Ханс Альберт

ТРАКТАТ О КРИТИЧЕСКОМ РАЗУМЕ

Трактат о критическом разуме / Пер с нем., вступ. ст. и примеч. И. З. Шишкова. М.: Едиториал УРСС, 2003. — 264 с.

См. история философии.

Предлагаемый российскому читателю перевод книги ведущего представителя философии критического рационализма в Германии Ханса Альберта (род. в 1921 г.) «Трактат о критическом разуме» представляет собой программную работу немецкого критического рационализма, которая стала предметом споров и критики со стороны ведущих представителей наиболее влиятельных течений современной западной философии.
Книга представляет интерес для преподавателей и студентов вузов, а также для широкого круга читателей, увлекающихся историей философии, современной философской мыслью, философией и методологией науки.

Номер страницы предшествует тексту на этой странице.

HANS ALBERT
TRAKTAT UBER KRITISCHE VERNUNFT

J.C.B. Mohr (Paul Siebeck)
Tubingen – 1970

Ханс АЛЬБЕРТ
Трактат о Критическом Разуме

Перевод с немецкого, вступительная статья и примечания доктора философских наук, профессора И. З. Шишкова

ББК 87.2, 87.3
Издательство «Едиториал УРСС». 117312, г. Москва, пр-т 60-летия Октября, 9.
Лицензия ИД № 05175 от 25.06.2001 г. Подписано к печати 24.01.2003 г.
Формат 60x90/16. Тираж 1000 экз. Печ. л. 16,5. Зак. № 13
Отпечатано в ГУП «Облиздат». 248640, г. Калуга, пл. Старый Торг, 5.
ISBN 5-354-00179-Х

ОГЛАВЛЕНИЕ

Ханс Альберт и философия критического рационализма
Вступительная статья И. З. Шишкова............... 7

Предисловие к пятому изданию.......................... 19
Предисловие к четвертому изданию....................... 20
Предисловие к третьему изданию......................... 21
Предисловие ко второму изданию........................ 23
Предисловие к первому изданию......................... 26

Введение. Рациональность и ангажемент.................... 28

Глава I. Проблема обоснования......................... 35
§ 1. Поиск надежных оснований ..................... 35
§ 2. Принцип достаточного обоснования и трилемма Мюнхгаузена ....................... 38
§ 3. Модель очевидности в учении о познании ........ 42
§ 4. Классическое учение о познании: интеллектуализм и эмпиризм .................... 47

Глава П. Идея критики............................... 56
§ 5. Преодоление догматизма: принцип критической проверки ..........56
§ 6. Контекст обоснования и контекст открытия: характер методологии............ 63
§ 7. Диалектическое мышление: поиск противоречий....... 67
§ 8. Конструирование и критика: теоретический плюрализм ..........73

Глава III. Познание и решение.......................... 81
§ 9. Проблема обоснования этических убеждений ......... 81
§ 10. Наука и практика: проблема свободы от оценок........ 88
§ 11. Классическая модель рациональности и дискуссия о ценностях ............. 93
§ 12. Критицизм и этика: роль критических принципов ...... 99

Глава IV. Дух и общество............................. 105
§ 13. Проблема идеологии в критицистской перспективе ..... 105
§ 14. Идеология и методология: проблема оправдания и критика идеологии ............... 111
§ 15. Единство бытия и мышления как научная проблема..... 115
§ 16. Догматизация как социальная практика и проблема критики ................... 121

Глава V. Вера и знание............................... 128
§ 17. Теология и идея двойственной истины .............. 128
§ 18. Демифологизация как герменевтический опыт......... 132
§ 19. Проблема существования Бога и современная теология ................ 138
§ 20. Современная теология, христианская вера и общество ... 145

Глава VI. Смысл и реальность.......................... 153
§ 21. Проблема смысла в традиции историзма............. 153
§ 22. Герменевтическое мышление: философия как продолжение теологии .............. 156
§ 23. Аналитическое мышление: философия как анализ языка . . 165
§ 24. Проблема смысла в критицистской перспективе ...... 170

Глава VII. Проблема рациональной политики................ 179
§ 25. Культ откровения: политическая теология и культовая политика .................................. 179
§ 26. Надежда на катастрофу: политическая эсхатология и утопическая политика ........................ 182
§ 27. Апелляция к интересу: политическая арифметика и политика расчетов ....................... 185
§ 28. Идея рациональной дискуссии: политическая диалектика и экспериментальная политика ..... 193

Приложение......................................203
I. Критицизм и его критики....................... 203
II. Георг Зиммель и проблема обоснования. Опыт решения трилеммы Мюнхгаузена.............. 233
III. Добавление к проблематике обоснования............. 239
Именной указатель..................................251
Предметный указатель................................259

Ханс Альберт и философия критического рационализма

Предлагаемая отечественному читателю книга принадлежит перу одного из видных современных немецких философов, основателю и главному теоретику философии немецкого критического рационализма [1] — Хансу Альберту. Хотя его имя и вошло в некоторые наши современные справочные философские издания и имеется ряд работ [2], посвященных исследованию отдельных аспектов его философии, все же до сих пор он остается малоизвестным не только для широкой публики, но даже для философских кругов. Хочется надеяться, что эта первая значительная публикация работ X. Альберта [3] как-то стимулирует интерес российских философов и ученых к этому именитому на Западе мыслителю, идейное наследие которого насчитывает более двух десятков книг и сотни статей [4].

1 Этот термин введен в научный оборот автором данных строк для обозначения разрабатываемой в современной Германии философии, ядро которой составляют методологические и социально-философские идеи К. Поппера и его ближайших учеников и последователей. К последним прежде всего можно отнести таких немецких философов, как Ханс Альберт, Ханс Ленк и Хельмут Шпиннер. В отличие от первого, строго следовавшего букве и духу философии Карла Поппера, Ленк и Шпиннер* заняли по отношению к ней критическую позицию, намереваясь соединить ее с совершенно чуждыми для нее элементами. На сегодняшний день философия критического рационализма нашла своих сторонников в различных интеллектуальных кругах: науке, политике, искусстве, педагогике и т. п. Подробнее об этом и основных вариантах философии немецкого критического рационализма см.: Шишков И. З. Теоретические основания философии критического рационализма. РГМУ, 1998; он же: Немецкий критический рационализм: история и теория, проблемы и решения, тенденции развития. М., 1999 (или: В поисках новой рациональности: философия критического разума. М.: УРСС, 2003); он же: Современная западная философия (основные традиции и тенденции развития) // Философия и культура: история и теория. Ч. 2. М., 2000. С. 120-135.

* На поставленный мною в личной беседе с профессором Альбертом во время его пребывания в Москве в мае 2000 г. вопрос о правомерности связывать немецкий критический рационализм с именами X. Ленка и X. Шпиннера, философ иронически заметил: «Хотя Шпиннер и был когда-то моим ассистентом, но между нами никогда ничего общего не было. Он же — Шпиннер!** И этим все сказано».
** Разговорное немецкое слово «Spinner» означает «сумасшедший».

2 Ионин Л. Г. Дилеммы «критического рационализма» // Новейшие течения и проблемы философии в ФРГ. М.: Наука, 1978. С. 130-178; Майор В. В. Критический анализ философско-социологических взглядов Г.Альберта: Дис. ... канд. филос. наук. М., 1982; «Критический рационализм»: философия и политика. М.: Мысль, 1981 и др. Следует заметить, что существо философии немецкого критического рационализма не нашло адекватного выражения в данных работах, несвободных от идеологического прессинга. Так, авторы сборника «„Критический рационализм": философия и политика» расценивают ее как своеобразный гибрид философии Поппера и субъективистски преобразованной неопозитивистской теоретико-познавательной доктрины Венского кружка. См.: «Критический рационализм»: философия и политика. С. 5.

3 На сегодняшний день имеется перевод только отдельных фрагментов двух его работ, публикация которых была стимулирована визитом профессора Альберта в Москву по приглашению философского факультета МГУ и помещена в журнале тиражом 300 экземпляров. См.: Альберт X. Европа и обуздание господства, (пер. Майора В. В.) // Философско-культурологический журнал "Z", 2000, № 3. С. 82-93; он же: Трактат о критическом разуме. Глава II. Идея критики (пер. Шишкова И. З.) // Там же. С. 104-125.

4 Подробную библиографию работ Альберта см.: Шишков И. З. Немецкий критический рационализм: история и теория, проблемы и решения, тенденции развития. М., 1999. С. 408-440.

Учитывая данные обстоятельства, было бы уместно здесь, хотя бы в общих чертах, описать жизненный и творческий путь Ханса Альберта, изложение которого, видимо, имеет смысл начать с характеристики философской ситуации, сложившейся в интеллектуальной Европе второй половины XX в. благодаря деятельности «духовного отца» философии критического рационализма — Карла Раймунда Поппера (1902-1994).

Бесспорно, основателя философии критического рационализма Карла Поппера можно считать сегодня одним из влиятельнейших философов англосаксонской культуры, значимость и величие которого сопоставимы, пожалуй, лишь с Б.Расселом. Нобелевский лауреат (1973 г.) в области медицины П. Медавар писал о Поппере как о «несравненно величайшем теоретике науки всех времен». Попперианцами считают себя два других лауреата Нобелевской премии — Ж. Моно, французский биохимик, микробиолог — и физиолог Дж. Экклз, в соавторстве с которым Поппер написал книгу «Личность и ее мозг» (1977).

Величие и славу Поппера можно связывать с его программной работой "Logik der Forschung'" (1934), немецкое издание которой долгое время оставалось незамеченным [5]. И лишь спустя двадцать пять лет после ее публикации в 1959 г. на английском языке интерес к ней стал возрастать. Без преувеличения можно сказать, что с публикацией "Logik der Forschung" на английском языке началось триумфальное шествие идей критического рационализма в англоязычных странах. Английский философ Бр. Маги по этому поводу даже заметил, что «...здесь в Англии философия целого поколения выглядела бы иначе, если бы эта книга была переведена намного раньше» [6]. И далее: «Если бы к Попперу прислушались, то история западной философии 40-х гг. XX в. была бы совершенно иной. Я считаю, что трагедия философии тех десятилетий... состоит в том, что, начиная с 30-х гг. она следовала по ложному пути» [7].

5 Это, по-видимому, объясняется тем, что после прихода нацистов к власти в 1933 г. видные философы Австрии и Германии были вынуждены эмигрировать в англоязычные страны, где в философских кругах господствовали логический позитивизм и лингвистическая философия.
6 Magee В. Kritischer Rationalism!». — Eine Unterhaltung mit Karl Popper // Kritischer Rationalismus und Sozialdemokratie... S. 55.
7 Magee B. A.a.O., S.86.

В Германии же знакомство с идеями Поппера началось в конце 50-х гг., что было обусловлено несколькими обстоятельствами. Несомненно, определяющую роль в распространении идей критического рационализма в Германии сыграл друг и ученик К. Поппера — Ханс Альберт, опубликовавший в 1960 г. небольшую статью «Критический рационализм Карла Поппера». В ней он в сжатой форме изложил основные идеи философии Поппера. Эту работу, по-видимому, можно считать исходным пунктом в развитии немецкого критического рационализма.

Другое обстоятельство связано с так называемым «спором о позитивизме в немецкой социологии», развернувшимся в октябре 1961 г. на Тюбингенском рабочем совещании немецкого Социологического общества. Этот спор способствовал изданию работ К. Поппера на немецком языке [8].

Но определяющую роль в этом деле сыграла публикация в 1968 г. X. Альбертом программной работы немецкого критического рационализма «Трактат о критическом разуме», вызвавшей, в отличие от первой публикации о К. Поппере, большой резонанс не только в Германии, но и во всем западноевропейском философском сообществе: вышли десятки рецензий как положительного, так и критического характера, в спор с критическими рационалистами вступили представители практически всех основных течений и направлений современной философской мысли, начиная с философов аналитических направлений до представителей протестантской теологии [9].

На первых порах знакомство с идеями К. Поппера в Германии носило фрагментарный и поверхностный характер. Поппер квалифицировался, как правило, в качестве неопозитивистского технократа, его ошибочно причисляли к Венскому кружку логических позитивистов. Та же участь постигает и главного носителя идей Поппера в Германии Х.Альберта, которого считают «официальным придворным философом» [10] и главным «маннгеймским неопозитивистом» [11] А гамбургский еженедельник «Die Zeit» от 20 марта 1970 г. писал: «В Гейдельберге... где проживает X. Альберт, находится центр неопозитивистской теории в Германии, здесь сторонники Поппера — „попперианцы" — разрабатывают свои философские стратегии против SDS...» [12].

Сегодня уже никто — ни критики, ни сторонники немецкого критического рационализма — не умаляют роль X. Альберта в распространении и развитии идей К. Поппера в Германии. Кроме X. Альберта большую роль в этом деле сыграл «ученик и друг Х.Альберта» [13], один из последовательных немецких критических рационалистов — X. Ленк. Задолго до Ленка активно развивал в Германии идеи Поппера известный немецкий социолог Ральф Дарендорф. Знакомство Дарендорфа с попперовской

8 Подробнее об этом споре см.: Шишков И. З. Немецкий критический рационализм. С. 342-351.
9 См.: Там же. С. 341-395.
10 Wessel H. Philosophie des Stuckwerks. Zur Auseinandersetzung mit dem neopositivistischen "kritischen Rationalismus". Berlin, 1971, S. 58.
11 Ibid., S. 12.
12 Idid.
13 Grossner С Verfall der Philosophie. Politik deutscher Philosophen. Hamburg, 1971, S. 290.

философией состоялось в начале 50-х гг. в Лондонской школе экономики, где преподавал Поппер [14]. Развивал идеи Поппера, хотя и «критически», в манере Фейерабенда, известный немецкий философ X. Шпиннер, который придал традиционному (по его словам «ортодоксальному») критическому рационализму симбиозную форму, включающую, помимо идей Поппера, теоретический плюрализм Л. Фейерабенда и «критическую теорию» Ю. Хабермаса. К 70-м гг. идеи критического рационализма становятся методологическим и теоретико-познавательным основанием междисциплинарных исследований экономистов, историков, юристов, политологов, социологов, педагогов и психологов [15].

Ханс Альберт родился 8 февраля 1921 г. в г. Кёльне на Рейне в семье университетского советника, преподавателя латыни и протестантской религии. Уже в школьные годы он проявлял большой интерес к истории. В середине 30-х гг. благодаря школьному педагогу Йоханнесу Гримбергу он знакомится с произведениями О. Шпенглера, которые, по собственному признанию Альберта, «столь очаровали, что я тотчас стал шпенглерианцем» [16]. Именно под впечатлением работ Шпенглера он находит неубедительной протестантскую религию и задолго до конфирмации становится атеистом.

14 В течение двух лет Дарендорф учился у Поппера и защитил под его руководством диссертацию. Спустя некоторое время стал преемником Поппера на посту директора Лондонской школы экономики.
15 Подробнее об этом см.: Шишков И. З. Немецкий критический рационализм. С. 395—400.
16 Albert И. Autobiographische Einleitung... S. 6.

Политическое развитие Германии 30-40-х гг. усиливало интерес Альберта к философии истории Шпенглера, вполне соответствовавшей духу времени. По-видимому, именно она сыграла свою роль в его желании стать офицером. В конце 1939 г. Альберт становится солдатом, участвует в войне с 1941 г., закончил ее в 1945 г. в американском плену.

С конца 1946 г. Альберт — студент факультета экономических и социальных наук Кёльнского университета, где он впервые знакомится с философией Бенедитто Кроче. Под ее влиянием он пересматривает свои прежние взгляды в направлении либерального гегельянства. В это же время наряду с социологической и экономической литературой он читает И. Канта, К. Ясперса, Н. Гартмана, М. Шелера, А. Гелена, К. Маркса, Р. Карнапа, Э. Гуссерля, Г. Риккерта, Г. Зиммеля, М.Хайдеггера, А. Бергсона, Б. Рассела и др. В своей дипломной работе на тему «Политика и экономика как предметы политической и экономической теорий», выполненной под руководством социолога Леопольда фон Визе, Альберт попытался связать в единую систему философскую антропологию А. Гелена, категорию инструментального знания М. Шелера и мысли Клаузевица и на их основе выработать общую теорию действия.

После окончания университета он остается работать на социологическом факультете у Визе. В начале 50-х гг. Альберт знакомится с работами немецкого физика и философа науки Гуго Динглера, известного своей разработкой кантовской версии прагматизма. По словам Альберта, динглеровский прагматизм вполне гармонировал с уже привычными для него взглядами Б. Кроче, в частности, с его концепцией естествознания как чисто инструментального знания, с философской антропологией А. Гелена и концепцией естественнонаучного знания М. Шелера.

К этому же времени относится знакомство Альберта с теорией науки М. Вебера и неклассическим учением о национальной экономике Г. Мурдаля, О. Моргенштерна, к которому он отнесся критически, поскольку экономическое мышление, как полагает Альберт, смешивало этическую проблематику с политической, что вело к утверждению количественного подхода в решении практических проблем. «Вместо подлинной „политической антропологии", — пишет Х.Альберт, — ...возникла „политическая арифметика", выражавшая свою готовность решать экзистенциальные проблемы рациональным образом» [17]. Эта проблема и определила основное содержание докторской диссертации X. Альберта «Рациональность и существование. Политическая арифметика и политическая антропология», представленная к защите летом 1952 г. на факультете экономических и социальных наук Кёльнского университета [18].

17 Albert H. Autobiographische Einleitung... S. 11.
18 Впрочем, зашита прошла с большими трудностями и скандалом, вызванными католически настроенной фракцией университета, так что сегодняшняя критика Альбертом католицизма как догматическо-тоталитарной теории имеет под собой автобиографическую подоплеку.

В своей диссертации Альберт обсуждает ряд технических, этических и политических проблем в теоретико-познавательном плане. При этом само познание он рассматривает исключительно с практической точки зрения, в духе прагматизма, т. е. оно понимается лишь как анализ возможности, что составляет рациональную сторону практики. Но кроме познания существовало еще и решение, которое имело экзистенциальный характер и потому не могло быть рационализировано. При такой постановке проблемы Альберту никак не удавалось связать познание и решение. Таким образом, фундаментальная для будущей философской концепции Альберта проблема перехода от познания к практике (т. е. от познания к решению) была поставлена им уже в начале 50-х гг. и практически найдет свое решение в его знаменитой программной работе 1968 г. «Трактат о критическом разуме».

После защиты диссертации Альберт работает ассистентом у Герхарда Вайссера, возглавлявшего социально-политическое отделение Исследовательского института социальных наук при Кёльнском университете. Следует заметить, что в дальнейшем духовном развитии Альберта не последнюю роль сыграл именно Вайссер, который был учеником школы Леонарда Нельсона и по своей философской позиции — кантианцем фризовского толка. Сам Вайссер как философ пытался построить на основе кантианства политическую теорию, являющуюся по своей природе аксиоматико-дедуктивной системой и состоящую целиком из нормативных суждений.

По совету Вайссера Альберт публикует в 1954 г. свою первую книгу «Экономическая идеология и политическая теория. Экономический аргумент в спорах о политическом устройстве», которая в содержательном плане составляла вторую часть его диссертации с некоторыми дополнениями и изменениями. По словам Альберта, основной задачей, которую он ставил перед собой в этой книге, было «вскрыть идеологический элемент в экономическом мышлении и показать, каковы последствия его устранения для решения проблемы политического устройства» [19]. Основной вывод, к которому приходит Альберт в своем исследовании, гласит, что «наука может содействовать решению проблемы политического устройства лишь после устранения всех идеологических и псевдотеоретических высказываний посредством анализа реальных возможностей» [20]. Выбор же одной из возможностей является не рациональной, а экзистенциальной проблемой, маскировке которой содействует экономическая идеология. Снять этот идеологический покров с экзистенциальной проблематики могут лишь, по мнению Альберта, социальные науки, основная задача которых состоит в том, чтобы «не злоупотреблять идеологически самой наукой» [21], чем как раз и страдает экономическое мышление. В этом смысле экономизм является, несомненно, идеологией, а тем самым препятствует постижению истины.

19 Albert H. Okonomische Ideologic und politische Theorie. Das okonomische Argument in der ordnungspolitischen Debatte. Gottingen, 1954, S. 12.
20 Ibid.,S. 145.
21 Ibid., S. 147.

В своем разграничении науки и идеологии Альберт следует веберовскому принципу «свободной от оценок социальной науки», требовавшему освобождения социального познания от нормативных ценностных суждений. Идеологическое же мышление включает, по мнению Альберта, ценностные суждения, замаскированные под высказывания о фактах. Кроме того, в своей критике идеологии Альберт опирался также на немецкого социолога Теодора Гейгера, который трактовал ценностные суждения как образцовый случай идеологических высказываний.

К началу 50-х гг. относится и первое знакомство Альберта с работами философов Венского кружка, прежде всего с работами Виктора Крафта по математической логике, критике конвенционализма. Знакомство с логическим позитивизмом фактически подорвало ориентированную на прагматизм Г. Динглера философскую позицию Альберта. Отныне в теоретико-познавательном плане наиболее убедительной представляется ему позитивистская установка. Однако под ее чарами Альберт находился недолго, поскольку он вскоре находит в работах К. Поппера убедительные аргументы против логического позитивизма и знакомится с исследованиями Л. Витгенштейна, на которых он опирался в своей критике экономического мышления при обсуждении проблемы ценностных суждений.

Личное знакомство X. Альберта с Карлом Поппером состоялось летом 1958 г. на недельном совещании Высшей школы в альпийском предместье Тироле, где ежегодно устраивались дискуссии по различным теоретическим проблемам. Знакомство с критическим рационализмом Поппера помогло Альберту решить для себя многие проблемы, которые до сих пор казались ему неразрешимыми. Прежде всего благодаря критическому рационализму ему удалось преодолеть дихотомию познания и решения, которую он долгое время защищал, а также ограничение рациональности сферой познания.

Во второй половине 50-х гг. Альберт вновь обращается к экономической проблематике, пытаясь ее переосмыслить через призму основной методологической установки критического рационализма, в частности, принципа критической проверки [22]. Основной недостаток экономической традиции Альберт усматривает в ее ориентации на классическую методологию рационального мышления, определяемую принципом достаточного обоснования. Эта методология приводила в конечном итоге в социальной сфере к идеологической легитимации социальных фактов. На место этого принципа современная методология выдвигает принцип критической проверки, который позволяет подвергнуть критике все факты в свете альтернативных возможностей и различных точек зрения и освободить решение проблемы политического устройства от попыток идеологического оправдания. Это новое понимание Альбертом традиции экономического мышления как социологической познавательной программы нашло свое выражение в ряде статей 1953-1963 гг., опубликованных в книге «Социология рынка и логика решений: экономическая проблема в социологической перспективе» (1967).

22 Следует заметить в этой связи, что впервые свою программу перехода от принципа достаточного обоснования к принципу критической проверки Альберт формулирует в своей статье "Rationalitat und Wirtschaftsordnung: Grundprobleme einer rationalen Ordnungspolitik" (1963).

Дальнейшее развитие Альбертом своей новой критицистской программы было стимулировано состоявшимся в октябре 1961 г. историческим по своей значимости рабочим совещанием Немецкого Социологического общества в г. Тюбингене, давшим начало пресловутому спору о позитивизме. Сама тюбингенская дискуссия 1961 г. не обнажила истинные расхождения ее основных участников: критических рационалистов в лице К. Поппера и представителей «критической теории» в лице Т. Адорно. Данный спор был возобновлен в 1963 г. Юргеном Хабермасом, который в работе «Аналитическая теория науки и диалектика» выступил с нападками на попперовское понимание проблемы ценности, теории и опыта. В апреле 1964 г. на XV съезде немецких социологов, посвященном творчеству М. Вебера, конфронтация основных оппонентов еще более усилилась. В ответ на указанную статью Хабермаса Альберт пишет критическую статью «Миф о тотальном разуме», где он попытался показать несостоятельность всех обвинений в «позитивизме». Начиная с этого времени, между Альбертом и Хабермасом ведется постоянная полемика

не только на страницах журналов и книг, но и в личных беседах [23]. Вся эта полемика между критическим рационализмом и Франкфуртской школой нашла свое выражение в сборнике статей «Спор о позитивизме в немецкой социологии» (1969) [24]. Со временем в дискуссию подключились и другие и скоро «спор о позитивизме» стал излюбленной темой семинаров и на страницах журналов. В связи со студенческим движением 60-х гг., идеологами которого выступила Франкфуртская школа, этот спор вскоре приобрел общественный резонанс, стал обсуждаться по радио и телевидению, в университетах и в конце концов вышел за пределы страны.

По признанию самого Альберта, указанный спор явился для него поводом для того, чтобы изложить общую программу критицизма и выразить свое отношение к «критической теории», аналитической философии и герменевтической немецкой традиции. С этой целью летом 1967 г. он начинает работать над книгой, которая по его словам, «была написана в один присест» [25] и завершена в январе 1968 г. Этой книгой и была программная работа немецкого критического рационализма «Трактат о критическом разуме». Если сопоставить основные идеи этого труда с взглядами Альберта, представленными в его диссертации 1952 г., то их контраст очевиден. Так, на место утверждаемой в диссертации дихотомии познания и решения теперь выдвигается тезис, что само познание есть часть человеческой практики и потому оно включает и решения. Вместо рациональности, которая ограничивалась прежде сферой познания, выдвигается положение о рациональности как методической практике. И одновременно с этим тезис о погрешимости человеческого разума приобретает всеобщий характер, затрагивая все сферы человеческой практики: от логики и математики до политики. Вместо отстаиваемой в диссертации прагматической перспективы динглеровского толка отныне выступает критический реализм.

23 В 1964 г. Альберт переселяется с семьей в Гейдельберг, где тогда жил и Хабермас, так что у них была возможность часто встречаться.
24 См.: Adorno Th. W., Albert H., Dahrendorf R., Habermas J., Pilot H., Popper K. R. Der Positivismusstreit in der deutschen Soziologie. Neuwied-Berlin, 1969.
25 Albert H. Autobiographische Einleitung... S. 18.

Таким образом, спустя пятнадцать лет после защиты диссертации взгляды Альберта претерпели существенные изменения. Можно сказать, что к 1968 г. были сформулированы как «негативная», так и «позитивная» программы немецкого критического рационализма, которые затем в более поздних работах развивались и уточнялись в тех или иных аспектах и частично изменялись в основном под давлением критики со стороны различных направлений современной философской мысли.

Теперь укажу хотя бы вкратце на основные вехи философского развития X. Альберта после 1968 г. Выше уже отмечалось, что выход в свет знаменитого «Трактата о критическом разуме» вызвал бурю негодования и упреков в адрес альбертовского критицизма. Можно без преувеличения сказать, что каждая глава этой работы стала в дальнейшем мишенью для

ожесточенной критики со стороны мыслителей различных философских направлений. В свою очередь эта критика стимулировала написание Альбертом всех своих последующих работ, то есть их можно рассматривать как своеобразную реакцию на эту критику [26]. Так, в 1971 г. Альберт публикует небольшую книгу «В защиту критического рационализма», которая включает несколько его статей, опубликованных уже после выхода в свет его знаменитого трактата. В них он уточняет некоторые, высказанные уже ранее, идеи, рассматривает критический рационализм как альтернативу современным типам философского мышления, каковыми, по его мнению, являются герменевтический, диалектический и аналитический типы мышления.

26 Впрочем, все дальнейшее развитие немецкого критического рационализма можно представить в целом как результат такой критики.

Через год, в 1972 г., Альберт издает работу под общим названием «Конструирование и критика», в которую включены публиковавшиеся ранее в различных изданиях статьи за период с 1961 по 1971 гг. В этой книге он развивает идеи и аргументы критического рационализма в споре с другими концепциями, в частности, с натурализмом как выражением догматической классической методологии в современном философском сознании, аналитической философией морали, «критической теорией» Франкфуртской школы, неомарксизмом конструктивистского толка, представленного Холъцкампом, политической теологией. По словам самого Альберта, эту работу он рассматривает в качестве дополнения и развития тех идей, которые он пытался системно изложить в «Трактате о критическом разуме».

В 1973 г. немецкий теолог Г. Ебелинг публикует книгу «Критический рационализм? К „Трактату о критическом разуме" X. Альберта», в которой он выдвинул 70 тезисов против альбертовского критицизма, в частности, против «пресловутой» «трилеммы Мюнхгаузена», разграничения достоверности и истины, отрицаемой якобы критическим рационализмом онтологической проблематики и существования бога. В ответ на эту критику и как результат проведенной в 1972 г. дискуссии с протестантскими теологами Альберт опубликовал небольшую книгу «Теологические тупики. Г. Ебелинг и правильное применение разума» (1973), в которой он вскрыл несостоятельность всех обвинений, выдвинутых против него Ебелингом, уточняет и развивает свои мысли по проблемам фаллибилизма и плюрализма, существования бога.

Проблема существования бога, по мнению Альберта, — это тот водораздел, который разделяет его от протестантских теологов. Как он замечает, «бог, по-видимому, есть единственная сущность, которой не нашлось места в моей концепции реальности, в то время как у Ебелинга она играет решающую роль» [27]. Положение о существовании бога рассматривается Альбертом в качестве лишь гипотезы и не более.

27 Albert И. Theologische Holzwege. Gerhard Ebeling und rechte Gebrauch der Vernunft. Tubingen, 1973, S. 104.

Свою дискуссию с теологами Альберт продолжил в работах «Нищета теологии» (1979) и «Наука и погрешимость разума» (1982). Теперь он вступил в спор с католическим теологом X. Кюнгом, который в своих книгах «Христос есть» (1977) и «Существует ли Бог?» (1981) подверг резкой критике критический рационализм Поппера и Альберта за его иррационализм. Как полагает Кюнг, критические рационалисты допускают в качестве основания своей философии веру в разум [28]. В ответ на критику Кюнга Альберт отмечал, что обвинять критический рационализм в иррационализме можно лишь в том случае, если бы он исходил из принципа обоснования классического рационализма [29].

28 См.: Kung H. Existicrt Gott? Antwort auf Gottesfrage der Neuzeit. Munchen, 1981, S. 487.
29 См.: Albert H. Das Elend der Theologie. Kritische Auseinandersetzung mit Hans Kung. Hamburg, 1979, S. 48.

Значительное место в философской деятельности Альберта занимают его дискуссии с так называемой трансцендентальной прагматикой, представленной прежде всего Карлом Отто Апелем — философом, продолжившим традицию трансцендентальной философии М. Хайдеггера. Следуя традиции классического рационализма, утверждавшего возможность абсолютного обоснования философии, Апель намеревается достичь этого обоснования с помощью метода «трансцендентально-прагматической рефлексии». Трансцендентальному вопросу, то есть вопросу об условиях возможности абсолютного обоснования, Апель посвятил свой фундаментальный двухтомный труд «Трансформация философии» (1973), в котором он обвиняет критический рационализм в инструментализме и сциентизме, читай: позитивизме. На необоснованность такого рода обвинений и несостоятельность самой трансцендентально-прагматической (герменевтической) рефлексии Альберт указал в своем труде, посвященном специально этому вопросу, «Трансцендентальные грезы. Языковая игра К. О. Апеля и его герменевтический бог» (1975). Свой спор с Апелем и другими представителями трансцендентальной прагматики, в частности, В. Кульманом, X. Альберт продолжил в многочисленных журнальных статьях и в книге «Наука и погрешимость разума» (1982).

Реконструкция философского развития Альберта была бы неполной, если не упомянуть хотя бы такие его значительные работы, как «Трактат о рациональной практике» (1978) и «Критический разум и человеческая практика» (1977), в которых развивается высказанная еще в «Трактате о критическом разуме» идея перехода от познания к рациональной практике и подробно анализируется политическая философия критицизма, тесно связанная с его метафизико-эпистемологическими положениями и учением о науке.

В историко-философском плане значительный интерес представляет одна из поздних работ X. Альберта «Критика учения о чистом познании: проблема познания в реалистической перспективе» (1987), в которой реконструируются две основные тенденции в решении проблем познания: первая связана с версиями аналитического и герменевтического стилей

мышления, которые восходят соответственно к позднему Витгенштейну и позднему Хайдеггеру, а вторая — с идеей о чистом познании, идущей от Канта и его последователей. Обосновав несостоятельность идеи о чистом познании, согласно которой познание рассматривается автономно, независимо от результатов исследований реальных наук, то есть от уровня познания, Альберт отстаивает идею критического реализма, который принимает во внимание тот факт, что наука, как и все другие формы знания, составляет неотъемлемую часть культуры и потому ее развитие невозможно понять вне ее социально-культурного контекста. Тем самым Альберт пытается понять природу самого познания, отказываясь при этом от характерного для классической традиции и некоторых течений в современной эпистемологии трансцендентализма. Иначе говоря, проблему познания он «выносит за скобки» (Гуссерль) чистого гносеологизма и пытается ее решить на пути социокультурного подхода.

Таков итог философского пути Альберта: от юношеского увлечения философией истории О. Шпенглера до создания собственной версии критического рационализма, основание которой образуют философский критицизм и фаллибилизм К. Поппера. В отличие от многих попперианцев Альберт на протяжении всего «критицистского периода» своей философской деятельности оставался и сегодня продолжает оставаться единственным наиболее последовательным и верным учеником К. Поппера. И все же это не помешало ему развить дальше учение своего учителя и вместе с тем создать собственный вариант критического рационализма. Попытаюсь здесь вкратце указать на те новшества, которые Альберт вводит в критический рационализм Поппера.

Во-первых, Альберт пытался привнести в попперовскую философию герменевтический дух, поставив в критицистской перспективе проблему смысла. Вскрыв завуалированный позитивистский характер решений данной проблемы в рамках аналитической и герменевтической традиций, Альберт предложил в качестве их альтернативы критицистское ее решение, которое, по его мнению, предполагает: 1) признание проблемы объяснения, которая выходит за рамки обсуждаемой как в герменевтике, так и в аналитической философии проблемы понимания; 2) поиск подходящей теории поведения, которая имеет характер объясняющей теории и может быть основой технологии понимания; 3) критику устоявшихся социокультурных традиций, правил, принципов и норм поведения [30].

В целом в своей герменевтической ориентации Альберт следует дильтеевской интерпретации понимания, усматривая в ней основание познавательной техники наук о духе, то есть технологию в традиционном смысле. При этом он отвергает герменевтику Хайдеггера и Гадамера [31], возведших понимание до универсальной онтологии.

30 См.: Albert H. Traktat uber kritische Vernunft. S. 152-153.
31 Критике философской герменевтики Хайдеггера и Гадамера Альберт посвятил одну из своих последних книг: Kritik der reinen Hermeneutik. Tubingen: Mohr, 1994.

Во-вторых, Альберт развивает центральный пункт попперовской теории науки — проблему демаркации. И хотя он подчеркивает, что не придает никакого значения этой проблеме и нельзя установить четкой границы между метафизикой и наукой [32], тем не менее он более последовательно, чем Поппер, указывает на подчиненную роль проблемы демаркации науки и ненауки и убедительнее обосновывает примат рационального решения проблем. Эта его перспектива открывает ему путь к новой основополагающей проблематике, которая собственно и определяет специфику альбертовской версии критического рационализма, — «проблеме перехода».

32 См.: Crossner С. Kritischer Rationalismus und Dialektik der Revolution. Gesprach mit Hans Albert in Heidelberg // Crossner С. Verfall der Philosophic Politik deutscher Philosophen S. 184-185.

Ядро этой проблемы — не вопрос о демаркации, а попытка навести мост между знаниями и практическими результатами научных исследований, познанием и решением, наукой и этикой, точнее, свободным от оценок знанием и социальной практикой, если угодно, между теорией и практикой, что должно, по мнению Альберта, достигаться критикой. Своей постановкой проблемы перехода Альберт фактически противопоставил себя не только всяким попыткам догматизации в области науки и философии, но и попперовскому учению о науке.

Наконец, в-третьих, Альберт дополняет методологическое учение Поппера рациональной эвристикой в противоположность традиционному разделению так называемых контекста открытия и контекста обоснования. Понимание им всеобщей методологии науки как рациональной эвристики сближает его в этом отношении с методологией научно-исследовательских программ И.Лакатоса, ядро которой образует как раз рациональная эвристика.

Итог предпринятых Альбертом усилий по пересмотру критического рационализма Поппера показывает, что ему удалось оригинально и конструктивно развить дальше попперовскую философию во многих ее аспектах и прежде всего в социально-политическом и теоретико-научном направлениях. Это дает основание называть его одним из самых оригинальных, плодотворных и ведущих представителей критического рационализма в Германии.

Перевод выполнен с подаренного профессором Альбертом автору этих строк экземпляра 5-го (последнего) переработанного и расширенного издания: Albert Н. Traktat uber kritische Vernunft — 5., verb, und erw. Aufl. — Tubingen: Mohr, 1991.

Москва, 2003
Иван Шишков

Посвящается Карлу Попперу

Предисловие к пятому изданию

В это издание мною также внесены некоторые поправки и сделаны дополнительные примечания. Кроме послесловия Критицизм и его критики, написанного впервые для третьего издания, я поместил в качестве приложения к книге два обширных текста. В первом речь идет о моей статье Георг Зиммель и проблема обоснования. Опыт преодоления трилеммы Мюнхгаузена, которую написал для юбилейного сборника, посвященного Халлеру, — Wolfgang L. Gombocz/Heiner Rutte/Werner Sauer (ffrsg.) Traditionen und Perspektiven der analytischen Philosophie, Wien 1989, — и в которую внес лишь незначительные изменения, хотя бы потому, что Георг Зиммель — первый философ, кто разрешил с помощью трилеммы Мюнхгаузена данную проблемную ситуацию. Потому анализ его опыта решения представляется мне хорошим дополнением к моему изложению проблемы в основном тексте. Второй текст представляет собой добавление к проблематике обоснования, в котором я полемизирую с некоторыми критиками, вовлеченными в дискуссию после публикации четвертого издания. Поскольку обсуждаемые в этой книге проблемы рассматривались мною в других работах, то я ограничился многократными соответствующими ссылками на них.

Гейдельберг, февраль 1991
Ханс Альберт

Предисловие к четвертому изданию

Для этого издания я еще раз полностью просмотрел всю книгу, исправил обнаруженные мною ошибки и дополнил указатель литературы. Кроме того, расширил послесловие полемикой с некоторыми критиками, возражения которых стали мне известны за последние годы. К сожалению, у меня снова не было возможности учесть все возражения и обстоятельно рассмотреть все те, на которые я обратил внимание.

Гейдельберг, июль 1980
Ханс Альберт

Предисловие к третьему изданию

Со времени появления этой книги мне попадались на глаза кроме одобрительных высказываний целый ряд критических мнений, побудивших меня сопроводить публикуемое теперь третье издание послесловием, в котором я пытаюсь дать ответы на большинство содержащихся в них возражений. Подробно вникать во все не представлялось возможным, ибо я был ограничен в объеме и во времени. Поэтому я пытаюсь те пункты, по которым не согласен со своими критиками, прояснить, насколько это возможно, четко и не облачать их в конформистские формулировки. В связи с эйфорией всеобщего консенсуса, широко охватившей в последнее время немецкую философскую мысль, мне представляется важным подчеркнуть, что подлинные или мнимые формы согласия, хотя и могут действовать успокоительно, но они никоим образом не гарантируют истину, даже в ситуациях идеальной коммуникации, на которые часто ссылаются.

Я обязан многим интересующимся теми же самыми проблемами коллегам за устное и письменное обсуждение моей точки зрения. Кроме Карла Поппера, мне хотелось бы особо отметить следующих: Карла Ахама и других «альпбахерских» друзей, Е. М. Барта, Альфреда Бонена и сотрудников Маннгеймской кафедры социологии и науковедения, Харальда Делиуса, Райнера Шпехта, Ханса Вернера Арндта, Вольфганга Детеля, Ульриха Штайнфорта и других участников Маннгеймского коллоквиума, состоявшегося зимой 1971/72 гг., Георга Гайсмана, Рудольфа Халлера и членов философского общества г. Граца, Фризо Д. Хюта, Норберта Херстера, Петера Кнауэра, Ханса Ленка и участников нашего общего коллоквиума, Торе Норденстама и слушателей его семинара в г. Бергене Кэри Палонен, Ия Павловску, Юджена Пусика, Джерарда Радницкого, Вольфганга Реда и особенно Пола Фейерабенда, который взял на себя труд ознакомить меня с достоинствами скептицизма.

Обсуждаемые в этой книге проблемы занимают меня со студенческих лет. В начале 50-х гг. я полагал, что близок к их решению, но на самом деле глубоко заблуждался. В то время я придерживался дуалистического взгляда, вследствие чего познание и решение казались совершенно независимыми друг от друга, причем общую познавательную проблематику я относил к человеческой практике, как это делают сегодня многие мои критики. При этом из анализа технической, политической и этической проблематики следовала фундаментальная критика экономического мышления. Прагматически ориентированная антропология предлагалась в качестве основания для решения философских проблем. Затем я познакомился с логическим позитивизмом и аналитическими направлениями современной мысли и посчитал необходимым признать, что мои прежние представления не могли бы выдержать строгой проверки. Содержащиеся в работах Карла Поппера анализы и аргументы вынудили меня, в конце концов, признать трудности, с которыми сталкиваются также и аналитические направления.

Духовное развитие в течение последних пятнадцати лет привело теперь к тому, что связанное прежде всего с немецкоязычной средой философское направление в силу самых различных причин, даже таких, которые, кажется, ничего общего не имеют с философскими проблемами, вступило в конфликт с теми духовными направлениями, ставшими, начиная с 20-х гг., характерными для немецкой сцены и сумевшими вновь добиться признания после Второй мировой войны — хотя и под другой вывеской. Прежде всего студенческое движение 60-х гг., инспирированное с философской точки зрения политически очень действенной амальгамой диалектического и герменевтического толка, которую с некоторым правом можно назвать новой немецкой идеологией, — идеологией всеобщей действенности, как ее назвал Герберт Маркузе, — предпринимало шаги по распространению, в известной степени диалектическим способом, идей и аргументов критического рационализма, пытаясь выдать его за образец буржуазного мышления. Философия здравого смысла, оказавшаяся подходящей, чтобы вскрыть абсурдность подкрепленных историей и философией иллюзий утопического мышления опасалась — будь то по политическим, будь то по другим соображениям — расширения этого движения. Несомненно, в этой установке проявилась определенная точка зрения на связь между философским убеждением и политическим направлением.

Теперь, видимо, наступило вызванное изменением тенденций разочарование, которое настолько противодействует революционному движению 60-х гг., что готовы оклеветать реализм как торжество недостаточной эмансипации. Радикальная политическая теология ведет борьбу с трудностями даже там, где ее раньше охотно принимали со всеми ее нелепостями. Кто не осознал иллюзии такого мышления и кто расценил афишируемое им презрение к либеральным идеям и институтам как безответственное поведение, мог бы радоваться этому, если даже нет определенных намеков на расширение консервативных и нелиберальных тенденций, которые с критическим мышлением также не имеют ничего общего, как и радикальные тенденции 60-х гг. Кто отказался признать радикальную версию немецкой идеологии, у того нет никаких оснований выказывать свою благосклонность к возрождению ее консервативного варианта, который также вряд ли меньше политически отягощен, чем она. Критический рационализм ничего общего не имеет ни с революционным подъемом, ни с консервативной закостенелостью.

Гейдельберг, апрель 1975
Ханс Альберт

Предисловие ко второму изданию

Спустя менее года первое издание этой книги быстро разошлось, так что у меня есть основание осуществить новое издание. Я воздержался от внесения изменений в текст, не потому, что посчитал невозможным его исправить, а просто не было времени еще раз его проработать. Кроме того, мне хотелось выждать, чтобы выяснить, в какой мере желательно издать дискуссии по проблемам, связанным с темой этой книги, с целью обсудить некоторые пункты детальнее, чем представлялось раньше. И, наконец, я посчитал лучше придерживаться добавлений и пояснений в виде статей, чтобы не загружать ход мысли книги деталями, обсуждение которых меньше могло бы прояснить связь между анализируемыми проблемами, которые представлялись мне важными в первую очередь.

Что касается непосредственно актуальной для немецкоязычной среды проблемы герменевтики, то здесь следует заметить, что вскоре появится моя работа [1] в книге, посвященной Баумгартнеру, в которой обсуждаемое в VI главе настоящего издания решение данной проблемы раскрывается в полемике с мнениями других сторон. Конечно, в связи с этим заслуживает внимания также и анализ структуры исторического мышления и истории как науки, выходящий за рамки лишь намеченных в этой книге перспектив.

1 См.: Albert H. Hermeneutik und Realwissenschaft. Die Sinnproblematik und die Frage der theoretischen Erkenntnis // SoziaJtheorie und soziale Praxis. (H. Albert hrsg.) Meisenheim am Glan. 1971. S. 42-77. Позже Альберт в своих работах неоднократно обращался к данной проблеме, а в 90-х гг. посвятил ей отдельную книгу. См.: Albert H. Kritik der reinen Hermeneutik. Tubingen: Mohr, 1994. — Прим. пер.

В дальнейшем я намереваюсь еще раз обратиться к проблеме перехода, которую в данной книге обсуждаю в связи с вопросом о том, как можно использовать имеющееся знание для критики нормативных взглядов, прежде всего, в контексте проблемы автономной этики. Мне кажется, что я недостаточно указал на всеобщее значение этой проблематики. Такого рода проблема перехода возникает не только тогда, когда дискутируется более или менее значительная автономия этики. С ней сталкиваются и в иных точках континуума философско-научной проблематики, например, как раз в типичных вопросах, по которым разгораются дискуссии между различными направлениями: вокруг проблемы эмпирического базиса научных высказываний, проблемы понимания и — связанной с ней — методологической независимости наук о духе, а также часто обсуждаемой проблемы соотношения теории и практики, которую вновь поставили перед нами представители Франкфуртской школы, разумеется, не наметив при этом хоть мало-мальски ясные решения.

Теперь переход от принижения к возвышению возможностей конструктивной критики представляется мне существенным пунктом критицизма, который стремилась преодолеть классическая модель рациональности и связанные с ней тенденции строгого разграничения проблемного поля, иммунизации решений проблем и их защиты от существенной критики — прежде всего, если есть возможность классифицировать их «извне».

В отношении этой книги высказываются критические замечания по поводу недостаточного внимания к критическому анализу концепций, которые на фоне других точек зрения представляются столь важными, что их недооценка рассматривается как непростительная ошибка. Так, одни читатели явно указывают на отсутствие обсуждения кантовской критики разума и исходящих из нее определенных философских направлений, другие, напротив — на дискуссии с различными версиями марксизма. Некоторые даже позволяют себе сделать опрометчивый вывод, что я никогда не занимался Кантом и потому пренебрег его проблемами и решениями. Такого рода выводы не могут быть оправданы тем, что они следуют из контекста анализа, свидетельствующего лишь о полном непонимании обсуждаемой проблемной ситуации. В отношении некоторых видов полемики можно, пожалуй, довериться нормальному читателю, который не обременен надлежащими мотивами, омрачающими его мыслительный горизонт.

В этой связи мне хотелось бы еще раз обратить внимание не только на то, что критический рационализм нельзя ни в одном существенном смысле характеризовать как форму позитивизма, — смотри по этому поводу мою полемику с Франкфуртской школой: Adorno/Albert/Dahrendorf/ Habermas/Pilot/Popper. Der Positivismusstreit in der deutschen Soziologie, Neuwied/ Berlin 1969*, — но и на то, что он следует из противопоставления, прежде всего, с Кантом и определенными формами кантианства, а также из критики различных версий позитивизма. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к соответствующим работам Карла Поппера. Но, несмотря на это, я считаю, что имею право требовать непосильного от моих читателей, ибо они в достаточной мере осведомлены в кантовской философии, чтобы самим сделать определенные, но не столь сомнительные выводы. Впрочем, эта книга не есть философско-исторический трактат. Историческое здесь обнаруживается лишь схематично, идеально-типично и проблемно, а это значит: настолько, насколько этого требует предпочитаемая мною систематическая точка зрения. У меня не было намерения написать такую немецкую толстую бездумную книгу, в которой систематическое философствование затерялось бы в груде имеющихся в избытке исторических зигзагов. То, что кантовское философствование осуществляется, по существу, еще в рамках классической научной программы, точки зрения, для которой анализируемое мною смешение проблемы истины и достоверности является основополагающим, — оно обнаруживается уже у Аристотеля, — очевидно для каждого, кто знаком

с ним, даже если иногда есть желание указать на иные черты и тенденции, что я никоим образом не хотел бы оспаривать. Таким образом, я полагаю, что, по меньшей мере, имею право допустить, что читателям, которые посчитали желательным обсуждение кантовской точки зрения и схожих с ней взглядов, известен фундаменталистский аспект этого мышления. Впрочем, как мне представляется, есть возможность кантовский способ философствования — разумеется, в таком случае с исторической точки зрения это будет не совсем верно — так интерпретировать — или лучше: так его истолковать на свой лад, что на место проблематики обоснования выступит проблема объяснения, толкования, предлагаемая как раз с позиций нового критицизма. Стало быть, с этой точки зрения также может быть установлена сопряженность с проблемами, связывающая нас и по сей день с кантовским способом философствования.

* Курсив пер.

Гейдельберг, сентябрь 1969
Ханс Альберт

Предисловие к первому изданию

Возникшие в последнее время в дискуссиях некоторые недоразумения побудили меня написать эту книгу и тем самым осуществить давно вынашиваемый мной план намного раньше, чем я первоначально задумывал. Эти недоразумения касаются критического рационализма, о котором Карл Поппер возвестил своими философскими работами, нового критицизма, в котором сходятся ряд усилий, предпринимаемых другими представителями философии и определенных областей научного знания и с которым чувствуют себя связанными многие молодые авторы. Эту философскую концепцию связывают, прежде всего в немецкоязычных странах, с позитивизмом, характеристика которого не раз отождествлялась с современными воззрениями философов, принадлежавших ранее к философам Венского кружка, но уж точно никак не сходится с критическим рационализмом, который явно противостоит основным тезисам позитивизма. Это следует особо подчеркнуть, поскольку критики этой концепции отчасти сами связаны с герменевтическим позитивизмом, давно утвердившимся в немецкой мысли. Об этом направлении можно в определенной степени сказать, что оно занимается исследованием границ применения разума, отвергаемым критицизмом, так как критическая рациональность, господствовавшая в мышлении Просвещения, смягчена здесь влиянием способов мышления, возникших как следствие послекантовского немецкого идеализма, вопрошающим разумом квазитеологического характера, который, например, не подвергает критическому сомнению данный факт, а довольствуется его истолкованием и при этом не опасается обвинений в завуалированном, изобилующем явно иррациональностью и половинчатостью мышлении, как это имеет место, например, в современной протестантской теологии.

Так как я сам более 15 лет назад еще питал некоторое доверие к такому способу мышления, а затем какое-то время симпатизировал концепциям неопозитивизма и современного эмпиризма, в которых критический импульс просветительского мышления сохранился сильнее, чем в герменевтическом способе мышления, то я нахожусь в выгодном положении, чтобы оценить равно как течение, с позиции которого выдвигаются аргументы против критического рационализма, так и течение, в адрес которого эти аргументы собственно направлены.

В эту книгу я включил уже публиковавшиеся частично ранее работы, прежде всего, мои статьи: Идея критического разума. К проблематике рационального обоснования и догматизма // Club Voltaire I, Jahrbuch fur kritische Aufklarung, hrsg. von Gerhard Szczesny, Munchen, 1963; Теория и практика. Макс Вебер и проблема свободы от оценок и рациональности // Die Philosophie und die Wissenschaften. Simon Moser zum 65. Geburtstag, hrsg. von Ernst

Oldemeyer, Meisencheim, 1967 и Рациональность и экономическое положение. Основополагающие проблемы организации рациональной политики // Gestaltungsprobleme der Weltwirtschaft. Festschrift fiir Andreas Predohl, Gottingen, 1963. А также обращаюсь к другим проблемам, поставленным собственно в рамках этой книги, но которые уже обсуждались в других местах, например, в Ethik und Meta-Ethik. Das Dilemma der analytischen Moralphilosophie // Archiv fiir Philosophie, 11 \ 1—2, 1961, и в Social Science and Moral Philosophy. A Critical Approach to the Value Problem in the Social Sciences // The Critical Approach to Science and Philosophy. Я уже не затрагиваю подробно In Honor of Karl R. Popper, ed. by Mario Bunge, London 1964*.

* Курсив пер.

Гейдельберг, январь 1968
Ханс Альберт