Т.Соловьева

Из истории англикано-православного диалога в XIX веке

Оп.: Альфа и омега, № 2 (16), Москва, 1998

Об англиканской церкви в России знают мало, так же мало, как, к сожалению, в Англии о Православии. Однако каждому, кто хоть немного изучал сравнительное богословие, известно, что англиканская церковь, сохранившая (как уверяют сами англикане) апостольское преемство, более близка Православию, чем другие западные церкви. Интерес англиканских богословов к Православию, стремление стать ближе и дружнее с церковью Востока, с Русской Церковью, не угасает с давних пор. Очевидно, что среди англикан есть люди, которые с огромным уважением относятся к православной Церкви и искренне интересуются ее вероучением. Именно такие и по вере, и по духу "православные" англичане входят в англикано-православное содружество святого мученика Албания и преподобного Сергия Радонежского. С другой стороны, мы знаем о женском священстве в церкви Англии, о том, что некоторые англиканские богословы доходят в своей либеральной теологии до того, что отрицают воскресение Спасителя, и Предание Соборной Церкви для них ничего не значит. Поразительно далеки друг от друга представители так называемых "Высокой" и "Низкой" церквей в лоне одной и той же церкви Англии. Существует еще и "Широкая церковь", которую представляет большинство "нейтральных", то есть равнодушных к вопросам догматики англикан, уставших от непрестанных споров "высоких" и "низких".

Уже со времени своего основания англиканская церковь не была монолитной. У англиканства две даты рождения — 1533 г., когда Генрих VIII своим указом объявил английскую церковь независимой от Рима, и 1562 г., когда были выработаны "39 статей", объявленные символом веры и обязательной нормой христианского учения. "39 статей" англиканского символа веры, которые профессор А. И. Осипов назвал "шедевром богословского творчества", сформулированы настолько неопределенно и пространно, что трактовать их можно совершенно по-разному, благодаря чему они могли быть приемлемы и для христиан-протестантов, и для тех англичан, кто верил в "Святую, Соборную и Апостольскую Церковь". Вполне естественно, что разнообразие и пестрота в толковании основных вопросов веры для православных, в понимании которых Церковь есть собрание тех, кто "единым сердцем и едиными усты" исповедует спасительную Истину, кажется непонятным и неприемлемым. Отсутствие четко сформулированного учения церкви стало, к сожалению, необходимым следствием тех исторических условий, при которых создавалась англиканская церковь. Она была призвана в трудное для страны время объединить нацию, которая оказалась расколотой на последователей европейских реформаторов с одной стороны, и на приверженцев католической традиции — с другой. Основанная королевским указом (Established by Law), англиканская церковь сохранила свое единство в истории благодаря правительственной опеке и таким законам, как акты о единообразии 1562 и 1662 гг., которые "гасили" острые внутренние противоречия.

Некоторые англиканские богословы утверждают, что церкви Англии, сохранившей апостольское преемство, удалось стать на средний путь "золотой середины" — via media — между католичеством и реформаторством (1). Является ли via media чем-то реальным или на самом деле англиканство представляет собой конгломерат христианских общин разных вероучений — интересный и сложный вопрос. Очевидно, что в настоящее время в англиканстве сосуществуют "кальвинисты", "католики", "православные" и с недавних пор христианские атеисты. Говорить об объединении с церковью, которая даже не имеет своего определенного вероучения и в лоно которой входят люди самых разных взглядов, абсурдно. Тем не менее необходимо учитывать, что в церкви Англии всегда было и есть "проправославное" крыло. Оно немногочисленно в сравнении с "Широкой церковью", но несомненно представлено интеллектуальной элитой англиканского богословия. В пример можно привести епископа Джевела, архиепископа Лода и других богословов Каролинской школы XVII в., стремившихся к сохранению и укреплению в английской церкви всего того, что делает ее апостольской. Многие англикане болезненно переживали отсутствие определенности, незавершенность и неполноту своей церкви, но именно эта неполнота и побуждала англикан стремиться к восстановлению единства Вселенской Церкви.

До XIX в. контакты православных и англикан можно назвать эпизодическими, хотя история отношений двух церквей представляет много интересных и поучительных моментов, таких как деятельность Константинопольского патриарха Кирилла Лукариса в XVII в. и попытка объединения с православной Церковью в начале XVIII в., предпринятая некоторыми английскими епископами, назвавшими себя "британским осколком Вселенской церкви" (2). Однако именно в XIX в. англикане действительно серьезно обратились к изучению Православия и поставили вопрос об отношениях с православной Церковью. Как писала одна из англиканских газет, "пришло время открыть Восток" (3). В сравнении с предыдущим временем и другими странами во второй половине XIX в. в Англии было опубликовано огромное количество литературы, посвященной вероучению и истории Православия. Даже светская пресса, откликаясь на полемику в церковной печати, писала о православной Церкви (4).

Прежде всего такой небывалый интерес был связан с той сложной ситуацией, в которой оказалась англиканская церковь. Первая треть XIX в. стала временем религиозного упадка, ослабления церкви, временем снижения ее авторитета, роста численности сект диссентеров, временем антиангликанской политики правительства. В 1828—29 гг. равные гражданские и политические права были предоставлены протестантским сектантам и католикам. Правительство таким образом демонстрировало, что отказывается от прежней опеки англиканской церкви. Как говорили политики, в "новое время" религиозные взгляды не должны подвергаться каким-либо ограничениям, и епископальная церковь Англии не имеет права претендовать на исключительное положение в обществе (5). Уравненная в правах с представителями сектанства, англиканская церковь, казалось, потеряла всякое значение. И тогда лучшими богословами Оксфордского университета, который всегда считался цитаделью "высокого" англиканства, был поставлен вопрос о том, какая же церковь является истинной и что является критерием истинности христианской церкви.

Начавшееся в 1833 г. Оксфордское движение без преувеличения называют самым важным событием в религиозной истории Англии после Реформации. Именами Дж. Ньюмана, Э. Пьюза, Дж. Кибла и других богословов сейчас названы колледжи, улицы, библиотеки. Жизнь каждого из этих выдающихся англичан заслуживает того, чтобы их помнили. В православной Церкви людей такого искреннего благочестия и преданности Церкви прославляют как святых.

Для трактарианцев — так называли оксфордских богословов из-за большого количества трактатов, написанных ими, — было несомненным, что благодать и истина христианства пребывают в церкви только в том случае, если она сохранила апостольское преемство. Задача Оксфордского движения заключалась в том, чтобы доказать апостольское преемство в церкви Англии и богословски укрепить позиции англиканства в противовес и протестантам, и католикам. Многочисленные публикации Святых Отцов должны были подтвердить, что англиканская церковь находится в согласии с учением Единой Церкви.

Один из интереснейших аспектов наследия Оксфордского движения — концепция единства христианской Церкви. Это не экуменизм в современном расширенном понимании этого слова, так как англиканские богословы признавали только Апостольские Церкви. Согласно "теории ветвей" (The Branch Theory), три апостольские церкви: католическая, православная, англиканская — словно ветви одного дерева, несмотря на внешние различия, незримо сохраняют единство Соборной Церкви. Трактарианцы часто называли себя англокатоликами, имея в виду, что англиканство представляет на территории Англии Единую Вселенскую Церковь. Они считали своим долгом положить конец изолированному положению англикан в христианском мире и восстановить союз англиканской церкви с ее сестрами во Христе. Говоря о воссоздании единства, трактарианцы имели в виду исключительно союз с католиками и православными. Только с ними был возможен союз "на равных". Протестанты могли войти в единство Церкви, только отказавшись от своих заблуждений.

Попытки объединения с Римом "на равных" не увенчались успехом. И чем более англикане понимали, что мечта о соединении с католической церковью неосуществима, тем больше внимания они уделяли православной Церкви. Пьюзи, Кибл, Пальмер и другие богословы писали о Православии, горячо обсуждая основные спорные вопросы: Filioque, иконопочитание и авторитет Вселенских соборов — и признавали необходимость сближения с православной Церковью. Особенно показательны в этом отношении работы и письма Эдварда Пьюзи (6).

Примечательно, что в ходе Оксфордского движения, которое значительно "возвысило" англиканство, приближая его к традициям Соборной Церкви и ослабляя влияние протестантизма, ряд различий по важным догматическим вопросам был снят. Так, в важнейшем вопросе о пресуществлении Святых Даров в таинстве Евхаристии англикане (разумеется, только те, кто воспринял идеи Оксфордского движения) действительно стали гораздо ближе к учению православной Церкви (7).

На первом этапе Оксфордского движения сближение было прежде всего теоретическим. Но была предпринята попытка и на практике применить теорию "тройственного" единства христианской церкви. Именно для этого в 1840 г. в Россию приехал архидиакон Уильям Пальмер, вице-президент колледжа Святой Марии Магдалины. Отец Георгий Флоровский метко назвал этого человека "религиозным Дон Кихотом" (8). Мечтателем-романтиком и был в действительности этот молодой ученый-богослов, решивший посвятить свою жизнь воссозданию христианского единства. Оказалось, что теория далека от практики. К причастию в православной Церкви англиканина не допустили, подвергнув сомнению его заявление, будто англиканская и православная Церкви по сути едины.

Но визит в Россию англиканского богослова оказался очень плодотворным. Уильям Пальмер был встречен радушно (хотя не обошлось без подозрений в шпионаже и обвинений в распространении ереси). Он был принят и обер-прокурором Синода графом Протасовым, и митрополитом Московским святителем Филаретом (9). В богословских дискуссиях участвовали историк церкви Муравьев, протоиерей Кутневич и другие члены Синода. Пальмер чистосердечно доказывал, что в важнейших догматах веры англиканская церковь стоит на тех же позициях, что и православная. Свои взгляды он изложил в "Введении к 39 статьям", в котором толковал англиканский символ веры в духе "Высокой церкви" (10). Собеседники проявили искренний интерес. Англиканский богослов уверял, что протестантизм является пройденным этапом для церкви Англии, что в ней возрождается дух Апостольской неделимой Церкви Святых Отцов и что союз церквей будет полезен православным, так как оградит их от влияния протестантизма, который, как считал Пальмер, угрожает и православным, опасность чего они еще не могут осознать. Ответ обер-прокурора Протасова был благосклонным: "Ваши намерения очень хороши, и мы сделаем все, чтобы Вам помочь. Это наш долг — стремиться к единству Церкви, и мы молимся об этом" (11). Для английского гостя была составлена программа путешествий по России, так как, по словам Протасова, в Петербурге навряд ли можно было увидеть истинное русское благочестие. Уильям Пальмер побывал в Москве, Троице-Сергиевой Лавре и в других монастырях. Особенно тепло он был принят в Сергиевой пустыни, и ее архимандрит, в будущем святитель Игнатий Брянчанинов, попросил у гостя книги по англиканскому богословию и обещал заняться английским ради великого дела объединения церквей (12). Самое большое впечатление на англиканского богослова произвело посещение Троице-Сергиевой Лавры и беседы с Московским митрополитом Филаретом.

Святителя Филарета называют ''величайшим богословом Русской Церкви в новое время" (13). В своей работе "Разговоры между испытующим и уверенным о Православии" (1815) он затрагивает вопрос о христианском единстве. Святитель подчеркивает, что лишь Восточная греко-российская Церковь до конца осталась верной и Писанию, и Преданию, и хранит Истину во всей ее чистоте. В этом смысле лишь она представляет Правую Веру. Однако он далек от строгого осуждения других церквей. Напротив, хотя они и отпали от полноты Истины, их единство со Христом непостижимым образом сохраняется (14). И, может быть, Промыслом Божиим единство Церкви будет воссоздано в совершенстве. По мнению отца Георгия Флоровского, это самый либеральный подход к вопросу о христианском единстве в русском богословии (15).

"Разговоры" и другие работы митрополита Филарета были переведены и опубликованы в Англии. В 1868 г. (после смерти Святителя) настоятелем Вестминстерского аббатства А. Стэнли, лично встречавшимся с Московским митрополитом, была написана о нем интересная статья, выражавшая глубочайшее уважение автора (16). На Уильяма Паль-мера личность владыки Филарета также произвела неизгладимое впечатление. Однако заключительные слова Святителя были для него безрадостными. Внимательно прочитав его "Введение к 39 статьям" (владыка был знаком и с другими произведениями трактарианцев), тот пришел к выводу, что англиканский символ веры весьма далек от соответствия православному. Слишком много в нем оставалось протестантского, как бы ни пытались его "возвысить". А для соединения церквей необходимо прежде всего единство веры. Московский митрополит был непреклонен, хотя, как писал о нем Пальмер, "вряд ли в России нашелся бы другой человек, который так горячо желал воссоздания единства христианской Церкви" (17). И Московский митрополит, и обер-прокурор Синода уверили Пальмера, что серьезно занимались бы рассмотрением вопроса об объединении, если бы такое желание было единодушно выражено всеми прелатами англиканской церкви (18). Пальмеру ничего не оставалось, как с сожалением ответить, что это вряд ли возможно.

В дар Духовной академии Санкт-Петербурга Уильям Пальмер передал много книг по истории и вероучению англиканства, которые не остались без применения. "Мы в России знали очень мало о вашей церкви, Вы же сделали великое дело, открыв путь к взаимопониманию", — сказал обер-прокурор Синода, обещая и впредь оказывать содействие приезжающим в Россию англиканским богословам, а также обещая послать в Лондон англоговорящего священника для более близкого знакомства с англиканством (19). Сам Уильям Пальмер пришел к полному согласию с православным вероучением (в 1855 г. он перешел в католичество с разрешением исповедовать православный символ веры).

Покинув Россию, Пальмер поддерживал связь со своими русскими друзьями. Так, он вел переписку с известным философом-богословом Алексеем Хомяковым (как и другие славянофилы, Хомяков любил и уважал Англию, интересовался религиозной жизнью этой страны). Публикация в Англии в 1895 г. переписки Пальмера и Хомякова, которая представляет собой интересное, глубокое, талантливое рассуждение о судьбах христианских церквей, о Православии, стала настоящим событием (20). Ее прочел и высоко оценил английский премьер-министр У. Гладстон, богослов по образованию. Епископ Уордсвот рекомендовал ее к чтению всем молодым священникам.

Пальмер стал первым англиканским богословом, посетившим Россию, однако он не был единственным ревнителем сближения с православной Церковью. Огромное значение для взаимопонимания христиан двух церквей имела деятельность и других талантливых англиканских священников и богословов. Выдающимся переводчиком, чьи труды имели большую научную ценность для своего времени, был Джон Мейсон Нил. Ему принадлежит многотомная "История Святой Церкви Востока" (21). Учился и преподавал Нил в университете Кембриджа, по своим взглядам являлся твердым приверженцем Оксфордского движения. Будучи знатоком многих языков, он переводил на английский литургии восточных Церквей, молитвословы, акафисты. Его переводы и сейчас используются православными в Англии.

Еще один почитатель Православия и ревнитель объединения церквей из Кембриджа — Джордж Уильямc, известный богослов и топограф, исследователь Святой Земли, посвятивший книгу истории англикано-православного диалога (22). Нельзя обойти вниманием и более скромную фигуру англиканского священника Ричарда Блэкмора, служившего в Кронштадте около 30 лет, прекрасно знавшего русский язык и имевшего много друзей среди православного духовенства. Он перевел на английский язык "Историю русской церкви" Муравьева, "Пространный катехизис" митрополита Филарета и другие православные издания, которые были опубликованы в Англии в 40-50-х гг. XIX в. Деятельность таких людей, как Нил, Уильяме, Блэкмор, трудно переоценить, ведь, по выражению их английских современников, "православная Церковь нам известна столь же мало, как обратная сторона луны" (23).

Джон Нил и Джордж Уильяме много путешествовали по Востоку, побывали и в России, где, как и Пальмер, они были гостеприимно встречены митрополитом Филаретом. Вообще во второй половине XIX в. в Россию приезжало множество путешественников из Англии. Среди них были и те, для кого главной целью путешествия было знакомство с Русской православной Церковью. Например, дважды в Россию приезжал английская "знаменитость" Артур Стэнли: в 1857 г. как профессор Оксфордского университета, собиравшийся писать книгу о восточной Церкви, и в 1874 г., будучи уже настоятелем Вестминстерского аббатства, в качестве официального представителя англиканской церкви на брачной церемонии английского герцога и русской княжны. Его воспоминания о России не назовешь иначе как восторженными. В 1867 г. в Россию именно для того, чтобы на собственном опыте понять и почувствовать дух Православия, приехал еще один богослов из Оксфорда, Генри Лиддон, впоследствии настоятель собора Святого Павла. "Сверхъестественное чувство присутствия Бога пронизывает русскую жизнь...', — писал Лиддон, восхищаясь благочестием русского народа (24). Вместе с Лиддоном приезжал его молодой друг, математик по образованию и диакон англиканской церкви Ч. Доджсон (он же знаменитый Льюис Кэролл, автор "Алисы в стране чудес"). Правда, Лиддон жаловался, что Доджсон более интересовался культурой, чем религией России, чаще посещая театры, нежели церкви (25).

Постоянный интерес и теплые чувства к православной Церкви обрели "внешние формы" в начале 60-х гг., когда Дж. Нил, Дж. Уильяме, У. Дентон (изучавший историю Сербской церкви) и "ветераны" Оксфордского движения Э. Пьюзи, Дж. Кибл, Г. Лиддон выступили с инициативой создания Ассоциации восточных Церквей, целью которой было сближение англиканской и православной Церквей (не исключались и неправославные церкви Востока). 60-е гг. стали, таким образом, важнейшей вехой в истории англикано-православных контактов. От теоретического, чисто научного интереса к Православию англикане перешли к практическим действиям. Ассоциация была создана в 1863 г.

В это же время при нижней палате конвокаций (Синода англиканской церкви) был создан греко-русский комитет, которому предстояло развивать отношения с православной Церковью Греции и России. В поддержку создания греко-русского комитета выступили многие выдающиеся прелаты англиканской церкви (Кр. Уордсвот, епископ Линкольна, С. Уилберфорс, епископ Оксфорда и др.). В Синод было представлено много петиций, в которых рекомендовалось "предпринимать определенные меры для сближения греко-русской Церкви с англиканским сообществом" (26). Полномочия созданного комитета были весьма ограничены, тем не менее, в отличие от Ассоциации, это был официальный орган церкви Англии, призванный содействовать развитию отношений с православной Церковью.

Задачи Ассоциации восточных: Церквей были четко определены в ее программном документе: 1) распространение знаний о Православии среди англикан; 2) разъяснение вероучения англиканской церкви православным христианам; 3) постепенное сближение с православной Церковью; 4) содействие православным епископам в деле духовного просвещения их паствы (27). Ассоциация включала 282 члена, среди которых было 16 епископов и архиепископов (их называли попечителями). Попечителями стали высокопоставленные прелаты церкви Англии и епископальной церкви Америки,, а также архиепископ Белградский, митрополит Сербский. В Ассоциацию входили известные богословы и священники англиканской церкви, а также два православных священника: Евгений Попов (служил в Лондоне с 1843 по 1875) и С. Стратулиас. Численность Ассоциации постоянно увеличивалась, и уже к 1866 г. у нее было четыре новых попечителя (28).

Самым важным и необходимым делом считалась публикация литературы, для чего был создан литературный комитет. Характерно, что первым изданием Ассоциации восточных Церквей стала работа известного историка У. Стаббса "Апостольское преемство в церкви Англии". В очередной раз англикане уверяли православных в своей приверженности апостольским традициям. .Издавались произведения как англиканских, так и православных (в частности русских) авторов. Кроме того, Ассоциация оказывала помощь нуждающимся православным храмам на Востоке, посылая им книги и материальную помощь(29).

Необходимо подчеркнуть, что Ассоциация не охватывала всех "про-православных" англикан того времени. Их численность была на самом деле гораздо большей, а на страницах таких ведущих изданий "Высокой церкви", как "Christian Remembrancer" и "Guardian" часто публиковались материалы об отношениях с православной Церковью. Представители "Высокой церкви" признавали, что православная Церковь "является неотъемлемой частью Единой, Святой и Соборной Церкви Спасителя", выступали за развитие самых дружественных отношений и резко осуждали попытки прозелитизма епископа Гобата (типичного представителя "Низкой церкви") на территории Иерусалимского епископата (30). Петиции протеста против деятельности епископа Гобата подписали более тысячи англиканских священников (31).

Представители "Высокой церкви" были уверены, что, как писал журнал "Christian Remembrancer", "корни церкви Англии на Востоке, и римское иго не до конца подчинило ее, она всегда в какой-то степени сохраняла независимость и приверженность древней традиции, и поэтому вполне естественно, что она стремится к сближению с теми, кто является верными последователями великих Святых Отцов" (32). "Самые лучшие, самые достойные английские богословы всегда стремились к единству с восточной Церковью, и мы, если мы истинные христиане, должны молиться об этом, должны желать единства и делать все возможное", — писал тот же журнал (33). Обсуждая возможность объединения и останавливаясь на истории таких попыток в прошлом, "проправославные" англичане осуждали тех епископов, которые во время переговоров в начале XVIII в. не приняли православного вероучения о почитании Богородицы и святых (34). Возможный союз англиканской и православной Церквей, как понимали его англикане, не должен был стать "принудительной унификацией службы, местных обрядов и традиций в римском духе или бесформенным, бессмысленным, отрицающим саму суть церковного устройства евангелистическим союзом, но таким союзом Церквей, какой существовал в первые времена христианства" (35). Англикане были вполне согласны с конфедеративным содружеством православных Церквей и нередко брали его за образец, противопоставляя римскому варианту (36).

Стремление к сближению с православной Церковью — такова была позиция "Высокой церкви". Представители "Низкой церкви" думали совсем по-другому. В 50-х гг., когда в Англии стало выходить много литературы о Православии, "Низкая церковь" реагировала так: "Мы очень озабочены и хотим привлечь внимание общественности, так как подобная литература распространяется без всякого протеста со стороны властей. Мы обращаемся ко всем тем, кто дорожит протестантским характером нашей церкви" (37). Англиканские "протестанты" назвали стремление "высоких" англикан к союзу с православной Церковью "трактарианской ересью", которая вносит раскол в англиканское сообщество (38). Пресса "Низкой церкви" тоже не жалела места для публикаций о Православии, не затрагивая догматических вопросов, но много рассказывая о невежестве духовенства, предрассудках, произволе и коррупции в церкви Востока и России (39). "Высоких" англикан "низкая" пресса клеймила как ретроградов, устремленных ко всему старому и отжившему (40). Православная Церковь в понимании "низких" англикан отличалась от католицизма только тем, что не принимала верховенства папы. "Как возможен союз с теми, кто в течение столетий были врагами христианства по Писанию?", — возмущались редакторы "Christian Observer" (41). Обличая конвокации, которые покровительствовали "про-православным", "протестанты" заявляли, что конвокации не представляют основной массы англиканского духовенства и отражают интересы "верхушечной элиты" (42).

Противоречия внутри англиканской церкви во второй половине XIX в. были сильны как никогда. В 50-х гг. немногочисленные сторонники Оксфордского движения, чистосердечно стремясь к возрождению духа Соборной Церкви, вводили "новшества", которые прежде всего касались устройства алтаря и совершения Евхаристии, проводили исповеди, а также использовали во время службы свечи, праздничные ризы, ладан и т. д., за что таких священников и мирян стали называть "ритуалистами". За нарушение установленных правил они нередко подвергались преследованиям (в зависимости от взглядов местного епископа). В некоторых случаях священники-"ритуалисты", принадлежавшие к государственной церкви той самой Англии, где так много говорилось о правах для инаковерующих, были наказаны штрафами и даже тюремным заключением (43)! Однако с течением времени, несмотря на противоборство протестантского духа, учение оксфордских богословов о Евхаристии и о Церкви продолжало распространяться. В 1866 г. "Christian Remembrancer" писал следующее: "То, что двадцать лет назад проповедовалось только в одном месте, теперь можно услышать во всех концах страны <...> Принцип протестантизма изжил себя, а принцип соборности торжествует. Принцип протестантизма мы понимаем как толкование Писания отдельной личностью, а принцип соборности как приверженность тому, чему учит Церковь из своего опыта, даже если это недостаточно отражено в Писании. И чем более наше духовенство образовано, тем более оно это понимает"(44).

В 1868 г. в истории англиканской церкви произошло важное событие: состоялась первая Ламбетская конференция, которую можно было бы внешне сравнить с собором православной Церкви, если бы ее решения не носили исключительно консультативный характер. Для обсуждения наиболее волнующих вопросов были приглашены прелаты, священники и миряне из всех стран мира (как и Великобритания того времени, англиканская церковь имела свои "филиалы" во всех концах света и по численности была весьма представительной). По вопросу об отношениях с православной Церковью "высокие" англикане добились своего. От имени архиепископа Кентерберийского на конференции было составлено послание патриархам и архиереям православной Церкви в духе христианской любви и дружбы. В 1868 г. был достигнут первый практический результат англикано-православного диалога. По просьбе архиепископа Кентерберийского Константинопольский патриарх разрешил духовенству совершать православный обряд погребения над англиканами, если на месте не было священника англиканской церкви; дано было и разрешение погребать англикан на православных кладбищах. Другая просьба — о причащении англикан православным духовенством в случае отсутствия англиканского священника — не была удовлетворена. Второе подобное соглашение относится к 1874 г., когда Константинопольский патриарх разрешил православному духовенству крестить младенцев у англикан и венчать принадлежавших к англиканской церкви (45). Соглашения имели важное практическое значение, так как на Востоке и в Греции проживало много англичан (купцов, моряков и т. д.). Англиканского священника найти в тех краях было нелегко. В Греции, например, для того, чтобы крестить своих соотечественников, англиканский father отправлялся в турне по железной дороге и выставлял купель для крещения прямо на станции, в спешке совершая обряд крещения, чтобы с этим же поездом ехать дальше.

Итак, движение навстречу друг другу продолжалось. Остановимся на наиболее интересных событиях истории англикано-православных отношений второй половины XIX в. Большое значение имел визит в Англию греческого архиепископа Александра Ликургуса в 1870 г. Официальной целью визита было освящение православной церкви в Ливерпуле, но по просьбе патриарха предполагалось и более близкое знакомство с англиканским содружеством. В то время приезд православного архиерея в Англию был событием из ряда вон выходящим, и Ассоциация восточных Церквей попыталась сделать все возможное, чтобы этот визит был плодотворным.

По случаю приезда православного архиепископа состоялась богословская конференция в Эли, где подробно обсуждались все догматические расхождения. Затронуты были вопросы о Вселенских соборах, иконопочитании, молитвах за умерших, о числе таинств и о таинстве Евхаристии, а также многие другие. Архиепископ не отступил ни на шаг от православных догматов, и тем не менее по многим вопросам было достигнуто согласие. Самым спорным оказался вопрос о Filioque. Совершенно бескомпромиссную позицию занял ведущий англиканский богослов, профессор Оксфорда Э. Пьюзи. Он был уверен, что эти слова не содержат в себе ереси и Западная церковь имеет право сохранить их как свою историческую особенность, так как исповедует Символ веры в такой форме более тысячи лет. Свою позицию Пьюзи доказывал, ссылаясь на Святых Отцов, прежде всего на святителя КириллаАлександрийского и преподобного Иоанна Дамаскина (46). При этом он был убежден, что сохранение Filioque не должно стать препятствием на пути сближения церквей.

В этом вопросе Пьюзи не выражал мнения большинства англиканских богословов, напротив, англиканская церковь никогда не отстаивала Filioque. Еще в 1689 г., в критическое для церкви Англии время, назначенная для рассмотрения догматических вопросов комиссия внесла предложение устранить Filioque из Символа веры (47). В настоящее время в англиканской церкви Символ веры можно исповедывать и без Filioque.

Переговоры в Эли, быть может, обманули надежды тех, кто верил, что объединение церквей произойдет в ближайшем будущем, однако в целом визит греческого митрополита послужил делу укрепления дружбы и взаимопонимания между православными и англиканами. Архиепископ Александр стал вторым неангликанином, удостоенным почетной степени доктора богословия Оксфордского университета. Первым неангликанином, представленным к столь почетной награде, был посетивший Англию в начале XVIII в. греческий архиепископ Неофит (48).

В честь православного архиерея было дано несколько званых обедов. Он был приглашен премьер-министром У. Гладстоном, и впоследствии между ними завязалась переписка. "Англичане проявили необычайно теплые чувства симпатии к православной Церкви, что для меня стало неожиданностью", — писал архиепископ (49). Пиком гостеприимства англичан и выражения их симпатий к Православию стал прием архиепископа Александра королевой Викторией. Сообщая о своей поездке в Англию патриарху, архиепископ писал, что англиканская церковь отлична от протестантских, имеет институт священства, действительно во многом близка Православию и искренне стремится к сближению (50).

Много внимания "проправославные" англикане, в том числе члены Ассоциации восточных Церквей, уделяли разъяснению, что они подразумевают, говоря о сближении и союзе с православной Церковью. "Мы стремимся к взаимному признанию <...> Не стоит вопроса о нашем подчинении власти православного Патриарха или требования такого подчинения от православных..." — говорилось в документах Ассоциации (51). Ее члены верили в то, что "обе церкви сохранили в себе апостольское преемство и истинную веру в Спасителя, и должны принять друг друга в полное общение в молитвах и таинствах" (52). Англикане стремились именно к взаимному признанию "на равных", то есть в качестве "ветвей" одного и того же древа Истинной Церкви (работала все та же "теория ветвей", "the Branch Theory"). Этим и можно объяснить неприязнь членов Ассоциации к тем, кто перешел из англиканства в Православие и пытался организовать в Англии православные приходы. Такие попытки связаны прежде всего с именами Дж. Овербека и С. Хатели. В условиях острой борьбы внутри англиканской церкви у них были неплохие шансы повести за собой, многих людей. Однако "проправославные" англикане решительно выступили против организации православных приходов на территории церкви Англии: "Англиканское духовенство всегда с любовью встречало православных священников, посланных в Англию, чтобы служить своим соотечественникам. Но основание на территории англиканского епископата новой церкви с целью прозелитизма <...> есть раскольничьи действия и подражание Римской церкви" (53). Ассоциация направила протест патриарху Константинополя Григорию, упрекнув его в том, что он нарушает традиции православной Церкви, которая в отличие от Римской раньше не занималась "переманиванием" овец из чужого стада. Тем не менее патриарх рукоположил Стивена Хатели в сан иерея (он был православным к тому времени почти 20 лет), так как к 1871 г. в Вулвер-эмптоне уже существовал приход из нескольких православных англичан. Однако Хатели не было разрешено заниматься распространением православного вероучения. "Наше желание не в том, чтобы привести в лоно нашей Церкви пять или шесть англикан, а в том, чтобы преодолеть несогласия и достичь союза с англиканским сообществом", — писал патриарх в объяснительном письме архиепископу Кентерберийскому (54). Синодом Русской Церкви было отклонено предложение доктора Овербека и его единомышленников о.создании православной Церкви с сохранением западных обрядов и традиций (хотя обер-прокурор Синода Д. Толстой оказывал Овербеку помощь). Первые попытки распространения в Англии Православия несколько осложнили отношения между представителями двух церквей. Члены Ассоциации очень болезненно отреагировали на создание православных приходов Овербека и Хатели. Но несмотря на это, отношения Англиканской и Православной церкви продолжали развиваться по восходящей линии.

70-е гг. стали временем диалога между англиканами, православными и старокатоликами. После Ватиканского собора 1870 г., провозгласившего догмат о непогрешимости папы, от Римской церкви отделились старокатолики, не принявшие нововведения. С другой стороны, новые догматы католической церкви совершенно расстроили планы тех англикан, которые стремились к союзу с Римом. И англикане, и старокатолики обратились к православным. Первые — чтобы продолжить диалог, вторые — чтобы положить начало переговорам об объединении. В 1871 г. представителями трех Церквей была проведена первая конференция, на которой обсуждалась возможность совместного противостояния католикам и "был сделан самый обоснованный и решительный протест против притязаний папства со времен Реформации" (55).

Важнейшие конференции представителей трех конфессий состоялись в Бонне в 1874 и 1875 гг. Впервые богословы разных конфессий собрались вместе, чтобы открыто и беспристрастно обсудить основные догматы вероучения христианства. Сами делегаты придавали большое значение своей встрече, "которая не имела прецедента в истории Церкви" (56).

В 1874 г. в Бонн прибыло 40 представителей от разных церквей. Центральное место в дискуссиях занял вопрос о Filioque. После продолжительных дебатов был сделан вывод, что это слово было вставлено неправомочно и что желательно найти возможность восстановить символ веры в его первоначальном виде (57). Много внимания было уделено обсуждению вопроса о действительности англиканских рукоположений. Большинство делегатов пришло к заключению, что "церковь Англии и те церкви, которые от нее происходят, сохранили непрерывным апостольское преемство" (58). По этому вопросу делегаты из России не голосовали, объясняя свой отказ тем, что они не занимались изучением этого вопроса и не в состоянии прийти к компетентному решению.

Конференция 1875 г. превосходила все предыдущие по числу участников. Православная делегация на этот раз была гораздо больше и представительней. Она включала видных богословов, назначенных для участия в конференции Константинопольским патриархом, архиереями церквей Румынии, Болгарии и т. д. "Православная делегация даже на соборе во Флоренции не была представлена столь значительно, как в Бонне", — писали английские газеты (59). Обсуждались преимущественно два вопроса: об исхождении Святого Духа и о сохранении апостольского преемства в церкви Англии. Большинство православных богословов (включая русскую делегацию) признало действительность рукоположений англиканской церкви. Но русские делегаты поставили под сомнение, в достаточной ли мере англикане осознавали всю значимость и ответственность священнического служения в Церкви (60).

Интересно заметить, что русские делегаты были шокированы несогласованностью и противоречивостью мнений англиканских богословов: если один епископ заявил, что признавал четыре Вселенских собора, то другой настаивал, что обязательными следует признавать решения лишь двух Соборов (61). Но в целом Боннские конференции были проведены в духе братской любви, они привели к соглашению по многим спорным вопросам, способствовали сближению и взаимопониманию. "Дискуссии были искренними, интересными, И в то же время мирными и дружественными, желание понять друг друга очень велико", — сообщали английские корреспонденты (62).

Причину успеха Боннских конференций видели в том, что с течением времени все сильнее становилось желание представителей разных христианских церквей стать ближе друг к другу, чтобы плечом к плечу "противостоять духу неверия и богохульства". Как писала одна из английских газет, "для христианской Церкви приближается время борьбы не на жизнь, а на смерть" (63).

К сожалению, после 1875 г. подобные конференции уже не проводились. Политическое противоборство на Востоке (Англия поддержала Турцию в ее антиправославной политике) помешало дальнейшим переговорам представителей разных стран.

Среди русских участников Боннских конференций были такие достойные представлять свою страну и свою Церковь священники и миряне, как профессор Духовной академии Осинин, иерей Янышев, полковник Киреев. Межконфессиональным диалогом интересовались и высокопоставленные лица. Так, К. П. Победоносцев, один из ведущих политиков, впоследствии обер-прокурор Синода, выступал покровителем славянофилов, в том числе Александра Киреева, и был готов оказывать поддержку экуменическим инициативам 70-х гг. Он особенно интересовался развитием отношений с англиканской церковью. Победоносцев владел английским, хорошо знал литературу и мог часами беседовать с англичанами, проявившими интерес к Православию (64). Однако вряд ли Победоносцев относился к проектам межцерковного союза серьезно, скорее всего он считал возможным "помогать" внешней политике России посредством межконфессиональных контактов; он отказался участвовать в Боннских конференциях несмотря на то, что просил его об этом наследник престола Александр Александрович. Есть основания полагать, что к межцерковному сближению 70-х гг. с симпатией относился Александр II. В 1874 г., когда русский император посетил Англию, состоялась встреча государя и архиепископа Кентерберий-ского (65). Англиканское Общество христианского единства представило Александру II петицию (66).

С живым интересом относился к англикано-православному диалогу Уильям Гладстон. В начале 70-х гг. он уделял большое внимание Боннским конференциям и вопросам, обсуждаемым на них. Как и другие англиканские богословы, Гладстон считал необходимым восстановить Символ веры в первоначальном виде. Он писал доктору Доллингеру -организатору конференций и лидеру старокатоликов — что будущее переговоров зависит от того, смогут ли западные богословы укрепить братские отношения с представителями восточной Церкви (67). Сам Гладстон, получивший богословское образование в Оксфорде, читал литературу по истории и богословию православной Церкви, переписывался с архиепископом Александром Ликургусом и Ольгой Новиковой, сестрой А. Киреева. Среди его друзей — Г. Лиддон, Д. Литлдейл и другие активные члены Ассоциации восточных Церквей. Гладстона можно назвать искренним экуменистом. Это было связано и с личным интересом (его любимая сестра перешла в католичество), и с тем, что проблема объединения христианства занимала видное место в его религиозном мировоззрении. Гладстон был убежден, что каждая нация призвана сохранить христианскую веру в той Церкви, которая ниспослана ей Богом. В соответствии с теорией о "национальной религиозности", которую отстаивал Уильям Гладстон — также наследие Оксфордского движения — для России истинной церковью является Православие, для Англии — англиканство (68).

В 1888 г. состоялась третья Ламбетская конференция. На ней была принята следующая резолюция: "Участники конференции искренне рады развитию дружеских отношений между архиепископом Кентербе-рийским, прелатами англиканской церкви с одной стороны, и Константинопольским патриархом, другими патриархами и епископами православной Церкви — с другой, и выражают надежду, что с течением времени посредством переговоров и дальнейшего знакомства друг с другом все препятствия на пути к объединению будут преодолены" (69). Но в этом же документе были перечислены те положения православного вероучения, с которыми англикане не могли согласиться: иконопо-читание, поклонение Богородице и святым. Эти разногласия, а также множество расхождений по другим вопросам отражали взгляды "Низкой церкви". Что касается "Высокой церкви", то по основным вопросам догматики разногласий с православным учением не было. Как показывают резолюции Ламбетской конференции, официально восторжествовала позиция "Низкой церкви". По численности "низкие" англикане значительно превосходили "высоких". Однако "Высокая церковь" все-таки продолжала исповедовать свои взгляды и отстаивать наследие Оксфордского движения.

Так, Уильям Бекбек, профессор Оксфорда, видный богослов, священник, в своих работах доказывал, что церкви Англии присущи следующие недостатки: 1) отсутствует учение об общении с Небесной Церковью, со святыми; 2) нет глубокого исследования и верного понимания решений VII Вселенского Собора об иконопочитании (сам Бекбек серьезно занимался историей иконоборчества); 3) отсутствует должное почитание Пресвятой Богородицы, которое является выражением истины воплощения Спасителя. У. Бекбек был убежден, что православное вероучение, исключающее слабости англиканства, является правильным и близким учению Единой Церкви (70).

В англикано-православном диалоге конца XIX в. Уильяму Бекбеку принадлежит видная роль. Профессор богословия колледжа Святой Марии Магдалины в Оксфорде, Бекбек был знатоком многих языков, включая русский и церковно-славянский, а также музыкантом (Бекбек читал лекции о церковной музыке России). "Уильям Бекбек посвятил жизнь делу христианского единства и сделал больше, чём кто-либо, для сближения двух церквей", — писал его друг и единомышленник А. Райли (71).

Главным интересом Бекбека стала православная Церковь России. Он часто ездил в "любимую Россию", где "Ивана Васильевича" с радостью встречали его многочисленные друзья, среди которых были и члены царской семьи.

Надо подчеркнуть, что Бекбек всегда оставался верным англикани-ном. Он прекрасно был знаком и с Римской церковью, и с восточным христианством, но своим духовным домом признавал церковь Англии. Он был уверен в том, что для англиканской церкви верный путь заключался в постепенном сближении с православной Церковью как с хранительницей истинного учения Вселенской Церкви и, в конечном счете, в союзе с ней при сохранении национальных Особенностей и традиций (72). При этом Бекбек всегда настаивал, что идти по пути сближения следует осторожно и осмотрительно. Деятельность Бекбека и его работы о Православии получили высокую оценку в России. Он не раз встречался с К. П. Победоносцевым, его приглашал к себе император Николай II.

В 1888 г. англикано-православные отношения поднялись на новый, государственный уровень. В тот год в России отмечали девятисотлетие крещения, и это событие стало национальным праздником. По случаю торжества архиепископ Кентерберийский направил в Россию поздрави тельное письмо, которое своей искренностью и теплотой произвело очень благоприятное впечатление (ни одна другая западная церковь не откликнулась). Англиканские послы во главе с У. Бекбеком были встречены как почетные гости. В ответном послании Киевский митро полит Платон неожиданно для англикан поднял вопрос об объедине нии церквей, заверив архиепископа, что православные желают союза, и прося его сообщить, на каких условиях англикане считают союз воз можным (73). Архиепископ Бенсон ответил от имени епископов церкви Англии, что, во-первых, необходимо взаимообщение в таинствах, во-вторых, признание апостольского преемства в церкви Англии. Поспешив дать ответ, архиепископ не спросил совета тех, кто был хорошо знаком с вероучением православной Церкви. Для них, в частности, для У. Бекбека, было очевидным, что православные никогда не согласятся на взаимообщение в таинствах без полного согласия в догматических вопросах. Единство веры, "единомыслие" для православных всегда было на первом месте, и оно должно предшествовать общению в таинствах, являясь основой для объединения (74).

В 1896 г. по случаю коронации Николая II в Россию в качестве представителя церкви Англии приезжал епископ Крейтон (впоследствии епископ Лондона). В 1897 г. Русскую православную Церковь на юбилее королевы Виктории представлял архиепископ Антоний (Вадковский).

В том же 1897 г. в Россию приезжал предстоятель англиканской церкви архиепископ Йоркский. Визит столь высокопоставленного прелата можно назвать кульминацией в отношении двух церквей. Архиепископ был "более чем доволен необычайно теплым и радушным приемом" (75). Он побывал в Москве, Троице-Сергиевой Лавре и во многих других тородах и монастырях. Много добрых слов было сказано в адрес архиепископа в Духовной академии, преподаватели и студенты которой выступили в поддержку сближения с церковью Англии. Очень дружественно писала о визите англиканского архиепископа православная пресса. И не только духовенство и образованные богословы с радостью встречали архиепископа Йоркского, но и простые русские люди, как с радостью пишет об этом Бекбек, сердечно приветствовали "английского владыку" и просили у него благословения (76).

Визит архиепископа состоялся в то время, когда англиканам как никогда нужна была поддержка православных. В 1896 г. Римский престол объявил о недействительности англиканских рукоположений. Прелаты церкви Англии обратились к православным с просьбой высказать свое мнение по этому вопросу. В России исследованием вопроса занимались профессора В. А. Соколов из Московской Духовной академии и А. Булгаков из Киевской академии (77). Оба историка выступили с критикой папской буллы и пришли к выводу, что православная Церковь может признать действительность англиканских рукоположений. Их работы незамедлительно были переведены и опубликованы в Англии (78).

В конце XIX в. вопрос об отношениях с англиканской церковью обсуждался в православном мире серьезно. В послании Русского Синода Константинопольскому патриарху по вопросу об объединении церквей говорилось: "Стремление к дружбе и сближению со стороны англиканской церкви не может не поражать нас своей искренностью <...> Мы не можем не ответить взаимностью и искренне надеемся, что в будущем единство может быть достигнуто. На пути много преград. Во-первых, необходимо, чтобы желание объединиться с православной Церковью было высказано не только партией "Высокой церкви", но всем англиканским сообществом, в котором пока решающее влияние принадлежит кальвинистской партии <...> С нашей стороны должно быть братское отношение и готовность дать все необходимые объяснения , внимание, терпимость к тем различиям, которые, естественно, существуют между нами после.многих веков разобщения, и вместе с тем твердое исповедание православной веры"(79).

Англикано-православный диалог заканчивался в конце столетия намажорной ноте, и впоследствии отношения продолжали развиваться по восходящей линии. В начале XX в. в Санкт-Петербурге было открыто "Общество ревнителей единения восточно-православной и англиканской церквей", председателем которого стал митрополит Евлогий. О необходимости развития дружеских связей с англиканской церковью говорилось на Соборе Русской Православной церкви в 1918 г. В 1920 г. англикане, оказывая давление на свое правительство, сделали все возможное, чтобы добиться освобождения святителя Тихона из тюремного заключения.

В 20-30-х гг. XX в. действительность англиканских рукоположений была признана Константинопольским и Александрийским Патриархами, Церквами Румынии и Болгарии. Московский Патриархат занял по этому вопросу выжидательную позицию, которая оказалась оправданной. В последнее время в англиканской церкви стремительно развивается "либеральное" направление. Даже представителей "Низкой церкви" охватывает ужас от таких книг как "Быть честным с Богом" епископа Роберта Вулличского, где отрицается воскресение Спасителя и Божественный промысел. Переговоры англиканской церкви с Православной о союзе находятся в тупике.

История представляет немало примеров, когда "левые элементы" в англиканской церкви добивались своего. В качестве примера из истории XIX в. можно взять нашумевшее "дело Горема". В 1853 г. епископ Филлпотс (последователь Оксфордского движения) потребовал от священника по фамилии Горем оставить сан, так как тот исповедовал взгляды, несовместимые с "39 статьями" англиканского символа веры. Церковная комиссия поддержала решение епископа. Тогда Горем обратился в суд, прося у светской власти защиты от произвола епископа. Еще одна очень характерная для англиканской церкви черта: последнее слово за светской властью. После долгих и бурных дебатов священника, имеющего право на свое "личное мнение", оставили в покое (80).

В англиканской церкви каждый имеет право на свое собственное мнение. Таким образом церковь Англии, призванная объединять нацию, становится всеобъемлющей. Выполняя свою "земную" задачу (кстати, не очень успешно: в Англии всегда было немало протестантских диссентеров), эта церковь не имеет своего учения. Как следствие, истины Откровения, за которые святые мученики с радостью отдавали жизнь, теряют свое значение. А это ведет к страшной болезни — релятивизму, и в итоге к утрате религиозности и упадку духовной жизни. Слава Богу, еще не все больны.

Православием в Англии сейчас интересуются многие. Нередко в английских храмах можно встретить православные иконы (для Вестминстерского аббатства, религиозного центра Англии, иконы написаны мастерами из Москвы). Прежде всего англичан привлекает православное богослужение, духовная традиция отцов-пустынников, практика Иисусовой молитвы. По милости Божией Россия обладает сокровищем духовного опыта православной Церкви, ей есть чем поделиться с христианами Запада.

Отношение с инославными является, конечно, вопросом очень сложным. В наше лукавое и жестокое время, когда зло приходит под личиной хорошего и доброго, когда святыни подвергаются оклевета-нию и поруганию, самое главное — сохранить сокровище православной мудрости. Этой "дорожкой" ходили сонмы святых, и она точно ведет туда, куда от рождения призван каждый человек. Но, по слову апостола Павла, "горе мне, если не благовествую" (1 Кор 9:16). И, может быть, все-таки не стоит бежать от тех, кто заблуждается, но все же исповедует Христа Распятаго, не стоит брезговать инославными, словно прокаженными, но с христианской смиренной любовью предложить им помощь, как это делал Господь. Помочь, однако, может только настоящий, опытный врач, а не тот, кто слишком ретив, но малосведущ.

-----------------------

1 Jelf R. W. Church of England. Our Providential path between Romanism and Dissent. L., 1842.

2 Williams G. The Orthodox Church of the East in the 18 century. L., 1868.

3 The Christian Remembrancer. 1857. V. 33. - P. 200.

4 Contemporary Review. 1867. V. 6; 1877. V. 29; 1880. V. 37; Good Words. 1862. V. 3; 1865. V. 6; 1877. V. 8; Macmillan's Magazine. 1868. V. 17; National Review. 1861. V. 13; etc.

5 Parliamentary Debates. Ser. II. Vol. 18. L., 1828. - P. 700, 737, 1185, 1497.

6 Letters of Е. В. Pusey to J. H. Newman 31.12.1839; to B. Harrison 17.02, 21.02.1840; to G. Williams 24.10, 13.11.1865. Pusey E. A Letter to Dr. Jelf. Oxf., 1841; A Letter to the Archbishop of Canterbury. Oxf., 1842; Essays on Reunion / The Introductory Essay by E. B. Pusey. L., 1865; An Eirenicon. The Church of England as a Portion of Christ's One Holy Catholic Church and a Means of Restoring Visible Unity. L., 1866.

7Тамже. Holy Eucharist. Oxf., 1843.

8 Florovsky G. The Orthodox Church and the Ecumenical Movement // A Histoiy of the Ecumenical Movement, 1517-1948 / Ed. by R. Rouse and S. Neil. L, 1954. -P. 190.

9 Pa!mer W. Notes of a Visit to the Russian Church in the years 1840, 41. L., 1882. - P. 120.

10 Palmer W. A Harmony of the Anglican doctrine with the doctrine of the Catholic and Apostolic Church of the East. Edinburgh, 1846.

11 Pa!mer W. Notes... - P. 124.

12 Тамже. — P. 216.

13 Florovsky G. Указ. соч. — P. 195.

14 Творения Филарета, митрополита Московского и Коломенского. М., 1994. - С. 402.

15 Florovsky G. Указ. соч. — Р. 195.

16 Stanley A. P. The Mitropolitan of Moscow Philaret // Macmillan's Magazine. 1868. V. 17.

17 Palmer W. Notes... - P. 548.

18 Там же. - Р. 542.

19 Там же. - Р. 550.

20 Russia and the English Church during the last fifty years / Ed. By W. J. Birkbeck. L., 1895.

21 Neale J. A/. A History of the Holy Eastern Church. L,, 1843-73.

22 Williams G. Указ. соч.

23 The Christian Observer. 1861. - P. 609.

24 Johnson J. Life and Letters of Henry Parry Liddon. L., 1904. - P. 100.

25 The Russian Journal. A Record kept by H. P.Liddon of a tour taken with С L. Dodgson in 1867. N. Y., 1995. - P. 13.

26 Occasional Papers of the Eastern Church Association. L., 1866-79. № 11.

27 The Eastern Church Association. Rulers. L., 1869.

28 Там же. — P. 11.

29 Reports of the Eastern Church Association. № 1. — P. 8; № 2. — p. 11; № 9.

30 The Guardian. 1856. - P. 564.

31 Там же. - Р. 847.

32 The Christian Remembrancer. 1864. V. 47. - P. 175.

33 Там же. 1S60. V. 39. - P. 174.

34 Там же. - Р. 456.

35 Там же. - Р. 175.

36 Там же; Edinburgh Review. 1858. V. 107. - P. 322.

37 The Christian Observer. 1854. - P. 43.

38 Там же. 1876. - Р. 613.

39 Там же.1867. - Р.139;1876. - Р. 259,262; The Blackwood's Magazine. 1854. V. 75. - P. 287.

40 The Christian Observer. 1876. - P. 252.

41 Там же. 1870. V. 70. - P. 296.

42 Там же. 1876. - P. 249.

43 Moorman J. R. A History of the Church of England. L., 1953. - P. 353, 369.

44 The Christian Remembrancer. 1866. V. 51. - P. 168.

45 Reports... № XIX. -Р. 6.

46 Pusey E. В. On the Clause 'And the Son'. In regard to the Eastern Church and the Bonn Conference. Oxf., 1876.

47 Wordsworth J. The Church of England and the Eastern Patriarchates. Oxf., 1898. - P. 19.

48 Там же. — P. 20. В наше время степенью доктора богословия Кембриджского университета был награжден митрополит Антоний Сурожский.

49 Report of His Grace the Archbishop of Syra and Tenos on his Journey to England. L, 1871. - P. 3.

50 Там же. — P. 12.

51 Occasional Papers... № XI. - P. 21; Reports.., № 2. - P. 10.

52 Там же.

53 Occasional Papers... № XVI. — P. 8.

54 Там же. — Р. 9.

55 The London Quarterly Review. 1876. V. 46.

56 Там же.

57 Occasional Papers... № XIX. — P. 4.

58 Там же.

59 The London Quarterly Review. 1876. V. 46. — P. 60.

60 Occasional Papers... № XIX. — P. 10.

61 The M. P. for Russia. Reminiscences of Madam Olga Novikoff. L., 1909. VI. — P. 135.

62 The London Quarterly Review. 1876. V. 46. — P. 72.

63 Там же.

64 Byrnes R. Pobcdonoszev. His Life and Thoughts... N. Y., 1868. - P. 215.

65 Letter on an Interview of Alexander II with the Archbishop Tait, 1874. (Lambeth Palace Mss.)

66 The M. P. for Russia... Vol. 1. - P. 148.

67 Там же.

68 Matthew H. С. G, Gladstone, Vaticanism and the Question of the East // Studies in Church History. Vol. 15. - P. 434.

69 F!orovsky G. Указ. соч. — P. 209; Minutes of Proceedings at the Third Lambeth Conference, 1888.

70 Birkbeck and the Russian Church / Ed. by A. Ri/ey. L., 1917. - P. VIII.

71 Там же. - Р. VI.

72 Там же.

73 Там же. — Р. 13.

74 Там же.

75 Там же. -Р. ,108.

76 Там же. — Р. 150.

77 Профессор"А. Булгаков — отец известного писателя М. А. Булгакова. — Ред.'

78 Bulgakov A. I, The Question of Anglican orders in respect to a 'Vindication' of the Papal decision /Translated by W. Birkbeck. L., 1899; Sokolov V. A. One Chapter from an Enquiry into the Hierarchy of the Anglican Episcopal Church / Translated by W. Birkbeck. L., 1897.

79 Epistle of the Russian Holy Synod to the Patriarch of Constantinople on the subject of Reunion. L., 1904. — P. 16.

80 Moorman J. R. Указ. соч. —Р. 369.