Левин О.Ю.

Религиозная жизнь Кирсановского уезда. 1800-1917 гг.

Дипломная работа. Тамбов, 1998. Машинопись

К оглавлению

Уездное духовенство

В 1861 году в уезде насчитывалось 109 священников, диаконов - 58, причетников - 205. Из них окончили курс духовной семинарии все священники и два диакона. Незаконченное семинарское образование имело 35 диаконов и один причетник. Таким образом, почти половина диаконов и все причетники не имели систематического образования[1].

В 1894 году в уезде 118 священников, 61 диакон и 124 псаломщика. 79 священников закончило семинарию, 4 имели незаконченное семинарское образование. Закончили семинарию три диакона и 8 псаломщиков, 3 диакона не закончили полного курса семинарии[2].

В 1911 году всего было 123 священника из них 6 без семинарского образования. 63 диакона все без семинарского образования, 97 псаломщиков - 3 окончили семинарию[3].

В течении века увеличилось количество священников, число диаконов существенно не менялось, а вот причетников к 1911 г. произошло значительное сокращение. В последней четверти XIX века должности дьячков и пономарей стали совмещать псаломщики. Из-за недостатка мест или стремления сократить места псаломщиков в нач. XX века появляется должность псаломщика-диакона.

Данные об образовании духовенства полностью подтверждаются сводными таблицами за три периода (см. приложение). В них из всего количества приходов с интервалом в три прихода взято 10 и приведены основные показатели по духовенству.

Итак, по образованию в 1836-1839 гг. все священники имели законченное или незаконченное семинарское образование, а диаконы незаконченное, а причетники домашнее, в редком случае уездное училище. Со второй половины XIX века мы видим, что все диаконы имеют неоконченное семинарское или духовное училище. Появляются те кто окончил светские учебные заведения (диакон Райский). Причетники также все оканчивают духовные училища. Связано это прежде всего с тем, что в епархии открыли несколько духовных училищ. Стоит заметить, что священники в село попадали далеко не худшие: среди них есть со свидетельствами 1-го и 2-го разряда.

В третий период 1911-1917 гг. появляются новые учебные заведения: миссионерско-псаломщицкие школы, двухклассные церковно-приходские школы. Среди псаломщиков появляются те, кто окончил семинарию.

Возрастные рамки для всех периодов одинаковые. Редкие случаи, когда служили больше 60-ти лет. Начинают служить с 25-30 лет. Причетники младше 19 лет полностью исчезают в начале XX века.

Принадлежность к духовному сословию остается неизменной на протяжении века и только в начале XX века появляются представители иных сословий.

Перемещаемость духовенства по службе на протяжении 1-ой половины XIX века осуществляется в основном внутри уезда. Редко кто за свою службу будет переведен в другое село. Меняется ситуация во 2-ой половине XIX века. Место службы меняют по 3-4 раза и перемещаются не внутри уезда, а по всей епархии. Не редкость, когда духовные лица являются не местными уроженцами (т.е. не из Кирсановского уезда).

Среднее количество детей в семьях на протяжении века 3-4 человека. Но если в XIX веке сыновья могли избрать себе только одну стезю - духовную, и учились в основном на средства родителей, то в начале века многие уже учатся и в светских учебных заведениях: гимназии, университеты. И нередко за казенный счет. Изменилось положение и дочерей. В былое время они только обучались читать и писать или выдавались замуж, или оставались при родителях. Теперь учатся в епархиальном женском училище, на высших женских курсах. Становятся учительницами в начальных школах.

Материальное положение уездного духовенства существенно не меняется на протяжении века. Пользуясь терминологией XIX века оно чаще было недостаточным или скудным, реже достаточным или приличным. Одно из свидетельств трудного материального положения в начале XIX века многочисленные факты скрытия свечного дохода и отношение к этому начальства. Такие проступки прощались.

В конце века средний годовой доход священника по уезду в 1903-1917 гг. 300-500 р., диакона - 300 р. и выше, псаломщика - 150 р. и выше. Андреевский в "Историко-статистическом описании..." указывает сумму доходов по трем статьям: братский, церковный и причтовый капиталы, а также доход с земли. Земли на штат полагалось 30-33 дес. Усадебную землю имели не все причты. Дома у подавляющей части духовенства собственные на церковной земле, но немало случаев на обывательской. Дома обязаны были строить при открытии нового штата прихожане, также и обеспечить землей. Если эти условия не соблюдались епархиальное начальство не давало разрешение на открытие нового штата.

Основные статьи доходов на протяжении века оставались неизменными: требы и добровольные приношения прихожан. Размер их зависел прежде всего от состояния прихода. Большой или маленький, бедный или богатый. В 1903 году в селе Верхней Оржевке на долю треб приходилось 253 р. в год из 400 р. общего дохода. Т.е. положение материальное духовенства напрямую зависело от такового же положения прихожан, а здесь далеко не все было благополучно. В с. Овсянка: "Прихожане все очень бедные"; с. Хилково: "Прихожане очень бедные". Именно в это время появляются новые факторы, с. Нов. Иноковка: "Крестьяне малоземельны в последнее время стремятся переселиться в Сибирь. Было имение кн. Барятинского в с. Вячка, куда ходили крестьяне на заработки, но его сдали в Банк и режут на отруба"[4].

Факт исчезновения или сокращения помещичьих имений некоторым образом отразился на материальном состоянии церкви. Как видим, помещики разорялись, а значит теряли работу крестьяне, сокращались их доходы, следовательно уменьшались приношения в храм. Еще одна статья дохода - это руга, т.е. приношение в виде натуральных продуктов. Руга исправно собиралась в XIX веке и, в некотором роде, тогда была немалым подспорьем в жизни духовенства. В начале XX века она превратилась в неудобную для крестьян традицию, особенно в бедных приходах. В той же Овсянке: "Ругу не собирают кроме пирогов во время праздничных хождений. Пироги даются только в с. Овсянка и д. Баландовке. Раньше был обычай давать муку в д. Екатериновке, но сейчас вывелся"[5]. В с. Хилково: "Сбора натурой не существует". Руги не было также в с. Сулак. В с. Нов. Иноковка: "Руга в прежнее время давала хорошую поддержку, сейчас прекратилась". Руги нет в с. Пересыпкино, Осиновке.

Казенного жалования в XIX веке собственно на штат не давалось. Только в XX веке появляются такие приходы. Давались они самым беднейшим и ограничивались 300 р. в год для священников, 127-150 р. диаконам и 70-90 р. псаломщикам. Многие занимались законоучительством в земских школах.

Подводя итоги, обратимся к отчетам благочинных. В 1894 году благочинный 3-го округа по поводу материального положения пишет: "Материальное положение духовенства не совсем удовлетворительное. За исключением Карай-Салтыково, где получают помощь от Петрово-Соловово. Никто в округе не получает казенного жалования". Благочинный предлагает такой выход: "В виду обеднения и уменьшения приходов поднять материальный уровень приходов местными силами немыслимо. Нужны государственные пособия. И обязать духовенство заниматься садоводством". Последнее предложение имеет под собой весьма серьезную почву. Ведь именно в это время духовенство стало активно заниматься пчеловодством и это приносило неплохую прибыль. И действительно, почему бы теперь не развить еще один вид хозяйствования способный принести немалую пользу.

В 1911 году благочинный того же округа пишет: "По случаю недорода хлеба духовенство, особенно малых приходов, терпит большие недостатки..." Благочинный 4-го округа пишет: "В материальном положении по большей части терпит нужду". Указывается выход, что и в 1894 году: "Единственный способ улучшения - казенное жалование". Несколько иначе обстоит дело во 2-м округе: "материальное обеспечение сравнительно достаточно"[6].

К концу XIX века империя как числено, так и территориально выросла, а вместе с ней росла и церковь. И если в XIX веке собственных средств кое-как хватало, то в начале XX века собственными силами обойтись было уже нельзя. Относительно заштатного духовенства мы имеем тоже, что и в городе: отцы оставались на содержании сыновей. За вдовами в 1-й половине XIX века закреплялось место мужа. В конце XIX - нач. XX вв. из церковных средств стали выплачивать небольшие пенсии до 25 р. в год. В 1836-1839 гг. находим 3-4 случая, когда причетники попадали в военную службу. В таких случаях их место закреплялось за женами. Вдовы и дочери духовенства могли стать просфорнями в приходе в XIX веке. В XX веке это наблюдается реже. В это время просфорни в основном крестьянские вдовы и девицы. Получали они 2-3 копейки с просфоры. Система пенсионного обеспечения совершенствовалась. В конце XIX века открыли эмеритальные кассы.

В начале XIX века мы не встречаем случаев безответственного отношения к Богослужению со стороны духовенства. Чаще упущения в этой области происходили из-за лености или халатности или чисто материальных соображений. В 1802 году священники с. Пересыпкино оставили свой храм без службы 1 и 2 ноября, потому что все были на служении молебнов в д. Умет и Скачиха, где особо почитали св. Косму и Дамиана. С одной стороны факт, свидетельствующий о материальной заинтересованности, а с другой об отношении к прихожанам - уступили прихожанам и не оставили в эти дни дальние деревни без служб. Иной раз, священники отказывались совершить требы из-за страха перед властями. Например, в 1816 году священник Савва Филиппов из с. Инжавинье, когда умер скоропостижно крестьянин, отказался его отпевать без свидетельства земской полиции; а священник с. Ржакса Василий Надеждин в 1850 году не смог своевременно произвести погребение крестьянина умершего вследствие заразной болезни именно из страха заразиться[7]. Таким образом, отношение к церковным службам было безупречным. Нарушения происходили из-за незнания, а также вследствие внешних причин часто не зависящих от людей.

В деле проповеди в это время делалось очень мало. Когда в 1803 году начальством было предложено избрать из сельских проповедников самого лучшего для произнесения проповедей в г. Кирсанове, то нашелся всего один священник - Петр Антонов из с. Кипец[8]. Постепенно положение изменялось. Уже в 1806 году мы находим, что оба священника с. Волково просили разрешить им говорить проповеди[9]. В 1836 году уже каждый священник обязан был говорить проповеди.

Увещевание и обращение сектантов и старообрядцев было одной из главных обязанностей пастырей. И они неплохо с этим справлялись. Священник с. Космодамианская Ира И.В. Воскресенский в 1839 году обратил из раскола 14 человек; с. Пересыпкино М.С. Богословский из молокан 7 человек и т.д. Те лица, которые проявляли себя как миссионеры переводились в раскольничьи и сектанские села, где их способности могли раскрыться с максимальной пользой.

Интересны и очень сложны отношения внутри причта. Прежде всего это отношения касающиеся доходов. И здесь больше претензий со стороны нижних членов причта. В 1813 году диакон с. Пересыпкино Ег. Сидоров и дьячек Д. Дмитриев жаловались, что их священник не додал часть причитающихся им денег от исправления треб[10].

Огромную роль играли чисто личные мотивы. Не устраивал чем-либо священник диакона или дьячка, или чем-либо обидел, начинались трения. В 1813 году диакон с. Инжавинье жалуется на причинение ему обид со стороны священника, но позже жалобу свою забирает из консистории[11]. В Усть-Оржевке священник П. Константинов избил в 1813 году диакона Силиванова. Дело это закончилось примирением сторон. Неоснователен был донос дьячка с. Паревка на своего священника в 1811 году о том, что он без разрешения властей повенчал солдатку. Дьячек Ф. Емельянов из с. Завидово назвал своего пастыря "серым котом"[12]. Из приведенных примеров видно, что все эти случаи были мелкими недоразумениями, которые быстро улаживались.

Нередко молодой, недавно поступивший в приход батюшка не мог ужиться со старым. Так в 1813 году священник с. Рамза Дмитриев увидев, что 2-й священник М. Иванов зашел в алтарь пьяным, сделал ему замечание, а тот его ударил. По всей видимости отношения между ними так и не наладились и в том же 1813 году М. Иванов украл у Дмитриева рожь и овес, а в 1817 году снова причинил ему обиды[13].

Отношения со священниками других приходов в основном были мирными. И если этот мир нарушался, то лишь из-за совершения треб не в своем приходе.

К своим христианским обязанностям духовенство также относилось ответственно. Если у исповеди не бывали, то только нижние члены причта: дьячки, пономари, редко диаконы. За такой проступок наказывали денежным штрафом.

Непросто складывались отношения с благочинными. Жалобы на их действия встречаются в документах. В 1806 году весь причт с. Иноковки жаловался на благочинного: "о напрасном на них донесении рапортом, якобы они склонны к хмелю"[14]. В этот же год священник с. Глуховки Г. Данилов просит защитить его от благочинного: "который обвиняет его в делании против него грубостей"[15]. Жалобы эти достигали цели и благочинных наказывали. Порой наказания эти были несправедливы и тогда же в роли жалобщика выступало начальствующее лицо. В с. Куровщина в 1806 году благочинный П. Алексеев просил снять с него 200 поклонов за данное им наказание священнику с. Вердеревщина[16]. Однако среди людей проходящих эту должность было немало способных. Да и начальство старалось отбирать на эту должность людей со способностями, как видно это из назначения священника с. Трескино А. Иванова: "яко ученому в смотрении"[17].

Встречаются случаи ухода в раскол представителей духовенства. Священник с. Косм. Иры Е. Павлов еще будучи диаконом в 1797 г. убежал в раскольнический скит, но в 1805 году вернулся. Был отправлен на покаяние в Саровскую пустынь, а в 1807 году рукоположен во священники[18]. Факт свидетельствующий о духовных исканиях тем более, что Павлов "долгое время пребывал в Сарове для усмотрения в прежнем заблуждении[19]. То есть уклонение в раскол не было для него поступком, совершенным из каких-либо материальных соображений.

Пьянство среди как нижних членов причта, так и священников и безобразия совершаемые человеком в этом состоянии, явление встречаемое на протяжении всего века. Но это не было повсеместным, а скорее недостатки отдельных личностей. Больше все же было достойно исполняющих свои обязанности. Неслучайно в 1813 году за Отечественную войну, как награду получили наперсные кресты 26 священников. Из выдающихся личностей можно было бы выделить священника И.В. Воскресенского, служащего в 1836 году в Косм. Ире. Он был и духовником, и благочинным, и увещевателем раскольников[20]. Священник с. Калаис М.В. Знаменский также бывший духовником, благочинным и членом Кирсановского духовного правления. Он имел награды: набедренник, фиолетовую скуфейку "за долговремненое и честное служение"[21].

Из проступков подавляющая часть относится к распределению доходов, затем заполнению метрических и обыскных книг и нарушение границ приходов при совершении треб.

Среди священников второй половины XIX века можно выделить С.П. Гремячевского из с. Гремячка. Он за депутатскую и благочиннеческую службу имел множество наград, в том числе орден св. Анны III-й степени[22]; протоиерей И.Е. Рождественский, присоединивший из молокан 111 человек. Оба они служили в 1864 году. Документы этого времени больше дают нам представлений о внутренней жизни духовенства. Мы узнаем как сложны были внутрисемейные отношения. В 1863 году один из благочинных, проезжая через с. Альшанку, остановился здесь для проверки ведения документации. Он обнаружил, что метрическая книга изорвана. Священник Д. Баварский дал такое объяснение: во время его отлучки книга была изорвана "его женою на которую находит временами скука и она приходит в раздраженное состояние". Жена его заявила: "В конце прошлого в1862 года во время святок была она в хмельном виде, и в это время был в их доме дьячек Григ. Тимофеев, который сказал ей: "Что-то ты матушка скоро уехала из гостей? Там теперь еще гуляют". Слова эти очень встревожили ее, и она начала его бранить и изорвала попавшуюся ей книгу. Подобные тревоги сердца с нею случаются нередко, со времени смерти ее детей"[23]. Муж ее в это время ездил по приходу с требами. Другой случай произошел в 1882 году в с. Краснослободское Дарья Петрова жаловалась на своего мужа дьячка Ст. Петрова епископу: "Он не имеет к ней искреннего супружеского расположения и относится крайне холодно и сурово, как к ней, так и к детям"[24]. После внушения ему от начальства он не изменил своего поведения.

В отношениях такого рода все зависело от личностей и характеров, как и в отношениях между священниками одного штата. В 1892 году в с. Гавриловке безместный священник Ник. Оссианов, недовольный своим положением доносил на своих сослуживцев, которые были в доме помещика Сатина после освящения одного из зданий: "Собратья его, незнакомые со светскими приличиями, бесцеремонно стали опустошать положенное и осушать поставленные вина, один напился до положения риз, другой под влиянием вакхи стал показывать искусство пляски трепака"[25]. Впоследствии выяснилось, что это все неправда и Оссианов был наказан.

Если говорить о проступках духовенства, то их было очень мало. Так, за 1885 год всего 5. И все они не имели отношения к прямым пастырским обязанностям (неправильное распределение доходов, неправильное ведение церковных документов и т.п.).

Высокую оценку духовенству дают благочинные в своих отчетах. В 1894 году благочинный 3-го округа писал: "Духовенство округа, за исключением 3-4 лиц, состоит на высоте своего служения. Богослужения совершают неопустительно; требы справляются правильно; поучения говорятся каждый воскресный и праздничный день; внебогослужебные беседу ведут во всех церквах. Уровень нравственности, сравнительно с прошедшим временем, особенно давно прошедшим, возвышается". Отмечая далее, что все священники выписывают и читают книги духовного содержания о причетниках пишет: "К сожалению недостаточно развиты умственно, они не находят достаточно свободного времени для чтения душеспасительных книг. Это одна из причин того, что некоторые из них в обращении с другими бывают грубоваты и к службе Божией неблагоговейны"[26]. Положение духовного сословия в пореформенный период видимым образом не изменилось. Менялась окружающая обстановка и отношение со стороны других слоев населения.

Появившиеся в 1886 году церковно-приходские школы стали к началу XX века и основной заботой и проблемой духовенства. Просматривая алфавитный журнал по обвинению священноцерковнослужителей за 1904-1915 гг. мы обнаружим целый пласт наказаний за небрежное отношение к школе. Но вместе с тем было гораздо больше лиц, которые со всей ответственностью относились к этому делу и имели разные награды от начальства и главную среди них медаль "25-летие образования церковно-приходских школ". Видимо искать причину проступков в этом виде деятельности нужно в загруженности священников, ведь помимо своих пастырских дел они к нач. XX в. начали выполнять массу общественных. Священник с. Арбеньевки В.И. Раев был сотрудником епархиального попечительства, депутатом общеепархиального съезда, выборщиком в Гос. Думу, председателем Совета кредитного товарищества, председателем ревизиционной комиссии потребительского общества, а с начала 1-ой мировой войны еще и председателем попечительства о семьях лиц мобилизованных на войну. При такой загруженности священника, часть дел стали выполнять другие члены причта, а также простые миряне. Нередко псаломщики и даконы занимались миссионерством, были учителями. Общий уровень нижних членов причта повысился. Вот как характеризует в некрологе благочинный Як. Смирнов умершего в 1905 году диакона Ст. Гавриловки А.В. Алексеева: "Это был идеальный служитель. В течении 22 лет был учителем местной церковно-приходской школы и 10 лет попечителем и этому делу отдался весь. Доброе, кроткое обращение с учащимися имел благодарность Св. Синода, грамоту, серебрянную медаль "за усердие" и Библию"[27]. Мы видим насколько изменилась роль причетников. Если раньше они были только служителями, то теперь выполняли и другие полезные обществу функции.

Вместе с тем нельзя не заметить, что влияние разлагающегося общества сказывалось и на кирсановском духовенстве. В 1913 году заштатный священник с. Соколово Ив. Виноградов, кандидат права Московского университета просит развода с женой, обвиняя ее в прелюбодеянии. Во время русско-японской войны он служил на линейном корабле "Император Павел I" и в его отсутствие жена ему изменила. Однако факта измены священнику доказать не удалось и, даже, выяснилось, что это наветы посторонних лиц. Тем не менее стороны не примирились[28]. А вот псаломщик с. Киприаново в 1911 году за незаконную связь с замужней крестьянкой был лишен своего звания. Совсем невероятный для XIX века случай лишения в 1907 году сана священника Петра Базилева из с. Лукино "за хулу на Сына Божия"[29]. Факты эти были единичны, но они не характерны для предыдущей эпохи.

Как в городе, так и в селе складывалось два типа священников. Такие как Ф.А. Кобяков из с. Перевоз умерший в 37 лет в 1915 году. О нем писали: "Обновил храм, строил школу, способствовал искоренению баптизма. В годы 1904-1905 помогал армии. Благодаря ему в приходе не было беспорядков. В 1914 году в судо-сберегательном товариществе бухгалтер и кассир, которое сам и открыл". О себе он говорил: "Я верчусь как белка в колесе, никогда не знаю покоя"[30]. Кобяков - представитель молодого поколения, деятелен и в служении обществу видит главный свой идеал. А вот, что писали о священнике с. Ржакса Ф.И. Беляеве, умершем также в 1915 году: "Он был идеалистом чистой воды, полный семьянин. Умел говорить живо, сжато и интересно. Скромен, юморист. Никогда от него не слышали слова осуждения или порицания"[31]. Видимым образом два пастыря отличаются друг от друга. Первый больше нам представляется общественным деятелем, а второй тем, кого мы привычно видим в пастыре.

1905-1907 года - время активности не только в обществе, но и в среде духовенства. Надежды на церковные реформы, некоторые изменения общественного строя будоражили умы. Отклики мы видим были и на кирсановщине. В Кирсанове выразителем таких настроений был В. Архангельский, а в уезде священник с. Моршань-Лядовка Константин Богоявленский. В одной из своих статей, отвечая тем, кто говорит, что вообще писать в журналы священникам не стоит, он заявляет: "Я верю, что если из десятка написанных мною статей хоть одна добрая мысль ляжет в сердце читателя - то это уже великое дело"[32]. Он занимает вполне определенную политическую позицию: "Заветы должны быть православие, народность, единство Руси"[33]. Единство стало его главной темой. К этому он призывает и духовенство, предлагая конкретные меры: "Создадим же фронт "братских листков" для борьбы с анархией и непорядками, путем раздачи листков"[34]. Кроме публицистических статей Богоявленский писал и рассказы, в 1906 году напечатали его большой рассказ "Страшное сидение". Кроме него больше никто из кирсановских священников не выступал в периодической печати.

В 1915 году архиепископ Тамбовский и Шацкий Кирилл в очередной своей поездке по приходам посетил несколько сел Кирсановского уезда. Многие причты заслужили похвалу Владыки. В с. Никольской Чернавке описатель Обозрения отмечает: "Причт работает усердно"[35]. Однако в с. Коноплянке было сделано строгое внушение местному священнику, а в Старой и Новой Иноковке "диаконы поражали своей религиозной невоспитанностью, в алтаре вели себя очень развязно"[36]. Объехав около десятка кирсановских приходов, архипастырь редко где доволен был деятельностью причтов.

А вот как на состояние духовенства смотрели благочинные. В 1-ом округе в 1911 году: "Состояние просвящения духовенства год от года возвышается"[37]. О просвещении не упоминает ни один из трех других священников. Зато все пишут об отношении к богослужению. Первый: "Совершают неопустительно, истово", второй: "богослужебные обязанности совершают неопустительно", третий: "духовенство осознает свое высокое и ответственное положение в приходе"[38]. Однако не все было в порядке в отношениях между членами причта. Во 2-ом округе: "Отношения между членами причта миролюбивые, хотя не всегда от чистого сердца"; в 4-ом: "в Паревке, Трескино, Семеновке недостаточное единение между причтами"[39].

Наши представления о том, что волновало духовенство и как оно относилось к различным вопросам жизни становится еще более полным по прочтении Протоколов окружных собраний. В 1913 году во 2-ом округе решили не выделять денег на прибавку жалования учительницам епархиального женского училища, а лучше его увеличить в сельских школах[40]. По разному откликались на предложение дополнительно собрать деньги на расходы по прославлению свт. Питирима. "На это святое дело предлагаем ассигновать с каждого штата по 1 р. 50 к." - это 2-ой округ. "Собрание согласилось принципиально с необходимостью ассигновать на указанные цели", - это городской округ. А вот 3-ий "округ затрудняется ассигновать определенную сумму"[41].

Таково было положение духовенства на протяжении 117 лет. Ясно, что сословие жило интересами своей паствы, являясь для нее воспитателем и примером для подражания.