"Следствие не нуждалось
в объективном доказательстве и подтверждении вины"
Документы Госархива Российской Федерации о репрессиях
против обновленческого духовенства и мирян во второй половине 1930-х гг.
Оп.:Отечественные архивы. № 6 2009 г. rusarchives.ru
Идеи обновления церковной жизни были популярны в среде духовенства и мирян еще до 1917 г. В значительной мере они сосредоточивались на возрождении канонического церковного строя, искаженного самовластной церковной реформой Петра I. Однако так называемый обновленческий раскол - особое явление в истории Церкви, непосредственно связанное с революционными потрясениями ХХ в.[1]
Некоторая часть церковного сообщества, как и очень многие тогда заявлявшие о своем стремлении вернуться к нормам апостольского века, горячо приветствовали Февральскую революцию, а затем октябрьский переворот как земное торжество Христовой правды и осуществление идеалов социальной справедливости. Предпринимались попытки согласовать христианское учение с коммунистической идеологией, приспособить Церковь к нуждам советского государства. Все это сопровождалось призывами к радикальным изменениям в канонической и богослужебной области, стремлением изменить традиционный уклад церковной жизни. Замеченные властями (в частности, Л.Д. Троцким, оценившим выгоду от возможности разрушить церковный организм изнутри[2]) такого рода реформаторы при прямом участии карательных органов захватили административную власть в Церкви. Через некоторое время на своем соборе[3] они лишили сана законно избранного патриарха Тихона, который уже в течение года был изолирован от паствы, находясь под следствием в ожидании суда.
С 19 мая 1922 г. начинает функционировать Высшее церковное управление - ВЦУ (самозванное), проводящее идеи обновленчества, а к августу его полномочия, в основном вынужденно, признало большинство епархий. Однако триумф обновленцев был недолгим. Раздираемое внутренними противоречиями движение почти сразу стало дробиться на более мелкие группы, а когда в июне 1923 г. из заключения вышел патриарх Тихон, сразу объявивший о неканоничности и безблагодатности обновленческого ВЦУ[4], многие уклонившиеся в раскол иерархи и рядовые священнослужители возвращаются в лоно Церкви. Значительно ослабевает и поддержка представителей обновленчества со стороны власти, в тактических целях стремившейся сохранить баланс между обновленцами и тихоновцами.
В 1929 г. происходит изменение генеральной линии церковной политики советского государства. Объектом преследования становятся все без исключения религиозные конфессии и течения. Это напрямую коснулось и обновленческих группировок, которые подверглись гонениям точно так же, как представители патриаршей Церкви. После 1935 г., когда был самоупразднен обновленческий Синод, обновленчество переживало глубокий духовный и организационный кризис. Многие его представители под угрозой гонений отказывались от священного сана, кое-кто искал сближения с патриаршей Церковью. Однако от репрессий не спасало даже тесное сотрудничество значительной части обновленцев с органами НКВД. Апогеем антицерковного террора стал 1937 г., когда по стандартным обвинениям в контрреволюционной деятельности, антисоветской агитации, пораженческих настроениях и т.п. были расстреляны и отправлены в лагеря десятки тысяч верующих[5].
В конце 1990-х - начале 2000-х гг. архивом УФСБ РФ по Москве и Московской области в Государственный архив Российской Федерации было передано около 100 тыс. следственных дел жертв политического террора, в том числе представителей обновленческого раскола. Материалы следственных дел обновленческого духовенства и мирян, в отличие от канонизированных Русской православной церковью новомучеников и исповедников российских, в должной мере не используются и фактически только начинают вводиться в научный оборот. Между тем они представляют немалый интерес, расширяя наши представления об эпохе "воинствующего безбожия" как с научной, так и с церковной точек зрения.
Вниманию читателей предлагаются документы типичного для судеб обновленцев следственного дела по обвинению группы духовенства и мирян в создании контрреволюционной группировки, ставившей "задачу объединения двух церковных течений, обновленческого и тихоновского, для совместной борьбы с советской властью" (ст. 58 п. 10, 11 УК РСФСР)[6]. По делу проходили: В.З. Белоликов - бывший профессор Киевской духовной академии, впоследствии примкнувший к обновленчеству[7]; П.Д. Матвеев - он же обновленческий игумен Парфений; Е.М. Максимов - обновленческий священник г. Москвы; В.Д. Карпов - бывший обновленческий священник; В.В. Морозов - обновленческий священник г. Павлов-Посад; В.Д. Молчанов - обновленческий священник с. Николо-Трубецкое Реутовского района Московской области; И.А. Дрожжин - бывший обновленческий священник; А.В. Чесноков - обновленческий священник г. Москвы.
Согласно обвинительному заключению, В.З. Белоликов, возглавлявший, по мнению следствия, заговор церковников, проводил большую подготовительную работу, направленную на организацию нелегальной подпольной церкви и нелегальной духовной школы для подготовки духовенства. Наряду с активной церковной деятельностью "по блокировке обновленческой церкви с тихоновской", обвиняемым вменялись в вину: распространение провокационных слухов о "якобы имеющейся национальной розни в СССР", агитация против участия в выборах в Верховный Совет СССР, клеветнические выпады в адрес советских и партийных руководителей, восхваление фашистского строя и, наконец, высказывание "сожаления по поводу расстрела врагов народа"[8], т.е. традиционный набор обвинений, выдвигавшихся против духовенства безотносительно их политической ориентации.
Под давлением следствия большинство обвиняемых признали себя виновными. В.З. Белоликов, В.Д. Карпов, Е.М. Максимов, П.Д. Матвеев, В.В. Морозов были приговорены к расстрелу, а В.Д. Молчанов, И.А. Дрожжин и А.В. Чесноков осуждены каждый на 10 лет заключения в ИТЛ. Зловещую роль сыграли в ходе следствия показания свидетелей - А.Г. Капранцева и П.С. Матусевича, тоже представителей обновленческого духовенства. Как выяснилось впоследствии, А.Г. Капранцев являлся "штатным" свидетелем по делам подобного рода. Материалы следствия прямо свидетельствуют и о связи с органами НКВД самого профессора Белоликова, что, однако, не сохранило ему ни свободу[9], ни жизнь.
Несколько особняком стоит фигура И.А. Дрожжина, имевшего мужество (наряду с А.В. Чесноковым) не признать надуманных обвинений и, более того, не давшего ложных показаний на своих товарищей[10]. Документы следственного дела позволяют пролить свет на дальнейшую судьбу Дрожжина. Первый из них (Док. № 1) - заявление И.А. Дрожжина, отбывшего десятилетний лагерный срок, с просьбой о реабилитации[11], где обращает на себя внимание духовно-нравственная позиция автора. Учитывая его достойное поведение на следствии (о предвзятости которого автор свидетельствует и в названном документе), удивляет, что главной ошибкой своей жизни и "пятном биографии" он полагает духовное образование и деятельность в качестве священнослужителя как таковые, отнюдь не связывая это с пребыванием в обновленческом расколе. Перед нами исповедь человека, выдержавшего давление следствия, но отказавшегося от веры…
Другой документ (Док. № 2) - секретное постановление президиума Московского городского суда от 22 ноября 1956 г. о прекращении производством дела в отношении Белоликова, Дрожжина и других за недоказанностью состава преступления[12]. Фактически это ответ на заявление Дрожжина.
Что касается самого обновленческого раскола, то временем его окончательной ликвидации стали годы Великой Отечественной войны, когда под давлением государственной власти, взявшей "новый курс" в отношении Церкви, обновленчество постепенно сходит на нет.
Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии В.В. ЛОБАНОВА.
[1] См., напр.: Roslof E. The Renovationist Movement in the Russian Orthodox Church. 1922-1946. The University of North Carolina, 1994; Стратонов И.А. Русская церковная смута (1921-1931) // Из истории Христианской Церкви на Родине и за рубежом в ХХ столетии. М., 1995; Левитин А.Э., Шавров В.М. Очерки по истории русской церковной смуты. М., 1996; Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви ХХ в. СПб., 1999; "Обновленческий" раскол. (Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики). М., 2002; Валерий Лавринов, протоиерей. Очерки истории обновленческого раскола на Урале (1922-1945). М., 2007; и др.
[2] Так, в телеграмме Л.Д. Троцкого членам Политбюро ЦК РКП(б) о задачах прессы в связи с воззванием группы "прогрессивного духовенства" от 14 мая 1922 г., в частности, указано: "Еще раз повторяю, что редакции "Правды" и "Известий" не отдают себе достаточного отчета в огромной исторической важности того, что происходит в церкви и вокруг нее… Мельчайшая генуэзская дребедень занимает целые страницы, в то время, как глубочайшей духовной революции в русском народе (или, вернее, подготовке этой глубочайшей революции) отводятся задворки газет". На одном из машинописных экземпляров сохранилась помета В.И. Ленина: "Верно! 1000 раз верно! Долой дребедень!" (См.: Политбюро и церковь 1922-1925 гг. / Архивы Кремля. М.; Новосибирск, 2000. Кн. 1. С. 313.)
[3] Так называемый II Поместный собор Российской православной церкви (обновленческий) проходил в г. Москве 29 апреля - 9 мая 1923 г.
[4] См.: Послание Святейшего Патриарха Тихона от 02(15).07.1923 // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943 гг. М., 1994. С. 288-292.
[5] По данным Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий, только в 1937 г. было арестовано 136 900 православных священно- и церковнослужителей, из них 85 300 расстреляно. (Яковлев А.Н. По мощам и елей. М., 1995. С. 94.)
[6] ГАРФ. Ф. 10035. Д. П-30285.
[7] Белоликов Василий Захарович (1887-1937) - магистр богословия, проф., из семьи священника. Обучался в Кирилловском духовном училище и Новгородской духовной семинарии. В 1911 г. окончил Киевскую духовную академию со званием кандидата богословия, оставлен сверхштатным профессорским стипендиатом. Получил магистерскую степень. С 1914 г. доцент на кафедре истории и обличения русского раскола. Занимался педагогической и научно-богословской деятельностью до закрытия академии. С 1924 г. преподавал в обновленческой Московской богословской академии. Присоединился к обновленческому расколу и стал его активным участником, членом обновленческого Синода от мирян. В 1934 г. отошел от обновленческого движения. Несколько раз арестовывался, находился в заключении и ссылках. Расстрелян 25 ноября 1937 г. на Бутовском полигоне. Родной брат священномученика Пимена (Белоликова), епископа Семиреченского и Верненского (1879-1918 гг.).
[8] ГАРФ. Ф. 10035. Д. П-30285. Л. 156-157.
[9] В частности, еще в 1935 г. В.З. Белоликов был осужден по ст. 121 УК РСФСР к трем годам высылки за разглашение сведений, связанных с его работой в ОГПУ. (Там же. Л. 53-53 об.)
[10] Там же. Л. 111-127.
[11] Там же. Л. 302-303 об.
[12] Там же. Л. 115-117, 304 (копия справки об освобождении Дрожжина из ИТЛ).
№ 1
Заявление И.А. Дрожжина прокурору по спецделам Московской области
4 декабря 1955 г.
Прокурору по спецделам Московской области
от гр-на Дрожжина Игоря Алексеевича,
проживающего - гор. Свердловск
областной "7", ул. Литовская, 47, кв. 11.
Прошение
Решением тройки УНКВД СССР по Московской области от 17 ноября 1937 г.(1) я был заключен в ИТЛ сроком на 10 лет по обвинению, формулированному "КР".
Родился я в 1908 г. 1 июня в гор. Москве, русский. Общее образование имею среднее, сын рабочего. Мой отец, Дрожжин А[лексей] Яков[левич], проживал (до дня смерти в 1953 г.) в гор. Москве, Гоголевский бульвар, 29, кв. 26. С раннего детства до 1926 г. я воспитывался у дедушки (отца матери), рабочего, проживавшего в гор. Кохма Ивановской обл.
Пятном моей биографии стала сделанная мной ошибка, которая в последующем, считаю, явилась роковой на протяжении моей жизни. В 1926 г. (юношей 18 лет), против воли родителей, что привело меня к разрыву с семьей отца, я поступил в число студентов Московской богословской академии при Синоде Российской православной церкви - т.н. обновленческой. В период обучения в академии проживал в общежитии студентов академии, источником средств существования была стипендия, определенная Синодом. В 1929 г. я окончил академический курс, и по представлении письменной диссертации на кафедру сектоведения решением совета академии мне была присуждена степень кандидата богословских наук.
Практически моя деятельность как церковника состояла в том, что с 1929 г. по 1932 г. (апрель месяц) я был священником Златоустовской церкви (Б[ольшой] Комсомольский пер.), а позднее церкви Св[ятителя] Николая, Армянский переулок в гор. Москве.
4 апреля 1932 г. был арестован и решением тройки ОГПУ по ст. 5810 УК РСФСР был заключен в ИТЛ сроком на 3 года. Заключение отбывал на строительстве ББК(2) им. Сталина[1]. С этого времени я порвал с церковной деятельностью, больше не был служителем культа или членом религиозной общины. В 1934 г. я был досрочно освобожден из заключения и остался на работе по вольному найму на строительстве вторых путей в системе Бамлага(3), где работал до конца 1935 г.
С 1935 г. по 1936 г. работал заведующим отделом технического обучения на Подольском аккумуляторном заводе, город Подольск Московской области. С 1936 г. по 12 сентября 1937 г. работал в должности инженера по техническому обучению рабочих при Первом московском авторемонтном заводе, гор. Москва, Остаповское шоссе. Проживал - пос. Апрелевка Наро-Фоминского района Московской обл.
12 сентября 1937 г. был арестован и по постановлению тройки НКВД СССР Московской обл. с 17 ноября 1937 г. до 12 сентября 1947 г. находился заключенным в ИТЛ, гор. Свободный Хабаровского края. По освобождении из заключения с 12 сентября [19]37 г. был оставлен на работе по вольному найму.
В 1949 г. переведен на строительство "503" в Заполярье (пос. Ермаково Игарского р[айо]на Красноярского края), где работал до 1953 г., до консервации строительных работ. С 1953 г. работаю в гор. Свердловске, УНР-216(4) стройтреста 33.
Прошло много лет с тех пор, когда была сделана ошибка, которая со всей ясностью была осознана мной еще в 1932 г. На протяжении жизни мной против советского государства не было совершено преступления, - разве только кроме себя лично, - необдуманным поступком в ранней юности. Не репрессия привела меня к осознанию сделанной мной ошибки, а глубокий анализ причин ее породивших.
В 1932 г. следствие утверждало, что я священник, этого я не отрицал. Обвинение же по ст. 5810 УК РСФСР было необоснованным заключением следствия, созданным на основании произносимых по долгу священника в храме проповедей. Произносимая открыто проповедь не содержала в себе ничего, что было бы против советской власти или могущества ее государственного устройства.
В 1937 г. обвинение, предъявляемое мне следствием, акцентировало, что я являюсь активным церковником, т.к. в прошлом был священником. Я утверждал, что с 1932 г. порвал с церковной деятельностью и не состою членом никакого религиозного общества, что не трудно проверить. Следствие производилось формально. Ответы допроса писались следователем. При отказе от подписи написанных следователем небылиц подпись под протоколом допроса учинялась вызываемым для этого лицом. Было ясно, что следствие не нуждалось в объективном доказательстве и подтверждении вины. Требовалось формально создать вину на бумаге, хотя налицо и не было состава преступления. Какое доказательство вины было представлено следствием тройке НКВД, чтобы подвергнуть меня столь суровому наказанию, мне неизвестно.
Допущенную в жизни ошибку я осознал глубоко и давно. Прошло с лишком двадцать лет, как отмежевавшись от заблуждения юности, все силы физические и интеллектуальные отдаю на служение родине, глубоко чувствуя гражданский долг перед ней.
Прошу Вас, гр[аждани]н прокурор, исследовав материалы моего дела, вынести справедливое решение о реабилитации, чтобы не было на мне тяжкого пятна преступника против родины и советского государства.
Проситель: И.Дрожжин
Приложение: Характеристика с места работы, копия справки об освобождении из ИТЛ(5).
ГАРФ. Ф. 10035. Д. П-30285. Л. 302-303 об. Автограф.
№ 2
Постановление президиума Московского городского суда по делу № 5 пс-1781/56(6)
22 ноября 1956 г.
Президиум Московского городского суда в составе: председателя президиума Громова Л.А. и членов президиума Остроуховой В.М., Коржикова Б.В. и Кубановой М.И., с участием прокурора гор. Москвы Белкина Б.Ф. рассмотрел в заседании по докладу члена Московского городского суда Скоморохова уголовное дело по протесту прокурора гор. Москвы на постановление тройки при УНКВД СССР по Московской области от 17 ноября 1937 г., по которому -
БЕЛОЛИКОВ(7) Василий Захарович, рождения 1887 г., уроженец гор. Ленинграда, гр[аждани]н СССР, русский;
МАТВЕЕВ Петр Дмитриевич, рождения 1909 г., уроженец Московской области, б[ывшей] Молодинской волости, села Троицкое, русский, гр[аждани]н СССР;
МАКСИМОВ Ефим Максимович, рождения 1881 г., уроженец гор. Буинск Татарской АССР, мордвин, служивший священником;
КАРПОВ Василий Дмитриевич, рождения 1901 г., уроженец Мордовской АССР Краснослободского р[айо]на села Ельники, русский, гр[аждани]н СССР;
МОРОЗОВ Владимир Васильевич, рождения 1900 г., уроженец гор. Воронежа, русский, гр[аждани]н СССР -
по ст. 5810 и 5811 УК РСФСР осуждены к расстрелу каждый.
МОЛЧАНОВ Владимир Дмитриевич, рождения 1906 г., уроженец гор. Белая Глина Сальского р[айо]на, русский, гр[аждани]н СССР;
ДРОЖЖИН Игорь Алексеевич, рождения 1908 г., уроженец Московской области Павло[во]-Посадского р[айо]на села Алексино, русский, гр[аждани]н СССР и
ЧЕСНОКОВ Алексей Васильевич, рождения 1884 г., уроженец Воронежской области Леворогошинского р[айо]на деревни Кондрашино, русский, гр[аждани]н СССР, -
по ст. 5810 и 5811 УК РСФСР осуждены на десять лет заключения в ИТЛ каждый.
Вышеперечисленные лица обвинялись в том, что они входили в состав контрреволюционной группы церковников, ставивших перед собой задачу объединения обновленческой и тихоновской церкви для совместной борьбы с советской властью, и что допустили антисоветские высказывания.
Протест внесен на предмет отмены постановления тройки при УНКВД СССР и прекращения дела производством в отношении всех осужденных.
Проверив материалы дела, обсудив доводы протеста, выслушав заключение прокурора Белкина, полагавшего постановление тройки УНКВД СССР отменить и дело в отношении всех осужденных производством прекратить за недоказанностью состава преступления, президиум Московского городского суда, соглашаясь с заключением прокурора, находит, [что] постановление тройки при УНКВД СССР подлежит отмене, а дело в отношении всех осужденных прекращению по следующим основаниям:
Как усматривается из материалов дела, основанием к осуждению всех обвиняемых послужили их собственные признания при вторичном их допросе и показания двух свидетелей - Капранцева и Матусевича. Показания свидетеля Капранцева вообще не заслуживают доверия, так как в процессе проверки дел, рассмотренных Особым совещанием, установлено, что он является "штатным" свидетелем по делам такого рода, которые впоследствии прекращались за отсутствием состава преступления.
Свидетель Матусевич дает показания только в отношении Максимова, Матвеева и Чеснокова, характеризует их как лиц, враждебно относящихся к советской власти, но не приводит никаких конкретных фактов антисоветской деятельности этих лиц.
Из показаний осужденного Белоликова видно, что он сам был связан с органами НКВД, по заданию которых посещал своих знакомых и о[б] их настроениях писал информации. Уже по одному этому Белоликов не мог возглавить контрреволюционную церковную группировку.
Что касается показаний остальных обвиняемых, то обращают на себя внимание следующие обстоятельства:
Все они, как правило, виновными себя не признают, а на последующих допросах внезапно начинали признавать себя виновными в антисоветской деятельности. С учетом того, что дело велось с грубейшим нарушением процессуальных норм, следствие велось под руководством Персица[2], который впоследствии был осужден за массовые незаконные аресты и фальсификацию уголовных дел, президиум Московского городского суда считает, что все обвиняемые были осуждены без достаточных к тому оснований.
На основании изложенного, президиум Московского городского суда -
Постановил:
Постановление тройки при УНКВД СССР по Московской области от 17 ноября 1937 г. отменить и дело в отношении Белоликова Василия Захаровича, Матвеева Петра Дмитриевича, Максимова Ефима Максимовича, Карпова Василия Дмитриевича, Морозова Владимира Васильевича, Молчанова Владимира Дмитриевича, Дрожжина Игоря Алексеевича и Чеснокова Алексея Васильевича производством прекратить за недоказанностью состава преступления.
| Подлинное подписал председатель президиума | Л.Громов |
С подлинным верно: Член президиума(8)
Секретарь канцелярии | Алексеева |
ГАРФ. Ф. 10035. Д. П-30285. Л. 115-117. Подлинник.
[1] Беломорско-Балтийский канал открыт в 1933 г. Общая длина 227 км, средняя глубина 5 м, 19 шлюзов.
[2] Имеется в виду Персиц Михаил Иосифович - начальник 4-го отделения УГБ УНКВД Московской области, капитан госбезопасности. Арестован, расстрелян 16 января 1940 г.
(1) Здесь и далее курсивом выделено подчеркнутое в документе.
(2) Беломорско-Балтийский канал.
(3) Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь.
(4) Управление начальника работ-216.
(5) Документы в деле отсутствуют.
(6) Заголовок документа.
(7) Здесь и далее выделено в документе.
(8) Подпись неразборчива. |
