По благословению
Высокопреосвященного ЕВЛОГИЯ,
архиепископа Владимирского и Суздальского
ЖИТИЕ
СВЯТИТЕЛЯ
ИСПОВЕДНИКА И ПЕСНОПИСЦА
(1887-1962)
Текст приводится по изданию
Владимирской епархии
Москва: Отчий дом, 2000
СОДЕРЖАНИЕ
НАЧАЛО ПУТИ
ТЮРЕМНЫЕ УЗЫ
ВСТРЕЧИ
БОГОСЛУЖЕНИЯ В ТЮРЬМАХ
ЛИТУРГИЧЕСКИЕ ТРУДЫ
МЕЖДУ ЗАКЛЮЧЕНИЯМИ
ЕПИСКОП АФАНАСИЙ И ДВИЖЕНИЕ “НЕПОМИНАЮЩИХ” В РПЦ
СТАРЧЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ
БЛАЖЕННАЯ КОНЧИНА
ПОСМЕРТНОЕ ПОЧИТАНИЕ И ЧУДЕСА
Божиим Провидением в истории русского народа никогда не исчезали
подвижники духовной жизни, которые, подобно путеводным звездам,
указывали всем остальным стези веры и любви Христовой.
Одним из таких подвижников был преосвященный Афанасий, епископ
Ковровский, названный Церковью исповедником и песнописцем. Его подвиг
выпал на годы тяжких испытаний и гонений, через которые прошла Россия
в первой половине XX столетия. Житие этого ревностного и доблестного
служителя правды Божией можно сравнить с духовной лествицей, возведшей
его из горнила земных злоключений на Небо небес.
НАЧАЛО ПУТИ
Родился будущий епископ Афанасий (Сергей Григорьевич Сахаров) 2
июля (ст. ст.) 1887 года, в праздник Положения честной ризы Пресвятой
Богородицы во Влахерне. Родители Сергия, Григорий и Матрона, жили
во Владимире. Отец, уроженец Суздаля, был надворным советником,
мать происходила из крестьян. Их доброта и благочестие стали благодатной
почвой, на которой взрастали духовные дарования их единственного
сына. Нареченный в честь "печальника земли русской" преподобного
Сергия Радонежского, будущий Владыка глубоко воспринял беззаветную
любовь к Церкви и Отечеству, которая так отличала преподобного.
Детские и юношеские годы Сергия Сахарова прошли в древнем и святом
граде Владимире на Клязьме.
Трудности и испытания в жизни Сергия начались с малолетства, став
той жизненной средой, в которой он духовно мужал. Отца мальчик лишился
в раннем возрасте, но в матери своей нашел все, что нужно было для
достойного вхождения в жизнь. Она желала видеть его в монашеском
чине, и за это Сергий был признателен ей всю жизнь.
Сергий охотно ходил в приходскую церковь, никогда не тяготился
продолжительностью церковных служб. Богослужение, как высшая степень
молитвы, было главной любовью будущего Владыки. Он с детства предощущал
себя служителем Церкви и даже сверстникам своим дерзновенно говорил,
что будет архиереем.
Благочестивый отрок легко выучился рукоделию, мог шить и вышивать
даже церковные облачения. Это очень пригодилось ему в дальнейшем,
во время ссылок и лагерей, когда он шил облачения и ризы для икон.
Однажды Владыка изготовил даже специальный походный антиминс, на
котором литургисал для заключенных. Сохранилась вышитая им Плащаница
Спасителя.
Начальное учение давалось отроку Сергию нелегко, но он не ослабевал
в прилежании, и Господь щедро благословил своего будущего служителя
и исповедника. Владимирскую Духовную семинарию, а затем и Московскую
Духовную академию он, неожиданно для всех, окончил весьма успешно.
Впрочем, это не изменило его скромного и смиренного отношения к
людям.
Особенно серьезно будущий Владыка углубился в вопросы литургики
и агиологии. В Богослужении находил он для себя особое богословие,
будучи очень внимательным к тексту Богослужебных книг. На полях
личных Богослужебных книг Владыки можно найти множество примечаний,
уточнений, разъяснений особо трудных слов.
Еще в Шуйском Духовном училище Сергий Сахаров пишет свой первый
литургический гимн — тропарь чтимой Шуйско-Смоленской иконе Божией
Матери. Академическое его сочинение "Настроение верующей души по
Триоди Постной", уже свидетельствует о большой осведомленности автора
в вопросах церковной гимнологии, которая осталась для него одним
из главных увлечений на всю жизнь.
Первым учителем и духовным наставником Сергия был архиепископ Владимирский
Николай (Налимов), оставивший по себе благоговейную память. Следующим
педагогом стал известный богослов и строгий аскет, ректор Московской
Духовной академии епископ Феодор (Поздеевский), который и постриг
его в храме Покрова Божией Матери с именем Афанасий, в честь Патриарха
Цареградского. От руки владыки Феодора монах Афанасий получает посвящение
сначала во иеродиакона, а потом и в иеромонаха. Но именно монашеский
постриг владыка Афанасий ценил каким-то особым образом...
Церковные послушания владыки Афанасия начались с Полтавской Духовной
семинарии, где его сразу заметили как талантливого преподавателя.
Но в полную силу ученого-богослова Владыка вошел в родной Владимирской
семинарии, проявив себя убежденным и вдохновенным благовестником
Слова Божия. Его вводят в Епархиальный совет, возлагают ответственность
за состояние проповеди на приходах епархии. Он же заведует беседами
и чтениями при Успенском кафедральном соборе, освещая многие злободневные
вопросы тогдашнего времени.
Иеромонаху Афанасию было тридцать лет, когда в России произошла
революция. В это время начали часто собираться так называемые "епархиальные
съезды", на которых поднимали голову люди, враждебные вековым православным
устоям русской жизни. Все это требовало строгой церковной оценки
и должного отпора.
В Лавру преподобного Сергия в 1917г. съехались представители всех
Российских мужских монастырей. На этом съезде иеромонах Афанасий
(Сахаров) избирается членом исторического Поместного Собора Русской
Церкви 1917-18 годов, где работает в отделе по Богослужебным вопросам.
В это же время он начинает работу над знаменитой службой Всем святым,
в земле Российской просиявшим, ставшей замечательным литургическим
памятником его любви к нашей Святой Церкви. Иеромонаху Афанасию
принадлежала мысль избрать для стихир на "Господи, воззвах" по одной
стихире из Общей Минеи каждому лику святых, а в каноне расположить
святых по областям. Каждая песнь канона завершалась, также по его
идее, тропарем иконе Божией Матери, наиболее чтимой в этой области.
Рассматривавший новую службу член Синода митрополит Сергий (Страгородский)
внес в нее составленный им самим тропарь "Яко-же плод красный...".
Подготовленный первый вариант службы рассматривал затем и Святейший
Патриарх Тихон.
Революция пронеслась по России, как смерч, пролила море христианской
крови.
Новая власть начала грубое глумление над мощами святых угодников
Божиих, истребление духовенства и разорение православных храмов.
Верующий народ видел в непрекращающихся бедствиях в нашем Отечестве,
гонениях на Церковь Христову исполнение грозных пророчеств о гибели
Русского Царства, превращение его "в сброд иноверцев, стремящихся
истребить друг друга" (Св. прав. Иоанн Кронштадский, Слово 14 мая
1907 г.).
Священномученик Тихон, Патриарх Московский и всея России, обращаясь
к пастве, писал: "...Плачьте же, дорогие братие и чада, оставшиеся
верными Церкви и Родине, плачьте о великих грехах нашего Отечества,
пока оно не погибло до конца... Когда услышите печальный звон церковных
колоколов, знайте, что настало время покаяния..." (Послание 8.8.18
г.)
"Объединяйтесь же, православные, около своих храмов и пастырей,
объединяйтесь все, мужчины и женщины, и старые, и малые, составляйте
союзы для защиты заветных святынь...
Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем
допустить веру православную врагам на поругание.
Мужайся же, Русь Святая. Иди на свою Голгофу. С тобою Крест Святой,
оружие непобедимое... А глава Церкви Христос Спаситель вещает каждому
из нас: "Буди верен до смерти, и дам ти венец живота" (Откр. 2,
10)" (Воззвание 27.1.1918).
Это благословение первосвятителя определило исповеднический путь
иеромонаха Афанасия.
В 1919 году в ходе антирелигиозной кампании началось глумление
над тем, что особенно дорого Православию, — нетленными останками
святых угодников. Во Владимире, как и в других русских городах,
в агитационных целях прошла так называемая демонстрация вскрытых
мощей народу: их выставляли на всеобщее обозрение в обнаженном виде.
Чтобы пресечь надругательство, владимирское духовенство под руководством
иеромонаха Афанасия, члена епархиального совета, установило в Успенском
соборе дежурство. В храме стояли столы, на которых лежали святые
мощи. Первые дежурные — иеромонах Афанасий и псаломщик Александр
Потапов — ожидали народ, толпившийся у дверей храма. Когда открылись
двери, иеромонах Афанасий провозгласил: "Благословен Бог наш...",
в ответ ему раздалось: "Аминь" — и начался молебен Владимирским
угодникам. Входящие люди благоговейно крестились, клали поклоны
и ставили у мощей свечи. Так предполагаемое поругание святынь превратилось
в торжественное прославление.
Вскоре священноначалие ставит ревностного пастыря на ответственное
место: его (уже в сане архимандрита) назначают наместником двух
древних монастырей епархии — Боголюбского и Владимирского Рождества
Пресвятой Богородицы.
Важнейшим и переломным событием в жизни владыки Афанасия стало
поставление его из архимандритов во епископа Ковровского, викария
Владимирской епархии. Произошло это в Нижнем Новгороде, в день памяти
преподобного Сампсона Странноприимца, 10 июля 1921 г. Возглавил
хиротонию митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), будущий
Патриарх Московский и Всея Руси.
Главной заботой и болью святительского подвига владыки Афанасия
было не противодействие властей, не разруха и даже не закрытие храмов
и монастырей, а появление внутри Церкви нового раскола, известного
под именем "обновленчества".
Семена обновленчества, как раскольнического течения, призванного
реформировать Российскую Православную Церковь, были посеяны задолго
до октябрьского переворота. До революции псевдоправославные новации
проникли в стены духовных школ, религиозно-философских обществ и
были уделом некоторой части интеллигентствующего духовенства. Революционные
власти использовали реформаторские идеи для раскола Церкви, но опирались
они не на интеллигентствующее меньшинство, а на огромную массу конформистов
и маловеров внутри церковной ограды, усвоивших в прежние времена
почитание всякой власти кесаря — и самодержавной, и большевистской.
Противостояние свт. Афанасия обновленческому расколу — это не столько
борьба с еретическими убеждениями, сколько обличение иудина греха,
отступничества от Церкви Христовой, предательства ее святителей,
пастырей и мирян в руки палачей.
Святитель Афанасий объяснял своей пастве, что раскольники, восставшие
против канонического епископата, возглавляемого Патриархом Тихоном,
не имеют права совершать Таинства, а потому храмы, в которых они
совершают Богослужения, безблагодатны. Он заново освящал оскверненные
раскольниками церкви, увещевал отступников приносить покаяние вместе
с приходом, обличая тех, кто не раскаялся. Запрещая общаться с обновленцами,
чтобы усрамить их, он при этом просил не питать к ним злобы за захват
ими православных святынь, так как святые, как говорил Преосвященный,
всегда бывают духом только с православными.
ТЮРЕМНЫЕ УЗЫ
Первый арест святителя произошел 30 марта 1922 года. Он положил
начало многолетним тюремным мытарствам владыки Афанасия. Но, как
это ни покажется странным, положение заключенного Владыка считал
более легким, чем положение тех, кто, оставаясь на воле, терпел
бесчисленные притеснения от обновленцев. Он даже называл тюрьму
"изолятором от обновленческой эпидемии".
Путь Владыки по тюрьмам и ссылкам был нескончаемым и изнурительным:
тюрьмы — Владимирская, Таганская в Москве, Зырянская, Туруханская,
лагеря — Соловецкий, Беломоро-Балтийский, Онежский, Мариинские в
Кемеровской обл., Темниковские в Мордовии...
9 ноября 1951 года окончился последний срок лагерных мытарств шестидесятичетырехлетнего
Святителя. Но и после этого его держали в полной неизвестности о
дальнейшей судьбе, а затем в принудительном порядке поместили в
дом инвалидов на станции Потьма (в Мордовии), где режим почти не
отличался от лагерного.
Архипастыря могли арестовать прямо в дороге, как случилось однажды
при объезде им Юрьев-Польского уезда. В 1937-38 годах его неоднократно,
арестовав, готовили к немедленному расстрелу, но каждый раз Провидение
сохраняло его. В начале Великой Отечественной войны Владыку отправили
в Онежские лагеря Архангельской области пешим этапом, причем свои
вещи заключенные несли на себе. В результате тяжелой дороги и голода
Владыка так ослабел, что всерьез готовился к смерти...
Онежские лагеря сменились бессрочной ссылкой в Омской области.
В одном из совхозов возле городка Голышманово Владыка работал ночным
сторожем на огородах. Затем был переселен в город Ишим, где жил
на средства, присылаемые друзьями и духовными чадами.
Зимой 1942 года епископа Афанасия неожиданно этапировали в Москву.
Следствие длилось полгода. Допрашивали около 30 раз, обычно ночами.
Обычно допрос шел часа четыре, но однажды продолжался целых 9 часов.
Иногда за 4 часа допроса мог быть написан всего один лист протокола,
а иногда — больше десяти листов... Ни разу на допросах Владыка не
только никого не выдал, но и не совершил самооговора.
Но вот объявлен приговор: 8 лет заключения в Мариинских лагерях
Кемеровской области, прославившихся своей жестокостью. Работы для
"идейных врагов соввласти" назначались самые тяжелые и грязные.
Летом 1946 года Владыка был вновь этапирован в Москву для нового
следствия по ложному доносу. Но вскоре доносчик отказался от своих
показаний, и преосвященного отправили в Темниковские лагеря Мордовии
отбывать срок до конца. Физически он был уже слаб и мог заниматься
только плетением лаптей. Через два года Владыку отправили в Дубровлаг
(в той же Мордовии), где по возрасту и состоянию здоровья он уже
не работал.
Поводы к очередному аресту Владыки избирались самые разнообразные,
порой фантастические: измена интересам Родины, сопротивление советской
власти, агитация против сдачи церковных ценностей, участие в контрреволюционной
организации, передача "Соловецкой декларации", создание нелегальной
"Домашней церкви", ведение среди верующих пораженческой профашистской
агитации. Но самыми опасными были обвинения в руководстве будто
бы подпольной "церковью непоминающих": власти стремились переквалифицировать
каноническое несогласие Владыки с митрополитом Сергием в политическую
борьбу против государства.
И уж совсем невозможно понять такие поводы к аресту со стороны
атеистических властей, как "небрежное отношение к ризнице Суздальского
Спасо-Евфимиевского монастыря и косвенная причастность к ее расхищению"...
ВСТРЕЧИ
Невозможно даже перечислить имена всех тех, с кем жизнь сводила
владыку Афанасия на его тюремных путях, начиная с тогдашнего Владимирского
митрополита Сергия (Страгородского), будущего Патриарха.
В Зырянской ссылке Владыка сблизился с митрополитом Казанским Кириллом
(Смирновым), чтил его как своего духовного отца и друга. В Мордовии
познакомился с известным миссионером митрополитом Нестором (Анисимовым).
Вместе с архиепископом Тверским Фаддеем, причисленным позднее к
лику святых, трудился над составлением службы Всем святым, в земле
Российской просиявшим.
Но далеко не всегда в заключении владыка Афанасий мог иметь связь
с церковными людьми. Порой его окружали только страшные и закоренелые
уголовники. Видя вокруг только грубость, цинизм и злобу, он своей
чистой душой архипастыря до боли скорбел о том, как сильно упали
нравы русского народа всего за несколько десятилетий...
Однако ни при каких обстоятельствах Владыка не терял веры в Бога
и чувства великой к Нему благодарности. Еле живой после пыток, сдерживая
стон, святитель часто говорил близким людям: "Давайте помолимся,
похвалим Бога!" И первым запевал: "Хвалите имя Господне". И пение
это его оживляло. Вновь пришедших узников Владыка ободрял: "Не падай
духом. Господь сподобил тебя, по Своей великой милости, немного
за Него пострадать. Благодари Бога за это!"
Лагерные работы были всегда изнурительными, а часто и опасными.
Однажды владыку Афанасия назначили инкассатором, чем он очень тяготился.
Вскоре у него похитили тысячу рублей, о чем пришлось доложить начальству,
как о собственной недостаче. Не разбираясь в деле, власти тут же
наложили на заключенного тяжелые взыскания...
На Соловках владыка Афанасий заразился тифом. Ему угрожала смерть,
но Господь явно хранил Своего страдальца, и Владыка выжил буквально
чудом.
Но при этом постоянном утомлении Владыка видел духовную пользу
— возможность проявить силу своей веры. Он неизменно держался Устава
Святой Церкви, никогда не прерывал молитвенного правила, молясь
не только келейно, но и в обществе своих сокамерников. Даже в лагере
он строго держал посты, находя возможность готовить постную пищу.
С окружающими Владыка держался просто и задушевно, находил возможность
духовно утешать тех, кто "с воли" обращался к нему за поддержкой.
Никогда нельзя было увидеть его праздным: то он работал над литургическими
заметками, то украшал бисером бумажные иконки святых, то ухаживал
за больными.
Получая посылки и денежную помощь от близких, Владыка щедро делился
с нуждающимися, причем не только с единомышленниками: однажды он
послал большую продуктовую передачу политзаключенным-эсерам. Для
окружающих людей, стонущих от тягот тюрьмы, он был духовным теплом
и утешением, воплощая своей жизнью Евангельский призыв "сиять на
злыя и благия и дождить на праведныя и неправедныя" своей любовью
и милосердием...
7 марта 1955 года епископа Афанасия освободили из Потьминского
инвалидного дома, который своим лагерным режимом окончательно подорвал
его здоровье. Вначале Владыка поселяется в городе Тутаев (Романов“Борисоглебск)
Ярославской области, но затем выбирает для места жительства поселок
Петушки Владимирской области.
Хотя с этого времени Владыка формально был на свободе, власти всячески
сковывали его действия. В Петушках, например, ему разрешали совершать
Богослужения только при закрытых дверях храма и без архиерейских
регалий. В 1957 году прокуратура Владимирской области вновь рассмотрела
дело 1936 года, по которому проходил владыка Афанасий. Владыка был
допрошен на дому, приведенные им в свою защиту доводы не были признаны
убедительными. Реабилитации не состоялось...
БОГОСЛУЖЕНИЯ В ТЮРЬМАХ
С благословения святителя Тихона, Патриарха Московского и Всея
Руси, в одиночной камере Таганской тюрьмы святитель Афанасий освятил
собственноручно изготовленный антиминс для своего келейного походного
храма в честь всех Русских Святых. С русскими угодниками Божиими
Владыка всю жизнь ощущал самую тесную и неразрывную связь, и они
были для него настоящими предстателями, являя подлинные чудеса.
Однажды на Святую Пасху в тюрьме, где тогда находился Владыка,
разрешили открыть двери всех камер, а одну общую камеру отвели для
Богослужения, которое и совершил владыка Афанасий, принеся в мрачные
тюремные стены радость Воскресения Христова.
Богослужение вообще было для Владыки нормой жизни, главным ее смыслом,
независимо от того, был ли он на свободе или за тюремной решеткой.
На все чинимые ему внешние препятствия он как будто не обращал внимания...
У себя в домовом храме Всех Русских святых преосвященный Афанасий
неукоснительно совершал суточный Богослужебный круг. В пятницу вечером,
по Уставу, служилась Великая панихида, на которой Святитель поминал
бесчисленное количество имен. К молитвам на сон грядущим он присоединял
составленный им "Чин благодарения Богу". Божественную Литургию Владыка
служил в Великие праздники, обычно раз в месяц. Накануне он всю
ночь не спал, совершая Проскомидию. Духовная дочь, приезжавшая к
Владыке на несколько дней, вспоминала, что спать в ночь перед Литургией
было невозможно: за тонкой перегородкой Святитель горячо молился
"о всех и за вся".
Утешением для Владыки были Богослужения в Троице-Сергиевой Лавре,
ведь он, помня свой монашеский постриг в ее стенах, всегда считал
себя в числе ее братии. Несколько раз Владыка сослужил Святейшему
Патриарху Алексию (Симанскому), а 12 марта 1959 года участвовал
в хиротонии архимандрита Никона (Лысенко) во епископа Уфимского.
На одном из Богослужений владыки Афанасия молящиеся заметили, что
во время Евхаристического канона он ходил над полом храма, его как
будто плавно выносила из алтаря какая-то волна...
В 1958 году в епархии отмечалось 800-летие Успенского Владимирского
Кафедрального собора, прославленного своими святынями. Озабоченный
предстоящим юбилеем, владыка Афанасий составил Чин праздника и предложил
его Преосвященному Онисиму, архиепископу Владимирскому. Иконописице
М. Н. Соколовой заказал икону "Собор святых града Владимира и области
его". Вместе с епископом Дмитровским Пименом (Извековым), будущим
Патриархом Московским и всея Руси, преосвященный Афанасий сослужил
владыке Онисиму на юбилейных торжествах. Православные владимирцы,
горячо почитавшие епископа Афанасия, чуть ли не на руках внесли
его в собор, столь дорогой его сердцу...
Владыка Афанасий тяжело переживал новый этап либеральных гонений
на Церковь в период "оттепели", умножал молитвы русским святым и
Матери Божией — Покровительнице Руси. Он даже свой уход на покой
стал рассматривать как уклонение от борьбы с наступающим злом и
хотел просить назначения викарным епископом, но подорванное здоровье
не позволило продолжить общественное служение.
ЛИТУРГИЧЕСКИЕ ТРУДЫ
Как бы тяжела ни была жизнь владыки Афанасия, он никогда не унывал.
Напротив, в тюрьмах, лагерях, ссылках он преисполнялся какой-то
удивительной энергии, находя спасительные для души занятия. Именно
там, в застенках, возникла удивительная в литургическом смысле служба
Всем русским святым. Она получила свою законченность после обсуждения
с иерархами, которые были заключены вместе с владыкой Афанасием.
Одним из иерархов был и архиепископ Тверской Фаддей, прославленный
Церковью как священномученик. И вот 10 ноября 1922 года в 172-й
камере Владимирской тюрьмы впервые было совершено празднование Всем
русским святым по исправленной службе.
Смерть матери побудила Владыку не только к горячим сыновним молитвам
о ней, но и к написанию фундаментального труда "О поминовении усопших
по Уставу Православной Церкви", который был высоко оценен митрополитом
Кириллом (Смирновым).
В августе 1941 года преосвященный Афанасий составил "Молебное пение
об Отечестве", исполненное глубокого покаяния и необычайной молитвенной
силы, обнимающее все стороны жизни нашего Отечества. В периоды заключений
Владыкой были составлены молебные пения "О сущих в скорбях и различных
обстояниях", "О врагах, ненавидящих и обидящих нас", "О сущих в
темницах и заточении", "Благодарение о получении милостыни", "О
прекращении войн и о мире всего мира"...
Святитель Афанасий поистине пел Богу "дондеже есмь" (Пс. 45, 1),
пел даже во вратах смерти, и Господь сохранил Своего служителя для
любимых им Церкви и Отечества. Владыка, сознавая, что по состоянию
здоровья даже и после освобождения не сможет вернуться к епархиальному
служению, весь смысл дальнейшей жизни видел именно в литургических
трудах. В Дубровлаге он составил молитву "О мире всего мира", полагая,
что молитва православных действеннее и успешнее других начинаний
в этом направлении. Он читал ее ежедневно сам и призывал к этому
других.
В 1955 году владыка Афанасий получил от Святейшего Патриарха Алексия
предложение принять участие в подготовке Церковного календаря и
сборника Богослужебных указаний на 1957 год. Но вскоре выяснилось,
что некоторые уставные суждения Владыки оказываются неприемлемыми
для этого неустоявшегося времени, и он отклонил эту работу. Вскоре
епископа Афанасия назначили председателем Календарно-Богослужебной
комиссии при Священном Синоде. Святитель ревностно приступил к знакомому
и любимому делу, но в апреле 1958 года комиссия была упразднена.
Владыка глубоко скорбел об этом и даже как бы укорял себя за некоторую
прямолинейность во взглядах, не нашедшую поддержки у остальных членов
комиссии.
Приведем перечень главных литургических трудов святителя Афанасия:
— "О поминовении усопших по Уставу Православной Церкви", где тонко
и глубоко объяснены положения Церковного Устава по многим вопросам;
— "Величания и псалмы избранный на праздники Господския, Богородичныя
и святых, поемые идеже их храм, или ид еже будет празднование им
с полиелеем", — свидетельство прекрасного знания Псалтири и умения
кратко и емко выразить суть подвига каждого святого;
— "Доследования молебных пений на праздники и на различные потребы"
— полный свод молебных пений, отредактированный и существенно дополненный;
— "Служба Собору Всех Святых, в земле Российской просиявших";
— "Синодик храма Всех Святых, в земле Российской просиявших. О
упокоении", содержащий около трех тысяч имен подвижников благочестия,
церковных и государственных деятелей России с XI по XX век, расписанных
по дням памяти, особым поминальным дням и по хронологии.
Перу владыки Афанасия принадлежат также служба "Празднование Пресвятой
Богородицы святыя ради иконы Ея, именуемыя Максимовская", и "Молитвословия
за трапезой", содержащие молитвы за уставными и неуставными трапезами,
поминальной трапезой, молитвы на благословение скоромных снедей
после многодневных постов.
Святитель Афанасий не только собирал и редактировал тексты служб
русским святым, что послужило основой для издания Московской Патриархией
Богослужебных Миней в 1970-1980 годах, но работал над созданием
Русского Типикона, над порядком соединения служб русским святым,
совершаемым в один день, над новым переводом церковно-славянского
текста Богослужебных книг. По благословению Патриарха Алексия владыка
Афанасий писал и отзывы на новые Богослужебные последования, например,
на "Чин архиерейского отпевания", составленный митрополитом Мануилом
(Лемешевским), на многочисленные акафисты, тропари, кондаки. Впрочем,
как правило, Владыка был против введения новых акафистов в состав
уставного Богослужения, так как ни по глубине богословского содержания,
ни по силе и красоте выражения они не идут в сравнение с прежними
литургическими гимнами.
МЕЖДУ ЗАКЛЮЧЕНИЯМИ
Начиная с середины 20-х годов значительную часть времени владыка
Афанасий проводил в местах заключения. Периоды жизни на свободе
были очень короткими, но удивительно насыщенными архипастырской
деятельностью и духовными трудами. Любящая паства тут же стекалась
к своему Владыке, неся ему все свои радости и горести.
После первых лагерей и ссылок Владыку еще назначали епархиальным
архиереем (Владимирская кафедра), но после возвращения из Туруханской
ссылки владыка Афанасий увидел, что Владимирская кафедра занята
архиереем, которого назначил Патриарший местоблюститель митрополит
Сергий. Сомневаясь в канонических правах митрополита Сергия на управление
всей Церковью, Владыка предпочел не просить у него кафедры.
Он поехал сначала в Старую Руссу, а потом поселился в поселке Петушки
Владимирской области. Однако он недолго оставался в уединении. Вскоре
под его руководство перешли многие чада отцов Алексия и Сергия Мечевых,
осиротевшие в годы репрессий. В их числе была и монахиня Иулиания
(М.Н.Соколова), известная как вдохновенная иконописица. Именно она
в 1934 году, по благословению и эскизу самого Владыки, написала
икону Собора всех святых, в земле Российской просиявших.
Местом служения литургии для владыки Афанасия стали не храмы, а
квартиры духовных чад. Известно несколько хиротоний, совершенных
Владыкой в это время. Так, 25.02.1922 г. он рукоположил в диаконы
своего иподиакона и ближайшего друга Иосифа Потапова. Весьма примечательной
стала хиротония во священники диакона Сергея Никитина, духовного
сына Оптинского старца Нектария. Отец Сергий стал впоследствии владыкой
Стефаном, викарием Московским.
ЕПИСКОП АФАНАСИЙ И ДВИЖЕНИЕ
"НЕПОМИНАЮЩИХ" В РПЦ
Репрессии, обрушившиеся на Церковь с первых дней советской власти,
в 20—30 годы, приобрели чудовищный размах. Большинство православного
духовенства было либо казнено, либо пошло в тюрьмы и ссылки. В этих
условиях крайне тяжело было сохранить каноническое преемство высшей
церковной власти. Фактически умертвив в 1925 году Патриарха Тихона,
НКВД постоянной ротацией по тюрьмам нескольких местоблюстителей
патриаршего престола, митрополитов и епископов делал невозможными
канонические выборы Патриарха. Чекисты тонко использовали ситуацию.
Для борьбы с Православной Церковью, ее единством — воспользовались
церковными канонами... Большинство иерархов, пребывая в заключении,
были плохо информированы о событиях на воле, судьбах своих собратьев.
НКВД намеренно провоцировал в церковной среде конфликты, распространяя
порочащие слухи о епископате и духовенстве среди заключенных, а
также скрывая казни двух местоблюстителей Патриаршего престола —
сщмч. Петра, митр. Крутицкого, и митр. Кирилла (Смирнова). Таким
образом чекисты поддерживали столь выгодное им соперничество в церковной
иерархии.
С 1927 года фактически единственным святителем, имевшим реальную
возможность и каноническое право возглавить РПЦ, был митрополит
Сергий (Страгородский). Его курс на легализацию Церкви, признание
и правовую регистрацию ее новым государством был безусловно верным.
Первоначально епископ Афанасий поддерживал все действия митр. Сергия,
направленные на упрочение положения Православной Церкви. Однако
в 1933 году, спустя несколько лет после Декларации, Владыка направил
заместителю Патриаршего местоблюстителя письмо с отказом от церковного
послушания ему и перестал возносить за Богослужением его имя. С
этого момента епископ Афанасий встал в ряды непоминающих митрополита
Сергия. Поводом для этого стали некоторые действия Митрополита,
которые были восприняты как превышение власти Заместителя местоблюстителя
Патриаршего престола. Чрезмерно осторожное отношение к митрополиту
Сергию скорее было вызвано тонкой дискредитацией НКВД его имени
на допросах: власти создали миф о "сергианстве", "красной церкви",
в который сами не верили, но навязывали миру, усугубляя раскол.
О степени информированности заключенных епископов говорит следующий
факт: лишь в 50-е годы, много лет спустя, владыка Афанасий узнал,
что известнейший всероссийский старец Зосимовой пустыни иеросхимонах
Алексий (Соловьев) и другие насельники пустыни были поминающими
Митрополита Сергия.
В оппозиции митрополиту Сергию владыка Афанасий придерживался взглядов
митрополита Кирилла (Смирнова), однако в отличие от него считал,
что заявить протест митрополиту Сергию должны не все члены Церкви,
а только епископы, так как затронут вопрос церковной власти.
Не признавая полностью каноничности прав митрополита Сергия, епископ
Афанасий тем не менее признавал возглавляемую им Русскую Православную
Церковь, не считал безблагодатными храмы, где возносилось имя митрополита
Сергия, посещал их, общался с некоторыми иерархами и клириками,
состоящими в послушании Московскому Патриарху.
Если в отношении митрополита Сергия у владыки Афанасия были сомнения,
то к вновь избранному Патриарху Алексию (Симанскому) он относился
с полным признанием его канонических прав. В 1955 году, после окончательного
освобождения, Владыка был принят новым Святейшим в каноническое
общение. Духовник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кирилл (Павлов)
вспоминает о взаимоотношениях владык: "Владыка Афанасий глубоко
чтил митрополита Казанского Кирилла (Смирнова), который очень тактично,
очень вежливо обращался всегда к митрополиту Сергию: в его письмах
не могло быть и тени оскорбления. Так же относился к митрополиту
Сергию и сам епископ Афанасий, хотя и не поминал его за Богослужением"
(как первосвятителя — Прим. сост.).
В конце 40-х годов, после интронизации Патриарха Алексия (Симанского),
стало очевидно, что движение “непоминающих” начало приобретать угрожающие
духовные черты сектантства. Этому способствовало то, что практически
все духовные вожди этого неоднородного течения были казнены или
скончались в узах. Епископ Афанасий был едва не единственным из
епископата “непоминающих”, кто дожил до конца 40-х годов. Именно
ориентация владыки Афанасия на воссоединение “непоминающих” с Московской
Патриархией предотвратила новый раскол в РПЦ.
Известно письмо владыки Афанасия к Патриарху Алексию, в котором
он говорит о своем признании Святейшего как единственного законного
первоиерарха Русской Православной Церкви и своей готовности убеждать
в этом других "непоминающих". В этом письме Владыка еще раз просит
Патриарха принять его в общение, сообщая при этом, что по состоянию
здоровья не сможет нести церковно-общественные послушания, но в
келейном уединении предполагает продолжить литургические труды.
"Я глубоко скорблю и болею сердцем о современных церковных разделениях
и несогласиях, — писал Владыка, — и в моих грешных молитвах усердно
прошу Великого Архиерея, Главу Церкви, да умудрит и наставит Он
всех православных так поступать, чтоб против единства церковного
не погрешить, соблазнов не умножить и совестью не кривить. Молю
Господа, да умудрит Он и всех, у кормила церковного сущих, право
править слово Истины"...
Патриарх Алексий ответил, что не сомневался в верности Святой Церкви
преосвященного Афанасия, и вскоре, как иерарху на покое, назначил
ему денежное пособие.
Признав канонические права Патриарха Алексия, владыка Афанасий
устно и письменно убеждал "непоминающих", а также не посещающих
храмы Московского Патриархата оставить свое недоверие первому лицу
Церкви и проявить сыновнее послушание. Широкую известность получили
два письма Владыки по этому вопросу, датированные 1955 годом, которые
вернули в церковное общение многих "непоминающих".
СТАРЧЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ
Годы исповедничества веры Христовой в лагерях и тюрьмах, как бы
ни были они тяжелы и ужасны, стали на жизненном пути владыки Афанасия
не потерей, а приобретением. Они стяжали его смиренной душе тот
благодатный свет духа, которого так недостает миру. На этот внутренний
свет сразу со всех сторон потянулись люди, каждый со своими наболевшими
жизненными вопросами. И люди эти встречались с человеком чистой
души, наполненной непрестанной молитвой.
Никто никогда не слышал от Владыки ни слова ропота на тюремное
прошлое. Каждого пришедшего встречал он незлобием, добротой, участием
и любовью. Он делился с каждым своим богатым жизненным опытом, рскрывал
смысл Евангелия и житий святых угодников Божиих, помогал пастырям
приводить пасомых к истинному покаянию.
Святитель любил в жизни все прекрасное, видя в нем отблеск вечности,
и умел находить это прекрасное повсюду.
Любя Лавру преподобного Сергия, Владыка неизменно находил братское
внимание и участие у ее наместника архимандрита Пимена (Хмелевского),
духовника архимандрита Кирилла (Павлова), благочинного архимандрита
Феодорита (Воробьева).
Живя в Петушках, Владыка получал до 800 писем в год, поддерживая
переписку со многими бывшими соузниками, скорби которых переживал
как свои. К Рождеству и Пасхе он посылал по 30-40 посылок нуждающимся
в помощи и утешении. Одним из архиереев, с которыми переписывался
Владыка, был ученик и преемник Глинских старцев епископ Зиновий
(Мажуга), впоследствии митрополит. Однажды он сказал духовным чадам
епископа Афанасия: "Дети, если бы вы знали, рядом с кем живете!
Бойтесь обидеть этого человека не только словом, но взглядом! Он
один из великих, таких больше нет".
Духовные дети владыки Афанасия вспоминают, как он был прост и внимателен
в общении, как ценил самую малую услугу, за которую всегда старался
отблагодарить.
Живя скромно, он почти не обращал внимания на внешность людей.
Не любил славу и честь людскую, учил творить добро только во славу
Божию, чтобы не лишиться будущего воздаяния. Наставлял, что таланты
— это дар Божий и ими нельзя гордиться.
Однажды на вопрос "Как спастись?" он ответил: "Самое главное —
это вера. Без веры никакие самые лучшие дела не спасительны, потому
что вера — фундамент всего. А второе — это покаяние. Третье — молитва,
четвертое — добрые дела. И хуже всякого греха — отчаяние". К покаянию
Владыка учил прибегать как можно чаще, сразу, как только осознается
грех — очищать душу слезами покаяния.
Молитва заполняла всю жизнь Святителя и была такой живой и сильной,
что молящиеся с ним отрешались от всего земного. И многие по его
молитве получали скорую помощь. Владыка часто говорил, что в трудных
случаях жизни надо молитвенно прибегать к тому святому, чье имя
ты носишь. Молитвенному обращению к нашим заступникам — святым Православной
Церкви — он вообще придавал особое значение.
Прозорливость свою Владыка скрывал, обнаруживая ее в исключительных
случаях и только ради пользы ближних, к нуждам которых никогда не
оставался равнодушным, и чьи немощи нес так терпеливо...
БЛАЖЕННАЯ КОНЧИНА
Еще в августе 1962 года владыка Афанасий начал говорить, что ему
пора умирать. Когда однажды ему ответили, что близкие чада не перенесут
разлуки с ним, он строго заметил: "Разве можно так привязываться
к человеку? Этим мы нарушаем свою любовь ко Господу. Не одни ведь,
а с Господом остаетесь".
Молясь в домовой церкви на память мучеников Сергия и Вакха (20
октября н. ст.), Владыка, несмотря на недомогание, пожелал сам читать
Канон святым. На стихирах святым слезно плакал. После Канона сказал
присутствующим чадам: "Смотрите, ведь Сергию и Вакху в пятки гвозди
вбивали, а они стойко шли за Христом. А где же мы теперь, почему
не умеем так стоять за Церковь Христову?"
Потом Святитель переборол слезы и начал молебен преподобному Сергию
и мученикам Сергию и Вакху. Но на половине молебна замолк, с трудом
произнес отпуст и вскоре лег. Вдруг он стал напряженно вглядываться
вокруг и тотчас запел: "Приидите, поклонимся и припадем ко Христу.
Спаси ны, Сыне Божий, во святых дивен Сый..." Затем он попел тропарь
и кондак русским святым. "Скажите, где я?" — спросил Владыка одного
из духовных чад и повторил этот вопрос трижды. Спустя некоторое
время Владыка вновь обратился к нему: "Скажите, где я был?" За этими
вопросами стояло нечто необычное. Владыка уже чувствовал присутствие
иного мира, возможно, присутствие тех святых, которых он чтил с
особой любовью...
Все уже чувствовали последние дни своего архипастыря. Начали съезжаться
друзья. Приехал протоиерей Иосиф, близкий человек, который соборовал
и причащал ослабевшего Владыку. Больной всех узнавал, но уже плохо
помнил их имена.
За несколько дней до блаженной кончины владыки Афанасия из Лавры
приехали наместник архимандрит Пимен, благочинный архимандрит Феодорит
и духовник игумен Кирилл, что очень обрадовало Преосвященного. Это
был канун пятидесятилетия его монашеского пострига. В самый день,
в четверг, Владыка был особенно благостным, благословляя всех присутствующих.
Но вот приблизилась смерть. Владыка уже не мог говорить, погруженный
в молитву. Однако в пятницу вечером он тихо сказал в последний раз:
"Молитва вас всех спасет!" Затем написал рукой на одеяле: "Спаси,
Господи!"
В воскресенье 28 октября 1962 года, на память святителя Иоанна
Суздальского, Святитель тихо предал свой дух Богу. Он предсказал
этот день и час заранее...
Скорбная весть быстро облетела Петушки, Владимир, Москву, всю православную
Россию, знавшую и чтившую Владыку Афанасия. О его кончине сообщили
некоторые зарубежные радиостанции. Погребение его стало настоящим
церковным торжеством. Во вторник 30 октября в доме Владыки игумен
Кирилл (Павлов) служил Великую панихиду. Лик почившего был светлым
и благостным, а тело не имело ни малейших признаков тления. После
панихиды гроб с телом владыки Афанасия повезли во Владимир, в Успенский
собор, где после вечернего Богослужения под праздник Апостола и
Евангелиста Луки друг святителя Афанасия архиепископ Симон (Ивановский)
в сослужении протоиерея Иосифа и еще одиннадцати священников совершил
великую панихиду.
До утра собор не закрывали, и всю ночь он был полон народа. Читалось
Святое Евангелие, служились панихиды и литии. Материя, которой был
обтянут гроб, к моменту выноса на кладбище в некоторых местах была
протерта до дерева — столько людей прощалось с почившим Святителем...
Литургию служил архиепископ Симон. Архиепископ Онисим в клобуке
и мантии стоял у гроба преосвященного Афанасия. Отпевание по монашескому
чину, согласно завещанию святителя, совершали оба архиепископа в
сослужении 17 священников. На паперти собора и у могилы служили
литии.
Преосвященного Афанасия погребли на кладбище близ Князь-Владимирского
храма, слева от могилы его матери. Кладбище заполнял народ, прибывавший
в переполненном транспорте и живым потоком шедший от собора. Православная
Русь провожала в последний земной путь своего святителя и исповедника...
ПОСМЕРТНОЕ ПОЧИТАНИЕ
Смерть разлучает людей, но не уничтожает памяти об умерших. У Бога
все живы, а особенно верные и праведные души. Владыка Афанасий остался
в памяти множества знавших его людей не просто живым и добрым, но
праведным и благодатным духовным отцом. Близкие люди твердо верили,
что его молитвы будут поддерживать их и после его кончины. Так крепнет
духовная связь между людьми, преодолевающая земные законы тления.
Погребение во Владимире, поистине всенародное, положило начало
глубокому почитанию Ковровского Владыки. Насколько стесняем был
епископ Афанасий светскими властями при жизни, настолько же был
свободен при погребении: похоронам не чинилось никаких препятствий,
несмотря на многолюдность.
Весть о кончине исповедника Христова мгновенно облетела всех, слышавших
о нем. И тут же уста многих почитателей почившего произнесли слова:
"Он свят"... Известный старец Одесского монастыря схиигумен Кукша,
ныне канонизированный, сказал своим духовным чадам: "Придет время,
когда Владыка будет прославлен в лике святых". Патриарх Пимен, по
воспоминаниям знавших Патриарха, говорил, что почти не сомневается
в прославлении Святителя. Московский протоиерей Всеволод Шпиллер,
вернувшийся в те годы на Родину, говорил, что такого Святителя,
как владыка Афанасий, нет ни в одной из поместных Церквей.
День кончины Владыки и день его Ангела, 15 мая, стали временем
многих молитв и Богослужений в его память на могиле Святителя, в
храмах епархии, в церкви Всех Русских святых Троице-Сергиевой Лавры,
где всегда пел монастырский хор под управлением архимандрита Матфея
(Мормыля).
В 1990 году могилу преосвященного Афанасия посетил Патриарх Московский
и Всея Руси Алексий II, во время пребывания во Владимире в связи
с хиротонией нового Преосвященного.
28 октября 1992 года в Богородице-Рождественском монастыре Владимира
состоялись первые историко-литературные чтения, посвященные тридцатилетию
со дня кончины епископа Афанасия. Организованы они были Владимирским
отделением Всероссийского Фонда культуры и Владимирским епархиальным
управлением. 26 октября 1998 года в Москве, во Всероссийском Фонде
культуры, также состоялись чтения памяти святителя Афанасия.
Полностью восстановлена ныне гражданская справедливость в отношении
владыки Афанасия: к 1998 году он был реабилитирован (посмертно)
по всем делам, по которым был судим, начиная с 1922 года...
***
Святитель Афанасий и по смерти не оставляет своей любовью тех,
кто нуждается в его помощи.
Вспоминает духовная дочь Владыки Н. С. Фиолетова:
"Я очень тяжело переживала смерть Владыки. Проводив его друга,
архиепископа Симона, приезжавшего на похороны, я возвращалась домой
и горько плакала. Когда переходила дорогу, то ни на что не обращала
внимания, и вдруг услышала шум: буквально в 10 сантиметрах от меня
остановилась грузовая машина. Мой вид так поразил водителя, что
он даже не нашел, что сказать. Впоследствии я поняла, что по молитвам
дорогого Владыки спасена была в тот день от верной смерти...
Меня просили поухаживать за двумя болящими в Сергиевом Посаде.
Я с любовию выполняла просьбу, но сил у самой было очень мало. В
один день мне стало совсем плохо, и я возопила о помощи к Владыке.
Вдруг почувствовала около себя необыкновенное благоухание, и мне
стало так легко, что я немедленно встала и смогла приняться за дела...
После смерти Владыки я каждый день ходила вечером на его могилу
и зажигала на ночь лампад очку. Однажды я запоздала, пришла около
восьми часов вечера, а был ноябрь месяц. За мной шел мужчина, который
остановился неподалеку. Когда я хотела идти по той же дороге обратно,
то вдруг меня как будто кто-то взял за плечи и повернул в противоположную
сторону со словами: "Не смей ночью ходить на кладбище". Я взмолилась
о помощи Владыке и побежала по указанной дорожке. Мужчина с бранью
бежал за мной, но вскоре начались жилые дома, и он остановился,
сказав: "Твое счастье, что ушла от меня!" Я возблагодарила Бога
и вспомнила здесь владыку Афанасия, обещавшего и по смерти не оставлять
меня...
Во Владимире я жила в общей квартире. Один из моих соседей часто
выпивал и вел себя нетактично. Еще при жизни Владыка предупреждал
меня, чтобы я была с ним вежлива. Однажды, когда кроме меня и этого
соседа в квартире никого не было, он стал ломиться ко мне в дверь.
Я открыла, усердно моля Владыку о помощи. Сосед вошел, заглянул
во вторую комнату и вдруг говорит кому-то: "Здравствуйте!" Повернулся
ко мне: "Ты тут не одна, у тебя гости, да гости-то какие, я пошел..."
И он быстро вышел из комнаты. Это было воистину чудо, сам Владыка
его вывел, ибо гостей никаких не было..."
***
"Мой брат, состоя 25 лет в церковном браке, — рассказала Н. Н.,
— неожиданно решил создать другую семью. Все уговоры со стороны
родителей, духовника нашей семьи архимандрита Кирилла (Павлова),
которого брат очень любил и уважал, угрозы и мольбы с моей стороны
не имели никакого успеха. Тогда отец Кирилл предложил поехать на
могилу к владыке Афанасию. Брат не очень охотно на это согласился,
хотя раньше неоднократно возил нас на своей машине во Владимир.
И в этот раз он не мог отказать в просьбе отцу Кириллу.
Одному Богу известно, как я просила Владыку вразумить брата не
делать рокового шага, ведущего к погибели души.
На следующий день брат уехал в Крым со своей так называемой "женой"
(с законной женой брак расторгнут еще не был). Но... через две недели
вернулся из Крыма один. Приехал прямо к жене, попросил у нее прощения,
и жизнь пошла по-прежнему. Год спустя брат сказал мне, что Владыка
его спас..."
"Имея твердую веру в святость преосвященного епископа Афанасия,
— свидетельствует монахиня Людмила (Золотова), — я постоянно прибегаю
к его молитвенной помощи, и очень часто мои просьбы о заступлении
не остаются без ответа. Еще при жизни Владыки, получая его благословение
на труды, все сложности, случавшиеся в моей практике, я, с Божьей
помощью, успешно преодолевала. И по смерти приснопамятного Святителя
я постоянно ощущаю его благодатную помощь. Так, например, меня с
молодых лет мучили приступы зубной боли. А зимой 1966 года приступ
был особенно мучительным и болезненным, и в отчаянии я взмолилась
о помощи к владыке Афанасию. Взяв щепотку имевшейся у меня землички
с могилки Святителя, я опустила ее в стакан с водой и все это выпила.
Боль мгновенно утихла и с тех пор по сей день совершенно прекратилась".
***
"Монахиня Варвара (Золотова) рассказывает о другом чуде: "С молодых
лет я имею твердое убеждение в святости преосвященного епископа
Афанасия. Многочисленные случаи благодатной помощи мне по его молитвам
происходили как при жизни Владыки, так и после его блаженной кончины.
Вот одно из таких чудес. В конце 1996 или начале 1997 года под правым
глазом у меня неожиданно образовался небольшой нарост и стал увеличиваться.
За несколько дней до праздника Рождества Богородицы в 1997 году
этот нарост посинел и распух, появились вокруг краснота и боли,
так что даже умываться было болезненно. В сам праздник Рождества
Богородицы старшая моя сестра Анна приехала из Владимира и привезла
травинку с могилки владыки Афанасия. Я тут же приложила эту травинку
к больному месту с просьбой к Святителю об исцелении.
Прикладывать было очень больно. Приблизительно через час я повторила
то же самое. Боли было уже гораздо меньше. На ночь я приложила травинку
еще раз. Встав утром, я увидела, что воспаление прошло, а сам нарост
совершенно исчез, осталось только небольшое красное пятнышко. Я
еще раз приложила к этому месту травинку и получила полное исцеление".
***
"Среди моих пациентов был мальчик Сережа, 12-ти лет, — рассказывает
Л. А. Кутявина, — около четырех лет страдавший бронхиальной астмой.
С Божией помощью мне удалось справиться с болезнью настолько, что,
достигнув 18-летнего возраста, он был призван на службу в армию.
Часть, где он служил, была расположена недалеко от Владимира. Родственники
часто навещали его и рассказывали мне о тех трудностях, с которыми
ему приходилось сталкиваться на службе. Я посоветовала им просить
о помощи владыку Афанасия. Навещая сына, они каждый раз проезжали
мимо кладбища, где похоронен Владыка. И сама я стала часто просить
о помощи Сереже.
Вскоре, вернувшись из одной такой поездки во Владимир, мама Сережи
позвонила мне очень расстроенная (это было в 20-21 час) и рассказала
о предчувствии для сына тяжелых испытаний — во время встречи ее
потрясло выражение его глаз. В них был страх... И когда она проезжала
мимо кладбища, то особенно молила Владыку спасти сына. Взмолилась
о помощи к Владыке и я. Как мы узнали по возвращении Сережи домой,
солдаты тогда сказали ему, что в эту ночь убьют его. Но уже в 23
часа Сережа звонил своей маме с Курского вокзала, куда прибыл из
Владимира в сопровождении офицера для прохождения дальнейшей службы
в Москве. Воинская служба Сережи закончилась весьма благополучно".
Одно поколение сменяет другое, а память святителя Афанасия жива
в православных русских сердцах вместе с верой, что душа его упокоевается
в селениях праведных. Ныне, когда нашу Церковь и Отечество продолжают
обуревать скорби извне и изнутри, прибегнем к теплому предстательству
свт. Афанасия и напишем в сердцах наших его завет, запечатленный
исповедническим подвигом: "Русь Святая, храни веру православную,
в нейже тебе утверждение".
|
