Архимандрит Феодосий (Алмазов)
МОИ ВОСПОМИНАНИЯ
Номер страницы после текста на ней.
К оглавлению
Глава IV
Религия, Церковь и большевизм в России до 1931 года.
Религия и церковь в России большевизмом неслыханно преследуются до полного уничтожения. Никакой свободы религиозной в России теперь нет. Через «Союз безбожников» большевики хвалятся совершенно уничтожить религию во всех ее видах. И собираются сделать это очень скоро. С 1927 г. до побега из ссылки в 1930 г. я был лишен возможности наблюдать «свободную» жизнь России, почему в своем систематическом заключительном обзоре пользуюсь высокоправдивой речью архиеп. Кентерберийского, произнесенной им в парламенте в марте 1930 г..[X] Как свидетель, обладающий полной способностью видеть, слышать, понимать и оценивать происходящее, утверждаю полную правду речи главы Англиканской церкви. Речь совершенно объективно излагает строго проверенные факты на основании беспристрастных точных сообщений. Оратор пользовался помощью четырех ответственных лиц, двое из них тесно связаны с Россией, двое, как люди ответственные, привыкли подходить с оценкой к свидетельским показаниям. Видно, что они обладают массой независимых сведений, доставленных от главных представителей Православной церкви, баптистского исповедания, евреев. Ими прочитаны многие донесения очевидцев, только что возвратившихся из России, равно как и частные письма из разных епархий ее.
Он читал апологию религиозной политике Советского правительства. По мнению большевиков в целях практического осуществления коммунизма, старый мир должен быть уничтожен, его умственная и экономическая струк-
108
тура должны быть устранены, все корни старого мира должны быть вырваны; наиболее же старый и самый твердый из этих корней — это вера в Бога. Луначарский[7] изобразил ее как «отвратительный призрак, который причиняет такое дьявольское зло всему человечеству на всём протяжении его истории».
Ленин требовал от коммунистов обязанности быть атеистами, бросить в массы самую разнообразную атеистическую пропаганду. Эта антирелигиозная пропаганда является существенной частью экономической политики. Они связаны вместе. Религия фанатического атеизма не может быть отделена от политики и экономики. Наоборот, учение всякой религии должно быть рассматриваемо как контрреволюционное деяние. «Безбожник» — журнал антирелигиозного Союза безбожников, приводя проповедь баптиста: «Мы, проповедники Евангелия, должны поднять наш голос для проповеди Божьего слова мира и братской любви; мы должны объявить всем борющимся классам, что все люди братья, сыны своего Небесного Отца», — доносит об этой проповеди как об активном наступлении на безбожников, марксизм и материализм, а это означает борьбу против большевиков и советской власти.
По мнению большевиков, всякая религия противна Советской власти. Церковь, молитвенный дом, синагога, мечеть — все одинаково объявлены врагами социального опыта. По мнению коммунизма, все они одинаково являются по своей сущности контрреволюционными деяниями. Действительно, в продолжение 13 лет (до 1930 г.) в России идет — это удостоверяю — отчаянная борьба за душу народа. Напряжение борьбы может усиливаться или ослабевать, меры могут менять направление или даже смягчаться по требованию момента, но искоренение религии из души народа останется существенной частью политики большевиков. Идеал нового мира, нового человека, освободившегося от страха Божия, от скорбного Божественного изображения Спасителя — этот большевистский идеал схвачен со всею смелостью веры фанатической религии.
В борьбе между идеалистическими нормами религии, с одной стороны, и материалистическими устоями народившегося коммунизма, с другой, три периода: I — 1918-1923 гг.; II — 1923-1928 гг. и III — 1928-1931 гг. За первый период более чем 8000 епископов, священников, монахов всех степеней и видов были преданы смерти без суда, по заочному приговору. Во второй период, когда Ле-
109
нин объявил новую экономическую политику (НЭП), борьба против религии ослабела, точнее, отошла на второй план. Приблизительно к этому времени большевики создали свою «Правительственную» (!) православную церковь из худших элементов клира, именуемую «Живой церковью», а в более приемлемом виде «обновленческой» церковью. Но эти опыты потерпели неудачу, как и опыт создания григорианства и сергианства уже без всякого изменения учения и быта церкви (1926-1927 гг.). Даже Святейший Патриарх Тихон перед смертью признал приемлемость Советской власти (впрочем, навязанное ему «завещание»[8] им не подписывалось и потому подложно — это скверная работа ОГПУ) под влиянием заметных успехов НЭПа. Это было время, когда большевистский волк спрятал свои зубы и показал чужой лисий хвост и ласковые взоры проститутки. Но с укреплением Сталина при руле государственного корабля, осуществление коммунизма вступило в новую полосу. НЭП, объявленный, по словам Ленина, «всерьез и надолго», постепенно отбрасывается. По-видимому, идет девятый вал. Возродилась антирелигиозная борьба с ужасной силой. Луначарский сказал, что «религия подобна гвоздю — ударишь по головке, он только глубже садится». Наступила эра искоренения религии. «Союз безбожников» на конгрессе постановил искоренить религию в течение трех лет — до 1932-1933гг. Церковь православная в развалинах. Организация ее рассыпалась. Теперь мне уже нет дела до религиозных течений, признавших Советскую власть в надежде спасти обломки этой организации. Убежден, что эти надежды нелепы.
Сначала нерешительно, а потом с настойчивостью взялись за устранение из школы религиозно настроенных учителей и учеников. Началась острая борьба идеализма и материализма в школе. Сначала велась бесплодная агитация, которой учителя сопротивлялись. Потом инспекторы антирелигиозной пропаганды постепенно изъяли из школ идеалистически настроенных работников. Привожу примеры из школьной жизни. Дело было в школе под Москвой. Ученики заполняют анкету о вере в Бога. Одна ученица написала, что она не верит в Бога. Ее родители очень религиозны, как и сама девочка 12 лет. Она объясняла свой ложный ответ: «Если бы я написала иначе, учитель в следующую чистку школы уволил бы меня». В другой школе ребенку предлагают молитвой просить хлеба сначала у Бога (хлеб не появляется), а потом у Ленина: хлеб выдается голодному. Утвер-
110
ждаю, что эти примеры далеко не единичны, хотя и очень рельефны. Статьей 59 Конституции 1925 г. служители религиозных культов объявлены эксплуататорским классом, лишены выборного права (им и раньше никто не мог пользоваться), права участия в профессиональных союзах. С 1929 г. лишены права получения пайковых кооперативных книжек и получения продуктов из кооперативов, что при полном отсутствии частной торговли грозит пастырям и их семьям голодной смертью, ибо верующие не могут помогать своими продуктами пастырям, потому что пайки очень малы и регулярно не выдаются. Пастыри — такова политико-экономическая система — лишены возможности получить комнату в муниципализированных домах (а других на правах собственности теперь, вероятно, и нет). Церковь не может иметь капиталов, ибо налоги всегда выше действительных поступлений и иногда покрываются специальными секретными сборами. Еврейскую синагогу уведомили, что она нуждается в ремонте — первый признак скорого закрытия. Правление запросило от своих членов средства для исполнения ремонта. Правление синагоги было немедленно посажено в тюрьму, некоторые из его состава имеют свыше 70 лет, а синагога обращена в то, что крикливо называется «домом культуры». Статья 17 Декрета от 8 апреля 1929 г. говорит: «религиозные общины не могут оказывать материальной помощи своим членам, устраивать для детей, молодежи, юношей и женщин специальных богослужений или внебогослужебных собраний, групп, обществ для библейского или литературного чтения, шитья, работы или обучения религии, устраивать экскурсии, детские площадки, публичные библиотеки или читальни и организовывать санатории или медицинскую помощь». Очевидно, Церкви запрещена всякая благотворительная деятельность, как добавкой 1929 г. к Конституции 1925 г. ей запрещена всякая религиозная пропаганда. Хотя вернувшиеся за границу из Москвы и Ленинграда видели переполненные молящимися церкви и слышали умилительные хоры церквей, очевидно, что эти редкие, немногие церкви были полны только потому, что массы других церквей были закрыты. Религия в массах еще держится в силу своей неистребимости из души человека, но общественная жизнь Церкви уничтожена, а богослужение подвергнуто изнуряющим стеснениям.
Какие налоги платит служитель культа? Это видно из доклада украинского обновленческого Синода большевикам. Духовенство платит: 1) подоходный налог по норме
111
для нетрудовых элементов; 2) самообложение, начисляемое по норме сельскохозяйственного населения; 3) сбор на хлебозаготовки; 4) сбор на заготовки в семенной фонд; 5) сбор на заем индустриализации; 6) особый налог на лишенцев; 7) налог на ликвидацию безграмотности. Оно принуждено отдавать больше поступлений, дополняя недостающие суммы продажей вещей и имущества. Несмотря на то, что сфера деятельности духовенства сокращается, и оно прогрессивно беднеет, обложение увеличивается, и духовенство (обновленческое — его доклад цитируем) массами покидает храм, профессию и отрекается от сана. Сбитые с толку гонениями на религию и отходом из нее служителей культа, религиозные массы — по докладу Синода — прибегают к подпольным формам религиозного сектантства. На селе разливаются секты апокалипсистов, краснодраконовцев с явно антисоветским уклоном. Православные в ряде местностей пробуют устраивать моления и даже проповедь без священников в виду их отхода и отсутствия. Советская власть — власть антихриста, представители ее красные драконы, с ними не нужно идти на военную службу, платить налоги, регистрироваться. Царство антихриста знаменует собой скорый конец мира в 1932-1935 гг. Не нужно коллективно обрабатывать землю в виду конца мира.
Обновленцы признаются, что их «попы» в некоторых местах оставляют рясу в количестве до 50%. Подтверждаю, что случаи отречения замечены и у православных пастырей. Один из петроградских протоиереев (с семинарским, кажется, образованием, забыл его фамилию), отрекшись от Христа, даже читал лекции и вел диспуты, утверждая, что Спаситель не воскресал из мертвых (лекция в 1924-1925 гг. у Нарвских ворот). Также мой товарищ по Московской духовной академии Владимир Александрович Тихомиров, окончивши ее первым, читал в Харькове, где был до революции преподавателем философии в семинарии, антирелигиозные лекции. Союз безбожников, поддерживаемый военной силой большевиков и руководимый ими, делает свое злое дело — разлагает своими гонениями иерархию. По сведениям Кентерберийского архиепископа в 1928 г. закрыто 359 церквей, 78 монастырей, 57 синагог, 38 мечетей. Советская печать сама говорит о сотнях церквей закрытых в 1929 году. Вторично дополняем речь Кентерберийского архиепископа сведениями из свежих достоверных источников. Осквернены мощи свт. Митро-
112
фана, еп. Воронежского. Первое их кощунственное вскрытие состоялось еще в 1919 г.. Теперь святые мощи извлечены из раки и переданы в краеведческий музей. Будут вскрыты и подвергнуты той же участи святые мощи свт. Тихона Задонского. Останки о. прот. Ивана Ильича Сергиева, чудотворца и молитвенника неустанного, погребенные в Петрограде, на Карповке, в женской обители о. Иоанна, им устроенной, после ее закрытия похоронены на Волковом кладбище, что пришлось сделать ночью из опасения народных волнений. В 1920-1921 гг. по всей Сибири были произведены вскрытия и осквернения святых мощей, причем мощи Иркутских святителей Иннокентия и Софрония удалось скрыть. Мы всегда утверждали, даже в проповедях, что святые мощи во многих местах России скрыты, но явит ли их миру милосердный Господь — это тайна Его всемогущего промысла. За сокрытие святых мощей епп. Иннокентия и Софрония все подсудимые, конечно, были расстреляны. Мощи свт. Иоасафа Белгородского выставлены в музее, в Москве на Петровке, на поругание. Замучены большевиками:
1) Святейший Патриарх Тихон — отравлен.
2) Владимир, митр. Киевский. Побои прикладом винтовки и штыковые раны.
3) Вениамин, митр. Петроградский — расстрелян.
4) Гермоген, архиеп. Тобольский — утоплен, привязанный к колесам идущего парохода.
5) Андроник, архиеп. Пермский, искалеченный, живым закопан в землю.
6) Платон, еп. Ревельский — обращен в ледяной столб.
7) Феофан, еп. Соликамский — утоплен зимой в проруби.
8) Исидор, еп. Самарский, посажен на кол.
9) Амвросий, еп. Свияжский, привязанный к хвосту лошади, убит.
10) Митрофан, архиеп. Астраханский, медленно убит.
11) Леонтий, еп. Царевский.
12) Василий, архиеп. Черниговский.
13) Иоаким, архиеп. Нижегородский.
14) Никодим, еп. Белгородский.
15) Макарий, еп. Орловский.
16) Лаврентий, еп. Балахнинский.
113
17) Пимен, еп. Верненский.
18) Мефодий, еп. Павлоградский (Павлодарский).
19) Герман, еп. Вольский или Камышинский.
20) Варсонофий, еп. Кирилловский.
21) Ефрем, еп. Селенгинский, сожжен заживо.
22) Мефодий, еп. Акмолинский.
23) Симеон, епископ.
24) Иоасаф, архиеп. Крутицкий.
25) Агапит, архиеп. Екатеринославский.
26) Никодим, архиеп. Симферопольский.
27) Василий, еп. Каневский (Богдашевский).
28) православный священник с. Дедино Себежского уезда, убит.
29) православный священник с. Засихино Себежского уезда, убит у алтаря.
30) православный священник того же уезда с. Слободки, повешен.
31) православный священник с. Турковщины был живьем прибит к царским вратам, а затем расстрелян.
32) Священник Павленко, диакон Биднов и четыре мирянина в с. Пески Николаевского округа, защищавшие храм от ворвавшейся туда безбожной процессии, расстреляны.
33) в Веневе Тульской губернии настоятель храма протоиерей Чугунов и несколько мирян расстреляны за протест против закрытия храма.
34) Иерофей, еп. Никольский, убит агентами ГПУ.
35) Филарет, еп. Костромской, замучен голодом.
36) Петр (Зверев), архиеп. Воронежский, в Соловках, выздоравливая от тифа, был отравлен, отпет мной.
37) Иларион, архиеп. Верейский, в Соловках пробыл более 6 лет, был в Петрограде болен тифом и отравлен 28 декабря 1929 г. (см. книгу Зайцева «Соловки»).
Мне известно, что в ссылке находятся следующие лица:
1) Борис, архиеп. Рязанский (был и в Соловках).
2) Петр, митр. Крутицкий, с 1925 г. в тюрьмах, а теперь или умер или на о. Хэ в Обской губе.
3) Кирилл, митр. Казанский, с 1922 г. в ссылке — устье р. Енисей. Умер.
114
4) Арсений, митр. Новгородский.
5) Никандр, митр. Московский — в Туркестане.
6) Парфений. еп. Ананьевский, в Киргизском крае.
7) Павел, иеромонах, там же.
8) Смарагд, Феофан, Евгений — иеромонахи, в Нарымском крае.
9) Антоний, еп. Мариупольский, в ссылке в Енисейской тундре.
10) Иоасаф, еп. Дмитровский (кн. Жевахов), там же.
11) Корнилий, архиеп. Екатеринбургский, в Нарымском крае (Каргасок).
12) монах Наум Волков получил четыре года тюрьмы и пять лет «поражения в правах» за составленный им листок с призывом к покаянию.
13) Амвросий (Полянский), еп. Подольский, место ссылки не известно.
14) Василий, еп. Лубенский, место ссылки не известно.
15) Мануил, еп. Петроградский (последний нетверд), место ссылки не известно.
Количество епископов в ссылке равняется 200 человек. В 1929 г. в декабре из Москвы сослано 60 человек духовенства. В 1928 г. из Петрограда выслано до 80 человек духовенства и мирян (Андриевский, Мейер, Аскольдов — религиозно-философское общество). Последние обновленческие журналы закрыты в 1928 г. Воспрещено печатать богослужебные книги. Из церковных библиотек изъяты все богословские и философские книги. Обновленческие академия и прочие школы закрыты в 1928 г. Всё духовенство Курской губернии нашло себе убежище в Харьковской епархии. Там шло массовое закрытие храмов. Весной в Харьковской тюрьме сидело 70 лиц местного духовенства. Закрыты все церкви и отданы под клубы и школы в селах Петропавловского округа Омской епархии. В Рыбинске закрыты три церкви, а колокола со всех 270 храмов Рыбинского округа отданы на нужды государства. В Острогожском уезде закрыта церковь за убийство «председателя коллективного хозяйства». В Актюбинском округе закрыты двадцать церквей. В Вольском округе закрыты две церкви и отданы под клуб и кинематограф. В Кашине закрыто 16 церквей, в Бежецке закрыто пять церквей. В Ядринском районе все церкви отданы под школы крестьян-
115
ской молодежи. В Винницком округе закрыто три церкви. Церковь в Старой Белице отдана под клуб, а в с. Пересветов — под ссыпной пункт. В Мологе закрыт собор, а в селах Глебове и Погорелке церкви переданы под народные дома. В Петропавловске приговорен к расстрелу свящ. Подборов за систематическую агитацию с церковного амвона и за «призывы к антисоветским выступлениям» — несомненно выдуманное обвинение. Утверждаю, что подобных призывов теперь (1927-1930 гг.) никто не делает, да и церковная проповедь теперь почти угасла. Закрыта Киево-Печерская Лавра, ее помещения отданы коммунистическому клубу. Украинские большевистские организации постановили закрыть все церкви г. Киева. Ценности Лавры еще в 1922 г. ограблены большевиками, а святые мощи ближних и дальних пещер преданы поруганию. В Саратове закрыт православный собор и отдан под научный комитет сельскохозяйственного института. В Подольске закрыта Воскресенская кладбищенская церковь и отдана под музей. В Гандже устроен театр рабочей молодежи. В Черкасском округе закрыто шесть монастырей, а имущество передано сельскохозяйственным коммунам. В Моздоке закрыт армянский собор. На Петроградском военном кладбище сняты кресты в «фонд чугунного лома». Решено снять кресты на всех православных кладбищах России. Подтверждаю, что в Соловках это постановление приведено в исполнение в наше там пребывание. «Главнаука» (большевистское учреждение) постановила разобрать часовню в Летнем саду в Петрограде. Поднялся большой спор между «Главнаукой» и газетой «Правда» по вопросу о разрушении зданий Московского Симонова монастыря — сам он, конечно, закрыт. Щусев пишет: «рабочие (?) собираются без всякой надобности уничтожить военные сторожевые Симоновские укрепления, которые являются одним из лучших памятников древней архитектуры». «Главнаука» согласна на уничтожение Симоновского собора, а «Правда» требует сноса стен обители. Дни ее сочтены. Монастырь взорван. В Кронштадте на куполе закрытого чудного морского собора установлена бронзовая фигура Ленина. Андреевский собор (там же), где служил о. прот. Иоанн Ильич Сергиев, разрушен. Петроградский Совет (большевики) постановил в течение 1930 г. передать на нужды промышленности все колокола петроградских церквей. Свято-Духовский Охтинский собор закрыт и отдан под клуб. Церковь св. Алексия, чело-
116
века Божия, закрыта «для красного уголка». На Больше-Охтенском проспекте закрыта Покровская церковь; Николо-Чернореченская церковь и Никольская часовня в Лесном. Грузинская церковь на Георгиевской улице. Покровская церковь на Колпенской площади, церковь Михаила Архангела. Никольский собор на Садовой, Серафимовская, Ушаковская и Успенская церкви за Нарвской заставой — все они (как и многие другие Петроградские церкви) закрыты. До основания снесена Екатерининская церковь на Старо-Петровском (угол Рижского проспекта) проспекте — деревянная церковь при ней уничтожена еще в 1922-1923 гг.. В этом (юго-западном) углу Петрограда, мне особенно хорошо известном, теперь открыта, кажется, одна только церковь — Гутуевская. Все остальные закрыты. Закрыты Казанский, Исаакиевский и Воскресенский на крови соборы. Закрыты Варшавская церковь, Афонское подворье, Измайловский собор и все храмы, включая Новодевичий монастырь по Забалканскому проспекту. Не знаю судьбы церквей Донской лавры, но монахи из нее изгнаны все давно.
Троицкая Лавра закрыта и большевики расхищают ее сокровища. Советская газета «Вечерняя Москва» сообщает об этом ужасающие подробности. После удаления ученых, ведавших музеем Лавры, комиссаром ее был назначен коммунист Злинченко. Он «буравил стены, раскапывал могилы, перетряхивал древние скелеты в поисках несметных богатств». Он переименовал башни, церкви, корпуса, дав им революционные названия: «келья» имени Октябрьской революции», храм «имени Коминтерна» и т. д.. Старинную религиозную живопись на храмовых стенах велел замазать и покрыл их портретами революционных вождей (Калинина, Буденного и др.). Москва убрала Злинченко и прислала Федика (не Кефика ли, заведующего церковным столом Московско-Нарвского района?). Началось в Лавре превеликое пьянство (Кефик, действительно, пьяница — это мне было хорошо известно). Драгоценные вещи берутся из витрины якобы для научной проработки на дому и не возвращаются. Охрана музейных ценностей поставлена из рук вон плохо. Мы имели несказанно завидное счастье учиться в самой знаменитой Московской духовной академии, которая помещалась в Лавре. Лаврскую ризницу знаем, ее посещали, и даже ее редкости объясняли богомольцам в годы студенчества. Алмазы, бриллианты, золото, серебро, несомнен-
117
но, расхищены в год изъятия церковных ценностей (1922 г.). Здесь речь идет о ценностях археологических, которые ворами распродаются на сторону, за границу. Какие там были митры, панагии, кресты всех типов, священные сосуды, Евангелия и т. д.!
В бытность инспектором Новгородской духовной семинарии (1903 г.) мы посещали знаменитый тысячелетний первоклассный Юрьевский монастырь, где когда-то был настоятелем подвижник архим. Фотий со своей сподвижницей графиней Анной Алексеевной Орловой-Чесменской, его почитательницей. Она перестроила обитель, поднесла в дар настоятелю и монастырю чудные бриллианты, изумруды, украшенные или священные сосуды, напрестольные и архимандричьи кресты, панагии, Евангелия и т. д.. Мы видели эти ценности и восхищались ими. Даже в нас они возбуждали чувство национальной гордости, что же говорить о верующей массе, которая молилась за литургией, когда употреблялись эти драгоценности. А чудная колокольня с массой колоколов, из которых наибольший весил 1000 пудов (16000 кг.). Чудные настоятельские покои с обилием мебели, ковров и часов. Громадные благоустроенные братские корпуса. Этой обители нет теперь, как и от других обителей земли Новгородской остались только здания, населенные людьми, чуждыми христианской культуры. Это обители: Тихвинская, Валдайская, Белозерская и другие с их драгоценностями. Противные христианству речи раздаются в этих зданиях, где раньше молились и каялись, твердою стопою следуя заветам Спасителя. Из-за погони в обильной земле за хлебом, салом и мясом, народ бросил духовную пищу Христову и потерял всё свое достояние.
А что сказать о Патриаршей ризнице, которой мы управляли около полутора лет (1904-1905 гг.)? Мы варили св. миро в трех тяжелых серебряных вызолоченных котлах, переливали его после отстоя гущи (из 30 веществ) в два других тяжелых серебряных вызолоченных котла, а оттуда разливали его в 36 больших серебряных кувшинов — все это громадная ценность. А сколько в Патриаршей ризнице было золота, серебра, драгоценных камней на крестах, митрах, Евангелиях и священных сосудах, жемчуга на облачениях, плащаницах и покровах и т. д.. Мы говорили о том, «что видели своими глазами, что рассматривали и что осязали руки наши» (1Ин. 1, 1). Ведь это было национальное достояние. Ведь это не «попам»
118
принадлежало, но только ими тщательно охранялось и передавалось от поколения в поколение. На этих ценностях воспитывалась гордость народная, национальное самосознание. И всё это в силу подлой агитации верующий народ потерял, а большевики, пользуясь невежеством народным, забрали в свои цепкие лапы на пропаганду всемирной революции.
Лишь только Почаевская лавра (в пределах Польши) осталась цела и сияет своим православием всему Востоку. В Новгороде и Старой Руссе большевиками закрыты церкви для устройства зерновых складов. Колокола, конечно, отобраны: тысячу лет они собирали верующих в храмы на молитву, ну как уважать толпу, которая сегодня молится Богу, а завтра поддерживает и хвалит слуг сатаны? В Москве закрыта церковь св. Антипы. В Петрограде закрыта церковь св. Мирона на Обводном канале и часовня в домике Петра Великого. В Пскове запрещен колокольный звон. В с. Белом Боровичского округа закрыта церковь. Снесена в Москве часовня Иверской Божией Матери. В Москве запрещен звон колоколов. В храме Воскресения на крови (Петроград) музей революции. По «Известиям» от 22 марта 1929 г. в 1928 г. закрыто 354 церкви, 88 монастырей, а в 1929 г. закрыто гораздо более 253 церквей, как предполагалось.
Харьковский Николаевский кафедральный собор взорван. За 10 лет (по 1927 г.) на Украине закрыто 2573 православных храмов, а всего культовых зданий закрыто — 3384. За 1928 г. на Украине закрыто 79 церквей; за 1929 г. — 154 православных церкви, 11 монастырей; за 1930 г. — 42 церкви.
По всему Союзу за 1929 г. православных церквей закрыто 333, а всего культовых зданий закрыто — 422. Храм Рождества Богородицы в Москве на Петровке разрушен. Храм Вознесения Господня в Нижнем Новгороде взорван в престольный праздник. Саровский, Дивеевский, Оптина пустынь, Нилова пустынь, Новоиерусалимский, Донской, Данилов, Николо-Угрешский (в Москве), Спасо-Яковлевский (в Ростове), Спасо-Евфимиевский Суздальский монастыри закрыты и разрушены. Исаакиевский в Петрограде, Софийский в Новгороде, Владимирский в Киеве превращены в антирелигиозные музеи. По последнему сообщению «Главнауки» 6000 храмов исторического значения, находившиеся на учете комиссии охраны памятников старины и искусства, снимаются с учета и от-
119
даются на слом. Весной 1929 г. в Харькове из 28 храмов было закрыто 12. У всех остальных отобраны колокола. По газете «Труд» в 1928 г. по всему Союзу (Россия) было закрыто более 1000 церквей. В последние три месяца 1929 г. закрыто 989 храмов. В Москве из 675 церквей остались открытыми 287: неудивительно, что они в праздники переполняются. Это было еще до последней самой страшной волны антирелигиозных преследований. Выработана и проводится «антирелигиозная пятилетка». Ярославский, главарь атеистов и председатель Союза безбожников, заявил: «Для того, чтобы уничтожить оставшиеся 30000 церквей со всеми попами, достаточно одного росчерка пера, это мы знаем, но мы совершенно не знаем, что на это скажет 140 миллионов народной массы». Если Ярославский валит всё в одну кучу, то, значит, он разумеет и мечети, и синагоги, и молитвенные дома, и православные храмы, ибо в России православных гораздо меньше 140 миллионов. В таком случае, значит из 70000 православных храмов до революции теперь осталось открытыми не более 18-20 тысяч, по грубому расчету, ибо точная статистика в условиях советской жизни и политического ее террора невозможна[XI].
Очевидно, еще боятся. Мы представляем вниманию будущего историка все данные, которые мы могли добыть, сопоставить и обсудить их правдивость, в надежде, что историк не забудет их наряду с другими ценными и верными фактами, ориентирующими его ученую работу, и сделает свои беспристрастные выводы. Если же наши данные будут по сему вопросу (об уничтоженной христианской культуре в России — ведь из-за этого ожидаемого результата борются две стороны: большевизированная толпа и редкие, но стойкие ряды верующих христиан) единственными, то ценность их для будущего историка еще более неоспорима, ибо мы искали только истины правды.
Продолжаем речь главы Англиканской церкви, дополняя ее характерными штрихами. В деревнях происходят бунты из-за чрезмерного обложения духовенства. Все судебные дела, касающиеся религии, считаются контрреволюционными. В мае 1929 г. на съезде Советов из конституции выкинут параграф, говорящий о свободе религиозной пропаганды. Что всякая религиозная пропаганда
120
с точки зрения атеистов-большевиков является контрреволюционной, это мы знаем и проповедовали давно, но само закрытие и самоликвидация обновленческим Украинским собором автокефальной «православной» церкви, как он ее именовал, подтвердили наши воззрения с необычайной яркостью. Эта, с позволения сказать, «церковь» всячески угождала украинской советской власти, выполняла ее законы, признавала на всех площадях и улицах «правду социальной революции», за что верующие массы презирали «липковских» архиереев, иереев и пр. приспешников, всё же в лице своих деятелей подведена была под удар ГПУ. За «участие» в «Союзе освобождения Украины» (дело профессора-академика Ефремова и других) и ей приказано было ликвидироваться, что собор «липковцев» и выполнил с угодливостью хама.
В советской России типографиям запрещено печатание церковно-богослужебных книг и религиозно-нравственных произведений. Лишь митр. Сергию, признавшему власть большевиков над Церковью и Угоднику этой власти, разрешается пользоваться государственной типографией для печатания указов, деклараций и воззваний к пастве. Руководители истинной церкви, стоящие правее митр. Сергия и не признающие соглашательства с большевиками-безбожниками, лишены возможности пользоваться печатным станком для установления связи с верующими. Воззвания противников митр. Сергия распространяются посредством пишущих машинок и гектографа. Являясь по необходимости подпольной, эта литература широко распространена среди верующих, беспощадно преследуется, как большевиками, так и митр. Сергием. Он называет эту литературу анонимной и бесчестной. На эту выходку митр. Сергия ему ответили, что кроме него никто не виноват в создавшейся трагедии. Он обвиняется в предательстве своих отцов и братии, и ему разъясняется, что это предательство всегда осуждалось церковью, хотя бы и было вынуждено пыткой. В этой литературе развивается церковное учение о власти вообще и советской в частности. Грустное положение.
Второй раз митр. Сергий стал в положение обновленца-предателя.
Вот более разительные конкретные примеры преследований духовенства за мнимые контрреволюционные деяния. Два священника были арестованы в приходе вследствие неуплаты излишка зерна. Местный купец, монахиня
121
и жена «кулака» высказали протест против несправедливого обращения с их священниками. Два священника и купец были расстреляны, монахиня приговорена к семи годам заключения со строгой изоляцией, а жена купца к пяти годам тюремного заключения. Четыре священника из монашеской общины и один мирянин объявлены были социально опасными и паразитами за мнимо-контрреволюционные проповеди (конечно, иначе говоря, за усердное исполнение своих пастырских обязанностей) и судом были приговорены к расстрелу.
Из советской печати видно, что эту же судьбу в других местах испытали 71 лицо, а 112 человек заключены в тюрьму на срок от 2 до 10 лет. Пасторы, проповедники, раввины, муллы — одинаково лишены продовольственных карточек, лишены гражданских прав и изнурены специальными налогами. Баптисты и евангелисты сотнями заключены в тюрьму (1929 г.). Школа их проповедников в марте 1929 г. закрыта заключением учителей в тюрьму. Публикование литературы на древнееврейском языке запрещено. Два еврея-старца 70 лет заключены в тюрьму за обучение еврейских детей: ведь это тоже (!) религиозная пропаганда. Однажды 200 еврейских детей были заключены в тюрьму на две недели — допытывались этим путем узнать имена и фамилии ненавистных религиозных учителей. Из 1400 украинских синагог закрыто в конце 1929 г. 506 зданий с обращением их в склады, клубы, кино и атеистические ячейки. В Соловках заключены наряду с глубокими старцами мальчики и девочки 16-17 лет. И мы это сообщение главы Англиканской церкви подтверждаем полностью, сами видели и в I и VI отделениях этих подростков.
Кентерберийский архиепископ употребил только отрывки из той массы сведений, которые предоставлены в его распоряжение. Одна интеллигентная деревенская девушка пишет ему: «Если бы Вы только знали, наша жизнь есть только стон, разрушение и вздохи. Счастливы те, которые умерли перед этими бедами и не видят позора разорения и преследования нас, крестьян. Мы терроризованы. Они не позволяют нам жить. Мы дрожим, подобно листу осенью, и жизнь потеряла для нас всякую свою прелесть».
Несколько фактов о настроении рабочих и крестьян. Комсомольцы Селиванова и Соболев отказались дать свои подписи на закрытие церкви, заявив: «Не мы ее строили, не нам ее закрывать». Когда на фабрике «Красный Ок-
122
тябрь» собирали кресты и кольца на нужды государства, многие комсомолки заявляли: «Не приходите к нам со сбором, мужья наши прогонят вас». Замоскворецкие ячейки работают вяло и плохо. Антирелигиозный университет Замоскворечья имеет только 70 слушателей (и, вероятно, десятка два профессоров). «Безбожник у станка» рассказывает об антисемитизме, которым проникнуты школьники (будущие строители социализма) и об их религиозности. «Антирелигиозник», со слов Сарабьянова, отмечает: «В школах Закона Божия нет, но подавляющее большинство школьников в Бога верует и на неверующих детей оказывает большое влияние безапелляционностью своих суждений». Это в московских школах (Марьина Роща). Всё это взято из советского журнала «Народное просвещение». По данным Краснопресненской анкеты из 744 опрошенных (10-17 лет) антисемитов 58, националистов 362, а сколько побоялись показать правду? Институт методов школьной работы при политехническом музее обследовал до 10000 детей и нашел религиозных 6,3%, подчиняющихся старшим 5,5%, равнодушных к религии и семье 23,7%, безрелигиозных 43,2%, а антирелигиозных 17,1%. Данные этой анкеты, несомненно, отчасти неискренни, а отчасти подтасованы: религиозных гораздо больше, хотя их религиозность для Церкви бесполезна, всё равно их впоследствии развратят.
Засвидетельствованы даже советской печатью судебные приговоры, присуждавшие, — как родителей, обучающих Закону Божию своих детей, так и духовных лиц, убеждавших к этому, — в тюрьму. Как же можно доверять анкетам, производящимся при подобном давлении.
Безбожники в дни больших христианских праздников проводят безбожную агитацию, жгут иконы, оскверняют храмы. В с. Каргасок — месте нашей ссылки (Нарымский край), за восемь месяцев до моего туда прибытия народный учитель явился пьяный с кучей озорников в церковь к пасхальной заутрене, стали шуметь, пить водку и пр., их выпроводили, суд оштрафовал пьяницу и скандалиста на 50 рублей, но штраф не был взыскан, причем за этот подвиг учитель был сделан инспектором народного образования, но скоро был лишен должности и исключен из партии большевиков за пьянство: все делается очень быстро и нелепо. А вот картина, сообщаемая «Ленинградской правдой» (большевистская газета). Заведующий игрушечным магазином «Пассаж» в Петрограде продал одному по-
123
купателю на 5000 рублей елочных украшений перед рождественскими праздниками. Покупатель оказался провокатором-безбожником и по его приказу продавец был арестован. Это всё картинки из столичной жизни рабочих.
В советском журнале «Революция и культура» Ульянов пишет: «Никто не будет утверждать, что деревенский люд стал в глубине души религиознее. Но он стал дружелюбнее к церкви, уважительнее к праздникам, службам и обрядам. Теперь принято хоронить мертвых со священником, с иконами и хоругвями, и колокольным звоном. Венчание обставляется не менее торжественно: молодых не только венчает в церкви священник, но и ведет в венцах до дому. Почти в каждой церкви теперь организовали хор певчих. На благолепие служб церковных обращено серьезное внимание». Мы не поддерживаем этого оптимизма, хотя и не отрицаем фактов: видимо Ульянов знает только маленький уголок необъятной России. Мы знаем, что дело обстоит гораздо хуже и статья имеет ввиду только возбудить ненависть безбожников, направить их на верующих. Теперь религиозный вопрос стоит в центре большевистской проблемы. Многие миллионы верующих всего света узнали возмутительные факты преследования всех религий и познали настоящую сущность большевизма. Миллионами уже исчисляются те, кто знает правду о большевистской тирании. Блеск и непреложность красного коммунизма уже померкли в умах трудящихся масс — главный результат преследования религии во всех ее видах.
Продолжаем речь о страданиях духовенства, самым бытием своим протестующего против безбожия. Лишенцами являются не только духовенство, но и его дети. Они лишены права учиться и работать. Детей священников пытались усыновлять крестьяне, притом неохотно. Судебные приговоры создаются по произволу. Ссылали священников даже за отказ от венчания коммуниста и верующей. Священникам в городах запрещено жить — и не только бесприходным, каковым в любой момент может оказаться любой иерей из-за преследований и закрытия церквей. Богословские диспуты между безбожниками и духовенством, кажется, опять ведутся, к посрамлению атеизма и ради повода ссылать участников диспута из духовных за агитацию в пользу религии, не всякий ведь знает, что она теперь запрещена конституцией. Религиозная агитация раз навсегда приравнена к контрреволюции. В Петроградской безбожной академии некоторые профессора и студенты зара-
124
зились христианством, тщательно ознакомившись с ним по первоисточникам, посему изобличители религии стали защитниками гонимого учения. На допросе в ГПУ один священник заявил: «Мы можем проливать кровь только свою, и мы ее отдали и отдали в сотнях мучеников-епископов и тысячах замученных священников. Но чужой крови проливать не можем. Только кровь мучеников была тем семенем, из которого возросла Церковь, и никакие силы не могут ее одолеть». Советская печать промолчала, но верующая масса знает об этом факте.
Интеллигенция круто от нигилизма повернула к Церкви, даже доктора. В Петропавловской больнице умерла женщина врач, очень популярная. Хоронили ее по церковному порядку. В гробу покойница лежала в иноческом одеянии и духовенство поминало инокиню Марфу. Факты исповедничества нередки. Наибольшей интенсивности достигает антирелигиозная борьба в школах, начиная с яслей, детских домов и кончая высшими и специальными учебными заведениями. Особые шпионы назначаются следить за посещением учителями церкви. Если шпион увидит в церкви учителя, последнего увольняют без права поступления на другую службу. Дети даже пролетарского происхождения теряют возможность поступления в высшие учебные заведения, если доказано посещение ими церкви. Целая система выработана Союзом атеистов для возбуждения ненависти к Церкви. Много некрещеных. Многие дети теперь ни разу не были в церкви. Православная Церковь тринадцать лет лишена права созыва соборов, епархиальных съездов, лишена печати, религиозных школ. Проповедь религий рассматривается как преступление, а проповедь безбожия везде и всегда насаждается, по большей части насильно. Верующие миряне лишаются работы, значит, и продуктов по кооперативной цене, гражданских прав и терпят всякие притеснения. Духовенство бесправно и беззащитно перед законом. Все жалобы на закрытие церквей остаются без последствий. Цензура разрешает печатать лишь полемические статьи против других течений православной мысли, в то время как печатание статей апологетического характера совершенно запрещено. Православная Церковь распалась на отдельные части. Все церковные течения преследуется почти одинаково. Многие епископы образовали автокефальные епархии в силу давнишнего указа Святейшего Патриарха Тихона. В случае отказа (1927-1928 гг.) церковного или богослов-
125
ского органа печатать навязываемую статью полемического характера, от цензуры получается лаконичный ответ: «В таком случае Ваш орган нам не нужен». Митрополит Сергий не раз подвергался оскорблению действием, так сильно его ненавидят. На Украине обновленцы теперь преследуются наравне с православными. У церквей отобрали все металлические предметы. Даже епископам часто приходится вместо чаши и дискоса употреблять стакан и блюдечко.
Отношение советского правительства к Православной Церкви — цитируем доклад в Праге доцента Евреинова («Воскресное чтение», № 22, 1930 г. Варшава) — хорошо характеризуется следующими штрихами. Большевики начали в 1917 г. свою политику в отношении Православной Церкви с самодовольного презрения. Они считали Церковь обреченной на скорую естественную гибель в обстановке коммунистического режима. Когда же при изъятии ценностей большевики увидели, что религиозные чувства в народных массах крепки и что жестокий произвол местных советских властей, действовавших по собственному усмотрению, не только не погубил Церковь, но возвысил авторитет епископата и духовенства — был разработан еще в 1921 году при Ленине план систематической борьбы с православной Церковью. При ГПУ был создан для этой цели специальный отдел, во главе которого поставлен теперь везде известный Евгений Тучков. Этот отдел обзавелся многочисленными сотрудниками и секретными осведомителями из среды мирян, духовенства и даже епископата. В каждой республике и в каждой области VI отдел ГПУ имеет своих уполномоченных, стоящих во главе широкоразветвленного аппарата местных сотрудников. С Политическим Бюро коммунистической партии (высший государственный орган СССР) связан через коммунистического сановника Смидовича, который является докладчиком по церковным делам в Политбюро, ЦИКе и Совете народных комиссаров СССР. С 1921 г. Советское правительство приступило к осуществлению своего плана, заключавшего следующие этапы: 1) внесение разложения в Русскую православную церковь; 2) организация оппозиции против Патриарха Тихона; 3) создание новых церковных организаций («Живая церковь», обновленчество, СОДАЦ — союз общин древлеапостольской церкви). К 1924 г. этот план был выполнен. Свыше 150 епископов и многие сотни священников подверглись жестоким лич-
126
ным гонениям. Большинство из них жизнью заплатило за свое сопротивление планам советского правительства или за отказ быть осведомителями ГПУ. Истинная Церковь была фактически превращена в нелегальную организацию. Условием легализации церковной православной жизни большевики поставили контроль Тучкова над всей ее жизнью. Законный Местоблюститель Патриаршего престола митр. Петр отверг это требование и был немедленно сослан. Митрополит Сергий, считающий себя его заместителем, принял ряд обязательств и дал обещание не предпринимать ничего без ведома Смидовича и Тучкова. Митрополит Сергий, по соглашению с большевиками, предписал моление в церквах за советские власти, выступил против папы Римского и главы Англиканской церкви в своем «интервью». Митрополит Петр из своего заточения прислал митр. Сергию и епископату послание, в котором он порицает действия митр. Сергия и запрещает ему повиноваться. Говорят в Москве, что митр. Сергий (май-июнь 1930 г.) хотел устраниться от управления подчинившимися ему церквями.
Эта схема отношений большевиков к Церкви не точна и не детальна. Секретных агентов и сотрудников ГПУ среди духовенства и мирян не так много и не так они ретивы, как гласит молва. Злее моих проповедей 1918-1924 гг. в Петрограде не было, однако на допросах мне никогда на них не ссылались и в упрек не ставили, хотя, конечно, как «попу» статью об агитации против советской власти и пропаганде религии мне всегда в приговоре прибавляли, но это уже такая статья в УК большевиков, что она обязательно проставляется в приговоры служителей религий. Раз «поп», значит агитатор-враг. Правда мои церкви, в которых я проповедовал, были небольшие, но молящихся в них всегда было довольно, и молва о проповедях шла далеко. Этапы и методы борьбы с Церковью, указанные Евреиновым, совпадают с моими данными, но его схема обща настолько, что о ней не стоит говорить. Несомненно другое, именно, что Введенский, Боярский, Платонов, Белков, Альбинский, Красницкий, Калиновский, Блинов — все петроградские протоиереи (бывшие), кроме Блинова, были подкуплены Петроградским полномочным представителем ОГПУ для проведения кампании по изъятию ценностей. Второе, Тучков еще при Святейшем Патриархе Тихоне всегда присутствовал на заседаниях Священного синода — доказательство: мой арест
127
1924 г.. Третье. Митрополита Сергия именно петроградские иереи (не все, конечно, но одно из примиренческих течений) вопреки архиереям, через прот. Митроцкого, получившего потом пять лет Соловков и, кажется, прибавку впоследствии (сам я читал в «Возрождении»), убедили войти в контакт с большевиками, дабы парализовать предательскую работу обновленцев, которые в связи с голодом дали особые заверения, напечатанные в газетах, перед ЦК партии коммунистов. Истинное положение дела выяснит только история после свержения большевиков, для которой мы и пишем. Вот возможно верная картина отношения большевиков к Православной (патриаршей) Церкви.
Когда по делу об изъятия ценностей выяснилась для разбойников-большевиков истинная сила Церкви Христовой, большевики прибегли к ужасному в истории неслыханному террору, результатом которого было великое смятение в Церкви и расстройство всех ее организаций. Еще при первых столкновениях клира и большевиков из-за церковных документов, за которыми большевики не признавали силы, много иерархов и духовенства было посажено в тюрьмы на долгие сроки.
Когда предвиделось усиление гонения и когда большевизм обнаружил свои когти, вышло знаменитое, ставшее теперь документом громадной исторической важности, постановление Святейшего Патриарха, Священного синода и Высшего церковного совета Православной Российской Церкви от 7/20 ноября 1920 г., № 362. Оно очень характерно, приводим его полностью:
«По благословению Святейшего Патриарха Священный Синод и Высший Церковный Совет в соединенном присутствии имели суждение о необходимости дополнительно к преподанным уже в циркулярном письме Святейшего Патриарха указаниям на случай прекращения деятельности епархиальных советов, преподать епархиальным архиереям такие же указания на случай разобщения епархии с Высшим церковным управлением или прекращения деятельности последнего и, на основании бывших суждений, постановили циркулярным письмом от имени Его Святейшества преподать епархиальным архиереям для руководства в потребных случаях нижеследующие указания:
1) В случае, если Священный синод и Высший церковный совет по каким-либо причинам прекратят свою церковно-административную деятельность, епархиальный архиерей за руководственными по службе указаниями и за разрешением дел, по пра-
128
вилам восходящим к Высшему церковному управлению, обращается непосредственно к Святейшему Патриарху или к тому лицу или учреждению, какое будет Святейшим Патриархом для этого указано.
2) В случае, если епархия, вследствие передвижения фронта, изменения государственной границы и т. п. окажется вне всякого общения с Высшим церковным управлением или само Высшее церковное управление во главе со Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного высшего церковного правительства или митрополичьего округа или еще иначе).
3) Попечение об организации высшей церковной власти для целой группы оказавшихся в положении, указанном в п. 2, епархий, составляет непременный долг старейшего в означенной группе по сану архиерея.
4) В случае невозможности установить сношения с архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленные канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления (епархиального собрания, Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составить вышеуказанные учреждения — самолично и под своей ответственностью.
5) В случае, если положение вещей, указанное в п.п. 2, 4, примет характер длительный или даже постоянный, в особенности при невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной (в смысле утверждения церковного порядка) мерой представляется разделение епархий на несколько местных епархий, для чего епархиальный архиерей:
а) предоставляет преосвященным своим викариям пользующихся ныне, согласно Наказу, правами полусамостоятельных, все права епархиальных архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям;
6) утверждает по соборному суждению с прочими архиереями епархии, по возможности во всех значительных горо-
129
дах своей епархии новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных.
6) Разделенная указанным в п. 5 образом епархия, образует из себя во главе с архиереем главного архиерейского города церковный округ, который и вступает в управление местными церковными делами согласно канонам.
7) Если в положении, указанном в п.п. 2 и 4, окажется епархия, лишенная архиерея, то епархиальный совет или, при его отсутствии, клир и миряне обращаются к епархиальному архиерею ближайшей, наиболее для них доступной по удобству сообщения епархии, и означенный архиерей или командирует для управления вдовствующей епархией своего викария или сам вступает в управление ею, действуя в случаях, указанных в п. 5, и в отношении этой епархии, согласно п.п. 5 и 6, причем при соответствующих данных вдовствующая епархия может быть организована и в особый церковный округ.
8) Если по каким-либо причинам приглашения от вдовствующей епархии не последует, епархиальный архиерей, указанный в п. 7, по собственному почину принимает на себя о ней и ее делам попечение.
9) В случае крайней дезорганизации церковной жизни, когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального архиерея, последний, находясь в положении, указанном в п.п. 5 и 6, не слагает с себя своих архиерейских полномочий, но организует из лиц, оставшихся ему верными, приходы и из приходов благочиния и епархии, предоставляя, где нужно, совершать богослужение даже в частных домах и других, приспособленных к тому помещениях и прервав церковное общение с непослушными.
10) Все, принятые на местах, согласно настоящих указаний, мероприятия, впоследствии, в случае восстановления церковной власти, должны быть представляемы на утверждение последней.»
Это постановление Святейшего Патриарха издано по материалам, данным гражданской войной между защитниками религиозно-национальной России и борцами безбожной власти большевиков. Большевики знали, что при изъятии ценностей из храмов, они встретят ужасающее сопротивление, как и оказалось на самом деле, вследствие чего они — большевики с 1921-1922 гг. начали систематическую борьбу с религией вообще и Православной Церковью в частности. Задача большевиков с этого момента свелась к тому, чтобы:
1) дифференцировать, дезорганизовать, расслоить Церковь как организацию, вызвав внутри ее борь-
130
бу, и таким образом ослабить ее и сделать борьбу с ней более легкой;
2) дискредитировать в глазах низшего духовенства отдельных представителей высшей иерархии и в глазах народа — священников и духовенства вообще, дабы таким образом вызвать недоверие друг к другу внутри церковной организации и таким образом также ослабить ее;
3) организовать внутри Церкви среди ее служителей своих агентов-осведомителей и таким способом знать обо всём происходящем в Церкви, в особенности же выяснить, кому из деятелей церкви принадлежит особый авторитет, особое влияние, кто является наиболее энергичным, деятельным и, стало быть, с точки зрения борьбы власти с Церковью, наиболее опасным;
4) завербовать внутри Церкви, из среды ее служителей, лиц, способных под страхом репрессий или из корыстных побуждений, стать послушным орудием в руках правительства и выполнять его директивы в решении тех или других конкретных стоящих перед церковной организацией вопросов;
5) стеснять всеми мерами административную организацию церкви, связь центра с местами, разрушать самую эту организацию и таким образом ослаблять Церковь;
6) стеснять всеми мерами правовое и материальное положение духовенства, что, естественно, привело бы к сокращению его количества, в особенности при поощрении правительством случаев снятия сана, отречения от церкви и т.д.;
7) препятствовать подготовке новых кадров духовенства и специальному богословскому образованию в особенности;
8) препятствовать религиозному воспитанию детей и юношества, всячески усиливая и поддерживая антирелигиозное;
9) стеснять в правах вообще всех тех, кто оказывал Церкви и духовенству какую бы то ни было поддержку, в том числе и материальную — и лишать таким образом церковную организацию материальной базы;
10) правовыми притеснениями, налоговой политикой по отношению к религиозным общинам сделать
131
для малоактивных и маломощных материально общин невозможным содержание священников и храма;
11) ограничить общение иерархии со своими епархиями и округами, лишая последние руководства и авторитетной поддержки;
12) лишить верующий народ наиболее активных, талантливых и энергичных пастырей, проповедников и организаторов, арестовывая и высылая их;
13) ограничивать религиозную пропаганду во всех ее видах — печать, проповедь, торжественное богослужение, процессии, празднества и т.д.;
14) сокращать количество храмов, закрывая их под всеми возможными предлогами;
15) ликвидировать монастыри, как центры религиозного влияния и морального авторитета;
16) уничтожить особо почитаемые святыни, дабы лишить народ влияния, идущего от них;
17) широко поставить антирелигиозную пропаганду.
Эти многообразные задачи советское правительство с необычайной энергией, настойчивостью и ловкостью принялось осуществлять, начиная с 1922 г., предпочитая в иные моменты одни методы, в другие — иные методы. Средства, которыми осуществлялись эти методы, остались прежние, т. е. с одной стороны, официальный аппарат отделов культов, с другой — VI отделение ГПУ, и все прочие органы, каждый в пределах своей компетенции.
Первую свою задачу — дезорганизацию Церкви изнутри, советская власть осуществляла и осуществляет до сих пор через VI отделение ГПУ, создавая искусственные группировки внутри церкви, провоцируя их борьбу с Церковью путем оказания им всесторонней поддержки. В мае 1922 г. таким путем была создана квази-«Живая церковь», лидеры которой пользовались покровительством власти при одновременном стеснении ею тех, кто был против «Живой церкви». По указанию представителей «Живой церкви» неугодные им или опасные для них представители Православной Церкви арестовывались, храмы от православных отбирались и передавались «Живой церкви», методами угроз и репрессий представители власти вынуждали православных пастырей переходить в «Живую церковь». Ей разрешались съезды, административная организация, органы печати, богословские школы и пр., в то время как православным это не дозволялось. Превратив-
133
шаяся в обновленчество, а затем в «Синодальную церковь», «Живая церковь» и до сих пор пользуется значительными привилегиями и поддержкой власти. Она имела пять периодических журналов, духовные академии, множество пастырских школ, имела епархиальные канцелярии, ежегодно созывала съезды и соборы, как окружные, так и всероссийские. В том же 1922 г. на Украине широко поддерживалась большевистская самочинная псевдо-церковная организация во главе с Липковским[9], ей дана была возможность сформироваться, ей передан был ряд храмов, разрешались журналы, съезды и т.д. и всё это в целях углубления раскольнических тенденций в недрах Православной Церкви.
В 1922 г. после очевидного провала «Живой церкви», советская власть, принужденная освободить Патриарха, стремилась создать новую борьбу внутри Православной Церкви, добиваясь введения в Патриарший синод якобы покаявшегося лидера «Живой церкви» экс-протопресвит. Красницкого.
Вторая задача власти в ее борьбе с Церковью — дискредитация духовенства — осуществлялась всеми способами: еще в 1922 г. создавались показательные процессы по делам о якобы сокрытых церковных ценностях. В этих процессах государственное обвинение старалось представить духовенство людьми корыстными, жестокими, немилосердными, прятавшими ценности из корыстных мотивов и не желавших спасения голодающих крестьян. Эти процессы произвели однако обратное впечатление, показавши наглядно всю необоснованность и клевету государственных обвинителей и лишь возвысив подсудимых в глазах народа.
Третья задача власти — организация сети агентов-осведомителей или секретных сотрудников из среды духовенства и мирян, осуществляется широко излюбленным методом ГПУ. Намеченное лицо арестовывается и содержится в тюрьме в тяжких условиях до тех пор, пока не изъявит согласия подписать требуемое обязательство, после чего ему предоставляется полная свобода, иногда жалованье, освобождение от налога и пр., выдается особая «охранная» грамота с обозначением, что данное лицо является служителем культа, т.е. клириком, только формально. Наличие таковой грамоты освобождает клирика от стеснений правовых, материальных, налоговых и пр., связанных с его саном и уравнивает его с полноправными
133
гражданами СССР. Лицо, давшее обязательство ГПУ и не исполняющее его, высылается немедленно. В Соловках я одного такого знал и мы его все чуждались. Имена сотрудников ГПУ редко открываются. Таким образом, церковная организация (Тихоновская организация, как ее именуют все элементы, стоящие вне ее) все годы большевистского ига стоит под контролем и гнетом, имеющим одну цель — ее полного разложения и уничтожения. Первые годы советской церковной политики характеризуются попытками прямой борьбы с Церковью, в целом, но очень скоро советская власть убедилась, что эти методы прямых ударов дают лишь обратный результат — преследуемая Церковь только укреплялась внутренне. И вот тогда советская власть перешла на новые пути борьбы с Церковью, стремясь подчинить себе, своим требованиям церковное управление и осуществляя через него свои задачи. Одни церковные группы имели правительственное признание, административный аппарат (обновленчество, григорианство, теперь сергиевщина), другие этого признания лишались, их организационная деятельность стеснялась. После смерти Патриарха Тихона (7 апреля 1925 г.) в управление Церковью, согласно его завещанию, признанному епископатом, вступил Петр, митр. Крутицкий (Полянский) — бывший в годы моего студенчества помощником инспектора Московской духовной академии. Этот момент характеризовался, с одной стороны, провалом последних надежд на создание патриаршего легального управления, о котором хлопотал покойный, а с другой стороны — возросшей активностью обновленцев. Когда стал управлять Церковью митр. Петр, обновленцы стали добиваться соединения с Православною Церковью и вели энергичную подготовку в этом направлении к своему Второму Всероссийскому Собору, который имел у них быть летом 1925 г.. Советская власть в данном случае всеми мерами административного воздействия старалась склонить православный епископат на соединение с обновленчеством: упорствующие арестовывались и высылались, колеблющимся сулили всякие блага при условии перехода их к обновленцам. В атмосфере растущего нажима обновленцев и советской власти, под напором репрессий создавались колебания и неуверенность в ряде отдельных местностей России. Нужно было твердое и безбоязненное руководство, и в этот момент митр. Петр издал свое послание Русской Церкви, резко и четко определяющее
134
позицию непримиримого стояния за Истину и отвержения всяких компромиссов, как с обновленчеством, так и с советской властью. Это послание Патриаршего Местоблюстителя сразу восстановило твердую и ясную церковную политику и провалило все попытки, долго и тщательно осуществлявшиеся к сближению Тихоновской Церкви и обновленчества для подчинения Ее последнему. Привожу текст послания митр. Петра от 1 января 1927 г.[XII].
Послание Местоблюстителя Всероссийского Патриаршего Престола,
Высокопреосвященного Петра, митрополита Крутицкого,
архипастырям, пастырям и всем чадам Российской Православной Церкви.
Мое высокоответственное положение в Церкви Божией и то доверие, каким я облечен со стороны моих собратий — архипастырей, пастырей и всех чад святой Церкви, обязывают меня дать разъяснение некоторых явлений церковной жизни, связанных с моим именем.
1. С 10 декабря 1925 г. я оказался в исключительных условиях существования. По своевременно сделанному распоряжению, в управление церковью должен был вступить Высокопре-освященнейший Сергий, митрополит Нижегородский. Лишенный возможности непосредственно наблюдать церковную жизнь, я питался всевозможными вестями, исключительно горькими и тяжкими. С глубоким прискорбием слышал я о будто бы последовавшей вскоре за моим арестом церковной разрухой. А известие, что мой заместитель митр. Сергий, тоже находившийся в исключительном положении, не может нести возложенное на него послушание и даже готов уйти на покой, меня, больного и совершенно разбитого (4 февраля 1926 г. я был положен в больницу в тяжелом заболевании среди других недугов и острым нервным расстройством), окончательно повергло в невыразимую скорбь.
135
Мною неотступно овладела мысль, что я должен найти выход, и 1 февраля 1926 г. я решился на известную меру — образовать особую Коллегию для управления Церковью: в тоже время для совместных занятий в сей Коллегии я назначил еще несколько иерархов, известных своею твердостью и преданностью Церкви Божией, а немного позже пригласил сюда же Высокопреосвященнейшего Арсения, митр. Новгородского, которому мною была послана телеграмма; телеграфом же я известил и митр. Сергия. Таким образом, я имел в виду создать управление авторитетное и правительство, как мне заявили, согласно было легализовать его.
В названную Коллегию я ввел и хорошо теперь всем известного церковного самочинника архиеп. Григория Яцковского. Тогда я и не подозревал, что сей архипастырь давно уже бесчинствует, я был уверен, что он находится в полном единении с православным епископатом. Только значительно позже узнал я подлинную правду. Но и тогда, когда я писал резолюцию первого февраля, Господь, видимо, не покинул меня. Я и ту резолюцию написал в условной форме: «если верно, что митр. Сергий лишен возможности управлять». Радуюсь, что эта резолюция, плод глубокого раздумья, не вошла в жизнь, и благодарю Господа Бога, представившего мне возможность письменно упразднить Коллегию и подтвердить справедливость принятых митр. Сергием мер — запрещения в священнослужении архиеп. Григория и единомышленных ему архиереев-самочинников с отстранением их от занимаемых кафедр.
2. Под влиянием письма митр. Сергия с сообщением о решимости возвратившегося из ссылки высокопреосвященнейшего митр. Агафангела — первого Патриаршего заместителя еще в 1922 г. — взять в свои руки управление Церковью, я, в письме от 22 мая, приветствуя эту решимость, просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в ней, принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Вопрос же об окончательной передаче этих обязанностей я предполагал выяснить по возвращении Высокопреосвященнейшего митр. Кирилла, которому в марте-апреле истекал срок ссылки. Но митр. Кирилл не возвратился, и тогда в письме от 9 июня на имя митр. Агафангела я подтвердил передачу ему местоблюстительских прав и обязанностей, причем передача эта была обусловлена. В случае отказа митр. Агафангела — писал я — от восприятия власти или невозможности ее осуществления, права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а заместительство к митр. Сергию.
136
Так же письмом была упразднена образованная 1 февраля Коллегия, полностью аннулирована первофевральская резолюция и были подтверждены наложенные на архиереев-самочинников прощения.
На мое письмо митр. Агафангел 12 июня ответил (собственноручный подлинник хранится у меня), что по преклонности лет и крайне расстроенному здоровью, он отказывается принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриаршего престола.
Этим отказом, не моими усилиями (я не стремлюсь удержать за собой власть и для блага Церкви всегда готов ее передать), а волею Божией — свободным решением митр. Агафангела вопрос об его местоблюстительстве отпадает сам собою.
И по сему подвергнутся строгому суду-осуждению те, кто, прикрываясь благом Церкви, станут употреблять усилие выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, они будут чинить тяжкое преступление пред Святою Церковью.
Всем верным во Христе благодать и мир от Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Молитесь и во уповании веры вашей мужайтесь и укрепляйтесь.
Патриарший Местоблюститель,
смиренный Петр, митрополит Крутицкий
1 января 1927 г. Пермь.
Примечание: 21 января в беседе с архиеп. Григорием, явившимся ко мне на свидание в Свердловскую тюрьму, я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенного канонического общения с нашим Смирением, братски увещевал его подчиниться моему и митр. Сергия решению и предупреждал, что производимая им и его сторонниками смута не может быть терпима в Православной Церкви.
Митрополит Петр.
Большевики, видя крушение своих планов, тогда (1925-1926 гг.) они еще стеснялись, решили изъять митр. Петра, но стали осторожно подходить к этому шагу: они не забыли своей неудачи с арестом Патриарха Тихона. С этой целью в газетах стали появляться статьи с клеветой на митр. Петра и обвинением его в контрреволюционности. Митрополит Введенский на обновленческом лжесоборе в Москве огласил заведомо лож-
137
ный документ, сфабрикованный в ГПУ, якобы разоблачающий связь митр. Петра с заграницей. Одновременно с этим, перед лицом уже прямой и для всех очевидной угрозы ареста, Тучков начал вести с митр. Петром переговоры о «легализации», т. е. об официальном оформлении управления Православной Церковью, какового она до сих пор не имела, являясь фактически нелегальной Церковью (в противовес легализированному обновленчеству). Эта «легализация» «обещала» облегчить бесправное положение Церкви, но требовала от митр. Петра: 1) издания декларации такого содержания, какое впоследствии подписал митр. Сергий и в духе которого дал свое подлое «интервью» 17 февраля 1930 г. по поводу религиозных преследований; 2) исключения из числа управляющих неугодных власти епископов, т. е. устранение их от церковной жизни; 3) осуждение работы русского Синода за границей и 4) определенного контакта в деятельности с большевиками через Тучкова и Смидовича. Большевики рассчитывали, что, желая сохранить свободу и спасти себя от грядущих испытаний, митр. Петр пойдет на уступки. Но он решительно отказался от всех предложенных ему условий и не подписал поднесенного ему Тучковым текста декларации. И судьба Патриаршего Местоблюстителя была решена. 10 декабря 1925 г. у митр. Петра был произведен ночью обыск, он был арестован сначала на дому, а через два дня переведен во внутреннюю тюрьму (Лубянка, 2) ГПУ. Одновременно были арестованы его сподвижники Николай, архиеп. Владимирский, Пахомий Черниговский, Прокопий Херсонский, Гурий Иркутский, еп. Парфений Ананьевский, Дамаскин Глуховский, Тихон Гомельский, Варсонофий Каргопольский.
Согласно завещанию, оставленному Местоблюстителем Патриаршего престола митр. Петром, в случае его ареста в управление Церковью должен был вступить или митрополит Нижегородский Сергий или митрополит Киевский Михаил или, наконец, митр. (тогда еще архиеп. Петроградский) Иосиф. Однако к моменту ареста митр. Петра ГПУ уже подготовило самочинную, захватную, ударную группу епископов во главе с архиеп. Екатеринбургским Григорием (Яцковским) и еп. Можайским Борисом, недавним любимцем православной Москвы, каковая, по примеру «Живой церкви», при аресте Патриарха, немедленно же, как только был аре-
138
стован митр. Петр, созвала совещание своих заранее сговорившихся епископов, живших в Москве. Эти епископы, объявив деятельность митр. Петра контрреволюционной (а она была только пастырски-христианской), декларировали, что они в виду ареста митр. Петра — Патриаршего Местоблюстителя, организуют «Временный Высший Церковный Совет» и будут управлять Церковью. Советская власть, подготовившая ко времени заключения митр. Петра их выступление, немедленно легализовала ВВЦС в качестве управляющего православною Церковью центра, разрешила иметь печать для удостоверения документов, канцелярию и дозволила широко распространить напечатанное в государственной типографии воззвание-декларацию к верующим. Одновременно митр. Сергий был лишен права выезда из Нижнего Новгорода и посему не мог вступить в управление Русской Церковью. «Григорианская» декларация имела тоже содержание, что впоследствии «Сергиевская». Григорианцы начали, пользуясь поддержкой ГПУ, оспаривать у митр. Сергия заместительство митр. Петру, сидевшему в тюрьме, но, видя, что вся Москва решительно встала на сторону митр. Сергия, тогда еще не запятнавшего себя соглашением с большевиками, григорианцы стали убеждать митр. Сергия присоединиться к ним, возглавить их с принятием, конечно, их политической позиции. Из долгой переписки между спорившими иерархами выяснилось, что митр. Сергий отказывается признать ВВЦС и его политическую политику. Митрополит Сергий, желая погасить раскол в православной среде, разделяемой только политическими причинами, запретил в священнослужении всех участников ВВЦС. Позиции григорианцев стали совсем шатки.
Архиепископ Григорий (Яцковский), получив свидание с митр. Петром, сидевшим в тюрьме и ничего не знавшим о последнем расколе, передал ему доклад о церковных событиях в ложно-извращенном виде и просил дать ему поручение на управление Церковью в виду отказа всех трех кандидатов в заместители местоблюстительства (митр. Сергий, митр. Михаил (Ермаков), митр. Иосиф (Петровых)) от предназначенной им роли. Митрополит Петр, не подозревая предательства, зная архиеп. Григория как твердого защитника интереса Церкви по прежним выступлениям, положил на этом докладе тут же в ГПУ на свидании 1 февраля
139
1926 г. резолюцию о сдаче управления Церковью Совету в составе архиепп: Владимирского Николая, Екатеринбургского Григория, Томского Димитрия (Беликова): в это самое время архиеп. Николай сидел в той же тюрьме ГПУ, а архиеп. Димитрий приехать в Москву отказался, да он по своему уклончивому характеру и не способен был стоять в первых рядах защитников гонимой Церкви. Архиепископ Григорий, зная всё это, умолчал пред митр. Петром и, получив его резолюцию, остался в Москве политически господином положения. Москва волновалась. Однако по Божьему промышлению, свою резолюцию митр. Петр написал не в категорической, но в условной форме, давая этим понять, что она обязательна к исполнению лишь при действительной невозможности для митр. Сергия управлять Церковью. Эта условность резолюции митр. Петра в то время спасла православие и дала митр. Сергию право отвергнуть предательство и самочиние архиеп. Григория (Яцковского). В полной неизвестности о результатах своего распоряжения, митр. Петр сидел во внутренней тюрьме ГПУ до мая 1926 г. В это время дела ВВЦС шли всё хуже, Москва признала митр. Сергия и новая затея ГПУ, точнее Евгения Тучкова, провалилась окончательно. Тогда Тучков прибегает к новой хитрости. Окончившему срок ссылки в Нарымском крае митр. Агафангелу разрешают вернуться в Ярославль, но по дороге, в Перми, Тучков явился к нему и в разговоре изобразил катастрофическое положение Церкви, внутреннюю борьбу ВВЦС и митр. Сергия за власть, как момент, не дающий правительству возможности легализовать православную Церковь, к чему правительство якобы стремится. Тучков просил митр. Агафангела урегулировать внутренние дела в Церкви своим авторитетом и своими еще Патриархом данными полномочиями и войти с правительством в переговоры для оформления православного церковного управления.
Митрополит Агафангел, абсолютно не представляя себе истинного положения вещей, поверивши Тучкову, издал свое знаменитое Пермское послание о принятии им на себя управления Церковью. Спровоцировавши таким образом митр. Агафангела, Тучков одновременно хотел спровоцировать и митр. Петра и, показав ему послание митр. Агафангела, предложил написать письмо митр. Агафангелу о передаче ему место-
140
блюстительства. Митрополит Петр воспользовался этим случаем и написал 22 мая 1926 г. митр. Агафангелу письмо, приветствуя его возвращение и с радостью передавая ему свои права. Однако в это самое время лидеры ВВЦС, с одной стороны, и митр. Сергий, с другой, успели войти в переписку с митр. Агафангелом. Первые убеждали его возглавить их (это раньше предлагалось митр. Сергию), второй предостерегал его, объясняя ему ошибочность Пермского послания, поскольку митр. Петр не отказывался от своих полномочий и в лице митр. Сергия имел законного заместителя. Переписка митр. Агафангела с митр. Сергием приобрела широкую гласность и епископы со всех концов России, ознакомившись с нею и боясь, что у митр. Агафангела есть какое-то тайное соглашение с ГПУ и ВВЦС, спешили в письмах и посланиях к нему выразить свой протест против его выступления и свою верность митр. Петру и его заместителю митр. Сергию.
В это время опубликованное письмо митр. Петра к митр. Агафангелу способно было уже окончательно смешать карты. Казалось, не было оснований оспаривать у митр. Агафангела его власть по управлению Церковью, но подозрение, что митр. Петр введен снова в заблуждение, и страх, что у митр. Агафангела есть какое-то соглашение с ГПУ, заставили русский епископат решительно выступить на поддержку митр. Сергия и требовать отказа митр. Агафангела от прав его на управление Церковью, быть может, без достаточных к тому объективных оснований.
12 июня 1926 г. митр. Агафангел наконец подчинился требованиям и отказался от своего Пермского послания. Единственным законным заместителем Патриаршего Местоблюстителя остался митр. Сергий, с каковым советская власть, убедившись в бесплодности своих попыток спровоцировать анархию в Церкви через ВВЦС и митр. Агафангела, стала продолжать переговоры о легализации, начатые год назад с митр. Петром. Митрополит Агафангел скоро скончался. Что касается самого митр. Петра, то он в это время был вывезен тайно из Москвы и помещен в крепость Суздальского Спасо-Преображенского монастыря в одиночной камере. Там находился он до поздней осени 1926 г., в то время как в России происходили следующие обстоятельства: в результате пере-
141
говоров с Тучковым, митр. Сергий составил проект декларации, каковую вместе с проектом обращения к народному комиссару внутренних дел разослал всем епископам для ознакомления. Осведомившись о том, что епископы, а с ними и вся Церковь, солидарны с его проектом, митр. Сергий в июле 1926 г. передал эти документы Тучкову. Однако скоро выяснилось, что Тучков признал эти акты недостаточными и продолжал настаивать на принятии митр. Сергием тех условий, которые еще в 1925 г. поставлены были митр. Петру, а для большей убедительности этих условий ГПУ настолько усилило репрессии против епископов, что уже в редкой епархии оставались епископы. Помимо этого власть через местные органы ГПУ для большей дезорганизации Церкви стала навязывать отдельным епархиям, округам и даже благочиниям «легализацию» на основе тех же условий и так как на местах находились иногда недостаточно стойкие иерархи, клирики и миряне, то такие местные, сепаратные «легализации» отдельных частей православной Церкви начали наблюдаться с конца 1926 г. в разных концах России. В это время (1926 г.) епископы, находившиеся в ссылке в Соловках на принудительных работах, составили свою декларацию правительству, передали ее митр. Сергию, а последний широко распространил ее по России, высказав свою полную с ней солидарность. Эта декларация в подробностях нам неизвестна, хотя нас привезли в Соловки в июле 1927 г.. Очевидно, Соловецкие святители, не получив к лету 1927 г. освобождения, сами разочаровались в своей попытке и молчали про нее.
Одновременно с этим, полное отсутствие сведений о митр. Петре, его местопребывании и здоровье стали порождать опасения и за самую его жизнь. Аресты и ссылки епископов, достигшие к этому времени наибольшей силы и энергии, прямая угроза и митр. Сергию, в виду его твердости и нежелания идти на компромиссы, отсутствие на свободе надежных и испытанных епископов, которым митр. Сергий мог бы передать управление Церковью в случае своего ареста, неопределенность положения в случае смерти митр. Петра, с каковой должны были бы прекратиться и полномочия митр. Сергия — всё это вынуждало всех мыслящих иерархов поднять вопрос о своевременности и целесообразности коренного решения по делу об управлении Церковью, дабы обеспечить ее законным и твердым предста-
142
вителям руководство даже в том случае, если бы умер митр. Петр и перспектива созвать собор хотя бы в отдаленном (10-15 лет) будущем была безнадежна. Когда был арестован митр. Сергий, в управление Церковью по завещанию митр. Петра вступил честный, чистый, но нерешительный митр. Петроградский Иосиф (Петровых), к тому же находившийся в ссылке (около г. Устюжны, Новгородской епархии). Он не нашел возможным управлять Церковью, в виду того, что ему не позволено было выехать с места ссылки. Он передал управление трем новым заместителям: Екатеринбургскому архиеп. Корнилию (с ним мы вместе коротали ссылку в Нарымском крае), уже арестованному; Фаддею[XIII], архиеп. Астраханскому, тоже томившемуся в ссылке; и Угличскому архиеп. Серафиму[10], который и принял управление Церковью.
Одновременно с этим, митр. Петр из Суздаля был перевезен в Московскую тюрьму ГПУ (Лубянка, 2), где Тучков снова предложил ему отказаться от местоблюстительства. Митрополит Петр решительно не согласился на это и тогда же через ксендза, сидевшего с ним в одной камере, просил передать всем, что никогда, «ни при каких обстоятельствах не оставит своего служения и будет до самой смерти верен православной Церкви».
В конце декабря митр. Петра этапом через Вятскую, Пермскую, Екатеринбургскую и Тюменскую тюрьмы (это ужасный путь) направили в ссылку в Тобольск. 1-го января 1927 г. в Пермской тюрьме митр. Петр впервые имел возможность узнать о положении церковных дел в России, о провокации архиеп. Григория в прошлом году, о выступлении митр. Агафангела и пр.. Он тогда же составил свое послание к Церкви, имевшее целью объяснить все его невольные ошибки, сделанные из тюрьмы и направить церковную жизнь в должное русло.
143
21 января 1927 г. в Екатеринбургской тюрьме митр. Петр имел свидание с архиеп. Григорием (Яцковским), после чего ему удалось передать свое послание на волю. В феврале 1927 г. он прибыл в Тобольскую тюрьму, откуда в начале марта был направлен на поселение в с. Абалацкое на берегу р. Иртыш в 50 верстах выше Тобольска. В это время архиеп. Угличский Серафим был вызван в Московское ГПУ, где Тучков предложил ему принять известные условия «легализации». На это архиеп. Серафим ответил отказом, мотивируя тем, что не считает себя полномочным решать основные вопросы церковного управления без совета со старшими иерархами, находящимися в ссылке. Тучков отпустил архиеп. Серафима в Углич, а 20 марта 1927 г. был освобожден митр. Сергий, которому архиеп. Серафим и передал свои полномочия. Факт освобождения митр. Сергия в тот момент, когда репрессии против Церкви по всей России всё возрастали, сразу же возбудил ряд опасений и тревог. Для людей дальновидных стало несомненно, что между митр. Сергием и советским правительством, в лице ГПУ, во время его тюремного заключения состоялось какое-то соглашение, которое поставило его самого и близких ему епископов в совершенно исключительное положение наряду с другими иерархами
В то время как продолжались аресты и ссылки, когда в ответ на убийство Войкова заграницей, в тюрьмы бросили по всей России не только последних православных епископов, но и рядовое духовенство, митр. Сергий получает право свободно жить в Москве, что не позволялось ему до ареста. В это время и мы сосланы были в Соловки. В атмосфере всё растущего недоверия вышла наконец в июле 1927 г. знаменитая декларация митр. Сергия, чрезвычайно откровенная и циничная. Не церковная рука ее писала. Тлетворное, позорное, горькое впечатление произвела она в епископате и массах верующих. Карты были открыты. Митрополит Сергий капитулировал перед ГПУ, принял все поставленные условия «легализации» и ныне последовательно проводит их в жизнь. Вот выдержки из указа митр. Сергия с его Временным Патриаршим синодом о легализации церковного управления:
«Одной из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона перед его кончиной было поставить православную нашу Русскую Церковь в правильные отношения к совет-
144
скому правительству..., но ему не суждено было при жизни видеть свои усилия увенчанными успехом. Усилия мои (с получением мной заместительства) в этом направлении как-будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне Временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной работы нашей в пределах закона. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кто желает вывести ее на путь легального и мирного существования, теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством. Выразим всенародно нашу благодарность советскому правительству за внимание к духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим правительство, что мы не употребим во зло оказанное нам доверие. Мы хотим быть православными и в тоже время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а ее неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому, сознается нами, как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза «не только за страх, но и по совести», по Апостолу (Рим. 13, 5). Апостол внушает нам, что «тихо и безмятежно жить по своему благочестию мы можем лишь, повинуясь законной власти» (1Тим. 11, 2) или должны уйти из общества.
Мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к советскому правительству во всей своей общественной деятельности.
Подписано: митр. Сергий, Серафим, митр. Тверской, Сильвестр, архиеп. Вологодский, Алексий, архиеп. Хутынский, Анатолий, архиеп. Самарский, Павел, архиеп. Вятский, Филипп, архиеп. Звенигородский, Константин, еп. Сумской, 16/29 июля 1927 г.[XIV]. [11]
Итак, цитадель православия — Патриарший престол в руках врагов Церкви, борьба с Ней идет не только извне, осуществляется не только теми, кто носит мундир ГПУ и партийный билет, но и изнутри теми, у кого на груди панагия и крест, кто ходит в монашеских рясах и архие-
145
рейских мантиях. Немногим раньше издания декларации митр. Сергия, митр. Петр был снова арестован и брошен в Тобольскую тюрьму. Одновременно и митр. Казанский Кирилл был отправлен в Туруханский край. Митрополит Арсений проводит нескончаемую ссылку в Средней Азии; там же и прот. Благодаров Иоанн из Петрограда — мой приятель. Уже церковное сознание не имело вблизи себя руководящих авторитетов, на которые можно было бы опереться в эти черные, страшные дни.
Первые месяцы легализированного церковного управления протекали под знаком колоссальных перемещений личного состава иерархии. Ясно, что митр. Сергий осуществлял волю Тучкова. Сосланные епископы увольнялись на покой, возвращающиеся из ссылок за отбытием срока, как «малонадежные» с точки зрения советской власти, назначались на далекие окраины. Что же касается центральных, древних кафедр, то туда назначались либо совсем новые люди, либо громко заявившие верность принципам Сергиевой декларации.
Как же реагировал епископат? Основное его настроение — растерянность. Сперва группы епископов, духовенства и мирян из разных епархий обращались к митр. Сергию с просьбами, мольбами, убеждениями о перемене взятого им курса церковной политики, но когда стало очевидно, что митр. Сергий не собирается его менять вправо, как он и сам заявлял, все замолчали. Одна из депутаций, просивших митр. Сергия о перемене фронта, целиком попала в Соловецкий лагерь, заплатив за свою доверчивость мерзавцу митр. Сергию каторжными работами. Это было в 1928 г. Полагаем, что после этой роковой попытки повлиять на митр. Сергия в духе изменения принятого им гибельного для церкви пути, других попыток не последовало, эта была последней. По Петроградской епархии еп. Гдовский Димитрий[12] и еп. Копорский Сергий[13] отделились от митр. Сергия, митр. Иосиф (Петровых) отказался от подчинения ему, почему митр. Сергий, удалив и запретив их в священнослужении, вынужден был взять на себя управление Петроградской епархией. Народ в Серпухове (уезд в Московской губернии) избил еп. Сергия (Серпуховского) за его попытку прочитать в Церкви указ о поминовении советской власти. Кстати, приводим текст этого пресловутого указа от 8/21 октября 1927 г. № 549:
146
«На ектениях согласно Апостольскому наставлению (1Тим. 11, 2) и постановлению в Бозе почившего Святейшего Патриарха Тихона и бывших с ним иерархов, составлявших Патриаршее управление, возглашать на великой ектении: «о стране нашей и о властях ее Господу помолимся»; на сугубой: «еще молимся о стране нашей и о властях ее, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте»[14].
Последователей митр. Сергия называют «приспособленцами». В России полное церковное разделение. Разделились даже семьи. Борьба идет ожесточенная. От митр. Сергия сразу отпали епархии: Ярославская, Воронежская, Вятская и др. Вот что писал митр. Сергию передавший ему права заместителя Патриаршего Местоблюстителя архиеп. Угличский Серафим: «Вы обещали вырывать по два-по три страдальца и возвращать их обществу верных, а смотрите, как много появилось новых страдальцев и голос их с берегов Оби и Енисея, с далеких островов Белого моря, от пустынь Закаспийских, с горных хребтов Туркестана не доносится до Вашего сердца? Как же Вы могли своею декларацией наложить на них и на многих клеймо противников нынешнего гражданского строя, когда они и мы по самой духовной природе своей всегда были чужды политики, строго, до самого самопожертвования, охраняя чистоту православия?».
Во главе с митр. Агафангелом, тогда еще он был жив, митр. Иосиф и архиеп. Серафим, который передал свои полномочия заместителя митр. Сергию, отделились от него и отказались признавать за ним и его Синодом право на высшее управление Церковью вследствие его соглашения с советской властью, которое привело к недовольству и осуждению его политики со стороны большинства епископов, смущению и ропоту в среде клира и широких церковных масс. Патриарший Синод состоит из людей случайных, доверием епископата не пользующихся, в значительной части проявивших неустойчивость своих православно-церковных убеждений (один — архиеп. Алексий Хутынский (Симанский) — отпадением в обновленчество(3), а другой — в раскол беглопоповства) и канонически правильным считаться не может. Возмущает ярославских святителей бесцельное, ничем неоправданное перемещение епископов, запрещение епископов в священнослужении и т. д.. Заключают они свое послание так: «Настоящее наше решение
147
остается в силе впредь или до сознания Вами неправильности Ваших руководственных действий и мероприятий и открытого раскаяния в Ваших заблуждениях или до возвращения к власти митр. Крутицкого Петра», с которым они считают себя в общении по-прежнему, как высшим митр. Сергия кормчим Церкви.
Митрополит Иосиф, удаленный распоряжением митр. Сергия с Петроградской кафедры в Херсон, отказался ему подчиниться в изданном к своей пастве послании. Действия Петроградской иерархии были очень осторожны. Прежде чем отделиться от митр. Сергия, епископы, духовенство и миряне Петроградской епархии послали ему через особую депутацию во главе с Димитрием, еп. Гдовским, требование отказаться от взятого им курса церковной политики, прекратить бессмысленное, антиканоническое перемещение епископов, избрать новый Синод на канонических началах, удалить митр. Серафима (Александрова), которого в Москве звали митр. «Лубянским» и архиеп. Алексия (Симанского), ввести епархиальное управление на началах, установленных Священным Собором Всероссийской Православной Церкви 1917-1918 гг., и восстановить моления за «сущих в темницах и пленении» и аннулировать указ о поминовении советской власти.
Ответ митр. Сергия от 14 декабря 1927 г. гласил:
«1. Отказаться от курса церковной политики, который я признал правильным и обязательным для христианина и отвечающим нуждам Церкви, было бы с моей стороны не только безрассудно, но и преступно.
2. Перемещение епископов является временным, обязанное своим происхождением в значительной мере тому обстоятельству, что отношения нашей церковной организации к гражданской власти до сих пор оставались неясными. Согласен, что перемещение — часто удар, но не по Церкви, а по личным чувствам самого епископа и паствы, но понимая чрезвычайность положения и зная усилия многих разорвать церковное тело тем или иным путем, и епископы и паства должны пожертвовать своими личными чувствами во имя блага общецерковного.
3. Синод стоит на своем месте, как орган самоуправляющийся, таким он был и при Патриархе, хотя тоже состоял из лиц приглашенных.
4. О митр. Серафиме я не знаю ничего, кроме сплетен и беспредметной молвы. Архиепископ Алексий допустил в прошлом ошибку, но имел мужество ее исправить.
148
5. Устройство епархиального управления и в частности положение викарных епископов соответствует положению, выработанному на Соборе 1917-1918 гг..
6. Устранено не моление «за сущих в темницах и пленении» (в ектении оно осталось), а только то место, которым отцы протодьяконы в угоду известным настроениям, иногда злоупотребляли, превращая молитвенное возглашение в демонстрацию: ведь у нас литургия верных совершается не при закрытых дверях, как в древности, а публично и потому подлежит правилам о публичных собраниях.
7. Моление же за власть является только естественным следствием нашего гражданского ее признания. Не поминали мы ее (Патриарх, впрочем, и сам поминал и делал распоряжение о поминовении) только потому, что не решались открыто сказать, что мы ее признаем.»
По поводу церковной политики митр. Сергия, Иосиф, митр. Петроградский, 25 декабря 1927 г. высказался в резолюции: «для осуждения и обезврежения последних действий митр. Сергия, противных духу и благу Церкви, у нас по нынешним обстоятельствам не остается других средств, как кроме решительного отхода от него и игнорирования его распоряжений. Пусть эти распоряжения отныне принимает всё терпящая бумага и всё вмещающий бесчувственный воздух, а не живая душа верных чад Христовой Церкви».
В различных епархиях, сколько известно, большая часть приходов не поминает митр. Сергия при богослужении. А после выпуска «интервью» с корреспондентами 17 февраля 1930 г. едва ли осталось много у него последователей. Его «соглашательство» поддерживается силой ГПУ. В Москве могут служить только те епископы, которые одобряют политику митр. Сергия. Остальным «Сергиевский синод» запретил служить в Москве. Ссыльные епископы по возвращении в Москву, узнав в чём дело, становятся в оппозицию митр. Сергию и изгоняются из Москвы. За осуждение декларации митр. Сергия Рыбинский еп. Вениамин отправлен в Туркестан в одном вагоне с сифилитиками. Архимандрит Неофит (Осипов), мой приятель, дивный монах (кандидат богословия Петроградской духовной академии, приятель и митр. Сергия), отправлен в ссылку в Сибирь, на р. Ангару; Серафим, еп. Дмитровский (Московская губерния) — там же. Епископ Виктор, викарий Вятский[15] — в Соловках, еп. Алексий (Буй)[16] — выслан из Вороне-
149
жа, откуда два протоиерея отправлены в ссылку севернее митр. Кирилла (Туруханский край). С ним вместе Николай, архиеп. Владимирский.
Собор не будет созван, да он был бы и опасен митр. Сергию, ибо на соборе большинство епископов даже его ориентации отказалось бы от него, особенно после «интервью». По данным Сергиевского синода из Соловков и из ссылки возвращено (к 1928 г.) до сорока епископов принявших декларацию. Но большинство из них, ознакомившись в Москве с положением Церкви, отвергли декларацию и ушли на покой, а некоторые поехали обратно в Соловки и ссылку. Лично мы по своим сведениям признаем цифру сорок весьма преувеличенной. Ведь освобождаемые из Соловков проходят через административную часть первого отделения УСЛОНа, а я точно знаю, что в 1927 г. с последними пароходами уехали архиепископ Херсонский Прокопий, Подольский епископ Амвросий и епископ Петроградский Мануил. Но епископ Амвросий — архипастырь твердый. В 1928 г. осенью с пароходом уехал один еп. Василий (Зеленцов), тоже непокладистый иерарх. Да едва ли они уехали свободными, а не в Сибирь. Про ссылку судить трудно.
За митр. Сергием идут те епископы, которые потеряли чистоту, прямоту и твердость убеждений, которые при том или всем ему обязаны или получили от него хиротонию. Мы имеем данные судить, что митрополиты Арсений и Кирилл, канонически не порывая с митр. Сергием, всё же отстранились от активной церковной политики. Вот выдержки из письма Казанского митр. Кирилла (Смирнова): «...по целому ряду оснований я нахожу для себя невозможным принимать к исполнению, какие бы то ни было распоряжения митр. Сергия совместные с его сотрудниками... Глубоко скорблю, что среди единомысленных митр. Сергию архипастырей, нарушение братской любви, уже применяется к несогласным с ними и обличающим их неправоту, клички «отщепенцев, раскольников»... Воздержанием от братского общения с митр. Сергием ничуть не утверждается якобы безблагодатность совершаемых «сергианами» священнодействий и таинств. Литургисать с митр. Сергием и ему единомысленными иерархами не стану, но в случае смертной опасности со спокойной совестью приму елеосвящение и последнее напутствие от иерея Сергиева поставления».
150
До семнадцати епископов совершенно порвали с митр. Сергием, объявлены им контрреволюционерами, и ГПУ их сослало. Митрополит Михаил (Ермаков), экзарх Украины, основавший там древнеславянскую Православную Церковь с отделением ее от «липковцев», «самосвятов» и др., объявил себя сторонником церковной политики митр. Сергия и энергично работает в его духе. Кажется, он сошел со сцены, всеми православными покинутый с получением от митр. Сергия белого клобука.
Митрополит Петр, Патриарший Местоблюститель, после двух месяцев тюрьмы в Тобольске выслан был вниз по Иртышу и Оби в Обскую губу, на остров Хэ. Это в двухстах верстах к северу от Обдорска, в тундре. Лишенный сношений с внешним миром и помощи от верных, хотя паства его помнила посылками и деньгами, но ему не передавалось ни то, ни другое, он здесь стал страдать грудной жабой. Прогулки прекратились, и он не покидал постели. Просьба его о переводе в здоровый климат оставлена без удовлетворения. Пароход приходит к острову Хэ один раз в год. В 1928 г. кончился срок его ссылки. Его перевели в Тобольскую тюрьму. На предложение Тучкова получить свободу за отказ от местоблюстительства он не согласился и его снова отправили на остров Хэ, дав снова три года ссылки.
Соловецкие узники в конце 1927 г. — разумеем епископат — послали в Москву митр. Сергию признание его декларации на следующих условиях: 1) если всё соловецкое духовенство и сибирская ссылка будут освобождены и водворены по своим церковным местам; 2) если прекратятся репрессии ГПУ без суда по одним закрытым постановлениям ГПУ; 3) если будет созван Всероссийский Поместный Собор с выборами без давления со стороны безбожных коммунистов и 4) если в силу декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, большевики перестанут вмешиваться во внутреннюю жизнь Церкви, дав ей полную автономию. Пока совершалась (до 1929 г.) церковная служба в Соловках, мы поминали митрополитов Петра и Сергия.
Все эти условия-оговорки к данному времени (1930 г.) не выполнены. И епископат русской Патриаршей Церкви, видя ее пленение в лице ее главы-митрополита Сергия, отошел от церковных дел. Активной церковной политики в России уже нет. Масса храмов закрыта. Почти
151
все стойкие иерархи в ссылках. Духовенство переобложно, бесправно и нет просвета. Антирелигиозная пропаганда в общем крепнет, за отсутствием отпора. Церковных пастырских школ нет. Проповедь замолкла. Верующий народ в течение десяти лет (1917-1927 гг.), боровшийся за Церковь, чистоту ее учения и канонов, ясно сознававший, где правда и где измена, где Церковь и где отступники, свято чтивший имена иерархов и пастырей-исповедников и за верность им шедший на мученичество, теперь — это самый страшный результат подлой политики митр. Сергия — потерял ясность церковного сознания, границы правды и лжи, Церкви и отступников стерлись, имена исповедников забыты. Началась новая, страшная и последняя смута в Церкви, а вместе с нею и муки для ее иерархов и верных чад. Началось бесцеремонное развенчивание мученичества и исповедничества (Святейшего Патриарха Тихона и других исповедников). На смену религиозному подъему и стоянию за веру и Церковь приходят равнодушие, безразличие и апатия. Раньше смотрели на митр. Сергия (до 1927 г.) как на несокрушимый оплот православия. Теперь (с июня 1927 г.) смотрят на него, как на предателя и вспоминают, как он в угоду Распутину рукополагал во епископа Варнаву и в угоду ГПУ отрекся от Патриарха и принял принципы «Живой церкви» в 1922 г. Митрополит Сергий отрекся от всего, чему поклонялся до 1927 г., и стал поклоняться тому, что до того же года отрицал. Нетерпимость его к церковно-политическим противникам возросла до крайних границ. Его указом от шестого августа 1929 г. постановлено в отношении обновленцев, григорианцев, иосифлян и др. «отщепенцев»: «таинства, ими совершенные в отделении от единства церковного», считать недействительными и обращающихся от этих расколов принимать через миропомазание; браки, заключенные в расколе, так же завершать церковным благословением и чтением заключительной в чине венчания молитвы: «Отец, Сын и Св. Дух». Умерших в расколах не следует отпевать, как не следует совершать по ним и заупокойную литургию: разрешать только проводы на кладбище».
Епископат в растерянности, потому что видит ярый натиск большевизма на погибель Церкви и не видит способов оградить Церковь от погибели. И в Соловках, и в ссылке — мы являемся тому очевидцем — пастырство уже не активно, а только пассивно. Оно ждет неизбежно-
152
го конца, потеряв мужество и бодрость. Оно способно теперь только постыдно умереть, не проявив подвиг мученичества. Оно разложилось. И среди него нет уже никакой дисциплины. «Интервью» погасило последние искры церковного смысла. Ссыльное духовенство — гнилые трупы, годные только на уничтожение. Живого духа, горения духа уже нет в нём. В истории Русской Церкви имя митр. Сергия будет гораздо более позорным, чем имена обновленцев, вместе взятых. Вследствие подлой работы митр. Сергия, Православная Церковь потеряла весь блеск своей чистоты и непорочности. Безрезультатны, судя по-человечески, оказались все подвиги ее мучеников и исповедников настоящего лихолетья.
Острым, режущим до нестерпимой боли, клином, врывается в наше повествование «интервью» — беседа, веденная митр. Сергием (Страгородским) с корреспондентами большевистских газет, явившимися к нему на квартиру. Это интервью напечатано в московских газетах по поводу религиозных преследований в России. Оно подписано митр. Сергием, митр. Серафимом (второразрядный семинарист, проходимец), архиепп: Алексием (Симанским) и Филиппом (Гумилевским) и еп. Питиримом.
Приводим его полностью.
Вопрос:
Действительно ли в Советском Союзе религия подвергается преследованиям, и в каких формах эти преследования выражаются?
Ответ:
В Советском Союзе никогда не было и в настоящее время не происходит каких-либо религиозных преследований. Согласно декрету об отделении Церкви от государства в СССР существует полная свобода совести и религиозные убеждения не преследуются какими-либо государственными органами. Последние декреты ЦИК СССР и СНК РСФСР по поводу религиозных обществ не содержат в себе даже намека на религиозные преследования.
Вопрос:
Правда ли, что атеисты закрывают церкви и как относятся к этому верующие?
Ответ:
Да, многие церкви, действительно, закрыты, но закрываются они не по приказу властей, а по желанию
153
населения, во многих случаях даже по решению верующих. Атеисты в Советском Союзе составляют частное общество, а посему их требования о закрытии церквей не являются обязательными для советского правительства.
Вопрос:
Правда ли, что священники и верующие подвергаются за их религиозные убеждения различного рода преследованиям, арестам и ссылкам?
Ответ:
Предпринятые советским правительством репрессии по адресу верующих и священников не имеют никакого отношения к их религиозным убеждениям. Эти репрессии вызваны исключительно антиправительственными действиями. Несчастье церкви состоит в том, что она в прошлые времена, как это весьма известно, слишком срослась с монархическим режимом. Поэтому церковные круги не в состоянии своевременно понять всё значение совершившихся великих социальных переворотов и долгое время выступали как открытые враги советской власти, содействуя Колчаку, Деникину и другим. Лучшие представители Церкви, как, например, Патриарх Тихон, поняв это, стремились исправить создавшееся положение и рекомендовали своим приверженцам не противиться воле народа и быть верными советскому правительству. К сожалению, многие из них еще и теперь не могут понять, что прошлого вернуть нельзя и выступают поэтому как политические противники советского государства.
Вопрос:
Существует ли в Советском Союзе свобода религиозной пропаганды?
Ответ:
Священникам разрешены богослужения и проповеди. К сожалению, мы сами не слишком ревностно выполняем это право. Разрешено также преподавание Закона Божия взрослым.
Вопрос:
Правильны ли появившиеся в иностранной печати сообщения о жестокостях агентов Советской власти по отношению к отдельным священникам?
Ответ:
Эти сообщения абсолютно не соответствуют действительности и являются ложными. Отдельные свя-
154
щенники привлекались к ответственности, не вследствие их религиозной деятельности, а вследствие антиправительственной деятельности. Само собою разумеется, что это привлечение происходило не в виде каких-либо преследований и жестокостей, а в тех формах, которые обычно применяются к обвиняемым.
Вопрос:
Существуют ли какие-либо ограничения для управления церковью?
Ответ:
Никаких ограничений не существует.
Вопрос:
Пользуется ли в СССР какое-либо вероисповедание преимуществом?
Ответ:
Согласно советскому законодательству все религиозные организации, независимо от того, к какому вероисповеданию они относятся, пользуются равными правами.
Вопрос:
Что вы думаете относительно будущего религии?
Ответ:
Нас, конечно, беспокоит сильное развитие атеизма, но мы твердо убеждены, что Божественный свет не исчезнет и что со временем озарит сердца людей.
Вопрос:
Что вы думаете относительно материальной помощи из-за границы?
Ответ:
Священники в достаточной степени получают материальную поддержку от верующих. Получение материальной поддержки от представителей других вероисповеданий будет для нас унизительным и наложит значительные моральные, а, может быть, и политические обязательства, которые затруднят нашу деятельность.
Вопрос:
Известны ли Вам случаи, когда священников казнили за неуплату налогов?
Ответ:
Подобные случаи нам не известны.
Вопрос:
Каково теперешнее положение церкви?
155
Ответ:
Оно значительно отличается от прежнего времени. Вследствие радикального изменения народного хозяйства (коллективизации и индустриализации) положение церкви значительно ухудшилось. Однако мы не отказываемся от надежды, что при новом экономическом положении вера и Церковь Христова сохранятся.
Вопрос:
Существуют ли в Советском Союзе богословские школы?
Ответ:
В Москве существует до сих пор Богословская академия «Живой церкви». То, что у нас нет академий, объясняется отсутствием материальных средств. Кроме того, мы считаем более рациональным индивидуальное воспитание лиц, чувствующих себя призванными к священнической деятельности.
Вопрос:
Как Вы относитесь к заявлению Папы?
Ответ:
Папа перешел в лагерь английских помещиков и франко-итальянских денежных мешков. История Католической церкви есть непрерывная цепь религиозных преследований представителей других вероисповеданий. Поэтому Папа, натравливая свою паству на Советский Союз и подготовляя войны против него, поступает согласно со своими традициями.
Вопрос:
Как Вы относитесь к заявлению архиеп. Кентерберийского?
Ответ:
Лондонский пролетариат оценит эту речь, как пахнущую нефтью. Если это даже неверно, то, во всяком случае, она является призывом к новой интервенции.
Мы утверждаем, что мысли митр. Сергия здесь изложены подлинными его словами. Подложного или извращенного здесь нет ничего. От позорной декларации митр. Сергия 1927 г. до ужасающей, циничной лжи этой беседы один только шаг. Русская пословица говорит: «нанялся — продался». Нижеследующее вполне подтверждает наше утверждение. Через два дня после этой беседы
156
митр. Сергием была подана девятнадцатого февраля 1930 г. за номером 525 советскому правительству памятная записка о нуждах Православной патриаршей Церкви в СССР, через П. Г. Смидовича, члена ЦИКа СССР.
Вот ее текст:
«1. Страховое обложение церквей, особенно в сельских местностях, иногда достигает таких размеров, что лишает общину возможности пользоваться церковным зданием. Необходимо снизить как оценку церковных зданий (отнюдь не приравнивая их к зданиям доходным), так и самый тариф страхового обложения.
2. Сбор авторского гонорара в пользу Драматического Союза необходимо поставить в строго законные рамки, т. е., чтобы сбор производился только за исполнение в церкви тех музыкальных произведений, которые или национализированы или же по авторскому праву принадлежат какому-либо лицу, а не вообще, за пение в церкви чего бы то ни было, в частности при богослужении; чтобы исполнение служителями культа своих богослужебных обязанностей не рассматривалось как исполнение артистами музыкальных произведений и потому церкви не привлекались бы к уплате пяти процентов сбора со всего дохода, получаемого духовенством, т. е. и дохода от треб, совершаемых даже вне храма.
3. Необходимо прекратить взимание сбора за страхование певчих, отмененного в июне 1929 г. и взимаемого с церквей за пропущенные годы (иногда с 1922 г.) по день отмены, причем сбор вместе с пеней иногда достигает очень значительных сумм (например, 4000 рублей с лишком).
4. Необходимо отменить обложение церквей различными сельскохозяйственными и другими продуктами (например, зерновым или печеным хлебом, шерстью и т. п.), а также специально хозяйственными сборами, например, на тракторизацию, индустриализацию, на покупку облигаций государственных займов и т. п. в принудительном порядке. За неимением у церквей хозяйства налог, естественно, падает на членов религиозных общин, является, таким образом, как бы особым налогом за веру, сверх других налогов, уплачиваемых верующими наравне с прочими гражданами.
5. Необходимо распространить распоряжение Народного Комиссариата Финансов от пятого января 1930 г. за номером 195 о неналожении штрафов, ареста и пр. на имущество членов общины и приходских советов за неуплату налогов на церковь — распространить и на страховой налог, авторский и др..
6. Необходимо разъяснить, чтобы члены приходских советов, церковные старосты, сторожа и др. лица, обслуживающие
157
местный храм, не приравнивались за это к кулакам и не облагались усиленными налогами.
7. Необходимо разъяснить, чтобы представители прокуратуры на местах, в случае обращения к ним православных общин или духовенства с жалобами, не отказывали им в защите их законных прав при нарушении их местными органами власти или какими-либо организациями.
8. Необходимо признать за правило, чтобы при закрытии церквей решающим считалось не желание неверующей части населения, а наличие верующих, желающих и могущих пользоваться данным зданием; чтобы православный храм по ликвидации одной общины мог быть передан только православной же общине, если в наличии есть достаточное количество желающих образовать такую общину и чтобы по упразднении храма (от каких бы причин оно не зависело) членам православной общины предоставлено было право приглашать своего священника для исполнения всех их семейных треб у себя на дому.
9. Необходимо сделать разъяснение касательно вступления в силу постановления СНК РСФСР от восьмого апреля 1929 г. о религиозных объединениях, а равно и относящейся к этому постановлению инструкции от первого октября 1929 г. и дополнительных распоряжений, так как иногда местные власти не принимают от общины заявлений о регистрации и даже запрещают делать какие-либо подготовительные шаги к регистрации (между тем как в законе ясно указан предельный срок — первое мая 1930 г., до истечения которого обязаны зарегистрироваться все общины, желающие продолжать свое существование).
10. Пожелания духовенства:
— чтобы служители культа, не пользующиеся при извлечении дохода наемным трудом, приравнены были по-прежнему к лицам свободных профессий, а не к трудовому элементу. Тем более не к кулакам;
— чтобы при обложении подоходными налогами сумма дохода не обозначалась произвольно, иногда вне всяких возможностей (например, в Ижевске на еп. Синезия Зарубина наложено 10300 рублей и потом еще 7000 рублей с сотнями в качестве аванса на будущий год), и чтобы обложение приравнено было к лицам свободных профессий;
— чтобы в отношении служителей культа, как элемента некулацкого, дана была сельским властям ясная инструкция, устанавливающая некоторые границы касательно сроков и размеров местных налогов в порядке самообложения;
158
— чтобы служители культа, не занимающиеся сельским хозяйством, скотоводством, охотой и т. п., не облагались продуктами упомянутых занятий (зерновым или печеным хлебом, шерстью, маслом, дичью и т. п.), при чём иногда в экстренном порядке в 24 часа;
— чтобы при описи имущества за неуплату налогов оставлялся законный минимум обстановки, одежды, обуви и т. п.;
— чтобы при назначении трудовой повинности принимались во внимание как сообразный со здравым разумом размер налагаемой повинности (например, на священника с. Люк Вятской области наложено срубить, распилить и наколоть 200 куб. саженей дров), так и возраст и состояние здоровья подвергаемых повинности;
— чтобы служители культа не лишались права иметь квартиру в пределах своего прихода и около храма в сельских местностях, хотя бы и в селениях, перешедших на коллективную форму хозяйства, и чтобы лица, предоставляющие служителям культа таковую квартиру, не облагались за это налогами в усиленной степени;
— чтобы детям духовенства разрешено было учиться в школах первой и второй степени и чтобы те из них, кто к осени 1929 г. уже были зачислены в состав студентов высших учебных заведений, не изгонялись за одно свое происхождение, а уже изгнанным предоставлено было право закончить свое образование;
11. Желательно, чтобы певчие-любители и профессионалы, состоящие в союзе работников искусства и других профессиональных союзах, и для постороннего заработка участвующие в церковных хорах, за это участие не исключались бы из союза работников искусства и других союзов.
12. Летом 1929 г. возбуждалось ходатайство об открытии в Ленинграде Высших богословских курсов Православной Патриаршей Церкви. Весьма желательно получить удовлетворение этого ходатайства, хотя бы в целях уравнения нашего церковного течения с обновленчеством, у которого есть академия.
13. Давно существует потребность иметь в Патриархии какое-нибудь периодическое издание, хотя бы в виде ежемесячного бюллетеня для печатания распоряжений, постановлений, посланий и пр. центральной церковной власти, имеющих общецерковный интерес.
14. В виду газетных статей о необходимости пересмотра конституции СССР, в смысле совершенного запрещения религиозной пропаганды и дальнейших ограничений церковной деятель-
159
ности, просим защиты и сохранения за Православной Церковью тех прав, какие предоставлены ей действующими распоряжениями СССР.
Подлинный подписал Иван Николаевич Страгородский
(митрополит Нижегородский Сергий, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя).
Какой же мог быть, и был, результат этой унизительной лакейской записки для Русской церкви? Мы уверены, что на жест митр. Сергия было отвечено брезгливой презрительностью со стороны тех, кому он предался. Рука, протянутая за «подачкой», осталась висеть в воздухе. А если, согласно записке, и были сделаны по советской линии незначительные послабления, то по партийной линии были даны тайные приказы возместить эти «послабления» нажимом на другие стороны церковной жизни для восстановления «искривленной» классовой системы. Ведь о чём просил митр. Сергий? Об уничтожении гонения на классового врага коммунизма — самого страшного врага материалистической культуры. Мог ли дать эту «пощаду» Сталин? Нужно очень немного сообразительности и здравого смысла, чтобы дать себе отрицательный ответ. Несомненно, «искривленная» линия, «право-церковный» уклон был быстро ликвидирован, отцвел, не успевши расцвести.
Сопоставление двух документов — «беседы» с корреспондентами и «записки» с наглядностью показывает, что:
1. Организация Православной Русской Церкви совершенно разгромлена; в дальнейшем может идти речь только об окончательном закрытии всех мест отправления богослужения; мне, сосланному в Соловки в 1927 г. и потерявшему в силу этого личное ясное представление о действительном состоянии Православной Церкви, теперь даже непонятно, как может в последние годы Церковь выполнять свое назначение при создавшихся невыносимых условиях ее бытовой жизни. В 1926-1927 гг. духовенство в городах платило только высокую квартирную плату и подоходный налог, если сумма доходов превышала тысячу рублей в год, а потом шесть тысяч в год; в деревнях духовенство платило только единый сельскохозяйственный налог.
2. Митрополит Сергий отлично знал действительное положение Церкви в момент беседы с корреспондентами, так как его «записка» подана двумя днями позже интер-
160
вью; а писана была именно накануне или в день «беседы» с ними; следовательно, ложь митр. Сергия в данном им корреспондентам сообщении является умышленной и злостно сознательной, с целью получения наибольших выгод в наихудшей обстановке от непримиримых врагов Бога и Церкви, само собою разумеется, что милостей митр. Сергий со своим синодом никак не добился, а в среду своей скорбной, мученически настроенной паствы внес полное, окончательное и бесповоротное разложение; нужно учесть, что «записка» нигде в России не напечатана, а корреспондентская «беседа» распространена по всему миру.
3. Объем «прошения» митр. Сергия не идет глубже мелких сравнительно вопросов материального характера, имеющих значение только для клириков, находящихся на свободе — для его единомышленников и друзей; заботы об основных трагических нуждах Церкви (библиотеки, например) — о судьбе ссыльных, о судьбе Местоблюстителя в памятной записке нет ни слова; трусливый ученик и друг митр. Антония Храповицкого и, кроме того, бессовестный. От него должен отказаться всякий честный человек, даже если этот Иуда наших дней и покаялся — во второй раз.
В заключение по вопросу организации Православной Патриаршей Церкви к данному (1930-1931 гг.) моменту добавляю, что:
— с декабря 1925 г. Патриарший Местоблюститель Петр, митр. Крутицкий, пропадает в ссылке на острове Хэ в Обской губе при Северном Ледовитом океане, за полярным кругом;
— столпы православия митрополиты Кирилл, Арсений, Иосиф, Никандр, архиепп. Феодор (Поздеевский[18], бывший ректор МДА), Николай и другие уже 10 лет в ссылке, в изгнании;
— законное Высшее Церковное Управление, организованное Собором Православной Церкви 1917-1918 гг. в лице Священного синода и Высшего церковного совета, разогнано еще с 1922 г.;
— канонически верные епископы Христовой Церкви удалены из своих епархий и управляют ими издалека, что приводит к непосильной тяготе сношений с ними.
Рухнуло здание Православной Церкви в пожаре революции. И никогда русский народ не был «богоносцем»,
161
как утверждали о нём славянофилы. Да и революция совершилась именно потому, что русский народ нравственно разложился в своей массе. Незачем прикрывать еврейским нахальством русской трусости. Разве до революции было оружие в руках евреев? По законам русской империи ни один еврей не мог быть офицером. И если русские люди хотели защищать свою империю, то как могли 170-175 миллионов населения выпустить из рук оружие и отдать его евреям? Церковь в России столь обширна (1/6 часть суши), что никогда не истребится, но может потерять из-за гонений верную, канонически правильную иерархию, верное учение и дисциплину. Даже уход в «подполье» при коммунистическом строе жизни не даст спасения целостности организма церковного. Ведь книг нельзя будет печатать, а церковные рукописи будут искажаться. Ведь скоро нельзя будет разобраться в каноничности епископов, именно из-за гонений. Но Христианство вообще будет жить на Руси. Не настолько сильны большевики, чтобы истребить искру Божию из души народа. Вот пример. У большевиков есть присяжный «рифмоплет» — восхвалитель и певец коммунистического строя — Демьян Бедный. Это псевдоним — фамилию его забыл. Он написал в стихах кощунственную переделку наших св. Евангелий, мерзкую, отвратительную, возмутившую массы крестьянства. Напечатана в «Красной газете», впрочем, сколько помню, печатанием не окончена. Был на Руси поэт Есенин, дореволюционный, но революционно настроенный. Он хотел своей поэзией охватить и ощутить «правду» коммунизма, но поперхнулся пулей — застрелился от крайне раздвоенного сознания, мысли и настроения. Он был неверующий и жизнь Спасителя считал мифом. Но и он был возмущен кощунственной «переделкой» Демьяна настолько, что, быв его приятелем, великолепно разделал его «переделку» в особом стихотворении. Оно бойко написано. В нём Есенин буквально назвал Демьяна свиньей. Это стихотворение я любил читать знакомым. Так даже неверующая, но чувствующая душа возмущается нападками на красоту христианства, которые могут быть только нелепыми и сатанински наглыми.
162
Глава V
Отношение христианской культуры и ее насадителя, руководителя и хранителя Христианской Церкви к богоборческой коммунистической власти — насадителю материалистической культуры.
Возможно ли между ними «мирное» сожительство как в России, так и в международном масштабе?
Что христианская культура есть историческое и идейное произведение Христианства, что оно является ее хранителем, этот факт не подлежит ни малейшему сомнению. Что материалистическая безбожная культура наших дней порождение коммунизма — это истина бесспорная. Сам коммунизм с гордостью считает материалистическое построение общественной жизни своей задачей, а ее выполнение своей общечеловеческой заслугой. Может ли быть между ними мирное сожительство и международное сотрудничество? Мы убеждаем Европу решить эту роковую проблему нашей жизни отрицательно и действовать сообразно этому решению. Европейская культура одной из первейших предпосылок своего миропонимания ставит идею Божественного мироправления. Коммунистическая культура начисто отрицает этот, по ее мнению, мнимый факт. Во главе христианской культуры стоит Божество, во главе коммунизма — его отрицание. Христианская культура пронизывает всё миропонимание светом Евангелия, а коммунистическая культура светом Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Религия в христианстве и в общечеловеческой культуре основной руководящий фактор, в коммунистической культуре религия главное, роковое зло человечества, отвратительный кровавый призрак, опиум народа, подлежащий скорейшему уничтожению. Христианская культура защищает религию, коммунистическая культура ее преследует. И нужно сказать горькую правду, что христианская культура гораздо слабее защищает религию, не применяя в нужных случаях сурово карающего меча закона, чем коммунизм ее гонит, давя на нее всем своим государственным аппаратом (права, налоги, пайки
163
и т. д.). Преследование религии в мире ведется с гораздо большим ожесточением, чем ее защита. Европейские правительства уже равнодушны к христианскому Кресту, воспитавшему их с детства. Коммунистическое правительство преследует религию с фанатизмом, достойным лучшего приложения. Правительства наших дней даже не учитывают будущего, даже ближайшего, если измерять его десятилетиями. Когда в народных массах совсем потухнет религиозный энтузиазм, когда ослабеет даже только церковная сдержка, прежде всего резко скажется на капиталистах — в таких размерах, о каких нынешние стачки не дадут ни малейшего понятия. Ведь в дни стачек не говорят о Боге, а говорят только о сытости и урезке аппетитов и прав капиталистов. Поздно будет звонить в церковный колокол, слушать проповедь христианского пастыря, когда под влиянием Москвы вспыхнет всемирная стачка во всех отраслях труда и во всём мире, не исключая и колонии. Нынешние стачки только детский лепет перед грядущей грозой и предметные уроки капиталистам, да и правительствам их. Ведь на одной стороне окажутся миллионы людей, живущих сегодняшним заработком, а на другой — правительства с небольшой сравнительно кучкой сытых и довольных, не тревожимых заботами и нуждой. Сейчас еще массы говорят о совести, правда, всё меньше и меньше, а потом всё больше и громче будут кричать только о хлебе и мясе в равном для всех количестве. Мы это уже на себе испытали. Сейчас перестройка мира на новых социальных началах многим кажется только мечтой, хотя и недалекой, а скоро, быть может, если не вернуть Христианству его руководящей роли в мире, это страшное переустройство будет делом не будущего, а вчерашнего дня. И во что тогда это обойдется человечеству, показала Россия. И этому свидетелями являемся не только мы, но и все европейцы, там побывавшие. Ведь от причин, всему миру известных, погибло народу больше, чем всего убито во всемирной войне. Это ли нужно человечеству Европы и Америки, которые хотят славиться своей культурой. И английская, и французская революции, и германские войны за лютеранство, вместе взятые, стоят человечеству дешевле (по количеству крови и разорению), чем российские зверства. И это верно даже только в виду того, что величина территорий русского государства и громадное количество его населения превосходят и Англию, и Францию, и Германию вместе взятых. В России открыто
164
говорится и пишется черным по белому, что целые классы общества — дворянский, духовный, торговый, состоятельный (помещичий), интеллигентский — будут подвергнуты физическому уничтожению. Эта задача в России выполнением уже заканчивается. Так дело обстоит в той стране, где гонят религию и христианство в первую очередь.
Нужно помнить, что христианская Церковь за две тысячи лет своего земного бытия сжилась с современными формами государственной власти в Европе, Америке и Азии. Формами, но не существом социального строя этих материков, и менять его на новый, неизвестный, неиспытанный было бы катастрофически и трагически тяжело. Но раз европейские правящие сферы и капиталисты к религии и Церкви равнодушны и держатся за фетиш ее невмешательства в государственные дела, то иерархия, управляющая Церковью, и верные ее чада — пока еще они считаются миллионами — не убоится ни трагедий, ни катастрофы и (она всё равно приближается) резко повернет руль церковного корабля, выбросив в море революции излишний балласт в виде сытых и довольных, ибо они не желают понимать знамений времени для облегчения управления церковным кораблем и хода его. Церковь — Божественное установление. Иметь в виду свое вечное спасение, в конце концов мы, священнослужители, служим Ей и только Ей, отметая по обстоятельствам истории всё побочное. Ничего в мире, кроме Церкви, священство, в конце концов, не должно, не хочет, и не будет беречь. Если правительства и капиталисты от нас, якобы отсталых, отгораживаются, то не мы будем плакать об этом несчастии. Христианская правящая иерархия старее всех правительств в мире. В конце концов она вместе с верным ей народом всегда побеждает. Мы говорим о христианской вере, а не о борющихся между собой христианских исповеданиях.
Иерархия не держится отсталых взглядов. Она умна и смотрит всегда далеко. Конечная цель человечества ей видится виднее, чем всем правительствам, и капиталистам в особенности. Теперь не хочется для спасения христианской культуры и собственной шкуры отдать половину своего богатства на борьбу с атеистическим коммунизмом, то придет время, когда все они с ним погибнут. Мы пример имеем. Когда «белые» войска заняли Киев, то белое правительство обратилось к киевским капиталистам с прось-
165
бой о денежной помощи, конечно, добровольной, надеясь на щедрость толстосумов и понимание ими грозных событий. Богачи отделались небольшой суммой, которая ни в малейшей мере не могла помочь «белому» движению. После угрозой бомбардировки «красный» Муравьев занял Киев и «белые» ушли. Этот сразу наложил на «буржуев» сумасшедшую контрибуцию. Толстосумы, дрожа всем телом, высыпали все свои запасы. Однако не помогла их «жертва». ЧК киевская всех этих богачей быстро уничтожила. И по делом. Церковь их не помянет доброй памятью: не заслужили. Церковь не будет проливать слезы об этой бессовестной гнили человечества. С погибающими классами общества Церковь не заключает союза никогда[XV]. Перестраивая свой уклад применительно к новым социальным порядкам человеческих обществ, храня при этом неизменными свои основные принципы, Церковь только выиграет. Отходя от старого мира с его побледневшей христианской окраской, Церковь на время много потеряет, но она выйдет из борьбы обновленной. Вернее идти с Богом, чем вести против него дьявольскую борьбу, конец которой в истории человечества всегда один и тот же.
Во что выльется конкретно социалистическая перестройка человеческих обществ, мы не знаем, как никто пока не знает, как перестроится христианская Церковь в грядущие века применительно к формам бытия государства и общества. Но всё свое учение и мораль, которые дали ей победу в мире, Церковь сохранит неизменными. В грядущей борьбе, Церкви (мы разумеем истинную Церковь), быть может, придется уйти в подполье, но Она выйдет и оттуда победительницей. Мы не говорим о временах Антихриста, хотя коммунизм может считаться его предтечей, до времен Антихриста еще далеко, но предрасположенность человеческого общества к антихристианскому мышлению и плотской жизни, материалистическому миропониманию и отрицанию Бога — всё же идет, постепенно усиливаясь, и если мир должен еще существовать не только сотни, но и десятки тысяч лет, то несомненно, что столько же времени будет существовать и христианство, постепенно преображаясь из царства земного в царство небесное, как божественная организация, не уничтожимая никакими человеческими способами.
Было время, когда христианство в Римской Африке по причине нашествия мусульман исчезло, но прошли века —
166
и христианство там снова разливает свой Божественный свет. Было оно и в Индии, но исчезло, но уже недалеки дни, когда там, как уже и сейчас, загорится свет Христа. Было христианство и в Китае, но исчезло, а теперь уже твердо существует Китайская Церковь. Исчезнет христианство в России, но в худшем случае пройдут века, и русская земля снова озарится христианским светом. Правда, в условиях земного существования Церкви Христовой иногда очень остро и резко, как сейчас в России, ставится вопрос об отношениях между Церковью и государством, ибо последнее всегда хочет урезать церковное влияние на массы, а первая всегда стремится его расширить. Однако всё же это вопрос не первостепенной важности. Христианство занято больше потусторонними целями, чем посюсторонними неудобствами. Уже в дни ап. Павла, следовательно, во второй половине первого века, через 30-35 лет после Воскресения и Вознесения Спасителя, по христианству уже прошла полоса гонений в Иудее, в империи в Риме. Однако посвятив целое послание к Римлянам вопросу об отношении Моисеева закона к Евангелию, закона дел к закону веры, ап. Павел лишь в тринадцатой главе и только в первых семи стихах ее занялся разрешением вопроса об отношении христиан к земным временным их властям. Христианство — Церковь торжествующая — есть и за гробом, но земных властей там уже не будет. Апостол не занимается специально вопросами гражданского правопорядка, он утверждает перед христианином только требование повиноваться властям (13, 1), даже, по словам ап. Петра, «всякому человеческому начальству», как высшему, так и низшему. Основанием рассуждений Апостола является следующий принцип: нет власти не от Бога. По нынешним временам это апостольское изречение верного христианина может привести даже в смущение. Неужели и большевики-коммунисты от Бога? — скажет он. Да, — отвечаем, и большевистская власть над Россией попущена Богом для того, чтобы она исчерпала всю бездну несчастий, как раньше она дошла до глубины морального разложения. В мире нет случайностей, ибо в нём не может совершаться никаких действий вне планов Божественного мироправления. Быть может, уроки России послужат на пользу всему человечеству. Если относительно римской государственной власти Апостол говорил твердо: Существующие власти от Бога установлены (13, 1), то, значит, могут быть вообще другого ти-
167
па власти, которые Богом только попускаются, будучи установлены дьяволом. Нужно точнее разобраться в словах Апостола, чтобы лучше понять его мысль. Можно толковать изречение Апостола в двоякой перспективе: исторической и догматической. Первая предносится его человеческому созерцающему сознанию, вторая — боговдохновенно зрится им, как принцип безусловно обязательный. Первая проектируется во времени и пространстве, в условиях человеческой истории, вторая, как бы вне времени и территории. Для всех времен и народов.
С исторической точки зрения рассуждая, Апостол мог иметь в виду, и действительно имел в виду, языческие власти тогдашних государств и будущую власть христианских императоров и выборных народных властей. В его сознании они мыслились обязательно религиозными. Предметом их веры мог быть и единый христианский Бог, или ложные языческие боги. Сознанию ап. Павла, безусловно, чужда была мысль о власти безрелигиозной и тем более и власти антирелигиозной — гонительницы всякой религии: истинной и ложной, ибо с точки зрения атеистического большевизма всякая религия есть ложь и обман. Об атеистической власти ап. Павел не мыслил и не говорил. Она чужда его сознанию. Его рассуждения во всех посланиях говорят только о действительном и необходимом. Возможностями, отвлеченными предположениями, не имеющими морального значения, он никогда не занимался. Поэтому в сознании Апостола и не могла возникнуть такая мысль: «а вдруг в мире возникнет власть атеистическая, как христианину тогда к ней относиться?»; хотя нужно иметь в виду тот факт, что Апостол свои послания писал для всех времен, всяких народов и всяких культур. На обязанности Апостола Павла, как боговдохновенного писателя, лежало решать вопросы не только близкого настоящего, но и отдаленного будущего. В данном случае мы не беспомощны в решении возникших затруднений. Когда у христианина возникают столкновения между законом гражданским и религиозным, он должен говорить всяким властям, языческим и христианским, религиозным и антирелигиозным: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога (Деян. 4, 19). Вот основной принцип отношений христианина ко всяким земным властям.
Переходим к догматическому толкованию слова Апостола. Нужно установить сходство и различие властей:
168
коммунистической и антихристовой. Дело Антихриста — вопрос будущего, может быть, очень далекого. Коммунистическая власть — дело наших дней. Здесь наши экзегетические затруднения возрастают. Большевистская власть считает себя абсолютно антирелигиозной, атеистической, не желающей иметь ничего общего с религией. Власть Антихриста в его царстве будет утверждаться на религиозном основании (2Фес. 2, 4). Антихрист, требуя поклонения злу, и воплощая его в своем мире, будет превозноситься выше всего, называемого Богом или святыней, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. По существу, эта власть не будет религиозной, ибо всякая религия есть служение добру, как бы оно ни понималось, но в сознании антихристовых чад, она будет иметь вид религиозный. Хрусталь не алмаз, но надлежаще ограненный, блестит как бриллиант.
Власть Антихриста и власть коммунистическая служат злу. Первая, вероятно, будет обещать вечное счастье, вторая — сулить земной рай. Обе основаны на обмане. Мы уверены, что социалистического рая на земле не будет. Конечно, всякую систему земного строительства провести в жизнь можно, если не стесняться размерами человеческого горя и страданий, смерти, казней и разрушения. А в этом направлении большевики имеют за собой неоспоримое первенство. Зовут в «рай», а дают «кромешный ад». Это — служение злу, хотя бы вдали и мерцали блуждающие огоньки советского «рая». В этом главное и глубокое сходство и антихристовой и советской властей. Сходство у Антихриста с коммунистами проявится и в той энергии, с которой и тот и другие служат своим реальностям, мнимым, конечно. Конечно, в данном построении и на данном этапе коммунистическая власть антирелигиозна, но в будущем у коммунистов вместо Бога будет Маркс, вместо Евангелия — его «Капитал», а вместо посланий — сочинения Ленина, Сталина: «им же имя легион». Недаром и теперь они, строго охраняя свое коммунистическое правоверие, с бешенством фанатизма отсекают всякие «уклоны»: и левые, и правые, и т. д.. Будут свои «катехизисы» ленинизма, сталинизма и т. д.. Человеческая мысль не любит безудержной анархии. Ей нужны рамки и нормы. У коммунизма они уже есть. У коммунистов, значит, будет своя религия, обратная нашей — не будет лишь нашей терминологии: своя философия, построенная по старым обрывкам исторического материализма. Не будет свободы чело-
169
века и частной собственности. Есть и останется государственное рабство. Коллективизация сельского хозяйства и индустриализация промышленности с накоплением средств производства в руках государства будут им служить способом давления на личность для ее порабощения. Общество будет бесклассовым, но привилегии будут. Будет управлять «верхушка», которая в данное время строится по признаку политической правоверности. Придет в свое время и наследственность, и заслуги предков и т. д.. Об этом довольно. Нового под солнцем ничего нет и не будет.
Власть коммунистическую мы считаем в общем и целом предтечей Антихриста. И в век апостольский «было много антихристов». Поле Христовой пшеницы всё более и более засоряется плевелами. Зло растет неудержимо. Приходится ставить вопрос о размерах и границах повиновения власти Антихриста и коммунистической. Изречение Апостола о власти, Богом установленной и им попускаемой, намечает границы повиновения и советской власти, само собой. Так как она являет собой нормы жизни громадной державы, то ее распоряжения должны исполняться, но лишь постольку, поскольку они не затрагивают интересов религиозных. Ни в чём, ни прямо, ни косвенно нельзя коммунизму содействовать там, где он, прикрываясь обвинениями своих врагов в контрреволюционности, нарушает свободу религиозной совести. Границы сопротивления власти Антихриста должны быть шире. Дело в том, что тогда (смотри докторскую диссертацию профессора А. Д. Беляева «Об Антихристе», т. 1 в Заключении) гражданский беспорядок властью Антихриста будет настолько усилен, что этому беспорядку верующие должны будут сопротивляться, держась, сколько возможно, норм Евангельских, ради духовного и физического своего спасения, что всё-таки не удалось бы (Мф. 24, 22), если бы время власти Антихриста не было сокращено.
Таким образом, ап. Павел, утверждая, что всякая власть на земле освящается Божественным авторитетом или, по крайней мере, попускается им, если власть руководится дьявольскими замыслами, по Божественному вдохновению имел в виду власть всякого вида и типа. Ведь и власть Антихриста реальна будет постольку, поскольку Бог ее попустил. Ради избранных сократятся те дни (Мф. 24, 22). Очевидно, сокращение тех дней будет совершено силой Божией. Господь явится и убьет Анти-
170
христа духом уст Своих (2Сол. 2, 8). Догматически толкуя изречения Апостола о происхождении всякой власти земной от Бога, мы должны признать, что это изречение включает и коммунистическую власть, пока она Богом на земле терпится. Само собой разумеется, что подлинные христиане должны всеми силами стремиться к ее уничтожению, потому что это власть дьявольская и служит злу. Тому, кто покушается разрушить божественную вечную Церковь на земле, должно быть оказано всемерное сопротивление. Исполняя в частном быту гражданские распоряжения большевиков, какой-нибудь нормы нужно же держаться, следует вести борьбу не на жизнь, а на смерть, ради сохранения духовных ценностей.
Итак, невозможно международное сотрудничество (разумеем моральное, не торговое) западно-христианских веками сложившихся культур и языческой антирелигиозной культуры, народившейся в России. Несмотря на свои льстивые уверения, большевики никогда не откажутся от международной пропаганды коммунизма, которым сейчас дышат низы культурных европейских обществ, что полезно только коммунизму.
После наших принципиальных рассуждений, должно быть понятно, что в русском государстве две культуры мирно сотрудничать не должны, не могут и не будут. Христианская культура, если не вмешается Европа, в России теперь погибнет. Это не только наше мнение. Священник Михаил (протоиерей Михаил Польский) издал в Иерусалиме в 1931 г. книгу под заглавием «Положение Церкви в советской России». Книга небольшая и недорогая — десять франков. Отец Михаил бежал из России одновременно с нами, только по разным дорогам. Эта книга должна быть переведена на все языки и быть настольной у каждого церковно-общественного деятеля. Блестящая по мыслям, принципам и выводам, не нравится нам по местам изложением. Но мысли все верны и факты изложены абсолютно точно. Ведь факты из его книги нам известны, логику его рассуждений мы понимаем и вполне разделяем. Он пишет серьезно, продуманно, подробно и логично. Нам так не написать. Для большевизма его удары смертельны. Все его махинации разоблачены яснее солнца. Предмет книги отца Михаила посвящен управлению Церковью митр. Сергия. Общеизвестно теперь, митр. Сергий продал Православную Церковь московскому ГПУ ради якобы Ее спасения от погибели. В книжке художественно и красоч-
171
но рассказывается, как Церковь сначала непримиримо шла против большевиков, как с ними боролся Патриарх Тихон, как он признал большевиков и покаялся перед властью, как митр. Петр восстановил непримиримость борьбы, как ее погубил митр. Сергий. Это не история и даже не рассказ о событиях, что делаем мы, это очерк рельефно выделившихся фактов, разговоров с верховодителями Церкви в разных степенях священства, их оценка последующей логикой событий, общего их хода и т. д.. Ее содержание вкратце и не описать. Ее нужно вдумчиво изучать. Эта книга исключительная. Мы в этой главе излагаем теорию борьбы с большевиками, а отец Михаил ее горькую практику, которая привела предателя митр. Сергия к сдаче всех позиции во власть ГПУ.
Что же в заключении (стр. 119) пишет отец Михаил: «Не знаем, сколько еще митр. Сергием проделано будет опытов очищения Церкви своей и зарубежной от политики, и сколько еще будет приведено им доказательств, что Церковь не против безбожной власти, прежде чем большевистская власть, использовав Церковь в своих целях, ее уничтожит. Церкви врата ада не одолеют. Да, Вселенской Церкви. Правда, поместные церкви умирали, пережив славные и счастливые дни своего расцвета, дав для Царства Божия достаточно членов, оставив для Вселенской Церкви огромное духовное богатство. И теперь, если отношение всего мира к большевикам останется таким, каково оно сейчас есть, и если вообще всё будет в мире продолжаться в таком духе, как сейчас, без изменения к лучшему и, если, главное, Бог нас оставил совсем, то в исчезновении целой Поместной Церкви, составляющей девяносто процентов всего православного мира, сомневаться нельзя. Самый широкий и возможно полный и беспристрастный анализ современного состояния нашей страны и методов антирелигиозной работы большевиков подтвердил бы этот вывод. Признаться, не говорить то, что за границей так любят слушать (о завтрашнем падении большевиков, о религиозно-нравственном подъеме в России), а говорить то, что есть горькая правда, видит Бог, как трудно. Еле-еле хранишь независимость своих взглядов от новых влияний. Надо же помнить, что верующие, и вообще люди старой закваски, просто вымирают, а средний возраст сильно ассимилировался и потому, менее, чем через десять лет, Россия по своему составу будет совсем «новая». Я хочу сказать, что положение Русской Церкви катастрофическое. Оно гораздо печальнее, чем здесь думают».
172
Глава VI
Несостоявшаяся хиротония во епископа.
До 1923 года не возникало вопроса о моей хиротонии во епископа, хотя мои почитатели всегда удивлялись тому, почему я так долго состою в сане архимандрита, и всегда желали моей хиротонии. Но, очевидно, Господу это было неугодно, и дьявол противился расширению поля моей пастырской работы. Всех моих поездок в Москву после революции было три, начиная с 1923 года[XVI]. В августе месяце сего года я сослужил Святейшему Патриарху Тихону в Донском монастыре в день празднования чудотворной Донской иконы Божией Матери. Был у Святейшего Тихона, принят был очень милостиво. В канцелярии у него сидели и вершили дела архиеп. Иларион (Троицкий), знаменитый страдалец Соловецкий, и Серафим, архиеп. Тверской (преданный, как потом оказалось, ГПУ). Народу у него было очень много. Много в приемной было архиереев и иереев всех чинов, не говоря уже о светских лицах, собравшихся со всех концов необъятной России к Патриарху, обаяние имени которого всех волновало. Святейший жил в Донском монастыре. Были развешены, после выдачи Святейшим известной подписки, плакаты о том, чтобы посетители ни в приемной Патриарха, ни на приеме у него никаких контрреволюционных разговоров не вели и Патриарху в беседах с ним никаких вопросов в этом смысле не задавали. В этот приезд в Москву я познакомился в приемной с одним священником лет 35-36, из Петропавловска Омской епархии. Фамилии его я теперь не помню, но знаю, что он теперь (1934 г.) свя-
173
щенствует недалеко от Москвы. Он прибыл в Москву делегатом к Святейшему о присылке епископа в Петропавловск, тем более что из Омска еп. Димитрий (Беликов), бывший председатель учебного при Святейшем Синоде комитета, уехал 1923 г. в Томск, город прежней своей университетской службы. Беликов окончил Казанскую духовную академию и был в ней профессором. Этот Омский делегат вел переговоры (я уклонился по понятным причинам) со Святейшим о поставлении меня в епископы Петропавловские. Так бы и было, если бы я имел деньги и паспорт прожить в Москве две недели. А я уехал через 4 дня, дав свой петроградский адрес. В Петропавловск поставили другого, кого именно я забыл. Я не получил от батюшки-делегата письма. Новопоставленный с Омским делегатом уехал в Петропавловск. Нужно сказать, что в сане иеромонаха или архимандрита сей хиротонисованный занимался в Москве преподаванием Закона Божия детям, что большевики преследовали. И ему, уже в сане епископа, «пришили» (шпанское выражение) уголовное дело, арестовали в пути или уже в Петропавловске, посадили в тюрьму, видимо, на долгий срок.
После того, как Петропавловский делегат не удостоил меня ответом, я совсем перестал думать об архиерействе, а в Москву ездил по просьбе своих почитателей, которые хотели меня видеть епископом в Петрограде. Там тогда (август 1923 г.) не было ни одного епископа. Оказывается, некая Петроградская делегация представила Святейшему Патриарху Тихону кандидатом в Петроградские епископы некоего иеромонаха Мануила (Лемешевского). Он после хиротонии начал в Петрограде широкую и умную работу. Выдвинувшее его духовенство его поддерживало. Он не окончил академического курса и до архиерейства мне не был известен. Теперь (1930 г.) ему 42-43 года. Просидев в тюрьме около полугода, он получил от большевиков три года Соловецких каторжных работ за свое архиерейство. В Соловках я его и застал почти окончившим срок. Где он теперь, я не знаю.
Вот в конце 1923 г. я получаю от него записку совершенно официальную: «Отцу архимандриту Феодосию Алмазову на третий день Рождества Христова явиться к преосвященному Серафиму, митрополиту Тверскому (далее был указан адрес хиротонии)». Я немедленно выехал. Представившись митр. Серафиму, которого я раньше не знал, я был им осведомлен о предназначении меня
174
во епископы Петропавловска, викарием Омской епархии, для управления сею последней, куда и должен буду после хиротонии отправиться немедленно. В Новый Год Святейший Патриарх служил на Тверской, в церкви свт. Василия, архиепископа Кесарийского Великого. Во время пения причастного стиха я представился Святейшему Патриарху, и он мне велел явиться к нему в Донской монастырь. При мне просили Святейшего в день Крещения Господня служить в Богоявленской церкви, что в Елохове, и там же 6 января совершить мою хиротонию, но Патриарх назначил ее в церкви св. великомученицы Екатерины, что на Ордынке, куда он был приглашен служить 7 января 1924 года. На том и порешили.
3/16 января 1924 г. в заседании Священного Синода под председательством Патриарха состоялось обо мне постановление. На синодальном заседании присутствовал Е. А. Тучков из ГПУ, а в приемной Патриарха, где я находился, сидел его секретарь, о роли которого я не знал, хотя и видел, что наискось против меня сидит какой-то подозрительный тип. Но мало ли кого можно было встретить в приемной у Святейшего. И сам я, явившись на Тверской во время литургии в Новый Год в старом светском пальто, валенках, со старой шапкой, мог всякому показаться подозрительным. Однако предчувствие не обмануло меня, поневоле станешь мнительным. По окончании заседания Синода меня в мантии ввели в залу заседаний и Святейший Патриарх с Синодом совершили мое наречение во епископа по принятому порядку с провозглашением многолетия новонареченному епископу Петропавловскому Феодосию. Здесь были, кроме Святейшего, митр. Тверской Серафим, митр. Крутицкий Петр (Полянский), архиеп. Тихон (Оболенский) — титула его уже не помню, когда-то он был Уральским, и как будто еще один епископ, мне незнакомый.
В хорошем настроении я отправился к брату Льву Захарьевичу на Петровку, где и ночевал. Это было, кажется, в среду. В четверг я явился в канцелярию Синода, встретил митр. Крутицкого Петра и прочел на его лице великое смущение, но о причине его и не подумал. Задним числом мне выдали письменное приглашение в Москву для хиротонии — официальное за номером, датой и печатью. Здесь я встретился с преосвященным Владимиром, который когда-то в дни моей молодости епископствовал в Соединенных Штатах, а потом, когда я был в Во-
175
ронежской семинарии преподавателем Св. Писания, был викарием в Воронеже у епископа, впоследствии архиепископа, Анастасия (Добрадина), и наконец, архиепископом в Екатеринбурге. Он удивился, как я решаюсь ехать в Петропавловск: «там ведь пожар» — сказал он. Он разумел восстание против большевиков и их тамошние репрессии. Я об этих репрессиях ни от кого ничего не слыхал, но сведения вл. Владимира по проверке оказались непреувеличенными и точными: расстрелы и тюрьмы.
Я собирался просить митр. Крутицкого оказать содействие тому, чтобы мне изготовили архиерейскую грамоту поскорее, дабы можно было после хиротонии 7/20 января сразу же выехать из Москвы в Петроград. У меня очень мало было денег. Получилось другое. Выехать-то я выехал, да только без архиерейской грамоты. Перехожу к главному. Когда шло заседание 3/16 января 1924 г. Синода с присутствием на нём Е. А. Тучкова, я в мантии сидел в приемной Патриарха, где был и Соколовский — секретарь Тучкова и агент ГПУ. На чьи-то вопросы очень общего характера Соколовский всё время молчал, я стал давать детальные ответы: я был не в меру откровенен, хотя и правдив, конечно. Тут был архим. Анемподист, эконом Святейшего и епископ Екатеринославский Иоанн. Я рассказывал о своих Петроградских проповедях против большевиков, о своих выступлениях против безбожников на диспутах. К концу своих разглагольствований не менее часа полтора я заметил крайнее возбуждение на лицах слушателей кроме, конечно, Соколовского, которые очень уклончиво стали отвечать мне. Всё было испорчено. После заседания Синода Тучков и Соколовский уехали в ГПУ, а я после «наречения» — домой на Петровку. Дорогой Соколовский, очевидно, рассказал Тучкову о моих подвигах с моих же слов и они из ГПУ послали агента в Донской монастырь арестовать меня. Мой адрес по Москве не был никому известен — три дня я имел право жить без прописки. В Донском монастыре меня, конечно, не нашли, хотя перерыли весь монастырь, пригрозили арестом кому нужно и кому не нужно, и уехали. Полагая, что я днем был в отлучке, агенты ГПУ ночью снова ворвались в Донской монастырь, снова все помещения обыскали, грозили коменданту расстрелом и т. д. — и уехали «с носом». Вот источник смущения, когда я на следующий день явился в патриаршую канцелярию для переговоров об архиерейской грамоте.
176
4/17 января, когда все посетители Святейшего разошлись и прием у него окончился, все думали, что агенты снова приедут, меня повели в приемную Святейшего, где митропп. Петр и Серафим отобрали у меня ранее выданное назначение и текст моей речи, произнесенной при наречении во епископа (речь, действительно, отчаянную). Я оделся в свой полушубок знаменитый (он мне и в Соловках сослужит небольшую службу), а рясу завязали в пакет. Владыка Петр, знавший меня еще студентом академии, рассмеялся и сказал: «ну, вот и узнай в сем странном одеянии епископа Петропавловского».
Я ушел домой — было около шести часов вечера, переночевал у брата. Назавтра продал в банке «сахарную облигацию», пообедал, погоревал с братьями, а вечером, сев на поезд, укатил в Петроград. Хотя митр. Петр при расставании и спросил мой петроградский адрес, но не он сообщил его в ГПУ. Еще одна подробность бытовая. Мы с братом Михаилом Захарьевичем сделали попытку продать «сахарную облигацию» сначала на Сухаревском рынке, но это окончилось неприятной историей. Иду по Сухаревскому тротуару. При мне корзина с рясой (внутри архимандричий крест — очень дорогой). Остановился высморкаться. Кто-то в шинели спрашивает справа: «укажите, где тут аптека». Едва успел ответить, как у меня в мгновенье ока слева жулики утащили корзину, которую я прижимал к стене ногой. Я бросился за шинелью, схватил ее за шиворот, крикнул брату (громадного роста, с усищами и портфелем), тот поспешил на помощь и мы стали трясти «шинель». Слышим крик: «Григорий, корзина у телефонного столба». Не выпуская «шинели», взяли корзину, при милиционере осмотрели — крест оказался на месте и мы отпустили несчастного. «Ты — сказал я ему на прощанье, — плохо разбираешься в людях. Правда, у меня грязная шапка, рваный полушубок, валенки и дешевая корзина, ты думал, что я деревенский мужик, а я — архимандрит, который когда-то (1904-1905 гг.) служил в Москве и вас, сухаревских жуликов, знает отлично; ступай и будь умнее.» — «Простите, батюшка» — был ответ.
177
Вернулся я в Петроград, убрал всё сомнительное из своей комнаты и ждал обыска с обычным арестом. «Дело известное — Царство Небесное», — любят говорить монахи. Однако ничего худого не было и я снова при-
177
нялся за свою пастырскую работу. Оказалось, впрочем, что московское ГПУ дало приказ в Петроград разыскать и отправить в Москву архимандрита Феодосия Алмазова. У меня была советская трудовая книжка на мое светское имя: Константин Захарьевич Алмазов. Адресный стол, куда, наверное, обращалось ГПУ, не дал утешительного результата: тогда он плохо работал. Продал и предал свой — архимандрит Досифей, настоятель Феодоровского подворья в Петрограде близ Николаевского вокзала. Когда он был арестован ГПУ, его на допросе следователь Макаров спросил: «а не знаете ли Вы отца архимандрита Феодосия Алмазова? — Досифей сначала отговорился, что не знает. — Ну как же не знаете? Он тут очень известен». Досифей просидел в тюрьме, по его словам, пять месяцев, был выпущен. Теперь (1930 г.) он — Козловский обновленческий епископ. По его словам, он учился, но не окончил Богословский институт в Петрограде. Вероятно, он и выдал мой адрес, ибо он однажды был у меня в гостях. Он однажды ездил в Нижний Новгород к митр. Сергию (Страгородскому). Между прочим, возил и мое письмо к нему, по моей просьбе. Это было, вероятно, в 1924 г.. Итак, отец Досифей открыл ГПУ мой адрес. Ко мне в ночь с 5 на 6 апреля 1924 г., почти через три месяца по возвращении моем из Москвы явился помощник начальника милиции нашего района с двумя милиционерами, с двумя уголовными сыщиками, которые во время обыска, сидя, дремали — не ради меня они пришли, слегка произвели у меня обыск, забрали мое церковное облачение, даже напрестольное. Ко мне помощник начальника милиции Дюгов отнесся очень деликатно, потому что он знал меня, ибо жил в нашем доме этажом ниже. Он, конечно, знал, что я архимандрит, но пожелал официально об этом удостовериться, почему и забрал мое удостоверение, выданное мне в свое время командиром 717-го полка 180-й пехотной дивизии Барибаловым, где я был благочинным, в доказательство моего духовного сана. Искали, ведь, именно архимандрита Феодосия. Не взяли других документов, не рылись в библиотеке и т. д..
И вот я «сел» на Шпалерную, 25 в ДПЗ — Дом предварительного заключения за свою попытку приобщиться к архиерейскому сану. Макаров, видимо, меня ждал, потому что сразу же произвел допрос. Он был короток. Макаров удостоверился в моей самоличности — в моем свя-
178
щенстве и заявил, что отправит меня в Москву[XVII]. «Ничего из этого не выйдет» — ответил я. И не вышло. Привезли меня в Москву. Доставили пешком на Таганку: где продержали, кажется, две ночи и переправили на «черном вороне» на Лубянку, 2, в предварительную камеру, но не в «собачник». Пасха в 1924 г. была 10/23 апреля. Арестован был я 5-6 (нового стиля) апреля, привезен в Москву 13-14 апреля (нового стиля). В Таганской тюрьме — 14-16 апреля, на Лубянку — 3/16 апреля. В Бутырку — 7/20 апреля. Нужно повторить, что под арест я отправился в своем рыжем полушубке, рваной шапке, потертых брюках и рваных сапогах. Когда меня доставили на Лубянку, 2 — центр ОГПУ, то мой вид соседям показался очень подозрительным и ко мне заключенные отнеслись очень недоверчиво, так как я назвал себя архимандритом, да еще Петроградским. Правда, из бесед и споров богословского характера скоро выяснилось, что я духовное лицо, но от этого подозрения только усилились. Это мне было заметно, но не обидно. Но вот в Великий четверг привели в нашу камеру целую группу членов церковных советов московских приходов и среди них прот. Александра Васильевича Стефановского, кандидата богословия Московской Духовной Академии выпуска 1895 г., моего приятеля, женатого на Зое Ростиславне Крыловой, на которой когда-то хотели меня женить. После 28 лет разлуки мы с собратом облобызались, плача и стеная. Ему принесли много вкусного, тогда был НЭП, и он накормил меня, голодного. Трогательная это была встреча. Я его узнал, но не сразу узнал он меня: «А разве не помнишь по академии и редактора «Богословского вестника». «Захарыча», — сказал я ему. Он
179
широко раскрыл глаза и полились беседы. Я сразу завоевал сочувствие и доверие камеры. И в течение всех трех с половиной месяцев, как я провел в тюрьме, я пользовался авторитетом. Скоро меня разлучили с Александром Васильевичем. Меня без допроса отправили в Бутырскую тюрьму. Допрос последовал только 5 мая. Помню, что в Бутырке я читал лекцию о воскресении Спасителя, о святых мощах и т. д.. Допрос был оригинален. Допрашивала меня Якимова, по отзыву других, очень злая. Пришли меня посмотреть и Тучков с Соколовским. Пришли, понюхали, и прочь пошли, ничего не сказавши. Смутили их мой полушубок в мае, рваные белые штаны и рваные сапоги.
— Были Вы в Москве 3/16 января сего года?
— Был.
— Что вы тут дедали?
— Меня хотели поставить епископом.
— А что Вы говорили в приемной Патриарха?
— Ругал Тучкова.
— Так. А еще что говорили?
— А Вы, гражданка, что говорили 3/16 января, 5/6 апреля и т. д.. Помните? Вы, ведь, молода, а я стар.
— Ничего я не говорила.
— Ну, и я ничего не говорил противозаконного.
— Мы знаем.
Якимова при допросе предложила мне отказаться от священства.
— А Вы откажитесь от коммунизма.
— А что Вы мне за это дадите?
Я растерялся и сказал: «Получите Царство Небесное».
— Ну, это меня не устраивает.
Протокол допроса я сам написал и подписал. Мне была приписана агитация и пропаганда. Эту статью «пришивали» всякому духовному лицу. Все же я письменно выразил протест против пропуска срока допроса.
Второй раз меня из Бутырки возили на «черном вороне» на допрос только 2 июля, но я не был допрошен. Говорили, что Тучков, уезжая в отпуск, дал распоряжение бросить мое дело. Я был 18 июля 1924 г. освобожден под подписку о невыезде из Петрограда. Через месяц из петроградского ГПУ я получил извещение об уничтожении подписки.
В Бутырках я сидел вместе с архиеп. Гурием (Степановым), бывшим ректором Казанской духовной ака-
180
демии. Он мне очень помогал. По его авторитету мне москвичи облегчали голодную жизнь очень хорошими посылками. Тихо совершали всенощные бдения и молитвы. Светские песни пелись громко, но уже религиозных петь нельзя было. При помещении в тюрьму у меня отобрали нательный крест. Забыли только, прохвосты, что это был значок по случаю 300-летия Дома Романовых, воздававшийся всем духовным лицам. По освобождении всё вернули и выдали билет на обратный проезд. Сидел со мной в одной камере другой свт. Николай (Никольский), епископ Елецкий. В ссылке мне много рассказывал дьякон Михаил Молчанов об иноческих подвигах моего товарища по академии архиеп. Тверского (1928 г.) Фаддея, но они не могут идти в сравнение с бдениями, пощениями и молитвами свт. Николая (Никольского). В камере 69 Бутырской тюрьмы койки наши стояли рядом. Ночью проснешься, а Святитель стоит на молитве. И так каждую ночь: удостоверяю. Православие его не в слове только, но и в деле: он одиннадцать раз до 1924 г. был арестован, почти всё свое святительство провел в тюрьмах и окончил мученическую жизнь в тюрьме — во Владимире, кажется. Паства любила его до самозабвения, это и причина, по которой его преследовали. Мне известно, что он очень сокрушался, что одно время считал митр. Сергия столпом Церкви. По словам рассказчика, эта скорбь и свела его в могилу: так он точно и нежно берег Истину исповедания. Не мог он пережить того позора, в который повергнута была Церковь декларацией митр. Сергия в 1927 г., до «интервью» он, к счастью, не дожил. Плакал бы он кровавыми слезами о той подлости, которую допустил митр. Сергий. В то время в Бутырках сидели митр. Серафим (Чичагов), епп. Николай (Поликарпов) и Борис (Рукин) и великий подвижник архиеп. Феодор (Поздеевский). Сидел и прот. Орлов, бывший ректор Московского богословского института, давно уже закрытого. Он получил 10 лет Сибирской ссылки — срок необычайный. Мне помогали в Бутырках христиане-созаключенные Хлебников и Карпычев. Со мной сидел и освободился один атлет поляк-католик. И он мне помогал.
Выйдя из тюрьмы, я направился к брату, а на завтра — к Святейшему Патриарху Тихону. Он обласкал меня и предложил приехать для хиротонии по окончании действия подписки о невыезде. По его словам, она должна была действовать три месяца.
181
Поехать в Москву за отсутствием средств я уже не мог. Осенью 1924 г. преосвященный Венедикт, управляющий Петроградской митрополией, предложил мне быть епископом Каргопольским под управлением Петроградского епископа, но из Москвы уже ехал в Каргополь вновь хиротони-сованный еп. Иларион, личность ничтожная. Теперь (1928 г.) он в Соловках с 10-летним сроком. В декабре 1924 г. я снова был в Москве. Патриарх был болен, и от его имени мне была предложена кафедра Красноярская, и мне предложено было ожидать выздоровления Патриарха. Ни денег, ни квартиры у меня в Москве не было. В 1925 г. 7 апреля /25 марта Патриарха большевики замучили.
Не без причины всё мною описано подробно. Живущие здесь из этой истории могут убедиться насколько тернист пастырский и архипастырский путь в России. И тюрьмы, и допросы, и переодевания, и укрывательство подлинного паспорта — всё пускается в ход, с одной стороны, для угашения духа Христова, а с другой — для преодоления препятствий.
Как мы знаем, моя история не единственная. Но в своей неудаче я никого не могу винить. Собственная откровенная правдивость, но не хвастовство, помешало мне быть епископом. Слава Богу, за всё.
182
Заключение.
Пора кончить. Распростился я с проклятой Совдепией. Приютила меня единоверная, но чужеплеменная Румыния. О, Русь проклятая! Изучил я тебя, знаю я тебя, презираю я тебя. Прожил я в твоих пределах шестьдесят лет. Тщательно следил я за религиозно-научной, государственной, общественной, культурной и социальной жизнью твоих последних дней. Ты вполне достойна своей судьбы и тех правителей, которые Промыслом допущены. Насквозь ты прогнила. Кто из интеллигенции не смеялся над тройственным лозунгом: православие, самодержавие, народность? Где союз русского народа, посылавший громкие телеграммы? Где другие... партии? И вот вам за подвиги награда: выгнали вон. Вечная память героям всемирной и гражданской войн, сражавшимся за родные святыни. Молюсь за них и плюю в твои глаза, подлая Совдепия.
И всё-таки, как сын своей погибшей родины, я хотел бы ее воскресения в грядущих поколениях. Верю, твердо верю, что в них коммунизм возбудит инстинктивно физиологическую ненависть, и они подымутся на освобождение от его дикого ига, во славу страждущего Христа. Из своей иноческой кельи молюсь о скорейшем наступлении этих дней. Из могилы буду радоваться бодрящему топоту контркоммунистических колонн. Воскреснешь ли, Родина?
Пророк Иезекииль в 37 главе своей апокалиптической книги писал: Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля,
183
и оно было полно костей, и обвел меня кругом около них, и вот весьма много их на поверхности поля, и вот они весьма сухи.
И сказал мне: сын человеческий! оживут ли кости сии? Я сказал: Господи Боже! Ты знаешь это.
И сказал мне: изреки пророчество на кости сии и скажи им: «кости сухие слушайте слово Господне!».
Так говорит Господь Бог костям сим: вот, Я введу дух в вас, и оживете. И обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживете, и узнаете, что Я Господь (Иез. 37, 1-6).
Оживут ли? Вместе со святым ап. Павлом я скажу: только остаток спасется (Рим. 9, 27).
Архимандрит Феодосий Алмазов.
Сноски автора архим. Феодосия
[I]
Просишь весной 1930 г. продать молока, творогу, а хозяйка отвечает: «Нет, самим есть нечего, да и собак кормить нужно». Собак кормят молоком и рыбой, а ссыльному ничего не продают.
[II] Приказы эти изданы самообразовавшейся социалистической властью — Советом солдатских и рабочих депутатов, которых, впрочем, никто не выбирал.
[III] Оно погибло от провокации Керенского.
[IV] Сидевший со мной в Дерябинской тюрьме помощник военного министра Алексей Иванович Поливанов тоже осуждал Царя и Царицу.
[V] Десятилетник, уже умерший.
[VI] Это бывает там по рассказу старожилов раз в 20 лет. Реболда-Кеньга — пролив в четыре с половиной версты.
[VII] У меня здесь украли было медный прекрасный чайник, подаренный мне еп. Мануилом из Петрограда, но я сумел его разыскать.
[VIII] Ни имени, ни фамилии ее назвать нельзя.
[IX] У Зайцева шестым отделением именуется Конд-остров — в мое время это было пятое отделение.
[X] Она передается по «Воскресному чтению» за 1930 г. (Варшава).
[XI] «Возрождение» № 2055, 17 января 1931 г.: там же указан советский источник этой официальной речи Ярославского.
[XII] Не имея под рукой руководящего послания митр. Петра, изданного им вскоре после смерти Патриарха Тихона, мы помещаем на сем месте то его послание, которое он обнародовал, сидя в тюрьме, и которое, будучи издано на год позднее первого, верно всё же отражает дух апостольской твердости в управлении гонимой Церковью. Все послания митр. Петра напечатаны в «Церковных ведомостях» за 1927-1928 гг., издававшихся в Сремских Карловцах (Югославия).
[XIII] Архиепископ Фаддей — наш товарищ по академическому курсу. Это ученый, исключительный подвижник, не склонный к административной работе, хотя очень авторитетный, но трусливый.
[XIV] Блестящая отповедь на этот указ дана архиерейским зарубежным собором во главе с митр. Антонием в Карловацких «Церковных ведомостях», № 17-18, 1927 г..
[XV] Ведь всё Писание полно угроз по адресу богачей за их жадность.
[XVI] Не считаю ту поездку, когда меня под арестом привезли в Москву, и я в Бутырке просидел 3 месяца.
[XVII] Когда после допроса меня повели в одиночную камеру, никто не знал, что я ношу духовный сан. Я был одет в полушубок и шапку, что всех сбивало с толку. В 4-м этаже меня повели в 150 камеру и втолкнули туда. Смотрю, сидит на кровати почтенный иерей и смотрит на меня подозрительно. Называю себя. Называет он себя: священник Стеблин-Каменский из церкви. Общества религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви. Знакомимся. Разговорились. Оказывается — оба друг о друге ничего не слышали. Петроград ведь велик (1924 г.) и духовенства в нём была масса. Голос мой громкий. Речь отчетливая. Ее за дверью через открытый «глазок» слышал надзиратель. — Алмазов, выходи вон» — отмыкается дверь и садит меня в 148 камеру. Уж и бранил я себя потом за неопытность. В отдельные камеры духовенство вместе не помещают.
|
