Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы: молитва.
Наедине с Богом
Тексты из дневника, опубликованы отдельно (здесь не все): Наедине с Господом Богом: Молитвы тех, кто не молится /Пер. с пол. и послесл. О. Медведевой; Ред. А. Верглинский; Предисл. И. Гальперина; Худож. оформ. В.Романова; Рос. О-во Януша Корчака. — М., 1994. — 80 с.
Молитва мальчика
Знаю, просить некрасиво. Но ведь я прошу не Тебя, добрый мой Боже. Ты мне ничего не давай - это дядюшка мой обещал подарить мне часы, если буду хорошо учиться. Ты мне только помоги: напомни дядюшке об обещании. А я постараюсь вести себя хорошо. Дядюшке-то все равно, когда дарить: сейчас или потом. Я уже ребятам сказал, что у меня часы будут, но они не верят. Начнут надо мной смеяться, подумают, что наврал или просто хорохорюсь. Помоги мне, Боже. Тебе ведь не трудно, Ты все можешь. Боже, дорогой мой, золотой, помоги. Прости мне мои грехи. У меня их много. Съел украдкой повидло из банки, смеялся над горбуном, наврал, будто мама разрешает мне ложиться спать, когда захочу; я уже два раза курил и ругался. Но Ты - добрый. Ты простишь меня, ведь я раскаиваюсь и хочу исправиться.
Хочу быть хорошим, но не получается. То вдруг кто-то разозлит, то подговорит подраться - а мне неохота, чтобы другие думали, будто я боюсь. То мне просто скучно, то очень чего-то захочется, чего как раз и нельзя. Сдержаться не могу, а потом жалею, что так поступил. Ну, не такой уж я плохой.
Добрый мой Боже, не думай, что я хвалюсь. Ты сам знаешь, что есть и похуже меня. Ты ведь все знаешь. Я изредка совру, а другие что ни слово - то ложь. Да еще воруют. Два раза у меня пропал завтрак, потом украли хрестоматию, из пенала стянули карандаш. Это они научили меня браниться. Да Ты и сам все это знаешь. Не люблю я жаловаться. Ты сам знаешь, что не такой уж я плохой, хотя часто и поступаю плохо.
Добрый мой Боже, помоги мне не грешить, дай здоровье и долгую жизнь маме и папе, и дядюшке о часах напомни.
Раз обещал, слово надо держать.
Боже Всемогущий, обещала я маме, что больше не буду вредничать, обещала, что буду послушной. Обещать легко, но как сдержать слово. Боязно. Буду стараться - очень хочу. Но разве всегда получается так, как хочешь? Столько раз я давала себе слово: с завтрашнего дня все будет по-новому. Может, в этот раз так и будет. Сдержу слово - очень хочу сдержать. А Ты, Боже Всемогущий, помоги мне.
Ты сотворил землю, что вращается вокруг своей оси и вокруг солнца. Ты создал параллели, меридианы, полюса. Полуострова, мысы, заливы, проливы, горы, плоскогорья и низины. Множество животных, растений, граниты и кварц. По Твоему велению леса заполнились зверьем. Стоит Тебе только кивнуть - и проливаются реки, короли собирают дань или складывают оружие. Ничто не происходит без Тебя, на все Твоя воля.
Знаю, трудно Бога объять, скуден ум человеческий - что капля в море. Но для Тебя нет ничего невозможного. Все к Тебе обращаются, а Ты - соглашаешься или нет.
Сердцем верю я в Твой ум и доброту, и если не все мне понятно, так это потому, что я еще маленькая и глупая. Прости мне, Боже, мои сомнения, но я хочу быть с Тобой откровенной - ведь нет тайн от Бога, и Ты все равно знаешь мои мысли. Так вот. Боже Всемогущий, если Ты хочешь, чтобы люди были добрыми и справедливыми, почему бы Тебе не создавать только добрых и справедливых? Почему позволяешь им грешить? Дал бы лучше людям волю посильнее, чтоб они слово держали. Я вот стараюсь, очень стараюсь, а не получается. И маме неприятности и мне. Иногда и дело-то пустячное, а я не уступаю. Может быть, потому, что дома и в школе не все добры и справедливы. Много я видела зла, и не моя в том вина, видела фальшь и грязь, которыми полнится мир. Верно, я только за себя отвечаю, но эти обманы, сплетни, неискренность делают жизнь ужасной. Боже Всемогущий, не хочу я вредничать, хочу быть послушной - помоги мне, дай волю выдержать, дай хоть капельку Твоего могущества.
За один день сотворил Ты мир! Вели: пусть дети будут послушными. И да будет так.
Склонилась я над тобой, дитятко родное, отчего ж ты крошечка, так мне дорога? Знаю, похожа ты на тысяч других, но верю, верю твердо, что ты - единственная, даже не видя - узнаю тебя по голосу, и не слыша - узнаю по губам, сосущим грудь мою.
Понимаю тебя без слов. Ни звука не издашь, только взглянешь просительно - и я тотчас очнусь, даже если сплю глубоко.
Дитя мое, ты - подлинный смысл моей жизни, трепетное воспоминание, нежная печаль, надежда и опора.
Будь счастливо, дитятко. Господи, прости, что не к Тебе взываю. Если и молюсь, то из страха, что Ты, ревнивый можешь мое дитя обидеть. Даже Тебе, Господи, боюсь его доверить - Ты ведь, бывает, отнимаешь у матери дитя и у дитяти - мать. Скажи, зачем Ты это делаешь? Не упрек это, Господи, лишь вопрос.
Прости мне, Господи, что люблю мое дитя больше, чем Тебя. Ведь это я произвела его на свет. Но и Ты, Господи, его сотворил.
Мы оба за него в ответе. Оба виноваты, что, едва народившись, дитя уже страдает. И оба заботиться о нем должны.
Страдает - плачет.
Поверь мне, Боже, я хочу быть серьезной, спокойной, внимательной. Может, со временем это и придет, но пока - не получается. Не верю я в серьезное, не доверяю - смешит меня оно. Торжественные речи, клятвы, проповеди, даже похороны - боже, какие мины при этом! Ты только посмотри на них, на эти надутые, фальшивые и глупые рожи (Прости, что я так выражаюсь). То, что я молюсь так редко, - их вина. Бубнят бессмысленно молитву, хитростью хотят подойти к Тебе, Провести Тебя хотят, выпросить что-нибудь вздохами и покрасневшим носом.
Неискренность - не по мне. Поэтому признаюсь: Господи Боже, я Тебя не знаю. И кажется мне, что прежде Тебя Человек сам себя познать и найти должен. А я блуждаю, не понимаю себя, пытаюсь разгадать себя, как шараду, решить, как трудную задачу по алгебре. То, что я не такая, какой меня считают взрослые и сверстники, это само собой. Но я и не такая, какой сама себе кажусь. Я веселая и в то же время... Капризная, но тем не менее... Неопытная, наивная - хм, это как сказать. Знаю не много, зато о многом и о многих догадываюсь. И тех, чванливых, прекрасно знаю! Если бы они хоть на малую долю так меня знали, как я их, нам было бы лучше. А может, и хуже? Хорошая я или плохая? И да, и нет. В чем-то добрая, а в чем-то злая. И добрая, и злая, но по-своему, не так, как они думают. И, наверное, даже не так, как я сама думаю.
Мне кажется, что всю эту любовь - и родительскую, и любовь к родине, к ближним, и к Тебе, Господи, - все это почтение и уважение взрослые выдумали для себя. А ведь и мы имеем право на собственные чувства и на собственную любовь. В молитве молодых должны быть смех, танец, шутка, каприз, неожиданность, как в дикие языческие времена. Ведь Ты, Боже, не только в слезе человека, но и в аромате сирени, не только в небесах, но и в поцелуе. Но каждое озорство сменяется грустью, тоской. А в тоске - как во мгле - и лицо матери, и шепот Родины, и беды ближних и Величие Тайны Твоей. Подумать только: хочу быть с Тобой искренней, но ясно мне, что всего не скажу, не сумею сказать. Смотрю на звезды и говорю: миллиарды звезд. Mиллиарды миль. Что с того, если я этого не чувствую? Знаю, что Ты Великий, Могущественый, Бессмертный и так далее. Знаю - и больше ничего. А я так люблю звезды, как они любить не умеют, даже как бы ни старались, не дулись, как бы ни, пыжились и носом сопели. А за что я их люблю - не скажу, да если бы хотела сказать - не сумею. Вот моя молитва... Умная ли, глупая ли - какая есть. Сумбурная она, потому что и я сумбурная. Боже, трудно Тебе со мной. А представь себе, как мне с собой тяжело.
Вот, что я Тебе предложу.
Пока оставь меня такой, какая я есть. Не спеши меня переделывать. Ты сам по себе, и я сама по себе, будто мы друг друга и не знаем вовсе. Я постараюсь никого не раздражать, не высмеивать, не подшучивать. Даже стану читать молитвы, только не буду возводить очи к небу и голову склонять, вздыхать и скорбные мины строить, как те, степенные. И не знаю, как скоро снизойдет на меня эта "степенность". И даже не обещаю, что захочу этот миг ускорить. Да и зачем спешить? Само придет. И в один прекрасный день, совершенно неожиданно, мы встретимся. Не знаю, где, как, когда, но знаю: увижу Тебя, кровь потечет быстрее, сердце сильнее застучит и - yверую. Уверую, что Ты - другой. Что Ты с ними не якшаешься, что они и на Тебя тоску нагоняют. Что Тебе они не интересны, а меня Ты понимаешь и хочешь со Мной серьезно и откровенно беседовать. Скажешь мне: "Я знал, это они Тебя от меня отвратили. Не хотела Ты верить в то, во что они веруют". Скажешь: "Знаю, они, меня обманывают, лгут мне". Скажешь о себе: "Я одинок, покинут, обижен и полон тоски, но свободен, свободен, как сокол". И заключим мы союз: Ты и я. И рассмеемся им в лицо. Возьмемся за руки и пустимся наутек. Они рассердятся, будут нас стыдить, что ведем себя неприлично. А мы остановимся, повернемся, и язык им покажем: я и Ты. И с хохотом убежим. И будем снег пригоршнями есть. Любимый, любимейший Боже. Ты ведь можешь себе такое позволить, ну хотя бы один - единственный раз. Ух, ну и нудные они, ну и лживые. И ждет их кара за грехи их.
Идем мы дорогой истории, несем светильники знаний и свитки законов. Путь держим - вперед. Наш девиз "Почему?" Волею, мыслью тайну постичь. Ты, Господи, Тайна Тайн.
Мы все - добровольцы!
Впереди юноши поступью твердой идут - знаменосцы. Имя им - поэты. Прекрасные наши жрецы. Своенравны они, своевольны. Скажешь: что с них толку? - Первопроходцы они. Жизни кладут на алтарь, неопытные. Смерти в лицо смеются, песнью смерть целуют призывом: "Ввысь!", клятвой: "До гроба!"
Мы любим этих юнцов безрассудных. Стихаем, завидя, как они, словно спугнутые птицы, взметнутся и унесутся Даль. "Что они там высмотрели?". "Кто знает: солнце!" Всяк свое болтает, чудеса рассказывает, соблазняет. "Тихо... Дойдем - увидим." - "Скорее, за нами..."
К Тебе, Господи.
Идут математики. Мир сковали числом, человека опутали. Солнце для них - одно, и песчинка - одна, и любовь - одна, и хлеб - один. Измерили бесконечность пространства и времени, взвесили и атом и землю. Астроном, неотрывно глядящий в звездное небо, звезду не видит. Ее из бездны извлек он числом. "Бери и читай". И в каббале цифр читает звезду, никогда не виденную, и точкой отмечает на карте. Химик чувствует дыхание Вселенной, и ароматы роз, и запахи гниения. Физик - вслушивается в колебания созвездий и скрещивает гром своей мысли с громом небесным в смертельной борьбе за Тебя, Господи. Идут, вооружившись заступами, саперы гор и морей. Роются в дымящихся чревах вулканов, режут холодные, как скелеты, камни, терзают плоть застывшей планеты, выискивают истоки жизни в миллионах ее сердец. Отгадывают прошлое, прорицают грядущее, по крохам вызнают, как прорастала из жизни смерть и из смерти жизнь - в насекомом, застывшем в янтаре, в алмазах, блеснувших в пепле, на коралловых грядах в море, в соленой крови земного великана. В пещерах и на болотах, на затопленных кладбищах, по черепам и костям, изучают санскрит исчезнувших цивилизаций..
А за ними отряд за отрядом идут другие ученые. С головы до пят закованы в сталь мысли. И так их много, и такие разные. А все вместе - братья.
Вот тихий монах Грегор. Из долгих своих наблюдений над зеленым горохом он вывел грозный закон наследственности. Вот странник, чей возглас: "Земля!" приветствовал новые континеты. А этот победил бытие заклинанием гордым и смелым: "Я мыслю, следовательно, существую". Другой извлек из земли древнейший закон Хаммурапи. Вот учитель в деревне глухой - на зависть фее властвует над пестрым царством насекомых. А этот взлететь сотни раз пытался - весь изранен, но своего добился: взял у птиц мощь их крыльев, и парит в воздухе. Другой - властелин морского дна. А рядом пивовар, что вывел женщин и детей из охваченных болезнью городов и поразил противника - заразу. И тут же еще один: обрушился на хаос разноязыких слов и взял их в плен единства. А за ним - тот, кто установил иерархию растений, покорил зеленый мир. Другой открыл законы животного мира, сорвал корону с головы Создателя. Вот идет ученый, указавший в мироздании место солнцу. За ним - его собрат, взявший в плен геометрической формулы божество. Этот вырвал у ведьмы отравленное жало нищеты. А тот триумфально возгласил: "Omnis e cellula cellula"(Все клетки - из клеток)..
Во славу Твою, Господи.
А за отрядами бойцов тащатся обозы и мародеры. Юристы-буквоеды, эскулапы, разные инженеры да агрономы, политики-крикуны, всякий сброд, мошенники, торгаши... Из осколков наших побед создают они для людского муравейника богатство, комфорт и силу. Продают за гроши, фейерверками чернь забавляют, девиц соблазняют.
Мы, Рыцари Красоты и Истины, и не смотрим на них. А если и взглянет самый печальный из нас, лоцман души человеческой - улыбнется снисходительно. Идем, избравшие Тебя, священная Тайна Тайн, своим учителем, а наивный зевака вздохнет: "Бедные солдатики". Видит наши потемневшие лица и согбенные спины, рад бы попотчевать бедных-одиноких, в светлую горницу пригласить - пусть отдохнут.
Это мы - бедные? Это нам нужен отдых? Мы - счастливейшие! В вихре борьбы, в свободном полете, устремленные в неведомые края, лицом к лицу с враждебной тьмой - наедине с Господом Богом. Ты, Господи, наша отчизна, дом, семья. Ты - награда и радость. Ты - союзник посвященных. На наших глазах восходят и крепнут зори истины, и все новые тайны тех истин. Для нас и наследников наших, сынов нашего Завтра.
Примечание. Здесь Корчак называет открытия крупнейших ученых: Менделя, Колумба, Декарта, Шейля, Фабра, Пастера, Заменхофа, Линнея, Дарвина, Коперника, Вирхова и др.
Не будешь Ты смеяться надо мною, Боже Всемогущий, ибо я сам над собой смеюсь. И над смертью своей насмехаюсь, ибо смерть лишь оболочку мою поразит.
Я - несколько ковшей грязной воды, помои в сосуде из кожи. Таким Ты меня сотворил, Боже, себе на потеху.
Но мысль мою Ты окрылил. Только вот жизнь эти крылья пообломала, а кровавые раны перемазала грязью. Эх, коснулся бы я крыльями неба, да оно лишь для тех, кто Тебе поклоняется и прислуживает смиренно. А во мне - ни смирения, ни поклонения. Только бунт. Не дерзкое честолюбие, но гордость.
Гордо расправил я плечи - не жажду я милости и кары не боюсь.
Я - сам себе мир, и в этом мире я - Господь и Бог. И лишь я сам себе - повеление, сам себе клич, сам воля: что творить и что разрушать. Свое у меня солнце и молнии свои.
Что пожелаю, то и сотворю.
Захочу - кровь добела раскалю, захочу - ударю в колокола всех страстей, единым громом прогремят грехи и грешки, мысли ядом напою - устрою пожарище на алтаре бунта моего против Тебя - и сам сгорю в пламени. Ибо я того хочу. Не хочу я старости. Не хочу такого дара, чтоб врастать по частям в могилу, не хочу милости медленного умирания. Я - взбунтовавшийся раб в последний, единственный миг свободы с единственным словом протеста на устах - нет! Не хочу, не буду, не уступлю, не подчинюсь.
Дух мой - это часть Тебя. Значит Ты сам против себя взбунтовался. Я - Бог, бросаю Тебе, Богу, - вызов. Как равному. Всемогущему Богу-насмешнику я противопоставляю Бога-мстителя: унижу, в клочья раздеру Тебя себе. Чтобы Ты от меня отрекся и покарал, и - напомнил властно -, и низвергнул в бездну ада. Всемогущ Ты, а подлость однако побеждает, травит бездомное Добро. Всемогущ Ты, а правда почему-то бессильна в борьбе бескрайним океаном лжи. А справедливость на все глаза закрыла.
Все - подлость и ложь в раздвоенном человеке, все кроме когтей и клыков. И рычу я на Тебя, как пес хищный, готовый наброситься и загрызть. Ищу налитым кровью взглядом - и поражаю пустоту.
И потому верю, что Ты - Творец и Властелин, что могу богохульствовать.
Я не возношу Тебе длинных молитв, о Господи. Не посылаю бесчисленных вздохов. Не бью низкие поклоны. Не приношу богатые жертвы во славу Твою и хвалу. Не стремлюсь вкрасться к Тебе, Владыка, в милость. Не прошу почестей. Нет у моих мыслей крыльев, которые вознесли бы песнь мою в небеса.
Слова мои не красочны и не благовонны - не цветисты.
Устал я, измучен.
Глаза мои потускнели, спина согнулась под грузом забот. И все-таки обращаюсь к Тебе, Господи, с сердечной просьбой. Ибо есть у меня драгоценность, которую не хочу доверить брату - человеку. Боюсь - не поймет, не проникнется, пренебрежет, высмеет.
Всегда пред Тобой я - смиреннейший из смиренных, но в этой просьбе моей буду неуступчив.
Всегда говорю с Тобой тишайшим шепотом, но эту просьбу мою выскажу непреклонно.
Повелительный взор свой устремляю в высь небесную. Распрямляю спину и требую - ибо не для себя требую.
Ниспошли детям счастливую долю, помоги, благослови их усилия.
Не легким путем их направи, но прекрасным.
А в залог этой просьбы прими мое единственное сокровище: печаль.
Печаль и труд.
