№ 8 (41), август 1998 года
Избранные материалы
 

В РОССИЙСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ (ЮРИСДИКЦИИ АРХИЕРЕЙСКОГО СИНОДА РПЦЗ)

• Храм нашей Церкви в Бари (Италия) может быть передан МП
• Пикет в Одессе
• Поездка священника Алексия Янга в Россию

• Знамение пререкаемо
• Но есть и Божий суд...
• Как и за что убивают в Санкт-Петербургской епархии Московской патриархии

• Митрополит Киприан. Православие и экуменизм. Том 1
• Борьба с экуменизмом.  (Изд. Бостон, Массачусетс, 1998)

Отдел внешних церковных сношений Московского патриархата (ОВЦС МП) официально заявил о будущей передаче русского храма святителя Николая в городе Бари, месте пребывания честных мощей св. Николая, в ведение Московского патриархата. Как сообщается, 9 мая в Бари архиепископом Калужским и Боровским Климентом (Капалиным) и мэром города был подписан протокол о передаче МП храма и части помещений Дома паломника. В настоящее время храм находится в пользовании общины Русской Зарубежной Церкви. В мае сего года агентство экуменических новостей ENI уже распространило мнение мэра города о том, что русский храм и католическая базилика св. Николая должны будут стать единым экуменическим центром для принятия католических и православных паломников. Совершенно ясно, что для превращения храма в экуменический центр наш храм нужно отнять у общины РПЦЗ.

В интервью газете «Радонеж» (№ 11 за 1998 г.) архиепископ Климент также сообщил, что договор о передаче храма будет подписан уже осенью, при этом ни в напечатанном интервью, ни в сообщении ОВЦС МП ни слова не сказано о принадлежности храма общине РПЦЗ. Такое согласное умолчание не может не вызывать тревожных воспоминаний о наглом хевронском разбое.

Город Бари постепенно уже становится тем самым экуменическим центром, о котором упоминал в мае мэр города. Стало традицией, что в день перенесения мощей святителя Николая Чудотворца по новому стилю Бари посещает делегация МП с целью участия в католических торжествах и предания им экуменического характера. В этом году 9 мая архиепископ Климент принял участие в экуменической процессии по улицам города. За год перед этим, 7-8 мая 1997 года город посещала делегация во главе с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (Гундяевым) для участия в очередном заседании богословского диалога с Католической церковью. Итоговое заявление того заседания, распространявшееся службой коммуникации ОВЦС МП, содержало соглашение о необходимости совершенствования Баламандского документа (унии), соглашение о запрещении публикаций в православных газетах статей в духе "конфессиональной нетерпимости" и призыва к ускоренной "нормализации" отношений между церквами к 2000 году. Тогда же митрополит Кирилл встречался с мэром города и обсуждал вопрос о храме, каноническое положение которого как бы является помехой дальнейшему прогрессу экуменического единения.

Тем временем в Итнернете уже создана специальная страница, посвященная католическому и православному храмам Бари как символам братского единения двух церквей. Страница предлагает читателям цитаты из выступлений в Бари Константинопольских патриархов Афинагора, Димитрия и Варфоломея, посещавших город в разное время. Патриархи, в частности, утверждают, что православная и католическая церкви являются двумя частями единой церкви Христовой.

По благословению Преосвященного АГАФАНГЕЛА, Епископа Симферопольского и Крымского, прихожане двух одесских общин нашей Церкви провели 24 июля пикетирование местного горисполкома с требованием прекратить дискриминацию Русской Истинно-Православной Церкви (юрисдикции РПЦЗ) администрацией города.

Поводом для этой акции стало затягивание одесской администрацией исполнения уже принятых местными властями решений о передаче двум одесским общинам нашей Церкви выделенных им помещений, которые до сих пор незаконно заняты прежними хозяевами. Общины, организовавшие пикетирование, практически не располагают местом для совершения Богослужений. Хотя выделенные для их нужд помещения не так велики – соответственно 113 и 30 кв. метров – «городские структуры упорно не желают» предоставить их в полное распоряжение Церкви.

Накануне пикетирования, 23 июля, исполняющий обязанности мэра Одессы провел консультации с управляющим местной епархией МП митрополитом Одесским и Измаильским Агафангелом. Одним из результатов этих консультаций стал отказ одесской прессы от любого освещения акции протеста.

Вышедшие к пикетчикам представители мэрии Одессы пообещали выполнить законные требования прихожан нашей Церкви.
 

18-30 августа в России с частным визитом находился священник Алексий Янг из Калифорнии. Отец Алексий известен как одно из ближайших духовных чад блаженной памяти иеромонаха Серафима (Роуза).

Нынешний визит стал для отца Алексия первым знакомством с Россией: он побывал в Санкт-Петербурге, Новгороде, Пскове и Москве. В городе на Неве священник Алексий Янг встретился с прихожанами общин РПЦЗ. На память о встрече отцу Алексию были преподнесены икона и служба иеромонаху Серафиму, написанные в Санкт-Петербурге.

В беседе с прихожанами отец Алексий отметил, что его весьма огорчают обозначившиеся в последнее время тенденции к объединению РПЦЗ с отступнической Московской патриархией. Говоря о своем духовном отце, священник Алексий Янг подчеркнул, что отец Серафим (Роуз) никогда не ругал Русскую Зарубежную Церковь (подобные «факты» активно распространяются бывшим игуменом Германом Подмошенским) и вообще был чужд всякого гнева и раздражительности.

ТЕМА НОМЕРА
 

В конце мая 1997 г. на о. Александра в епархию поступил донос, и митрополит Владимир (Котляров) назначил в храм св. Елисаветы нового настоятеля (Вдъ-Информ: Подробнее об этих событиях см.: «Православная Русь», №19, 1997, «Православное обозрение» №1 (декабрь 1997), «Возвращение», №11, 1998).

Отец Александр ушел за штат и начал изучать варианты выхода из патриархии. Батюшка считал, что в порядке церковной икономии следует подчиняться правящему архиерею, если при этом возможно организовать полноценную приходскую жизнь, пусть даже архиерей и имеет какие-то еретические воззрения (до известных, впрочем, пределов), но если архиерей своими действиями будет явно угрожать нормальному существованию прихода, то можно и должно отлагаться от МП, поскольку канонических препятствий к этому, ввиду уклонения ее священноначалия в ересь экуменизма, уже давно не существует. Поначалу о. Александр не вникал в вопросы, связанные с экуменизмом (только в 1993 г. он стал ими глубоко интересоваться), и не знал о многих фактах отступничества МП от Православия, которые теперь уже достаточно широко известны. Но, видимо, Господь, Которому Одному о. Александр всю жизнь старался служить по совести, призрел на Своего верного служителя и восхотел вывести его из экуменического Содома, в который МП в последние годы превращается буквально на глазах, — и для того-то и были попущены спасительные скорби, связанные с несправедливой клеветой и изгнанием из построенного храма. Отец Александр думал об отложении от МП еще когда начинал строить храм, однако предполагал это сделать далеко не сразу и не так быстро, думал еще подождать несколько лет, пока отступничество от веры не зайдет слишком уж далеко (всегда смотря на вещи трезво, о. Александр никогда не надеялся, в отличие от многих «православных патриотов» и «противников раскола» в МП, что патриархия еще «покается и очистится»). Но очевидно, дальнейшее ожидание становилось уже опасным для спасения души, и Господь не допустил промедления.

О. Александр был принят в РПЦЗ 24 июня 1997 г., вместе с ним вышла из МП и основная часть церковной общины. После этого на голову «взбунтовавшегося» священника полились новые потоки клеветы, в народе распространялись самые нелепые слухи, а со стороны епархии последовали прямые угрозы, особенно после того как строители опечатали храм и предъявили новому патриархийному настоятелю долговую претензию. На о. Александра натравили Отдел по борьбе с экономическими преступлениями, сотрудники которого, впрочем, быстро поняли, что Батюшка «просто кому-то там очень мешает». По требованию сергианского митрополита власти опечатали больничную часовню, где новая община РПЦЗ совершала Богослужения. О. Александр усиленно занимался регистрацией прихода, но в Управлении юстиции явно тянули время... В епархии понимали, что храм «уплывает» из рук, и в городе может появиться большой приход РПЦЗ. О. Александр уже строил планы относительно будущего нового обустройства приходской жизни...

12 сентября Батюшка отпраздновал свой День Ангела — св. Александра Невского, а через день его не стало. В воскресенье, 14 сентября, в день Церковного Новолетия, он был убит рано утром вскоре после выхода из дома выстрелом в грудь; другой выстрел («контрольный») был сделан в голову. Налицо заказное убийство.

20 сентября двери построенного о. Александром храма открылись перед ним в последний раз — для его отпевания. Батюшка похоронен на кладбище в Гатчине.

В МП убиенного старались выдать за жертву мафиозной разборки. Еще при жизни о. Александра его обвиняли в связях с мафией. «Мафиози» всю жизнь прожил вместе с семьей в тесной гатчинской «хрущобе», ежедневно выходил из дома в шесть утра, ездил на электричке в Петербург и обратно, толкался в общественном транспорте, не имел ни машин, ни загородных вилл, даже не оставил своей семье никаких сбережений; но это никого не интересовало. Прихожане патриархийных храмов охотнее верили тому, что он «купался в золоте», отпевал за доллары «иностранных покойников» и был связан с бандитами, чем тому, что он стал жертвой бандитов, причем в рясах... Некоторые священники говорили, что о. Александра можно поминать не как священника, а только как «раба Божия».

При жизни о. Александр всегда терпел клевету и поношения за свою деятельность. Фигура священника, который живет беднее многих своих прихожан, а при этом тратит столько денег, проходящих через его руки, на строительство храма, не вмещалась в представления слишком многих, и особенно — «товарищей по работе» в патриархии. Те из них, которые знали о его нестяжательности, считали его «дураком», а кто не знал его близко, те только и говорили о его «сказочных доходах», причем такие разговоры вели священники не только из МП, но и некоторые «зарубежники».

Вопрос о почитании о. Александра как святого, вызвал, да, наверное, и впредь будет вызывать у некоторых людей возмущение: мол, какой же это святой, мы же знали его столько лет?! Но тут следует задать вопрос: как понимать святость? Как способность красиво говорить или иметь представительный и благочестивый вид? Как интеллигентную утонченность и начитанность, знание святых отцов на таком уровне, чтобы при удобном случае «блеснуть», вставив в разговор ту или иную цитату? Как список каких-то «громких деяний» вроде публичного выступления с проповедью против экуменизма? — Ничего этого в Батюшке, действительно, не было. Он много читал св. отцов, но «книжных» бесед вести не любил, не было в нем и никакого показного благочестия и нарочитого благоговения, внешне он был «обыкновенный», даже иногда грубоватый. Но ведь никто из святых отцов никогда не выставлял как признаки своей святости какие-то красивые «внешние данные», которых, как известно, предостаточно было у фарисеев, распявших Христа.

А если говорить о «деяниях»... Кто смог бы, прослужив почти двадцать лет в МП, идти по узкой дороге, когда почти все вокруг шли по широкому и пространному пути? Кто смог бы построить храм, влагая в строительство огромные суммы денег, сам при этом живя буквально в конуре и приезжая каждый день на электричке из Гатчины в Питер? Кто так кротко, без озлобления, вынес бы такой поток клеветы и поношений, который полился на голову Батюшки? Кто решился бы один противостать патриархии и не отступаться, получая явные угрозы с ее стороны? А сплотить вокруг себя общину, которая не покинула Батюшку несмотря ни на какие гонения и притеснения — это мало? А стяжать воистину евангельскую простоту, смирение и нестяжание — это ли не деяние, заслуживающее похвал гораздо больших, чем все громкие проповеди, вместе взятые? Кто смог бы вынести все те скорби и труды, какие вынес о. Александр в течение последних лет, и сохранить при этом ясность духа, радость в сердце и душевный покой?

Отца Александра поносили при жизни, поносят его и после смерти. Он никогда не искал славы от людей, был смиренным, незаметным тружеником, не умел много и красиво говорить, не произносил громких проповедей, не имел много близких духовных чад и не подделывался под «старца», как это сейчас любят делать многие патриархийные священники. Служил он просто, не было в нем никакого барства и актерства, ни на кого он не смотрел свысока, его вера была внутренней, без ярких внешних проявлений. Многие люди могут засвидетельствовать о несомненной духовной пользе от его советов, о силе его молитвы; но «популярностью» среди церковного народа он никогда не пользовался (кстати, присланный в храм Св. Елисаветы вместо о. Александра новый настоятель многим прихожанам очень нравился именно за его «общительность» и красивые проповеди; а то, что он клал всю храмовую выручку себе в карман, имел иномарку, ездил по заграницам, а про о. Александра распускал разные сплетни, никого не беспокоило). Немногие люди смогли увидеть в о. Александре глубокую духовность; те же, кто знал его поверхностно, в его святость вряд ли поверят, скорее всего, даже оскорбятся. И это понятно. Ведь если о. Александр, в котором они не усмотрели ничего, что сочли бы «духовными» интересами, как раз и был человеком духовным, то что им оставалось бы сказать о себе, не нашедших никаких точек соприкосновения с тем, чем он жил?

Житие его вменихом неистово и кончину его безчестну, — как бы говорят такие люди, лишний раз подтверждая, что осудит праведник умираяй живущия нечестивыя (Прем., 5: 4; 4:16).

Священник РПЦЗ о. Тимофей Алферов написал по этому поводу: «О том и говорил святитель Игнатий <Брянчанинов>, что подвиг последних христиан, даже мучеников, будет растворен смирением. В нем не будет решительно ничего внешнего, показного, красивого. Это, видимо, относится и к самому заметному, самому героическому из всех видов христианского подвига. Убили и все. Ни славы, ни даже особенного сочувствия».

Многие люди, даже зная о еретических воззрениях священноначалия МП, тем не менее, не хотят переходить в РПЦЗ или в какую-либо другую православную юрисдикцию, потому что привыкли к своим «хорошим батюшкам», до архиереев же и церковных канонов им и дела нет. Подобная постановка вопроса в корне неправильна, потому что выходить из МП, разумеется, следует вовсе не потому, что где-то в другом месте есть «батюшки получше» или люди «подуховнее», ведь мы живем во дни, когда оскуде преподобный повсеместно. Не было ли «хороших батюшек» и «духовных старцев» (в том смысле, какой в это слово вкладывает, к несчастью, большинство современных православных) у монофизитов и католиков, когда те отпали от Церкви?.. И последовавшие в то время за такими «хорошими батюшками» — отпали от Церкви и лишились спасения... Наверняка и сегодня можно найти лично благочестивых и начитанных католиков, умеющих говорить «от святых отцов» и проводящих жизнь аскетов. Все бы хорошо — если бы не ересь... То, что для спасения мало личного благочестия, что необходимо пребывание в истинной Церкви и разрыв с церковью лукавнующих, уклоняющейся в ересь и общающейся с еретиками — это видно и на примере о. Александра: прежде чем Господь призвал его к Себе, Он вывел его из церкви лукавнующих. Но если даже праведник едва спасается (I Пет. 4: 18), то что сказать о многочисленных нечестивцах и лицемерах в рясах, прекрасно освоивших науку «кружить головы» своим прихожанам? Жизнь показывает, что часто за «хороших батюшек» принимают кого угодно, порой самых отъявленных лицемеров, сребролюбцев и проходимцев, лишь бы они умели красиво говорить и вести «духовные беседы». Хорошо бы всем помнить слова пророка: С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися (Пс., 17: 26–27).

К переходу о. Александра в РПЦЗ большинство патриархийных верующих отнеслось отрицательно. Многие предпочитают не думать и не говорить о таком «неудобном предмете»; а некоторые настроены откровенно враждебно.. Но в МП есть и люди, которые, хотя еще не покинули патриархию, но почитают Батюшку и молятся ему; один питерский патриархийный священник даже стал оказывать небольшую материальную помощь семье о. Александра; но таких в МП немного — это люди, которые, хотя и с разной скоростью, движутся в направлении выхода из МП, уже не надеясь «исправить» ее изнутри и не собираясь оставаться там «ради спокойной жизни» или ради чего-либо еще; это люди, которым дорого Православие и которые могут послужить укором тем членам РПЦЗ, которые в последнее время все более явно и безрассудно движутся в направлении «воссоединения» с МП, признания ее «матерью-церковью» и т. п...

В общем-то, с самого начала было ясно, что у большинства членов патриархии не будет симпатии к общине о. Александра, что почти все будут ее осуждать, поскольку простые церковные люди обычно слепо доверяются мнению священников; а священники вряд ли могут относиться благожелательно к «бунтовщикам» вроде о. Александра. Одни действительно считают их раскольниками, а другие, даже если и не считают так и, может быть, сами хотели бы уйти из МП, боятся, потому что место потеряют и положение. Один неплохой патриархийный священник на вопрос одного молодого человека, можно ли переходить в РПЦЗ, ответил: «Да перейти-то можно, но ведь ты там только шишек себе набьешь». Для патриархийных священников и прихожан могут быть три пути: если признать, что о. Александр и его община правы, то им надо тоже выходить из МП (чего они не сделают, потому что хотят «жить спокойно»); но в таком случае им придется осудить себя за малодушие (чего тоже почти никто не сделает!); остается третий путь — осудить вышедших, что и делают.

История о. Александра показывает, что православные сейчас хотят жить «не набивая шишек», в «комфорте», для них имеет важность внешний красивый вид храмов и представительные священники, а не каноны и хранение истинной веры. МП стала уже, можно сказать, официальной государственной церковью, и если смотреть на внешнюю сторону, то Православие в ней «расцветает»: старые храмы реставрируют, да и новые строят, восстанавливают монастыри, издают православные книги и газеты и производят иконы и утварь в небывалом количестве, проводят конференции различные, патриархийные «старцы» окормляют народ (не забывая, впрочем, петь дифирамбы «советским» патриархам и внушать, что самый страшный грех — это «непослушание и раскол»)... И вот, в основном, все нынешние священники пошли на компромисс. Экуменизм мало кто из них действительно любит, но ведь всего пять минут нужно побыть с зажатым носом среди этого смрада, пообщавшись с вышестоящими и выразив свою преданность митрополиту и патриарху, — но зато потом какое благоухание на приходе, в своем храме, с паствой! А истина мало кого интересует. Можно сказать, что святоотеческое Православие, догматы и каноны в МП уже сдали в архив.

После перехода в РПЦЗ о. Александр говорил, что теперь все будут смотреть, что будет, и решать, переходить ли им тоже или нет. И вот, то, что произошло, как раз и показало, что переходить надо. Но люди поняли это совершенно наоборот: «переходить не надо, а то убьют». Видимо, современные православные забыли, что без исповедничества не может быть Православия.

Убиенный отец Александр, как и Спаситель, явился для людей знамением пререкаемым, яко да открыются от многих сердец помышления (Лук., 2: 34–35). И теперь начинает открываться, кому — и в МП, и в РПЦЗ — действительно нужна Церковь и правда Божия, а кому — что-то совсем другое; кто действительно Духа Христова имать, а кто имеет дух тех самых фарисеев, которых так строго обличал Спаситель во время Своей земной жизни.

Господь говорит в Евангелии Своим ученикам: Слушаяй вас, Мене слушает: и отметаяйся вас, Мене отметается... Несть раб болий Господа своего... Аще Господина дому веельзевула нарекоша, кольми паче домашния его; ... Аще Мене изгнаша и вас ижденут... но сия вся творят вам за имя Мое, яко не ведят Пославшаго Мя... От сонмищ ижденут вы: но приидет час, да всяк, иже убиет вы, возмнится службу приносити Богу: и сия сотворят, яко не познаша Отца, ни Мене (Лук., 10: 16; Иоан., 13: 16; Матф., 10: 25; Иоан., 15: 20–21; 16: 2–3).

27 января 1998 года Преосвященный Михаил, Епископ Торонтский, управляющий Санкт-Петербургской епархией РПЦЗ, в сопровождении членов общины, окормлявшейся о. Александром, посетил главного прокурора С.-Петербурга И. И. Сыдорука. Целью визита было выяснить, на какой стадии находится расследование дела об убийстве отца Александра. Владыка Михаил обратился к главному прокурору с просьбой взять расследование под свой личный контроль.

Владыка сообщил Генеральному прокурору о том, что православные всего мира серьезно обеспокоены убийством о. Александра. Прокурор обещал немедленно взять дело под личный контроль. Он сообщил, что данному делу, в связи с его серьезностью, будет уделено особое внимание. В присутствии Епископа Михаила прокурор пригласил ведущего расследование по данному делу следователя прокуратуры В. М. Теплякова и задал ему несколько вопросов о ходе следствия.

Прокурор обещал, что в том случае, если дело не удастся раскрыть в положенные по закону шесть месяцев, сроки расследования будут увеличены.

29 января 1998 года Владыка Михаил посетил начальника Управления по борьбе с экономическими преступлениями Администрации Санкт-Петербурга Н. И. Сергеева.

По словам начальника, в настоящее время расследование экономической стороны преступления не ведется, поскольку дело было передано в Управление уголовного розыска. При этом г-н Сергеев сказал, что версия о связях о. Александра с мафией не имеет под собой никаких оснований, и все подозрения с о. Александра сняты, о чем он обещал сообщить средствам массовой информации.

Секретарем общины Ольгой Митрениной был составлен официальный запрос на имя начальника Главного управления внутренних дел (ГУВД) Санкт-Петербурга о ходе расследования убийства о. Александра. Через две недели ее вызвали в ГУВД, где предложили забрать составленный ею официальный запрос под тем предлогом, что "основное расследование" ведется не в ГУВД, а в прокуратуре.

Чтобы выяснить, как ведется следствие по этому делу спустя год после убийства в городскую Прокуратуру обратилась корреспоендент ведущего информационного агентства России ИТАР-ТАСС Елена Югина.

Как рассказала она нашему бюллетеню, сообщить какую-либо информацию по этому делу следователь Тепляков, которому поручено его расследование, категорически отказался. По мнению Елены Югиной, высказанному на основании ее опыта общения с этой организацией, дело находится в состоянии "процессуального недвижения" (так выражаются сотрудники прокуратуры). Подозрительно также, что г-н Тепляков не назвал ни возможный срок окончания дела, ни время, когда он сможет предоставить хоть какую-то информацию. 
 
 

Это нераскрытое убийство — не первое в новейшей истории Санкт-Петербургской епархии МП. Инцидент имел место в 1992 г., когда в подъезде своего дома был застрелен мирянин Константин Иванов. К.П. Иванов был известен не только в научных кругах города (кандидат географических наук, ученик оригинального мыслителя этнографа Льва Гумилева), но также и в церковных. Будучи убежденным сергианином, он считал, что Церковь надо очищать, верил в возможность такого очищения и в этом оказался близок покойному митрополиту Иоанну (Снычеву). Несмотря на свою занятость в Университете и в семье (5 детей!), он находил время для выполнения деликатных поручений митрополита. В частности, благодаря К. Иванову удалось разрешить в пользу епархии конфликты вокруг церквей у Варшавского вокзала и в Колпино.

После этого митрополит Иоанн попросил его навести порядок в Свято-Троицком приходе г. Всеволожска. Здесь ситуация коренным образом отличалась от тех, с которыми уже приходилось сталкиваться Иванову. Если те конфликты носили, так сказать, идеологический характер, то здесь причина была прежде всего экономической. Тогдашний настоятель протоиерей Александр Анисимов, благодаря своим зарубежным связям, завязавшимся еще при коммунистах (о. Александр был « выездным» и даже « очень выездным» ), получал в больших количествах гуманитарную помощь. Оно бы и хорошо для прихожан, однако оказалось, что помощью этой, и не только ею, а и всею недвижимостью прихода, распоряжался не приходской совет, а совсем другая организация — « Александровский фонд» во главе с неким С. Бусургизяном. В 1992 г. митрополит Иоанн отстранил протоиерея Анисимова от служения за ряд канонических нарушений, допущенных на почве запойного пьянства последнего. У нового настоятеля не мог не возникнуть конфликт с фондом.

В этот-то конфликт энергично вмешался К. Иванов. Ему удалось организовать приходское собрание, раскрыть его членам глаза на ситуацию в приходе и обеспечить новому настоятелю поддержку собрания. Тогда (а было это в ноябре 1992 г.) в доме К. Иванова начались анонимные телефонные звонки с угрозами: « Откажись от Всеволожска, а то...» Однако, работа продолжалась, и 19 декабря К. Иванов был убит. В ту же ночь был подожжен дом нового настоятеля, но пожар заметили и потушили. Следствие пошло по пути наименьшего сопротивления, арестовав пьяницу-соседа. Просидев два года (время предварительного расследования) в « Крестах» , он вышел на свободу. Вина его доказана не была. Тем более не были привлечены к ответственности заказчики этого преступления. С. Бусургизян тем временем выехал на постоянное жительство в США.

Не прошло и сорока дней после смерти митрополита Иоанна, как прот. Анисимов, по благословению временно управлявшего епархией епископа Симона, начал служить в различных храмах города. Новый же и поныне здравствующий архиерей (митрополит Владимир) не нашел ничего лучшего, как в апреле 1996 г. вновь назначить Анисимова во Всеволожск настоятелем, надругавшись над памятью человека, сознательно положившего жизнь за то, чтобы Церковь оставалась Церковью.

Любопытно, что некоторые весьма достойные патриархийные батюшки отнеслись к этому спокойно на том основании, что не о. Александр, дескать, отдал приказ. Если и так, то разве пастырь не в ответе за деяния своих, с позволения сказать, чад?.. Между тем, пороки этого пастыря, за которые он был в свое время запрещен, за четыре года отнюдь не исправились, и, не прослужив во Всеволожске и двух месяцев, Анисимов был отправлен за штат. Сейчас его уже нет в живых, и даты его смерти мы не помним.
 

БИБЛИОГРАФИЯ
 

Монастырем святых Киприана и Иустины (Фили, Греция) выпущен сборник статей митрополита Оропосского и Филийского Киприана, председателя старостильного Священного Синода Противостоящих, под названием « Православие и экуменизм. Межхристианское и межрелигиозное движение как экклезиологическая ересь» . Все статьи автора всесторонне и глубоко аргументированы и снабжены многочисленными ссылками, цитатами и фотографиями. В них весьма подробно и полно рассмотрено состояние современного межрелигиозного движения, показано его неуклонное развитие и углубление участия в нем официальных поместных церквей. Подробно рассматривается так называемое « крещенское богословие» (ставшее частью экуменической догматики мнение о единстве всех «христиан» через глаголемое у еретиков «таинство крещения») и роль поместных церквей в его разработке, трагичность их добровольного участия в этом процессе.

Имеет большую важность то, что автор цитирует документы Всемирного совета церквей (ВСЦ), в которых патриархи поместных церквей говорят о всех членах ВСЦ как о членах единой церкви Христовой. Рассказ митрополита о религиозном синкретизме, межрелигиозных молитвах и совместных заявлениях с участием лидеров экуменического православия ужасает всякого верующего. Достаточно своевременно и злободневно для Московской патриархии выглядит рассказ об экуменической игре с выходом и возвращением модернистских православных церквей США в Национальный совет церквей Христа в Америке. Автор сборника показывает процесс все более ужасающего нравственного падения инославных экуменистов и преступную терпимость к их все более страшным и тяжким грехам со стороны экуменистов « православных» . Автор также с сожалением констатирует ослабление антиэкуменического давления со стороны ревнителей Православия в самих официальных поместных церквах, каковое явление вызывает его справедливую критику.

В числе достойных особого внимания сведений, способных в наши дни многим помочь разобраться в подлинной погибельной сущности экуменического «православия», можно назвать свидетельство автора о том, что прославленный архимандрит Иустин (Попович) не считал Сербского патриарха Германа истинным и не поминал его, поскольку тот был причастен экуменической ереси. Несомненно, что о. Иустин своими делами не мог противоречить своим письменным трудам. К сожалению, в среде церковного народа в России этот факт пока никому не известен.

К рассуждениям, содержащимся в сборнике, можно сделать одно важное дополнение, касающееся вопроса о полномочиях Всеправославного предсоборного совещания давать вероучительные определения и канонические указания для всех поместных церквей. Нам известно из экуменических определений Всеправославных совещаний, что экуменизм как вера в то, что участие в экуменическом движении есть исполнение слов Господа о единстве Его учеников, исповедуется на этих Совещаниях как полномочно ими излагаемая вера всей Вселенской Церкви. Коль скоро это так, то, значит, состоять в общении с таковой « Вселенской церковью» нельзя как с еретической. Здесь может возникнуть возражение, что экуменические Всеправославные совещания не имеют канонического авторитета для всей Вселенской Церкви, а значит, их неправославные решения не являются голосом всей Вселенской Церкви, а имеют лишь совещательные и рекомендационные полномочия. Оправдание экуменистов, ссылающихся на III Всеправославное совещание как на решающее для всех поместных церквей, митрополит Киприан опровергает ссылкой на 16-й параграф Устава Предсоборных всеправославных совещаний, где говорится, что эти совещания « служат для приготовления ко Святому и Великому Собору» и « не имеют прямого обязательного авторитета для Поместных Церквей до постановлений Святого и Великого Собора» . Означает ли это, что решения III совещания имели лишь рекомендательный характер и не претендовали на канонический авторитет, к каковой точке зрения склоняется митрополит Киприан? Оказывается нет, поскольку III Всеправославное совещание специальным определением вывело за рамки рекомендательных решений постановления « Об отношении Православной Церкви к остальному Христианскому миру» и « Православная Церковь и экуменическое движение» , наделив их канонической силой. Так например, в « Журнале Московской патриархии» (№ 6 за 1987 г. на стр. 54) говорится: « Хотя Второе Предсоборное Всеправославное Совещание и определило, что принимаемые до созыва Святого и Великого Собора решения не имеют канонической силы, прежде чем по ним будет высказано мнение Святого и Великого Собора, тем не менее, учитывая характер темы, настоящее Совещание считаем, что принимаемые таким образом предварительные решения могут иметь непосредственное применение в жизни» . Иначе говоря, верность экуменическому движению и его целям объявлена руководством к действию и разрешена для всей Вселенской Церкви. Таким образом, экуменическая ересь уже определена как вера всей Вселенской Церкви голосом всех поместных церквей — участниц совещания, признанного всеми официальными поместными церквами. Это означает, что та « Вселенская Церковь» , которую представляют поместные церкви на Всеправославных предсоборных совещаниях в лице своих патриархов, предстоятелей и высшего руководства, является еретической, и это есть суровая правда нашего последнего времени.

Несмотря на то, что митрополит Киприан не делает столь однозначного вывода, со страниц его книги постоянно звучат обращения к «консервативным новостильникам» и антиэкуменически настроенным верующим МП отойти от еретической иерархии: «Народъ Божiй долженъ... отойти отъ пастырей, которые погрязли въ великой екклезiологической ереси экуменизма» (с. 127 et passim). Все это очень справедливо: еретики не могут совершать в Церкви ничего, не исключая даже повседневных и рутинных дел приходского и епархиального управления; таково ясное требование церковного учения, выраженное, например, в правиле 15 Собора Двукратного. Такова же и важнейшая тема проповеди митрополита Киприана. Именно на этом фоне таким досадным недоразумением выглядит экклизиологическая идея митрополита Киприана о «всеобщем соборе Православной Церкви», на котором должны будут собраться православные вместе с еретиками-экуменистами,  — «чтобы, — как пишет он в Предисловии, некстати цитируя VII Вселенский Собор, —«разделенныхъ въ разногласiи привести къ согласiю и снять преграду вражды» (с. 9). Эта идея подробно изложена вл. Киприаном в его «Екклизиологических тезисах»[1]. Трудно понять, почему, отказывая еретикам-экуменистам в праве на ведение обыденных дел церковного управления, митрополит Киприан не только допускает их к высшим из дел епископского служения — формулировке догматов и суду по вопросам вероучения, — но даже считает, будто без их участия таковые дела, и в особенности церковный суд над еретиками, даже и вообще не могут быть исполненными. Зачем нужна эта странная постановка вопроса о правомочности состава суда в зависимость от присутствия подсудимых?

В заключение хотелось бы отметить, что книга в полиграфическом отношении издана прекрасно и снабжена портретом автора.
 

[1] Кипрiанъ, Митрополитъ Оропосскiй и Филiйскiй. Екклизiологическiе тезисы, или Изложенiе ученiя о Церкви для Православныхъ противостоящихъ ереси экуменизма. Фили, Аттики: Монастырь свв. Кипрiана и Iустины, 1993. С. 7–9 (§ 5. Къ Собору объединенiя). Отцы VII Вселенского Собора имели в виду объединение с Церковью тех, кто от нее отпал; принятые Собором в общение епископы-иконоборцы прежде своего покаяния и принятия их в общения не имели и не могли иметь никакого права голоса на Соборе. Но Отцы Собора прежде принятия в общение покаявшихся еретиков никогда не стали бы отрицать, что они составляют Собор единой Церкви, содержащей всю церковную полноту, — тогда как митрополит Киприан, напротив, заявляет, будто«... и Священные Сvноды противостоящихъ нововведенiю въ праздничномъ календарё и экуменизму [так автор называет Истинно-православные Синоды] тоже не представляютъ собой Собора объединенной Православной Церкви въ Грецiи» (с. 8). Выходит, по митрополиту Киприану, что без еретиков-экуменистов Церковь не имеет полноты.

Борьба с экуменизмом / Издание Св. Православной Церкви в Северной Америке. Бостон, Массачусетс, 1998. 346 с.

Официально заявленная цель книги — представить историю Истинно-Православной Церкви Греции, так называемых "старостильников", и ее борьбы с ересью экуменизма в период с 1924 по 1994 гг. Вторая, подспудная цель — создать апологию "авксентианской" ветви Греческой Старостильной Церкви и, в частности, ее американской епархии филиала с центром в Бостоне, именующей себя «Святой Православной Церковью в Северной Америке». Можно считать, что первой и главнейшей своей цели эта книга достигла, и ее следует признать, возможно, лучшей работой по данному вопросу на английском, да, пожалуй, и на любом другом языке. Что же касается второй цели, то по этому вопросу автору настоящей рецензии книга убедительной не представляется.

Ересь экуменизма была впервые провозглашена Вселенской Константинопольской патриархией в ее Окружном Послании «ко всем Христианским Церквам всего мира», изданном в 1920 г. Помимо признания католиков и протестантов "сонаследниками" православных во Христе, это послание содержало ряд предложений обновленческого характера, в том числе о введении нового, папского или григорианского календаря, с целью ускорить объединение православных с западными еретиками. Вот почему введение нового стиля обычно рассматривается как первый конкретный шаг (после самого Послания 1920 г.) на пути внедрения ереси экуменизма.

В 1924 г. новый стиль был впервые введен в государственной Элладской Церкви и несколько позже в том же году — в Константинопольском и Румынском патриархатах. Это послужило толчком к возникновению движения старостильников в Греции, Румынии и некоторых других местах, где Вселенская патриархия имела свою юрисдикцию (например, в русском Валаамском монастыре, находившемся на территории Финской Церкви, получившей автокефалию от Константинополя). С 1924 по 1935 г. в движении принимали участие по преимуществу миряне — несколько сотен тысяч мирян и лишь несколько священников (главным образом, иеромонахи с Афона), без епископов. В 1935 г., однако, три архиерея государственной Элладской Церкви (из которых двое были рукоположены до 1924 г.) вернулись на старый стиль и рукоположили четырех новых епископов. Затем они объявили, что государственная церковь отпала в раскол и лишена благодати таинств.
1935—37 годы, возможно, являют собой период наивысшего подъема Греческой Старостильной Церкви, когда она была едина и стремительно увеличивалась численно, представляя собою серьезную угрозу официальной церкви.

Однако, в 1937 г., когда гонения со стороны государственной церкви свели число старостильных епископов до четырех, произошел трагический раскол
старостильников на две фракции, которые стали называться соответственно
"флоринитами" (по своему лидеру митрополиту Хризостому Флоринскому) и
"матфеевцами" (по епископу Матфею Вресфенскому). "Флориниты" заявили, что новостильники были раскольниками лишь "потенциально", а не "действительно", и все еще обладали благодатными таинствами. "Матфеевцы" сочли, что это предательство Исповедания 1935 г., и порвали общение с "флоринитами".

К концу 1940-х у «флоринитов» был лишь один архиерей (митрополит Хризостом), но с ним оставалось большинство духовенства и мирян, тогда как у матфеевцев было два епископа (Матфей и Герман; последний сидел в тюрьме). Попытки объединения двух фракций разбивались не только о вопрос благодатности новостильников, но также и о нежелание митрополита Хризостома рукополагать новых епископов (даже и после того, как епископ Герман воссоединился с ним). Поэтому в 1948 г. из опасения, что Старостильная Церковь может снова остаться без архиереев, епископ Матфей согласился (причем не сразу, а лишь после многолетнего давления своих сторонников) единолично рукоположить епископов, первым из которых стал епископ Спиридон Тримифунтский (Кипрский).

В этом пункте авторы "Борьбы с экуменизмом" допускают свою первую фактическую ошибку. На стр. 64 они пишут: "Праведный Спиридон Тримифунтский провел последние годы своей жизни в затворе, отказываясь служить как архиерей по причине своего раскаяния в том, что он был рукоположен таким совершенно неканоничным образом (т.е. одним епископом)". Это неправда. В 1981 г. о. Хризостом, ближайший ученик епископа Спиридона, игумен Галактотрофусского монастыря, расположенного на Кипре неподалеку от Ларнаки, поведал автору данной рецензии совершенно иные факты, подкрепленные подлинными письмами к нему самого епископа Спиридона. Он рассказал, что вскоре после того, как епископ Спиридон начал в 1949 г. свое служение в качестве единственного старостильного епископа на Кипре, он был изгнан с острова Британской администрацией, действовавшей в угоду новостильникам. Через несколько лет матфеевский Синод решил заменить его другим архиереем. Они пригласили монаха Епифания в Грецию и рукоположили его в священный сан. Затем, в 1957 г., на Кипре состоялось избрание старостильного епископа, и о. Епифаний был выбран кандидатом с последующей его хиротонией в Греции. Все это, однако, имело место без
благословения бывшего еще в живых Кипрского епископа Спиридона, который
отказался признать епископа Епифания и сказал своим ученикам на Кипре, среди которых был игумен Хризостом (также бывший кандидатом в епископы), чтобы они не сослужили с Епифанием. Сам же он ушел в затвор в Греции и не сослужил с матфеевцами в знак протеста. Через некоторое время игумен Хризостом все же вошел в общение с епископом Епифанием, за что подвергся прещению со стороны своего духовного отца епископа Спиридона. Тогда он вновь прервал общение с Епифанием. Матфеевский Синод ответил на это извержением игумена Хризостома (хотя он всего лишь последовал указанию духовного отца), но не стал трогать епископа Спиридона до самой его кончины в 1963 г. Несколько лет спустя, незадолго до смерти игумена Хризостома, его низложение было отменено матфеевским Синодом. Когда его останки были открыты, то они оказались частично нетленными...

Несмотря на эту ошибку, в целом история раскола между «флоринитами» и
«матфеевцами» изложена авторами "Борьбы с экуменизмом" с замечательной
объективностью. Это важно не только потому, что раскол все еще продолжается (и перенесся с тех пор на российскую, американскую и западноевропейскую почвы), но также и потому, что существующие на английском языке его описания сильно склоняются на сторону «флоринитов». Бостонские же авторы, хотя в целом и симпатизируют «флоринитам», не только замечают, что "честность, личная добродетель и аскетизм епископа Матфея были общепризнанными" (его мощи сильно благоухают, и он был чудотворцем как до, так и после своей кончины в 1950 г.), но также и дают основания предполагать, что единение Матфея и Хризостома могло состояться, хотя этого и не произошло из-за ревности не по разуму некоторых сторонников Матфея.

Авторы также не скрывают того факта, что в 1950 г. митрополит Хризостом раскаялся в своем заявлении от 1937 г. (о благодатности новостильников) и
возвратился к Исповеданию 1935 г., заявив, что новостильники лишены
благодати таинств. И действительно, это утверждение оставалось официальным
исповеданием веры всех фракций Греческой Старостильной Церкви вплоть до
появления в 1984 г. "Синода Противостоящих" митрополита Киприана Оропосского и Филийского...

Бостонские авторы продолжают свою историю старостильного движения рассказом о том, как «флориниты» после смерти митрополита Хризостома в 1955 г. в конце концов восстановили свою иерархию через посредство Русской Зарубежной Церкви в 1960-е гг., и как матфеевцы также добились признания РПЦЗ в 1971 г. Трактовка этого периода истории также объективна и искренна. Особенно ценен перевод полного текста всех соответствующих документов с добросовестным комментарием.

Оставшаяся часть книги посвящена, главным образом, защите «флоринитского» архиепископа Авксентия Афинского, низложенного в 1985 г. Синодом, в состав которого входило большинство «флоринитских» архиереев. Бостонские авторы не скрывают, что Авксентий сделал множество ошибок; но их рассказ об этих ошибках очень краток и однобок. Они пишут: "Некоторые ошибки Его Блаженства были значительными, другие — спорными... Его огрехи часто были результатом искренних заблуждений, и зачастую совершались по совету духовенства, которое, вольно или невольно, сбивало его с толку" (с. 125, 129). Однако, одно дело, когда бостонцы пытаются найти смягчающие вину их архипастыря факторы, в чем выражается милосердие (а также и обоснование их собственного канонического положения); и совсем другое дело, когда они возводят клевету на тех православных архиереев, которые пытались навести в Церкви канонический порядок единственным доступным им каноническим образом — соборным судом, производимым согласно со св. канонами. Каковы бы ни были личные добродетели Авксентия, бостонские авторы, по нашему мнению, не преуспели в том, чтобы показать, будто его низложение в 1985 г. не было каноничным и справедливым.

В заключение остается сказать, что эту книгу можно порекомендовать как
хорошее введение в круг экклизиологических вопросов, касающихся великой
ереси нашего времени — экуменизма. Однако, для ищущих ясного ответа на
вопрос, какая из греческих старостильных юрисдикций есть самая каноническая и истинная, — эта книга представляет смесь света с тьмой. Таким искателям ясности и истины следует продолжать свои поиски и изучать другие точки зрения.