Зинаида Перегудова

ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК РОССИИ (1880-1917 ГГ.)

К оглавлению

Номер страницы после текста на этой странице

С. 3.

ВВЕДЕНИЕ

Среди множества тем отечественной истории, требующих более основательного освещения, а где-то и переосмысления, далеко не последнее место занимает проблематика правоохранительных органов и политической полиции. Как известно, органы эти накладывали исключительно серьезный отпечаток на нею общественно-политическую жизнь страны, причем не только в советские, но и в досоветские времена.

            Несмотря на большое количество и популярных, и специальных работ по истории политического сыска дореволюционной России (обзор этих работ дается ниже), ряд вопросов и в том числе не второстепенных остаются слабо исследованными, а целый ряд важных и интересных источников — не введенными в научный оборот. Пожалуй, главный пробел состоит во нее еще недостаточной изученности учреждений политического сыска, их организации, структуры, функций, практической деятельности и общественно-политической роли. Между тем, как раз через деятельность этих учреждений, главными из которых были Департамент полиции и его Особый отдел (которым в работе и уделяется основное внимание), и осуществлялась вся эта деятельность.

            Учитывая данные обстоятельства, автор поставила в центр своего исследования именно эти органы, причем постаралась осветить и проанализировать их деятельность, начиная с реорганизации политической полиции, проведенной М.Т. Лорис-Меликовым в августе 1880 г., когда было ликвидировано Третье отделение с.е.и.в.к. и создан Департамент государственной полиции, и кончая ликвидацией их в марте 1917 г. Ввиду большого количества книг и статей, в которых дается подробный анализ политической ситуации, революционного и общественного движения, а также во избежание «общих мест», автор решила сосредоточиться на раскрытии взятой ею проблемы в «чистом виде», почти полностью абстрагируясь от того общественно-политического контекста, в котором учреждениям политического сыска приходилось действовать.

            Изложение фактического материала и его анализ строятся в книге по историческому и системному принципам. Соответственно и разбивка по главам сделана таким образом, чтобы, с одной стороны, выявить структуру и функции органов политического сыска и те изменения, которые они претерпевали, а с

С. 4.

другой — осветить по возможности полнее основные направления их деятельности. Материал внутри глав расположен, в основном, в хронологическом порядке. Такого рода построение книги позволило проследить основные этапы эволюции как Департамента в целом, так и его структурных частей и подразделений.

            Первая глава, в которой прослеживаются обстоятельства создания Департамента и его общая история, носит отчасти вводный характер. Особенно это относится к периоду 1880 — 1904 гг., при анализе которого был использован наряду с материалами архива ряд появившихся в последние годы работ (см. ниже).

            В центре исследования находится Особый отдел Департамента полиции и основные направления его деятельности — внешнее наблюдение (филерская служба), внутреннее наблюдение (секретная агентура), перлюстрация, контроль за общественными движениями и организациями, Заграничная агентура.

            Хотя автор стремилась не отдавать предпочтения тому или иному из рассматриваемых сюжетов, все же это ей не удалось до конца. Вольно или, скорее, невольно, но из общего порядка глав несколько выбивается глава 6 (Департамент полиции и секретная агентура). Произошло это не только потому, что с ростом революционного движения внутреннее наблюдение превратилось в основное направление политического сыска, но и вследствие определенной сложности и «деликатности» темы, а также и тех продолжений, которые она имела уже после ликвидации Департамента. Учитывая важность проблемы «раскрытия» секретной агентуры как в период ее функционирования, так и после него, автор посвятила специальный параграф работе комиссий сначала Временного, а затем советского правительства по изучению данной стороны деятельности «охранки»*. Работа над документами и материалами этих комиссий позволила не только прояснить судьбу документальной базы Департамента и секретной агентуры после февраля 1917 г., вопрос о степени ее сохранности, но и определить с достаточной степенью точности общее количество секретных сотрудников, действовавших в партийных и иных организациях и объединениях. В то же время автор не считает, что вопрос этот исследован до конца. Она лишь надеется, что ее изыскания помогут

____________________________________

            *В данном случае автор применяет термин «охранка», имея в виду политическую полицию и политический сыск как собирательное понятие. Этот термин широко вошел в практику. К сожалению, некоторые исследователи распространяют это понятие на целый ряд конкретных учреждений: Охранное отделение (собственно, и есть «охранка»), губернские жандармские управления, розыскные пункты и т.д., не учитывая их специфики. См.: Волков Ф.Д. Взлет и падение Сталина. М, 1991. С. 21 — 22.

С. 5.

            перейти к следующему этапу и сконцентрироваться на выявлении более конкретных его аспектов.

            За пределы рассматриваемого в книге периода в чем-то выходит и следующий параграф главы, в котором дискутируется вопрос о том, был ли Сталин агентом охранки. Как полагает автор, занимавшаяся данной проблемой не один год, включение данного сюжета в главу оправдано не только и не столько, самим этим вопросом, сколько тем, что его рассмотрение выводит на освещение таких сюжетов, как правила «ведения» секретных сотрудников руководителями политического сыска, «тонкости» работы с документами, касающимися внутренней агентуры, влияние агентов на деятельность партийных организаций.

            Что касается наружного наблюдения, то хотелось бы отметить, что ни одно из направлений розыскной деятельности Департамента полиции не привлекало такого пристального внимания историков, писателей, журналистов, кинематографистов, как филерская служба. Учитывая это, автор сосредоточилась, во-первых, на одном из главных и сравнительно мало освещенных вопросов этой службы — деятельности «Летучего отряда» и, во-вторых, постаралась дать характеристику личности и деятельности такой по-своему примечательной фигуры, как Медников, который не только заложил основы этой службы, но и был в течение ряда лет ее руководителем.

            В главе о «Заграничной охранке» главный упор сделан на характеристике ее руководителей и агентов, что, с точки зрения автора, позволяет глубже проникнуть в «кухню» розыскной деятельности Департамента.

            Впрочем, интерес к руководителям политического сыска не ограничился лишь одной и ли. двумя фигурами. Учитывая большую, а зачастую и решающую роль ряда руководителей Департамента и его основного подразделения — Особого отдела, автор попыталась в ходе изложения выявить эту роль как в преобразованиях, имевших место в самом Департаменте, так и в совершенствовании основных направлений его деятельности. Особое внимание в работе уделено таким неординарным личностям, как Л.А.Ратаев, М.И.Трусевич, С.В.Зубатов, Е.К.Климович, В.Ф.Джунковский, С.П.Белецкий, А.М.Еремин и некоторым другим. С этими именами связаны основные вехи в истории Департамента, они же, по существу, определяли и его политическое лицо.

            Определенную сложность представляло освещение деятельности Департамента полиции по наблюдению за общественными организациями, деятелями культуры, средствами досуга и развлечения и т.п. Обширность, неисчерпаемость этой темы побудили остановиться на наблюдении за двумя, в чем-то

С. 6.

полярными видами деятельности: профсоюзами и профсоюзным движением, с одной стороны, и кинематографом и грамзаписями, — с другой. На этих примерах появилась возможность показать широкий диапазон методов наблюдения и контроля, знакомство с которыми дает читателю возможность составить в какой-то мере и более общее представление об этих методах. В этом выборе имело значение и то, что, в отличие от ряда других видов и направлений общественной деятельности, политика Департамента полиции в отношении данных ее направлений практически не изучалась. Наконец, анализ политики Департамента в отношении профсоюзов дал возможность автору выявить прямую связь между отношением властей к Зубатову и «зубатовщине» и линией в рабочем вопросе накануне событий 1917 г.

            Представилось необходимым включить в книгу специальные главы о кадрах политического сыска, их подготовке и попытке реформы полиции, связанной с деятельностью Комиссии сенатора Макарова.

            Материал этих глав позволил выявить, в какой мере удалось и удалось ли вообще Департаменту полиции, его структурам и персоналу «идти в ногу со временем» и в каком состоянии они оказались в конце революционных событий 1917 г.

            Работая многие годы с материалами Департамента полиции, все глубже вникая в систему его делопроизводства и сознавая определенную сложность работы с фондом, автор не могла победить искушения познакомить читателя со структурой делопроизводства и номенклатурой дел фонда Департамента полиции. При этом она надеется, что сведения эти представят интерес не только для специалистов, но и для более широкого круга читателей, интересующихся источниковой базой отечественной истории. В этом плане хотелось бы отметить своеобразие материалов перлюстрации и библиотеки революционных изданий, которые одновременно были и результатом розыскной деятельности и своего рода пособиями для углубления профессиональных знаний организаторов политического сыска.

Источники и литература

            Что касается источников, то главными из них явились фонды Департамента полиции и Штаба отдельного корпуса жандармов, личные фонды, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ), и документы, опубликованные в разное время в отечественных и зарубежных изданиях. Подробная характеристика этих документов и материалов

С. 7.

содержится в тексте. Некоторые из наиболее важных документов приводятся в Приложении к книге.

            Стоит отметить, что фонд Департамента полиции — это богатейший источник по истории революционного и оппозиционного движения в России конца XIX — начала XX в. В его материалах сохранилась не только переписка между жандармско-полицейскими учреждениями того времени за наблюдаемыми организациями и движениями, но в копиях, а иногда и в подлинниках — материалы этих организаций, и они занимают довольно большой процент в фонде.

            Чрезвычайно богатым и интересным источником являются стенографические отчеты заседаний Государственной Думы, журналы заседаний ее комиссий в той части, где изложено обсуждение вопросов, связанных с реформой полиции, приведены запросы по поводу увольнения рабочих — участников забастовочного движения, о преследовании профессиональных союзов.

            Важным источником, требующим, правда, критического отношения, являются мемуары и дневники государственных деятелей, воспоминания чиновников Департамента полиции, жандармерии, лиц, связанных с русским политическим сыском. Прежде всего, это мемуары П.Г. Курлова, П.П. Заварзина, А.И. Спиридовича, А.П. Мартынова, А.В. Герасимова, записки С.П. Белецкого 1.

            При изучении вопроса о реформе полиции, подготовке законодательства об обществах и союзах, широко использованы материалы прессы. Периодика того времени содержит значительное количество критических материалов в адрес Департамента полиции, особенно в связи с запросами в Государственной Думе о тайне переписки и перлюстрационной деятельности Департамента. Довольно интересны материалы прессы, публиковавшиеся в период разоблачения провокаторской деятельности матерых секретных сотрудников Е.Ф. Азефа, А.М. Гартинга, З.Ф. Жученко-Гернгросс.

            В дореволюционной историографии практически нет работ, посвященных деятельности учреждений политического сыска, если не считать ведомственных изданий к 100-летию Министерства внутренних дел, где очень поверхностно рассматривается начальный период деятельности Департамента полиции. Для изучаемой темы представляет определенный интерес брошюра бывшего директора Департамента полиции А.А.Лопухина «Из итогов служебного опыта. Настоящее и будущее русской полиции»2, в которой дается характеристика общей и политической полиции в период революции 1905—1907 гг. и делается попытка экскурса в историю, предлагаются меры,

С. 8.

направленные на совершенствование форм и методов борьбы с революционным движением в интересах укрепления режима.

            Комиссией сенатора Макарова по реформе полиции был подготовлен «Исторический очерк образования и развития полицейских учреждений в России»3. Работа эта, как и брошюра Лопухина, касается больше вопросов самого полицейского аппарата в целом и в очень малой степени Департамента полиции. В непосредственной связи с реформой полиции была написана работа Р.А.Арнольда и В.Д.Кайсарова4. В ней дается краткий очерк истории полиции в России, обосновывается необходимость реформы. Методы деятельности органов политического сыска, становления и развития провокаторских приемов рассматривались в работах, вышедших в 1912 г.: историка Б.Б. Глинского, юриста Н.А. Гредескула5. В них была предпринята попытка критики жандармско-полицейской системы России. Вопросам организации провокации посвящен сборник статей разных авторов (П. Рутенберг, Б. Савинков, В. Тучкин, Б. Ленуар и др.), вышедший в 1910 г. в Берлине. Составитель собрал воедино отдельные очерки, связанные с засылкой провокаторов в партийные организации (об Азефе, Гапоне, Петрове и др.)6. Имеются приложения в виде писем представителей политического сыска Герасимова, Карпова, Доброскока, Гартинга.

            После Февральской революции 1917 г., когда был создан ряд комиссий по разбору документов Департамента полиции, охранных отделений, губернских жандармских управлений и появилась возможность ознакомиться с материалами этих учреждений, выходят очерки и книги, раскрывающие тайны жандармерии и полиции. В качестве их авторов часто являются члены этих комиссий: В.К. Агафонов, С.Г. Сватиков, М.А. Осоргин, С.Б. Членов. Эти работы посвящены заграничной агентуре, деятельности охранных отделений, секретной агентуре, анализу методов и приемов охранки, уделяется внимание провокаторской деятельности самих учреждений политического сыска, причем часть этих работ выходит уже в 1918 — 1922 гг.7.

            Особенно усилился поток работ, связанных с деятельностью политической полиции, в 20 —30-е годы, когда материалы полицейских фондов стали изучать специалисты-историки. В этих работах делаются первые попытки анализа деятельности учреждений политического сыска, методов их работы 8. Надо отметить, однако, что их авторы, как правило, касались только определенных моментов деятельности данных учреждений, не пытаясь дать общей картины претерпеваемой ими эволюции.

            Несколько выпадает из этого перечня работа П.А. Шуйского «Департамент полиции»9. По сути дела, эта единственная работа 30-х годов, непосредственно посвященная Департаменту полиции, начальному его этапу. В ней автор в популярной форме стремится рассказать о том, что представлял собой

С. 9.

Департамент полиции, опираясь, в основном, на опубликованные материалы Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию противозаконных действий бывших министров и других должностных лиц, мемуарную литературу. Большая часть работы посвящена характеристике секретных сотрудников. Такие вопросы, как структура учреждения, место Департамента полиции в системе политического сыска России остались нераскрытыми.

            Литература довоенного времени концентрировала внимание на методах борьбы царизма с революционным движением, на разоблачении реакционной сущности царской полиции и, в первую очередь, секретной агентуры.

            Новый этап в изучении вопроса об учреждениях политического сыска начинается в 60-70-е годы. В рамках общего курса истории государственных учреждений дореволюционной России выделяется работа Н.П.Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России»10. К этой теме обращаются не только историки, но и юристы: Р.С. Мулукаев, Л.В. Хохлов, Д.И. Шинджикашвили, С.В. Юшков11 и др. Все эти работы дают адекватное представление о системе политических институтов царизма и тем самым помогают более глубокому пониманию роли и места Департамента полиции и подведомственных ему учреждений в данной системе. Наибольший интерес для исследуемой темы представляют работы Р.С. Мулукаева «Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России» и Д.И. Шинджикашвили «Сыскная полиция царской России в эпоху империализма», «Министерство внутренних дел царской России в период империализма». Авторы дают систематизированную историю полицейских учреждений, делая, однако, основной упор на уголовной полиции.

            По мере изучения приемов и методов борьбы Департамента полиции с революционным движением усиливается внимание к провокаторской деятельности секретных сотрудников и борьбе с ними в революционных организациях. Этим вопросам посвящены работы Б.К. Эренфельда, М.Е. Соловьева, А.П. Кознова, Н.Н. Ансимова12.

            При отсутствии опубликованных работ по Департаменту полиции имеются диссертации, которые рассматривают эти вопросы13. Значительная их часть защищена в Историко-архивном институте и выполнена под руководством известного историка Государственных учреждений Н.П. Ерошкина и его ученика и коллеги А.Д. Степанского. Профессору Ерошкину удалось создать школу исследователей, многие из которых в настоящее время являются крупными учеными и продолжают активно разрабатывать данную проблематику.

С. 10.

Исследование роли Департамента полиции в борьбе с революционным движением, его места в системе карательных учреждений дореволюционной России существенно облегчается наличием ряда работ, в которых рассматриваются общие вопросы внутренней политики России периода 1880 – 1917 гг. Авторы некоторых из этих работ рассматривают карательную деятельность в отношении рабочего класса, профсоюзов, кооперативного движения, общественных организаций. Это прежде всего коллективная работа ленинградских историков «Кризис самодержавия в России. 1885—1917 гг.» и работы А.Я. Авреха, А.М. Давидовича, В.Я. Лаверычева, О.Ф. Соловьева, А.Д. Степанского14.

            За последнее десятилетие интерес к проблемам политического сыска царской России значительно возрос. Вышли монографии, в которых исследуется политический сыск России, начиная с XVI в. и кончая 1917 г. Это книги Ф. Лурье, Ч. Рууда и С. Степанова 15. Предназначенные для широкого круга читателей, они в то же время снабжены профессионально составленным научно-справочным аппаратом. На широкий круг читателей, а также работников правоохранительных органов, слушателей учебных заведений системы МВД рассчитана книга А. Ярмыша 16. Для массового читателя предназначена работа В. Жухрая 17.

            В серии «Энциклопедия тайн и сенсаций» вышел двухтомник «История сыска в России» (Минск, 1996. Авт.-сост. Кошель П.А.). Основываясь на публикациях, выбирая самые интересные сюжеты из истории политического сыска, составитель преподносит их в форме, рассчитанной на массового читателя.

            В последние годы вышел ряд интересных работ, посвященных отдельным направлениям деятельности политического сыска: Соболева Т.А. Тайнопись в истории России. (История криптографической службы России XVIII — начала XX в.); Розенталъ И.С. Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время. В качестве учебного пособия вышли: работа Мулукаева Р.С. Полиция в России (XIX в. — начало XX в.) Н-Новгород, 1993) и Романова В. В. Политическая полиция — государственный институт Российской Империи начала XX века (Ульяновск, 1996. 74 с). В работе рассматриваются учреждения, действовавшие в Поволжском регионе.

            Появилось также несколько статей и публикаций А.А. Миролюбова, Ю.Ф. Овченко, Л.И. Тютюнник, в их числе и ряд статей и публикаций автора 18.

            Альманах «Из глубины времен»19 начал публикацию формулярных списков директоров Департамента полиции в разделе «Во главе Департамента полиции».

            По материалам Международной научной конференции «Политический сыск России: история и современность», проходившей в Санкт-Петербурге в мае 1996 г., вышел сборник

С. 11.

материалов конференции с таким же названием. В нем не все статьи равнозначны. Но сам факт проведения такой конференции был важным этапом в изучении поставленного вопроса.

            В декабре 1997 г. в ФСБ прошла научно-теоретическая конференция «Российские спецслужбы»20 — история и современность», на которую были приглашены специалисты, занимавшиеся историей государственных учреждений, и представители отечественных спецслужб. Материалы конференции подготовлены к изданию.

            С середины 70-х годов деятельность общей и политической полиции дореволюционной России стала объектом внимания зарубежных историков. В 1976 г. была опубликована книга И.Шнейдермана «Сергей Зубатов и революционный марксизм: борьба за рабочий класс в царской России»2^. Это первая и единственная монография как в российской, так и в зарубежной библиографии, посвященная Зубатову, хотя о самой «зубатовщине» имеется ряд работ22.

            В последующие годы был опубликован ряд статей по конкретным вопросам организации и деятельности политического сыска и общей полиции23.

            В 1988 г. в Лондоне вышла книга Н. Шлейфмана «Секретные агенты в русском революционном движении: партия эсеров, 1902—1914 гг.». В 1996 г. в Нью-Йорке опубликована книга Ф. Цукермана «Царская секретная полиция в российском обществе, 1880-1917 гг.»24.

            Одним из наиболее крупных исследований зарубежных авторов в последние годы явилась монография профессора Иллинойского университета (США) Д. Дейли «Самодержавие в осаде (политическая полиция и оппозиция в России 1886 — 1905)», написанная на базе большого количества первоисточников, хранящихся как в зарубежных, так и в российских архивах. Автор анализирует историю создания политической полиции в России, личный состав, местные учреждения, а также методы розыскной деятельности. В монографии даются ссылки практически на все заслуживающие внимания работы российских и зарубежных историков по проблемам исследования25.

            Как видим, проблема политического сыска дореволюционной России не обделена вниманием историков и правоведов. Это позволило автору коснуться ряда сюжетов либо вскользь, либо не затронуть вовсе, сосредоточившись на тех главных направлениях своего исследования, о которых достаточно подробно было сказано в первой части введения.

            Автор выражает свою признательность за содействие и помощь коллегам — С.В. Мироненко, Е.Л. Луначарскому, Л.В. Добровской, Б.Ф. Додонову, М.В. Сидоровой, К.Г. Ляшенко, А.И. Цветковой, И.С. Тихонову, В.П. Хитровой, Е.А. Чирковой, И.Н. Засыпкиной, Л.В. Крячковой, А.С. Атапиной. Хочу

С. 12.

также поблагодарить В.С. Глебова, благодаря опыту и стараниям которого был восстановлен ряд фотографий, опубликованных в книге.

            Особую признательность автор выражает И.М. Пушкаревой, Л.И. Тютюнник, В.В. Шелохаеву, А.В. Островскому, Д.Б. Павлову, А.Д. Степанскому за ценные советы и поддержку на всех стадиях работы над рукописью.

            Примечания

            1 Курлов П. Г. Конец русского царизма. Воспоминания бывшего командира Корпуса жандармов. М.; Пг., 1923; его же. Гибель императорской России. Берлин, 1923; Майский С. Черный кабинет. Из воспоминаний бывшего цензора // Былое. 1918. № 8. С. 185—197; Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. Прибой, 1929; Спиридович А.И. Записки жандарма. Харьков, 1928; Мартынов А.П. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов. Воспоминания. Под ред. R.Wraga. Stanford, 1972; Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991.

            2 Лопухин А.А. Из итогов служебного опыта. Настоящее и будущее русской полиции. М., 1907.

            3 Исторический очерк образования и развития полицейских учреждений в России. СПб., 1913.

            4 Арнольд Р.А., Кайсаров В.Д. Соображения о реформе полиции в Российском государстве. Харбин, 1919.

            5 Глинский Б. Б. Отдельные эпизоды агентурной деятельности Департамента полиции в 80-е годы // Исторический вестник. 1912. Т. 127. № 2. С. 667-690; Гредескул Н.А. Террор и охрана. СПб., 1912.

            6 За кулисами Охранного отделения. Берлин, 1910.

            7 Волков А. Петроградское охранное отделение. Пг., 1917; Красный А. Тайны охранки. М., 1917; Осоргин М.А. Охранное отделение и его секреты. Б. м. издания, 1917; С.Ч. Охранные отделения в последние годы царствования Николая II. М., 1917; Агафонов В.К. Заграничная охранка. Пг., 1918; Сватиков С.Г. Русский политический сыск за границей (по документам Парижского архива заграничной агентуры Департамента полиции). Ростов-на-Дону, 1918; Жилинский В.Б. Организация и жизнь охранного отделения во времена царской власти. Пг., 1918; Членов СБ. Московская охранка и ее секретные сотрудники. М., 1919 и др.

            8 Булкин Ф. Департамент полиции и союз металлистов // Красная летопись. 1923. № 5, 8, 9; Кантор Р.К. К истории черных кабинетов // Каторга и ссылка. 1927. № 8, 37. С. 90-99; Лемке М.К. Наш заграничный сыск (1881 — 1883) // Красная летопись. 1923. № 5. С. 67 — 84; Щеголев П.Е. Жандармские откровения (зав. Особым отделом о провокации) // Каторга и ссылка. 1929. № 54. С. 90—105; Меньщиков Л.П. Охранка и революция. Ч. 1. М., 1925; Лонге Ж., Зильберт Г. Терроризм и охранка. М., 1924; Щеголев П.Е. Охранники и авантюристы. М., 1930 и др.

            9 Шуйский П.А. Департамент полиции. 1880 г. — начало XX в. Харьков, 1930. На укр. яз.

            10 Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983; См. также: Ерошкин Н.П. Самодержавие накануне краха. Учебное пособие для учителей. М., 1975.  

            11 Юшков СВ. История государства и права СССР. М., 1961. С. 542 — 543; Мулукаев Р. С Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М., 1964; его же. Организационно-правовые основы становления Советской милиции. Гл. 1. М., 1975; его же. Системы государственных учреждений дореволюционной России. М., 1974; его же. Общеуголовная полиция дореволюционной России. М., 1979; его же. История полиции дореволюционной России. М., 1981 г.; Мулукаев Р.С, Полубинский В.И. Сказ о сыске // Советская милиция. 1990. №. 1 — 12; Шинджикашвили Д. И. Сыскная полиция в царской России в эпоху империализма. Омск, 1973; его же. Министерство внутренних дел царской России в период империализма. Омск, 1974; Хохлов А.В. Карательный аппарат царизма в борьбе с революцией 1905 — 1907 гг. М., 1975; Ярмыш А.Н., Федоров К. Г. История полиции дореволюционной России. Ростов-на-Дону, 1976.

            12 Эренфельд Б.К. Дело Малиновского // Вопросы истории. 1965. № 7. С. 106—116; его же. Из истории борьбы большевистской партии с подрывной деятельностью царской тайной полиции // Вопросы истории КПСС. 1979. № 12. С. 84 — 94. В статье ошибочно названа дата создания Департамента полиции. Более широко эта тема раскрывается в работах Эренфельд Б.К. Тяжелый фронт. М., 1963; Соловьева М.Е. Царские провокаторы и дело социал-демократической фракции 2-ой Государственной Думы // Вопросы истории. 1966. № 8. С. 124—129; Кознова А.П. Борьба большевиков с подрывной агентурой царизма в период реакции (1907-1910 гг.) // Вопросы истории КПСС. 1986. № 12. С. 66-70; его же. Борьба большевиков с подрывными акциями царской охранки в 1910-1914 гг. // Вопросы истории КПСС. 1983. № 9. С. 59-74; Ансимова Н.Н. Борьба большевиков против политической тайной полиции самодержавия (1903—1917 гг.). Свердловск, 1989.

            13 Начальный период деятельности (1881 — 1904 гг.) рассматривается в двух диссертационных работах: юриста Ярмыша А.Н. Политическая полиция Российской империи (1880—1904 гг.). Харьков, 1978, и историка Тютюнник Л. И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России на рубеже XIX-XX вв. (1880-1904 гг.) М., 1986. Последние годы отражены в диссертациях: Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением (Годы реакции и нового революционного подъема). М., 1988; Миролюбов А.А. Политический сыск России в 1914 — 1917 гг. М., 1988; Овченко Ю.Ф. Московское охранное отделение в борьбе с революционным движением в 1880— 1904 гг. М., 1989; Федоров СЕ. Политический розыск в царской России в начале XX в.: средства и методы. Харьков, 1992.

            14 Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш., Дубенцов Б.В., Дякин B.C., Потолов СИ. Кризис самодержавия в России. 1895—1917 гг. М.; Л., 1984; Аврех А.Я. Столыпин и III Дума. М., 1968; его же. Царизм и IV Дума. М., 1981; его же. Распад Третьеиюньской системы. М., 1985; Давидович A.M. Самодержавие в эпоху империализма (классовая сущность и эволюция абсолютизма в России). М., 1975; Дякин B.C. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907—1911 гг. Л., 1978; Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в России (1861 — 1917). М., 1972; его же. По ту сторону баррикад. М., 1967; Соловьев О.Ф. Международный империализм — враг революции в России. М., 1982; Степанский А.Д. Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX —XX веков. М., 1980; его же. Советская историография внутренней политики царизма в 1905—1907 гг. // Актуальные проблемы советской историографии Первой русской революции. М., 1978. С. 256 — 282; его же. Общественные организации в Росси на рубеже XIX—XX вв. М., 1982.

            15 Лурье Ф. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992; Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М., 1993.

            16 Ярмыш А. Наблюдать неотступно. Административно-полицейский аппарат царизма и органы политического сыска на Украине в конце XIX - начале XX веков. Киев, 1992.

            17 Жухрай В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М, 1991.

            18 Тютюнник Л. И. Состояние политического сыска в России в 60 — 70 гг. XIX в.; Кризис III отделения // Государственные учреждения и общественные организации СССР: история и современность. М., 1985; Миролюбов А.А. Документы по истории Департамента полиции периода первой мировой войны // Советские архивы. 1988. № 3; Перегудова З.И. Источник изучения социал-демократического движения в России (материалы фонда Департамента полиции) // Вопросы истории КПСС. М., 1988. № 9. С. 88—100; ее же. Деятельность комиссий Временного правительства и советских архивов по раскрытию секретной агентуры царской охранки // Отечественные архивы. 1998. № 5. С. 10 — 22; ее же. - Методы борьбы Департамента полиции с революционным движением (кадры, курсы, программы) // Факел. Историко-революционный альманах. М., 1990; Лурье Ф.М., Перегудова З.И. Царская охранка и провокация //Из глубины времен. Вып. I. СПб., 1992; Овченко Ю.Ф. Московская охранка на рубеже веков // Отечественная история. 1993. № 3.

            19 Из глубины времен. Вып. 4. СПб., 1995. С. 130-178 (И.О. Велио, В.К. Плеве, П.Н. Дурново, Н.И. Петров); Вып. 5, СПб., 1995. С. 173-192 (Н.Н. Сабуров, А.Ф. Добржинский, С.Э. Зволянский); Вып. 6. СПб.,

            1996. С. 176-190 (А.А. Лопухин, С.Г. Коваленский, П.И. Рачковский); Вып. 7, СПб., 1996. С. 196-209 (Н.П. Гарин, Э.И. Вуич); Вып. 8. СПб.,

            1997. С. 195-205 (М.И. Трусевич, Н.П. Зуев); Вып. 9. СПб., 1997. С. 184 — 206 (С.П. Белецкий). Публикации подготовлены Б.М. Витенбергом, А.В. Островским, З.И. Перегудовой.

            20 Ж. Служба безопасности. № 3-4. 1998. С. 26-29.

            21 Schneiderman J. Sergej Zubatov and Revolutionary Marxism: The Struggle for the Working Class in Tsarist Russia. N.Y., 1976.

            22 Козьмин Б.П. С.В. Зубатов и его корреспонденты. М.; Л., 1928; Раковский М. Зубатов и московские граверы // История пролетариата СССР. 1930. № 2. С. 199 — 232; Степанский А.Д. Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX —XX вв. М., 1980. С. 65 — 91; Карелин А.П. Русский «полицейский социализм» (зубатовщина) // Вопросы истории. 1968. № 10. С. 41—58; его же. Крах идеологии «полицейского социализма» в царской России // Исторические записки. Т. 92. 1973. С. 109-152.

            23 Lieven D. The Security Police, Civil Rights, and the Fate of the Russian Empire, 1855-1917 // Civil Rights in Imperial Russia, Oxford, 1989; Weiss-man N. Regular police in Tsarist Russia, 1900—1914 // The Russian Review. Vol. 44. 1985. P. 45-68; Ruud Ch. Lopukhin A.A. Police Insubordination, and the Rule of Law // Russian History 20. 1992. P. 147-162.

            24 Schleifman N. Undercover Agents in the Russian Revolutionary Movement: The SR Party, 1902-1914. London, 1988; Zukerman F. The Tsarist Secret Police in Russian Society, 1880-1917. New York, 1996.

            25 Daly J. Autocracy under Siege, Security Police and Opposition in Russia 1866-1905. Dekalb, Illinois, 1998.

Раздел 1

СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ ОРГАНОВ ПОЛИТИЧЕСКОГО СЫСКА

С. 17.

Глава 1.

ДЕПАРТАМЕНТ ПОЛИЦИИ: ЕГО СОЗДАНИЕ, ФУНКЦИИ, СТРУКТУРА

§ 1. Верховная распорядительная комиссия (ВРК) и создание Департамента полиции

            Реформы второй половины XIX в., проведенные Александром II, носившие, несомненно, прогрессивный характер, далеко не решили назревших к тому времени общественных проблем. Будучи недостаточно последовательными, они не сняли того напряжения в общественно-политической жизни страны, которое заметно нарастало к концу столетия.

            В течение 70 —80-х годов активизировалась деятельность студенческих кружков, интеллигенции. Все более важным фактором внутриполитической жизни становилось набиравшее силу рабочее движение. Не внесла успокоения Великая реформа 1861 г. и в крестьянскую массу. В этот период организационно оформилась партия «Народная воля», взявшая на вооружение индивидуальный террор как главное средство борьбы. Росло число покушений на Александра II и других государственных деятелей.

            Многие современники считали, что страна находится на грани общенационального кризиса, выход из которого видели в проведении дальнейших реформ.

            Один из наиболее способных министров Александра II Д.А. Милютин в апреле 1879 г. записал в своем дневнике: «Действительно, нельзя не признать, что все наше государственное устройство требует коренной реформы, снизу доверху. Как устройство сельского самоуправления, земства, местной администрации, уездной и губернской, так и центральных и высших учреждений — все отжило свой век, все должно было бы получить новые формы, согласованные с великими реформами, совершенными в 60-х годах. К крайнему прискорбию, такая колоссальная работа не по плечу теперешним нашим государственным деятелям, которые не в состоянии подняться выше точки зрения полицмейстера или даже городового...» Далее в дневнике указывалось, что «правительство в своих

С. 18.

действиях ограничивается полицейскими мерами, вместо того, чтобы действовать против самого корня зла»1.

            О необходимости проведения реформ говорили и в ближайшем окружении Александра II, который предполагал свое 25-летие на российском троне отметить важными преобразованиями. Однако проекты, которые предлагали П.А. Валуев, великий князь Константин Николаевич, не нашли поддержки у влиятельных сил двора. Больше того, к началу 80-х годов укрепляются позиции сил, требовавших более решительной борьбы с противоправительственными действиями и укреплением репрессивного аппарата самодержавия.

            Событием, подтолкнувшим правительство к решительным действиям в этом направлении, явился сильнейший взрыв в Зимнем дворце, под царской столовой, организованный С. Халтуриным. Только по случайности никто из царской семьи не пострадал2.

            Не только дворец, но весь Петербург был охвачен паникой. Террористы в самом дворце! Куда смотрит III Отделение?! Оно не в состоянии организовать охрану царской семьи.

            7 февраля 1880 г., два дня спустя после взрыва, великий князь Константин Константинович записал в своем дневнике: «Мы переживаем время террора с той только разницей, что парижане в революции видели своих врагов в глаза, а мы их не только не видим и не знаем, но даже не имеем понятия об их численности ... всеобщая паника»3.

            8 февраля Александр II собирает совещание из своих ближайших помощников, а на следующий день 9 февраля издает Указ о создании Верховной распорядительной комиссии и назначении ее председателем М.Т.Лорис-Меликова4.

            В первой части Указа о создании ВРК говорилось о необходимости положить «предел беспрерывно повторяющимся покушениям дерзких злоумышленников поколебать в России государственный и общественный порядок».

            Указ состоял из одиннадцати пунктов. Первые пункты носили организационный характер (создание Комиссии, ее состав, назначение председателя). В следующих пунктах рассматривались функции ВРК. Как видно из Указа — основная задача Комиссии — организация борьбы с революционным движением. Председателю ВРК Лорис-Меликову давались широкие полномочия — права главноначальствующего в С.-Петербурге и его окрестностях, с непосредственным подчинением столичного градоначальника. Упразднялась должность петербургского генерал-губернатора. На Лорис-Меликова возлагалось «верховное направление» дел по государственным преступлениям. Все требования начальника Верховной распорядительной Комиссии подлежали немедленному исполнению всеми

С. 19.

должностными лицами и ведомствами, не исключая и военного. Руководитель ВРК имел право «делать все распоряжения и принимать все меры... для охранения государственного порядка и общественного спокойствия как в С.-Петербурге, так и в других местностях империи...»5.

            Создание Комиссии и ее полномочия по существу ставили III Отделение собственной его императорского величества канцелярии в подчиненное Комиссии положение. Военный министр Д.А. Милютин, беседовавший с Лорис-Меликовым 10 февраля, т.е. на следующий день после создания ВРК, писал о своем впечатлении от этого разговора: «Граф Лорис-Меликов понял свою новую роль не в значении только председателя следственной Комиссии, а в смысле диктатора, которому как бы подчиняются все власти, все министры»6.

            Как выяснилось в дальнейшем, Милютин был прав. В ходе работы комиссии, Лорис-Меликов понимал свои задачи весьма широко. Помимо непосредственной борьбы с противоправительственной деятельностью, он полагал, что Комиссия должна выработать систему мер, которые могли бы нормализовать положение в стране и успокоить общество. Что касается личности Лориса-Меликова, то она как нельзя более подходила для выполнения поставленных перед Комиссией задач.

            Он отличался деловой активностью и умением искать компромиссы, он пользовался большим доверием императора, их общение в этот период было практически ежедневным7.

            М.Т. Лорис-Меликов, генерал от инфантерии имел солидный стаж государственной службы, которая началась в 1843 г. Он принимал участие в экспедициях против кавказских горцев, был участником Крымской войны, в 1855 г. назначен начальником Карской области, а в I860 г. военным начальником Южного Дагестана и градоначальником Дербента, 1863 г. — начальник Терской области, участвует в русско-турецкой войне. В течение 3-х месяцев в 1879 г. (со 2 февраля по 2 мая) был временным самарским, саратовским, астраханским генерал-губернатором в период эпидемии чумы. В мае 1879 г. был назначен харьковским генерал-губернатором 7а.

            Как видно из его послужного списка, он не раз привлекался властями в критических ситуациях и заслужил репутацию умелого и гибкого политического деятеля. Даже его враги вынуждены были признавать наличие в нем недюжинных качеств руководителя. Так газета «Народная воля» писала о нем: «...хитрая, двусмысленная политика Лорис-Меликова и несколько полулиберальных фраз, сказанных им, успокоили взволнованное общество и расположили к нему общественное мнение... Этот граф, как щедринский герой: хочет и невинность соблюсти и капитал приобрести. Политика двусмысленности

С. 20.

и заискивания, стремления не идти слишком вразрез с духом времени, сохраняя свой высокий пост, в то же время возможно менее запятнать себя, как представителя крайних реакционных стремлений — вот задушевные мысли лица, претендующего быть вдохновителем современной правительственной системы»8.

            Более объективная характеристика содержится в заметке, помещенной в прусской газете «Berliner Tageblatt» 18 декабря 1883 г. и хранящейся в его личном фонде: «... Графа Лорис-Меликова называют либеральным человеком даже в России, но не надо забывать, что он может быть назван либеральным только по сравнению с графом Толстым9. Россия может оставаться вполне консервативной под управлением этого человека, но она была бы удовлетворена сознанием, что во главе управления стоит симпатичный человек, добрая слава которого ничем решительно не запятнана...»10. Как пишет известный историк П.А. Зайончковский: «Создание верховной распорядительной Комиссии и назначение Лорис-Меликова были приняты в правительственных кругах весьма сочувственно как представителями крайней реакции типа Победоносцева и Каткова, так и либеральными бюрократами круга Милютина и вел. кн. Константина Николаевича»11.

            Через несколько дней после создания ВРК Лорис-Меликов опубликовал обращение «К жителям столицы»12, в котором просил поддержки общества. Этот шаг Лорис-Меликова был весьма благожелательно встречен теми, кто был обеспокоен сложившейся ситуацией. 11 марта. М.Н. Катков писал Александру II по поводу назначения Лорис-Меликова и его первых шагов: «Да поможет Бог доблестному генералу ... вывести наши дела из смуты. Зло, с которым ему прежде всего приходится бороться, имеет острый характер. Опасно медлить с раскрытием и искоренением этого зла, но столь же опасна ошибка в диагнозе о врачевании, которая поверхностный недуг может превратить в хронический. Мысль действовать в союзе с обществом — есть мудрая мысль...»13 Как впоследствии писал Лорис-Меликов, на свое обращение он получил со всех концов России массу «писем, проектов, записок», которые «указывали меры к исцелению недостатков нашего общественного строя»14.

            В личном фонде Лорис-Меликова хранится часть присланных ему проектов с предложениями реформирования России. Довольно интересна записка, озаглавленная «К реформе полиции». Она без подписи. Ее автор считает себя обязанным говорить всю правду о полиции и высказывает предложения по ее преобразованию с тем, чтобы она (полиция) приносила «действительную пользу и правительству, и обществу». О себе он

С. 21.

сообщает, что «прослужил Отечеству 35 лет, из них 23 года в полиции».

            «Первое обстоятельство, которое всякому заметно, которое привлекает внимание каждого, — пишет он, — это худое состояние полиции ... устройство доброй полиции в Государстве нашем едва ли не первый предмет правительства составлять должно»... Далее в записке говорится: «Правительство не может быть довольно полицией, которая не знает, что надо знать, опаздывающая всегда и везде и розыски которой редко успешны. Печать глумится над полицией, народ боится ее, а люди побогаче не уважают ее»15.

            Автор указывает на причины плохой работы полиции и предлагает меры к ее реформированию: 1) Уменьшить обязанности полиции, часть их передать обществу; 2) Создать полицейский устав; 3) Объединить полицию под одним руководством; 4) Полицейский чиновник должен быть другом и защитником каждого жителя и верным слугой правительству; 5) Нравственно возвысить полицию; 6) Слить жандармскую и общую полицию; 7) За фабричным населением устроить надзор «как нужно»; 8) Пересмотреть уставы16.

            Как видим, основные меры, предлагаемые автором записки, сводятся к тому, чтобы сделать полицию более управляемой и централизованной структурой. Примечательно, что в том же направлении работает и мысль самого Лорис-Меликова.

            Прошло немногим более двух недель (26 февраля 1880 г.), как Лорис-Меликов подает Александру II «Всеподданнейший доклад», основная мысль которого сводилась к необходимости объединения всех полицейских властей. Он считал это «единственным верным путем для достижения успехов в мерах против крамолы». Лорис-Меликов писал, что разрозненные действия правительственных лиц и учреждений — «одна из главнейших причин» неуспеха в борьбе с революционными силами»17. Царь выразил согласие с Лорис-Меликовым.

            Указом 3 марта 1880 г. III Отделение собственной его императорского величества канцелярии было официально «временно» подчинено ВРК18. Это было большой победой Лорис-Меликова. III Отделение являлось высшим органом политической полиции в России и подчинялось императору. Император назначал его главного начальника, который являлся одновременно и шефом жандармов. В обязанности III Отделения входила охрана государственного строя, надзор и контроль за всеми сторонами политической и общественной жизни России, а также за деятельностью государственного аппарата и выборных учреждений. Основной же функцией III Отделения являлась борьба со всеми проявлениями антиправительственной деятельности, будь то в области политики или идеологии.

С. 22.

            Просуществовав более полувека, III Отделение все меньше и меньше справлялось с возложенными на него функциями, хотя его структура и методы работы претерпевали определенные изменения. Член ВРК И.И. Шамшин, проведя ревизию III Отделения, отмечал крайнюю неэффективность его деятельности, связанную с отсутствием притока свежих сил, запущенностью делопроизводства, общую атмосферу застоя, устаревшие методы сыска, волокиту, слабое знание положения дел в революционных организациях.

            Материалы обследования III Отделения отсутствуют как в фонде Верховной следственной Комиссии, так и в личном фонде Лорис-Меликова, нет их следов и в фонде III Отделения. Краткие сведения о результатах проверки сохранились лишь в дневнике государственного секретаря Е.А. Перетца, с которым член Комиссии ВРК, сенатор И.И. Шамшин, проводивший ревизию, делился своими впечатлениями. «... Дела III отделения были в большом беспорядке, — говорится в дневнике. — Часто не находилось в них весьма важных бумаг, на которых основано было все производство. Когда он (Шамшин. — З.П.) требовал эти бумаги, отвечали обыкновенно, что их нет; при возобновлении же требования, особенно под угрозой пожаловаться графу Лорис-Меликову, производились розыски и часто находили было не достававшие листы; иногда оказывались они на дому у того или иного чиновника, иногда в ящиках столов канцелярии; раз случилось даже, что какое-то важное производство отыскано было за шкафом»19.

            Шамшин утверждал, что «идеально» была поставлена деятельность по наблюдению за высокопоставленными лицами. В Дневнике же Перетца читаем: «Обо всем этом, не исключая анекдотов, случавшихся в частной жизни министров и других высокопоставленных лиц, докладывалось государю»20. Примером может служить тщательно организованное наблюдение за великим князем Николаем Николаевичем (старшим), за его поездками к неофициальной жене балерине Е.Г. Числовой и их детям, которые были высланы в Ригу. Наблюдение велось как в Риге, так и за всеми перемещениями великого князя. Велось наблюдение и за великим князем Константином Николаевичем21. По свидетельству многих современников, к 80-м годам III Отделение превратилось в глазах общественности в крайне непопулярное, жестокое, неразборчивое в средствах государственное учреждение. Как писал в своем дневнике народоволец Н.В. Клеточников, сумевший внедриться в III Отделение, его сотрудники «готовы за деньги отца родного продать, выдумать на человека какую угодно небылицу, лишь бы написать донос и получить награду»22.

С. 23.

            Явно устаревшей была и система соподчиненности III Отделения и других полицейских учреждений, остававшаяся почти без изменений с момента создания III Отделения в 1826 г.

            Для характеристики III Отделения и его руководства еще более авторитетным является высказывание Н.Д. Селивестрова, генерал-лейтенанта, товарища шефа жандармов. После убийства С.М. Кравчинским шефа жандармов Н.В. Мезенцева, он временно исполнял должность шефа жандармов. В качестве такового он писал в русское посольство в Лондоне письмо с просьбой помочь в подыскании в Англии агента для работы в революционной среде: «Его величеству угодно, чтобы я действовал как хозяин всего дела и приступил к некоторым преобразованиям. При существующей обстановке действовать успешно — дело невозможное, и я прошу Вашего содействия. Все то, что было заведено Шуваловым, запущено, а пресловутый Шульц, может быть, в свое время имевший способности, — теперь никуда не годится, — он только сплетничает, жалуется. Агентов у нас вовсе нет, ни единого добропорядочного, и я обращаюсь к Вам за помощью ... Не откажите для пользы родины помочь. Шульц уверяет, что агентов-сыщиков и вообще агентов в России вовсе нельзя найти, что до известной степени справедливо. Извините за лаконизм: со дня убийства Мезенцева я работаю по 18 часов в сутки и боюсь свалиться с ног; я совершенно изнемогаю и проклинаю тот день, в который принял назначение товарища шефа жандармов. Ответ пришлите через Министерство внутренних дел, — иначе даже ко мне адресованные письма по почте приятель Шульца Шор все вскрывает»23.

            Созданное как одно из отделений собственной его императорского величества канцелярии, III Отделение, как упоминалось выше, подчинялось непосредственно императору. В то время существовало Министерство внутренних дел и внутри этого Министерства — Департамент полиции Исполнительной. Не было четкого разграничения полномочий в деле руководства полицией на местах. Такое положение приводило к соперничеству между МВД и III Отделением, что также не могло не отражаться на эффективности и авторитете полицейских служб.

            После проведения судебной реформы 60-х годов стали все более осложняться отношения между III Отделением и судебной властью, стремившейся следовать букве закона и в ряде случаев препятствовать полицейскому произволу. Разногласия между III Отделением и Министерством юстиции нарастали. Жандармы после введения временных правил 1 сентября 1878 г. все больше вмешивались в вопросы судебных властей.

С. 24.

            За указом о временном подчинении III Отделения ВРК уже на следующий день (4 марта) последовало новое «высочайшее» повеление, в соответствии с которым и Отдельный корпус жандармов также был «временно» подчинен ВРК 24. Отдельный корпус жандармов был специальным воинским подразделением, чины которого составляли основу штата жандармско-полицейских учреждений Российской империи: Губернских жандармских управлений (ГЖУ), Петербургского охранного отделения, жандармско-полицейских управлений железных дорог, жандармских дивизионов, крепостных команд и т.д.

            Корпус жандармов имел двойное подчинение. По инспекторской, строевой и хозяйственной части он входил в систему Военного министерства. По «наблюдательной части», организации и ведению политического розыска, дознаний подчинялся III Отделению.

            Указами от 3 и 4 марта 1880 г. руководство всеми этими учреждениями перешло в руки Лорис-Меликова. Одновременно ему были представлены все права и «круг действий», присвоенные законом шефу жандармов.

            11 апреля 1880 г. Лорис-Меликов передал Александру II всеподданнейший доклад, который был программой дальнейших мероприятий ВРК для решения поставленных перед ней задач. В первой части докладной записки говорилось о том, что успела сделать Комиссия (координация деятельности жандармских органов и полиции, ускорение процессов рассмотрения дознаний по политическим делам, урегулирование вопроса административной ссылки и т.д.). Далее в докладе отмечалось, что для вывода страны из кризиса необходимо провести реформы, касающиеся различных сторон общественной жизни России. В части, касающейся «охранения государственного порядка и общественного спокойствия», предлагаемая программа состояла из пяти пунктов.

            Примечательно, что эта часть доклада была наиболее внимательно прочитана Александром II, некоторые абзацы были отмечены карандашом с пометкой «да». В первом пункте Лорис-Меликов предлагал «идти твердо и решительно в деле преследования злоумышленников, но не смешивать с ними людей, виновных лишь в проступках, не имеющих прямого отношения к социально-революционным проявлениям».

            Во втором пункте указывалось: «Всемерно стремиться к установлению полного единства действия всех органов правительственной власти, призванных к борьбе с преступными лжеучениями.., к объединению, сосредоточению и усилению деятельности разного рода полиций (городской, уездной, жандармской и сыскной)...»

С. 25.

            В третьем пункте Лорис-Меликов особо подчеркивал, что необходимо «стремиться к возвращению от чрезвычайных мер к законному течению дела».

            Два последних пункта содержали перечень предлагавшихся конкретных мер по нормализации общественных отношений, подчеркивалась необходимость «побудить правительственные учреждения и лица к более внимательному отношению к выразившимся насущным потребностям населения и его представителям». Говорилось также о пересмотре паспортной системы облегчении крестьянских переселений, преобразовании губернских административных учреждений, установлении отношений нанимателей к рабочим и т.д.25.

            Хотя предложения Лорис-Меликова, на первый взгляд, имели ограниченный характер, но уже сама постановка вопроса о том, что в настоящий период нельзя ограничиваться только карательными и полицейскими мерами, а необходимо проводить определенные преобразования, указывала на серьезность, намерений председателя Комиссии.

            В конце доклада Лорис-Меликов отмечал, что разработка предлагаемых мероприятий «будет составлять предмет заботливости подлежащих министров и других высших установлений», но «возбуждение вопросов», очерченных в программе и. обсуждение «своевременности предложенных с этой целью мер должно входить в круг деятельности Верховной распорядительной Комиссии»26.

            Доклад предполагал еще более широкое поле деятельности ВРК. Он был одобрен Александром II, наложившим весьма примечательную резолюцию:

            «Благодарю за откровенное изложение твоих мыслей, которые почти во всем согласны с моими собственными.

            Вижу с удовольствием, что ты вполне понял тяжелую обузу, которую я на тебя возложил. Да поможет тебе Бог оправдать мое доверие»27.

            Выполнить программу Лорис-Меликова ВРК однако не успела. Летом 1880 г. сам Лорис-Меликов поставил перед Александром II вопрос о целесообразности существования ВРК. 26 июля 1880 г. он представил Александру II новый всеподданнейший доклад, в котором подвел итоги проделанной Комиссией работы, отметил «некоторые благоприятные признаки, свидетельствующие о заметном успокоении умов», считая, однако, что «вредные для государственного строя проявления социальных учений... могут быть парализованы не в короткий срок...». Основная задача, подчеркивал он, — заключается в том, чтобы отнять у «крамолы» почву для развития революционных идей, что «возможно только в результате объединения усилий правительственной власти и общества».

С. 26.

            В докладе указывалось, что Комиссия «не может быть тем постоянным, в государственном строе органом, который имел бы назначение не только создать, но и поддерживать прочное объединение правительственных сил для борьбы с крамолою... деятельность ее, как и всякой исключительной власти, не должна быть продолжительною...»28.

            М.Т. Лорис-Меликов считал «настоящую минуту наиболее удобным временем» для ликвидации ВРК. Он предлагал сосредоточить жандармско-полицейские функции в одном из центральных государственных учреждений.

            «Создание прочного порядка, — писал он, — возможно, когда "заведование всей полицией в государстве, как общей, так и политической, земскими и городскими делами и печатью" будет сосредоточено в Министерстве внутренних дел в лице министра»29.

            Доклад Лорис-Меликова от 24 июля 1880 г. был одобрен императором. 6 августа был подписан Указ о ликвидации Верховной распорядительной комиссии. В нем говорилось, что «ближайшая цель учреждения Комиссии — объединение действий всех властей для борьбы с крамолой, настолько уже достигнута.., что дальнейшие указания наши по охранению государственного порядка и общественного спокойствия могут быть проводимы в общеустановленном законом порядке, с некоторым расширением круга ведения Министерства внутренних дел». В связи с этим указом III Отделение упразднялось, а его функции переходили к новому учреждению, создаваемому этим указом — Департаменту государственной полиции в составе Министерства внутренних дел. «Впредь до возможности полного слияния высшего заведования полицией в одно учреждение упомянутого Министерства»30.

            Примечания

            1 Милютин Д.А. Дневник. Т. 3. М., 1950. С. 139-140.

            2 В связи с приездом в этот день брата императрицы Марии Александровны обед был перенесен на более позднее время. Динамит был заложен в комнате двумя этажами ниже, под столовой. При взрыве пострадала комната охраны. Из охраны было убито нижних чинов 11 человек и 56 ранено. Подробнее см.: Волк С.С. Народная Воля, 1879—1882. М.; Л., 1966. С. 100-103.

            3 ГА РФ. Ф. 660 (Фонд вел. кн. Константина Константиновича). Оп. 3. Д. 16. Л. 101.

            4 Полное собрание законов (далее ПСЗ), 2-е собрание. Т. LV. № 60492.

            5 Там же. Более подробно о деятельности ВРК см:. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870—1880 годов. М., 1964. С. 148 — 229. Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России. М., 1982. С. 168-185.

            6 Милютин Д.А. Дневник. Т. 3. М., 1950. С. 217.

            7 См. ГА РФ. Ф. 678 (фонд императора Александра II). Оп. 1. Д. 334.

7а Борисов А. Руководители карательных органов дореволюционной России. Вып. I. M., 1979. С. 74 — 79. О личности Лорис-Меликова см. также: Данилов Д.Д. Лорис-Меликов: карьера «парадоксального диктатора» // Вопросы истории. 1998. № 11-12. С. 145-150.

            8 «Народная воля». Социально-революционное обозрение. № 3. С. 17.

            9 Имеется в виду Д.А. Толстой, министр народного просвещения, занимавший крайне реакционные позиции. ,

            10 ГА РФ. Ф. 569 (Личный фонд М.Т. Лорис-Меликова). Оп. 1. Д. 114. Л. 2об.

            11 Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870—1880 годов. М., 1964. Л. 159.

            12 Правительственный вестник. 15 февраля 1880 г.

            13 Цитируется по кн.: Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870—1880 годов. М., 1965. Л. 159. Подлинник хранится в НИОР РГБ. Ф. 22. Белоголовый Н.А. Картон 6. Д. 43.

            14 Былое. 1918. Н 4-5. С. 128-186.

            15 ГА РФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 104. Л. 1-1об.

            16 Там же. Л. 29-29об.

            17 Там же. Д. 33. Л. 1-3.

            18 ПСЗ. Т. LV. № 60609.

            19 Перетц Е.А. Дневник Е.А. Перетца, государственного секретаря (1880-1883). М.; Л., 1927. С. 3.

            20 Там же. С. 4.

            21 ГА РФ. Ф. 102. 00. 1914. Д. 121 н.к.; 00. 1914. Д. 363. Ч. 6; Ф. 664. Оп. 1. Д. 56.

            22 Былое. 1906. № 1. С. 290.

            23 Шувалов П.А. — шеф жандармов в 1866—1847 гг. Шульц — управляющий III Отделением. См.: Голос минувшего. 1917. № 9—10. С. 111 — 112. Цит. по кн.: Лурье Ф. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992. С. 146-147.

            24 ПСЗ. 2-е собр. Т. LV. № 60617. 4 марта.

            25 Былое. 1918. Кн. 4-5. С. 158-159. 2« Там же. С. 161.

            2? ГА РФ. Ф. 678. Оп. 1. Д. 574. Л. 1.

            28 Там же. Ф. 569. Оп. 1. Д. 64. Л. 8-10.

            29 Там же. Л. 2-15.

            30 ПСЗ. 2-е собр. Т. LV. № 61279.

            32. Департамент полиции, его структура и функции (1880—1917 гг.)

            6 августа 1880 г. в России образовалось новое учреждение — Департамент государственной полиции, ставший высшим органом политической полиции в Российской империи.

            Первые месяцы существования Департамента были временем, когда создавалась его структура и определялись основные

С. 27.

2. Департамент полиции, его структура и функции (1880-1917 гг.)

            6 августа 1880 г. в России образовалось новое учреждение – Департамент государственной полиции, ставший высшим органом политической полиции в Российской империи.

            Первые месяцы существования Департамента были временами, когда создавалась его структура и определялись основные

С. 28.

функции. Активную роль в этом процессе играл сам Лорис-Меликов, теперь уже министр внутренних дел и шеф жандармов.

            Первоначально Департамент полиции был создан в составе трех структурных частей, которые назывались делопроизводствами: 1-е делопроизводство — распорядительное, 2-е делопроизводство законодательное, 3-е делопроизводство секретное.

            Во главе Департамента полиции стоял директор. По первоначальному штатному расписанию он имел одного вице-директора, в дальнейшем с расширением структуры и функций Департамента количество их доходило до 4-х. Тогда же, в августе 1880 г. был назначен директором Департамента Иван Осипович Велио, барон, впоследствии (1891 г.) получивший чин действительного тайного советника. Велио родился 6 января 1830 г. в Царском Селе, в семье генерала, коменданта Царского Села. В 1847 г. он окончил Александровский лицей, дальнейшие 14 лет его жизни были связаны со службой в Министерстве иностранных дел, где он получал чины, был произведен в коллежские асессоры, надворные советники, был пожалован в звание камер-юнкера высочайшего двора.

            23 сентября 1861 г. Велио был переведен на службу в Министерство внутренних дел. С ноября 1861 г. он — херсонский вице-губернатор; с декабря 1862 г. исправлял должность бессарабского гражданского губернатора и как губернатор в апреле 1863 г. был утвержден в звании вице-президента Бессарабского попечительного комитета о тюрьмах; в августе 1863 г. произведен в действительные статские советники и назначен одесским градоначальником, осенью 1863 г. пожалован в звание камергера Высочайшего двора, утвержден в качестве вице-президента Одесского тюремного комитета.

            1 января 1865 г. Велио был назначен симбирским губернатором и утвержден в звании президента Симбирского тюремного комитета. В течение последующих лет его служебной деятельности он активно занимается тюремными вопросами, как президент комитета командируется в Москву, вникает в положение рабочих арестантских рот, находящихся на работе по устройству Южной ж.д. по линии от Курска до Харькова, изучает перевозку арестантов в Сибирь и знакомится на месте со знаменитой «Владимиркой». Он посещает также места заключения: тюрьмы, арестантские роты, смирительные рабочие дома, этапы. За эту работу ему была объявлена особая благодарность.

            Особенно плодотворным и важным периодом его карьеры были годы на посту директора почтового департамента Министерства внутренних дел, на который он был назначен в июне 1868 г. В августе 1868 г. им было увеличено число почтовых

С. 29.

учреждений, созданы вспомогательные земские почты, налажена и преобразована почтовая сеть в Восточной Сибири и Средней Азии. На всей территории европейской России был введен ежедневный прием и выдача корреспонденции.

            И.О. Велио был одним из составителей Закона 30 октября 1878 г., по которому запрещенная в 1868 г. перлюстрация корреспонденции разрешалась по решению окружных судов, следователей, по решению министра внутренних дел и юстиции при производстве дознания чинами Отдельного корпуса жандармов о государственных преступлениях в отношении лиц, против которых возбуждено уголовное дело.

            В должности директора Департамента государственной полиции Велио прослужил всего несколько месяцев. Очевидно, события 1 марта 1881 г. явились причиной его скорой отставки. 15 апреля Высочайшим повелением, в связи с «расстроенным здоровьем» (ему в это время был 51 год), он был зачислен в сенаторы и отрешен от должности директора Департамента.

            Он занимал почетные, престижные должности, не обременявшие его необходимостью постоянного присутствия и активной деятельности1.

            Как видно из его послужного списка, Велио был человеком, мало связанным с политической и общей полицией, если не считать его небольшого опыта в 60-е годы2. Он был не совсем удачной фигурой для руководства учреждением, главной задачей которого была борьба с революционным движением.

            Судя по всему, при назначении Велио Лорис-Меликов руководствовался не столько профессиональными качествами последнего, сколько исходил из более широких политических соображений. Лорис-Меликов не любил жандармов, Велио же и своими взглядами, и своей карьерой был близок ему. Оба были не просто чиновниками, а чиновниками-политиками.

            После создания Департамента государственной полиции работа по объединению полицейских учреждений продолжалась. 10 ноября Лорис-Меликов представил императору очередной доклад, который назывался «О полном слиянии высшего заведования полицией в одно учреждение — Министерство внутренних дел». В докладе предлагалось объединение Департамента государственной полиции и Департамента полиции исполнительной. Особо отмечалась необходимость передачи в Департамент государственной полиции только тех функций, которые носили «строго полицейский характер», остальные обязанности Департамента полиции исполнительной предлагалось передать в другие департаменты министерства и в Департамент общих дел 3.

С. 30.

По поводу личного состава Лорис-Меликов писал: «...руководствуясь убеждением о необходимости возможного ограничения числа служащих... Я признавал бы соответственным образом Департамент из меньшего числа чиновников, даже сравнительно с действительным составом каждого из отдельных учреждений ныне соединяемых». В бывшем III Отделении число чиновников в последнее время доходило до 71, «в Департаменте полиции исполнительной до 57 человек. В проектируемом штате число чиновников определяется 52 лицами, такое сокращение представляется возможным посредством сосредоточения делопроизводства в руках опытных и способных должностных лиц, доказавших усердие и знание дела»3а.

            М.Т. Лорис-Меликов считал возможным в результате исключительности нового учреждения «допустить в штате Департамента некоторые отступления от общих для других департаментов Министерства внутренних дел норм, как по классам должностей, так и содержанию»4.

            Обосновывая свои предложения, Лорис-Меликов указывал, что «делопроизводство в оном (Департаменте госуд. полиции. — 3.П..) может быть вверено только таким лицам, которые, обладая необходимыми для службы в высшем правительственном учреждении познаниями и способностями, вполне заслуживают доверия по своим нравственным качествам, выдержанности характера и политической благонадежности. Для таких лиц необходимо должно быть обеспечено приличное служебное положение»5.

            Одновременно говорилось о том, что штаты Департамента и в качественном отношении должны соответствовать тем требованиям, которые были поставлены перед учреждением, призванным охранять безопасность существующего строя.

            По существу деятельность нового учреждения начиналась едва ли не с нуля, ибо практически весь состав сотрудников III Отделения остался за «бортом». Правда, на этот счет среди историков есть различные мнения. Так Ф.М.Лурье считает, что все сотрудники III Отделения стали сотрудниками Департамента. В то же время Ч. Рууд, С. Степанов пишут, что «в момент управления III Отделение насчитывало 72 служащих, 21 из них изъявил желание перейти в новое учреждение. Департамент государственной полиции строго подошел к отбору кандидатов и принял лишь немногих, особо доверенных»7. Лишь единицы из них отвечали требованиям, предъявлявшимся к сотрудникам Департамента. М.В. Сидорова, исследовавшаяся специально этот вопрос, утверждает, что после упразднения III Отделения чиновники этого ведомства были уволены с пенсиями, соответствующими количеству проработанных ими лет, многие чиновники подали прошение о зачислении в Департамент

С. 31.

полиции. 21 прошение было удовлетворено. «Приоритет отдавался чиновникам особых поручений, архивистам и канцелярским служащим»8.

            Формирование личного состава Департамента полиции было затяжным. Старые кадры не подходили как по своим профессиональным качествам, так и в силу того, что часть из них были жандармами, людьми военными. Лорис-Меликов, министр внутренних дел, стремился к тому, чтобы новое учреждение состояло из «законников», лиц гражданских и с юридической подготовкой. По существу формирование кадрового состава Департамента полиции началось со времени подписания императором 15 ноября 1880 г. Указа о присоединении Департамента полиции исполнительной к Департаменту и государственной полиции.

            В указе было определено штатное расписание Департамента государственной полиции: директор Департамента, вице-директор, чиновники особых поручений (3), секретарь (1), журналист (1), делопроизводители (3), старшие помощники делопроизводителей (10), младшие помощники делопроизводителей (9), казначей (1), помощник казначея (1), начальник архива (1), помощники начальника архива (2), чиновники для письма (18)9.

            Штатное расписание Департамента периодически менялось сторону увеличения числа сотрудников. В действительности Департаменте их было значительно больше, чем предусматривалось штатным расписанием. Л.И.Тютюнник пишет: «... в Департаменте нашли способ «скрытого» увеличения личного состава за счет нештатных чиновников, в результате чего фактическое число служащих доходило, например, в 1899 г. до 1 человек (по штату — 42)10. Такое увеличение шло за счет сотрудников «для письма», потребность в которых всегда была большой. Указом от 5 января 1894 г. Департаменту определяюсь число чиновников для письма «по мере потребности».

            Указом от 15 ноября 1880 г. на Департамент государственной полиции было возложено руководство органа как политической, так и общей полицией.

            Согласно ст. 362 «Учреждения Министерства», Департамент обязан был заниматься вопросами: 1) предупреждение и пресечение преступлений и охранение общественной безопасности и порядка; 2) ведение дел о государственных преступлениях; 3) организация и наблюдение за деятельностью полицейских учреждений; 4) охранение государственных границ и пограничных сообщений; выдача паспортов русским подданным, видов на жительство в России иностранцам, высылка иностранцев из России; наблюдение за всеми видами культурно-просветительной деятельности и утверждение уставов различных

С. 32.

обществ 11. Закрепленные в своде законов Российской империи эти функции более детально были разработаны в самом Департаменте и были распределены по его структурам.

            Указ 15 ноября 1880 г. касался и самого Министерства внутренних дел. В результате упразднения юрисконсультских частей при МВД, для ведения дел по дознаниям о государственных преступлениях (которыми ранее занимались в судебно-политическом отделении ВРК) учреждался особый Судебный отдел при МВД.

            Этот отдел был тесно связан по своей работе с Департаментом, в котором сосредоточивались сведения о действиях антиправительственного характера и данные о всех мероприятиях, направленных на борьбу с революционным движением. Такого рода связь обусловила последующее присоединение Судебного отдела к Департаменту. Первоначально (11 июня 1881 г.) Судебный отдел считался при Департаменте (не вливался в его структуру), а его управляющий был просто подчинен директору Департамента. Им был назначен П.Н. Дурново, который через несколько лет после В.К. Плеве встал во главе Департамента полиции.    

            Присоединение судебного отдела произошло уже при новом директоре Департамента Плеве, назначенном в апреле 1881 г. по рекомендации опять-таки Лорис-Меликова, еще сохранявшего свое уже не совсем устойчивое положение.

            1 марта 1881 г. в результате террористического акта был убит Александр II. Последствия этого трагического события отразились на многих сторонах жизни России, в том числе на характере и направлении реформы полиции. С либерализмом Лорис-Меликова было покончено. Были положены под сукно и планы дальнейшего объединения всех полицейских служб в рамках единой управленческой структуры. Изменения происходили только по линии усовершенствования самой структуры Департамента полиции, и первое время это делалось уже под руководством нового директора Департамента Плеве. В российских политических верхах, как известно, возобладала жесткая репрессивная линия по отношению не только к революционному движению, но и к либеральным начинаниям и взглядам. Соответственно оценивалась и деятельность Лорис-Меликова. В этой связи показательна оценка, которую дал Лорис-Меликову и его реформам известный в полицейских кругах деятель и автор книг по истории революционного движения, заведующий агентурой дворцовой охраны А.И.Спиридович. И своих воспоминаниях он писал: «В упоении собственной славы, Лорис-Меликов в одном из своих всеподданнейших до кладов красиво изобразил государю то успокоение и благополучие, которого он достиг якобы в империи своими либеральными

С. 33.

мерами, смешав непозволительно для государственного человека в одну кучу народ, либеральное общество, политиканов и революционеров. За тот знаменитый доклад, образчик безграничного самомнения, легкомыслия и политического невежества со стороны министра внутренних дел, Россия заплатила, спустя немного времени, жизнью своего царя-освободителя»12.

            До перехода в Департамент Плеве занимал должность прокурора С.-Петербургской судебной палаты. После окончания Петербургского университета, он постоянно служил в судебном ведомстве, занимая должности тов. прокурора владимирского, тульского окружных судов, прокурора в Вологде, тов. прокурора судебной палаты в Варшаве, затем в Петербурге.

            Министр внутренних дел дал высокую оценку деловым и профессиональным качествам Плеве: «Служебные и нравственные качества г. Плеве служат достаточным ручательством, что и в новую сферу деятельности он внесет ту же энергию и разумное отношение к делу, каким постоянно отличалось его служение по ведомству судебному»13.

            В определенных кругах к этому назначению отнеслись положительно. Так, В.П. Мещерский в своих воспоминаниях отмечает, что личность Плеве была одобрена. То была фигура, «изображающая собой серьезного, погруженного в раздумье над делом умного, спокойного и ободряющего своим видом государственного человека, говорящего о том, что знает и знающего, чего он хочет» 13а.

            Видный советский историк П.А. Зайончковский, посвятивший много лет изучению политики российского самодержавия этого периода, писал о Плеве: «Ум, энергия и деловые качества Плеве, его лошадиная работоспособность весьма положительно расценивались современниками. Но вместе с тем человек этот был крайнего честолюбия, типичный чиновник, лишенный твердых взглядов и убеждений»14.

            Как глава Департамента Плеве был включен в созданную в мае 1881 г. Комиссию, которая была призвана подготовить «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия»15. Из последующей переписки видно, что Плеве был одним из самых активных и деятельных членов Комиссии.

            В письме к министру внутренних дел графу Игнатьеву 17 июля 1881 г. Плеве предлагал: «...с 1 сентября, по моему мнению, придется осуществить некоторые меры нового Положения, а следовательно, настанет крайняя надобность поторопиться с его утверждением...»16

В этом же письме он задает вопрос, в каких размерах его применять: «...следует ли остаться при тех предположениях,

С. 34.

которые я имел случай докладывать Вам лично и которые намечали для Петербурга принятие самых крайних мер. Чрезвычайное же положение второй степени (состояние нарушенного спокойствия) готовить для Московской, Харьковской, Полтавской, Курской, Киевской, Варшавской, Черниговской, Саратовской, Самарской, Херсонской с Одессой, Екатеринославской с Таганрогом и губерниями или же необходимо будет, по утверждении Положения в Комитете, вызвать генерал-губернаторов и решать дальнейшие меры по совещанию с ними»17.

            Положение было утверждено 14 августа, а опубликовано 8 сентября18. Оно вводилось как временное, сроком на 3 года. Однако, действие его постоянно продлевалось и оно просуществовало до Февральской революции, оставаясь «одним из самых устойчивых основных законов Российской империи»19. Положение от 14 августа 1881 г. предусматривало возможность введения в некоторых губерниях России двух стадий исключительного положения: о состоянии усиленной охраны губернии и состоянии чрезвычайной охраны. Эти положения расширяли полномочия МВД, а министр наделялся неограниченными правами. Расширялись также полномочия местных властей на случай активных революционных выступлений. Положение о чрезвычайной охране вводилось в губерниях решением Комитета министров, утверждаемым императором. Объявления местности на Положении усиленной охраны мог осуществлять министр внутренних дел, если же губерния входила в состав генерал-губернаторств, то такие полномочия имел генерал-губернатор. Последним давалось право издавать обязательные постановления «по предметам, относящимся к предупреждению нарушения общественного порядка и государственной безопасности...»20, чем порой генерал-губернаторы злоупотребляли (генерал-губернаторы или главноначальствующие в условиях чрезвычайного положения имели огромные полномочия) .

            «Положение» давало им право запрещать «народные общественные и даже частные собрания», закрывать торговые и промышленные заведения, органы печати, обыскивать, арестовывать, учреждать особые военно-полицейские команды, передавать дела на рассмотрение военного суда.

            Применение этого положения привело к тому, что в начале XX в. режим усиленной охраны распространялся более, чем на 1/3 населения страны 21. Положение 14 августа 1881 г. во многом определяло работу Департамента полиции и местных учреждений политического сыска.

            В декабре 1881 г. Плеве утвердил распределение обязанностей в Департаменте по его структурам, которая выглядела следующим образом:

            С. 35.

1-е делопроизводство — (распорядительное)22 — занималось делами личного состава Департамента, перепиской о продвижении по службе, наградами, финансами Департамента, перепиской с иностранными государствами о выдаче русских подданных, задержанных за границей, о нарушениях государственной границы. Почти все эти функции оставались в ведении 1 делопроизводства до 1907 г. .

            2-е делопроизводство — (законодательное) — занималось вопросами организации полицейских учреждений во всех местностях империи, пересмотром штатов этих учреждений, разработкой законопроектов Министерства внутренних дел, наблюдением за точным исполнением законов на местах, разработкой законопроектов по рабочему вопросу в области урегулирования отношений между рабочими и фабрикантами, наблюдением за питейными заведениями, перевозкой пороха и взрывча-1ых веществ. Очень важным моментом было утверждение уставов общественных организаций, собраний, клубов23. Это единственное делопроизводство, которое сохранило свои функции до 1917 г., правда, с небольшими изменениями.

            3-е делопроизводство — (секретное) — занималось наблюдением за неблагонадежными элементами в России и за границей, их перепиской, связями, наблюдением за партиями, организациями, распространением нелегальной литературы, контролировало деятельность внутренней и заграничной агентуры, охраной царя, высокопоставленных лиц. В ведение 3-е делопроизводства несколько позднее перешла Библиотека революционных изданий, ранее находившаяся в III Отделении. С 1889 г. в этой структуре сосредоточивается переписка по негласному надзору полиции. Это был важный политический отдел в структуре Департамента и просуществовал он с такими обязанностями и функциями 17 лет. Свое политическое лицо это делопроизводство теряет в 1898 г., когда от него отпочковался входивший в его состав Особый отдел, ставший самой важной структурой Департамента полиции. К Особому отделу перешли все политические функции 3-го делопроизводства. С этого момента 3-е делопроизводство теряет статус секретного подразделения. До 1906 г. оно занимается вопросами дислокации войск на территории России, сбором материалов по аграрному движению. Кроме того, оно решало кадровые вопросы, связанные с перемещениями в Департаменте, жандармских управлениях, охранных отделениях. С 1906 г. был небольшой период в деятельности делопроизводства, когда в его функции входило утверждение устава общественных организаций и союзов.

            При реорганизации в 1907 г. 3-е делопроизводство становится финансовым: здесь сосредоточивается переписка по пенсионной части и кредитам. Практически с этого времени в нем формируются дела чисто полицейского характера: о назначениях С. 36. на полицейские должности, перемещениях и деятельности чинов полиции, нарушениях по службе, судимости чинов полиции, награждениях полицейских, а также дворников, швейцаров и других лиц, оказавших содействие полиции, материалы о поступлении на службу в Департамент.

            Кроме того, в структуре Департамента полиции в 1880 г. имелся архив24( созданный на базе III Отделения. В этом архиве хранились материалы ликвидированных учреждений — III Отделения, Следственной комиссии 1862 г., Верховной распорядительной комиссии, Особенной канцелярии МВД, которые в настоящее время хранятся в ГА РФ и составляют самостоятельные фонды. В задачу архива входило, в первую очередь, обеспечивать сохранность документальных материалов, осуществлять прием дел, законченных делопроизводством, определять срок их хранения, составлять внутренние реестры к делам, проводить техническое оформление дел. Кроме того, архивом исполнялись справки по запросам структурных подразделений Департамента и других ведомств, со временем стали допускаться в архив исследователи. Имеются списки лиц, получивших разрешение заниматься в архиве Департамента полиции с указанием темы занятий, справки о благонадежности этих лиц, листы выдачи дел.

            Помимо описанных структур на декабрь 1881 г. в Департаменте существовала справочная часть, в которую входили две важные коллекции, перешедшие в Департамент из III Отделения: коллекция фотографий и коллекция нелегальных изданий.

            В секретарской части при директорате Департамента находились журналы входящей и исходящей корреспонденции и личная переписка директора.

            Имеются, в частности, листы выдачи дел профессорам Н.И. Стороженко, А.Е. Назимову, А.А. Цагарели; переписка о запрещении М.К. Лемке копировать дела о шестидесятниках (в 1906 г.), о разрешении В.И. Семевскому заниматься материалами декабристов. Имеется список лиц, просматривавших дела по Кирилло-Мефодиевскому обществу. Интересна переписка с другими ведомствами о выдаче копий документов, выписок из дел, справок, о выдаче дел во временное пользование. Имеется переписка с председателем комитета Исторического музея Николаевского кавалерийского училища о передаче в Музей дел III Отделения о М.Ю. Лермонтове и с Комитетом Пушкинского лицейского общества о передаче дел об А.С. Пушкине в 1903 г. Довольно интересен факт, нашедший отражение в переписке архива с Департаментом общих дел МВД, когда это учреждение обратилось с просьбой сообщить сведения об организации делопроизводства архива итальянскому послу, который изучал по заданию своего правительства постановку делопроизводства архивов русских центральных учреждений. (См.: ГА РФ. Ф. 102. Оп. 300; Сидорова М.В. Использование документов архивов органов политического сыска в середине XIX — нас. XX в. // Советские архивы 1991. № 6. С. 20-29).

            С. 37. Как уже отмечалось, на началах автономии, в июне 1881 г. к Департаменту государственной полиции был присоединен Судебный отдел, который состоял, в свою очередь, из двух структур (1-го и 2-го делопроизводств).

            1-е делопроизводство Судебного отдела осуществляло наблюдение за ходом политических дознаний и сосредоточивало в своих руках материалы дознаний, произведенных на основании закона от 15 мая 1871 г., которые передавались министром юстиции на предмет принятия административных мер и взысканий. Кроме того, оно занималось дознаниями, возникавшими но делам о революционной пропаганде, принадлежности к тайным обществам, также делами, присланными министром юстиции, которые требовали решения министра внутренних дел.

            Во 2-ом делопроизводстве Судебного отдела в основном была сосредоточена переписка об административной высылке, об установлении наблюдения за политически неблагонадежными лицами как в центре России, так и в ссылке, переписка о розыске лиц, бежавших с места ссылки и т.п.

            В составе Департамента государственной полиции было также организовано подразделение с названием «Делопроизводство по особой переписке директора Департамента». Здесь сосредоточивался материал по запросам правительственных учреждений о политической и нравственной благонадежности лиц, желающих открыть школы, мастерские, поступить на государственную службу, издавать газеты, журналы, читать лекции; наблюдение за выдачей паспортов лицам, отправляющимся за границу, переписка по доносам и заявлениям; распоряжения о розыске лиц. Все эти обязанности впоследствии были переданы в различные структуры Департамента.

            Как было сказано выше, Департамент государственной полиции входил в структуру Министерства внутренних дел и подчинялся непосредственно его министру. Однако, обремененный целым рядом обязанностей, министр не всегда мог уделять должное внимание новому учреждению. В связи с этим, указом от 25 июня 1882 г. 25 вводилась новая должность товарища министра внутренних дел, заведующего полицией. Этим же указом распределялись права и обязанности по руководству Департаментом полиции и Отдельным корпусом жандармов между министром внутренних дел и товарищем министра. Через несколько дней, 16 июля 1882 г., была высочайше утверждена и введена в действие «Инструкция товарищу министра внутренних дел, заведующему полицией». На основании этой Инструкции ему были подчинены Департамент полиции, обер-полицмейстеры, губернаторы, градоначальники, ему же поручалось руководство их деятельностью по «предупреждению и пресечению преступлений». Товарищ министра председательствовал.

С. 38.

на Особом совещании, учрежденном на основании Положения об охране, разрешал вопросы, относящиеся к полицейскому надзору. Одновременно он являлся командиром Корпуса жандармов. По вводившейся Инструкции товарищу министра были подчинены как жандармские чины, так и чины общей полиции. Таким образом, шла дальнейшая централизация власти, заведование полицией сосредоточивалось в руках одного лица, которое оставалось в подчинении министра внутренних дел как верховного руководителя.

            В дальнейшем вопрос руководства Департаментом полиции и Корпусом жандармов ставился и решался в зависимости от личности министра внутренних дел и товарища министра, многое зависело от их взаимоотношений и понимания ими задач политического розыска. Бывший товарищ министра внутренних дел П.Г. Курлов по этому поводу писал: «На практике этот вопрос вызывал много недоразумений и обе эти должности (товарища министра внутренних дел, заведующего полицией и шефа жандармов. — З.П.), смотря по взгляду министра и по личности кандидата на этот пост, то соединялись вместе, то разъединялись»26.

            Местными органами, посредством которых Департамент полиции осуществлял свою охранительно розыскную работу, были губернские жандармские управления и областные жандармские управления (далее ГЖУ, ОЖУ), жандармско-полицейские управления железных дорог (далее ЖПУ ж.д.), розыскные пункты, охранные отделения, районные охранные отделения (далее РОО, 1907 — 1917 гг.). Эти учреждения в своей оперативно-розыскной и наблюдательной деятельности подчинялись Департаменту, а по строевой, хозяйственной, инспекторской — Отдельному корпусу жандармов.

            Департамент полиции просуществовал 35,5 лет. За это время происходили изменения в его структуре, постоянно росло количество делопроизводств и к февралю 1917 г. он работал в составе 10-ти основных структурных частей. Структура его постоянно совершенствовалась, менялись функции некоторых делопроизводств, часто функции одного делопроизводства передавались другому, делопроизводства сливались и разъединялись 27.

            Побудительным мотивом к структурным изменениям в Департаменте являлось стремление сделать его работу более четкой, исключить дублирование, избавиться от лишних звеньев. Реорганизации и расширение функций призваны были сделать Департамент полиции органом, адекватно реагирующим на изменения в политической ситуации, рост общественного и революционного движения.

            С. 39.

При создании Департамента полиции в 1881 г. была учреждена должность секретаря при директоре Департамента. 14 марта 1883 г. в Департаменте образуется «часть секретаря», которая сосредоточила в себе: 1) регистрацию сведений о выдающихся событиях в империи; 2) стол прессы; 3) личную переписку директора Департамента; 4) общий журнал. Впоследствии, 11 января 1895 г. «часть секретаря» была упразднена, а личный состав распределен по делопроизводствам вместе с передачей туда и дел секретарской части. При директоре остался только секретарь и журнал. В июле 1903 г. при секретаре была создана канцелярия 28.

            18 февраля 1883 г. Александр III подписал Указ о ликвидации Судебного отдела МВД и создании на его базе в Департаменте полиции очередных структур — делопроизводств 28а. ()одновременно Департамент государственной полиции переименовывается в Департамент полиции.

            1-е делопроизводство Судебного отдела МВД становится 4-м делопроизводством Департамента и называется судебным, просуществовало оно до 1902 г., затем было переименовано в 7-е делопроизводство и получило название наблюдательного.

            Из 2-го делопроизводства Судебного отдела было создано 5-е делопроизводство, которое получило название «исполнительного». Это одна из интереснейших структур Департамента полиции. Обязанностью 5-го делопроизводства было составление докладов к Особому совещанию, решавшему вопросы административной высылки лиц, на которых не было достаточных улик для привлечения к судебной ответственности.

            Особое совещание было создано на основании 34 статьи «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». Оно состояло из 4-х членов: два от МВД, два от министерства юстиции.

            Товарищ министра заведующий полицией возглавлял Особое совещание и был его председателем.

            В 5-м делопроизводстве накапливались огромный материал, связанный с административной ссылкой, документы о деятельности различных революционных организаций, революционных дружин, стачечных комитетов, сведения о крестьянских волнениях, рабочих выступлениях в разных местностях империи.

            С уходом из Департамента Плеве в 1887 г. структура Департамента вплоть до 1894 г. не претерпевала сколько-нибудь существенных изменений, хотя сменивший его на посту директора П.Н. Дурново (1887 — 1893) основное внимание уделял «отлаживанию» деятельности Департамента в том виде, в котором его оставил Плеве, а также приспособлению ее к решению новых задач, связанных с выходом на общественно-политическую арену новых социальных сил.

            С. 40. В 1894 г. в составе Департамента создается 6-е делопроизводство, которое стало заниматься разработкой основ фабричного законодательства. Ранее этими вопросами занималось 2-е делопроизводство, но в силу его перегруженности и в связи с тем, что некоторые вопросы требовали более оперативного решения, было создано очередное делопроизводство. Кроме наблюдения за разработкой фабрично-заводского законодательства, в обязанности 6-го делопроизводства входили контроль за изготовлением, хранением, перевозкой взрывчатых веществ, за соблюдением постановлений, определяющих положение еврейского населения. Постепенно к новому делопроизводству добавляются функции контроля, связанные с такими явлениями, как бродяжничество, подделка денежных знаков (июнь 1900 г.). С января 1901 г. — контроль за применением уставов о частной золотопромышленности и частном нефтяном промысле.

            С 1907 г. 6-е делопроизводство стало также заниматься подготовкой справок о политической благонадежности разных лиц, поступающих на государственную службу (по запросам соответствующих учреждений). В июне 1912 г. это делопроизводство объединяется с 5-м делопроизводством, к которому переходят все его функции. Но уже 30 октября того же года в структуре Департамента полиции происходят очередные изменения. 6-е делопроизводство восстанавливается, но в виде Центрального справочного аппарата, куда вошла справочная часть всех структур, справочный стол и Центральный справочный алфавит. В 1915 г. эта структура объединяется с Особым отделом, а в сентябре 1916 г. вновь становится самостоятельным подразделением.

            В 1898 г. был создан Особый отдел29.

            В 1902 г. ликвидируется 4-е делопроизводство. Его функции переходят к вновь созданному 7-му делопроизводству. На эту структуру были возложены обязанности контроля (наблюдения) за производящимися при ГЖУ формальными дознаниями. Кроме того, это делопроизводство составляет справки для следственных органов на лиц, ранее привлекавшихся к политическим делам, с мая 1905 г. оно ведет переписку по тюремному ведомству, составляет розыскные циркуляры.

            Здесь сосредоточиваются материалы по политическим процессам, дела по которым передавались в судебные инстанции. После революции 1905—1907 гг. — пересматривалась масса дел и ужесточались решения по некоторым политическим процессам. Все это нашло отражение в делах 7-го делопроизводства. Здесь сосредоточены материалы о политических процессах, происходивших по всей России. Широка их география: дела об арестах Барнаульской, Красноярской, Костромской, Московской, Нижегородской и др. большевистских организаций, о

С. 41.

нелегальных партийных типографиях, об армянских партиях Гнчак, Дашнакцутюн, о Литовской социал-демократической организации, о Всероссийском учительском союзе, Всероссийском офицерском союзе, о Туркестанском комитете Всероссийского железнодорожного союза, о конференции представителей социал-демократических организаций в Риге, о съезде фабричных врачей и представителей фабрично-заводской промышленности и т.д.

            Вплоть до 1905 г. никаких структурных изменений в Департаменте полиции практически не происходило. Меняется лишь внутренняя структура Особого отдела, что было связано с усилением рабочего и революционного движения и создается вновь 4-е делопроизводство, но совсем уже с другими функциями, чем прежнее.

            Революция 1905—1907 гг., ее сила, размах вскрыли слабость полицейской службы в России и вызвали замешательство в высоких сферах. О неустойчивости всего полицейского аппарата, растерянности властей перед поднявшейся волной революционного движения свидетельствует то, что с марта 1!Х)5 г. по июнь 1906 г., т.е. всего за полтора года, сменилось пять директоров Департамента полиции (А.А.Лопухин, С.Г. Коваленский, Э.И. Вуич, Н.П. Гарин, М.И. Трусевич). Впоследствии, касаясь 1905 г., бывший директор Департамента полиции, а затем товарищ министра внутренних дел С.П. Белецкий писал: «События 1905 г. — результат непринятия своевременно решительных мер, что в свое время было результатом неосведомленности розыскных органов вследствие неудовлетворительной постановки политического розыска, почему все подготовительные работы революционеров прошли незамеченными или были учтены недостаточно серьезно местными розыскными органами»30

            Департамент полиции начинает спешно «исправляться» уже н ходе революции. Один за другим издаются циркуляры, которые вводят руководителей политического розыска на местах в суть создавшейся обстановки, знакомят с новыми организациями, их программами.

            В сфере наблюдения Департамента полиции оказываются практически все партийные организации: пролетарские, мелкобуржуазные, крупной буржуазии, монархические, действовавшие в России и за границей. Велось наблюдение за деятельностью центральных, окружных, губернских комитетов политических партий, за подготовкой и проведением съездов, конференций, совещаний, за партийными изданиями, исполнением решений съездов. Были заведены специальные дела об отношении отдельных партий к Государственной думе, устанавливалась слежка за деятельностью фракций в Думе, за партийной

С. 42.

пропагандой в армии и на флоте, среди крестьян. Департамент стремился иметь всеобъемлющую информацию как о жизни партий в целом, так и о каждой их организации. В связи с этим на каждую губернию заводилось несколько дел, связанных с местными партийными организациями. В них сосредоточивалась перехваченная партийная переписка комитетов (в виде перлюстрации, иногда подлинников), листовки, резолюции, решения партийных организаций, вырезки из газет, касающиеся местных комитетов. Велась переписка между местным ГЖУ и Департаментом по наблюдению за организациями и их руководителями, составлялись записки об объектах наблюдений, донесения об обысках, арестах.

            На основании собранных сведений велась разработка адресов, по которым шла переписка местных организаций с центром, выяснялись отдельные лица, связанные с местной организацией, осуществлялся розыск партийных деятелей. На наиболее видных представителей партии в Департаменте составлялись справки об их деятельности, арестах, судимости, связях. Иногда в эти справки вносились сведения из материалов, отобранных при обысках, из перлюстрации.

            Большую роль играли агентурные сведения, полученные от секретных сотрудников, представленные в виде агентурных записок, а также «отчеты по наружному наблюдению». В основном это были ежемесячные сводки по спискам лиц, за которыми велось наблюдение, с указанием их связей, места жительства, мест посещений, роли в партии.

            На основании огромного материала, поступавшего в Департамент, заводились и общепартийные дела. Формировалось несколько дел с перепиской по издаваемой в эти годы партийной литературе, учитывались как нелегальные, так и легальные издания. Специальные дела заводятся на газеты и журналы.

            Формируются дела и на партийные организации, действовавшие за границей. Специальные дела заводятся на «Группу большевиков», «Цюрихскую группу», «Лейпцигскую группу», «Группу Савинкова». В отдельных делах концентрируются документы, связанные с подготовкой и проведением съездов, конференций.

            Новые изменения в структуре Департамента полиции связаны уже с приходом в июне 1906 г. директором Департамента полиции М.И. Трусевича, правоведа, деятельность которого началась по судебному ведомству еще в 1885 г. В конце 80-х годов он был прокурором Рижского, затем С.-Петербургского окружного судов. В 1901 г. Трусевич был назначен прокурором Новгородского окружного суда, а в 1903 г. возвращается в С.-Петербург на должность прокурора С.-Петербургской судебной палаты.

            С. 43. Новый директор Департамента активно берется за дело. Издаются один за другим циркуляры, порой несколько в один день. Так, 1 июля 1906 г. было издано два циркуляра № 10408. и 104093 31. На случай вооруженного восстания и о «возможном выступлении». В циркулярах говорилось о распространении воззваний с призывами к восстанию по «обдуманному плану», с целью вызвать беспорядки одновременно в разных местах империи. Указывалось на необходимость совместных и согласных действий с властью по пресечению и подавлению такого рода действий «с полным самообладанием и твердостью». Циркуляры эти предписывалось хранить лично у лица, которому послано, и не заносить в регистрационные книги.

            Период с декабря 1906 г. по февраль 1907 г. оказался поворотным и самым насыщенным как в деле проведения внутренних, реорганизаций в системе Департамента полиции, так и политического розыска в целом.

            В это время создаются новые учреждения политического сыска — районные охранные отделения, усиливается сеть охранных отделений. Была создана Комиссия, которая должна была выработать предложения по пересмотру структуры и функций полиции в целом, известная в истории как «Комиссия сенатора Макарова по преобразованию полиции в Империи».

            С 1 января 1907 г. в Департаменте полиции была введена н действие новая Инструкция об обязанностях «делопроизводств» Департамента полиции, которая вносила определенные изменения в деятельность 1-го, 2-го, 3-го и 6-го делопроизводств и Особого отдела. Создавалось новое, 4-е делопроизводство.

            Все изменения были нацелены на более результативную борьбу с революционным движением.

            Расширяются функции 2-го делопроизводства. Теперь оно должно заниматься вопросами, связанными с учреждениями полиции на частные средства. Подобные подразделения были созданы предпринимателями, фабрикантами в годы революции для охраны своих предприятий.

            По новому распределению 3-е делопроизводство окончательно утверждается как финансовое. Те же функции, которые и какой-то мере еще связывали это делопроизводство с политическими делами, переходят в другие подразделения (переписка о благонадежности служащих, поступающих на государственную службу — в 1-е делопроизводство, переписка об оружии — в Особый отдел, переписка о прессе и монастырях — в новое, только что организованное — 4-е делопроизводство, которое становится одним из ведущих структурных подразделений Департамента).

            С. 44. 4-е делопроизводство образовалось на базе Особого отдела «Б», с июля 1906 г. оно занималось вопросами общественного движения. Рост общественных организаций, массовых движений заставляет Департамент выделить это направление борьбы в самостоятельную структуру.

            Согласно приказу по реорганизации, в функции 4-го делопроизводства входило наблюдение за рабочим, общественным, крестьянским движением, волнения в учебных заведениях, пропаганда и «брожение» в войсках, переписка о прессе, массовые волнения — демонстрации, митинги. Дела о прессе связаны с наблюдением за легальной печатью, а также за легальными обществами, союзами. Сюда же переходят из 2-го делопроизводства материалы об утверждении уставов легальных обществ: просветительных, литературных, профессиональных. Здесь сосредоточиваются материалы по наблюдению за деятельностью таких обществ, как общество русских врачей в память Н.И. Пирогова, Казанское общество по распространению образования, Всероссийское литературное общество, Пензенское профессиональное общество торгово-промышленных служащих. Заводятся дела о Всероссийском земском союзе, Всероссийском союзе городов, о наблюдении за работой съездов и конференций таких общественных организаций, как Всероссийский съезд писателей (апрель 1912 г.), X Пироговский съезд (1907 г.). С начала создания 4-го делопроизводства в нем сосредоточиваются дела по наблюдению за деятельностью партии кадетов (потом они переходят в Особый отдел дела — № 27), октябристов, черносотенных организаций. Здесь же концентрируются дела с перепиской о членах Государственной думы и о лицах, намеченных к избранию в члены 4-й Государственной думы. В 1907 г. было заведено около 100 таких дел (о членах Государственной думы). Первоначально здесь же сосредоточиваются дела о профсоюзах и о профсоюзном движении в империи (потом эти дела снова переходят в Особый отдел), по наблюдению за кинематографом, о праздновании 1 мая, об Обществе женской взаимопомощи, об энциклопедическом словаре Павленкова, о книгопродавцах и т.п.

            На основании изучения материалов, сосредоточившихся в Департаменте полиции, создавались обзоры революционного движения, справки, ориентировки, а также специальные циркуляры, которые рассылались в ГЖУ, охранные отделения, розыскные пункты. Циркуляры информировали представителей политического розыска о состоянии политических партий и организаций, о предполагаемых съездах и конференциях. Одновременно в них содержались указания инструктивного характера о том, как поступать в той или иной ситуации: наблюдать за тем или иным лицом, задержать его, не допустить

С. 45.

выезда на съезд, конференцию или просто выяснить состав депутатов, путь следования. Циркуляры были общие, относившиеся к какому-либо важному событию в жизни партии — съезду, конференции, партийной школе, и частные, которые касались отдельных лиц, бежавших с места ссылки, находившихся под надзором полиции, выехавших за границу. В циркулярах указывались фамилия, имя, отчество, основные установочные данные и меры, которые должны быть приняты.

            С 1910 г. в 4-м делопроизводстве заводятся специальные дела о неблагонадежности должностных лиц. Неуверенность в лояльности государственных служащих была настолько велика, что заводится огромная переписка по проверке персонала Военного министерства, торговли и промышленности, Министерства юстиции, путей сообщения, финансов, Министерства внутренних дел, морского, иностранных дел, народного просвещения, Императорского двора, дворцовой полиции.

            Волнения в армии и на флоте заставляют правительство следить за политической благонадежностью новобранцев, и проверка их идет еще до призыва в армию. В зависимости от отзывов о них они направляются в соответствующие части.

            Сразу же по организации структуры была разработана номенклатура дел этого делопроизводства. Учитывая ее специфику, особенно той части, которая касалась наблюдения по губерниям, представляется целесообразным дать ее краткую характеристику.

            При разработке номенклатуры дел 4-го делопроизводства особое внимание обращали на разного рода настроения в губерниях, на каждую губернию заводились специальные дела. Губернии получали свой индекс (номер), который переходил и;» года в год и нарушался только в том случае, если возникало новое территориальное образование.

            Например, дело 1. Акмолинская обл.; 2. Амурская обл.; .4. Архангельская губ. и т.д. Каждый номер имел единый перечень частей, в котором указывался характер документов, формирующихся в деле, например:

            д. 1ч. 1. Об аграрном движении в Акмолинской обл.

            д. 1 ч. 2. Рабочее движение в Акмолинской обл.

            д. 1 ч. 3. Демонстрации, митинги в Акмолинской губ.

            д. 1 ч. 4. Движение в армии.

            д. 1 ч. 5. Сведения об учебных заведениях.

            д. 1 ч. 6. О террористических актах.

            д. 1 ч. 7. Разные сведения.

            д. 1 ч. 8. Переписка о прессе.

            д. 1 ч. 9. Общественное настроение.

            д. 1 ч. 10. Ведомости о происшествиях.

            С. 46. д. 1 ч. 11. О несоответствующих действиях и политической благонадежности должностных лиц.

            Исключительно важные изменения претерпевает другая структурная часть Департамента — 6-е делопроизводство, основным направлением деятельности которого становятся проверка политической благонадежности государственных и земских служащих (эти функции впоследствии переходят в 4-е делопроизводство) и выдача свидетельств о политической благонадежности по прошениям частных лиц. Причиной, побудившей Департамент обратить внимание на эту проблему, явилось то, что в 1905—1907 гг. многие служащие принимали активное участие в революционных событиях, сочувствовали и помогали революционерам. Ненадежность многих государственных служащих побуждает П.А.Столыпина еще в сентябре 1906 г. провести через Совет министров циркуляр, в котором отмечалось, что в «возникшей... политической борьбе партий и в открытой критике правительства, подчас даже прямо в противогосударственной агитации, заметное участие приняли у нас не только частные лица, но и служащие государственных учреждений», и что «обнаружившееся у нас противодействие правительству со стороны самих его агентов представляет собою такое вопиющее зло, которое в большей или меньшей степени присуще самым разнообразным отраслям государственной службы»32.

            В соответствии с циркуляром, в обязанность Департамента и его 6-го делопроизводства вменялось наведение справок по запросам различных учреждений, о политической благонадежности лиц, поступающих на земскую и государственную службу. Особенно тщательно в этом плане должны были проверяться учителя земских школ и лица, поступавшие в придворное ведомство.

            Вскоре после циркуляра Совета министров издается циркуляр самого Департамента о противоправительственной агитации в правительственных учреждениях 33 по вопросу о служащих земских, городских и сословных учреждений. В нем говорилось о необходимости точного исполнения циркуляра Совета министров, указывалось на необходимость решительной борьбы с противоправительственной агитацией служащих в правительственных, земских, городских и сословных учреждениях. В последнем пункте было сказано: «Ввиду того, что подобная агитация недопустима и для служащих в общественных земских, городских и сословных учреждениях, то главным местным административным начальствам надлежит принимать меры к установлению неослабного надзора за ними, чтобы служащие в подобных учреждениях лица не вели противоправительственной агитации, причем изобличенные в ней вольнонаемные лица подлежат немедленному удалению со службы, а

С. 47.

занимающие выборные должности, сопряженные с правами государственной службы, должны быть привлекаемы к дисциплинарной ответственности указанным порядком».

            Ввиду того, что предписания циркуляра выполнялись недостаточно четко, 30 сентября 1908 г. появляется новый циркуляр, подписанный вице-директором С.Е. Виссарионовым, в котором губернаторам и градоначальникам напоминали: «Из производившейся в Департаменте полиции переписки усматривается, что при замещении учительских должностей в церковноприходских школах уездные отделения епархиального совета не всегда входят в предварительное отношение с губернской властью о желательности в интересах службы назначения того или иного лица на учительские должности, что может повести за собою проникновение в среду педагогического персонала лиц неблагонадежных в политическом отношении и лишить губернскую власть возможности осуществлять возложенное на нее по закону наблюдение за ходом и направлением первоначального обучения в губернии. В связи с чем Училищный совет при Святейшем Синоде, войдя в рассмотрение этого вопроса 19 июня с.г. постановил: Вменить в обязанность местным духовно-школьным управлениям при определении кандидатов на учительские должности в церковноприходские школы входить в сношение с губернской властью для выяснения их нравственных качеств и политической благонадежности, за исключением лиц, получивших образование в духовных академиях и семинариях, епархиальных женских училищах, женских училищах духовного ведомства и церковно-учительских и второклассных школах, если со времени окончания ими курса прошло не более года, о сих лицах церковно-школьное управление сносится только с начальством упомянутых заведений»34.

            Для оперативного сбора информации о том или ином лице с 1 января 1907 г. внутри Департамента организуется вспомогательный «Регистрационный отдел» с Центральным справочным аппаратом. Это было существенным шагом по упорядочению документальной базы Департамента. Создается единый справочный аппарат, единая алфавитная и предметно-тематическая картотека для всего Департамента. В ЦСА были переданы все картотеки, которые велись ранее по отдельным делопроизводствам и отдельными чиновниками. Как указывалось в одном из отчетов, к 1 января 1907 г. во вновь созданную структуру поступило 19 отдельных именных картотек, что составило 1400 алфавитных ящиков, в которых находилось 1,5 млн. именных карточек.

            Для работы по объединению картотек были приглашены «барышни», которые сводили данные об одном и том же лице или событии на одну карточку, переписывали карточки и обновляли картотеки. В течение трех месяцев была проведена

С. 48.

работа по усовершенствованию картотеки, число карточек уменьшилось почти в два раза, теперь их было 800000. Благодаря этому существенно облегчалась работа над картотеками (сначала для сотрудников ДП, впоследствии для архивистов и историков).

            Сами чиновники Департамента полиции писали о ЦСА, что его создание «принесло огромную пользу в смысле и продуктивности работы всего Департамента. Наведение справок стало производиться быстро и точно, а главное в одном месте, тогда как раньше для получения полной справки о том или другом лице необходимо было обойти все частные алфавиты»35. За 3 — 4 минуты можно было установить, есть ли материалы на то или иное лицо, проходило ли оно ранее по политическим делам, процессам, арестовывалось, судилось или просто наблюдалось, административно ссылалось. Пополнение картотеки шло достаточно быстро. Ежегодно в отдел поступало до 150 тысяч карточек, правда не все они включались в картотеку. Так как на некоторых лиц уже были сведения. В таком случае именная карточка дополнялась новыми шифрами.

            Именная картотека Департамента полиции насчитывала приблизительно 2,5 млн. карточек на 2 млн. человек 36. Она была составлена на все фамилии, упоминавшиеся в делах Департамента полиции за весь период его существования, на все партийные клички, которые были известны Департаменту полиции (кроме кличек секретных сотрудников). На них в Особом отделе Департамента велась другая, «совершенно секретная» картотека.

            Регистрационный отдел просуществовал до марта 1910 г., когда была организована секретарская часть Департамента. Регистрационный отдел был переименован в Центральный справочный алфавит и влился в секретарскую часть37.

            В февральские дни 1917 г. служащие Департамента, зная, какую ценность он представляет, являясь ключом к материалам Департамента полиции, пытались вывести его из строя. Однако лишь небольшая часть карточек справочного алфавита была уничтожена, в основном это были фамилии на букву «А». В настоящее время он входит в состав научно-справочного аппарата ГА РФ.

            В 1907 г., исходя из необходимости усовершенствования работы Департамента полиции и в связи с подготовкой реформы полиции, Министерство внутренних дел посылает директора Департамента полиции М.И. Трусевича за рубеж.

            Цель поездки — ознакомление с постановкой полицейской службы в Англии, Германии, Франции, с тем чтобы с учетом зарубежного опыта модернизировать полицейскую службу в России, сделать центральный аппарат более гибким и эффективным.

С. 49.

Трусевича интересуют вопросы организации местной полицейской службы, подготовки кадров. Основные материалы, полученные в результате командировки, поступают в Комиссию сенатора Макарова 38.

            В начале 1908 г. Трусевич ходатайствует перед министром внутренних дел о создании в Департаменте полиции еще двух структурных частей: Инспекторского отдела и Уголовно-сыскной части З8.

            Создание Инспекторского отдела было вызвано тем, что мосле подавления революции работа на местах органов политического сыска, с точки зрения Департамента полиции, заметно ослабла. Проведенные под руководством Особого отдела ревизии местных ГЖУ и охранных отделений показали, что и те, и другие часто совершенно не обращают внимания на те распоряжения, предписания, циркуляры, которые спускает им Департамент. Поэтому ставится задача: бороться с теми нарушениями, которые допускались местными органами, поставить их деятельность на более высокий уровень.

            12 марта 1908 г. был издан приказ о создании Инспекторского отдела 40. Основная задача отдела, как указывалось в приказе, «обревизование... учреждений и отдельных чинов», а также исполнительное производство по таким ревизиям, составление докладов директору по делам об удалении со службы некоторых категорий чиновников, наложение дисциплинарных взысканий, исполнение поручений министра.

            Инспекторский отдел должен был работать под руководством директора Департамента, заведование этим отделом возлагалось на старшего вице-директора. Ревизии назначались по распоряжению директора, в состав ревизионных групп включались некоторые чиновники отделов. По особым приказаниям министра внутренних дел во главе командируемых для ревизии лиц иногда ставился член «Совета министра» (имеется в виду министра внутренних дел). Этот отдел просуществовал 4 года. В 1912 г. он был ликвидирован. Инициатива его ликвидации исходила от исполняющего обязанности вице-директора Департамента П.А.Харитонова, который в декабре 1911 г. подал записку, в которой отмечал: «С течением времени [командировки чинов полиции] утратили систематический характер и приобрели характер случайный, в зависимости от поступающих в Департамент полиции сведений о неудовлетворительном составе полиции в той или другой местности. Деятельность Инспекторского отдела иногда совершенно прекращалась. Некоторое время он занимался выдачей пособий чинам полиции или об увеличении окладов, но с переходом этих функций в ноябре 1911 г. в 1-е делопроизводство он «фактически почти совершенно перестал функционировать»41.

            С. 50.

Что касается Уголовно-сыскной части, то ее создание было связано с тем, что после революции 1905—1907 гг. резко возросло число уголовных преступлений. Впрочем, в категорию «уголовников» нередко зачислялись лица, принимавшие участие в погроме помещичьих усадеб, в порубке господского леса.

            Занимаясь вопросами политического сыска, местные и центральные власти постоянно сталкивались с необходимостью централизовать и реорганизовать общегосударственный сыск 42. Директор Департамента полиции Трусевич неоднократно беседовал со Столыпиным по этому вопросу, отмечая, что в России не было «должного порядка» в борьбе с уголовной преступностью. В результате, в декабре 1907 г. была опубликована для внутренних нужд записка за подписью Столыпина, скрепленная Трусевичем, «Об организации сыскной части». В ней указывалось, что только в столицах и нескольких наиболее крупных центрах России учреждены сыскные отделения, «специально... оборудованные для раскрытия преступлений», «вся остальная Россия с целым рядом крупных и весьма бойких пунктов и со всеми мелкими городами и внегородскими поселениями совершенно лишена всякой обеспеченности в деле борьбы с уголовно-наказуемыми выступлениями», что именно по этим преступлениям имеется наиболее высокий процент нераскрытых преступлений. Поэтому правительство признает необходимым приступить к упорядочению вопроса об уголовных преступлениях, предлагая расширить сеть сыскных отделений, увеличить средства, выделяемые для этой работы43.

            Руководить деятельностью создаваемых учреждений была призвана новая структура. Она, как и Инспекторский отдел, была создана приказом Директора от 12 марта 1908 г. и стала числиться 8-м делопроизводством Департамента44. Помимо руководства сыскной деятельностью на местах, в обязанности нового делопроизводства также входили: связь с иностранными полициями по вопросам общеуголовного характера; составление инструкций, правил по сыскной части, заведование школой инструкторов, фотографией Департамента полиции45. Впоследствии при этом делопроизводстве был создан криминалистический музей.

            С подачи Департамента полиции такие музеи стали создаваться в ряде сыскных отделений. Особенно интересными были экспонаты музеев Московской сыскной полиции, Варшавского, Самарского, Рижского сыскных отделений. Они получили высокую оценку на Международной выставке в г. Дрездене в декабре 1909 г.46

            Музей Департамента полиции стал как бы наглядным, учебным классом для курсов подготовки специалистов при Штабе корпуса жандармов. Руководитель 8-го делопроизводства

С. 51.

В.И. Лебедев был одним из организаторов этого музея. Одновременно он преподавал на подготовительных курсах, организованных при Департаменте полиции для новых руководителей сыскных отделений47.

            Через несколько месяцев после создания 8-го делопроизводства, а именно 6 июля 1908 г. был издан Закон «Об организации сыскной части»47а. По этому закону в крупных городах, в составе губернских полицейских управлений стали создаваться сыскные отделения четырех разрядов для производства «розыска по делам общеуголовного характера». Всего было образовано 89 сыскных отделений.

            Многие полицейские чины считали, что такое количество сыскных отделений для России явно недостаточно. Дискуссия вокруг этой проблемы велась в Государственной думе и на страницах журнала «Вестник полиции»48. Однако, ссылаясь на отсутствие средств, правительство крайне неохотно шло на создание новых сыскных отделений.

            Местные губернаторы очень остро ставили вопрос как о создании сыскных отделений, так и об их финансировании. Сохранилась переписка по этому поводу. Особенно активны были в этом плане губернаторы Привислинского края. Там, где сыскные отделения на территории Польши были созданы, они ставили вопросы о найме помещений и их финансировании. В таких случаях ответ Департамента был однозначным: необходимо было руководствоваться пунктом 7 ст. 138 Городового положения, в которой указывалось, что расход по найму или отводу помещений для сыскных отделений... «должен быть отнесен, как и в прочих губерниях Империи, на средства надлежащих городов»49.

            В мае 1910 г. в Комиссии по судебным реформам Государственной думы рассматривался вопрос «Об организации сыскной части в областях: Сыр-Дарьинской, Самаркандской, Ферганской, Семиреченской и Закаспийской». Соответствующий доклад был представлен военным министерством, так как Туркестанский край управлялся по особому положению и в административном отношении был подчинён военному министру. В докладе указывалось, что далее откладывать организацию сыскных отделений в Туркестанском крае невозможно... «С проведением двух железнодорожных линий, — отмечалось в докладе, — замечается большой наплыв людей из внутренних губерний России и с Кавказа, преследующих цели легкой наживы за счет местных обывателей, мало огражденных от злонамеренных на них посягательств вследствие крайней малочисленности полиции. При этом особенно развращающим образом такой элемент влияет на местное туземное население, которое,

С. 52.

видя во многих случаях безнаказанность преступлений, составляет себе ложное понятие о слабости русской власти и легко начинает следовать примеру порочных пришельцев»50. Доклад возымел действие и в скором времени сыскные отделения были созданы.

            С 3 января 1915 г. 8-е делопроизводство стало заниматься не только наблюдением за деятельностью сыскных отделений, но и участвовало в их организации. К сожалению, материал этой структуры сохранился очень плохо. Основная часть документов была уничтожена в февральские дни 1917 г. при попытке поджечь Департамент полиции. Одновременно практически были утрачены экспонаты музея. Однако сохранилась часть донесений губернаторов, начальников ГЖУ, охранных и сыскных отделений об уголовных преступлениях в губерниях, материалы нашумевшего в свое время дела о «банде» Савицкого, о «кукольниках», деятельности некоторых сыскных отделений, а также о краже в Успенском соборе. Материалы о церковных кражах, в зависимости от ценности и значения украденных вещей, имеются и в других структурах Департамента полиции. В 1904 г. в Особом отделе Департамента было заведено два тома переписки о страшном событии, произошедшем в Казани, когда из Женского монастыря была похищена российская святыня — Образ чудотворной иконы Казанской Божьей Матери, не найденной до сих пор 51.

            После реорганизаций 1906—1908 гг., проведенных под руководством Трусевича, вплоть до марта 1910 г. в Департаменте крупных структурных изменений не происходит.

            В начале апреля 1909 г. покидает свой пост директора Трусевич. Для многих его решение было неожиданным. Он получает чин тайного советника и назначение в правительствующий Сенат. Трусевич, в возрасте 46 лет, полный сил, надеялся на скорое продвижение по службе и обещанную ему должность товарища министра внутренних дел, заведующего полицией. Полковник А.П.Мартынов, последний начальник Московского охранного отделения, много общавшийся с Трусевичем в период своей работы в Петербурге, считал уход последнего из Департамента большой потерей. В своих воспоминаниях он дает довольно интересную характеристику как внешних, так и деловых качеств Трусевича. «Выше среднего роста, худощавый, исключительно элегантный шатен с тонкими чертами лица, чуть коротковатым тонким носом, щетинистыми усиками, умными, пронизывающими и несколько насмешливыми глазами и большим открытым лбом, — писал Мартынов, — Трусевич являл собою тип европейского светского человека. Он был живой, даже порывистый в движениях, без типично русских манер. Даже многочисленные недруги его никогда не отказывали

С. 53.

ему в остроте мышления, знании дела и трудоспособности. Докладывать ему дела, самые запутанные и сложные, было просто удовольствием, — он понимал все с полуслова. Трусевичу нельзя было подавать сущность дела с размазыванием подробностей, с подготовкой и разъяснением, как это часто приходилось делать с менее способными администраторами. Он схватывал сущность дела сразу и давал ясные указания. Он был по своему характеру замечательным мастером розыска, гонким психологом, легко разбиравшимся в людях. Политическая карьера его окончилась с выяснением роли Азефа и переменами в Министерстве... С его уходом правительство потеряло исключительного человека «на своем месте». Я совершенно уверен, что ни до него, ни, тем более, после него такого л и ректора Департамента полиции российское правительство не имело»52.

            Уход Трусевича во многом был связан не с делом Азефа, а с изменениями в МВД. Когда в марте 1909 г. на должность и жарища министра внутренних дел был назначен П.Г. Курлов, вице-директор Департамента и подчиненный Трусевича, последний, имевший виды на эту должность, почувствовал себя оскорблённым и подал в отставку. Что касается деловых качеств Трусевича и его знаний розыскного дела, то здесь Марионов совершенно прав. С ним мог сравниться по знаниям розыскной работы из будущих директоров, пожалуй, лишь С.П.Белецкий.

            В марте 1910 г., уже при новом директоре Н.П. Зуеве, образуется «Особое управление» — «секретарская часть»53. Секретарская часть» передавалась в непосредственное заведование секретаря при директоре Департамента, которому притаивались права и обязанности вице-директора.

            В секретарской части сосредоточиваются дела, касающиеся личного состава Департамента54 — назначение, перемещение по службе, награждение служащих, увольнение, ведения кандидатских списков — то есть кадровые вопросы, которые ранее находились в ведении 1 делопроизводства. Директор Департамента Н.П. Зуев, не будучи специалистом в области политического сыска, сосредоточился на упорядочении кадровых, хозяйственных вопросов, он стремился держать в своем непосредственном ведении наиболее секретные дела, касающиеся кадров, переписки, с тем чтобы они не выходили на более широкий круг исполнителей. В секретарской части сосредоточиваются переписка по уничтожению старых шифров, введению новых, разбор всех поступающих в Департамент шифрованных телеграмм, шифровка исходящих депеш по всему Департаменту (исключая Особый отдел); личная переписка директора Департамента, производство дел и переписок, которые

С. 54.

носят «особый характер», хотя и входят в компетенцию других делопроизводств, заведование общей журнальной частью. Заведование секретарской частью возлагалось на статского советника М.Н.Веригина55.

            В феврале 1912 г. директором Департамента полиции становится С.П.Белецкий, бывший самарский вице-губернатор, затем вице-директор Департамента. Как специалист в области политического розыска, он уделяет больше внимания этому, главному направлению работы. Одновременно он стремится к упорядочению структуры Департамента, исключению параллелизма в деятельности делопроизводств. Он просит сотрудников Департамента дать свои предложения по вопросу распределения обязанностей по структурам. В результате в 1-ом делопроизводстве сосредоточиваются записки всех подразделений Департамента об их работе и «соображения» о желательности изменений компетенции каждого.

            Ко времени назначения Белецкого прошло 5 лет после последней серьезной реорганизации, осуществленной Трусевичем. В течение этих лет выявились серьезные недостатки в сложившейся структуре. Некоторые делопроизводства были перегружены работой, не хватало людей для оперативного выполнения ими своих обязанностей. Некоторые делопроизводства дублировали друг друга, выполняя однородные обязанности, другие делопроизводства вели дела, не имеющие между собой внутренней связи, некоторые структуры (как «инспекторский») бездействовали.

            На 5 июля 1912 г. было назначено «общее присутствие Департамента полиции» с рассмотрением таких вопросов: 1) Распределение предметов ведомства, переформирование 4-го и 6-го делопроизводств. 2) Установление порядка деятельности Инспекторского отдела. 3) Составление общего списка циркуляров Департамента полиции. 4) Сокращение и упрощение канцелярского производства. 5) Составление инструкции регистраторам Департамента. 6) Предоставление отчетности о движении дел по делопроизводствам 56..

            В результате принятых совещанием решений, в 5-ом делопроизводстве были объединены все дела, связанные с административной высылкой, часть которых находилась в 6-ом делопроизводстве. Это объединение мотивировалось, в частности, якобы наступившим в стране успокоением. Примечательно, однако, что одновременно в переписке Особого отдела ситуация в стране сравнивалась с той, которая складывалась в 1905 г.

            6-е делопроизводство реорганизуется в Центральный справочный орган Департамента полиции, где сосредоточивается вся переписка по наведению справок о политической благонадежности населения в местах пребывания императора, должностных

С. 55.

лиц. Тогда же был ликвидирован Инспекторский отдел.

            Через год Белецкий предполагает провести новую, более глубокую реорганизацию, которая должна была касаться 4-го, 7-го делопроизводств и Особого отдела. Его волнует несколько независимое поведение заведующего Особым отделом полковника А.М.Еремина, который был на правах вице-директора. В предложениях Белецкого проскальзывает стремление принизить роль Особого отдела, и вся задуманная им реорганизация была в определенной мере направлена на достижение этой цели. Он предлагал переименовать Особый отдел в 9-е делопроизводство. В своей записке министру внутренних дел, касаясь этого вопроса, он писал, что данное предложение делается «ввиду единства наименований и уничтожения какого-либо повода придавать этой части особое привилегированное положение»57.

            В другом его документе по этому поводу говорилось, что «с точки зрения дисциплины желательно, чтобы часть эта, как и прочие отдельные части — называлась делопроизводством»58. Одновременно Белецкий усиливает роль 4-го делопроизводства, занимавшегося общественным и рабочим движением. Он предполагал сосредоточить в этой структуре «всеподданнейшие отчеты» губернаторов, обязать циркулярно начальников охранных отделений и губернских жандармских управлений все поступающие к ним сведения по общественному движению направлять не в Особый отдел, а в 4-е делопроизводство, передать имеющуюся по общественному движению агентуру, а равно и особо секретные сведения по общественному движению в 4-е делопроизводство, «постепенно завести» библиотеку по вопросам общественного движения, а также кооперативного и профсоюзного движений, увеличить состав служащих в 4-м делопроизводстве на 4 человека, помимо имеющегося районного деления завести деление «по предметам ведомства», ввести специализацию сотрудников по отдельным видам общественного движения.

            7-е делопроизводство он предлагал сделать чисто законодательным, возложить на него обязанности по юрисконсультской части, где сосредоточилась бы вся переписка, связанная с реформой полиции, об исключительном положении, о неприкосновенности личности, о новом паспортном уставе. Он предлагал возложить на это делопроизводство разработку всякого рода инструкций по Департаменту полиции, по систематизации циркуляров Департамента, составление заключений по законопроектам и инструкциям.

            Предложения Белецкого поддержал товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией В.Ф.Джунковский. Джунковский начал знакомиться с Департаментом полиции в начале февраля 1913 г. С этого времени у него устанавливаются

С. 56.

довольно прочные деловые отношения с руководством Департамента. На первых порах его вполне устраивает директор Департамента полиции Белецкий. Но постепенно в их отношениях наступило охлаждение, что, возможно, было связано с разными взглядами на роль Распутина и методы работы в отношении секретной агентуры, практиковавшиеся в Департаменте. Впоследствии в своих воспоминаниях, отдавая должное профессиональным качествам Белецкого, Джунковский писал: «Белецкий был действительно человек поразительной работоспособности, он мог работать круглые сутки, очень быстро разбирался в делах, умел ориентироваться и приспособляться к обстановке». В то же время Джунковский отмечал: «...а что он действительно делал превосходно, что выходило у него мастерски, так это втирание очков»59. Через год Джунковский расстался с Белецким. Однако судьба была к нему милостива. После ухода Джунковского с поста товарища министра внутренних дел (осенью 1915 г.) именно Белецкому было предложено занять освободившееся место.

            Белецкий не забыл нанесенной обиды. Заняв высокий пост он отомстил Джунковскому, сразу же инспирировав издание брошюры И.П. Тихменева, направленной против своего бывшего шефа.

            3 января 1914 г. Джунковским было утверждено новое распределение обязанностей в Департаменте. В докладной записке на имя министра внутренних дел от 19 января 1914 г. Белецкий подробнейшим образом обосновывал проведенные им изменения.

            В том же 1914 г., но несколько позднее, из 2-го делопроизводства были выделены дела, связанные с обстоятельствами военного времени, и переданы в 9-е делопроизводство. Здесь сосредоточивались вопросы о военнопленных и подданных иностранных государств.

            Бывший Особый отдел (9-е делопроизводство) еще раз сменил свое название, был переименован в 6-е делопроизводство, а в 1915 г. ему вернули старое наименование. И как ни странно, это решение было принято опять-таки с участием Белецкого, который в это время был уже товарищем министра внутренних дел.

            Распределение функций между подразделениями Департамента, осуществленное в ходе реорганизации, сохранилось практически без изменений вплоть до ликвидации этого учреждения 10 марта 1917 г. и выглядело следующим образом: в 1-м делопроизводстве сосредоточивались материалы, связанные с устройством секретной полиции, организацией сыскной части, перепиской о кредитах.

            Во 2-м делопроизводстве — связанные с Первой мировой войной, эвакуацией учреждений, их архивов и т.д. Особенно

С. 57.

много было переписки, за 1915 г., связанной с расследованием деятельности и ликвидацией учреждений и торговых предприятий, принадлежавших германским подданным.

            3-е делопроизводство продолжало осуществлять свои функции и сосредоточивало в своей структуре переписку полицейского характера: о назначениях, перемещениях, награждениях полицейских чинов, нарушениях по службе и т.д.

            4-е делопроизводство практически не изменило своих функций с момента создания, вело переписку по наблюдению за рабочим, крестьянским, общественным движением.

            5-е делопроизводство продолжало заниматься вопросами административной ссылки.

            6-е делопроизводство (после всех переименований и изменений) исполняло запросы по наведению справок о политической благонадежности лиц, поступающих на государственную и земскую службу.

            7-е делопроизводство продолжало называться «наблюдательным» и исполняло эти функции, но также на него были возложены обязанности по юрисконсультской части.

            8-е делопроизводство, как и было задумано в момент его создания, выполняло руководящие функции по уголовно-сыскной полиции.

            9-е делопроизводство вело переписку по вопросам военнопленных, о подданных других стран, воюющих с Россией.

            Продолжал функционировать Особый отдел, выполняя свои основные функции.

            Правда, уже будучи товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией, Белецкий продолжал вникать в вопросы структуры Департамента. По его указаниям новый директор Департамента в декабре 1915 г. внес определенные коррективы в распределение обязанностей в нем60.

            Следует отметить, что попытка Белецкого принизить роль Особого отдела имела лишь временный успех, поскольку его функции и направление деятельности играли ключевую роль во всей системе политического сыска России.

Примечания

            1 Из глубины времен. СПб., 1996. № 6. С. 132-143.

            2 РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 81. Л. 414.

            3 ГА РФ. Ф. 109. 1 эксп. 1880. Д. 98. Л. 28-28об. Всеподданнейший доклад императору (копия).

            3аТам же. Ф. 102. Оп. 302. Д. 707. Исторический очерк организации и деятельности Департамента полиции. Л. 4 — 5.

            4 Там же. Ф. 109. 1 эксп. 1880. Д. 98. Л. 28об.

            5 Там же. Л. 30.

            6 Лурье Ф. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992. Л. 95.

            7 Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М., 1993. С. 82-83.

            8 Сидорова М.В. Штаты III отделения с.е.и.в.к. // Из глубины времен. № 4. 1995. С. 3-9.

            9 Собрание узаконений. 1880. № 112. Ст. 802.

            10 Тютюнник Л. И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России на рубеже XIX —XX веков (1880—1904 гг.) Авт. дисс. на соискание степени канд. ист. наук. М., 1986. С. 17.

            11 Свод законов Российской Империи. 1892. Т. I. Ч. 2. Раздел. VI. Ст. 362.

            12 Спиридович А.И. Записки жандарма. М., 1991. С. 35 — 36.

            13 РГИА. Ф. 1284. Оп. 241. Д. 82. Л. 225.

            13а Мещерский В.П. Мои воспоминания. Т. 3. СПб., 1912. С. 26.

            14 Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М., 1970. С. 152 — 153; Борисов А. Руководители карательных органов дореволюционной России. Вып. I. М., 1979. С. 98—101; Самсонова М.С. В.К. Плеве / Российские консерваторы. М., 1997. С. 287-322.

            15 Подробнее см.: Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880 годов. М., 1964. С. 401-410; Мулукаев Р. С. Полиция в России (XIX в. - нач. XX в.). Н. Новгород, 1993. С. 45-46; Дейли Д. Положение об охране 14 августа 1881 г. и репрессивная политика императорской России // Политический сыск в России. История и современность. СПб., 1997. С. 71 — 76. Одновременно стоит отметить, что в Комитете министров Положение об охране и отдельные его постановления подвергались критике. См.: Красный архив. 1929. № 1(32). С. 217.

            16 ГА РФ. Ф. 730. Д. 3675. Л. 1об.

            17 Там же. Л. 2.

            18 ПСЗ Собр. 3-е. Т. 1. № 350.

            19 Ленин В.И. Поли, собрание сочинений. Т. 9. С. 331.

            20 ПСЗ. Собр. 3-е. Т. 1. № 350. Ст. 15.

            21 Мулукаев Р.С. Полиция в России (XIX в. — нач. XX в.). Н. Новгород, 1993. С. 46.

            22 ГА РФ. Д. 109. 1 эксп. 1880. Д. 98. Л. 148-148об.

            23 Там же. Л. 149.

            24 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 300. См.: Сидорова М.В. Из истории архива Третьего отделения // Советские архивы. 1990. № 6. С. 35 — 38; ее же. Архивы центральных органов политического розыска России XIX нач. XX в. (III Отделение и Департамент полиции). Авт. дисс. на соискание степени канд. ист. наук. М., 1993.

            25 Указ от 25 июня 1882 г. См.: ПСЗ. Собр. 3-е. Т. II. С. 343-344.

            26 Курлов П.Г. Конец русского царизма. Берлин, 1923. С. 118.

            27 Фонд Департамента (ф. 102) не перерабатывался, за исключением тех материалов, которые поступили в архив в состоянии россыпи. В настоящее время, заведенные в Департаменте дела лежат по своим структурам и по старым делопроизводственным номерам.

            28 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 274-187 (1881-1894 гг., 1900-1917 гг.). 1148 дел.

            2«а Там же. Ф. 109. 1 эксп. 1880. Д. 98. Л. 179-180.

            29 Создание и роль Особого отдела как руководящего органа политического сыска. См. гл. 2.

            30 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 253. Д. 16. Л. 28об.

            31 там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 16. Л. 95-97.

            32 Мобилизация реакции в 1906 г. // Красный архив. 1929. № 1(32). С. 158—182. В Департаменте отложились два тома переписки «О несовместимости службы в правительственных учреждениях с прилежностью к политическим организациям противозаконного направления». (ГА РФ. Ф. 102. 4 д-во. 1907. Д. 173. Т. 1. Т. 2).

            33 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 87. Л. 2-3. Этот циркуляр был издан с разъяснениями циркуляра Совета министров от 14 сентября 1906 г.

            34 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 87. Л. 26-26об.

            35 Там же. Ф. 102. 00. 1907. Д. 114. Л. 35.

            36 Лурье Ф.М., Перегудова З.И. Царская охранка и провокация // 11.1 глубины времен. Вып. 1. СПб., 1992. С. 53.

            37 Там же. Ф. 102. 3 д-во. 1912. Д. 221. пр., Л. 120.

            38 О комиссии сенатора Макарова о реформе полиции см. гл. 9.

            за ГА РФ. Ф. 102. 00. 1908. Д. 132. Л. 7.

            40 Там же. Ф. 102. 1 д-во. 1887. Д. 223. Л. 196.

            41 Там же. Ф. 102. 3 д-во. 1912. Д. 221. Л. 7-8.

            42 Подробнее см.: Шинджикашвили Л.И. Сыскная полиция царской 1'огсии в период империализма. Омск, 1973. С. 6 — 22.

            43 Согласно этой записке, на сыскную работу в России тратилось ежегодно 130000 руб. в год, т.е. в некоторых уездах центральной России "отпускалось 2 руб. 50 коп. в месяц. Предполагалось с 1 января 1909 г. "отпускать 913590 руб. в год. См.: Записка «Об организации сыскной части» от 29 декабря 1907 г. Библиотека ГА РФ. № 109706.

            44 Там же. Ф. 102. 1 д-во. 1887. Д. 223. Л. 136.

            45 Там же. Ф. 102. Оп. 300. Д. 21. Л. 50.

            46 Вестник полиции. № 50. 16 декабря 1909. С. 1142-1143.

            47 Вестник полиции. № 45 от 10 ноября 1909 г.

            47а ПСЗ. Собр. 3-е. Т. XXVIII, 1908. СПб., 1911. Отд. I. № 30672. С. 448.

            48 Мулукаев Р.С. Полиция в России (XIX в. - нач. XX в). С. 77-80. 4Э ГА РФ. Ф. 102. 2-е д-во. 1907. Д. 10. Ч. 45. Лит. Б. Л. З0об.

            50 Там же. Л. 455.

            51 Гусев В., Перегудова 3. Поиски без конца... Документальное расследование // Сыщик. № 2. 1992. С 237-272; ГА РФ. Ф. 102. 00. 1904. Д. 182.

            52 Мартынов А.П. Моя служба в отдельном корпусе жандармов. Воспоминания. С. 60.

            53 ГА РФ. Ф. 102. 3 д-во. 1912. Д. 221. Л. 120. См.: Ф. 102. 00. 1912. Д. 63. Л. 398.

            54 Впоследствии эти дела вновь возвращаются в 1 д-во. См.: ГА РФ. Ф. 102. 00. 1912. Д. 63. Л. 454.

            55 ГА РФ. Ф. 102. 00. 1912. Д. 53. Л. 398. Приказ от 26 марта 1910 г.

            56 Там же. Ф. 102. 3 д-во. 1912. Д. 221. Л. 82. 5? Там же. Л. 357.

            58 Там же. Л. 211.

            59 Джунковский В.Ф. Воспоминания. М., 1997. Т. П. С. 128.

            60 Приказ по Департаменту от 24 декабря 1915 г.