Александр Григорьев

США: государство и церковь

В наши дни, как и сто, и двести лет назад, подавляющее число жителей США верят в бога или, по крайней мере, утверждают, что верят. Однако воздействие религии на общество сейчас уже не то, что в былые времена.

Почти полтораста лет назад, в конце единственной в истории США гражданской войны, президент Абрахам Линкольн\Abraham Lincoln увидел в религии важнейший фактор, способный объединить разорванную войной нацию. Выступая 4 марта 1865 года со своей второй инаугурационной речью, Линкольн подчеркнул, что все американцы возносят молитвы одному и тому же Всевышнему и читают одну и ту же Библию, даже если они и расходятся в ее понимании. Эта общность веры, продолжал Линкольн, поможет народу Америки со временем залечить нанесенные войной раны и восстановить былое единство.

Со времени речи Линкольна прошло почти полтора века. Теперь американские социологи утверждают, что мало какая из проблем в наши дни так разделяет их соотечественников, как взаимоотношения между государством и религией. В этом, как и во многом другом, американское общество делится на два лагеря. Десятки миллионов жителей США полагают, что в основе политических решений должны лежать моральные ценности, имеющие религиозную основу. Другие десятки миллионов относят религию к сфере частной жизни и не признают за ней законной политической роли в современном демократическом обществе. Этот идейный конфликт проявляет себя в спорах о допустимости абортов, однополых браков и медицинских экспериментов с эмбриональными стволовыми клетками, о преподавании теории эволюции, о присутствии религиозной символики в государственных учреждениях, о казенном финансировании частных религиозных школ и о множестве других острых вопросов. Эти дискуссии отличаются большим накалом, и противоборствующие стороны не проявляют готовности к поиску компромиссов.

Способно ли американское общество преодолеть свои разногласия и обрести общую почву для разрешения этих мучительных и опасных противоречий? Эта проблема обсуждается в новой книге Ноя Фелдмана\Noah Feldman, профессора права Нью-Йоркского Университета\New York University. Монография называется "Разделенные Богом: Проблема Взаимоотношений Между Американским Государством и Церковью"\Divided by God: America's Church-State Problem and What We Should Do about It.

Основой для юридического регулирования контактов между государственной властью и религиозными институтами служит Первая поправка\First Amendment к Конституции США. Эта поправка вместе еще с девятью вступила в силу в 1791 году. В совокупности первые десять конституционных поправок принято называть Биллем о правах\Bill of Rights. Полностью Первая поправка выглядит так: "Конгресс не должен издавать законов, касающихся установления какой-либо религии или запрещающих ее свободное исповедание, ограничивающих свободу слова или печати или право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об исправлении злоупотреблений". Собственно к религии относится только первая часть поправки, которую специалисты по конституционному праву подразделяют на два пункта. Положение об установлении\Establishment Clause гарантирует, что правительство США не будет никого вынуждать принимать или поддерживать какое-либо религиозное учение или культ против его воли. Положение о свободном исповедании\Free Exercise Clause столь же однозначно гарантирует, что государственная власть не будет никому препятствовать в соблюдении принципов, правил и обрядов той религии, которую он для себя выберет. Авторы поправки сочли необходимым сформулировать оба эти принципа в одном пакете, поскольку четко понимали, что они в равной мере необходимы для обеспечения истинной свободы совести и истинной независимости религии от любых властных структур. Поэтому Первая поправка фактически провозгласила институциональное отделение церкви от государства, хотя в явном виде это положение в ней и не прописано.

Авторы Конституции или, как их называют в США, "отцы-основатели" действительно верили, что федеральное правительство и в самом деле сможет на практике полностью отграничить себя от сферы религии. Как отмечает Фелдман, такая уверенность оказалась несколько наивной, но в то время вряд ли кто мог это осознать. Во всяком случае, Томас Джефферсон\Thomas Jefferson был вполне искренен, когда в знаменитом письме к баптистам города Данбери провозгласил, что "Конституция воздвигла стену, отделяющую церковь от государства".

В 19 веке проблемы "на стыке" церковных институтов и государственных структур в основном проявлялись в спорах о допустимости преподавания религии в муниципальных школах, финансируемых из местных налогов. Эти проблемы особенно обострились в преддверии выборов 1876 года. Тогдашний президент-республиканец Улисс Грант\Ulisses Grant подумывал о выдвижении своей кандидатуры на третий срок, несмотря на то, что годы его пребывания в Белом Доме были отмечены многочисленными скандалами. В поисках лозунгов для своей новой кампании, способных воодушевить доминировавшее в те годы прогрессивное крыло его партии, Грант потребовал полностью исключить религиозные предметы из программ общественных школ. В получившей большой резонанс речи, произнесенной 30 сентября 1875 года, Грант заявил о необходимости "оставить вопросы религии семье, церкви и частным школам" и "навеки сохранить водораздел между государством и церковью".

Тогдашний лидер республиканцев в Палате Представителей Джеймс Блейн\James Blaine пошел еще дальше и предложил новую поправку к Конституции США, которая бы полностью запрещала использование налоговых ресурсов для поддержки школ, "находящихся под контролем какой-либо религиозной секты". Фактически под "сектантскими" школами подразумевались католические учебные заведения, число которых в те годы быстро росло из-за наплыва эмигрантов из католических стран. Протестанты, которые доминировали в американском населении, вовсе не хотели, чтобы хотя бы в отдельных местах эти учебные заведения получали финансовую подпитку от местной или федеральной казны. Правда, в Конгрессе США поправка Блейна не прошла, однако высказанные в ней принципы получили поддержку по всей стране. К 1890 году в 29-ти штатах уже были приняты законы или даже конституционные поправки, запрещающие финансировать работу религиозных учебных заведений за счет налоговых поступлений. При всем этом в обычных муниципальных школах большинства штатов ученикам ежедневно читали короткие библейские тексты, а кое-где и молитвы. Такая практика не вызывала особых возражений, ибо считалась естественной частью обучения моральным ценностям Америки. В своей основе она сохранилась до середины 20 века.

В те же 1870-е годы Верховный Cуд США\Supreme Court впервые принял решение, связанное с применением конституционного Положения о свободном вероисповедании. В 1874 году Конгресс запретил многоженство, практиковавшееся мормонским населением Юты, которая в то время еще имела статус "территории", а не штата. Адвокаты мормонов обжаловали этот закон в Верховном Суде, ссылаясь на то, что он нарушает право прихожан этой церкви следовать ее канонам и тем самым противоречит Первой поправке. Однако эти аргументы не имели успеха. В 1878 году Верховный Суд провозгласил, что брак является не только освященным церковью союзом между супругами, но и гражданским контрактом, который подлежит юридическому регулированию. Поэтому, говорилось в постановлении, Конгресс вправе запретить полигамию, не нарушая этим Первую поправку. Руководство мормонской церкви после первоначального сопротивления смирилось с этим решением. Только после этого Конгресс согласился начать дебаты о предоставлении Юте статуса штата, каковой она и получила в 1894 году.

В те же 1870-80-е годы в американской общественной мысли заметно укрепились позиции секуляризма. Этот термин тогда был весьма нов, его в конце первой половины 19 века придумал английский борец с религией Джордж Джейкоб Ханиоак\George Jacob Honyoake. Ханиоак понимал секуляризм как жизненную философию, требующую от людей решать дела своего частного и общественного существования на основе опыта и научного знания, а не религиозных вероучений. Поэтому он полагал, что государственные и общественные образовательные институты должны игнорировать религию, не отрицая ее, но и не поощряя. Подобную установку вполне разделяли и его американские последователи, один из которых, известный просветитель Роберт Ингерсолл\Robert Ingersoll, настаивал на необходимости "абсолютного развода между церковью и школой". У этого движения вскоре возникла довольно сильная оппозиция, которая группировалась вокруг Аccоциации Национальных Реформ\National Reform Association. Это объединение открыло кампанию против "секулярной теории правительства", которая, по мнению его идеологов, неминуемо вела к "неверию и атеизму". Однако, практически никаких политических успехов ему добиться не удалось.

В начале двадцатого столетия успехи секуляризма вызвали атаку со стороны наиболее консервативной части протестантского клира, которая продолжается и по сей день. Это произошло благодаря усилиям группы евангелических священнослужителей, озабоченных готовностью руководства основных протестантских церквей США хотя бы частично принять результаты современной науки и даже научную критику Библии и других священных текстов. Основанное ими движение стали называть христианским фундаментализмом.

Этим именем оно обязано серии из двенадцати религиозных брошюр, опубликованных в Чикаго в 1910-15 годах на средства двух филантропов-пресвитерианцев, братьев Лаймана и Милтона Стюартов\Liman and Milton Stewart. Она называлась "Основы: Доказательство Истины"\The Fundamentals: A Testimony to the Truth. Эти небольшие томики в бумажной обложке печатались тиражом 300 тыс. экземпляров и бесплатно рассылались протестантским церквям, воскресным школам, миссионерским группам и благотворительным организациям. Их авторы решительно выступали против христианского модернизма во всех его проявлениях, опровергали критику библии и настаивали на буквальной истинности всех библейских текстов. Вдохновителем этого проекта был баптистский проповедник Эмзи Кларенс Диксон\Amzi Clarence Dixon, служивший пастором в одной из чикагских церквей. Чуть позже в США была учреждена Всемирная ассоциация христианских фундаменталистов \World's Christian Fundamentals Association (WCFA).

Духовные отцы американского христианского фундаментализма в первое время считали своим основным противником именно модернистское толкование религии и не проявляли особой агрессивности по отношению к секуляризму. Однако все изменил прогремевший на весь мир "Обезьяний Процесс"\Monkey Trial 1925 года, на котором школьного учителя Джона Скопса\John Scopes судили за нарушение только что принятого в его штате Теннесси закона, запрещающего преподавание дарвинизма. Основатель WCFA Уильям Белл Райли\William Bell Riley решил, что это дело сможет привлечь внимание верующих всей Америки к опасности свободомыслия и тем послужит на пользу его организации. Райли даже уговорил знаменитого политика Уильяма Брайана\William Jennings Bryan (в прошлом дважды кандидата от Демократической партии на президентских выборах и экс-государственного секретаря) выступить обвинителем Скопса. Райли и его единомышленники провозгласили теорию биологической революции врагом христианства, и с тех пор эта установка стала стандартной позицией американского христианского фундаментализма. В наши дни она воплотилась в спорах о допустимости включения в программы общественных школ псевдонаучной квазитеории "интеллектуального конструирования" \ intellectual design жизни, которая отрицает возможность возникновения биологических структур на нашей планете в результате естественных физико-химических процессов. 

Верховный Суд США в послевоенные годы не раз подтверждал принцип секуляризма. Это было сделано, например, в принятом в 1947 году решении, когда Суд указал, что ни федеральное, ни штатное правительство не вправе принимать законы, "помогающие какой-то одной религии, помогающие всем религиям или же ставящие какую-либо религию в преимущественное положение перед другими". Поэтому Суд запретил федеральным и штатным властям взимать налоги "в поддержку любых форм религиозной деятельности и любых религиозных институтов" и открыто либо тайно участвовать в работе религиозных организаций и групп, причем в качестве обоснования он сослался на мнение Джефферсона о конституционной "стене" между церковью и государством. 

Аналогичные решения принимались и в последующие годы; так, в 1989 году Верховный Суд США указал на недопустимость размещать в государственных учреждениях на всеобщее обозрение предметы, которые с несомненностью воспринимаются как религиозные символы. Однако в 1990-е годы "джефферсоновская стена" стала размываться. В принятом в 1995 году решении Верховный Суд разрешил использовать средства из специального фонда, субсидирующего студенческие издания и другие формы внеклассной деятельности, для покрытия расходов по выпуску евангелического журнала, подготовленного группой студентов. В качестве обоснования Суд указал, что такая субсидия не противоречит Первой поправке, поскольку этот же фонд спонсирует и множество других проектов. А в 2002 году Верховный Суд даже решил, что родителям не возбраняется использовать государственные ваучеры для оплаты обучения своих детей в частных религиозных школах. Эта тенденция многими либералами воспринимается как наступление религиозного консерватизма и вызывает с их стороны сильные протесты.

Профессор Фелдман считает, что нынешние разногласия относительно взаимоотношений церкви и государства можно преодолеть на основе разумного компромисса. По его мнению, религиозные организации не должны получать никакого казенного финансирования, поскольку предоставление им государственных ресурсов явно противоречит Первой поправке. В то же время он призывает к ослаблению ограничений на выражение религиозных чувств в общественных местах и присутствие там религиозной символики. Суть его позиции такова: "Следует предоставить большую свободу религиозной речи и символике в публичной сфере и в то же время соблюдать строгий запрет в отношении государственного субсидирования религиозных институтов и религиозной деятельности". Фелдман полагает, что такой подход не только соответствует духу и букве Первой поправки, но и лежит в глубинном русле американской истории.

28 Сентября 2006 Washington ProFile

Стратегии терроризма

Абсолютно все террористические структуры декларируют политические цели, которых намерены добиваться с помощью взрывов бомб и убийств.
Стратегические цели действий террористов не претерпевают изменений в течение времени. Как правило, они 1. рассчитывают свергнуть или кардинально изменить правящий режим, 2. решить какие-либо территориальные проблемы, 3. заставить власти изменить политический курс, 4. обеспечить свой контроль над обществом и, 5. сохранить статус-кво, то есть сделать невозможными какие-либо перемены. По данным Госдепартамента США\State Department, организации, которые США считают террористическими, наиболее часто преследуют цели номер один и два.
Свергнуть правящий режим пытались и пытаются многочисленные леворадикальные и праворадикальные террористы, а ныне - большая часть исламистов. Территориальные задачи преследуют сепаратисты (например, шри-ланкийские "Тигры Освобождения Тамил-Илама", кашмирские, чеченские и палестинские группировки). Изменение политического курса может подразумевать, например, отказ от проведения определенной внешней политики. Так, "Аль Каеда" требует от США отказа от поддержки Израиля, а курдские экстремисты атаковали третьи страны, которые поддерживали Турцию. Контроль над обществом пытаются приобрести "этнические"  и "расовые" террористы, которые с помощью насилия защищают "интересы" того или иного народа или расы - например, Ирландская Республиканская Армия боролась за контроль над населением Северной Ирландии и ирландской диаспоры по всему миру, "Ку-Клукс-Клан" подобным образом боролся за влияние в среде белых американцев-протестантов. Сохранение привычного порядка вещей - цели многих латиноамериканских террористических структур, а в последние два года - афганского "Талибана".
По данным Центра Исследований Терроризма\Terrorism Research Center, во многих случаях террористы преследуют сразу несколько целей. К примеру, палестинский "Хамас", с одной стороны, боролся с властями Палестинской Автономии (изменение правящего режима), а с другой - выступал против израильской оккупации (решение территориальных проблем). "Аль Каеда" преследует три главные цели: во-первых, создание Исламского Халифата (то есть, свержение правящих в современных мусульманских государствах режимов), во-вторых, уничтожение Израиля и изгнание "кафиров", оккупирующих исламские территории, например, России - из Чечни, Индии - из Кашмира, США - из Ирака и пр. (то есть, решение территориальных проблем) и, в-третьих, изменение внешней политики Европы, США и иных стран (то есть, смена политического курса).
Эндрю Кидд\Andrew Kydd, профессор Университета Пенсильвании\University of Pennsylvania и Барбара Уолтер\Barbara Walter, профессор Калифорнийского Университета\University of California, San Diego, опубликовали в журнале International Security статью, в которой доказывают, что все террористические организации всегда и везде преследовали пять основных стратегических методов: мести, запугивания, провокации, разрушения и набивания цены. Месть применяется для того, чтобы продемонстрировать противникам, что террористы сильны настолько, что способны нанести значительный ущерб. Запугивание - для "переключения" симпатий населения, мирные жители должны понимать, что террористы так же или даже более могущественны, чем власти. Провокации применяются для того, чтобы побудить власти проявлять жестокость - это позволяет привлечь симпатии и радикализировать мирных жителей.  Разрушения - для создания "зон выжженной земли" и для того, чтобы сделать мирное разрешение той или иной проблемы невозможным. Набивание цены используется в процессе переговоров (или до их начала), чтобы заставить власти согласиться с условиями террористов.
По оценкам корпорации RAND, идеология террористов оказывает непосредственное влияние на то, как они проводят атаки. В первую очередь от этого зависит число жертв. Нерелигиозные террористические структуры, как правило, предпочитают убивать политиков, высокопоставленных полицейских и военных чинов, известных бизнесменов и пр. При этом потери среди мирного населения сводятся к минимуму. Это требуется, кроме всего прочего, и для того, чтобы минимизировать возможные потери организации (политические, экономические и кадровые). В свою очередь, религиозные террористы стремятся проводить теракты с максимальным количеством жертв. Для них человеческая жизнь (в том числе, и жизнь собственных соратников) имеет ничтожную ценность, главное - символичность и широкомасштабность атаки. Они считают, что погибшему террористу гарантировано посмертное райское блаженство, а адептов иных религий или "недостойных" братьев по вере возможно не принимать во внимание. К примеру, в 1998 году "Аль Каеда" взорвала посольство США в Кении. Пропорция потерь среди сотрудников посольства и мирных кенийцев, случайно оказавшихся вблизи места совершения теракта, выглядит так: на каждого убитого американца пришлось 20 убитых кенийцев, 95% раненых не были американцами.
Светские террористы стараются атаковать символические объекты - правительственные учреждения, банки, штаб-квартиры корпораций, авиакомпании, иногда памятники. Религиозные террористы выбирают объекты не только на основе их символики, но и из расчета максимально возможного числа жертв. К примеру, светские террористы никогда не взрывали бомб на овощных рынках, что постоянно делают религиозные. Кроме того, религиозные террористы специализируются на уничтожении религиозных деятелей (иноверцев или идеологических противников одной с ними религии), культовых сооружений (церквей, мечетей, синагог и пр.). Любопытно, что террористы различных мастей по-разному выбирают даты проведения очередных терактов. Националисты, например, часто атакуют в годовщины каких-либо исторических событий, например, сражений. Религиозные часто приурочивают нападения к религиозным праздникам.
По оценкам Совета по Внешним Связям\Council for Foreign Relation, тактика террористов заметно отличается и в случае, если они оперируют в странах мира с различными системами власти. К примеру, эпидемия самоубийственного терроризма практически не затронула страны, где у власти находятся тоталитарные и авторитарные режимы. Самоубийцы большую часть атак нацеливают на демократии. В значительной степени это объясняется большей восприимчивостью средств массовой информации и общественного мнения демократических государств к подобным действиям.
Исследование Университета Гента показало, что в последние годы количество актов международного терроризма постепенно снижается, в то время, как "местный" терроризм, наоборот, находится на подъеме. К примеру, в 2005 году число подобных атак и число жертв выросло вдвое. При этом наиболее страдает от терроризма Ближний Восток. Показательно, что большинство жертв исламистов это их единоверцы - мусульмане. 05 Октября 2006 Washington ProFile
Терминология терроризма
До сих пор не существует общепринятого определения терроризма - поэтому одних и тех же людей или организации называют "террористами" и "борцами за свободу". Эта неопределенность дает возможность использовать термин "терроризм" в соответствии с текущими политическими, религиозными и иными интересами.
Фактически, слово "терроризм" превратилось в клеймо и идеологический штамп, часто используемый не по адресу. Эта неопределенность играет на руку террористам, поскольку позволяет им более успешно заниматься пропагандой, привлекать сторонников и рекрутировать новых членов в свои организации. Американский юрист Чарльз Руби\Charles Ruby, исследовавший эту проблему, отметил, что отсутствие общепринятых критериев также часто используют многие государства. К примеру, Осама Бен Ладен в 1980-е годы воевал против советских войск в Афганистане, поэтому государственные организации США, осуждавшие советскую оккупацию Афганистана, относили его к категории "борцов за свободу". После того, как Ладен сделал своей главной целью США, он был отнесен к категории "террористов".
Террористические методы использовались многими политическими организациями, религиозными группами и государствами практически от начала человеческой цивилизации. Слово "терроризм" впервые вошло в массовое употребление после Великой Французской революции (1789 -1794) и организованного якобинцами "революционного террора". В 1798 году германский философ Иммануил Кант впервые ввел это слово в научный оборот, чтобы проиллюстрировать свои пессимистичные взгляды на сущность человечества. Поэтому автор первого "Толкового словаря русского языка" (впервые издан в 1863 году) Владимир Даль несколькими десятилетиями позже дал слову "терроризм" следующее определение: "устрашивание, устрашение смертными казнями, убийствами и всеми ужасами неистовства". Революционер и теоретик международного анархистского движения князь Петр Кропоткин (1842-1921) назвал терроризм "пропагандой делом". Многие историки считают, что создателями современного терроризма можно считать организацию "Народная воля", действовавшую в конце 19 века в Российской Империи.  Известный философ Карлос Мариньела\Carlos Marighella в 1930 году опубликовал первое исследование о терроризме, утверждая, что подобного рода деятельность требует от террористов высочайшего уровня морали, поскольку террористы во многих случаях выполняют функции освободителей.
Первая попытка дать определение терроризму, которое могло бы быть общепринято всеми членами международного сообщества, была предпринята "Лигой Наций" (предшественница ООН) в 1937 году. Лига Наций пришла к выводу, что терроризм - это "Все криминальные акты, направленные непосредственно против Государства, с целью или расчетом создать положение террора в душах обычных людей или групп людей, или общества в целом". Однако это определение никогда не вступало в силу. В 1992 году экспертами ООН было предложено считать актами терроризма все нападения на невоенные цели. При этом в разряд террористических актов предполагалось занести не только взятие заложников или захват гражданских самолетов, но и, например, убийство пленных. Терроризм было предложено назвать "эквивалентом военных преступлений, совершенных в мирное время". В 1999 году ООН использовала следующую формулировку, которая базировалось на проекте Лиги Наций: "Все криминальные акты, направленные непосредственно против Государства, с целью или расчетом создать положение террора в душах обычных людей или групп людей, или общества в целом, в не имеющих оправдания обстоятельствах, на основе политических, философских, идеологических, расовых, этнических, религиозных или иных суждений, призванных оправдать их". Европейский Союз считает актом терроризма "международно-осужденный акт, совершенный отдельным лицом или группой против одной или нескольких стран, их институтов или граждан, с целью устрашить их и фундаментально изменить или уничтожить политические, экономические или социальные структуры государства". Государственный Департамент США\ State Department использует следующую формулировку: "Преднамеренное, политически мотивированное насилие, направленное против невоенных целей вненациональными группами или тайными агентами, обычно предназначенное для привлечения внимания общественности". Федеральное Бюро Расследований США\FBI и ЦРУ\CIA использует иное определение: "Противозаконное использование силы против людей или собственности для запугивания или принуждения правительства и\или мирного населения к совершению определенных действий в политическом или общественном плане". Согласно, вероятно, наиболее авторитетной Британской Энциклопедии\Encyclopedia Britannica, терроризм - это "систематическое использование террора или непредсказуемого насилия против правительств, общества или частных лиц для достижения политических целей. Терроризм использовался политическими организациями как правого, так и левого толка, националистическими и этническими группами, революционерами, а также армиями и секретными службами самих правительств".
Пол Пиллар\Paul Pillar, бывший руководитель антитеррористического центра ЦРУ\CIA , выделил четыре критерия, которые позволяют отнести те или иные действия к террористическим:
1. Действия носят преднамеренный характер: атаки планируются заранее и не совершаются импульсивно или спонтанно. 2. Террористы преследуют политические, а не криминальные цели. Цель террористов - изменить существующий политический порядок или строй. 3. Главной целью террористов являются гражданские лица, гражданские, а не военные цели. 4. Подобные действия совершают группы, а не государства или армии.
Ныне многие американские эксперты склоняются к мнению, что терроризм - это не отдельный феномен, а метод достижения целей. То есть уничтожить терроризм невозможно, как невозможно, например, запретить использование артиллерии или политических митингов. Ряд государств мира, включая Ирландию, Алжир, Тунис и Израиль, добились независимости, в том числе, благодаря использованию террористических методов борьбы.
Известный юрист-международник Джон Витбек\John V. Whitbeck проиллюстрировал эту проблему следующим образом: "На протяжении многих лет люди привыкли узнавать, что один и тот же человек может быть "террористом" и "борцом за свободу". В результате, эта проблема превратилась в вопрос персональной оценки. Террорист, как и красота, это вопрос личной оценки наблюдателя". По его мнению, человечество уже выработало свое универсальное определение терроризма: "Терроризм - это насилие, которое я не поддерживаю".

  05 Октября 2006 Washington ProFile