НАЗВАНИЕ «РУСЬ»
В ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИСТОРИИ ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА
(IX-X вв.)
Оп.: Вопросы истории - № 8 - 1989 - с. 24 - 38
Cм. библиографию.
Предысторию Руси и Русской земли Повесть временных лет начинает с Великого переселения
народов: расселения славян с Дуная и освоения ими Восточноевропейской равнины.
К этой эпохе восходит историческая память всех народов, принявших участие в Великом
переселении, здесь «точка отсчета» авторов раннеисторических описаний. С переселения
Британские острова (середина — конец V в.) начинает историю англов хронист Бэда
Достопочтенный; переселением из Азии в Скандинавию открывается история скандинавских
народов в «ученой легенде» исландского автора XIII в. Снорри Стурлусона и др.
Особой источниковедческой проблемой стала проблема этнонимии. Традиционное использование
в древней и средневековой историографии этнонимов типа «скифы», «гунны», «франки»
и др. по отношению к самым различным, часто неродственным народам, возникновение
новых названий, их распространение, изменение изначального содержания, превращение
в топонимы, хоронимы и политонимы — все это отражение в исторической этно- и топономастике
комплекса противоречивых этнокультурных процессов, которые сопутствовали формированию
классового общества, государства и раннесредневековых народностей 1.
В полной мере это относится и к эволюции слова «русь». Острота споров вокруг этимологии
названия восточнославянского государства возникших во второй половине XVIII в.
в полемике М. В. Ломоносова с немецкими учеными в Российской академии и имевших
в то время отчетливо выраженный политический характер, сохранялась до последних
десятилетий. И норманисты, и антинорманисты в XVIII — первых десятилетиях XX в.
стояли на единых методологических позициях: идеалистическом представлении о возможности
создания государства одним лицом или группой лиц. Это обусловило подмену проблемы
происхождения государства вопросом о происхождении его названия. Именно поэтому
в марксистской науке признание скандинавской этимологии названия Древнерусского
государства неизбежно вело к утверждению приоритета скандинавов в самом его формировании
2.
В советской историографии показано, что возникновение Древнерусского государства
стало возможным лишь в результате экономическое социального развития, внутренних
процессов; что внешние влияния могли несколько ускорить или замедлить, но отнюдь
не заменить их. Не без воздействия этой концепции в 1950—1960-е годы в зарубежной
историог
МЕЛЬНИКОВА Елена Александровна - кандидат филологических наук, старший научный
сотрудник Института истории СССР АН СССР; ПЕТРУХИН Владимир Яковлевич - кандидат
исторических наук, старший научный редактор издательства «Советская энциклопедия».
1 См. Дьяконов И. М. К методике исследований по этнической истории («киммерийцы»).
В кн.: Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности 1981.
2 Впрочем, уже В. О. Ключевский отмечал нетождественность этих вопросов (Ключевский
В. О. Неопубликованные произведения. М. 1983, с. 114).
24
фии наметился пересмотр взглядов на образование Древнерусского государства и изменилась
оценка роли скандинавов в этом процессе, а обсуждение славяно-скандинавских связей
стало более объективным. Было обращено особое внимание и на принципиальное различие
и независимость вопросов этимологии названия (проблемы преимущественно лингвистической)
и образования государства (проблемы сугубо исторической), которые не могут и не
должны подменять друг друга.
Однако еще в конце 1950-х годов польский историк X. Ловмяньский, различая
эти два вопроса, отмечал, что, хотя скандинавская этимология слова «русь» «не
свидетельствует как таковая о решающей роли норманнов» в процессе возникновения
Древнерусского государства и, более того, убедительно обоснована лингвистически3,
тем не менее местное происхождение названия заслуживает предпочтения и потому
следует попытаться установить именно местную, исконно славянскую этимологию названия
«русь» 4. И до сих пор, хотя языковеды считают доказанной его скандинавскую этимологию
5, время от времени проявляется стремление обосновать любую — кроме скандинавской
— его этимологию: готскую, прибалтийско-славянскую, иранскую, кельтскую или иную
б.
И. П. Шаскольский показал, что «антинорманизм» подобного рода использует устаревшую
аргументацию, игнорирует достижения современной науки, а Д. А. Авдусин отметил
связь его распространения в 1940--1950-е годы с общественно-политической ситуацией
в СССР, борьбой против «космополитизма» 7. Продуктивность и научное значение антинорманизма
заключаются не в оспариваний скандинавского происхождения русских князей, скандинавской
этимологии слова «русь», не в отрицании присутствия скандинавов в Восточной Европе,
а в освещении тех процессов развития восточнославянского общества, которые привели
к формированию государства, в выявлении взаимных влияний древнерусского и древнескандинавского
миров.
В последние десятилетия в мировой науке конкурируют две трактовки слова «русь».
Многие советские и зарубежные лингвисты, историки и археологи придерживаются скандинавской
этимологии названия и постепенно пополняют ее аргументацию (лингвистическую —
А. И. Попов, Г. А. Хабургаев, Г. Шрамм, археологическую — Г. С. Лебедев). Ряд
советских историков вслед за М. Н. Тихомировым 8 настаивает на автохтонном (среднеднепровском)
происхождении этого названия, однако доказательства в их трудах либо отсутствуют,
либо сводятся к общим соображениям о существовании в Среднем Поднепровье Русского
государства на рубеже VIII—IX вв. (или раньше) при отсутствии здесь скандинавских
древностей.
В отечественной и зарубежной этнографии, лингвистике и археологии накоплено много
новых данных, прямо или косвенно проливающих свет на спорный вопрос. Важны, в
частности, общетеоретические исследования, раскрывающие механизм взаимодействия
этносов в эпоху образования раннегосударственных структур. При этом отмечается
полиэтничность
3 Ловмяньский X. Русь и норманны. М. 1985, с. 163-165.
4 Там же, с. 163-203.
5 Попов А. И. Названия народов СССР. М. 1973, с. 47; Хабургаев Г. А. Этнонимия
«Повести временных лет» в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза.
М. 1979, с. 216.
6 Как правило, эти попытки предпринимаются исследователями, не имеющими филологической
подготовки (см. напр., Кузьмин А. Г. Об этнической природе варягов.- Вопросы истории,
1974, № 11).
7 Шаскольский И. П. Антинорманизм и его судьбы. В кн.: Генезис и развитие феодализма
в России. Л. 1983; Авдусин Д. А. Современный антинорманизм. - Вопросы истории,
1988. № 7, с. 23-34.
8 Тихомиров М. Н. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля».- Советская
этнография, 1947 № 6-7; Толочко П. П. Древняя Русь. Киев '1987 с. 31-33.
25
господствующего слоя нарождающегося государства. Культура этого слоя 8 отличие
от массовой, крестьянской, этнические характеристики в которой более устойчивы,
по своему существу призвана отмечать социальный статус ее носителя, а не его этническую
принадлежность. Наконец, применительно к собственно русско-скандинавским связям
поставлен вопрос о синтезе обоих — наряду с другими - этносов в процессе формирования
Древнерусского государства9. Необходимо отметить углубление комплексности исследования
проблемы — широкого использования и взаимопроверки данных языка, письменных источников
и археологических материалов.
В опосредованной форме эволюция содержания термина «русь» отразила важнейшие этносоциальные
сдвиги в восточнославянском обществе, причем настолько последовательно, что представляется
возможным сопоставить основные этапы этой эволюции с этапами русско-скандинавских
связей раннего средневековья. Наиболее существенные преобразование в семантике,
употреблении и форме названия «русь» в целом завершаются с консолидацией государства,
т. е. к концу Х в., и, таким образом, приходятся на первые три этапа восточнославянско-скандинавских
отношений: до середины IX в., вторая половина IX — первая половина Х в., вторая
половина Х века. Истоки же названия «русь» восходят ко времени, предшествовавшему
славянскому проникновению на северо-запад Восточной Европы, населенный западнофинскими
племенами.
Контакты населения Скандинавии, Финляндии и Юго-Восточной Прибалтики прослеживаются
археологами уже с бронзового и раннего железного века. Более интенсивными становятся
они с середины I тыс., в эпоху Великого переселения народов, продолжаются в вендельский
период (VI—VIII вв.) и в эпоху викингов. При этом скандинавы, судя по погребальным
памятникам, с середины I тыс. проникают в соседнюю западную Финляндию (здесь найдены
типично вендельские погребения в ладье), на Аландские острова, где складывается
своеобразная метисная финно-скандинавская культура, - а также на восточнобалтийское
побережье, где имеются погребальные комплексы, близкие скандинавским. Они свидетельствуют
о постоянных контактах скандинавских и прибалтийско-финских племен уже в довикингское
время и в эпоху викингов.
Культурное взаимодействие и взаимообмен проявились в различных формах: в погребальном
обряде, в языках взаимодействовавших этнических групп 10. В этом культурно-историческом
контексте в финской среде появляется специальное обозначение приходивших на финские
территории скандинавов: фин. ruotsi, эст. roots, водск. rotsi, лив. ruots, карел.
rotsi, сохранившееся в финских языках до настоящего времени со значением «Швеция»
и производным фин. ruotsalaincn, эст. rootslane - «швед», «шведский». Топонимы
с корнем ruoci распространены в Лат-вийской ССР 11 и в других восточноприбалтийских
землях.
Ареал слова — пространство от Кольского полуострова до Урала, при-. чем, как показал
К.-О. Фальк, по мере продвижения на восток его употребление сокращается, а значение
видоизменяется: уже в ряде саамских и карельских диалектов этноним используется
для обозначения как шведов, так и русских12, т. е. иноэтничного населения вообще,
пришлых иноплеменников, собиравших дань. Функциональное сходство затушевы-
9 Пашуто В. Т. Русско-скандинавские отношения и их место в истории раннесредневековой
Европы.- Скандинавский сборник, 1970, вып. 15.
10 Sеta1а Е. N. Beitrage zu den germanischen Wortern im finnischen und ostsee
finmschen.-Finnisch-ugrische Forschungen, 1913, Bd. 13, S. 316-377: OehmannE.
Die altesfcen germanischen Lehnworter im Finnischen.- Nachrichten der Akademie
der Wissenschaften in Gottingen, Philologisch-historische Klasse, 1954, Bd. 1.
11 Jansons A. Toponimi «zviedri», «ruoci», «normanb Latvijas PSR.- Известия АН
ЛатССР, 1963, № 11.
12 Falk K.-O. Einige Bemerkungen zum Namen Rus. In: Les pays du Nord et Byzance.
Uppsala. 1981.
26
вало для местного населения этнические различия13. Далее на восток корень роч-
в языке коми (из общепермского * roc, заимствованного из прибалтийско-финских
языков14), а также ненецк. луца (Becь) 26.
Неоднозначности финск. ruotsi (соединению в нем этнического и социального значений)
соответствует исходная полисемия др.-русск. «русь». Письменные источники, в первую
очередь Повесть временных лет, не содержат однозначного понимания этого слова.
Поэтому выборочное привлечение источников позволяет достаточно убедительно, на
первый взгляд, интерпретировать название и как социальный термин, и как этноним,
и как хороним. До середины IX в. актуальны, хотя в разной
20 Anderson G. Boatgraves in Finland.- Suomen museo, 1963, vol. 70, pp. 5-23.
21 Назаренко В. А. Могильник в урочище Плакун. В кн.: Средневековая Ла-дога. Л.
1985.
22 Носов Е. Н. Сопковидная насыпь близ урочища Плакун в Старой Ладоге. -Там же;
Б у л к и н В. А., Д у б о в И. В., Л е G е д е в Г. С. Археологические памятники
Древней Руси IX-XI вв. Л. 1978, с. 68-69.
23 История СССР, 1984, № 3, с. 54—55; Н о с о в Е. Н. Новые скандинавские находки
с Рюрикова городища под Новгородом. В кн.: Х Всесоюзная конференция по изучению
истории, экономики, языка и литературы Скандинавских стран и Финляндии. Ч. 1.
М. 1986.
24 Mikkola J. Die alteren Benihrungen zwischen Ostseefinnisch und Russisch. Helsinki.
1938; К a 1 i m a J. Die slawischen Lehnwort.er im Ostseefinnisch. BrL 1955;
КипарскийВ. О хронологии славяно-финских лексических отношений.—Scando-Slavica.
1958, t. 4.
25 Аналогично, хотя и в более позднее время, возникает название «варяг», также
использовавшееся как этносоциальный термин и, вероятно, заменившее название «русь»
после того, как последнее было перенесено на древнерусскую народность.
26 Schramm G. Die Herkunft des Nameus Rus'.— Forschungen zur osteuropaiscea Geschiclite.
19S2, Bd. 30, S, 19.
28
степени, и, как правило, во взаимосвязи, первые два значения. Важнейшим подтверждением
доминирующего этнического содержания слова являются его морфологическая структура,
недвусмысленно связывающая его с древнерусским этнонимическим рядом для обозначения
народов северо-запада европейской части СССР, по преимуществу финских и балтских
27.
Эта этнонимическая модель основана па фонетической (более или ме-нее точной) передаче
самоназвания и морфологически оформлена как собирательное существительное женского
рода на -ь (корсь) <балтийских языков, латв. kursa, лит. kursas; чудь (<гот.
diuda?) <саам. норв. cutte, cudde, саам. швед. cute, cude — «преследовал тель,
враг», саам. кольск. cutte, cut; сумь<финск. Suomi, эст. Soome Maa, лив. Suom;
ямь, емь<финск. Нате (название области); весь<финск. *vepsi, vepsa; водь<водск.
vad'd'a, финск. vaaja; лопь<финск. lappi; либьрос-) и рус- независимы один
от другого и не являются этимологическими дублетам что неоднократно уже подчеркивалось
лингвистами, но продолжает игнорироваться историками.
Вместе с тем остается открытым вопрос о происхождении ранней византийской формы
”ros”, а также формы Rhos Бертинских анналов, отражающей, как принято считать,
византийскую традицию. Предлагавшиеся объяснения византийской формы (из названия
«русь» через тюркское или хазарское посредство) не были признаны убедительными59.
Над видимо, обратить особое внимание на исторические условия, при которых появились
первые упоминания этого названия в византийских и других источниках. Если у византийских
авторов конца IX—Х в. слово «рос» встречается в самых различных контекстах, то
в источниках первой пол вины — середины IX в. оно появляется в рассказах о нападениях
росов на Амастриду, Сурож и Константинополь, т. е. в результате непосредственных
контактов с его носителями. В Бертинских анналах оно не только прямо почерпнуто
от пришедших в Ингельгейм «росов», но и, вероя но, отражает самоназвание этой
группы свеонов. Поэтому нет необходимости во всех этих случаях искать посредников
передачи византийским авторам или составителю Бертинских анналов названия «рос».
Оно могло было быть заимствовано прямо у пришельцев и отражать самоназвание дружин,
которые в значительной части состояли из выходцев из Скандинавии и сохраняли то
же название с основой rops-, которое ранее ycвоили финны в форме ruotsi.
Это заимствование в византийской литературе могло поддерживаться ассоциациями
с наименованием мифического народа Рос, появление которого в сирийско-византийской
исторической традиции связано с неточным переводом фразы из ветхозаветной книги
Иезекииля (Иез. 38.1 38.3; 39.1), содержащей титул «князь—глава» (др.—евр. рош),
как «князь Рос» 60. Представление о варварском северном народе рос, широко распространившееся
в контексте эсхатологической легенды о Гоге и Магоге 61, было непосредственно
использовано патриархом Фотием связи с осадой Константинополя росами в 860 г.:
«Народ вышел из страны северной, устремляясь как бы на другой Иерусалим» 62.
58 Филин Ф. П. Образование языка восточных славян. М.—Л. 1962, с. 253-261 Мепе
А. Общеславянский язык. М. 1951 (автор специально оговаривает невозможность развития
и.— е. и в др.— русск. ъ; ср. Соловьев А. В. Византийское имя России. - Византийский
временник, 1957, т. 12, с. 135). Следует указать и на то, что против древности
слова «русь» в древнерусском языке говорит сохранение звука [с] после гласного
-у (Н а з а р е н к о А. В. Об имени «Русь» в немецких источниках IX-XI вв.- Вопросы
языкознания, 1980, № 5, с. 46-47).
59 Constantine Porphyrogenitus. De admimstrando imperio. Vol. 2 Washington. 1967,
p. 20-21.
63 Это обстоятельство отмечал В. Н. Татищев (Татищев В. Н. История России' екая.
Т. 1. М. 1962, с. 288). К этой же библейской традиции восходит упоминание в перечне
диковинных пародов народа Hros в компилятивной «Церковной истории» Псе» до-Захария
(середины VI в.). Поэтому необоснованны попытки его отождествления с «руссами»
— славянами, восточной группой антов и т. п. (Д ь я ко н о в А. П. Известия Псевдо-Захарии
о древних славянах,—Вестник древней истории, 1934; № 4; Пи-г у л е в с к а я Н.
В. Имя «рус» в сирийском источнике VI в. н. э.; В кн.: Академику Б. Д. Грекову
ко дню семидесятилетия. М. 1952; Vernadsky G. Ancient Russia. Vol. 1. Nc\v Haven.
1943, pp. 258-259; ср. Сюзюмов М. К вопросу о происхождении слова 'роз&',
'рсоо[сс, Росия.-Вестник древней истории, 1940, № 2. с. 121-123).
61 Флоровский А. В. «Князь Рош» у пророка Иезекииля. В кн.: Сборник в честь на
Васил Н. Златарски, с. 505-520; Т h u I i n A. The Southern Origin of the Name
Rus'. In: Les pays.
62 Две беседы, с. 421. Ту же параллель проводит во второй половине Х в. Лев Диа-кон
в связи с походом Святослава: «О том, что этот народ безрассуден, храбр, воин*
ствопсп и могуч, [что] оп совершает нападения на все соседние племена, утверждают
многие; говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: «Вот я навожу
па тебя Гога u Магога. князя Рос» (Лев Диакон. История. М. 1988; с. 79; см. так-же
комментарии, с. 211—212).
34
Таким образом, проникновение названия ”ros” в византийские источники IX в.
и в Бертинские анналы могло быть обусловлено непосредственными контактами с приходившими
из Восточной Европы отрядами 63. Лишь позднее, по мере расширения связей, установления
торговых п дипломатических отношений крепнущего Древнерусского государства с Византией,
ее осведомленность о росах увеличивается; под влиянием др.—русск. «русь» в середине
Х в. появляется форма с корневым —у—, которая, однако, оказывается не в состоянии
конкурировать с привычной формой. Одновременно слово ”ros” усваивается греческим
языком, вовлекается в греческую парадигматику (появляется склоняемая форма) и
образует ряд производных: прилагательное “rosicsos”, хороним “ROSIA” и др.
Последний комплекс ранних, IX в., источников — это немецкие памятники: Баварский
географ (датировка его варьирует от времени до 821 г. до 880-х годов) и дарственная
грамота Людовика Немецкого Алтайхскому монастырю (863 г.) 64. Засвидетельствованные
в них этноним ruzzi и хороним Ruzaramarcha отличаются от византийских форм фономорфологическим
обликом и, очевидно, восходят к иной традиции. Использование в них корневого -и-
дает основание связать их с др.-русск. «русь». Но локализация ruzzi Баварского
географа, которых обычно помещают в Среднем Поднепровье 65, неясна: данный источник
состоит из перечня «народов» (племен), и единственным подтверждением этой локализации
является упоминание рядом с ними хазар (caziri). Более того, неясно (как бы ни
интерпретировать эту часть перечня), почему хазары названы в нем перед, а не после
ruzzi, если последние находятся в Поднепровье — ведь точкой отсчета в любом случае
является Бавария? Существуют и другие локализации этого наименования, в частности
севернее, между весью и славянскими племенами Поднепровья, что основывается на
интерпретации следующих за ruzzi названий и скорее соответствует этногеографическому
контексту ранних финно-славяно-скандипавских контактов. Также неясен и источник
образования хоронима Ruzara-marcha. Поэтому вопрос о происхождении этих наименований
и их связи с др.-русск. русь из-за недостаточной пока изученности этих источников
остается открытым66.
Итак, обзор основных групп источников, содержащих в той или иной форме названия
«русь» и «рос», довольно отчетливо указывает на его происхождение и основные тенденции
развития на протяжении VIII — первой половины Х века. Спорадические набеги скандинавских
отрядов сначала на прибрежные области Восточной Балтики, позднее — вверх по рекам
Балтийского бассейна еще в довикингскую эпоху, дополнявшиеся со временем оседанием
части скандинавов в таких центрах, как Старая Ладога, «Рюриково» городище и др.,
создали устойчивую основу для этноязыковых контактов. Особенности проникновения
скандинавов в финские земли — в результате походов на судах, участники которых,
гребцы и воины, носили название, производное от rops-,— обусловили превращение
профессионального самоназвания в экзоним (иноназвание) в финской среде. Заимствованное
слово изначально получило семантическую двойственность, отражая специфику условий,
в которых проходили скандинаво-западнофинские контакты середины I тысячелетия.
В северо-западной области контактов всех трех этнических групп оно попадает в
древнерусский язык. Вместе с отрядами, проникавшими вплоть до Булга-
63 Ср. К u n i k Е. Ор. cit. Bd. 2, S. 108.
64 НазаренкоА. В. Ук. соч., с. 46-57.
65 Там же; Л о в м я н ь с к и и X. У к. соч., с. 193, прим. 1.
66 Недавно О. Прицак, основываясь на цитированной статье А. В. Назарепко, предложил
возводить немецкие формы типа ruzzi к корню rut- в этнониме rut(h)eni— рутены,
кельтское племя в Аквитании, известное по римским источникам с I в. до н.э. (см.
Р г i t s а k О. The Origin of the Name Rus'. In: Turko-Tatar Past. Soviet Present.
N. Y. 1986).
35
pa на востоке и Северного Причерноморья на юге, скандинавское название ro6s(menn)
разносится по Восточной Европе и запечатлевается в упомянутых выше византийских
источниках и в Бертинских анналах в формах ”ros” и Rhos, сохраняя значение профессионального
самоназвания, т. е. исконное значение слова.
На первом этапе взаимодействия скандинавского и восточно-славянского миров (до
середины IX в.) в обстановке формирования классового общества и зарождения государственности
в форме надплеменных территориально-политических структур («племенных княжений»)
происходит заимствование названия «русь» как этносоциального термина с доминирующим
этническим значением. Проникновение скандинавов к югу от Приладожья до второй
половины IX в. было эпизодическим и связанным с выходом отдельных экспедиций к
Черному морю. Их продвижение по рекам Восточно-Европейской равнины еще не было,
видимо, связано с оседанием в славянских поселениях, что обусловило почти полное
отсутствие археологических находок скандинавского происхождения, датируемых IX
в., вне зоны первоначальных славяно-финно-скандинавских контактов.
На втором этапе, во второй половине IX — первой половине Х в.. когда формируется
Древнерусское раннефеодальное государство, главной его консолидирующей силой становится
великокняжеская дружина, куда входили и скандинавы. Успешность их деятельности
всецело зависела от соответствия внутренним социально-экономическим процессам
государствообразования в славянском обществе. Находники-варяги, собиравшие дань
с племен новгородской конфедерации, были изгнаны, скандинавский «князь» был призван
«со всей русью», т. е. дружиной, по «ряду», что стало традиционным обычаем новгородцев.
Очевидно, что «славяно-варяжский синтез» 67 основывался на общности интересов
князя, его норманской дружины и местной новгородской знати: варяжские дружины
на севере Восточной Европы были не только конкурентами местной знати в эксплуатации
местного населения (борьба с этой конкуренцией и вызвала необходимость в «изгнании»
находников), но и ее естественными союзниками, представлявшими готовую и не связанную
с местными племенами вооруженную силу. Именно такую надплеменную нейтральную силу
в противоречивых социальных, политических и этнических условиях и представляли
призванные князь и дружина.
Нейтральным, не связанным с племенными традициями, было и самоназвание скандинавов,
отраженное словом «русь» 68. Видимо, внутреннее тяготение к сплочению, равно как
и стремление к внешним захватам, способствовали успеху политики Олега, объединившего
Новгородскую и Киевскую земли. Дружина и войско Олега были уже разноплеменными,
а в том факте, что Олег легко овладел Киевом (как представитель «законного князя»),
X. Ловмяньский усматривал заинтересованность местной знати в сильной княжеской
власти 69 (немаловажно, что летописец изображает Олега освободителем восточнославянских
племен от хазарской дани). Дружина Олега прозвалась русью уже будучи полиэтнич-ной.
Видимо, этот этап в развитии названия «русь» засвидетельствован и
67 П а ш у т о В. Т. Ук. соч., с. 55.
68 X а б у р г а е в Г. А. Ук. соч., с. 218-219.
69 Ловмяньский X. Ук. соч., с. 140-143, 238-239; ср. Па шут о В. Т. Особенности
структуры Древнерусского государства. В кн.: Н о в о с е л ь ц е в А. П. п др.
Ук. соч., с. 86—97. Предположение о договорных отношениях древнейшей руси - дружин
Рюрика, Аскольда и Дира - со славянами делались еще М. П. Погодиным и А. Куником.
Константин Багрянородный называет славян «пактиотами» росов; термин «пактиот»
имеет ряд значений: от «данника» до «союзника», чему соответствует и характер
взаимоотношений росов и славян в середине Х в. (славяне поставляют и продают росам
однодеревки, росы собирают полюдье и кормятся у славян).
36
Константином Багрянородным, у которого социальное значение названия доминирует
над этническим 70.
Распространение названия «русь» на полиэтничные дружины вело к быстрому размыванию
первоначальной этнической приуроченности его к скандинавам. К середине Х в. по
всей территории расселения восточных славян от Киева до Ладоги распространяются
дружинные древности, складывается «дружинная культура», впитывающая и сплавляющая
в единое целое элементы разноэтничного происхождения. Ее носителями являются прежде
всего великокняжеские дружины, присутствие которых отмечается по археологическим
данным на важнейших водных путях, на погостах и в городах Древнерусского государства:
в Верхнем Поволжье и Поднепровье, в Поволховье, а также на территории формирующейся
«русской земли» в узком смысле — собственно в Киеве и в Черниговской земле. Включение
этих земель в сферу действия великокняжеских дружин свидетельствует об их консолидации
и формировании территории государства, подвластного «великому князю русскому»,
как он именуется в договорах руси и греков71.
Отсутствие четкой этнической атрибуции прилагательного «русский» в договорах подчеркивается
тем, что имена доверителей, заключавших договор «от рода русского», имеют не только
скандинавское, но и славянское, балтское, финское происхождение; при этом славянскими
оказываются и имена некоторых представителей собственно княжеского «русского рода».
Таким образом, названия «русь», «русский» здесь не связываются со скандинавами,
а все территории, подчиненные великому князю, хотя и заселенные разноэтничными
народами, называются «Русской землей» («всякое княжье и все люди Русския земли»)
72. Так в процессе консолидации разноэтничных территорий под эгидой великокняжеской
власти возникает расширительное географо-политическое понятие «Русь» и «Русская
земля» 73.
Наконец, с середины Х в., когда в ходе укрепления древнерусской государственности
складывается древнерусская раннесредневековая народность, «дружинные» некрополи
Х в. не столько являют собой картину значительного этнического смешения, сколько
обнаруживают тенденцию к унификации культуры в отношении как социальной стратификации
(выделение дружинных и рядовых погребений), так и обрядности «(по-всюду распространяется
обряд сожжения, полусферический курган). Формирующийся общий древнерусский погребальный
обряд отражал процесс этнической консолидации древнерусской народности. Условия
такого этнического смешения в главных центрах Руси, где ведущую роль играла дружина,
были благоприятны для распространения названия «русь» 74 и в этническом, и в территориальном
плане на огромную подвластную Киеву территорию от Среднего Поднепровья до Верхнего
Поволжья, Бе-
70 При этом, впрочем, следует учитывать и особенности византийской, да и средневековой
вообще, этношшии, где «этнические термины не являются этниконами в узком и в строгом
смысле слова, но включают в себя обширную область reoграфо-культурно-бытовых характеристик»
(Бибиков М. В. Скандинавский мир в византийской литературе и актах.— Скандинавский
сборник, 1986 вьш 30 с 101)
71 ПВЛ. Ч. 1, с. 25, 34-35.
72 Там же.
73 О неправомерности выделения первоначального узкого значения хоронима «Русская
земля», «Русь», когда «наиболее древним, основным значением» его считается «значение
общее, обращенное ко всем русским землям». См. ПВЛ. Ч. 2, с. 240-241; Лихачев
Д. С. Прошлое - будущему. Л. 1985, с. 354—356; см. подробнее: комментарий в кн.:
Л о в м я н ь с к и и X. Русь и норманны.
74 Близкая точка зрения была высказана С. М. Соловьевым (Соловьев С. М. История
России с древнейших времен. Кн. 1. М. 1988, с. 119), а затем на основании тща-тельного
анализа летописей А. А. Шахматовым, который отмечал, что еще в XI— XII вв. живо
было представление «о том, что имя Руси - это имя княжеской дружины, княжеских
бояр и вообще правящих верхов» (Шахматов А. А. Разыскания, с. 324). «На юге Поляне
получили имя Руси, широко распространяющееся затем всюду, куда проникает княжеский
данщик, где садится княжеский дружинник» (там же с. 327).
37
лозерья и Приладожья, по мере интеграции первоначальных носителей этого названия
в состав восточнославянского общества. Этнически нейтральное, не связанное ни
с одним из племенных этнонимов, что было особенно важно в эпоху борьбы с племенным
сепаратизмом, название «Русь» оказалось наиболее приемлемым для повой восточнославянской
этнокультурной общности.
Подобная эволюция названия «русь» не представляет ничего исключительного. Так,
И. М. Дьяконов показал, что название «киммерийцы» восходит не к этнониму, а к
обозначению конных отрядов иранцев, вторгшихся из Северного Причерноморья в Переднюю
Азию в VII—VI вв. до п. э.75. Отсюда проистекает сложность выделения археологической
культуры и поисков особого народа, хотя к названию «киммерийцы» восходят известные
античные топонимы Северного Причерноморья.
Такая эволюция названий, этнонимов и хоронимов особенно характерна для эпохи
становления государств и сложения новых этнических общностей (народностей). Классические
примеры были приведены еще В. Томсеиом: Болгария, славянское государство, воспринявшее
название от тюркской группы болгар, и романоязычная (по основному населению) Франция,
название которой восходит к германскому племенному объединению франков. История
последнего хоронима заслуживает внимания в связи с историей названия «русь». Очевидно,
что и название «франки» но имело первоначально значения племенного этнонима: оно
обозначало конгломерат германских племен 7С. Этимология его неясна, обычно его
сравнивают с лат. franca — «копьем 7Т. С формированием Франкского государства
название «франки» распространяется на все население Галлии (с VII в.), а сама
Галлия в источниках VII—VIII вв. начинает называться Regnura francorum /8. Наконец,
со времен Капетингов название Иль-де-Франс («Остров Францию)) закрепилось за королевским
доменом — историческая параллель «Русской земле» в узком смысле.
Итак, как это ни парадоксально, на всем протяжении своей истории скандинавское
по происхождению слово имеет сколько-нибудь прямое отношение к скандинавам лишь
в догосударственный период развития восточнославянского общества, а его эволюция
отражает этнокультурные и социально-политические процессы становления восточнославянской
государственности 79.
75 Дьяконов И. М. К методике исследований.
76 Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи ы возникновение
германских королевств. М. 1984, с. 132 ел.; Левандовс к и и Л. П. К вопросу о
возникновении и распаде средневековых народностей,-Вопросы истории, 19G8, № 11.
77 Vries J. do. Kleine Schriften. Bri. 1965, S. 216-217.
70 Исторbя Франции. Т. 1, М. 1972, с. 48.
79 Когда предлагаемая статья находилась в печати, появилась работа А. Карпозилоса
о росах-дромитах (см. Карпозилос А. Рос-дромиты н проблема похода Олега против
Константинополя.— Византийский временник, 1988. т. 49). Контекст сооощсшш Псевдо-Семиона
и продолжателя Феофана о росах-дромитах хорошо согласуется с предположением авторов
о непосредственном восприятии термина ”ros” в ранних византийских источниках (ср.
у продолжателя Феофана: [нрзб]
и славянский перевод: «Роусь... иже скеди глаголем, от рода варяжьска соушим».—И
с т р и н В. М. Книги временныя и образныя Георгия Мниха. «Хроника» Георгия Амартола
в древнем славянорусском переводе. Т. 1. Пг. 1920, с. 567). В переводе наименование
«дромиты» явно связывается с весельными судами - скедиями, или дромонами византийских
источников, что соответствует раннему значению слова «русь» (ср. Попов А. И, Ук.
соч., с. 57).
38
Из: http://book.by.ru/cgi-bin/book.cgi?book=Hystory&flat=room2&i=1020153964 |
