Виктор Головин

Шедевры и деньги

Итальянское искусство раннего Возрождения с финансовой точки зрения

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас. 2001, №3(17). В полном виде - 3 глава его монографии "Очерки визуальности: Мир художника раннего итальянского Возрождения".

Cм. Ренессанс. - Деньги.

Неприлично считать деньги в чужом кармане, а тем более оглашать источники и точные суммы доходов. На Западе это не принято, у нас может оказаться вредным для здоровья. Однако благосостояние художников раннего Возрождения не представляет никакого интереса для налоговых органов и криминальных структур. Оно давно уже стало достоянием истории и социологии искусства, предметом академических исследований, а не сплетен или нескромного любопытства.

Анализ финансовых аспектов деятельности итальянских мастеров ХV века облегчается тем, что существовал некий средний уровень цен на произведения искусства, установившийся еще во времена позднего средневековья и ставший традиционным. На него ориентировались заказчики, с ним вольно или невольно примирялись художники. Разница гонораров ведущих и второстепенных мастеров была незначительной, исключения из правил единичны и появляются главным образом ближе к концу столетия. Средневековые представления о так называемой справедливой цене еще не были изжиты. “Справедливая цена” основывалась на стоимости использованных материалов, количестве затраченного на работу времени и аналогах оплаты подобного рода произведений.

Все это позволяет вычислить среднестатистические цены — не с точностью до последнего флорина, но оставляя допуски и устанавливая определенный “створ” ценообразования.

Статуя из мрамора — 100—120 флоринов. Мраморный рельеф стоил 30—50 флоринов, позолоченный бронзовый (например, рельефы купели сиенского баптистерия работы Донателло и Гиберти) обходился в 180—200. Скульптурная группа “Пьета” Микеланджело была оценена в 150 римских дукатов (римские дукаты были чуть дешевле флоринов). Якопо делла Кверча за украшение фонтана “Фонте Гайя” получил 2000 флоринов при первоначальной оценке в 1600. Донателло за конный памятник кондотьеру Гаттамелате заплатили 1650 дукатов. Материал и отливка бронзовых “Райских дверей” флорентийского баптистерия стоили 1135 флоринов.

Цены на небольшие алтарные доски колебались от 20 до 40 флоринов. Среднего размера живописный алтарь обходился заказчику в 40—70 флоринов. Большой или многостворчатый алтарь в среднем оценивался в 170—180 флоринов, хотя есть существенный “разброс” цен из-за стоимости используемых при работе красок и золота. Примеры: “Коронование Богоматери” Боттичелли — 100 флоринов, “Поклонение волхвов” Доменико Гирландайо — 115, “Поклонение волхвов” Джентиле да Фабриано, “Мадонна делла Мизерикордиа” Пьеро делла Франческа, “Вознесение Марии” Нери ди Биччи — по 150, “Алтарь Линайуоли” Фра Анджелико — 190, “Коронование Богоматери” Филиппо Липпи — 240, “Поклонение волхвов” Филиппино Липпи, “Мученичество святого Себастьяна” Антонио Поллайоло — по 300.

Среднего размера фреска стоила 15—30 флоринов: например, изображение кондотьера Джованни Акуто работы Паоло Уччелло — 15 флоринов, аналогичная фреска Андреа дель Кастаньо, на которой представлен кондотьер Никколо да Толентино, была оценена в 24 флорина, фреска Нери ди Биччи в церкви Сан Панкрацио — 30. За каждую фреску на стенах Сикстинской капеллы мастерам платили по 250 флоринов. Пинтуриккьо за роспись библиотеки в Сиене получил около 1000 флоринов, Бальдовинетти за фрески в церкви Санта Тринита — 1000, Гирландайо за капеллу Торнабуони в церкви Санта Мария Новелла — 1100, Гоццоли за фрески в пизанском Кампо Санто — 1200.

На первый взгляд, суммы в золотых флоринах получаются немалые. Но было бы ошибкой полагать, что они равны реальным доходам мастеров. Цена включала в себя стоимость материалов, которая в мраморных вещах составляла треть, а в бронзовых — около половины от всего выплаченного заказчиком. Например, “Святой Матфей” Гиберти был оценен в 1039 флоринов, мастер же получил только 500. В небольших и недорогих живописных произведениях гонорар за работу составлял примерно половину общей цены, зато и суммы были невелики. На больших, многофигурных и дорогостоящих вещах мастер зарабатывал только треть от их стоимости.

Но и эти деньги не даром и не сразу даются. Во-первых, тратится время. Мраморная статуя делалась в срок от 6 месяцев до 2 лет, обычно около года. Пристенное надгробие — от 1,5 до 2 лет. Живописный алтарь — от 6 месяцев до 1,5 лет, в зависимости от размера и сложности заказа. Фресковая роспись капеллы занимала 2—4 года, и это в среднем. Во-вторых, заказчики нередко безбожно затягивали оплату. Чтобы застраховать себя, многие художники не начинали работу без аванса и не отдавали законченное произведение, не получив всех причитающихся денег. Некий Никколо Гроссомастер по металлу возвел эту практику в принцип, за что и получил прозвище Капарра, которое переводится как “задаток” или “давай задаток”. Дополнительно нужно учесть затраты на аренду мастерской, инструменты, на содержание ассистентов и учеников. Если сделать все необходимые вычеты, то чистого дохода остается не так уж и много.

Большинство художников ХV века зарабатывали на разовых контрактах, и здесь вступает в си лу субъективный фактор. Хорошо, когда заказов достаточно и они постоянно перекрывают друг друга, обеспечивая непрерывность работы и поступления денег. Но даже у крупных мастеров бывали сбои в поступлении заказов, когда приходилось жить за счет накоплений. Потому считались престижными долговременные контракты с фиксированной месячной или годовой зарплатой. Гиберти, выполнявший заказ на двери флорентийского баптистерия, получал 200 флоринов в год. Расписывавший капеллу папы Николая V в Ватикане Фра Анджелико — также 200 флоринов ежегодно, его партнер Беноццо Гоццоли — 84 флорина. Для сравнения можно указать, что заведующий канцелярией флорентийской синьории имел годовую зарплату в 600 флоринов (правда, с обязательством содержать четырех писарей). Университетские профессора в те благословенные времена получали, в зависимости от квалификации и знания древних языков, от 500 до 2000 флоринов в год. Зато ученик в мастерской художника, этакий Ванька Жуков XV столетия, довольствовался 6—12 флоринами годового дохода.

Существовал и другой вариант обретения материальной стабильности — поступить на службу к государю, стать придворным мастером. Когда Мантенья перебрался из Падуи к Лодовико Гонзага, ему установили жалование в 50 дукатов ежемесячно (то есть 600 в год), дали помещение для жилья, обеспечили зерном и дровами. И это не считая премиальных и дорогих подарков, самым бесполезным из которых было возведение в рыцарское достоинство. Условия более чем достойные, у Мантеньи появились средства для строительства дома по собственному проекту, покупки земли и коллекционирования антиков. Когда Леонардо да Винчи в 1482 году уехал в Милан, ему обещали выплачивать 2000 дукатов в год, но это уже ситуация конца ХV века, плюс высокая репутация Леонардо и щедрость герцога Лодовико Моро, вполне допустимая при его годовом доходе в 650 тысяч дукатов.

Конечно, далеко не каждый итальянский художник ХV столетия сумел столь выгодно пристроиться. Подавляющее большинство зависело от наличия заказов в условиях конкуренции, постоянства клиентов и благосклонности Фортуны. Неудивительно, что даже лучшие из лучших не гнушались дополнительными заработками, активно занимаясь полуремесленной, на наш сегодняшний взгляд, деятельностью. Сама профессия материально обеспечивала средне. Отсюда и желание заработать деньги вне своих профессиональных занятий.

Один из вариантов — покупка земли с последующей сдачей ее крестьянину-арендатору. Это дело было довольно прибыльным, но требовало наличия свободных средств и постоянного контроля. Другой вариант — вложение накопленных денег в недвижимость, главным образом дома и помещения для мастерских, которые сдавались в аренду или перепродавались при благоприятном изменении цен. Еще вариант — помещение денег в банк под процент. Но все эти операции были нерегулярными и незначительными по объему вложенных средств, они не меняли кардинально экономический и социальный статус художников.

Поняв, каким был общий уровень доходов от занятий своим ремеслом и поступлений из дополнительных источников, интересно было бы оценить конечные результаты, то есть благосостояние художников кватроченто. Если цены на произведения искусства еще можно, с определенными оговорками, привести к единому знаменателю, то с накоплениями ренессансных мастеров проделать это несколько сложнее. Слишком многое зависело от случая и удачи, одним доставалось больше выгодных заказов, другим меньше. Прочная репутация, известность или слава тоже приносили свои дивиденды — все-таки во времена раннего Возрождения начали ценить творческую индивидуальность и талант, хотя не сразу и не везде. Нужно также учесть разный склад характеров художников: одни умели сохранить, выгодно поместить, преумножить заработанное и даже находили в этом удовольствие, другим такое не было дано, или материальная сторона повседневной жизни их меньше интересовала.

Среди мастеров ХV столетия были люди довольно зажиточные, например Гиберти. Согласно налоговой декларации 1427 года, у него собственный дом во Флоренции, приличный кусок земли в Сан Донато ди Фронзано, счет в банке на 714 флоринов, а также ему должны 185 флоринов за уже выполненные работы. Для сравнения возьмем декларацию о доходах Донателло, поданную в этом же году. В наличии у него 1 флорин с небольшим, жилье он арендует за 15 флоринов в год, собственности не имеет, за исключением вещей для домашнего пользования. Совместно с партнером Микелоццо владеет инструментами стоимостью 30 флоринов. Заказчики должны ему 210 флоринов, при этом сам он задолжал разным людям 203, то есть положительное сальдо всего 7 флоринов. В декларации также отмечено, что на иждивении Донателло престарелая мать, сестра-вдова и ее нетрудоспособный сын. Брать налоги практически не с чего, впору самой синьории оказать скульптору социальную помощь. Этот документ составлял хитроумный Микелоццо, возможно, несколько подтасовавший баланс. В переписке с налоговой инспекцией и государством было принято прибедняться и хитрить, достаточно вспомнить двойную бухгалтерию и всяческие “секретные книги” доходов итальянских купцов. Но сильно отклоняться от действительного состояния дел было невозможно — в республиканской Флоренции того времени все были на виду.

Недвижимостью владел не только зажиточный Гиберти, но и многие другие мастера ХV века. Собственный дом приобрели Мино да Фьезоле и Дезидерио да Сеттиньяно. У Филиппо Липпи, Верроккьо, Козимо Росселли и Перуджино было по два дома. Нери ди Биччи одно время располагал четырьмя домами и счетом в банке на 1360 флоринов. Конечно, по своей стоимости дома художников не могли сравниться, например, с палаццо Медичи — за них уплачено всего лишь по 100—200 флоринов. Сдаваемые в аренду земельные участки были у Бенедетто да Майано, Нери ди Биччи, Мантеньи, братьев Поллойоло, Гирландайо, Боттичелли.

Инвентари имущества и завещания тоже красноречивы. У Якобелло дель Фьоре среди обычного домашнего скарба попадаются предметы роскоши, у Бенедетто да Майано имеется хорошо подобранная и дорогостоящая библиотека. В составленном после смерти Козимо Росселли инвентаре упомянуты: участок земли с постройками, городской дом с обстановкой и мастерской на первом этаже, сданный в аренду второй дом, еще строящийся третий дом, 809 флоринов наличными, вклады в банк на имя детей и приданое невесток на общую сумму 1268 флоринов, мастерская с инструментами и произведениями искусства, в том числе несколькими работами Леонардо да Винчи.

Но не все художники жили столь благополучно. Неслучайно Р. Виттковер одну из глав своей известной книги “Рожденные под Сатурном” называет “Между голодом и славой”. Мазаччо и Кастаньо умерли в бедности, обремененные долгами. Уччелло жаловался, что в старости не имеет ничего, уже не может работать и на руках у него больная жена. Доменико Венециано выпрашивает деньги у Пьеро Медичи, ссылаясь на тяжелую судьбу. У Верроккьо, согласно налоговой декларации 1457 года, долги и нет заказов. В последнем случае, правда, это временные трудности или обычные хитрости с налогами. По завещанию мастера его брату Томмазо достались два дома и немалая сумма, хотя ее часть надлежало еще получить с должников.

В 1439 году Филиппо Липпи пишет Пьеро Медичи: “Я, как хорошо известно, один из беднейших монахов Флоренции. Бог оставил меня с шестью племянницами, которых нужно выдавать замуж, они нездоровы и никуда не годны, а я для них единственная, хотя и недостаточная опора. Если бы Вы позволили получать в долг из Вашего дома немного зерна и вина, это было бы величайшей поддержкой для меня. Я умоляю Вас со слезами на глазах, когда я умру, дать это и бедным детям”. Потом судьба была более благосклонна к художнику, после его смерти в 1469 году его жена унаследовала дом в Прато, а сын получил довольно приличный (300 флоринов) дом во Флоренции.

Были, есть и будут богатые и бедные. Художники ХV века здесь не исключение, хотя “богатство” их ограниченно и выглядит более чем скромно по сравнению с состоянием купца Бонаккорсо Питти, банкира Козимо Медичи и других, скажем так, “новых итальянцев” того далекого столетия, относящегося к эпохе первоначального накопления капитала.

Приведенные выше цифры выплат, доходов и накоплений останутся просто цифрами, если не сопоставить цены на произведения искусства с прожиточным минимумом в Италии ХV века, ценами на продовольствие, товары и услуги.

Обычный дом стоил 100—200 флоринов, “улучшенной планировки” — от 300 до 400. Конечно, это не роскошное палаццо, а втиснутая в плотную городскую застройку каменная коробка, но при этом вполне пригодная для жилья и имеющая, как правило, 2—3 этажа. Стайоро земли (43,6 м2) оценивался в 3—4 флорина, то есть привычная для нас “сотка” обходилась покупателю в 7—9 флоринов. Пара рабочих волов продавалась за 25—27 флоринов, хорошая верховая лошадь — за 70—85.

Стоимость минимального набора основных продуктов питания (хлеб, мясо, оливковое масло, вино, овощи и фрукты) для семьи из четырех человек в первой четверти ХV века составляла около 30 флоринов в год. Приличную верхнюю одежду можно было приобрести за 4—7 флоринов, но богатые одевались дороже. В “Хронике” Бонаккорсо Питти упомянуты: кафтан за 100 флоринов — из рисунчатого бархата и подбитый беличьими спинками, кафтан из розовой материи на подкладке из зернистой тафты — за 45 флоринов, а также женское платье крапчатого бархата ценой 75 флоринов.

Таким образом, скульптурная группа “Пьета” Микеланджело и “Мадонна делла Мизерикордиа” Пьеро делла Франческа, шедевры мирового искусства, достались заказчикам за суммы, соответствующие стоимости двух лошадей. Алтарный образ “Коронование Богоматери” Боттичелли по цене был равен роскошному кафтану, причем сам художник получил за работу около 30 флоринов и, тем не менее, обеспечил годовой прожиточный минимум на пропитание семьи.

Самое время вернуться к началу этой статьи и пересчитать стоимость произведений искусства в лошадях, а также кафтанах беличьих, что мы и предоставляем сделать читателю. Если бы вам предложили сейчас на выбор дорогой кафтан или картину Боттичелли, то ответ понятен — работа великого мастера пополнит ваш бюджет не одним миллионом долларов. Но это неправильная постановка вопроса. Сформулируем его иначе.

Итак, что выбираем: на имеющиеся деньги купить недорогую иномарку (как средство передвижения, аналогичное хорошей лошади), одеться у модельера с мировым именем или приобрести работу известного российского художника? Ответ, полагаем, тоже понятен — картину возьмет тот, кто все остальное уже имеет и при этом понимает перспективность капиталовложений в произведения современного искусства или одержим благородной страстью коллекционирования. Таких у нас крайне мало, в отличие от Италии эпохи Возрождения.

Сказывается отсутствие среднего класса с прочными культурными традициями. Среди заказчиков живописца Нери ди Биччи были не только банкиры и купцы, но также кузнецы, сапожники, парикмахеры, аптекари, бондари, портные, красильщики тканей, изготовители канатов и так далее. Конечно, это не наемные работники соответствующих профессий, а владельцы небольших мастерских — люди, по социальному положению близкие самим художникам тех времен.

Есть и другой, нам привычный, способ сопоставить цены на произведения искусства в ХV веке с сегодняшними реалиями жизни — перевести все в доллары США. С точки зрения грамотного экономиста, это некорректно (из-за изменений стоимости и покупательной способности золота за прошедшие пять столетий), но в качестве курьеза такой подсчет имеет право на существование.

Полноценный флорин содержал 3,537 грамма высокопробного золота, то есть сейчас должен стоить (не у нумизматов, а по весу металла) порядка 42 долларов. Дальнейшие расчеты несложны. Вышеупомянутые работы Микеланджело и Пьеро делла Франческа соответствуют 6000 и 6300 долларам. Картина Боттичелли стоит 4200, а его гонорар составляет около 1250 (имел бы под рукой холст и краски современного фабричного производства, получил бы намного больше).

С другой стороны, приличный дом обходится около 8400, минимум еды для семьи из четырех человек — около 1300 (то есть около 325 на человека в год), хорошее средство передвижения — около 3000, сотка земли — около 350 долларов. Зарплата Гиберти составляет 8400 в год, или 700 долларов ежемесячно. Приличное пальто стоит около 400 долларов, роскошная верхняя одежда — от 2000 до 5000. По жилью, зарплате и еде мы сейчас в худшем положении, повседневная одежда подешевела, в остальном где-то соответствуем. Только не стоит воспринимать эти денежные расчеты серьезно.

А если серьезно, то сопоставим доходы и социальный статус художников ХV века и современных мастеров. Первые занимают достаточно прочное место в средних слоях общества, заказчики их не балуют, но при благоприятном стечении обстоятельств и некоторой расторопности жить можно вполне достойно. Вторые — разделены на две неравные группы, как и наше современное общество. Очень многие художники далеко не дотягивают до положения среднего класса, лишены чувства уверенности и стабильности, вынуждены продавать работы за 100—150 долларов (если еще найдется покупатель). И это почти не зависит от их профессионального мастерства, больше значат деловая хватка, спонсоры и везение.

Другая, элитная, группа современных художников — сумевших выжить, укрепиться и найти выгодные заказы, “раскрученных” галереями или получивших поддержку зарубежных покупателей — весьма немногочисленна. Их доходы, полагаем, намного превышают то, что зарабатывали мастера раннего Возрождения, и у них собственный уровень цен, на всех современных художников не распространяющийся.

Но не это плохо, хуже другое — не хватает соединительного звена. Слишком мало сейчас художников со средними доходами и соответствующим, достаточно престижным положением в социальной иерархии. Для них нет питательной почвы — мощного слоя заказчиков со средним же достатком. Вот и получается, что большинство современных художников живет хуже, чем их коллеги в ХV веке, а меньшинство — значительно лучше.

Опыт раннего Возрождения свидетельствует, что таланты расцветают не тогда, когда им много платят, а когда создается подходящая атмосфера. Конечно, в истории искусства были одиночки, изгои общества, не признанные при жизни гении, но мы прекрасно знаем, чего это стоило самим художникам. Создавать шедевры можно и такой ценой, однако делать это нормой для большинства мастеров несправедливо и неразумно, хотя в данном случае все зависит не столько от конкретных людей, сколько от исторической ситуации.