Эрнест Лависс, Альфред Рамбо

ИСТОРИЯ XIX ВЕКА

К оглавлению

Том 8. Часть 2. Конец века. 1870-1900.

ГЛАВА III. РИМСКАЯ ЦЕРКОВЬ И НЕКАТОЛИЧЕСКИЕ КУЛЬТЫ. 1870—1900

Гроза, сотрясавшая купол Св. Петра в тот самый час, когда папа Пий IX провозглашал догмат папской непогрешимости, оказалась своего рода “предзнаменованием”. Другая гроза, религиозная и политическая, вскоре разразилась над церковью: сначала старокатолицизм, который приобрел некоторое значение в Германии и Швейцарии, но все-таки не вызвал бы такого волнения, если бы Бисмарк не счел выгодным для своей политики поддержать его; затем культуркампф — новая форма старой вражды государственной власти к притязаниям католической церкви и неожиданное развитие иозефинистских идей, — который, взбудоражив Германию, Швейцарию и Австрию, сказался и в других местах при все возрастающем влиянии отрицающих христианство течений; прекратившись в Германии, он еще держался в других странах. Все это привело к неожиданному результату: церковь, повсюду отвергаемая главами тех государств, на союз с которыми она привыкла опираться, эволюционировала. Под умелым руководством Льва XIII церковь повернулась к народам и вступила в союз с демократией. Толчок, данный энцикликами и пастырскими посланиями, вызвал новое движение: католики бросали чисто политические вопросы и обращались к вопросам социальным, которые все более и более привлекали к себе внимание цивилизованных народов. [Политика Льва XIII, учитывавшая опыт наглой обанкротившейся политики Пия IX, была проникнута явным стремлением представить церковь защитницей интересов рабочего класса, поборницей социальной справедливости и т. п. Жорж Ренар, профессор Коллеж де Франс, назвал в одной из своих лекций “социальную политику” Льва XIII “церковным бонапартизмом”. Во всяком случае, эта тонко проводимая демагогия заставила Льва XIII отказаться от увлечения неистовым мракобесием, опорой которого являлся Пий IX. — Прим. ред.] С другой стороны, церковь распространила свое влияние на Америку и на страны, в которых действовали миссии, что отчасти возместило ее потери в Европе.

I. Старокатолицизм и культуркампф

Старокатолицизм в Германии.

В другом месте говорилось о волнении и полемике, вызванных в 1870 году вопросом о папской непогрешимости. Эти волнения, особенно заметные в Германии, не улеглись с провозглашением нового догмата. В то время как все епископы, включая и составлявших меньшинство, покорились и обнародовали по своим епархиям буллу Pastor Aeternus, [Вечный пастырь. — Прим. ред.] некоторые немецкие богословы, собравшись в Нюрнберге, стали отрицать одновременно как за Ватиканским собором вселенское значение, так и догматический характер буллы Pastor Aeternus. Собрание мирян, состоявшееся в Кенигсвинтере, приняло 14 августа аналогичную резолюцию. Отрицатели папской непогрешимости все еще полагали, что немецкие епископы меньшинства на их стороне, но коллективное письмо немецких епископов, составленное 12 октября в Фульде, рассеяло эту иллюзию и вызвало с их стороны удвоенную агитацию. Чтобы покончить с этим вопросом, епископы потребовали полного подчинения от подведомственных им богословских факультетов. Это требование вызвало в Бонне отставку профессоров Реуша, Лангена, Гильгерса и Кноодта. В Мюнхене Дёлингер ответил, что не может присоединиться к постановлениям собора “ни как христианин, ни как богослов, ни как историк, ни как гражданин”. Он подвергся отлучению (апрель 1871 г.) вместе с бреславльскими учеными Рейнкенсом, Бальцером и Вебером. [Дёлингер неустанно разоблачал все церковные фальшивки, выдуманные еще в Средние века и обосновывавшие учение о папской власти. Большой популярностью пользовалась его книга Средневековые папские басенки (Die Papstfabeln des Mittelalters). — Прим. ред.]

Тогда диссиденты решили устроить в сентябре 1871 года в Мюнхене свой первый съезд под председательством светского знатока канонического права фон Шульте из Праги. Выразив протест против догмата непогрешимости и против провозглашенных осуждений, Шульте предложил установить церковную организацию, независимую от папы. Несмотря на энергичную оппозицию Дёлингера, утверждавшего, что подобное предложение противоречит самой идее пребывания в лоне католицизма и что таким путем удастся только создать еще лишнюю секту, предложение это было принято значительным большинством; схизма (отпадение) так называемых “старокатоликов” совершилась. Не имея епископа, старокатолики вошли в сношения с утрехтским янсенистским епископом, который и выполнял у них епископские функции; позднее, поддерживаемые и ободряемые прусским правительством, они выбрали себе собственного епископа, доктора Рейнкенса (июль 1873 г.), который получил посвящение от девентерского янсенистского епископа. Пруссия и великие герцогства Баден и Гессен признали Рейнкенса “католическим епископом” (1873—1874). Бавария, хотя и находившаяся в самом разгаре культуркампфа, отказалась признать его. Для увеличения своей численности старокатолики сделали попытку объединения с англиканской и православной церквами (сентябрь 1874 г.) и приняли в свои ряды массу народа и некоторых священников, которые далеко не могли похвастаться своим религиозным чувством или чистотой своих нравов. Сокровенные желания некоторых из них были осуществлены пятым конгрессом старокатоликов, который происходил в Бонне в 1878 году и отменил безбрачие духовенства. Это постановление вызвало критику со стороны некоторых наиболее достойных людей из числа руководителей секты: Реуша, Менцеля и Лангена. Что касается Дёлингера (ум. в 1890 г.), то он до конца оставался при своей точке зрения, но не принял никакого участия в новом культе.

Тем не менее культ этот при поддержке правительств постепенно развивался. Великое герцогство Баденское уже с 1874 года, а Пруссия с 1875 года признали за диссидентами все права католиков, а именно участие в церковных доходах и право пользоваться для отправления своего культа католическими церквами. Но ввиду того, что Пий IX воспретил совместность культа (1875), старокатолики фактически сделались единственными господами занятых ими церквей. Оказывая старокатоликам такую поддержку, немецкие правительства рассчитывали, что им удастся создать “национальные католические церкви”. В 1878 году они отказались от этой надежды и предоставили секту своим собственным силам. В настоящее время она утратила всякое политическое и религиозное значение.

Старокатолицизм за пределами Германии.

После Германии старокатолицизмом больше всего была затронута Швейцария. Волнения начались вследствие того, что монсиньор Лаша, епископ Базельский и Золотурнский, сместил ольтенского священника Гшвинда, который отказался признать постановления собора. Базельское правительство приняло смещенного священника под свое покровительство и содействовало организации отделившейся церкви, так называемого “национального католического христианства”. Эта церковь и оформилась на съезде в Ольтене (1 декабря 1872 г.). Признанная и поддержанная союзным правительством, новая церковь стала применять в богослужении народный язык, модернизировала литургию, отменила безбрачие духовенства и исповедь, выбрала в епископы профессора богословия Герцога, который был посвящен Рейнкенсом в сентябре 1876 года, наконец основала в Берне (1874) университет, собравший небольшое число слушателей; здесь преподавали и духовные лица, вроде Герцога, Гиршвальдера, аббата Мишо (из Парижа), и светские, вроде Вокера. Но в швейцарском старокатоличестве вскоре восторжествовали радикальные течения, и с 1878 года, утратив поддержку общественного мнения, оно стало клониться к упадку так же, как в эту пору клонилось к упадку и немецкое старокатоличество.

За пределами Германии и Швейцарии старокатолики не имели никакого успеха. В Австрии им приходилось выбирать между двумя решениями: либо образовать диссидентскую церковь согласно гражданским законам — но это равносильно было утрате своего католического звания и католических прав, — либо оставаться в подчинении у официальной католической организации. Такой выход никоим образом не соответствовал их стремлениям. Образовалось несколько приходов, главным образом в Вене, но в общем предприятие не удалось. Неуспех этот в значительной мере объясняется поведением церковного законоведа Маассена, самого выдающегося человека в партии: он решительно высказался против учреждения особых общин и против того рабского повиновения, которое секта проявляла всюду в отношении государства. В латинских странах, в Италии, Испании и Франции, почва была мало благоприятна для подобных попыток. Кроме того, и правительства этих стран отказали старокатолицизму в своей поддержке. Вследствие этого он не мог здесь упрочиться и остался делом немногих отдельных личностей. Наибольшей известностью среди них пользовался бывший кармелит Гиацинт Луазон. Сначала он был украшением кафедры собора Парижской богоматери, а затем покинул без разрешения свой монастырь (1869), женился, сделал опыт основания в Париже “галликанской, католической церкви” (1879), вступил в сношения с утрехтским архиепископом (1893) и в конце концов впал в немилость. В настоящее время старокатолическое течение во Франции можно считать окончательно угасшим.

Культуркампф в Германии.

Если с точки зрения религиозной старокатолицизм не имел серьезных последствий, то с точки зрения политической дело обстояло совсем иначе. Действительно, он послужил предлогом и точкой отправления для культуркампфа (борьбы за культуру) [Это выражение было случайно употреблено Вирховым. Оно привилось, и вполне заслуженно, ибо оно очень характерно. О культуркампфе см. т. VII, стр. 344—346. — Прим. ред.], который, после того как разразился сначала в Баварии, Пруссии, Швейцарии и Австрии, перебросился в Бельгию и Францию и в последнюю треть XIX века сильнейшим образом обострил отношения между церковью и этими государствами. Хотя главные факты этого кризиса уже были изложены выше в истории каждого отдельного государства, все-таки необходимо дать здесь общую его картину, с тем чтобы отметить новые характерные черты этой борьбы, точнее определить создавшееся в результате ее положение в католической церкви и объяснить причины эволюции, которая у одних вызывала удовлетворение, а у других беспокойство.

Ответственность за конфликт падает на князя Бисмарка. Конфликт был вызван стремлением Бисмарка к безграничному господству, его отвращением ко всему негерманскому и его желанием объединить Германию под главенством Пруссии как в политическом, так и в религиозном отношении. [Для Бисмарка задолго до начала конфликта было ясно, что сепаратистские стремления мелкой буржуазии, части средней буржуазии и крестьянства в южно-германских государствах (Баварии, Вюртемберге, Бадене) ничуть не угасли после войны 1870—1871 годов. Эти классы в южной Германии выиграли от объединения Германии гораздо меньше, чем эти же классы выиграли на промышленном и торговом севере Германии, т. е. в Пруссии, в приморских ганзейских городах и т. д. Бисмарк знал также, что католическая церковь очень умело и удачно для себя воспользовалась тем, чтобы организовать и сплотить эту оппозицию прусскому верховенству, и что вместе с тем католическую церковь в Германии поддерживают и недовольное население Эльзас-Лотарингии и поляки. Для него борьба с папством, которое претендует на вмешательство во внутреннюю политику Германии посредством этой могущественной католической партии и центра, сделалась одной из главных задач. — Прим. ред.] Лично он первоначально притворялся равнодушным, в то время как по его внушению баварские министры Гогенлоэ и Лютц вели себя вызывающе по отношению к папе и духовенству, принявшему догмат непогрешимости. Но когда стало выявляться старокатолическое движение, Бисмарк счел возможным опереться на него и усилил свою враждебность по отношению к церкви. В борьбе против нее он использовал различные столкновения, вызванные диссидентами, а затем назначил для переговоров с Пием IX кардинала Гогенлоэ (брата баварского министра), уже скомпрометировавшего себя своим выступлением на Ватиканском соборе и своими связями со старокатоликами. Когда папа отказался принять этого кардинала (май 1872 г.), Бисмарк произнес знаменитую фразу: “Мы не пойдем в Каноссу”, — и начал систематическую борьбу.

В июне 1872 года члены религиозных конгрегации были лишены права заниматься народным образованием; в июле из пределов империи были изгнаны иезуиты, а немного спустя и другие признанные тесно примыкающими к ним конгрегации: лазаристы, редемптористы, священники “Св. духа”, сестры “сердца Господня”; в декабре было упразднено посольство при Ватикане. В мае 1873 года министр исповеданий Фальк, который был настоящим министром культуркампфа, провел ряд законов (майские законы), которые должны были обуздать власть церкви в Германии, уничтожив почти всякое право принуждения церкви по отношению к своим членам и возможность для нее формировать и избирать свое духовенство. [Об этих законах см. т. VII.] Епископская власть Германии, разумеется, выразила протест против этих мероприятий, клонившихся к подчинению церкви государству (26 мая). Прусский министр отвечал на это установлением в Пруссии гражданского брака и требованием от епископов новой присяги, которую те никоим образом не желали принести. Тогда начался самый острый период культуркампфа. Учащаются случаи осуждения епископов: в феврале 1874 года был осужден Ледоховский, архиепископ Гнезненский и Познанский, а в апреле королевский суд отрешил его от должности; в марте были осуждены Эбергард, епископ Трирский, и Мельхерс, архиепископ Кёльнский, далее Янишевский, коадъютор Познанский, и т. д. Одновременно с этим новые “майские законы” обязывают кафедральные капитулы в случае епископской вакансии избирать викариев в десятидневный срок, а епископа в годичный срок, и распространяют на всю империю закон о заточении и изгнании священников, действовавший до тех пор лишь в Пруссии (май 1874 г.). После покушения Кульмана на жизнь Бисмарка (июль 1874 г.) канцлер притворился, что видит в этом руку клерикалов, и объявил о роспуске всех католических союзов и братств. [Ему незачем было “притворяться”. Кульман именно хотел убить Бисмарка во имя интересов католической церкви. В этом отношении у католической церкви есть своего рода историческая традиция: штатгальтер Вильгельм Оранский в 1684 году, короли французские Генрих III и Генрих IV и многие другие погибли потому, что были вредны для католицизма. Кульман и не скрывал, почему он собирался убить Бисмарка. — Прим. ред.] Когда Пий IX в своем послании к прусским епископам объявил “майские законы”, как противные всему строю церкви, недействительными и отлучал всякого, кто примет церковную должность из рук светской власти (февраль 1875 г.), правительство обнародовало новые мероприятия с целью добиться во что бы то ни стало выполнения прежних, а именно закон “о конфискации и голоде”, которым всякий епископ, отказывающийся письменно признать свое подчинение новым законам, лишался содержания из государственной казны (апрель 1875 г.); закон об управлении принадлежавшими церквам фабриками — единственный, который епископы предписали выполнять (май); закон, которым изгонялись из империи конгрегации, не занимавшиеся уходом за больными (ноябрь), и т. д. В 1876 и 1877 годах королевским судом было “отставлено” еще много епископов и священников, так что к моменту смерти Пия IX (февраль 1878 г.) большинство епархий осталось без епископов и шестьсот приходов без священников.

Однако Бисмарку пришлось иметь дело с опасным противником. Под влиянием негодования, вызванного гонениями, и при умелом руководстве Виндгорста немецкий центр крепко сплотился и объявил канцлеру, “что между ними будет борьба до тех пор, пока не восторжествует справедливость”. Таким образом, католицизм, который Бисмарк пытался придавить, становился силой, с которой ему приходилось считаться. [Подробности о центре и его вожде см. т. VII.] Это заставило его пойти навстречу предложениям Льва XIII и последовательно вступить в переговоры с мюнхенским нунцием Алоизо Мазелла (летом 1878 г.), а затем, после отставки министра Фалька (август 1879 г.), с венским нунцием Якобини (с ноября 1879 года по май 1880 года); но так как он все время требовал твердых уступок в обмен на туманные обещания и отказывался формально отменить “майские законы”, то переговоры были прерваны.

Однако все были утомлены этой борьбой. Обеспокоенный успехами социализма и стесняемый оппозицией центра, Бисмарк придумал такой выход: он добился от прусского ландтага (июнь 1880 г.) права делать изъятия в “майских законах” по своему усмотрению; но чисто дискреционный характер этой меры не мог удовлетворить католиков, и положение оставалось натянутым до ноября 1882 года. К этому времени были возобновлены дипломатические сношения с Ватиканом, и фон Шлецеру было поручено заключить окончательный мир со Львом XIII. Чтобы облегчить ему эту задачу, Бисмарк внес в “майские законы” различные смягчения (2 июля 1883 г.) и разрешил некоторым епископам снова занять свои кафедры (1884). Но его упорное стремление добиться у папы согласия на предварительное извещение правительства о церковных назначениях (Anzeigepflicht) чуть было не расстроило всего дела. Переговоры уже были близки к срыву, когда случился инцидент с Каролинскими островами (сентябрь 1885 г.), разрешенный посредничеством Льва XIII. Удовлетворенный добрыми услугами папы и все более и более вынуждаемый необходимостью покончить с преследованиями, которые обессиливали правительство, Бисмарк провел закон 15 февраля 1886 года, отменивший главные меры, направленные против духовенства. В следующем году новый закон снова открыл доступ в империю некоторым религиозным орденам. Благодаря примирительной политике папы, твердости центра и мероприятиям Вильгельма II [В 1890 году Вильгельм II снова освободил студентов католического богословия от военной службы в мирное время; в 1891 году он восстановил содержание, которого духовенство лишилось во время культуркампфа; в 1894 году он разрешил вернуться редемптористам и другим орденам, примыкавшим к иезуитам. (Вильгельм II, деятельно принявшись с первых же лет своего царствования за сплочение всех реакционных сил, которые могли бы пригодиться в борьбе против социал-демократии, не знал меры в своем заискивании перед папой и католическим духовенством. “Черный Интернационал” должен был ему помочь в борьбе против “Красного Интернационала”. — Прим. ред.)] вся действенность “майских законов” мало-помалу сошла на нет, так что уцелели лишь гражданский брак, отмена статей 15, 16, 18 конституции 1850 года и довольно тяжелое положение польских епископов, к которым Бисмарк относился с особой ненавистью. Прусский культуркампф продолжался пятнадцать лет.

Почти то же самое происходило и в других немецких государствах, которые подражали Пруссии. В Гессен-Дармштадте “майские законы” были приняты в 1875 году; скрытый конфликт, существовавший с 1866 года между правительством и майнцским архиепископом фон Кеттелером, обострился настолько, что после смерти прелата (ум. в 1877 г.) было невозможно назначить ему преемника раньше 1886 года. В 1887 году, опять подражая Пруссии, Гессен отменил боевые законы. В Великом герцогстве Баденском, где фрейбургская кафедра с 1868 года оставалась незанятой, положение было обострено законом 3 мая 1874 года, в силу которого духовенство подвергалось испытанию для проверки степени образования. Напряженные отношения несколько разрядились вскоре после вступления на папский престол Льва XIII: личное вмешательство папы, соединенное с вмешательством великого герцога Фридриха, привело к отмене этих экзаменов, являвшихся главной причиной спора, и к возможности для епископа, избранного капитулом, вступить в управление своей епархией.

Культуркампф в Австрии и Швейцарии.

Австрия, где дух иозефинизма был заметен среди высшего чиновничества еще в конце века, в 1870 году отказалась от последних остатков конкордата. В 1874 году у императора удалось исторгнуть подлинные “майские законы”; но эти законы, впрочем, и не грозившие епископам и священникам устранением от должности, применялись слабо. Венгрия оставалась вне всякой религиозной борьбы до 1890 года, когда “либеральная” партия начала свою кампанию, успешно закончившуюся в 1894 году.

Более резким характером отличался швейцарский культуркампф, особенно в Женеве и Базеле. И здесь, подобно тому как в Пруссии, непосредственной причиной послужило провозглашение папской непогрешимости и старокатолическое движение. Истинными причинами были, с одной стороны, понятное желание радикалов довершить свою победу над Sonderbund'ом, которую они считали неполной, а с другой — желание протестантов и франкмасонов — почти все они были союзниками радикалов [Следует добавить: в деле борьбы против агрессивнейшего именно в католических кантонах Швейцарии поповского мракобесия. — Прим. ред.] — добиться уничтожения влияния католических кантонов, а при случае и самого католицизма. В этих видах старокатоличество встречало поддержку со стороны некоторых кантональных правительств и союзного правительства, поддерживавшего радикалов. В 1873 году базельский епископ Лаша, сместивший ольтенского священника, был объявлен лишенным кафедры и изгнан заодно с апостолическим викарием Женевы Мермильо. Равным образом из Бернской Юры были изгнаны семьдесят католических священников, места которых были заняты диссидентами. В том же году в Женеве в силу кантонального закона избрание священников было передано приходам. Так как католики воздержались от участия в выборах, священники всюду были избраны диссидентами или свободомыслящими, которые выбирали исключительно старокатоликов. Братства и публичные церемонии были воспрещены. В 1874 году папский нунций должен был покинуть союзную территорию. Но сопротивление, оказанное католиками направленному против них движению, имело в Швейцарии те же последствия, что и в Германии. В 1876 году священники, изгнанные Бернским кантоном, получили возможность вернуться в свои приходы и снова приступить к церковному служению. В 1880 году кантональное собрание отменило вынужденное присоединение бернских католиков к “национальной христианской католической” церкви. В 1884 году состоялось соглашение между Львом XIII и союзным правительством; Лаша отказался от базельской кафедры, на которой его сменил Фиала (ум. в 1888 г.), и вместо нее получил в духовное управление Тессинский кантон (1885). В 1888 году Женевский кантон снова был присоединен к Лозаннской епархии, епископом которой был назначен Мермильо, но так как кантональное правительство продолжало относиться к нему враждебно, то он в 1891 году подал в отставку и был возведен в кардинальское достоинство (ум. в 1892 г.). Его преемник Дерюаз свободно выполнял свои функции на женевской территории. Таким образом, можно сказать, что культуркампф в Швейцарии прекратился, но союзное правительство, состоявшее из протестантов и радикалов, было всегда склонно бороться с притязаниями католиков и поддерживать их соперников.

Культуркампф в латинских странах.

В Бельгии и во Франции культуркампф начался в тот момент, когда он стал стихать в германских странах. В этих двух странах он был вызван не старокатолицизмом, которому не удалось здесь укрепиться, а действием антиклерикальных сект и в особенности масонства. И здесь и там все происходило по одному и тому же плану, и борьба была перенесена на почву школы.

В Бельгии борьба началась в июне 1878 года с переходом власти в руки либеральной партии. В июле 1879 года министерство Фрер-Орбана провело школьный закон, отменявший закон 1842 года и вводивший всюду светское начальное образование. Когда епископы осудили эти “безбожные”, по их мнению, школы, а папа отказался выразить за это епископам порицание, Фрер-Орбан прервал всякие сношения с папой (июнь 1880 г.); но общественное мнение высказалось против “нейтрального” образования, и после выборов 1884 года католики снова очутились у власти.

Во Франции, где католики были менее энергичны и менее сплочены, чем в Бельгии, культуркампф затянулся на более продолжительное время. Он начался почти тотчас же после падения маршала Мак-Магона, т. е. вместе с переходом власти к республиканской партии. В 1879 году Жюль Ферри внес в палаты проект закона, статья 7 которого, сходная с одним из “майских законов”, воспрещала общественное и частное обучение всякому члену неутвержденной конгрегации. Когда эта статья была отвергнута (март 1880 г.), правительство силой разогнало неутвержденные мужские конгрегации (декреты 29 марта). В том же году был отменен закон 1814 года об обязательном воскресном отдыхе, и конгрегации были подвергнуты обложению под названием налога на приращение (droit d'accroissement), замененному в 1895 году налогом за запись (taxe d'abonnement). В 1882 году был принят закон об обязательном и светском начальном обучении, в результате которого из школ было удалено множество распятий. В 1884 году был восстановлен развод. В 1885 году были закрыты факультеты католического богословия. В 1886 году новым законом предписывалось к определенному сроку придать всем общественным школам светский характер. В 1889 году семинаристы и лица духовного звания были лишены полного освобождения от военной службы. В 1892 году были прекращены стипендии католическим семинариям. В следующем году бюджет культов был урезан на 11 миллионов и церковные имущества подчинены более строгой регламентации, с трудом применимой в деревнях. Во многих городах были воспрещены крестные ходы. Епископы и священники были лишены содержания. “Примирительная” политика Льва XIII, который предписывал французским католикам не придавать значения вопросу об образе правления, оказалась не в силах остановить антиклерикальную политику французского правительства. То же самое следует сказать и про Италию, где занятие Рима пьемонтцами поставило папу, “ватиканского узника”, в чрезвычайно тягостное положение. Итальянское правительство пыталось упорядочить это положение путем так называемого закона о гарантиях (13 мая 1871 г.), который должен был обеспечить католическим народам свободу сношений с папой. Но этот закон, не имевший ни международного, ни конституционного характера, давал папе лишь призрачную гарантию, которую тот отказывался принять. С другой стороны, достигнув цели своих продолжительных стремлений, Савойская династия не отказалась от своей политики борьбы против клерикализма. Богословские факультеты были закрыты, религиозные конгрегации изгнаны, их имущество конфисковано (1873). Одновременно с этим король объявлял Рим “неприкосновенным”. Тем не менее римский вопрос остался открытым. Итальянское правительство неоднократно делало попытки сближения с папой (при Депретисе и Рудини), но Лев XIII, подобно Пию IX, остался непреклонным. Итальянским католикам он дал инструкцию не принимать никакого участия в политических выборах: “Ни избирателей, ни избираемых”, что было равносильно оставлению Савойской династии лицом к лицу с революционными элементами страны. В видах отмены этой инструкции король желал достигнуть соглашения с папой. [Виктору-Эммануилу II скорейшее примирение с папой было так же необходимо, как Бисмарку, — и по той же причине: католическое духовенство, как и духовенство других вероисповеданий, являлось и в Италии, как и в Германии, как и во всей Европе и Америке, важной реакционной силой. — Прим. ред.] Всякая неудача в этом деле сопровождалась, впрочем, новыми мероприятиями против духовенства или католических ассоциаций (уголовное уложение 1889 года; дело Джордано Бруно [Т. е. дело о памятнике философу и ученому Джордано Бруно, которого католическая церковь после страшных пыток сожгла на костре в 1600 году. Папа Лев XIII был весьма недоволен тем, что Италия почтила память этого мученика гнусного поповского изуверства. — Прим. ред.]; заключение в тюрьму дона Альбертарио; роспуск 4000 ассоциаций в 1898 году и т. д.).

Гонения в России.

В России императорское правительство с упорством выполняло свой план, который должен был обеспечить православной церкви, т. е. царю, религиозную монополию путем сведения на нет как униатов, так и католиков. После разрыва сношений с папой (1866) снова началось обычное преследование поляков: 9 епископов, 500 священников и 80000 мирян было сослано в Сибирь (многие из них погибли от нужды или насильственной смерти). Ни один из епископов России не смог явиться на Ватиканский собор. В 1872 году вмешательство Пия IX несколько разрядило атмосферу; царь даровал “амнистию” мирянам, согласился заместить умерших епископов, но сохранил в силе свои указы против духовенства.

В 1875 году Александр II вернулся к жесткой политике своего отца по отношению к униатам. Сослав холмского епископа Калинского и заменив его податливым человеком, который подготовил для него почву, царь приказал официально причислить к православной церкви всех еще остававшихся униатами, а католических священников заместил православными попами. Но со стороны униатского населения царь встретил энергичное сопротивление, с которым нельзя было совладать никакими насилиями, ссылками и казнями. Происходили отвратительные сцены. В 1880 году 100000 отцов семейств были сосланы в Сибирь; в стране оставлены были одни женщины и дети, так как считалось, что их легче “обратить” в истинную веру. [Ссылки были массовые, но не в количестве 100000 отцов семейств (да еще в 1880 году!). — Прим. ред.] В эту пору Лев XIII раза два делал попытку восстановить дипломатические сношения с Россией, но натолкнулся на враждебное влияние обер-прокурора синода Победоносцева. Официальные отношения были возобновлены лишь в 1889 году. Вступление на престол Николая II (ноябрь 1894 г.) вызвало некоторые надежды; но если царь лично и был расположен проявить некоторую мягкость, зато обер-прокурор синода не собирался сложить оружие. В 1898 году новым указом против униатов были повторены постановления 1875 года. Тем не менее указ был несколько смягчен: униаты, насильственно причисленные к православной церкви, получили право оставаться католиками после выполнения ряда докучливых формальностей, но должны были при этом перейти к латинскому обряду; на этой уступке настаивали некоторые русские либералы и часть украинцев. По отношению к полякам и другим католикам глухое преследование продолжалось. В 1882 году между царем и папой состоялось соглашение относительно католических епископов; но с тех пор значительное число кафедр оставалось незанятым вследствие отказа русского правительства от утверждения всякого кандидата, который почему-либо казался недостаточно послушным. В 1896 году новый епископ Плоцкий, утвержденный царем, был выслан в Одессу, не успев даже занять свою кафедру. Тем не менее в Российской империи все еще имелось 8 миллионов католиков.

II. Внутреннее состояние церкви

Вступление на престол папы Льва XIII (1878).

Предыдущее показывает, насколько изменился характер отношений церкви и государства в последнюю треть XIX века. До сих пор правительства, оставшиеся более или менее верными последователями идей галликанства и иозефинизма, старались главным образом ослабить влияние папы на церковь, с тем чтобы усилить свое собственное влияние; но эта точка зрения уже не разделялась больше ни духовенством, ни паствой. Теперь, как и прежде, все обращались к Риму, и папская власть, укрепленная и уточненная постановлениями Ватиканского собора, снова приобретала свою силу. Отсюда появилось новое отношение со стороны правительств: они боролись теперь не против папы, а против самого католицизма. Они уже не стремились управлять церковью и при ее посредстве народными массами — они стремились, наоборот, вырвать массы из-под влияния церкви, привить им свои собственные идеи, идеи государства; словом, они боролись за замену христианской культуры культурой “светской”. Именно это стремление прекрасно выражается словом культуркампф, которым Вирхов обозначил эту новую форму религиозных гонений. В этой эволюции церковь последовала за правительствами. Теоретически поддерживая учение о единении церкви с властями как “идеальную основу христианских государств” [См. об этом в энциклике Immortale Dei (О христианском строе государств) 1 ноября 1885 года.], она непосредственно обращалась к массам. Слишком долго церковь находилась в союзе с правительствами, которые гораздо больше пользовались ее поддержкой, чем сами поддерживали ее; теперь церковь становилась такой, какой она была вначале, — демократической и социальной. [Демагогические поползновения Льва XIII ничуть не сделали католическую церковь ни “демократической”, ни “социальной”. Мы видели, что и в Германии, и в Италии, и всюду правительственная власть именно в те периоды, когда ей нужно было проводить наиболее реакционную политику, спешила идти на любые уступки, лишь бы поскорее привлечь на свою сторону “черную полицию” римского папы. — Прим. ред.]

Это направление определенно обозначилось при папе Льве XIII. Пий IX умер 7 февраля 1878 года, сраженный многообразными неудачами, обрушившимися на него в последние его дни. Он правил церковью тридцать один год и восемь месяцев. Конклав, начавшийся 18 февраля, на третий день (20 февраля) почти единогласно избрал кардинала Виченто-Джоакимо Печчи, который и был посвящен 3 марта того же года под именем Льва XIII. Новый папа, родившийся 2 марта 1810 года в Карпинетто, был выдвинут еще Григорием XVI, который последовательно назначал его сперва делегатом в Беневент и Перузу, а вскоре за тем архиепископом в Дамиетту и нунцием в Брюссель (1843). Ввиду вредного действия бельгийского климата на его здоровье Печчи добился своего отозвания. В консистории 19 января 1846 года Григорий XVI назначил его архиепископом Перузы и негласно наметил его в кардиналы. Печчи занял свою кафедру 26 июля 1846 года, но кардинальскую мантию получил лишь в декабре 1853 года. В 1877 году Пий IX поручил ему ответственную должность камерлинга римской церкви. В звании делегата кардинал Печчи проявил большую энергию, в дипломатической своей деятельности — большую ловкость, в епископских функциях — понимание современных требований. Его пастырские послания Церковь и цивилизация (1876—1878) имели в церковных кругах значительный успех.

Энциклики Льва XIII.

На престоле св. Петра Лев XIII не обманул тех надежд, которые подавало все его прошлое. Своими многочисленными энцикликами, в которых он затрагивал самые трудные вопросы, он пытался вдохнуть жизнь в традиционное католическое исповедание и освободить его от тех крайностей, которые только компрометировали его.

Он хотел показать себя “пастырем и наставником вселенской церкви”. В религиозном и философском отношении можно особенно отметить его энциклику Aeterni Patris (август 1879 г.), определяющую взаимоотношения философии и веры и рекомендующую изучение св. Фомы Аквинского, и целый ряд других. В отношении социальном можно указать энциклику Arcanum (февраль 1880 г.) о христианском браке, в которой снова в самых резких выражениях осуждается развод, затем послание против рабства (сентябрь 1890 г.) и особенно энциклику Rerum novarum (май 1891 г.), трактующую о положении рабочих.

Мы отметили только энциклики, представляющие общий интерес; но Лев XIII никогда не упускал из виду частных интересов различных народов. Очень часто, а в случае нужды и неоднократно он обращался с советами или наставлениями к епископам той или иной страны, указывая им или “опасность”, которую следовало предупредить, или направление, которого надо было держаться, или цель, к которой следовало стремиться. Епископы Франции, Ирландии, Германии, Венгрии, Португалии, Баварии, Бразилии, Армении, Австрии, Италии, Соединенных Штатов, Индии, Испании, Польши, Англии, Бельгии, Канады и Шотландии в течение пятнадцати лет получали поочередно апостолические послания, приноровленные к насущным нуждам церкви в соответствовавших государствах. Со времени празднования двух своих юбилеев — пастырского (1888) и епископского (1893), в связи с которыми Лев XIII принимал посольства и подношения от всех правительств (за исключением Италии) — католических, схизматических, еретических и даже нехристианских, — он особенно стал заботиться о возвращении в “лоно” католической церкви всех диссидентских церквей. В июне 1894 года он обратился с первым призывом ко всем народам мира — с энцикликой Praedara; за ней вскоре последовали: устав Orientalium dignitas (ноябрь), которым поддерживались и подтверждались восточные обряды, затем различные послания, касающиеся коптской церкви (1895—1896), частное обращение к английскому народу (1895) и, наконец, энциклика Satis cognitum (июнь 1896 г.), в которой с полным знанием дела, согласно писанию и отцам церкви обсуждался вопрос о единстве церкви.

Католическое социальное движение.

С таким же вниманием и интересом относился Лев XIII и к “социальному вопросу”, и в этом отношении энциклика Rerum novarum являлась одновременно “заключением и предисловием” (Турман). Действительно, она подкрепила начавшееся у католиков в середине XIX века социальное движение и дала ему новый толчок. Инициатором этого движения был барон Вильгельм-Эммануил фон Кеттелер, майнцский епископ с 1860 по 1877 год. Он первый дал католикам их экономическую программу. Он предвосхитил почти по всем пунктам наставления энциклики Rerum novarum, и Лев XIII мог впоследствии назвать его “своим великим предшественником”. Влияние Кеттелера в Германии было значительно и способствовало успеху центра, вдохновителям которого он был в течение долгого времени. Во Франции провозвестниками движения были светские лица, во главе которых следует поставить графа де Мэна и маркиза Латур Дюпен-Шамбли, которые непосредственно после войны и Коммуны основали в 1871 году католические рабочие кружки. У них тогда было “больше самоотвержения, чем мыслей”, но вскоре они выработали социальную программу, которую развернули в специальном журнале Католическая ассоциация (L'Association catholique). Вот каким образом рабочие кружки дали начало школе, учение которой в большей своей части было одобрено Львом XIII.

В отличие от Франции католическое социальное движение в Австрии и Швейцарии вовсе не носило стихийного характера. Наоборот, оно было здесь выработано научным путем: здесь изучение предшествовало действию. В Австрии движение приняло благодаря барону Фогельзангу аристократическую окраску, которую оно и сохранило в так называемой “феодальной” партии. Наоборот, в Швейцарии доктор Декуртен придал католическому социальному движению ярко выраженный демократический характер; и, таким образом, оно не везде шло одинаковыми путями и не являлось результатом международной пропаганды. Однако наступил день, когда “социал-католики” различных стран пожелали столковаться между собой. Сначала они связались с Римом, затем перенесли центр научной работы во Фрейбург, в Швейцарию (1884). Здесь были подвергнуты обсуждению и разрешению в духе принципов св. Фомы Аквинского различные экономические проблемы. Записки, изданные “Фрейбургским союзом”, через посредство епископа Мермильо были переданы Льву XIII, который их продумал и использовал при выработке энциклики Rerum novarum.

Со времени появления этой энциклики (май 1891 г.) социальное движение в Европе и Америке приняло широкие размеры. Среди пропагандистов нового учения мы находим духовных лиц рядом с мирянами, и участие духовенства являлось здесь неизбежным, потому что католическое социальное движение опиралось не только на политическую экономию, но также на мораль и на традиционное богословие; корнями своими оно было связано с самой глубиной средневековья и резко расходилось с большинством социальных учений, воспринятых старым порядком и революцией. Энциклика Rerum поvarum внесла единство в основные пункты, которые нетрудно выразить немногими словами: 1) энциклика признает законность частной собственности и в этом отношении решительно отвергает коллективистический социализм, но она не допускает использования собственности без пользы для общества и в этом расходится с “либеральной” экономической школой; 2) верная каноническому учению о ростовщичестве, она осуждает его новые формы, под общим наименованием капитализма; 3) по отношению к труду она вопреки “либеральной” школе не допускает, чтобы труд подчинялся единственно закону предложения и спроса; она считает, что рабочий — человек, а не машина, что он имеет права, которые договор о найме безусловно должен уважать, а именно право на жизнь, обязывающее того, кто отнимает у рабочего все его время, давать ему достаточную заработную плату; право на охрану здоровья, на обеспечение своего семейного очага, на выполнение своих религиозных обязанностей. Все это предполагало некоторую регламентацию труда. Средства, провозглашаемые энцикликой как необходимые для достижения этого результата, таковы: восстановление христианской жизни среди хозяев и рабочих, профессиональная организация путем свободных союзов и в качестве вспомогательного средства — в исключительных случаях — вмешательство государственной власти и международные соглашения между различными государствами. Эти общие начала, выдвинутые энцикликой Rerum novarum, были позднее признаны всеми социал-католиками. С тех пор как провозглашение непогрешимости “утвердило их правоверие”, они действительно стали охотнее подчиняться папскому руководству в вопросах политических и хозяйственных, уверенные в том, что ошибки, какие мог бы совершить в этом смысле папа, не поколеблют “ни веры, ни нравов”. [Очень характерно, что эти “социал-католики”, среди которых было так много аристократов вроде графа Латур-Дюпена или барона фон Кеттелера, фабрикантов и крупных землевладельцев, признавая знаменитую папскую “непогрешимость” решительно во всех “земных и небесных вопросах”, все-таки не очень были довольны отношением папы к рабочему вопросу. И эти “социал-католики” сразу же заговорили об ошибках, которые может “совершить” непогрешимый папа, слишком ретиво отстаивая свои “опасные” мысли. Даже как чисто демагогический прием энциклика Rerum novarum не удалась: она просто ни малейших практических последствий не имела и иметь не могла. — Прим. ред.]

Католические миссии.

Вот тот новый вид, в котором предстала католическая церковь в конце XIX века перед народами европейской цивилизации; однако социальное движение, развивавшееся в Европе и в Америке, не мешало расширению ее влияния в других странах путем миссионерства. Были даже основаны новые конгрегации. Деятельность новых и старых миссионеров была такова, что мы вынуждены и здесь, как и в предыдущем периоде, ограничиться самыми общими указаниями.

После 1870 года некоторые затруднения возникли на Ближнем Востоке. Часть армян-униатов отказалась признать Гассуна, патриарха, назначенного Пием IX, и выбрала другого — Купельяна, немедленно признанного Портой. Купельян подчинился папе в 1879 году, но раскол окончился только в 1888 году. Халдейский патриарх в Вавилоне, Оду, также имел столкновения с Пием IX на Ватиканском соборе и, вернувшись на Восток, разорвал унию; она была восстановлена в 1877 году. Сирийские епископы устроили в 1888 году собор в шарфетской семинарии в Ливане. В Персии в 1874 году была восстановлена кафедра в Испагани.

Религиозная организация Северной Африки была пополнена в 1884 году восстановлением кафедры примаса в Карфагене, первым заместителем которой был кардинал Лавижери (ум, в 1892 г.). В 1879 году белые отцы кардинала Лавижери дали новый толчок евангельской проповеди в Южной Африке. К концу XIX века там было уже шесть апостолических наместничеств. На Мадагаскаре, где при дворе преобладало английское влияние, королева Ранавало II (ум. в июле 1883 г.) изгнала из Тананарива французских колонистов и католическую миссию (июнь 1883 г.). “Англо-говасский заговор чуть было не удался” (де Маги); его удалось лишь частично расстроить договором 1886 года. После взятия Тананарива генералом Дюшеном (1895) произошло под враждебным Франции влиянием восстание туземцев, во время которого был убит отец Бертье и сожжено 116 католических церквей и часовен. После присоединения Мадагаскара (август 1896 г.) и изгнания королевы Ранавало III (февраль 1897 г.) было восстановлено спокойствие и снова началось развитие католических миссий. К единственному апостолическому викариату, вверенному иезуитам, Лев XIII последовательно добавил два других — один на юге для лазаристов (1896), а другой на севере, для “отцов Св. духа” (1898).

В декабре 1886 года Лев XIII по соглашению с Португалией заменил в Ост-Индии апостолические наместничества и префектуры канонической иерархией, охватывавшей восемь церковных областей: Гоа (здесь осталось местопребывание патриарха), Агру, Бомбей, Вераполи, Калькутту, Мадрас, Пондишери и Коломбо. В 1893 году он предписал учреждение семинарии для образования туземного духовенства. На Дальнем Востоке были достигнуты большие результаты, несмотря на жестокие гонения, повлекшие за собой 35000 жертв в обоих викариатах Северной и Восточной Кохинхины (1885—1886). К концу века весь Индокитай составлял одну епархию и 13 апостолических викариатов с 700000 католиков. [В 1935 году вышла книга Андрэ Виоллиса, L'Indo-Chine, и еще некоторые книги лиц, посетивших и изучивших Индокитай. Они указывают на то, что некоторые миссионеры финансируют разбойничьи набеги с уводом в рабство людей, которые потом в качестве якобы “выкупленных” милосердными пастырями работают у этих самых пастырей на положении рабов (якобы отрабатывая свой “выкуп”). — Прим. ред.] В Китае глухая вражда мандаринов приводила время от времени к избиению миссионеров, так что европейские правительства в конце концов взволновались. В 1898 году Вильгельм II захватил залив Цзяо-чжэу в виде возмещения за убийство двух немецких миссионеров. В том же году после убийства двух французских священников заграничной миссии, Мазеля и Бертолле, французский представитель в Пекине обратился с энергичным представлением к цзун-ли ямену. [Министерство иностранных дел. — Прим. ред.] Благодаря влиянию, приобретенному при дворе пекинским епископом лазаристом Фавье, эти представления привели к неожиданному результату. 15 марта 1899 года по императорскому декрету католическая религия получила в Китае официальное признание, а епископы были приравнены по своему положению к вице-королям. Однако надежды, возбужденные этим декретом, оказались непродолжительными. Произошли новые избиения миссионеров и христиан; большинство миссий было разрушено, и к 1900 году все приходилось начинать сначала. В Японии после гонений, закончившихся в 1873 году, была установлена религиозная свобода. Менее чем через двадцать лет Лев XIII смог восстановить там церковную иерархию: в 1891 году императорская столица Токио была сделана митрополией с тремя викарными кафедрами.

В Океании миссии продолжали развиваться. Отцы из ордена “сердца Иисусова” в Иссудуне в 1885 году обосновались в Меланезии, где им было вверено два апостолических викариата (Новая Гвинея и Новая Померания). В 1888 году им же был поручен и викариат на островах Джильберта, где в 1857 году американскими миссионерами был введен протестантизм и где пока было всего полсотни католиков; в 1898 году число их дошло до 10000. В 1887 году испанские капуцины стали проповедовать евангелие на Каролинских островах. Орден маристов в конце века имел четыре викариата: Центральную Океанию, Новую Каледонию, архипелаг Мореплавателей и острова Фиджи. В Новой Зеландии в 1887 году была образована Львом XIII четвертая епархия; одновременно он превратил веллингтонскую епископскую кафедру в митрополичью. Отдельного упоминания заслуживает Австралия, где к 1900 году существовала 21 епископская кафедра; они были распределены по шести областям, причем местопребыванием примаса служил Сидней. Церковь в Австралии была отделена от государства и пользовалась самой полной свободой.

Такое же положение было и в Соединенных Штатах, где католическая церковная организация насчитывала в конце века 14 архиепископов и 78 епископов, 11000 священников, 14000 церквей и часовен при 10 миллионах верующих. В 1884 году в Балтиморе состоялся новый всеобщий собор под председательством примаса кардинала Гиббонса. В 1889 году тот же прелат созвал в том же месте двойной съезд епископов и мирян для празднования столетнего существования католической церкви в Соединенных Штатах и открыл в ознаменование этого католический университет в Вашингтоне. В Соединенных Штатах насчитывалось ежегодно до 30000 обращений в католичество. В остальной части материка положение оставалось без перемен. Тайные общества, особенно масоны, продолжали борьбу против католической церкви. В 1873 году они возбудили борьбу в Мексике, где церковь насчитывала 21 епископство: монахи были посажены в тюрьму, монахини изгнаны; церковь была совершенно отделена от государства, которое заявило о своем безразличном отношении к разным культам. В 1872 году монахи были изгнаны также и из республик Центральной Америки. В Южной Америке, после президента-католика Гарсиа Морена, убитого в 1875 году, церковь в Эквадоре дважды подвергалась преследованиям; в 1899 году по так называемому закону о патронате (Patronat) церковь была подчинена государству. Наоборот, Колумбия заключила со Львом XIII конкордат (1887) и гордилась тем, что сохранила “единство веры”.

III. Некатолические культы

Протестантизм в Германии.

В период, нас занимающий, деление протестантизма на толки обозначилось еще резче; однако для ясности изложения мы будем продолжать изучение протестантизма по трем главным его направлениям — лютеранству, кальвинизму и англиканству.

Лютеранство сохранило больше всего приверженцев в Германии; но противоречие между верой и рационализмом проявлялось здесь в самых разнообразных формах, и число сект росло с каждым днем. В одном только Королевстве Прусском в 1890 году на 1000 жителей (помимо 41 католика и 38 евреев) насчитывалось: 40 евангеликов, 37 моравских братьев, 33 менонита, 73 баптиста, 119 апостолических христиан, 106 приверженцев различных британских сект, 38 диссидентов и 475 жителей “без исповедания”, т. е. объявивших себя сторонниками свободного духа, последователями истины, деистами, свободомыслящими, гуманистами, мистиками, теософами, секуляристами, монофелитами, космополитами, атеистами и т. д.

В этом хаосе учений государство не без усилий поддерживало кажущееся единство, ибо среди тех, кто еще придерживался государственной церкви (Landeskirche), имелись очень различные течения. С одной стороны, были правоверные лютеране, которые господствовали в консисториях и стремились к поддержанию положительных верований. С другой стороны, были “либеральные” лютеране, которые с каждым днем получали все большее значение в университетах, рассматривали богословие лишь как отдел философии, не допускали того, чтобы церковь или государство могли в чем-либо стеснить право критики, и таким образом приходили к чистому рационализму. Между этими двумя партиями стояла третья (Mittelpartei), которая была не прочь примкнуть к неопределенному и расплывчатому “современному богословию” Альберта Ричля, объявила себя сторонницей государственных церквей, но упрекала прусское правительство в том, что оно впадает в “византийский цезарепапизм”. За пределами этих трех групп мы находим новую школу — христианских социалистов, к которой принадлежал бывший придворный проповедник Штёккер [Штёккер — один из деятельнейших проповедников и насадителей антисемитизма в Германии. — Прим. ред.]; эта школа учила, что “всякое здание государственной церкви стоит в противоречии с природой церкви”, и стремилась отклонить деятельность пасторов от богословских и критических вопросов, направив ее в сторону вопросов социальных. Под воздействием этого последнего направления возникло “социал-евангелическое” движение, аналогичное тому социал-католическому движению, которое мы отметили выше. Благосклонно встреченное вначале Вильгельмом II, протестантское социальное движение в 1896 году впало у него в немилость.

Разногласия между этими различными группами проявлялись главным образом в богословских и исторических журналах; но время от времени какие-нибудь громкие дела делали их достоянием широкой публики. Таково было в особенности дело о пересмотре в 1892 году ритуала (Agende), изданного Фридрихом-Вильгельмом III. Этим пересмотром был поднят вопрос о символе веры: ортодоксальные протестанты хотели сделать символ веры обязательным при церемонии посвящения в духовный сан, а либералы хотели совершенно устранить его. Последовала ожесточенная полемика, причем обе стороны обвиняли друг друга в желании разрушить церковь. Вильгельм II положил конец полемике, подписав новую Агенду, которая, не давая четкого решения вопроса, была принята всеми партиями. В тот день, когда государство отстранится, немецкий протестантизм перестанет представлять собой церковь и будет, по выражению Габриэля Моно, лишь “собранием религиозных форм свободомыслия”.

Помимо своей “протестантской” политики, императору приходилось вести еще политику “католическую”, специально направленную против протектората над всеми христианами Ближнего и Дальнего Востока — протектората, который уже в течение ряда столетий находился в руках Франции. Учитывая религиозную политику французского правительства, Вильгельм I в 1885 году пытался провести назначение папского нунция в Константинополь; этот нунций лишил бы французского посла его прерогатив и, может быть, не имел бы на султана такого влияния. Лев XIII почуял опасность и отказался содействовать корыстным видам германского императора. Немного спустя (1886) последний повторил тот же маневр на Дальнем Востоке. По наущению епископа Анцера, главы немецких миссионеров в Китае, Вильгельм I изъял последних из-под французского протектората и просил папу о назначении нунция в Пекин. Миссионерская коллегия в Риме ответила на это поддержанием “всех прав Франции” (22 мая 1888 г.). Новая попытка, предпринятая в 1899 году Вильгельмом II, окончилась так же неудачно.

Протестантизм в Швейцарии, Франции и Голландии.

В Швейцарии и Франции протестантизм получил более крупное политическое значение благодаря событиям, последовавшим за войной 1870 года и вызвавшим в обеих этих странах культуркампф, описанный нами выше. В Швейцарии он господствовал особенно долгое время и держал католиков в состоянии явной приниженности. Во Франции “антиклерикализм”, предсказанный еще Гамбеттой и направленный исключительно против католицизма, оказал содействие диссидентам. В 1885 году, когда были уничтожены католические богословские факультеты, факультеты протестантского богословия были сохранены. Но это их политическое усиление не имело большого значения с религиозной точки зрения. Количество верующих среди кальвинистов уменьшилось в довольно значительной пропорции: многие перешли к рационализму. Прибавим, что за последние годы некоторые французские протестанты утратили всякий интерес к чисто религиозным вопросам и обратились, по примеру немецкого пастора Штёккера, к вопросам социальным. Показателями этой эволюции явилось основание целого ряда учреждений по дополнительному внешкольному образованию, созданных в подражание католическим учреждениям, и деятельное сотрудничество многих протестантов в области возникших недавно “народных университетов”.

В Голландии на стороне кальвинизма было в конце века и численное преобладание (2 миллиона последователей), и политическое влияние; тем не менее он постепенно терял религиозное значение. Он мало-помалу становился простым философским убеждением высших и даже средних классов общества, где индифферентизм в последнее время стал всеобщим явлением. Оставшиеся верующими кальвинисты, весьма сокрушенные этим положением дел, образовали под именем Dolcerenden и под руководством доктора Авраама Кюйпера особую группу и пламенно боролись против успехов рационализма. Что касается янсенистов, главным центром которых являлась Голландия, то их к концу века оставалось не более пяти или шести тысяч, распределенных на пятнадцать приходов с тремя епископствами: Утрехтом, Гаарлемом, Девентером. Они, разумеется, отвергли догмат о папской непогрешимости и даже заключили союз со старокатоликами; но они все еще признавали главенство папы и продолжали доводить до его сведения о производимых ими епископских назначениях; папа неизменно отвечал на это отлучением нового избранника. Все остальные оттенки протестантизма, представленные в Голландии, в общем захватывают едва лишь четвертую часть ее населения. Наоборот, католики в последнее время составляли две пятых населения (полтора миллиона). С 1853 года, когда Пий IX восстановил здесь иерархию, была освящено 400 церквей. Епископы непосредственно назначались папою по представлению кафедральных капитулов. Правительство только “ставилось в известность” об этом: это одна из тех свобод, которым голландские католики придавали наибольшее значение.

Протестантизм в Англии и Соединенных Штатах.

Именно в Англии религиозные распри достигли в конце века крайней степени. Государством было зарегистрировано более 200 религиозных “наименований”, но только одна церковь — “установленная” — имела характер официальный. Эта церковь находится в общении с епископальными церквами Шотландии и Ирландии, с “протестантской епископальной” церковью Америки и с многочисленными англиканскими церквами, возникшими в английских колониях Азии, Африки, Океании; но все последние церкви — не “установленные” и совершенно отличны от английской церкви.

“Установленная” церковь сохранила тот внешний облик, какой она имела до реформации, т. е. она по-прежнему делится на две независимых области: Кентербери и Йорк. Главой “установленной” церкви является король, который назначает ее епископов. Последние заседают в палате лордов, обладают некоторыми привилегиями и не имеют никаких сношений с многочисленными диссидентскими сектами (диссентерами), которые образуют совершенно обособленные общества. Все англиканские священнослужители обязаны держаться 39 статей и принять официальный служебник (the Book of common prayer); но это общее обязательство не в состоянии поддерживать единства. В конце века все резче обозначался кризис, волновавший англиканскую церковь со времени “трактарианского” движения, и все резче шла борьба трех партий, возникновение которых нами было отмечено выше: партии англокатолической, или высокой церкви (High Church), партии евангелической, или низкой церкви (Low Church), партии либеральной, или широкой церкви (Broad Church). Последняя из этих партий не могла иметь никакой прочности как вследствие своего состава, так и по характеру своего учения. Партия низкой церкви была наиболее сплоченной и обнаруживала все возрастающую враждебность к партии высокой церкви, обвиняя ее в склонности к “романству”. И действительно, идея объединения с римской церковью нашла наибольшее число сторонников как раз в среде последователей высокой церкви. Последние исподволь усваивали себе приемы и обряды католического культа. Восстановление римской литургии являлось одним из существенных пунктов их программы; отсюда и название ритуалистов, нередко применяемое к ним.

В апреле 1895 года Лев XIII обратился с призывом к английскому народу, и казалось, что настойчивые усилия лорда Галифакса, которому удалось привлечь симпатии Гладстона к делу унии, увенчаются успехом. Но тут возник один важный вопрос: признает ли папа силу за англиканскими посвящениями в духовный сан или нет? Для английских католиков непризнание этих посвящений было вне всякого сомнения, и действительно, всякий раз, когда обращенный англиканский священник хотел вступить в католическое духовенство, его заново посвящали в сан. Вопрос был решен в сентябре 1896 года папским посланием Apostolicae curae, в котором все англиканские посвящения в сан признавались не имеющими силы по причинам как историческим, так и догматическим. Англиканские епископы в коллективном послании пытались отстоять, вопреки мнению папы, силу своих посвящений; на это они получили вежливый, но вполне определенный ответ со стороны английских католических епископов. Это привело если не к окончательной приостановке, то во всяком случае к замедлению движения, направленного к воссоединению церквей. Со времени смерти Гладстона намечалось даже движение в сторону протестантской реакции. Однако отдельные обращения в католичество продолжались, увеличивая с каждым днем число приверженцев католицизма. В конце века католическое население Объединенного Королевства достигало около 5,5 миллиона (Англия — 1,5 миллиона; Шотландия — 365000; Ирландия — 3,55 миллиона). Во всех британских владениях, вместе взятых, католиков было 14 миллионов; епархий или апостолических викариатов, между которыми распределены эти католики, насчитывалось 171. [В 1878 году Лев XIII восстановил католическую иерархию в Шотландии. В 1895 году он создал апостолический викариат Уэльса, возведенный в 1898 году в епархию. Этим установлением количество викарных епископств Вестминстера было доведено до пятнадцати.] Силою вещей протестантская Англия снова сделалась до известной степени католической державой.

В Соединенных Штатах разнообразие вероисповеданий было не меньше, чем в Англии. Англиканство господствовало на юге; пуританство — на северо-востоке; методизм и баптизм — в центре и на крайнем западе. Оставляя в стороне мелкие секты, можно отметить следующее положение дел около 1890 года. Помимо 10 миллионов католиков, насчитывалось: 4,2 миллиона пресвитериан, 3,5 миллиона баптистов различного оттенка, почти столько же методистов, 1 миллион лютеран, 435000 конгрегационалистов, 430000 приверженцев епископальной церкви и т. д.

Евреи в Европе.

Остается сказать несколько слов о положении евреев в Европе. С 1848 по 1870 год их политическая и религиозная эмансипация сделала большие успехи. Движение продолжалось и в последующие годы. Так, в 1870 году их единоверцем, членом “правительства национальной обороны” во Франции, Кремье, был издан декрет, по которому вся масса алжирских евреев была натурализована, что вызвало восстание арабов. Швейцария, до тех пор противившаяся движению, последовала примеру Франции в 1874 году: новая союзная конституция признала за евреями права гражданства. В 1878 году Берлинский трактат предписал придунайским княжествам установить равенство в гражданских и политических правах без различия в религии. Это постановление, благоприятствовавшее евреям, было применено в Сербии и Румынии, но его обошли в Болгарии, где преобладало русское влияние. В самой России существовали ограничительные законы. Евреи были водворены на определенной территории (“черта оседлости”), откуда они не имели права выселяться и где они очень скоро оказались скученными в большом количестве. Александр II иногда в виде снисхождения позволял им “строиться” вне этой черты. Но при его преемнике Александре III под влиянием обер-прокурора синода Победоносцева началась резкая реакция, вызванная страхом перед революционным движением. Положение евреев в России было регламентировано новыми законами (“временные правила”, май 1882 г.), применявшимися вначале частично, а с 1892 года во всей строгости. Евреи-иностранцы были изгнаны; евреи, вышедшие за пределы “черты”, снова были туда возвращены.

Оттоманская империя также сохранила свои ограничительные законы относительно евреев.

Таково общее положение католической церкви и некатолических культов в мире к началу XX века. В различных отношениях оно оставляет желать многого.