Светлана Силова

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В БЕЛОРУССИИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1941-1945 гг.)

К оглавлению

ГЛАВА 2

ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В БЕЛОРУССИИ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

2.1. Взаимодействие православной церкви с антифашистским подпольем и советскими партизанами

1943 год вошел в историю как переломный в ходе Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом. Он явился вторым этапом массового развертывания партизанской и подпольной борьбы, антифашистского движения на территории Белоруссии. Это нашло свое отражение в создании, развитии и слиянии партизанских зон и краев. К концу 1943 года партизаны контролировали около 60 % оккупированной территории Белоруссии [105, с. 371]. К концу этого года власть оккупантов, по данным военных историков, в основном сохранялась лишь в городах и вдоль железнодорожных магистралей. В Витебской области одной из крупных партизанских зон была Ушчанско-Лепельская. Она занимала 3 245 квадратных километров с населением 73 тысячи человек. А Борисовско-Бегомельская партизанская зона в Минской области занимала площадь около 6 тысяч квадратных километров с 1 088 населенными пунктами. Ее охраняли около 14 тысяч партизан. Там были восстановлены органы Советской власти, действовало советское законодательство [105, с. 374].

Указанные факторы, а также решительный перелом настроений населения, рост его уверенности в скором освобождении, изменение настроений коллаборантов, некоторая растерянность и дискомфорт в их рядах повлияли на настроение православного клира оккупированной Белоруссии.

Священник, пастырь, в силу установок церкви, должен был уклоняться от «мирской жизни», тем более активно участвовать в политической борьбе. Однако вышеперечисленные факты ставили православный клир в объективную ситуацию необходимости определить личную позицию в меняющейся общественно-политической обстановке. Пастырь не мог быть изолирован от паствы и не откликаться на настроение мирян.

Начало партизанского движения в Белоруссии поставило перед православным клиром нелегкую проблему выбора: либо разделять с мирянами надежду на близкое освобождение от оккупан-

тов, либо следовать установкам иерархов Белорусской Автокефальной Православной Национальной Церкви.

В Пасхальном обращении 1942 года митрополита Пантелеймона говорилось совсем иное: «У нашы дш ваенных часоу (рэчаь снасць. - С.С.) парадзша адно жудаснае з'яуленне, катораму бяз-божныя бальшавт... прысвош назоу «партызанства». А сапрау-ды гэтыя так названыя партызаны і у нашы дш проста аматары злодзейства і разбою, ашукана прыкрываючы свой грабеж мірнага насельнщтва прычынай патрыятызму... Малю Вас, браты, yciMi магчымымі сшам1 і сродкамі адхшяйцеся ад таих людзей, як ад насщеляу пякельнага зла, ад якога... мы збавшся вялтм1 ахвя-рамі брацкага германскага народу» [22].

Будущим священникам после окончания курсов давали наказ: «Вы - будущие священники, разъехавшись на парафин, должны оказывать всяческую личную помощь немецким властям в борьбе с остатками советской нечисти и в произносимых вами проповедях должны воспитывать верующих, чтобы они не оказывали никакой помощи партизанам, считая это за Божий грех как оказание помощи смутьянам» [3].

Иерархи автокефальной церкви архиепископ Филофей, архиепископ Венедикт, митрополит Пантелеймон неоднократно выступали против партизанского и подпольного движения как в своих устных речах, так и в посланиях к духовенству, категорично требуя уклоняться от помощи партизанам и, мало того, в миссионерской деятельности призывать паству к лояльности по отношению к оккупационной власти, «разъяснять в проповедях… народу необходимость спокойной жизни, труда, исполнения распоряжений и требований властей, уклонения от какого-то бы ни было участия в преступной деятельности так называемых бандитов», - писал 22 января 1943 года архиепископ Венедикт [34, л. 187].

Часть православного духовенства была согласна с такой установкой и боролась с партизанским движением. Хрестоматийным примером стала деятельность священника Антониуса из городского поселка Логойск Минской области. После прибытия в Логойск карательного батальона СС под командованием Дирлевангера отец Антониус пошел на прямой контакт с Дирлевангером и стал лучшим пропагандистом «нового порядка» в Европе. Этот священник принимал все меры к тому, чтобы влияние партизан не распространялось на местное население [56].

Часть православного клира, которая сотрудничала с оккупационным режимом, собирала агентурные данные о партизанском

движении как путем бесед с прихожанами, так и методом нарушения тайны исповеди. В августе 1941 года священник Григорий Ку-даренко по приказу гестапо города Минска посетил партизана, находящегося в тюрьме. На исповеди партизан назвал себя, подробно рассказал о себе, об отряде и его вооружении, о районе его дислокации. После исповеди священник проинформировал обо всем органы гестапо [3]. Однако следует отметить, что священнослужителей, нарушавших тайну исповеди, было немного, а случаи доносов о дислокации партизанских отрядов со стороны приходских служителей культа были единичными.

Сотрудничество части православного клира с оккупационными властями нашло отражение в исторической литературе, в связи с чем автор не ставит перед собой задачи анализировать этот аспект деятельности православного клира, а обращает внимание лишь на неизвестные ранее белорусской общественности факты сотрудничества православного клира с оккупантами. Цель же данной работы -показать сотрудничество части православного клира с партизанами и подпольщиками, о чем ранее практически не было известно.

Неоспоримым, по мнению автора монографии, является тот факт, что определенная часть православного духовенства не приняла оккупационную власть и лояльно относилась к партизанскому и подпольному движению, следуя установкам Московской Патриархии.

«Пусть ваши местные партизаны будут для вас (верующих людей. - С.С.) не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизану, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к вашему собственному освобождению от фашистского плена, - писал будущий Патриарх Сергий в январе 1942 года. - Помните, что Родина не забывает вас. Итак, дерзайте, стойте мужественно и непоколебимо, содержа веру и верность, и зрите в спасение от Господа! Господь поборает и поборет за нас» [102, с. 12].

В своем рождественском Послании от 13 декабря 1942 года Патриарший Местоблюститель Сергий указывал, обращаясь к архипастырям и населению оккупированных территорий: «Участник партизанской войны не только тот, кто с оружием в руках нападает на вражеские отряды. Участник и тот, кто поставляет партизанам хлеб, и все, что им нужно в их полной опасности жизни; кто скрывает партизан от предателей и немецких шпионов; кто ходит за ранеными и прочее. Не давайте врагу чувствовать себя хозяином вашей области, жить в ней сытно и безопасно. Пусть тыл для него будет не лучше фронта, где громит его наша Красная Армия» [102, с. 39-40].

Рядовое духовенство не выступило открыто против партизанского и подпольного движения в Белоруссии. Часть из его состава знала о существовании партизанских отрядов, но не доносила ни о месте их дислокации, ни о лицах, связанных с партизанами, хотя и не всегда помогала им.

Учитывая изменения политики со стороны Советского государства по отношению к православной церкви, ряд командиров партизанских отрядов в партизанских зонах поощряли открытие церквей, приглашали священников, разрешали ставить кресты. Делали они это, прежде всего, в пропагандистских целях, чтобы показать лояльность по отношению к церкви со стороны органов Советской власти и еще раз доказать местному населению, что вступление в партизанские отряды не оторвет их от религии. Согласно немецкому полицейскому донесению, в одну из вновь открывшихся церквей в партизанской зоне прибыл партизанский отряд, и его командир молился так: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Братья и сестры! Бог есть и будет! Мы были временно задурманены, потому что пренебрегали Богом. Богу надо молиться. Молитесь за нас и за всех бойцов и партизан. Аминь!» [108, с. 96].

Приходские священники были очень тесно связаны со своими прихожанами через исповедь. Если в городах духовенство, даже в случае искреннего стремления, не имело возможности активно помогать партизанам, то в сельских приходах, особенно отдаленных, помощь партизанским отрядам со стороны священников была достаточно частым явлением.

Причинами, побудившими православное духовенство помогать партизанам и подпольщикам, были не столько прямые указания Московского Патриарха, сколько морально-нравственные качества и место проживания каждого священнослужителя. Не стоит упускать из виду и то, что часть православного клира Белоруссии оказалась более дальновидна и была уверена в победе Советского Союза в Великой Отечественной войне даже на начальном этапе военных действий, и поэтому открыто поддерживала будущих победителей в войне, заботясь тем самым о своей личной безопасности. Естественно, что, находясь в партизанской зоне, православный священник не мог не встречаться с партизанами, тем более что священник, используя свой авторитет пастыря, не мог отказать в помощи любому, кто к нему обратится. Для приходских священников достаточно частым явлением были посещения их и партизанами, и полицейскими. Малейшая ошибка в поведении служителя культа могла повлечь за собой его гибель как от рук карателей,

так и партизан. Священники, помогавшие партизанам и подпольщикам, хорошо понимали, что ставят под угрозу не только свои жизни, но и жизни всех своих близких.

Формы помощи были различны: снабжали продуктами, медикаментами, предоставляли кров для отдыха партизан, лечили раненых, доставали документы, писали фиктивные справки, укрывали молодежь, участвовали в разведках и воевали с оружием в руках. Вступление представителей православного клира в партизанские отряды не было массовым, но единичные случаи имели место.

Священник Анатолий Гандарович из деревни Рабунь Куренец-кого района Вилейской области принимал у себя партизан, заданий от них не получал, но давал им продукты и предоставлял место для отдыха. Партизаны хранили в доме священника тол, капсули и бикфордовы шнуры. Помогал им священник и медикаментами [3].

Священник деревни Массоляны Крынковского района Бело-стокской области Анатолий Миссеюк неоднократно передавал продукты для партизанского отряда «Звезда» сначала через связного отряда Ивана Колосникова, а после его ареста через командира роты этого же партизанского отряда Николая Шишкина передавал для партизан яйца, сало, хлеб, самогон [4].

Кроме того, партизаны этого отряда вместе с Николаем Шишкиным заходили отдохнуть к священнику перед и после задания. В доме священника их кормили [4]. Руководство партизанского отряда «Звезда» священнику Анатолию Ивановичу Миссеюку вьщало справку о том, что он помогал партизанам отряда продуктами и что с его стороны «предательских дел и сотрудничества с оккупантами» не замечено [4].

Принимал у себя партизан и священник села Сидельники По-розовского района Брестской области Яссиевич Афанасий Авто-нович. Начиная с 1942 года, к нему систематически с интервалом в неделю-две приходили партизаны, называвшие себя «москвичами». В 1943 году в канун Пасхи в дом Афанасия Яссиевича пришли около десяти партизан. Отобедав, один из них вручил священнику отпечатанное на машинке воззвание Киевского и Галицкого архиепископа Николая Крутицкого. «Враг подвергает осквернению наши святыни, храмы божий. Во многих городах и селах они были превращены фашистами в конюшни, в уборные, в кухни, застенки, где пытают арестованных… Святая церковь радуется, что на святое дело восстают народные Герои - Славные Партизаны. Дорогие братья и сестры! Вас всех святая церковь пламенно зовет: по-

могайте чем можете этим героям выполнять их святое деяние», -прочел священник [42]. Тогда же отец Афанасий вручил партизанам 100 немецких марок и пару белья [4].

Священник деревни Блячино Клецкого района Барановичской области Николай Александрович Хильтов [П. 9] постоянно помогал разведывательной группе под командованием Михаила Шер-шнева из бригады имени Василия Ивановича Чапаева, действовавшей в той же области. Осенью 1942 года после выполнения задания диверсионная группа из пяти партизан останавливалась в доме отца Николая. В это время стало известно, что в деревню приехали немцы. Священнику пришлось запереть в одной из комнат дома партизан, а в другой принимать карателей, которые, пробыв недолго в доме священника, ушли. Священник обеспечил Михаила Шершнева «западной» одеждой, добыл ему пропуск и паспорт, не раз представлял командира диверсионной группы своим племянником. Неоднократно указывал отец Николай расположение полицейских засад. В ноябре 1942 года в перестрелке с карателями Николай Анохин погиб. Его тело принесли в дом священника, отец Николай совершил над ним погребальный обряд, после чего партизан был захоронен в гумне священника. Спустя некоторое время партизаны перезахоронили разведчика в центре деревни Блячино [109].

Четвертого января 1944 года отец Николай Хильтов написал письмо командиру партизанского отряда Еременко из той же бригады, поздравил его с праздником Рождества и просил отправить Мишу Шершнева, тяжело переживавшего смерть своего командира Н.А. Анохина, в «дом отдыха для физически и психически больных». Этот «дом отдыха» был создан отцом Николаем Хильтовым при церковном доме, там партизаны поправляли свое здоровье [42].

Сотрудничал с партизанами и отец Иоанн Курьян, служивший в одном из приходов Минской области. К нему в дом часто заходил офицер немецкой армии, служивший капелланом, и предупреждал отца Иоанна о готовящихся карательных акциях против партизан, а тот в свою очередь передавал сведения связному партизанского отряда Александру Даниловичу Волохоновичу [31].

Был связным партизанского отряда имени Григория Котовско-го Ильянского района Вилейской области, а позднее вступил в партизанский отряд имени Михаила Фрунзе, действовавший на территории той же области, и священник деревни Латыголь Виктор Васильевич Бекаревич [П. 10]. В феврале 1944 года отец Виктор Бекаревич передал подпольному Молодечненскому РК КП(б)Б и подпольному

РК ЛКСМБ 5 100 рублей [45]. Штаб партизанского движения БССР 24 ноября 1944 года отцу Виктору выдал официальную справку о том, что он работал связным партизанского отряда имени Григория Котовского с 1 мая 1944 года по 28 июня 1944 года [45].

Протоиерей Василий Данилович Копычко - благочинный Гомельского округа - являлся партизаном партизанской бригады имени Вячеслава Молотова, действовавшей на территории Пинской области [П. 11]. Василий Копычко собирал сведения о противнике, агитировал население поддерживать партизанское движение. Отец Василий организовал среди крестьян сбор одежды, обуви, продуктов питания для партизан. Он распространял сводки Совин-формбюро. Отец Василий не только предупредил население о готовящейся карательной экспедиции против партизан, но и вступил в партизанский отряд [46].

Протоиерей Михаил Фомич Скрипко - настоятель Негневич-ской церкви Лидского благочиния Барановичской области - был связным партизанского отряда имени Вячеслава Молотова [46].

Протоиерей Александр Романушко - настоятель Мало-Плотницкой церкви Логишинского района Пинской области - не раз участвовал в боевых операциях. Он ходил в разведку, был партизанским батюшкой. Летом 1943 года родственники убитого партизанами полицейского искали священника для отпевания покойного. Один священник отказался, а отец Александр согласился. На кладбище была выставлена вооруженная охрана. Все приготовились слушать отпевание. Обведя глазами собравшихся, отец Александр, обращаясь к матери и отцу убитого, сказал: «Не наших молитв и «со святыми упокоения» своей жизнью заслужил во гробе придлежащий. Он изменник Родины и убийца невинных детей и старцев… Вместо «Вечной памяти» произнесем же «Анафема» [100, с. 14]. Среди изумленных собравшихся установилась мертвая тишина. Все сказанное священником прозвучало очень смело и могло повлечь за собой его гибель. Но отец Александр, подойдя к полицейским, продолжал: «К вам, заблудшим, моя последняя просьба: искупите перед Богом и людьми свою вину и обратите свое оружие против тех, кто уничтожает наш народ, кто в могилы закапывает живых людей, в Божьих храмах заживо сжигает верующих и священников» [100, с. 14]. Потрясенные полицейские не тронули служителя церкви.

Протоиерей Александр Романушко участвовал в партизанском движении с лета 1942 до лета 1944 года. Из его письма, посланного осенью 1944 года митрополиту Алексию, известно, что число священников в Полесской епархии уменьшилось на 55 % в

связи с расстрелами многих из них фашистами именно за содействие партизанам [27, с. 43].

Не раз приходилось священникам писать справки о том, что подозреваемые в связях с партизанами люди «глубоко верующие и не имеющие к партизанскому движению никакого отношения». Выдавая такие справки членам сельских советов, работникам советских учреждений, работникам советской милиции, священник Михаил Гапоник из деревни Девятковцы Берестовицкого района Белостокской области, священник деревни Новый Двор Василиш-ковского района Барановичской области Ефстафий Балабушевич, священник Владимирской церкви города Гродно Юлиан Миллер спасали жизни не только партизан и подпольщиков, но и их родных [4]. Священник Михаил Гапоник был оштрафован немецкими карательными органами за фиктивные справки, выданные десяти человекам, на 1 000 немецких марок [4].

Следует подчеркнуть, что написание справок было самой распространенной формой помощи населению со стороны православных священников. Священник села Заберезье Воложинского благочиния Барановичской области Евстафий Кондратьевич Баслык обнаружил в церковном архиве старую церковную медную (для лака) печать с изображением храма с крестами и со славянской надписью кругом: «Заберезская Свято-Благовещенская церковь». Пользуясь этой печатью, священник стал выдавать удостоверения о том, что «предъявитель сего, гражданин ..., проживающий в деревне..., что и удостоверяется». Затем отец Евстафий ставил печать и подпись. Священник выдал не один десяток таких удостоверений, в том числе председателю Заберезского сельского совета Ивану Васильевичу Ковалевскому, активистам Ивану Стасе-ловичу и Антону Богуцкому [30].

Более двух десятков подобных справок выдал священник Грудово-Хожово-Полчанского прихода Молодечненского района Вилейской области Николай Гуринович [3]. Свои действия он объяснял просто: «Я не был всемогущим и всесильным. Я был только одиноким, единственным в своем искреннем желании помочь обреченным людям - единственным не убоявшимся подать свой голос в защиту невинных людей. То, что считал целесообразным и нужным, в то время я делал так, как говорило мне мое сердце» [3].

Ходатайствовали за арестованных, которые подозревались в связях с партизанами, священник Гончарской церкви Лидского района Барановичской области Николай Устинович и священник деревни Олекшицы Крынковского района Белостокской области

Иоким Лещинский [4]. Не выдал партизанскую связную Елену Шемелевскую отряда Забелина и гродненский священник Федор Выборное. Елена Шемелевская использовала квартиру отца Федора для встречи со вторым связным [4].

Иногда священникам удавалось спасти население от гибели. Так, настоятель церкви села Сверцевичи Иван Иванович Рожанович, узнав о карательной акции против партизан, сообщил об этом партизанскому командованию. Оно послало к карателям церковную делегацию с жалобой на партизан, подчеркнув при этом их значительные силы. Делегация просила карателей защитить мирное население от «бандитов». Главой делегации был отец Иоанн, которому удалось убедить карателей отступить [100, с. 14].

После перестрелки между партизанами и немцами жители прихода Гончарской церкви Лидского района Барановичской области, который возглавлял отец Николай Устинович, ушли в лес, а священник остался. Каратели стали спрашивать его о партизанах, и отец Николай пояснил, что в деревне партизан нет. Тогда немцы повели священника под конвоем через всю деревню, предупредив, что если раздастся хоть один выстрел, то священника убьют, а деревню сожгут. В зловещем сопровождении отец Николай прошел через всю деревню. Выстрелов не было, жители остались живы [4].

Укрывали православные священники и молодежь, которая по приказам оккупационных властей подлежала угону на работы в Германию. Высшие церковные иерархи призывали молодежь добровольно уезжать в Германию, а приходские священники прятали молодых людей в своих домах. Достаточно часто, выполняя распоряжения высшей церковной власти, на службе в церкви священники зачитывали приказы об угоне в Германию молодежи, а после служб предоставляли молодым людям убежище.

Священник села Малевичи Ленинского района Пинской области Евгений Крокас во время оккупации активно сотрудничал с партизанским отрядом имени Клима Ворошилова, указывал направление движения немецких войск [П. 12]. В 1943 году отец Евгений зачитал своим прихожанам обращение «К белорусскому народу Верховного Совета БССР» [П. 13], [53].

Многие партизаны нуждались в медицинской помощи. Жена священника Николая Хильтова делала партизанам перевязки. Священник Борис Константинович Кирик, служивший в деревне Ятра Кореличского района Барановичской области, наряду с духовным образованием, имел и медицинское - был фельдшером. Отец Борис под полом своего церковного дома выкопал огромный погреб,

где устроил госпиталь для партизан на десять коек [25]. Родной брат Бориса Кирика Павел Кирик был секретарем епископа Афанасия Мартоса в городе Новогрудке. Борис Константинович Кирик выписывал рецепты, Павел Константинович Кирик получал по ним лекарства в городской новогрудской аптеке у знакомой фар-мацевтки Сосиновской, являвшейся дочерью священника. Еженедельно Борис Константинович Кирик приезжал к брату за лекарствами [25]. Для содержания подпольного госпиталя требовались не только медикаменты, но и добровольные помощники, которые набирались из членов прихода. Это требовало от жителей села Ятры соблюдения правил конспирации, а от священника - таланта организатора и большого доверия к прихожанам. Одного доноса было бы достаточно для гибели жителей всей деревни. Вышеуказанное свидетельствует о том, что священнослужители, помогавшие антифашистскому движению, имели свою агентурную сеть, о которой практически незвестно белорусским исследователям.

Война очень резко развела людей по обеим сторонам баррикад. На каждой из сторон оказались вольные или невольные участники этой войны. И если священнослужители, помогавшие партизанскому и подпольному движению, подвергались репрессиям со стороны оккупационных властей, то священники, сотрудничавшие с нацистами, опасались расправы со стороны антифашистских сил.

Священнослужителям, которые сотрудничали с оккупационным режимом, партизаны выносили смертные приговоры. По приговорам партизанских судов были казнены 7 февраля 1943 года священник Борис Мацкевич (город Речица Полесской области), 21 февраля 1943 года - священник Даниил Кунцевич (приход неизвестен). Некоторые священнослужители, опасаясь мести со стороны партизан, переезжали в другие приходы. Так, в 1943 году после убийства партизанами коменданта немецкой жандармерии Найгарда в деревне Новый Двор Василишковского района Барановичской области священник Евстафий Балабушевич, боясь партизан, переехал в деревню Порозово Брестской области [4].

Всего за годы оккупации партизанами были убиты 42 православных священника. Среди них-Анатолий Серпов, убитый в 1942 году (Поставский район Вилейской области, приход неизвестен), священник Вячеслав Малашко, заживо сожженный около городского поселка Бегомль Минской области в том же году. Священник Оладко был убит в Восточной Белоруссии в 1942 году (приход неизвестен), священник Антон Калиновский - в приходе Валовцы Горецкого района Могилевской области в 1943 году, священник

Николай Скабей - на Полесье в 1943 году. В том же году после оглашения указа немецких властей об угоне людей в Германию были расстреляны священник Николай Деруга и его сын Вениамин [80, л. 64; 58, с. 116-117]. Оба похоронены в деревне Орля Желу-докского района Барановичской области [31].

Известны случаи поджога партизанами церквей и домов священников. Так, в доме отца Сергея Павловича Белайца в деревне Явор Дятловского района Барановичской области немцы хотели разместить полицейский гарнизон. В знак протеста партизаны сожгли дом священника, а отец Сергей переехал жить в другую деревню, куда к нему неоднократно приходили партизаны. За март-апрель 1944 года партизаны сожгли церкви в Браславском, Вил ейском и Поставском районах Вил ейской области [20]. При зачистке территории партизанами была сожжена церковь в деревне Сватки Мядельского района Вилейской области [58, с. 118].

5 июля 1943 года по пути на встречу с епископом Смоленским найсвятейшим Степаном, чтобы привезти того в город Минск для решения церковных дел, подорвался на партизанской мине отец Иван Кушнер. 8 июля 1943 года он был похоронен на военном кладбище в городе Минске. На похоронах с речами выступили митрополит Пантелеймон, магистр богословия священник Михаил Сев-ба, магистр богословия Николай Лапицкий, архиепископ Филофей и священник Никифор Пыск [14].

Любая связь с партизанами жестоко каралась оккупационной властью. Гитлеровцы не только давали разрешения на открытие церквей, но и безжалостно сжигали их, если была замечена связь с партизанами. Так, в Освейском районе Витебской области при проведении карательных акций было сожжено пять церквей [86, л. 22]. В октябре 1943 года в деревне Доры Воложинского района Барановичской области каратели уничтожили 106 человек, из них до этого 26 были согнаны в церковь и заживо сожжены [26].

Такая же страшная участь была уготована и жителям деревни Вулька Лунинецкого района Пинской области. Всех оставшихся в живых 47 жителей деревни, включая и семью священника, согнали в церковь. Очевидец этих событий Шахнович вспоминает, что в храм ворвались около 60 немцев. Они избивали людей, расстреливали иконы, затем забросали церковь бутылками с зажигательной смесью. «Возвысились десятки живых огоньков, высоко к кресту, сповитому дымом. Поднялся гул, словно где-то далеко звонят колокола. Прошла еще пара минут ада в крике мучающихся, гул огня и золотистые искры, словно обильный снег,

посыпались на пол. Завершив «акцию» в этой деревне, каратели пошли дальше» [86, л. 72-74].

Отец Иоанн Лойко был заживо сожжен со своими прихожанами в деревне Хворосно Логишинского района Пинской области [100, с. 14].

Во время карательных экспедиций по Гомельской области были сожжены церкви в селах Прибытки, Бабовичи, Ларищево, Поко-любичи, Скиток Гомельского района [90, л. 20,21]. В годы оккупации в городе Гомеле были сожжены церковь Рождества Богородицы, вновь отстроенная церковь Александра Невского и собор со всей утварью [90, л. 99].

Полностью уничтожили каратели на Гомелыцине церкви в селах Заполье, Заболотье, Старое Село, Кистени, Гадиловичи, Лучине, Тур-ске, Збарове Рогачевского района, городе Жлобине. Многие церкви перед сожжением осквернялись: взрывались полы, разбивались иконы [90, л. 99,190]. Всего за годы оккупации по распоряжению немецких властей было сожжено 21 церковное здание [95, л. 97].

Все, что находилось на оккупированной нацистами территории Белоруссии, объявлялось собственностью третьего рейха, и гитлеровцы не делали различий между светскими и духовными учреждениями. Если оккупационные власти считали необходимым, то использовали церкви для размещения в них тюрем и концентрационных лагерей для содержания военнопленных. Так, в селе Романовичи Гомельской области осенью 1943 года в церкви Николая Чудотворца содержались около ста человек [95, л. 20]. В Чечер-ском районе Гомельской области немцы, предварительно разграбив Спассо-Преображенскую и Кладбищенско-Георгиевскую церкви, уничтожив плащаницы и около двадцати икон, написанных монахами и живописцами Киево-Печерской Лавры в XVIII веке, превратили эти храмы в лагеря для военнопленных [90, л. 207].

Нелегко сложились судьбы многих священников-патриотов. Был угнан в Германию в концентрационный лагерь иеромонах Сергий из Жировицкого монастыря. Дальнейшая судьба его неизвестна [63, с. 274]. Священник Александр Волосович был отправлен в лагерь за то, что его сын был партизаном [58, с. 123]. Вывезены немцами в 1943 году священник Михаил Федорович Кашеля, псаломщик Раковичской церкви Всеволод Иванович Олеханович [35, л. 92; 36, л. 29]. Известны случаи угона в Германию родственников священнослужителей. В том же 1943 году немцы выслали в лагерь мать и отца жены священника Николая Устиновича [4].

Если кто-либо из священников был замечен в связях с партизанами, то его ждала смерть. После получения санкций архиепис-

копа Филофея был зверски замучен священник Владимир Наза-ревский (Полоцкая епархия), который сотрудничал с партизанами, а те в благодарность за сотрудничество вспахали ночью его огород. Уже утром он был арестован. Был подвергнут аресту и казнен девяностодвухлетний Александр Волосович за отказ сотрудничать с оккупационными властями [104].

Осенью 1943 года был расстрелян немцами священник Николай Иванович Михайловский - настоятель Свято-Воздвиженской церкви деревни Рогозине Жабинковского района Брестской области. Против его воли немецкая военная часть заняла храм и устроила там свой пост. Некоторых жителей деревни подвешивали на оконных железных решетках и издевались над ними, въезжали в храм на лошадях. Отец Николай заявил протест высшим немецким властям в городе Бресте. После этого он был схвачен, его заставили выкопать на церковном погосте себе могилу, подвесили на решетке церкви и избивали, затем чуть живого поставили на колени на краю могилы и расстреляли [44].

За связь с партизанами были расстреляны священник Новик с женой и детьми, семидесятидвухлетний протоиерей Павел Со-сновский. После зверских пыток расстрелян и сорокасемилетний священник Павел Щерба (приходы неизвестны) [58, с. 122].

Отец Косьма Петрович Раина, настоятель церкви в селе Хой-но Жабинского района Пинской области, говорил на отпевании казненных фашистами жителей села Невель этого же района Пинской области: «Мы верим, что по молитвам Святой церкви они получат со святыми упокоение, верим, что память о погибших сохранится не только в наших сердцах, но и в сердцах тех, кто будет свободно жить на этой земле, где пролита их невинная кровь» [100]. Только с помощью партизан отцу Косьме удалось уйти в партизанский отряд и избежать смерти.

За связь с партизанами осенью 1943 года немцы расстреляли семью священника деревни Лаша Виталия Михайловича Боровского. Его выдала жена помощника старосты деревни Лаша Гродненского района Белостокской области Мария Лянгер, которая увидела в доме священника партизан и донесла на отца Виталия. Не избежала возмездия и доносчица, партизаны ее расстреляли [4].

Шестидесятилетнего священника Петра Бацяна, служившего настоятелем в деревне Кобыльники Мядельского района Вилей-ской области, арестовало СД за помощь евреям. Над ним жестоко издевались в Минской тюрьме: запрягали в плуг и пахали тюремный огород, травили собаками до тех пор, пока священник не умер.

В 1943 году СД расстреляло священника Малишевского в городе Слониме Барановичской области. Протоиерей Павел Сосновский выдавал справки о благонадежности. Во время облавы был арестован человек со справкой отца Павла, за что протоиерей Павел Сосновский был арестован СД и зверски замучен [58, с. 123].

Ночью 6 апреля 1944 года арестовали отца Николая Александровича Хильтова, его брата Георгия Александровича Хильтова, тоже священника, за связь с партизанами. Жены священников Хиль-товых Наталья Ивановна и Лидия Александровна вместе с детьми поехали в город Барановичи, надеясь узнать о судьбе мужей. Оставив детей у знакомых, женщины направились на прием к Ра-дославу Островскому, надеясь на его помощь. В то время, когда Радослав Островский преподавал в городе Вильно в белорусской гимназии, Николай Александрович Хильтов был его учеником. Но из Барановичского СД жены не вернулись и были вместе с мужьями замучены в концентрационном лагере «Колдычево» [62].

Погиб и отец Борис Константинович Кирик. Его выдал какой-то человек, лечившийся в подпольном госпитале, который затем перешел в полицию и донес на отца Бориса. Кирик погиб, не выдав брата и Сосиновской [25].

В отдельных случаях священники-патриоты отмечались правительственными наградами. За заслуги перед Родиной и за личное мужество Виктор Васильевич Бекаревич был награжден Орденом Великой Отечественной войны второй степени [99].

Отец Василий Копычко награжден медалями «За победу над Германией», «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» [46].

Заштатный протоиерей Петр Иванович Рожанович из прихода села Рухче Сталинского района Пинской области за посильную помощь, которую он оказывал прихожанам и местным партизанским отрядам, был награжден медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» [46].

Священник прихода села Омеленец Клещельского района Брестской области Евгений Мисеюк [П. 14] за патриотическую работу был награжден медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны» и орденом Преподобного Сергия Радонежского. Маршал Георгий Константинович Жуков лично обращался к нему с благодарностью за его служение Родине и в знак уважения прислал для Свято-Крестовоздвиженской церкви из Пруссии три колокола [43].

В 1945 году священник Поречской церкви Пуховичского района Минской области Федор Слабухо прислал письмо П. Понома-

ренко, в котором рассказывал о своем тяжелом материальном положении. Во время немецкой оккупации отец Федор оказывал партизанам материальную помощь. По прямому указанию П. Понома-ренко для священника была приготовлена продуктовая посылка, которую ему лично доставила заместитель председателя Совета Народных Комиссаров БССР товарищ Грекова, одновременно вручив Федору Слабухо партизанскую медаль [95, л. 4].

Уже в 1943 году на одном из секретных совещаний Вильгельм Кубэ констатировал: «В 1941 году нам сказали, чтобы мы снова открыли православную церковь. Но это не произвело большого впечатления на население. Эмигрантские круги утверждали, что народ скучает по попу, стоит ему вернуть попа, и он будет рад. На самом деле фактом является то, что этот народ за 25 лет, с 1917 по 1941 годы, сделал необычный шаг, в этом мы убедились за полтора года пребывания здесь» [1, с. 96].

Народ не принял «нового порядка» и поднялся на борьбу. Многие представители православного духовенства в трудный час не только молитвами и духовной поддержкой помогали партизанам и подпольщикам, но и оказывали им действенную помощь. Они воевали с оружием в руках, погибали за свободу своей Родины и своей веры, потому что не могли поступить иначе, не могли предать свой народ, честно выполняли свой пастырский долг и помнили не о себе, а о других, думали не про настоящее, а про будущее, стали истинными патриотами Белоруссии. Горечь о перенесенных репрессиях по отношению к духовенству со стороны Советской власти не заслонила сознания общей беды, которая пришла на белорусскую землю с началом нацистской оккупации. Представители православного клира понимали, что прихожане их не поймут, если они перейдут на сторону тех, кто уничтожает их народ. Священники действовали по христианским законам и не могли отказать в помощи тем, кто в ней нуждался, не могли не поддерживать своих прихожан морально, помогая пережить тяжелый период оккупации, карательные экспедиции и смерть близких людей. Поэтому многие из них и разделили горькую судьбу народа Белоруссии в годы войны.

2.2. Формы и методы материальной и моральной помощи православной церкви фронту

Двадцать второго июня 1941 года вписано кровью в историю нашего Отечества - началась Великая Отечественная война.

О нападении фашистской Германии будущий Патриарх Сергий узнал, вернувшись со службы в Богоявленском соборе. Он заперся у себя в кабинете и написал послание к православным верующим: «Не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. Но с Божьей помощью и на сей раз он раздавит в прах фашистскую вражескую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому что помнили не о минутных опасностях и выгодах, а о священном долге перед Родиной и верой и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы - православные, родные им по плоти и вере. Нам, пастырям церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг... непристойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается... А если сверх того, молчаливость пастыря, его некасательство к переживаемому паствой объясняется еще и лукавыми соображениями насчет возможных выгод на той стороне границы, то это будет прямая измена Родине и своему пастырскому долгу. Положим же души наши вместе с паствой. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей Родины» [ 102, с. 4].

С подобным по содержанию посланием выступил и митрополит Ленинградский Алексий.

Но положение на фронтах было крайне тяжелым. Оставляя города и села, отступала Красная Армия, обезглавленная и униженная репрессиями 1937 - 1941 годов. Она отступала, а ей вслед смотрели люди оставленных городов и сел. Скупые сводки Совин-формбюро не могли отразить всей боли и ужаса от сознания того, какая сила надвигается на покинутые территории. Осознавая свой гражданский долг и не отделяя себя от своего Отечества и своего народа, вступали в Красную Армию священнослужители, несмотря на репрессивное отношение к ним Советской власти. Они уходили с Красной Армией вглубь СССР, чтобы вернуться в 1944 году и увидеть в глазах своих прихожан радость и счастье. Всего на фронтах сражались 43 священнослужителя [П. 15].

В декабре 1942 года митрополит Сергий обратился ко всем верующим с просьбой о пожертвовании средств на танковую колонну имени Димитрия Донского: «Пусть наша церковная колонна понесет на себе благословление православной нашей церкви и ее неумолкаемую молитву об успехах русского оружия. Нам же это всем даст утешительное сознание, что и мы не останемся стоять в стороне, что и мы по нашей силе и способности участвуем в святом деле спасения Родины» [102, с. 42]. Денежные средства на

строительство танковой колонны перечислялись в местные отделения Государственного банка для передачи их в находящийся в Москве специальный фонд сооружения церковной танковой колонны имени Димитрия Донского, одновременно извещая о пожертвованиях Московскую Патриархию. К июню 1942 года было собрано более 8 миллионов рублей [102, с. 42]. Параллельно шли сборы средств на теплые вещи для красноармейцев, на подарки им к праздникам, на уход за инвалидами войны, на воспитание детей военных и на восстановление районов, пострадавших от немецкой оккупации. К концу 1943 года общие взносы Русской Православной Церкви в фонд обороны составили более 300 миллионов рублей. Только за март 1943 года верующие и миряне Белоруссии, эвакуированные вглубь России, и те, кто находился на оккупированной врагом территории, внесли 5 400 рублей на строительство самолетов и бронепоезда «Советская Белоруссия» [61, с. 169].

Белоруссия была быстро оккупирована врагом и не могла оказывать денежную помощь Красной Армии в полной мере. Однако в период оккупации отмечались случаи передачи денежных средств священнослужителями на нужды Красной Армии через партизанские отряды и подпольные райкомы Коммунистической партии. Семидесятидвухлетний священник Слобухо Яков Федорович из Гресского района Минской области передал подпольному Гресско-му обкому КП(б)Б 200 рублей деньгами и 180 рублей облигациями в фонд обороны страны, о чем было указано в политдонесении секретаря Гресского подпольного райкома КП(б)Б И.И.Пузевича Минскому подпольному обкому КП(б)Б о партийной, массово-политической работе и боевой деятельности подпольщиков в мае 1943 года [29, с. 435]. А 28 июля 1943 года священник деревни Ветлы Пинского района, имя которого, к сожалению, неизвестно, передал комиссару партизанского отряда имени Суворова Сергею Чубаре-ву на строительство танковой колоны в фонд обороны 490 рублей [46]. Церковная танковая колонна имени Димитрия Донского участвовала во многих боях во время Великой Отечественной войны [П. 16, 17].

Активная помощь фронту со стороны православной церкви в Белоруссии началась со времени освобождения республики от немецких войск и продолжалась до конца Великой Отечественной войны.

Уже 24 августа 1944 года распоряжением Совета Народных Комиссаров Советского Союза за № 17350 «р» было разрешено Государственному банку СССР открыть Московской Патриархии,

епархиальным управлениям и приходам текущие счета для хранения церковных сумм и для пожертвований [94, л. 8].

Возглавивший после освобождения республики православную церковь в Белоруссии архиепископ Василий Ратмиров прилагал много усилий для активного сбора пожертвований. Если в период оккупации православное духовенство оказывало, прежде всего, моральную и иную поддержку фронту через молитву и помощь партизанскому и подпольному движению, то с августа 1944 года фронт получал существенную материальную помощь. К декабрю 1944 года православной церковью в Белоруссии было собрано в фонд обороны страны, семьям и сиротам бойцов Красной Армии 4 872 000 рублей [92, л. 140].

Девятнадцатого января 1945 года архиепископ Василий обратился к председателю Совета Народных Комиссаров БССР П.К. Пономаренко с просьбой разрешить открыть церковный завод. В октябре 1944 года при Минском церковном управлении был открыт завод по производству церковных свечей. Открытие его преследовало две цели: удовлетворить запросы церкви в свечах и собрать средства в фонд обороны страны [92, л. 51]. Но в связи с тем, что на территории Белоруссии сохранилось много кустарных мастерских этого профиля, сбыт свечей завода был весьма незначителен. Так, с октября 1944 по январь 1945 года оборотная сумма завода составила 96 000 рублей, из которых 25 000 рублей было перечислено в фонд помощи семьям бойцов Красной Армии и 15 000 - в фонд обороны [92, л. 51]. Архиепископ Василий рассчитал, что если бы завод обслуживал все церкви Белоруссии, то оборотные средства были бы не менее 1 500 000 рублей и отчислений в фонд обороны поступило бы не 40 000 рублей, а около 1 000 000 рублей [92, л. 51]. В связи с этим архиепископ Василий обратился к П.К. Пономаренко с просьбой об издании Советом Народных Комиссаров БССР распоряжения о ликвидации всех свечных мастерских, существующих нелегально. Он утверждал, что это будет способствовать развитию церковного завода, который принесет немалые суммы в фонд обороны страны [92, л. 52].

Архиепископ Василий не раз обращался к верующим с посланиями, в которых содержался призыв вносить пожертвования в фонд обороны страны. Это давало положительные результаты. Только с 1 сентября по 31 декабря 1944 года духовенством Белоруссии и верующими было собрано деньгами, продуктами и холстом 2 190 473 рубля [92, л. 54]. Из них в фонд обороны страны поступило 1 639 393 рубля и в фонд помощи семьям и сиротам бойцов Красной

Армии - 551 080 рублей. Кроме того, лично архиепископом Василием было внесено в фонд обороны 33 000 рублей и в фонд семьям и сиротам бойцов Красной Армии - 75 000 рублей. В целом же, благодаря усилиям православного клира, было собрано и передано в оба фонда 2 300 475 рублей [92, л. 54]. Это был «первый скромный дар, дар любви к Красной Армии, громящей в настоящее время фашистского зверя в его собственной берлоге», - писал архиепископ Василий П.К. Пономаренко в марте 1945 года [92, л. 54]. Наряду с этим он заверял, что белорусская церковь и впредь будет принимать «живейшее участие в оказании материальной помощи Красной Армии в деле окончательного разгрома нацистской Германии» [95, л. 98].

Продолжали поступать материальные пожертвования и в 1945 году. Если за пять месяцев 1944 года (с августа по декабрь 1944 года) в Брестской области было собрано на военные нужды 140 986 рублей и два фунта серебряных монет, то за январь-февраль 1945 года денежный сбор на нужды обороны составил уже 512 627 рублей и один фунт серебряных монет [95, л. 98].

По Кобринскому благочинному округу (благочинный - протоиерей Ф. Дмитриюк) было собрано 172 073 рубля, Антопольско-му (благочинный - протоиерей А. Мацкевич) - 74 760 рублей, Высоковскому (благочинный - С. Деков) - 59 032 рубля [95, л. 98, 118]. Кроме того, в значительных количествах поступали зерно, продукты, полотно. Только по Высоковскому благочинию за два месяца 1945 года было сдано 5 700 килограммов зерна и других продуктов, 632 метра полотна, 330 единиц разных вещей (рукавиц, носков, шарфов). Всего в разные фонды духовенством и верующими Брестской области было внесено в 1944 -1945 годах 1 328 580 рублей и три фунта серебра [95, л. 98,118].

Благочинные Брестской области на собрании 15 марта 1945 года, посвященном развертыванию агитационно-патриотической работы среди верующих, приняли решение «неустанно вести патриотическую работу во всех приходах епархии, поддерживая дух бодрости среди прихожан путем произнесения соответствующих проповедей с церковного амвона и частных бесед, располагая прихожан к щедрым жертвам деньгами и натурой на нужды, вызванные войной, как словом, так и в особенности личным примером» [95, л. 98]. Такая установка и позиция православного духовенства были характерны для всей территории Белоруссии. Но не стоит забывать о том, что в действиях православного клира в 1944-1945 годах прослеживается и еще одна линия - оправдаться перед Мос-

ковской Патриархией и Советским государством за попытку автокефалии и за сотрудничество белорусского епископата с оккупационной властью. Патриотическая деятельность православной церкви в Белоруссии после освобождения республики была направлена, по мнению автора монографии, в том числе на показ лояльности со стороны духовенства к Советскому строю и политике Советского государства по отношению к религиозным культам.

Значительную работу провел священник Толочинской церкви одноименного района Витебской области Абрамов. Он внес в фонд Красной Армии 10 000 рублей, в фонд помощи осиротевшим детям - 12 000 рублей. Словенская церковь Толочинского района собрала 8 000 рублей, Бешенковичская церковь внесла в различные фонды 17 000 рублей, остальные церкви Витебской области -от 1 000 до 5 000 рублей [95, л. 188].

С марта по июнь 1945 года духовенство и верующие Гродненской области внесли в фонд обороны страны 36 484 рубля и сдали натурой 282 килограмма овса, 8 килограммов льна. В фонд помощи семьям фронтовиков и советских партизан духовенством и верующими Гродненской области было внесено деньгами 12 958 рублей и натурой - на 750 рублей [96, л. 12].

Верующими через церкви Барановичской области было пожертвовано в фонд обороны 65 971 рубль 45 копеек, в пользу сирот и семей воинов Красной Армии - 39 895 рублей, всего пожертвовано деньгами 105 866 рублей 45 копеек [95, л. 59]. Не обходило своей заботой духовенство и раненых, которые находились в госпиталях. В начале 1945 года православная церковь провела единовременный сбор продуктов для военных госпиталей и для семей военнослужащих. Только в Барановичской области для этих нужд было собрано 2 700 штук яиц, 12 килограммов масла, 1 865 килограммов ржи, 93 метра холста, 2 килограмма льна и 80 килограммов картофеля [95, л. 59].

Если принимать во внимание тот факт, что все пожертвования вносились в тяжелые военные дни населением, которое пережило оккупацию, то эти, на первый взгляд, небольшие размеры пожертвований становятся огромным подвигом населения, которое ставило судьбу Родины выше личных проблем, понимая, что в страшной войне нельзя выжить в одиночку. И если сегодня ты помог ближнему, выполняя христианскую заповедь, то завтра помогут тебе.

Помогали фронту верующие Пинской области. В фонд обороны ими совместно с духовенством было внесено 101 ПО рублей, в фонд помощи семьям бойцов Красной Армии - 51 540 рублей, на

строительство и нужды танковой колонны имени Димитрия Донского - 23 953 рубля натурой и в пересчете на деньги - 85 898 рублей [95, л. ПО].

Участвовало духовенство и в проведении 4 Государственного Военного Займа. Священник церкви Святого Георгия Победоносца города Лиды Евгений Калистратович Чешик подписался на три тысячи рублей, выступил в церкви с призывом к верующим участвовать в подписке на заем [95, л. 4]. Священник села Олекшицы Берестовицкого района Гродненской области Владимир Беляев подписался на 1 000 рублей и внес эту сумму наличными, во время богослужения в церкви поздравил верующих с победой над фашистской Германией и призвал население участвовать в 4 Государственном Военном Займе [95, л. 4]. Православное духовенство Гродненской области внесло в банк 52 990 рублей [95, л. 12]. Верующие Пинской области подписались на 12 945 рублей [95, л. ПО].

Священнослужители своим личным примером призывали население не только к пожертвованиям. Священник Раковичской церкви Гродненской епархии Александр Гоголушко, узнав, что по сельскому совету его прихода не выполняется план лесозаготовок, на общем собрании крестьян предложил свою помощь. На следующий день он взял пилу, топор и поехал в лес. Новость быстро облетела приход. Население вышло на лесозаготовки во главе со своим священником и перевыполнило план за два дня [95, л. 3].

Священник Спассо-Преображенской церкви села Острино Гродненской области Петр Голосов во время богослужений систематически зачитывал в церкви приказы Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина и знакомил верующих с положением на фронтах и победами Красной Армии [95, л. 3].

Тяготы войны и периода оккупации тяжелым бременем легли на плечи населения. Не сильно отличались в материальном положении от своих прихожан и священнослужители. Но после освобождения белорусской земли от нацизма духовенство нашло в себе силы морально поддерживать не только своих прихожан, но и бойцов Красной Армии. Они оказывали им свою помощь и в годы оккупации, поддерживая в своих прихожанах веру в победу над нацистской Германией. Патриотически настроенная часть православного духовенства зачитывала прихожанам сводки Совинформбюро, приказы командования, оказывала помощь партизанскому движению, помогая тем самым фронту.

С освобождением республики появилась реальная возможность оказания материальной помощи через вклады в различные

фонды. Православная церковь в Белоруссии, как указывалось выше, внесла около 6 миллионов рублей и три фунта серебра [101].

Большую роль в этом сыграл и архиепископ Василий, своим личным примером вдохновлявший духовенство и верующих на пожертвования. Кроме денежных взносов в различные фонды, православное духовенство подписалось на 4 Государственный Военный заем и внесло в банк 65 845 рублей [101].

Понимая те трудности, с которыми столкнулись вдовы и сироты, разделяя их боль, православное духовенство передало им зерновых культур 7 857 килограммов, 725 метров полотна, в пересчете на денежное выражение их помощь составила более 85 000 рублей [101].

Часть православного духовенства Белоруссии активно участвовала в патриотической работе в 1944-1945 годах, и эта работа принимала различные формы. Моральная поддержка осуществлялась через их служение Богу и помощь прихожанам молитвой и утешением. Размеры материальной помощи фронту со стороны православного духовенства Белоруссии были для военного времени довольно значительны и, несомненно, облегчили жизнь многих людей, приблизили Великую Победу.