Свящ. Борис Михайлов

Сведения о себе:

Родился в Москве. Отец воевал и погиб, жил с мамой и младшим братом. Мама работала в артели, ателье и аптеке. Дед по матери был священником, по отцу - большевиком, профессором МГУ по кафедре советского права, дворянин; бабушка по отцу - аристократка, всю жизнь работала в Москве медсестрой и фельдшером. Жили на ул. Горького у Телеграфа. Учился в 135 школе; в параллельных классах - внуки Кагановича, Кабулова, Черноусова, дети советской элиты, но много было ребят и из простых семей. В 1959 году кончил школу, поступил в МГУ на кафедру истории и теории искусств истфака(вечерн. отд.).Три года служил в армии в ГДР, в полку радиоразведки, было много хороших друзей. Восстановился в университете, закончил, работал директором передвижной выставки: Иркутск - Иваново. 1970 -73 учился там же в аспирантуре: "Методология советского искусствознания 1920 г.г. (защитил только в 1988 г.). Семнадцать лет работал в музее-усадьбе "Останкино". В 1991 принял сан диакона, в 1993 - пресвитера, служу в храме Иоанна Предтечи на Пресне. У меня пятеро детей.

МУЗЕИ И СВЯТЫНИ

Ист.: 18.10.2000, http://www.vesti.ru/2000/10/18/971876410.html

См. ответ Вл. Сарабьянова

В начале XXI века приходящим в Церковь вежливо объяснят, что у них не осталось древних святынь, что самое сокровенное в Церкви на самом деле принадлежит искусству, гению человека, а потому и является достоянием человечества.

казывается, вопрос о необходимости возвращения церковных святынь еще стоит перед людьми, считающими себя ревнителями отечественной культуры. Правильнее сказать, для них этот вопрос уже решен: памятники древнерусского искусства нельзя возвращать Церкви ни под каким видом. Надо сделать так, чтобы они ей никогда не достались, сохранив при этом лицо и прибегая исключительно к цивилизованным приемам.

Конечно, все понимают, что Церковь тяжко страдала в Советской России. Конечно, по совести надо было бы вернуть награбленное. И первые акты новой власти отвечали этому требованию. В 1990 году был принят закон "О свободе вероисповедания", ст. 26 которого признает право собственности религиозных объединений на "здания, строения, предметы культа… и иное имущество, необходимое для их деятельности". Тогда же, 25 октября, постановлением Верховного Совета РСФСР были признаны утратившими юридическую силу декреты советской власти 1918 года об отделении Церкви от государства и другие аналогичные акты, которые объявляли и имущество "церковных и религиозных обществ… народным достоянием". Казалось бы, путь открыт. Однако лишь три года спустя вышло распоряжение президента РФ "о поэтапной передаче в собственность или пользование религиозным организациям культовых зданий, строений и прилегающих к ним территорий и иного имущества религиозного назначения, находящегося в федеральной собственности, для использования в… уставных целях".

Совершенно новые акценты этого документа: появление альтернативного собственности понятия "пользования", причисление церковного имущества к федеральной собственности, - связаны с мощным протестом гуманитарной общественности против возвращения Русской Православной Церкви ее святынь. "Достоянию республики грозит "обратная экспроприация"", - писал доктор искусствоведения Г. Вздорнов ("НГ", 1991, 17 августа), - опасность ожидаемых решений о передаче всей прежней собственности церкви под ее юрисдикцию заключается в том, что произойдет непременное смещение акцента с историко-художественного значения музейных коллекций древнерусского искусства на их церковно-практическое использование. А ведь многие наши музеи представляют собой уникальные художественные собрания, равных которым нет в мире. Они давно переросли узкие рамки церковного искусства и приобрели значение национального мирового художественного наследия".

Иначе говоря, Церковь, по этим воззрениям, давно утратила культурообразующее значение, храмы и иконы уже не признаются ее святынями, они нечто большее - шедевры древнерусской архитектуры и живописи, которые, конечно же, должны оставаться в руках государства.

Итак, одной рукой мы подписываем в 1996 году Заключение #193 о приеме Российской Федерации в Совет Европы, 12 пункт которого обязывает Россию "в кратчайшие сроки возвратить собственность религиозных организаций". А другой рукой в том же году принимаем закон "О музейном фонде РФ и музеях РФ", в ст. 15 которого говорится о том, что "музейные предметы и музейные коллекции… не подлежат отчуждению. …Музейная коллекция является неделимой". Это означает, что уже не по произволу, а по закону Русская Православная Церковь никогда не получит около шестидесяти тысяч своих икон. Она также лишена возможности как бы то ни было контролировать их хранение и использование.

В течение трех лет в Государственной Думе готовится еще один дискриминационный закон, касающийся, в частности, недвижимого имущества Церкви: храмов, монастырей и иных строений. Направленность аналогичная: лишить Церковь возможности владения своими святынями и дать в руки ревнителей старины механизм музеефикации монастырской и приходской жизни по их усмотрению.

В начале XXI века приходящим в Церковь вежливо объяснят, что у них не осталось древних святынь, что самое сокровенное в Церкви на самом деле принадлежит искусству, гению человека, а потому и является достоянием человечества. Опасная, антинародная и антикультурная политика!