Николай Онуфриевич Лосский

ИСТОРИЯ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

К оглавлению

Глава XIX

ЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Принимая во внимание, что русская философия начала развиваться сравнительно недавно, следует признать, что в области логики была проделана большая работа. «Классификация выводов» Карийского представляет собой подход к логике отношений и теории несиллогистических выводов. Работу Введенского «Логика как часть теории познания» можно считать классическим образцом системы логики в духе критической философии Канта. «Логика» Лосского есть теория вывода в духе всесторонности в противоположность экзистенциальным теориям. Обо всем этом уже упоминалось; остается сказать лишь о работах С. И. Поварнина и Н. А. Васильева.

С. И. Поварнин, доцент Петроградского университета, изложил свою систему логики в двух книгах: «Логика отно­шений» и «Логика» (опубликованы в «Записках историко-филологического факультета Петроградского университета», 1915). В этих работах Поварнин уделяет гораздо больше внимания, чем Каринский, несиллогистическим выводам. Его теория основана на идее, что суждения являются выражениями многих и различных отношений между объектами, например отношение причинности, равенства, неравенства, последовательности, сосуществования и т. п. Суждение, говорит он, есть идея «о двух объектах, соединенных отношением». При таком истолковании концепция утверждения или отри­цания приобретает второстепенное значение, а главное зна­чение придается отношению между двумя объектами. Исходя из этой теории, Поварнин формулирует свое учение о клас­сификации выводов.

Работы Поварнина были рассмотрены профессором Лап­шиным в большой монографии «Гносеологические исследо­вания» («Записки историко-филологического факультета Петроградского университета», 1917). Монография содержит интересные сведения по истории логики, в особенности по логике отношений. Лапшин отмечает связь между теорией Поварнина и символической логикой.

Васильев, сын профессора Васильева, занимавшего ка­федру математики в Казанском университете, был доцентом этого же университета. В своей статье «Воображаемая (не­аристотелева) логика» («Журнал министерства народного просвещения», август, 1912) он заложил основы новой си­стемы логики.

«... наша аристотелева логика, — говорит Васильев, — есть только одна из многих возможных систем логики». По­добно тому как Лобаческий создал не-евклидову систему геометрии без аксиомы о параллельных линиях, подобно этому мы можем продумать не-аристотелеву логику без зако­на противоречия. Такая логика может быть полезной для познания в мире, который отличается от нашего: «Закон противоречия выражает несовместимость утверждения и отрицания... Красное мы называем отрицанием синего и говорим: красный предмет не синий, потому что красное несовместимо с синим» (212). «Вообще можно утверждать, что единственным логическим основанием отрицания является несовместимость» (214). Под этим подразумевается, что возможность не-аристотелевой логики может быть доказана на гносеологи­ческой основе следующим образом. Мы знаем о несовместимости из опыта. Отсюда, закон противоречия в аристоте-левой логике есть «эмпирический и реальный закон». Это — реальный закон потому, что он относится «не к идеям, но к реальности, не к суждениям, но к объектам». Следовательно, аристотелева логика не есть чисто формальная логика. «Фор­мальные законы мышления касаются только мысли, а не реальности, — они имеют дело с суждениями, а не с объек­тами» (221). «Но если закон противоречия есть реальный, эмпирический закон, мы можем обходиться без него в. мыш­лении, и тогда мы должны прийти к воображаемой логике». Эта логика отрицает онтологический закон, согласно ко­торому «в предметах нет противоречия», но сохраняет фор­мальный закон; «Суждения не должны быть взаимно про­тиворечивыми».

«Построить логику без онтологического закона противо­речия — значит построить логику, в которой не было бы ни­какого отрицания в нашем смысле несовместимости. Возмож­но, что в некотором объекте основания как для утверди­тельного, так и для отрицательного суждения могут совпа­дать» (216). В этом случае следовало бы признать возмож­ность суждений, выражающих противоречие, имеющееся в предмете, а именно выражение, что С есть и в то же самое время не есть А». Такие суждения Васильев называет «нейтральными». Таким образом, в воображаемой логике Васильева суждения подразделялись бы по качеству на три вида: положительные, отрицательные и нейтральные.

Васильев далее показывает, что в его логике, отрицающей онтологический закон противоречия, возможно развить те­орию силлогизма. Он показывает на примере первой фигуры силлогизма, как его теория отличалась бы от традиционной логики.

Васильев сравнивает особенности не-аристотелевой логи­ки с особенностями не-евклидовой геометрии. Математиками уже дано реальное истолкование этой геометрии, и подобным же образом он пытается показать, что «при наличии данного некоторого устройства вселенной или нашей способности вос­приятия логика должна быть по необходимости не-аристоте­левой». В нашем мире, говорит он, все ощущения являются положительными. «Ощущения, порождаемые отрицательными причинами, являются также положительными: тишина, темнота, состояние покоя не менее положительны, чем звук, свет, движение. Темнота становится отрицанием света только вторично, через несовместимость с ним. Поэтому отрица­тельность есть нечто внешнее по отношению к другим ощущениям. Но мы могли бы воспринимать мир посредством отри­цательных ощущений, как чистое не-А. Такое отрицание было бы абсолютным» в отличие от нашего относительного отри­цания. Можно представить себе, что в таком мире «некоторые объекты С вызывали бы в нас в одно и то же время как поло­жительные ощущения А, так и отрицательные не-А», и тогда мы должны были бы составить нейтральное суждение: «С есть и не есть А в одно и то же время» (238 и сл. ). Построив свою теорию о возможности не-аристотелевой логики на ошибочной основе, Васильев, тем не менее, развил ее искусно и последовательно. Лосский в своей «Логике» объясняет, что закон противоречия, конечно, не есть выраже­ние несовместимости каких-либо двух качеств, как, например, красного и синего. Он выражает нечто более значительное, а именно, что «красное не есть не красное» или что «краснота, поскольку она является краснотой, не есть отсутствие крас­ноты». Таким образом, мы приходим к заключению, что закон противоречия есть онтологический закон, открытый через ин­теллектуальную интуицию и абсолютно неопровержимый. Признавая это истолкование, Лосский показывает несостоя­тельность всех попыток доказать возможность нарушения закона противоречия, которые предпринимались со стороны Гегеля, Франка, Введенского, Лапшина и диалектических материалистов.