Максим Шевченко о православизации

28 октября 1997 года в Общедоступном Православном Университете, основанном протоиереем Александром Менем, прошел круглый стол, посвященный новому Закону о свободе совести. Это первая из встреч, организуемых факультетом политологии Университета при поддержке Совета Европы (программа ТАСИС). Недавно правительственная "Российская газета" подвергла критике демократическую программу ТАСИСа в выражениях, живо напоминающих комммунистический новояз: хорошо ли в России насаждать чуждые нам ценности? Именно в религиозной сфере, однако, вскрывается вся противоречивость нашего "неоконсерватизма". Ведь новый Закон о свободе совести защищали со ссылкой на западно-европейский опыт, а когда западноевропейцы начинали говорить, что их опыт совсем другой, сразу начинали ссылаться на национальную специфику. Круглый стол собрал людей очень разных, разных религиозных позиций и неверующих, объединенных убеждением, что нет такой нации, для которой рабство и угнетение иноверцев является нормой. Ярким представителем противоположной стороны стал Максим Шевченко, редактор религиозного приложения к "Независимой газете", оправдавший новый закон заботой о "православизации России", сохранении национальной самобытности. Круглый стол был посвящен прежде всего анализу закона с точки зрения права, и ключевыми были выступления правоведов (проф. Розенбаума и Г.Крыловой), но разговор постоянно переходил на общеидеологические вопросы. И это не показатель недисциплинированности мышления собравшихся, а результат того, что "право в России еще не проповедано", и всякая апелляция к правовым нормам может быть успешной, если она соединены с апелляцией к наличному российскому сознанию, лучше понимающему прямо христианское оправдание свободы, которое было представлено в выступлениях Чистякова, Смирнова, Новика. Факультет политологии УМ в дальнейшем будет проводить такие встречи в виде открытых заседаний, где ораторы получат возможность обратиться к широкой аудитории с анализом взаимоотношения религии и права, веры и демократии, Церкви и гражданского общества.

Выступление Максима Шевченко

Тут звучит достаточно согласованный хор определенных точек зрения, критикующих закон. Может мы (я и Семен Чапнин, который представляет агентство "Метафразис" и "НГ-религии") скорректируем эттот общий негативный подход, но не в смысле, что мы выступим против всех. Хотелось бы вспомнить фразу, произнесенную в эпоху, которая была сегодня названа не очень приличным словом, -- в эпоху Александра III Константином Победоносцевым, который определил Россию как ледяную пустыню, по которой бродит лихой человек. Сегодня, наверное, Россия уже не является ледяной пустыней, сегодня Россия является полукладбищем, полузасыпанным чуланом, забитым пылью и воспоминаниями, и поэтому когда мы говорим о религии в России и о религиозной ситуации в России, надо подразумевать, что в России не существует религиозного пространства. Понятие России в контексте того исторического образа, который мы вкладываем в это, не существует, и поэтому оценивать сегодня религиозную ситуацию в России надо с точки зрения перспектив и возможностей развития влияния тех или иных конфессий. В этом смысле, конечно, надо четко понимать, что вопрос религии в России сегодня это не только вопрос религиозный, это не только вопрос проповеди, это вопрос политический. В частности, это подтвердилось на прошедшей недавно в Соединенных Штатах большой конференции, на которой были представители из России, господин Пчелинцев и представитель Московского Патриархата (мне странно, что об этом не упоминается). На этой конференции выступал профессор Сэмюэл Хантингтон, который является сегодня одним из самых авторитетных ученых в мире, и его выступление было посвящено именно проблеме религиозного законодательства. В частности, представители конгресса и сената (в этой конференции принимал участие сенатор Вулф, автор поправки, которая была недавно принята конгрессом. Эта поправка прекращает режим экономичесокго благоприятствования тем странам, в которых с точки зрения США нарушается религиозная свобода. Эта поправка достаточна сенсационная и радикальная, и эта поправка является непосредственной реакцией на принятый в России закон. Принята она была под давлением американского религиозного, в первую очередь, протестантского лобби. На этой конференции представители с американской стороны недвусмысленно высказывались в том плане, что в данный момент необходимо посылать в Россию как можно больше миссионеров с целью изменения исторического и культурного образа России. Эта фраза звучала достаточно слаженным хором. Ей трудно было что-либо противопоставить. Там были некоторые представители Московской Патриархии, которые как могли выступали против этого, но в целом реакция американской стороны была однозначна. В контексте этого, конечно, трудно говорить о том, что российский закон это только внутреннее дело наших религиозных организаций. Ведь большинство населения России не только не христианизировано, но пребывает в духовной пустыне, в духовной пыльной комнате, живет в царстве теней. Россия сейчас не является страной с определенным культурным лицом или историческим, государственным лицом. Поэтому конфликт сейчас идет вокруг вопроса о том, какой быть России. Этот закон можно и должно, не лукавя, рассматривать с точки зрения того, что очевидно люди, которые определяют какие-то перспективы (если такие люди существуют, в чем иногда приходится сомневаться) исторического и культурного развития страны хотят придать ей облик, соответствующий их представлениям о том, какой должна быть Россия. Очевидно, с их точчки зрения Россия в первую очередь страна православная с какими-то вкраплениями других конфессий, в частности, ислама, буддизма, иудаизима и так далее. Поэтому хотелось бы отметить, что с их точки зрения закон действует на благо православизации России, пусть даже несколько насильственной православизации России. Плохо это или хорошо? Сейчас бы не хотелось касаться этого вопроса, потому если я скажу, что это плохо, то получится, что я не хотел бы, чтобы Россия была страной с православной культурой. Тогда я должен отказаться от некоторых чаяний, которые долго господствовали в умах некоторых русских интеллигентов о возрождении православия в России, о возвращении России дореволюционного облика. Если я скажу, что Россия должна быть православной, то с этой точки зрения закон должен вызвать критику, потому что с точки зрения большинства правосланых людей (по сравнению с которыми количество критиков закона представляет ничтожно малую цифру, тысячную долю процента, потому что большинство чад Православной Церкви этот закон, конечно, поддержали) этот Закон противоречив и несколько странен, потому что он нарушает один из основных принципов православия, который был сформулирован, в частности, на соборе 1917-1918 г. Главный минус этого закона это излишняя централизация православной церкви и фактическое подчинение общин епархиальным управлениям на местах и центральному управлению в Москве, подчинение канцелярии Московского Патриархата. Вот с этой точки зрения к закону есть, пожалуй, серьезные претензии. Что касается нарушения прав других религиозных организаций, то нам не представляется, что права тех организаций, которые уже существуют в России, как-то нарушаются. Права тех религиозных организаций, которые только хотят быть созданными в России, которые хотят получить некоторое пространство для проповеди и деятельности в России, бесспорно ограничиваются. И тут мы опять возвращаемся от чисто юридического вопроса к вопросу политическому. Ответ на вопрос, согласны ли мы на это, зависит от того, каким мы видим политическое и культурное будущее нашей страны. Согласны ли мы с тем, что только либерализм американского образца, западноевропейского образца, есть будущее нашей страны? Если это так, то мы являемся приверженцами очередной утопии, которая уже дважды или трижды губила исторический облик России. Существует ли для нашей страны некая особая форма государственности и культуры? Должны ли мы вписывать в ее будущий облик тот опыт – в том числе духовный и негативный опыт, который прошел наш народ и наша страна в 20 веке. Мне кажется, что от ответа на этот вопрос и будет зависеть отношение к этому закону, который, конечно, в юридических частностях, вызывает много нареканий. Кстати, в частности, и потому, что Русская Православная Церковь, которую называли самой большой тоталитарной организацией в России, не принимала практического участия в его подготовке. Закон был написан Вячеславом Полосиным в Думе, и правоведы это прекрасно знают, написан в достаточно кулуарной форме. Все предложения, которые вносились Московским Патриархатом через отца Всеволода Чаплина, практически не были учтены и тот вариант законы, который был представлен на первое чтение Думы, поразил и потряс многих, потому что этот вариан практически никто не видел. Поэтому закон представляет религиозные организации России на волю государственного чиновника. Надо еще заметить, что нам не кажется, что этот закон сращивает Русскую Православную Церковь с государством. Мне бы хотелось, чтобы не ввергалась Россия, в том числе верующая Россия, в состояние конфликта, потому что по выступлениям многих присутствующих здесь создается ощущение, что противостояние некоторых религиозных групп, в частности, старообрядцев, с господствующей Церковью, как она называлась до революции, было бы весьма желательным. Мы это чувствуем и по выступлениям Кестон-колледжа и по встречам с его представителями, по встречам с некоторыми западными обозревателями. Хотелось бы этого избежать. Мне кажется, что вполне можно было бы согласовать некоторые позиции между Русской Православной Церковью, мусульманами и многими другими организациями, если будет согласовано главное: политическое видение будущего России, если это возможно, в чем я очень сомневаюсь.

Выступление Галины Крыловой

Выступление Галины Анатольевны Крыловой.
Процессы, на которых я выступала, направлены против тех организаций, которые считаются одиозными. Я сейчас не говорю о том, что справедливы или нет были эти процессы. Дело в том, что с этих организаций начали. Потому что они плохие, потому что они получают малое освещение в прессе. Это те организации, которые можно тронуть, любое действие против которых будет одобрено общественностью. Ну а что касается каких-то правовых гарантий, соответствия нормам права - это все равно. Ведь главное, чтоб по справедливости было дело. А по закону? Ну ладно, ведь у нас нет законных средств бороться с этим. Эта как раз та кампания, которая была развернута в прессе, о которой здесь говорили. Да, мыуглубляем понимание тех или иных вопросов на таких "круглых столах", но народ остется за стенами этих залов. Я считаю, что пора переходить от обсуждения вопроа: "Кто виноват?" к вопросу:" Что делть?" Для этого прежде всего я хотела бы сделать два предварительных замечания. У обществ до сих пор нет представления об этом законе. Такая нейтрализация общественного мнения способствует деятельности наших офицальных лиц и лиц занимающих те или иные организации, занимающиеся в том числе и свободой совести. Эти организации на разных конференциях заявляют, что закон, вроде, не так уж и опасен, и обойти его можно. Позвольте, а зачем обходить? Зачем его принимать, чтоб потом обходить? Это во-первых. Во-вторых, что за закон такой, который мы по российской привычке будем обходить. Да и все ли обойдут? А когда последовал случай с Хакасией - вот какой дурной анекдот вышел. Почему, собственно говоря? Ну наверное по неразумию своему тронули первыми лютеран, а не кого-то другого. Один из выступавших здесь сказал, что по прежнему к нам будут приезжать проповедники из других стран. Нет. Закон не дает им такой возможности. Я хочу обратить ваше внимание на конкретный текст закона, где, согласно 27 статье, органтзации не имеющие 15 лет офицального статуса действия лишаются праа приглашения иностранных граждан, в том числе с целью религиозно проповедческой деятельности. То есть любая организация не имеющая 15 лет офицального статуса лишается фактически всех прав, связанных с ее религиозной деятельностью. Я не призываю к бесконечной войне и спорам с государственными лицами. Я хочу сказать, что все агрессивные речи относятся не только к сектам, но и к традиционным конфессиям. Потому что какому-то местному батюшке не понравятся протестанты, кому-то католики и т.д. Нельзя себя успокаивать тем, что мы - уважаемая конфессия, с нами ничего не случится. Только один случай в Хакасии вызвал такую реакцию. А если закон начнет применятся? Я хочу еще сказать о том, что пока сказали, что до января закон применятся не будет. Просто закон настолько бездарно состален с юридической точки зрения, что пока его просто нереально применять. Применять его в общероссийском масштабе нельзя, именно поэтому пока дали отсрочку. Выработают правила по которым будет ясно кого трогать, а кого нет- начнут применять. Нельзя довольствоваться отсрочкой и тем, что она возможно продлиться. Разве суть закона от этого меняется? Я приведу конкретный пример. На Сахалине, согласно проведенному исследоанию 37 православных организаций и 55 других. Среди них адвентисты, лютеране и т.д. Местный владыка поглядел на это и решил бороться с сектами. Была собрана группа руководящих местных чиновников, которые решили, что в связи с неправовой деятельностью "Свидетелей Иеговы" следует отобрать у них регистрационное сведетельство. И только когда "Свидетели Иеговы" подали в суд им было возвращено регистрационное свидетельство, поскольку не были предоставлены доказательства их незаконной деятельности. Это конкретный пример. Так что не надо думать, что закон будет лежать на полке. Я показала вам на примере механизм действия этого закона. Но пора переходить к действиям. Нужно обращаться в конституционный суд, нужно создавать какие - то организации, которые аккумулироваои эти жалобы. Естественно, это займет много времени, но готовиться к этому нужно уже сейчас.

Выступление профессора Розенбаума.

Мне, как и многим другим здесь присутсвующим, доводится не первый раз быть на подобных "круглых столах" , совещаниях и т.д. Я думаю, что иы проводим их очень иного. Конечно, польза от этого есть. Во - первых, мы создаем общественное мнение вокруг этого закона. Во - вторых, как говорил М.С. Горбачев: "Мы можем углубить понимание этого нормативного акта." Конечно, это важно. Но я считаю, что пора переходить от обсуждения и взаимного просвещения к решительным действиям. Дело в том, что сам этот закон беспрецендентный акт в истории России и любого государства. Издать закон, ряд положений которого явно противоречит конституции государства - конечно нонсанс. Я думаю, что все этот закон знают, все его обсуждали. Могу только сказать, что основное противоречие заключается в том, что нарушено равенство прав граждан в зависимости их отношения к религии, нарушено равенство пра религиозных объеденений перед законами государства. Нарушены ряд прав человека, записанных в конституции РФ. Я разделяю мнение некотрых предыдущих ораторов, мне еще сказали о том мнении, которое я не услышал, что удивительно, что на Западе реакция не такая негативная и не такя всевозмутительная, как у нас. А дело объясняется тем, что на Западе пропаганда негативных последствий этого закона поставлена очень плохо. Вот здесь упоминали Дебургскую конференцию. Оргнизаторами этой конференции являются, с одной стороны, Евроатлантическая оассоциация, которая существует здесь в Москве, и я представлял инетересы этой организации на конференции. С другой стороны, ее организатором был общественный политический деятель Голландии Ван Неген. Конференция была очень не представительной и, самое главное, там собрались люди, имевшие довольно отстраненное представление об этом законе. Весь первый день на конференции нам пришлось просвещать представителей этих зарубежных организаций, что из себя представляет этот закон. Во - вторых, сложилось такре представление озаконе, как о плохом, но не как о чрезвычайном событии в жизни государства. Сейчас наступила ткая пауза у государственных органов и должностных лиц, связанная с возмущением внутри страны этим законом. Эта пауза сязанна с тем, что никто не хочет решительно вводить закон в действие, никто не хочет сейчас заниматься правоприменительной деятельностью этого закона, боясь какой то волны возмущения. Сейчас разрабтываются проекты различных инструкций, которые должны нивелировать эти противоречия закона нашей конституции. Я думаю, что каждая инструкция имеет некотрое касательство к закону, а регулирует общественное отношение к совершенно другому. Вспомним инструкцию 61 года совета по делам религии Русской православной церкви. В законе было одно, а в интрукции было другое. Действовала инструкция еще и закрытая, тайная. Поэтому опасность, которые ведут за собой эти инструкии очень велика, лучше бы их и не было. Но я думаю, когда спадет волна возмущения этим законом в нашей стране и за рубежом, начнется активная правоприменительная практика, что ничего хорошего не сулит. Я не хотел бы заниматься анализом политики Русской Православной цервки. Я хотел бы сказать о том, как нам в рамках констиуции провести борьбу против этого закона. Мне кажется, что пора подавать жалобы в конституционный суд. По закону о конституционном суде жалоба может подаваться гражданами, права которых реально нарушены. Когда в контитуционный суд пойдут жалобы встанет вопрос о оответствии не всего закона, а отдельных его статей конституции РФ. Если у нас отменят 9-10 статей, то закон прикажет долго жить. В нем уже нечего будет применять кроме того, что в нем было в старое время. Мне кажется, этим надо и заняться, потому что за просвещением об этом законе мы провели уже достаточно много времени. Пора переходить к решительным действиям. Спасибо

Выступление Николая Шабурова

Нам только что в выступлении г-жи Крыловой были представлены реальные факты о том, как ущемляются религии, которые присутствуют в России. После этого выступает человек и говорит, что те, кто присутствует в России, ущемляться не будут. Что делать с этой логикой? Можно уважать всякую позицию, но с этим спорить невозможно. Здесь очень энергично говорилось о том, что пора действовать, и я с этим согласен, но все же вопрос о том, кто виноват, представляется мне тоже немаловажным. Может быть, решение этого вопроса в какой-то степени поможет нам в наших действиях. Все мы здесь люди разные, у нас разные професси: есть священнослужители, есть журналисты, есть преподаватели и т.д. Каждый может действовать в какой-то своей сфере. Разумеется, можно перечислять очень многообразные причины, которые привели к принятию этого закона: политические, культурные и т.д. Я хочу выделить один момент и указать одну конкретную вину. Это вина либеральной интеллигенции в целом и, может быть, более конкретно православной интеллигенции. Это, надо сказать откровенно, наша вина. По-видимому, это уже печальная национальная традиция все время наступать на одни и те же грабли, каждый раз снова получая по лбу. Вспомним такой грех либеральной интеллигенции XIX века как народопоклонство. Это народопоклонство в конечном счете и явилось одной из причин катастрофы 1917 года и ударило по той же самой интеллигенции. Проходят десятилетия коммунистического режима, наступают первые проблески свободы. С чем же выходит наша либеральная интеллигенция? С одной стороны, то же самое народопоклонство. Приведу один пример: мы сейчас все жалуемся на развитие шовинизма и национализма. Общее место публицистов1987-1989 гг.: ни один народ не пострадал так сильно в XX веке как русский народ. Почему? Не менее пострадали тибетцы, не менее пострадали кхмеры. Ладно, у нас принято думать только о себе. Но что же, каток коммунизма не прокатился по чувашам, по татарам, по народам Крайнего Севера? Но говорилось то, что люди хотели услышать, что приятно услышать: мы самые пострадавшие, так что впредь не надо предъявлять нам никаких претензий. И, конечно же, мы видим безудержную идеализацию Русской Православной Церкви. Конечно, есть тому причины: и преследования верующих, и то, что сама интеллигенция пришла к Церкви в 1970-80-е гг., в совершенно других исторических условиях. Понятно, какие чувства двигали людьми. Мне кажется, что помимо чувств нужен и разум тоже. Ведь на самом деле все прекрасно понимали и знали, что собой представляет Московский Патриархат и то, что сейчас принято обозначать аббревиатурой РПЦ. Прекрасно знали, что это номенклатурная организация, которая таковой и осталась. Говорят, что сейчас нами правят те же коммунисты. Это верно отчасти, но это коммунисты, которые уже в какой-то степени сменили окраску, стараются приноровиться к новой ситуации. Что касается Московской Патриархии, там не произошло даже косметических изменений. Это все та же тоталитарная централизованная структура. Очень странно было слышать от г-на Шевченко, что закон анти-православный, потому что не учитывает права общин, предписывает излишнюю централизацию. Это же внутреннее дело Церкви, если бы Церковь к тому стремилась, давно можно было бы подобные реформы провести. Их не провели и их не будет.
Конечно, огромные потери понесла Церковь из-за страшных репрессий против священнослужителей и мирян. Но позвольте, а другие религии не преследовались в советское время? Да, разумеется, в годы гражданской войны и в 1920-е годы было стремление сломать хребет ранее господствовавшей Церкви. Но потом под каток попали и другие религии. Если мы возьмем ситуацию после 1943 г., то основные репрессии падали на протестантские конфессии, позднее на нетрадиционные религии. Но ореол мученичество сложился только вокруг православия.
Не хочется говорить о политиках и об их нечистых замыслах. Но давайте подумаем, что же мы сами делаем. Мы говорили исключительно о традициях православной духовности и прочая, и прочая, и прочая. Обо всем, что в лучшем случае принадлежит истории. Я прошу прощения, если мои слова покажутся слишком резкими. Это уже публицистический прием, набор штампов, когда постоянно пишут об опасностях тоталитарных сект, то какими рисуют все эти секты? Такими, словно глядятся в зеркало, заглядывают в глубины собственной души. Доказать, что сегодня Русская Православная Церковь это тоталитарная секта, ничего не стоит, но не хочется ломиться в открытую дверь. Но проходят годы и, казалось бы, теперь все становится явным. Но увы, не поворачивается язык сказать что-то дурное про наших либеральных батюшек, которым нелегко приходится, но я все же не удержусь от одного примера. На одной телевизионной передаче очень уважаемый мною батюшка с пеной у рта доказывал, что этот закон есть провокация коммунистов против Московской Патриархии, они нарочно это предложили, чтобы скомпрометировать Патриархию. Это здравый и умный человек, я уверен, что на самом деле он знает механизмы принятия этого закона. Может быть, священство и не может иначе выступать, но то же самое мы видим со стороны многих либеральных журналистов. Есть попытки вывести из-под критики Патриарха. Виновато окружение, он неплохой человек, на Патриарха давят, у него плохие советчики. Помимо комизма таких утверждений (сколько раз мы все это проходили), они опровергаются самим поведением Патриарха. Он ведь сказал, что армия должна бороться с внешними и внутренними врагами. Совсем недавно он начал что-то говорить о продвижении НАТО на восток, сравнив приезд иностранных миссионеров в Россию с расширением НАТО. По-моему, единственное чувство, которое можно испытывать от этих слов, это стыд. Или же термин, который уже взят на вооружение: "духовная агрессия". Нас десятилетиями топтали, используя термин "идеологическая диверсия". Теперь идеологическую диверсию назвали духовной агрессией. Разумеется, наше общество остается атеистическим, и власти наши атеистические, но хотелось бы процитировать фразу Сергея Михайловича Соловьева, относящуюся к 40-м годам девятнадцатого столетия: "Люди, неверующие во Христа, стали говорить о преимуществе православия над иными христианскими исповеданиями".
Тут высказывалась мысль о том, что закон вредит Православной Церкви. Полноте, он вредит нашему идеальному представлению о том, какой должна быть эта Церковь, и когда многоуважаемый г-н Красиков говорит: "Мы не отдадим Церковь политиканам и экстремистам", надо понимать, кто "мы". Тут я полностью солидарен с г-ном Шевченко, защитников свободы действительно ничтожно мало, но я бы иначе поставил вопрос. Вспоминается классическая формула Солженицына, писавшего о процессах 1920-х годов и о том, как "обрабатывали" эсеров и старых большевиков, уговаривая их: мы ведь с вами старые революционеры, мы с вами коммунисты, мы с вами русские люди. И никто из них не сказал: с вами мы не революционеры, с вами мы не русские, с вами мы не коммунисты. Точно так же и сегодня никто не сказал: с вами мы не православные. Потому что когда говорят, что пострадает евангелизация Россия, то забывают, что они думают совсем о другом. Для них православная страна это страна, где не будет реального присутствия других конфессий. Язык, которым оперируют эти люди, вовсе не евангельский язык, а юридический: "большинство", "каноническая территория". Что делать представителям интеллигенциям? Не полениться и посильно разоблачать этот миф. Конечно, поезд ушел, но это наш долг. И то же самое о международном резонансе. Есть явление среди католических и протестантских кругов Запада, которое я бы назвал "ортодоксофилия". Отношение широких религиозных кругов Запада к РПЦ мне как раз напоминает отношение либеральной западной интеллигенции к Советскому Союзу и к коммунистам в 1930-1940-е гг. Никакие факты не принимаются всерьез. Здесь то же самое. Говоришь о законе, говоришь о слиянии с властью, с экстремистскими организациями, а в ответ слышишь: зато у вас высокая духовность. Может быть, хотя бы упоминавшийся случай в Хакассии поможет кому-то прочистить мозги, потому что как раз в лютеранских кругах Германии подобные настроения очень распространены. На эту доброжелательность очень и рассчитывают, когда говорят: посмотрим, что будет, если другие государства примут аналогичный закон в отношении православия, -- прекрасно понимая, что такого не произойдет. Коммунистические партии существовали в демократическом обществе, развивались, их никто не преследовал, а у нас никто, кроме коммунистов, не разрешался. Каково отношение к лютеранам? Они хороши, когда дают деньги, когда принимают пышно у себя высокое священноначалие, когда они окормляют этнических немцев. Но ведь в Хакассии, насколько я понимаю, русская была община. И кто-то сказал, что лютеранство близко к Русской Православной Церкви. Но как обращались коммунисты с "близкими им" социал-демократами в 1930-е годы? И тут мы должны использовать наши контакты с нашими зарубежными друзьями, чтобы говорить правду.

Выступление отца Марка Смирнова.

Мне очень трудно говорить о законе, поскольку я не правовед. Я всегда, когдчитаю статьи пункты закона- я всегда путаюсь. Мне очень трудно разобраться. У меня другое отношение. Весной я присутствовал на подобном круглом столе в центре Апостла Павла. Уже там, cобственно говоря, мы били в набат, говорили об опасности нового грядущего закона, и я там сказал, что будет принят новый закон или нет- это уже ничего не изменит, потому что дэ-факто господствующей религии, именно русская православная церковь, которая борется за духовную монополию. Она эту монополию уже давно имеет и дело законодателей эту монополию оформить и если говорить по большому счету, то и правозащитники и представители религиозных меньшинств, кстати недавно собрали оргкомитет для нового движения, которое называется "за свободу совести и светское гос-во" - это при хельсенской группе. Возглавляют это правозащитники Лев Понаморев и Людмила Алексеева. Это движение объеденяет действительно пострадавших от этого злосчастного закона, но не будем обманываться. На самом деле, которые смогли бы такое движение создать, а это должна быть гражданская инициатива, а не просто общество потерпевших, как общество потерпевших вкладчиков или потребителей - это нормально, но только гражданская инициатива, где главную скрипку будут играть как раз неверующие, а обычные, светские люди, которые обеспокоены наступлением на гражданское общество, на светское государство, на права человека. Если они будут составлять это движение, то возможно какая то перспектива есть, но тем не менее давайте смотреть правде в глаза. Те демократические силы российского общества проиграли, потому что на самом деле уже вернуть Россию в состояние 91-93 годов невозможно. Я не правовед, мне трудно обсуждать, я скорее хотел сказать о другом, что этот закон и его принятие подписание президентом и та молчаливая индерферентная реакция общественных кругов говорит о том, что мало кто понимает важность и опасность если не холодной войны, то некотрых заморозков. Да простят мне собравшиеся, но Владимир Соловьев называл эпоху Александра-3 эпохой замороженного говна. Извините за вырыжение. И если мы возвращаемся к этим заморозкам, то это опасно, да и не приятно, по крайней мере. Принятие закона явилось действием определенной политической группы и прежде всего московского патриархата. Именно они повлияли на принятие этого закона. Мне кажется надо обратить внимание именно на то, что же это за политика московского патриархата и Русской православной церкви. Как эта политика осуществляется и каковы ее результаты. Мне кажется, что долгое время многие западные специалисты, будь то католики или протестанты не интересовались этой проблемой. Главной темой занимающей специалистов стало мученичество, гонения и т.д. и лишь немногоие делали акцент на изучении этой политики. Даже им не всегда удавалось в полной голос достаточно весомо выступать по этой проблеме. Недавно на конференции Renovabis под Мюнхеном два крупных специалиста, один из них швейцарский специалист Роберт Хотц, а другой руководитель института Герд Штрикер, вот им пришлосьсказать ужасную фразу о том, как им двадцать лет закрывали рот и не давали сказать как московская патриархия осуществляет свою политику не только на международной арене, но и внутри страны. Когда мы говорим об этой политике, надо сказать, что с 1943 года церковь стала сливаться с государственным режимом. Как мне кажется, именно с 40-х - 50-х годов мы видим четкую политику, которая заключается в создании симбиоза между православием и национализмом в таком необольшевистском плане, либо откровенное осуществление сервильной политики, служебной функции по отношению к государству, т.е. это политика исказить вещи внутри страны, дезинформировать западную общественность и попытка оказать влияние на западные религиозные круги и т.д. Самый яркий пример - это христианская мирная конференция в Праге, которая согласно документам была подставной организацией КГБ.
К сожалению, в рамках отведенного времени невозможно обо всем сказать. Стоит обратить внимание на то, что сейчас усилились контакты представителей московского патриархата за границей и внешнеполитических ведомств. К сожалению, мое выступление было несколько сумбурно, но я надеюсь, что в дальнейшем эта тема может стать темой нашей дальнейшей дискуссии. Как я понимаю, здесь собрались не только правоведы, но и представители общественных и религиозных кругов, и политика для всех нас играет огромную роль. Спасибо за внимание.

Выступление Вениамина Новика

СООБЩЕНИЕ отца Вениамина.
Тут можно много говорить об этом законе. Я возьму только один пункт. Вот этот испытательный срок 15 лет. Можно каким образом ввести дискриминацию, в конституции ясно написано, что все люди равны независимо от вероисповедания и т.д. Ну как можно обойти этот пункт если очень хочется, потому что раздули такую пропагандистскую кампанию против сект в России. Как обойти этот пункт - можно ввести новый юридический термин - религиозная группа. Эта религиозная группа - она выпадает из правового пространства, онка не имеет прав юридического лица, она совершенно бесправная и 15 лет они должны показывать какие они хорошие. Через 15 лет они приходят к местному чиновнику, а он говорит: Ну давайте мы на вас посмотрим какие вы хорошие. А вы тогда-то того-то не сделали. Всегда можно что-то найти. Идите снова в подполье на 15 лет, а мы будем смотреть как вы себя ведете. Т.е. путем введения нового юридического термина группа граждан исповедающих христианство лишается прав юридического лица. Конечно они могут существовать, но это уже дискриминация, потому что нельзя арендовать помещение, нельзя покупать и продавать литературу, приглашать иностранных гостей, т.е. лишаются всех привелегий юридического лица. Конечно это большой шаг по сравнению с тем временем в России, когда всех гнали и преследовали чисто в профилактическом виде, в том числе и Православную церковь. Но если мы собираемся вписываться в ЕС, то этот закон просто дикость для страны с европейским менталитетом. Всякие ссылки на то, что у них там тоже что-то есть- это ложь. Там нет такого, чтобы группа граждан исповедающих религию лишалась прав юридического лица. Так что не верьте тем высокопоставленным иерархам, которые лгут и по радио и по телевидению. Я напомню вам о том, что президент отклонил первую версию закона достаточно обоснованно. Там был составлен перечень конституционных нарушений, неговоря уже про междунардные нормы, на которые, извиняюсь за грубое выражение, большевикам всегда было плевать. Неслучайно в этом законе нет ни одной ссылки на международные нормы. То что наша публика так спокойно восприняла этот закон легко объясняется. Во-первых, общей деморализацией. Они сейчас не знают куда идти, во что верить, нет никакой социальной концепции у церкви и у государства. Спокойное восприятие публикой этого закона говорит о том, что он хороший, а о том, что всем уже на все наплевать. Если они зарплату не получали, и то тихо сидели, то что уж это. Такая категория, как свобода вообще трудно улавливается в общественном сознании. Если это вообще свобода. Это вопрос филосовский. А может ее нет вообще. А что такое права человека? Россия не имеет вообщем -то социальной философии в этой сфере. Запад на протяжении столетий задумовался над этой проблемой и пришел к выводу, что лучше пойти на риск свободного неправильного мировозрения, чем на принудительное правильное. Именно этот глубокий смысл отражается в двух словах - свобода совести. Все свободы, которые большевики вписывали в конституцию они не собирались выполнять. Считалось, что свобода только та свобода, которая расчитана на добро, а если она расчитана на не понятно что- нам не надо такой свободы. Это не есть понимание свободы. А как же искоренить зло? Действительно, зло есть везде. Оно есть как и в сектах, так и в традиционных конфессиях. Как же ему противостоять, если уж нам неймется чисто по большевистски кому-то противостоять. Создавать новую службу безопасности. Как говориться: "Научи дурака Богу молиться, так он лоб расшибет" Но он же не себе, он другому расшибет. Запад понял как бороться. Это разделяется между свободой убеждений и свободой действий. В области свободы действий свободы нет. Там есть 3 заповеди, которые отслеживает государство: не убивай, не воруй, не лжесведетельствуй. Людей, которые не хотят их выполнять принуждают их выполнять, вот здесь насилие вполне допустимо. Насилие в области действий, потому что в этой сфере свободы нет. Наша свобода ограничена свободой другого человека всегда. А в области свободы мировозрения должна быть полная свобода, иначе будет невозможно развитие философии, творчества. Это вообще очень неопределенная сфера. Основная аргументация сторонников этого закона чисто эмоцианальная. Противостоять тем, кто сюда понаехал. Это же чистые эмоции. Есть какие-то конститкционные нормы. Есть какая-то философия, есть понятие прав человека. С этим как быть. Неужели на эмоциях так легко от всего этого отказатьсяю. Мы привыкли принимать экстренные решения в экстренные моменты. Всегда найдется голос, который скажет, что его обижают. Его обижают, так давайте его защищать. По такой логике вводились войска Афганистан, в Чечню. Ведь границ никаких нету. А давайте организуем борьбу с разводами. Ведь это плохо. А почему бы не организовать борьбу с автомобилям? Ведь каждый год под колесами автомобилей гибнет 3000 человек. Автомобили приносят русскому народу горя больше, чем все секты вместе взятые. Чистая дикарско-ксенофобская мораль. Вот к нам пришли чужаки - надо их прогнать. Не маловато -ли будет? СПАСИБО.