Патриарх Тихон скончался 7.4.1925 года в возрасте почти 60 лет. На, случай своей кончины он позаботился о преемственности, не предусмотренной на Поместном Соборе 1917–1918 гг. Если учесть, что официального разрешения, необходимого на созыв Собора для выборов Патриарха, не предвиделось, то для сохранения преемственности церковного управления единственной возможностью оставалось, предварительное назначение наследника еще при жизни Первоиерарха. Из трех кандидатов, указанных в завещании о Местоблюстителе, в эту должность смог вступить лишь названный последним митрополит Крутицкий Петр (Полянский), потому что государственные власти считали его наиболее покладистым, в то время как поставленные Патриархом Тихоном на первые два места митрополит Казанский Кирилл (Смирнов) и митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский) были "лишены возможности" исполнять обязанности почившего.
Основной заботой Местоблюстителя (с апреля 1925 года) стал раскол обновленцев, рукополагавших под государственным присмотром большое число священников и епископов и планировавших очередной, второй "Собор" осенью 1925 года. Митрополит Петр предостерегал от участия в этом псевдособоре (Док. 87). Арест митрополита Петра в конце 1925 года завершил его недолгую энергичную деятельность. Он до конца жизни (умер в 1936 году) отбывал срок в лагерях и ссылке в Сибири[1].
247//248
В то время как количество епископов-обновленцев росло, почти половина епископата Патриаршей Церкви в 1926 года не могла выполнять свои обязанности, то есть находилась в заключении. Большинство этих епископов, вместе с сотнями священников, отбывало срок в огромном концлагере на территории монастырского комплекса Соловецких островов в Белом море за мнимую контрреволюционную деятельность или так называемые антисоветские высказывания. В июне 1926 года соловецкие епископы направили правительству в Москву памятную записку, основные положения которой актуальны до сегодняшнего дня: "При создавшемся положении Церковь желала бы только полного и последовательного проведения в жизнь закона об отделении Церкви от государства" (Док. 90). Еще до своего ареста Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Петр, как когда-то Патриарх Тихон, назначил нескольких иерархов, которые должны были его замещать в случае непредвиденных обстоятельств. Один из них – митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский, род. 1867) – принял, в конце концов, должность "Заместителя Местоблюстителя Патриаршего Престола", обязанности которого усложнялись новыми расколами на канонической основе и, разумеется, очень тяжелым общим положением.
По мнению митрополита Сергия, только легализация управления Патриаршей Церковью, то есть ее официальная "регистрация", которая сразу же была получена отколовшимися от Матери-Церкви группировками, поможет прояснить и упрочить ситуацию Патриаршей Церкви. В приложенном к ходатайству о регистрации (Док. 91) наброске послания православным архипастырям, пастырям и пасомым (Док. 92) митрополит Сергий четко показывает, где кончаются границы проявления лояльности Патриаршей Церкви и верующих – например, Церковь не хочет и не может взять на себя наблюдение за политическими настроениями своих чад, не хочет и не может наложить церковное наказание на заграничное духовенство за антисоветские высказывания и так далее. По распоряжению государственных органов послание не было опубликовано.
249//250
После трехмесячного ареста митрополиту Сергию удалось добиться государственной регистрации Церковного Управления в июне 1927 года. До этого он созвал несколько епископов, из которых ему было разрешено создать временный Синод, выпустивший 29.7.1927 года "Послание пастырям и пастве" (Док. 94), декларировавшее окончательное приспособление Церкви к Советскому государству: "Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи". Кто не лоялен к советской власти – должен оставить "свои политические симпатии дома". Эта декларация, в отличие от заявлений Патриарха Тихона и митрополита Петра, в целом была понята как капитуляция Церкви перед воинственным атеистическим государством, тем более, что она избегала любых разграничений между ней и государством. Соответственно велико было возмущение верующих как в Советском Союзе (Док. 107), так и в русских церковных эмигрантских кругах, причем особенное негодование последних было вызвано распоряжением Сергия, предписывающим священнослужителям в письменном виде изъявлять лояльность к советской власти, иначе их ожидало исключение из юрисдикции Московской Патриархии.
На вопрос, не была ли Декларация митрополита Сергия, приведшая к форсированному приспособлению Церкви к советской власти, без которого не было бы возможно дальнейшее существование церковной организации, похожей на капитуляцию Патриархии, ответил архиепископ Угличский Серафим (Самойлович)[2] в письме митрополиту Сергию в феврале 1928 года (Док. 107). Он расставил акценты иначе: "Мы, лояльные граждане СССР, покорно исполняем все веления советской власти, никогда не
249//250
собирались и не собираемся бунтовать против нее, но хотим быть честными и правдивыми членами и Церкви Христовой на земле и не перекрашиваемся в советские цвета".
Волею Божией Святейший Патриарх Московский и всея России Тихон в 11 часов 45 минут ночи, на исходе праздника Благовещения Божией Матери, тихо опочил,.. В заботах о сохранении преемства власти церковной и канонического строя управления Церковью Божией Святейший Патриарх Тихон составил при жизни 25 декабря 1924 года (7 января 1925 года) завещание... Точное содержание сего завещания следующее:
"В случае Нашей кончины Наши Патриаршие Права и обязанности, до законного выбора нового Патриарха, предоставляем временно Высокопреосвященному митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреосвященному митрополиту Агафангелу. Если же и сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то Наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященному Петру, митрополиту Крутицкому"...
Присутствовавшие при оглашении сего исторического, важного для Церкви документа архипастыри Русской Православной Церкви, по ознакомлении с завещанием Святейшего Патриарха, сделали следующее... заключение:
"...Учитывая, что... ни митрополит Кирилл, ни митрополит Агафангел, не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведенным документом обязанностей, мы, архипастыри, признаем, что Высокопреосвященный митрополит Петр не может уклониться от данного ему
250//251
послушания и во исполнение воли почившего Патриарха должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя". [Следуют подписи 59 русских епископов].
Всецело покоряясь воле Премудрого и Благого Промысла... и согласуясь с пониманием его веления архипастырями Русской Церкви, Я, смиренный Петр, митрополит Крутицкий, выразил согласие вступить со дня оглашения завещания почившего Первосвятителя в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя.
Русское время. 30.9.1925; ЦВе(К). 1925. № 21-22
...Много врагов у Православной Церкви... Католики, введя [вводя][3] наш богослужебный обряд, совращают, особенно в западных, издревле православных, областях, верующий народ в унию и тем самым отвлекают силы Православной Церкви от более неотложной борьбы с неверием.
Так называемые евангелисты, или баптисты, а также и другие сектанты всюду, где только возможно, проповедуют свои вероучения, увлекая души [и увлекают доверчивые души][4] мнимою святостию своей жизни и обещанием материальной помощи... Все это происходит в то время, когда широкой волной разливается неверие, проникая во все слои нашего общества.
К глубокому прискорбию, попущением Божиим, произошло разделение и внутри самой Православной Церкви... Мы разумеем так называемых живоцерковников, обновленцев, возрожденцев, самосвятов и т.п. ...Но непреложны слова Господа: то, что утаено от премудрых и разумных, Господь действительно открыл младенцам (Лк. 10, 21). Наш православный русский
251//252
народ простым своим сердцем почувствовал внутреннюю неправоту обновленческого движения и всю его опасность. Где только ему возможно, он, с справедливым негодованием, отвергает это движение и не посещает обновленческих храмов.
В настоящее время так называемые обновленцы все более и более говорят о соединении с нами. По городам и уездам они собирают собрания и приглашают на них православных клириков и мирян для совместного обсуждения вопроса о соединении с нами и для приготовления [и подготовки][5] к созываемому ими осенью текущего года своему новому лжесобору. Но должно твердо помнить, что по каноническим правилам Вселенской Церкви все такие, самочинно устраиваемые, собрания, как и бывшее в 1923 году живоцерковное собрание, – незаконны. Поэтому на них присутствовать православным христианам, а тем более выбирать от себя представителей на предстоящее собрание канонические правила воспрещают...
Не о соединении с Православною Церковью должны говорить так называемые обновленцы, а должны принести искреннее раскаяние в своих заблуждениях. Главные их заблуждения состоят в том, что, отступив самочинно от законной иерархии и ее Главы, Святейшего Патриарха, они пытались обновить Христову Церковь самочинным учением (Живая Церковь, № 1-11). Они извратили церковные правила, установленные Вселенскими Соборами (Постановление лжесобора 4 мая 1923 года), они отвергли власть Патриарха, соборно установленную и признанную всеми Восточными Православными Патриархами, то есть отвергли то, что признавало все Православие, и, кроме того, на своем лжесоборе осудили его. Вопреки правилам св. апостолов, Вселенских Соборов и св. отцев (Апостольские правила 17, 18; VI Вселенского Собора правила 3, 12, 48; св. Василия Великого правило 12), они разрешают епископам быть женатыми и клирикам – двоеженцами, т.е. нарушают то, что Вселенская Православная Церковь признает для себя законом и что может быть изменено только Вселенским Собором. Таким образом, они разрывают связь с церковным Священным Пре-
252//253
данием и подпадают под соборное осуждение за нарушение Предания (Догматическое определение VII Вселенского Собора)...
Присоединение к Святой Православной Церкви так называемых обновленцев возможно только при условии, если каждый из них отречется от своих заблуждений и принесет всенародное покаяние в своем отпадении от Церкви...
Богомудрые архипастыри, честные пастыри и все возлюбленные православные христиане! В столь тяжелое, переживаемое ныне, время церковной жизни, уповая на Божественное пекущееся о нас Промышление, будем пребывать в союзе мира и любви между собою, будем едино (Ин. 17, 22-23), помогая друг другу охранять нашу православную веру, являя везде и всюду примеры доброй жизни, любви, кротости, смирения и повиновения существующей гражданской власти, в согласии с заповедями Божиими (Мк. 13, 17; Рим. 13, 1; Деян. 4, 18-19), дабы последняя видела это и Дух Божий возглаголал [возглаголил][6] бы через нее благая о Церкви Святой (1 Петр. 2, 12-14)...
Возрождение. 26.9.1925; Русское время. 30.9.1925; ЦВе. 1925. № 21-22
В случае Нашей кончины, Наши права и обязанности, как Патриаршего Местоблюстителя, до законного выбора нового Патриарха, предоставляем временно, согласно воле о Бозе почившего Святейшего Патриарха Тихона, Высокопреосвященнейшим митрополитам Казанскому Кириллу [Смирнову] и Ярославскому Агафангелу [Преображенскому].
253//254
В случае невозможности, по каким-либо обстоятельствам, тому и другому митрополиту вступить в отправление означенных прав и обязанностей, таковые передать Высокопреосвященнейшему митрополиту Новгородскому Арсению [Стадницкому]. Если же и сему митрополиту не представится возможным осуществить это, то права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя переходят к Высокопреосвященнейшему митрополиту Нижегородскому Сергию [Страгородскому].
Патриарший Местоблюститель, митрополит Крутицкий Петр [Полянский][7].
Собрание Губонина
В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам отправлять Мне обязанности Патриаршего Местоблюстителя временно поручаю исполнение таковых обязанностей Высокопреосвященнейшему Сергию [Страгородскому], митрополиту Нижегородскому. Если же сему митрополиту не представится возможности осуществить это, то во временное исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя вступит Михаил [Ермаков], Экзарх Украины, или Высокопреосвященнейший Иосиф [Петровых], архиепископ Ростовский, если митрополит Михаил лишен будет возможности выполнить это мое распоряжение.
Возношение за богослужениями Моего имени, как Патриаршего Местоблюстителя, остается обязательным.
254//255
Временное управление Московской епархией поручаю Совету Преосвященных московских викариев, а именно: под председательством епископа Дмитровского Серафима [Звездинского], епископу Серпуховскому Алексию [Готовцеву] , епископу Клинскому Гавриилу [Красновскому] и епископу Бронницкому Иоанну [Василевскому].
Патриарший Местоблюститель, митрополит Крутицкий, смиренный Петр [Полянский][8].
Собрание Губонина
Нижеподписавшийся с 14 декабря 1925 года исправляет должность Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола... Должность эта возлагает на меня высшее духовное руководство религиозным обществом, члены которого насчитываются миллионами. Руководство же предполагает постоянные сношения во всесоюзном масштабе. При всем уклонении моем от всяких административно-правовых функций, деятельность моя требует известных форм и известных вспомогательных органов, существование которых невозможно без законной регистрации.
Между тем иерархия нашей Православной Церкви (так называемой Тихоновской, т. е. Патриаршеской) до сих пор не имеет регистрации. Это не может не сопровождаться многими практическими неудобствами, придавая всей нашей деятельности характер какой-то нелегальности, хотя мы и не совершаем ничего, запрещенного законами республики.
255//256
Все эти соображения, а также и то, что исправление мною должности грозит затянуться на неопределенное время, побуждает меня просить о регистрации Православной Русской Патриаршей Церкви, или так называемых староцерковников (в отличие от обновленцев, самосвятов и др.)...
В частности, я прошу:
1. Зарегистрировать меня, Сергия, митрополита Нижегородского (гражданина Страгородского) в качестве временно исправляющего должность Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола (я подписываюсь за Патриаршего Местоблюстителя) и мою Канцелярию Московской Патриархии в составе заведующего и секретарей от двух до четырех, а также переписчиков в нужном количестве, с правом иметь бланки и печать. Местопребывание мое и Канцелярии в Нижнем Новгороде временно, с тем чтобы по мере надобности впоследствии Канцелярия могла переместиться в Москву...
2. Дать распоряжение о зарегистрировании местными административными органами местной староцерковнической иерархии: епархиальных и викарных архиереев, с правом иметь при себе канцелярии (если нет других вспомогательных органов управления, как то: епархиальных, викариатских или пресвитерских советов и т.п.), пользоваться бланками и печатью.
Примечание. Дальнейшая наша задача по получении регистрации будет состоять в организации, через выборы на соответствующих съездах, коллективных органов правления для руководства церковными делами (учреждении там, где их нет); организовавшись же на местах, мы сможем потом приступить и к делу созыва Поместного нашего Собора во всесоюзном масштабе для выбора Патриарха, организации при нем Священного Синода и Высшего Церковного Совета и прочих общецерковных дел.
3. Впредь до Поместного Собора и до организации коллективного при Патриархе управления, прошу разрешить мне, для обсуждения возникших церковно-канонических вопросов, время от времени собирать небольшие собрания архиереев (от 5 до 15 человек) в Москве и других городах (преимущественно там, где возникает вопрос) под моим председательством или под
256//257
председательством другого архиерея под моею ответственностью. О таких собраниях и принятых на них решениях своевременно будет осведомляться местная администрация.
4. Прошу разрешить мне при упомянутой выше Канцелярии издание периодического "Вестника Московской Патриархии" для осведомления приходских общин о ходе церковной жизни, о распоряжениях церковной власти и для помещения статей по церковно-вероучительным вопросам.
5. Прошу разрешить нашему староцерковническому обществу организацию духовного образования... В случае общего разрешения по пунктам 4 и 5 будут представлены своевременно проспекты и другие нужные сведения. Прилагаемое мое "Обращение" имеет целью выявить мое и единомысленных со мною староцерковных Патриарших архиереев отношение к Советской власти и к назревающим церковно-политическим вопросам.
1 июня 1926 года. Страгородский Иван Николаевич, Сергий, Митрополит Нижегородский. Жительство: Нижний Новгород, бывший Крестовоздвиженский , монастырь, д. 18.
Архив архимандрита Сергия. Париж
Православным преосвященным архипастырям, пастырям и пасомым Московского Патриархата.
Одною из постоянных забот нашего почившего Святейшего Патриарха было выхлопотать для нашей Патриаршей Церкви регистрацию, а вместе с нею возможность полного легального существования в пределах СССР...
257//258
...Следуя примеру Святейшего Патриарха, я обратился к Народному Комиссару Внутренних Дел с просьбою о регистрации нашего Церковного Управления и теперь имею радость сообщить вам, что моя просьба удовлетворена...
...Получая таким образом права легального существования, мы ясно отдаем себе отчет в том, что вместе с правами на нас ложатся и обязанности по отношению к Советской власти, которая дает нам эти права. И вот я взял на себя от лица всей Православной староцерковной иерархии и паствы засвидетельствовать перед Советской властью нашу искреннюю готовность быть вполне законопослушными гражданами Советского Союза, лояльными к его правительству, и решительно отмежеваться от всяких политических партий или предприятий, направленных во вред Союза.
Но будем искренними до конца. Мы не можем замалчивать того противоречия, какое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом. Они ставят своей задачей борьбу с Богом и Его властью в сердцах народа. Мы же весь смысл и всю цель нашего существования видим в исповедании веры в Бога и в возможно широком распространении и укреплении этой веры в сердцах народа...
Отнюдь не обещаясь примирить непримиримое и подкрасить нашу веру под коммунизм, мы религиозно остаемся такими, какие есть, – староцерковниками, или, как нас величают, тихоновцами. Прогресс церковный мы видим не в приспособляемости Церкви к "современным требованиям", не в урезке ее идеала и не в изменении ее учения и канонов, а в том, чтобы при современных условиях церковной жизни и в современной обстановке суметь зажечь и поддержать в сердцах нашей паствы весь прежний огонь ревности о Боге и научить пасомых в самом зените материального прогресса находить подлинный смысл своей жизни все-таки за гробом, а не здесь.
При всем том мы убеждены, что православный христианин, свято соблюдая свою веру и живя по ее заповедям именно потому и будет всюду желательным и образцовым гражданином какого угодно государства, в том числе и Советского... Потребует ли государство отказа от собственности; нужно ли будет положить жизнь свою за общее дело; нужно ли показать пример трезвости, честности, усердия на службе обществу – ко всему этому и научает христианина его вера. Во всяком случае, раз
258//259
в Союзе гражданами состоят не только коммунисты, но и люди религиозной веры, то одним из первых таких граждан может быть и всякий православный христианин, принадлежащий к тому же подавляющему большинству населения. Но обещая полную лояльность, обязательную для всех граждан Союза, мы, представители церковной иерархии, не можем взять на себя каких-либо особых обязательств для доказательства нашей лояльности. Не можем взять на себя, например, наблюдения за политическим настроением наших единоверцев... Для этой цели у Советской власти есть органы более подходящие и средства более действенные... Одно из завоеваний революции есть свобода Церкви от всякой политической и государственной миссии, и мы отнюдь не можем отказаться от этого завоевания, да и верующий народ не простит нам этого отказа. Но мы твердо обещаем, что, насколько это будет зависеть от нашего авторитета, мы не дадим впредь вовлечь Церковь в какую-либо политическую авантюру и не позволим никому прикрывать именем Церкви свои политические вожделения...
...Обрушиться на заграничное духовенство за его неверность Советскому Союзу какими-нибудь церковными наказаниями было бы ни с чем не сообразно и дало бы лишний повод говорить о принуждении нас к тому Советской властью. Но выразить наш полный разрыв с таким политиканствующим духовенством и тем оградить себя на будущее время от ответственности за его политиканство для нас и желательно и вполне возможно. Для этого нужно установить только правило, что всякое духовное лицо, которое не пожелает признать гражданских обязанностей перед Союзом, должно быть исключено из состава клира Московского Патриархата и поступает в ведение заграничных Поместных Православных Церквей, смотря по территории... Отмежевавшись таким образом от эмигрантов, мы будем строить свою церковную жизнь в пределах СССР совершенно вне политики, но помня наш гражданский долг перед приютившим нас и давшим нам права легального существования Советским Союзом...
Елевферий, митрополит. Мой ответ... С. 67-71; Архив архимандрита Сергия. Париж.
259//260
Несмотря на основной закон Советской конституции, обеспечивающий верующим полную свободу совести, религиозных объединений и проповеди, Православная Российская Церковь до сих пор испытывает весьма существенные стеснения в своей деятельности и религиозной жизни. Она не получает разрешения открыть правильно действующие органы центрального и епархиального управлений, не может перенести свою деятельность в ее исторический центр – Москву; ее епископы или вовсе не допускаются в свои епархии, или, допущенные туда, бывают вынуждаемы отказаться от исполнения самых существенных обязанностей своего служения – проповеди в церкви, посещения общин, признающих их духовный авторитет, иногда даже посвящения. Местоблюститель Патриаршего Престола и около половины православных епископов томятся в тюрьмах, в ссылке или на принудительных работах. Не отрицая действительности этих фактов, правительственные органы объясняют их политическими причинами, обвиняя православный епископат и клир в контрреволюционной деятельности и тайных замыслах, направленных к свержению советской власти и восстановлению старого порядка.
Уже много раз Православная Церковь, сначала в лице покойного Патриарха Тихона, а потом в лице его заместителей, пыталась в официальных обращениях к Правительству рассеять окутывающую ее атмосферу недоверия. Их безуспешность и искреннее желание положить конец прискорбным недоразумениям между Церковью и Советской властью, тяжелым для Церкви и напрасно осложняющим для государства выполнение его задач, побуждают руководящий орган Православной Церкви еще раз с совершенной справедливостью изложить перед Правительством принципы, определяющие ее отношение к государству.
Подписавшие[9] настоящее заявление отдают себе полный отчет в том, насколько затруднительно установление взаимных благожелательных отношений между Церковью и государством в условиях текущей действительности и не считают возможным об этом умолчать. Было бы неправдой, не отвечающей достоинству Церкви и притом бесцельной и ни для кого не убедительной, если бы они стали утверждать, что между Православной Церковью и государственной властью Советских республик нет никаких расхождений. Но это расхождение состоит не в том, в чем желает видеть политическая подозрительность и в чем его указывает клевета врагов Церкви. Церковь не касается перераспределения богатств или их обобществления, так как всегда признавала это правом государства, за действия которого она не ответственна. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительств всех стран, в границах которых имеет своих членов. Она уживается со всеми формами государственного устройства от восточной деспотии старой Турции до республики Северо-Американских Штатов. Это расхождение лежит в непримиримости религиозного учения Церкви с материализмом, официальной философией коммунистической партии и руководимого ею Правительства советских республик...
...При таком глубоком расхождении в самых основах миросозерцания между Церковью и государством не может быть никакого внутреннего сближения или примирения, как невозможно примирение между положением и отрицанием, между да и нет, потому что душою Церкви, условием ее бытия и смыслом ее существования является то самое, что категорически отрицает коммунизм.
261//262
...При таком непримиримом идеологическом расхождении между Церковью и государством, неизбежно отражающемся на жизнедеятельности этих организаций, столкновение их в работе дня может быть предотвращено только последовательно проведенным законом об отделении Церкви от государства.
Такой закон, изданный в числе первых революционным Правительством, вошел в состав Конституции СССР и мог бы при изменившейся политической системе до известной степени удовлетворить обе стороны. Церковь не имеет религиозных оснований его не принять. Господь Иисус Христос заповедал нам предоставлять "кесарево", т.е. заботу о материальном благополучии народа, "кесарю", т.е. государственной власти, и не оставил своим последователям завета, влиять на изменение государственных форм или руководить их деятельностью. Согласно этому вероучению и традициям, Православная Церковь всегда сторонилась политики и оставалась послушной государству во всем, что не касалось веры...
При создавшемся положении Церковь желала бы только полного и последовательного проведения в жизнь закона об отделении Церкви от государства. К сожалению, действительность далеко не отвечает этому желанию. Правительство, как в своем законодательстве, так и в порядке управления, не остается нейтральным по отношению к вере и неверию, но совершенно определенно становится на сторону атеизма, употребляя все средства государственного воздействия к его насаждению, развитию и распространению, в противовес всем религиям. Церковь, на которую ее вероучением возлагается религиозный долг проповеди Евангелия всем, в том числе и детям верующих, лишена по закону права выполнить этот долг по отношению к лицам, не достигшим 18-летнего возраста... Основной закон дает гражданам право веровать во что угодно, но он сталкивается с законом, лишающим религиозное общество права юридического лица и связанного с ним права обладания какой бы то ни было собственностью...
В порядке управления правительство принимает все меры к подавлению религии: оно пользуется всеми поводами к закрытию церквей и обращению их в места публичных зрелищ и упразднению монастырей, несмотря на введение в них трудо-
262//263
вого начала, подвергает служителей церкви, всевозможным стеснениям в житейском быту, не допускает лиц верующих к преподаванию в школах, запрещает выдачу из общественных библиотек книг религиозного содержания и даже только идеалистического направления и устами самых крупных государственных деятелей неоднократно заявляло, что та ограничительная свобода, которой Церковь еще пользуется, есть временная мера и уступка вековым религиозным навыкам народа.
Из всех религий, испытывающих на себе всю тяжесть перечисленных стеснений, в наиболее стесненном положении находится Православная Церковь, к которой принадлежит огромное большинство русского населения, составляющего подавляющее большинство и в государстве. Ее положение отягчается еще тем обстоятельством, что отколовшаяся от нее часть духовенства, образовавшая из себя обновленческую схизму, стала как бы государственной церковью, которой Советская власть, вопреки ею же изданным законам, оказывает покровительство в ущерб Церкви Православной. В официальном акте правительство заявило, что единственно законным представителем Православной Церкви в пределах СССР оно признает обновленческий Синод. Обновленческий раскол имеет действующие беспрепятственно органы высшего и епархиального управления» его епископы допускаются в епархии, им разрешается посещение общин, в их распоряжение почти повсеместно переданы отобранные у православных соборные храмы, обыкновенно вследствие этого пустующие. Обновленческое духовенство в известной степени пользуется даже материальной поддержкой правительства... 'Большая часть православных епископов и священнослужителей, находящихся в тюрьмах и ссылке, подверглась этой участи за их успешную борьбу с обновленческим расколом, которая по закону составляет их бесспорное право в порядке управления, но рассматривается в качестве противодействия видам правительства.
Православная Церковь не может, по примеру обновленцев, засвидетельствовать, что религия в пределах СССР не подвергается никаким стеснениям и что нет другой страны, в которой она пользовалась бы столь полной свободой... Напротив, со всей справедливостью она должна заявить, что не может признать справедливым и приветствовать ни законов, ограничива-
263//264
ющих ее в исполнении своих религиозных обязанностей, ни административных мероприятий, во много раз увеличивающих тяжесть этих законов, ни покровительства, оказываемого в ущерб ей обновленческому расколу. Свое собственное отношение к государственной власти Церковь основывает на полном и последовательном проведении в жизнь принципа раздельности Церкви и государства. Она не стремится к ниспровержению существующего порядка и не принимает участия в деяниях, направленных к этой цели, она никого не призывает к оружию и политической борьбе, она повинуется всем законам и распоряжениям гражданского характера, Но она желает сохранить в полной мере свою духовную свободу и независимость, предоставленные ей Конституцией и не может стать слугою государства. Лояльности Православной Церкви советское правительство не верит. Оно обвиняет ее в деятельности, направленной к свержению нового порядка и восстановлению старого. Мы считаем необходимым заверить правительство, что эти обвинения не соответствуют действительности. В прошлом, правда, имели место политические выступления Патриарха, подавшие повод к этим обвинениям, но все изданные Патриархом акты подобного рода направлялись не против власти в собственном смысле. Они относятся к тому времени, когда революция проявляла себя исключительно со стороны разрушительной, когда все общественные силы находились в состоянии борьбы, когда власти в смысле организованного правительства, обладающего необходимыми орудиями управления, не существовало...
...Свои отношения к гражданской власти на основе закона об отделении Церкви от государства Церковь мыслит в такой форме. Основной закон нашей страны устраняет Церковь от вмешательства в политическую жизнь. Служители культа с этой целью лишены как активного, так и пассивного избирательного права, и им запрещено оказывать влияние на политическое самоопределение масс силою религиозного авторитета. Отсюда следует, что Церковь, как в своей открытой деятельности, так и в своем интимном пастырском воздействии на верующих, не должна подвергать критике или. порицанию гражданские мероприятия правительства, но отсюда вытекает и что она не должна и одобрять их, так как не только порицание, но и одобрение правительства есть вмешательство в политику и
264//265
право одобрения предполагает право порицания или хотя бы право воздержания от одобрения, которое всегда может быть понято как знак недовольства и неодобрения...
С полной искренностью мы можем заверить правительство, что ни в храмах, ни в церковных учреждениях, ни в церковных собраниях от лица Церкви не ведется никакой политической пропаганды. Епископы и клир и на будущее время воздержатся от обсуждения политических вопросов в проповедях и пастырских посланиях...
Совершенное устранение Церкви от вмешательства в политическую жизнь в Республике с необходимостью влечет за собой и ее уклонение от всякого надзора за политической благонадежностью своих членов. В этом лежит глубокое различие между Православной Церковью и обновленческим расколом, органы управления которого и его духовенство, как это видно из их собственных неоднократных заявлений в печати, взяли на себя обязательство перед правительством следить за лояльностью своих единоверцев, ручаться в этом отношении за одних и отказывать в поруке другим. Православная Церковь считатет сыск и политический донос совершенно несовместимыми с достоинством пастыря... Их этих же принципов вытекает и недопустимость церковного суда по обвинению в политических преступлениях. Обновленческий раскол, возвращая себя в положение государственной церкви, такой суд допускает... В качестве условий легализации церковных учреждений представителем ОГПУ неоднократно предъявлялось Патриарху Тихону и его заместителям требование доказать свою лояльность по отношению к правительству путем осуждения русских епископов, действующих заграницей против советской власти. Исходя из изложенных выше принципов, мы не можем одобрить обращения церковного амвона и учреждений в одностороннее орудие политической борьбы...
Зарубежных епископов мог бы судить только Собор православных епископов, но вполне авторитетный Собор не может состояться уже потому, что около половины православных епископов находятся в тюрьме или ссылке, и, следовательно, их кафедры не могут иметь законного представительства на Соборе.
265//266
Согласно Церковным правилам вселенского значения, необходимо личное присутствие обвиняемых на суде и только в случае злонамеренного уклонения их от суда разрешается заочное слушание дела. Зарубежные епископы, тяжкие политические преступники в глазах советской власти, в случае их прибытия в пределы СССР были бы лишены гарантии личной безопасности...
Закон об отделении Церкви от государства двусторонен, он запрещает Церкви принимать участие в политике и гражданском управлении, но содержит в себе и отказ государства от вмешательства во внутренние дела Церкви; в ее вероучение, богослужение и управление.
Всецело подчиняясь этому закону, Церковь надеется, что и государство добросовестно исполнит по отношению к ней те обязательства по сохранению ее свободы и независимости, которые в этом законе оно на себя приняло.
Церковь надеется, что не будет оставлена в этом бесправном и стесненном положении, в котором она находится по настоящее время, что законы об обучении детей закону Божию и о лишений религиозных объединений прав юридического лица будут пересмотрены и изменены в благоприятном для Церкви направлении, что останки святых, почитаемых Церковью, перестанут быть предметом кощунственных действий и из музеев будут возвращены в храмы.
Церковь надеется, что ей будет разрешено организовать епархиальное управление, избрать Патриарха и членов Священного Синода, действующих при нем, созвать для этого, когда она признает это нужным, епархиальные съезды и Всероссийский Православный Собор...
Церковь надеется также, что деятельность созданных таким образом церковных учреждений не будет поставлена в такое положение, при котором назначение епископов на кафедры, определения о составе Священного Синода, им принимаемые решения – проходили бы под влиянием государственного чиновника, которому, возможно, будет поручен политический надзор над нами.
266/267
Представляя настоящую памятную записку на усмотрение Правительства, Российская Церковь еще раз считает возможным отметить, что она с совершенною искренностью изложила перед советской властью как затруднения, мешающие установлению взаимно-благожелательных отношений между Церковью и государством, так и те средства, которыми они могли бы быть устранены...
Если предложения Церкви будут признаны приемлемыми, она возрадуется о правде тех, от кого это будет зависеть. Если ее ходатайство будет отклонено, она готова на материальные лишения, которым подвергается, встретит это спокойно, памятуя, что не в целости внешней организации заключается ее сила, а в единении веры и любви преданных ей чад ее, наипаче же возлагая свое упование на непреоборимую мощь ее Божественного Основателя и на Его обетование о неодолимости Его Создания[10].
ВРСХД. Париж, 1927. Июль. С. 19-26; Польский М. Новые мученики... Т. 1. С. 169-177
РСФСР Народный Комиссариат Внутренних дел Центральное Административное Управление Административный Отдел Москва, Ильинка 21/01 Тел. 4-09-60
Москва 7/20 мая 1927 г. N 22-4503-62 Гр-ну Страгородскому Ивану Николаевичу. Москва, Сокольники, ул. Короленко, д. 3/5.
Справка
267//268
Заявление и [справляющего] должность] "Местоблюстителя Московского Патриаршего Престола", митрополита Нижегородского Сергия, гр. Страгородского, и список организовавшегося при нем Временного, так называемого "Патриаршего Священного Синода" в составе митрополита Новгородского Арсения (Стадницкого), митрополита Тверского Серафима (Александрова), архиепископа Вологодского Сильвестра (Братановского), архиепископа Хутынского Алексия (Симанского), архиепископа Костромского Севастиана (Вести), архиепископа Звенигородского Филиппа (Гумилевского), епископа Сумского Константина (Дьякова) в Административном Отделе ЦАУ НКВД получены и приняты к сведению.
Препятствий к деятельности этого органа впредь до утверждения его не встречается[11].
Собрание Губонина
. ...Одною из забот почившего Святейшего Отца нашего Патриарха Тихона перед его кончиной было поставить нашу Православную Русскую Церковь в правильные отношения к Советскому правительству и тем дать Церкви возможность вполне законного и мирного существования. Умирая, Святейший говорил: "Нужно бы пожить еще годика три". И, конечно, если бы неожиданная кончина не прекратила его святительских трудов, он довел бы дело до конца. К сожалению, разные обстоятельства, а главным образом выступления зарубежных врагов Советского государства, среди которых были не только рядовые верующие нашей Церкви, но и водители их, возбуждая естественное и справедливое недоверие правительства к церковным деятелям вообще, мешали усилиям Святейшего, и ему не суждено было при жизни видеть своих усилий увенчанными успехом.
268//269
Ныне жребий быть временным заместителем Первосвятителя нашей Церкви опять пал на меня, недостойного митрополита Сергия, а вместе со жребием пал на меня и долг продолжать дело Почившего и всемерно стремиться к мирному устроению наших церковных дел. Усилия мои в этом направлении, разделяемые со мною и православными архипастырями, как будто не остаются бесплодными: с учреждением при мне временного Патриаршего Священного Синода укрепляется надежда на приведение всего нашего церковного управления в должный строй и порядок, возрастает и уверенность в возможности мирной жизни и деятельности нашей в пределах закона.
Теперь, когда мы почти у самой цели наших стремлений, выступления зарубежных врагов не прекращаются: убийства, поджоги, налеты, взрывы и им подобные явления подпольной борьбы у нас у всех на глазах. Все это нарушает мирное течение жизни, создавая атмосферу взаимного недоверия и всяческих подозрений. Тем нужнее для нашей Церкви и тем обязательнее для нас всех, кому дороги ее интересы, кто желает вывести ее на путь легального и мирного существования, тем обязательнее для нас теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим Правительством.
Засвидетельствовать это и является первой целью настоящего нашего (моего и Синодального) послания. Затем извещаем вас, что в мае текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался Временный при Заместителе Патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствует Преосвященные Новгородский митрополит Арсений, еще не прибывший, и Костромской архиепископ Севастиан, по болезни). Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалась успехом. Теперь наша Православная Церковь в Союзе имеет не только каноническое, но и по гражданским законам вполне легальное центральное управление; а мы надеемся, что легализация постепенно распространится и на низшее наше церковное управление: епархиальное, уездное и т. д. Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся таким образом в по-
269//270
ложении нашей Православной Церкви, ее духовенства, всех церковных деятелей и учреждений... Вознесем же наши благодарственные молитвы ко Господу, тако благоволившему о святой нашей Церкви. Выразим всенародно нашу благодарность и Советскому правительству за такое внимание к/духовным нуждам православного населения, а вместе с тем заверим Правительство, что мы не употребим во зло оказанного нам доверия.
Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, мы ясно сознаем всю величину задачи, предстоящей как нам, так и всем вообще представителям Церкви. Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого, как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное Варшавскому[12], сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза "не только из страха, но и по совести", как учил нас апостол (Рим. 13, 5)...
Мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы советской власти устроению церковной жизни на началах лояльности. Это – недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Учреждение советской власти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным. Забывали люди, что случайностей дли христианина нет и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять "знамений времени", и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не
270//271
порывая с православием. Такое настроение известных церковных кругов, выражавшееся, конечно, и в словах и в делах и навлекавшей подозрение Советской власти, тормозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирные отношения Церкви с Советским правительством. Недаром ведь апостол внушает нам, что "тихо и безмятежно жить" по своему благочестию мы можем, лишь повинуясь законной власти (1 Тим. 2, 2), или должны уйти из общества. Только кабинетные мечтатели могут думать, что такое огромное общество, как наша Православная Церковь, со всей ее организацией, может существовать в государстве спокойно, закрывшись от власти. Теперь, когда наша Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, решительно и бесповоротно становится на путь лояльности, людям указанного настроения придется или переломить себя и, оставив свои политические симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами только во имя веры; или, если переломить себя они сразу не смогут, по крайней мере не мешать нам, устранившись временно от дела. Мы уверены, что они опять и очень скоро возвратятся работать с нами, убедившись, что изменилось лишь отношение к власти, а вера и православная жизнь остаются незыблемы.
Особенную остроту при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между Правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить заграничный Синод (5 мая-23 апреля 1922 года). Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря[13]. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому правительству
271//272
во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной. Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего /Второго Поместного Собора, который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех "похитителях власти" церковной, раздирающей хитон Христов... Теперь же мы выразим лишь наше твердое убеждение, что наш будущий Собор, разрешив многие наболевшие вопросы нашей внутренней церковной жизни, в то же время своим соборным разумом и голосом даст окончательное одобрение и предпринятому нами делу установления правильных отношений нашей Церкви к Советскому Правительству...
16/29 июля 1927 года, Москва.
За Патриаршего Местоблюстителя
Сергий, митрополит Нижегородский.
Члены Временного Патриаршего Священного Синода:
[восемь подписей, на третьем месте Алексий,
архиепископ Хутынский,
управляющий Новгородской епархией,
впоследствии Патриарх].
Известия. 19.8.1927; Патриарх Сергий... С. 59-63
...Господь возложил на нас великое и чрезвычайно ответственное дело править кораблем нашей Церкви в такое время, когда, расстройство церковных дел дошло, казалось, до последнего предела и церковный корабль почти не имел управления.
273//274
Центр был мало осведомлен о жизни епархий, а епархии часто лишь по слухам знали о центре. Были епархии и даже приходы, которые, блуждая как бы ощупью среди неосведомленности, жил отдельною жизнию и часто не знали за кем идти, чтобы сохранить православие. Какая благоприятная почва для распространения всяких басен, намеренных обманов и пагубных заблуждений; какое обширное поле для всякого самочиния. Можем не обинуяся исповедать, что только сознание служебного долга пред Святой Церковью не позволило, подобно другим, уклониться нам от выпадавшего на нашу долю столь тяжкого жребия. И только вера во всесильную помощь Божию и надежда, что Небесный Пастыреначальник в трудную минуту "не оставит нас сирых" поддерживала и поддерживает нашу решимость нести наш крест до конца. Мы верим, что "упование не посрамит нас" (Рим. 5, 5) и в данном случае. Лояльное отношение к государственной власти, выраженное нами в воззвании от 16/29 июля с.г., создало для нашего церковного управления более благоприятную обстановку. Вслед за открытием деятельности Синода начинают постепенно открываться и епархиальные советы... Пустующие кафедры замещаются. Присылаемые с места запросы по церковным делам находят в Синоде разрешение... Начало упорядочения церковных дел очевидно. Однако церковная разруха все же велика, и нужны, может быть, несколько лет совокупных усилий... чтобы разрушенное восстановить... И вот нам, временным управителям церковного корабля, хочется сказать вам: "Да не смущается сердце ваше". Будьте уверены, что мы действуем в ясном сознании всей ответственности нашей перед Богом и Церковью. Мы не забываем, что, при всем нашем недостоинстве, мы служим тем каноническим бесспорным звеном, которым наша русская православная иерархия в данный момент соединяется со Вселенскою, через нее – с Апостолами, а через них – и с Самим Основоположителем Церкви – Господом Иисусом Христом...
...Уже и в первом своем послании мы ясно и определенно выразили нашу волю "быть православными", и от этого своего решения мы ни на йоту не отступили и, Богу поспешествующу, не отступим и впредь. Всякие толки о нашем, якобы сочувствии или даже сближении с каким-нибудь из раздорнических церковных движений, вроде обновленчества, григорьевщина[14] или (на Украине) самосвятства[15], лубенцев[16] и под., всякие такие толки суть или. злостный вымысел с целью уловления неопытных, или плод напуганного воображения...
Вот почему каноны нашей Св. Церкви оправдывают разрыв со своим законным епископом или Патриархом только в одном случае: когда он уже осужден Собором или когда начинает проповедовать заведомую ересь, тоже уже осужденную Собором. Во всех же остальных случаях скорее спасется тот, кто останется в союзе с законной церковной властью, ожидая разрешения своих недоумений на Соборе, чем тот, кто восхитив себе Соборный суд, объявит эту власть безблагодатной и порвет общение с ней (Двукратного Собора правила 13-15 и многие другие)...
ЦВе(К). 1928. №3-4. С. 6-7;
ЦВЗЕ. 1928. № 15. С. 11-12;
ВРСХД. 1928. N8. С. 16-19;
Дело митрополита Сергия. Документ 44
274//275
1. Мы одобряем самый факт обращения Высшего Церковного учреждения к Правительству с заверением о лояльности Церкви по отношению к Советской власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления. Подобные заверения, неоднократно высказанные Церковью в лице почившего Патриарха Тихона, не рассеяли подозрительного отношения к Ней правительства; поэтому повторение таких заверений нам представляется целесообразным.
2. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:
а/ Мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства государства.
б/ Мы полагаем, что тем более они не должны принимать никакого, ни прямого, ни косвенного, ни тайного, ни явного, участия в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка и формы правления.
в/ Мы считаем совершенно недопустимым обращение Церкви к иноземным правительствам с целью подвигнуть их к вооруженному вмешательству во внутренние дела Союза для политического переворота в нашей стране.
г/ Вполне искренно принимая закон, устраняющий служителей культа от политической деятельности, мы полагам, что священнослужитель, как в своей открытой церковно-общественной деятельности, так и в интимной области пастырского воздействия на совесть верующих, не должен ни одобрять, ни порицать действий Правительства.
3. Но мы не можем принять и одобрить послание в его целом, по следующим соображениям:
275//276
а/ В абзаце 7-м мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и государства...
б/ Послание приносит Правительству "всенародную благодарность за внимание к духовным нуждам православного населения". Такого рода выражение благодарности в устах Главы Русской Православной Церкви не может быть искренним и потому не отвечает достоинству Церкви...
в/ Послание Патриархии без всяких оговорок принимает официальную версию и всю вину в прискорбных столкновениях между Церковью и государством возлагает на Церковь...
г/ Послание угрожает исключением из клира Московской Патриархии священнослужителям, ушедшим с эмигрантами, за их политическую деятельность, т. е. налагает церковное наказание за политические выступления, что противоречит постановлению Всероссийского Собора 1917–1918 гг. от 3 (16) августа 1918 года, разъяснившему всю каноническую недопустимость подобных кар и реабилитировавшему всех лиц, лишенных сана за политические преступления в прошедшем (Арсений Мациевич, священник Григорий Петров).
4. Наконец, мы находим послание Патриаршего Синода неполным, недоговоренным, а потому недостаточным...
Соловки. 1927г., 14 (27) сентября[17].
Собрание Губонина
