БЕСЕДА С ЛЕГАТОМ ПАВЛОМ
Беседа, которую император Кантакузин вел в июне месяце
пятого индикта шесть тысяч восемьсот семьдесят пятого года [1] с господином Павлом,
который пришел от папы вместе с графом Савойским и который, являясь митрополитом
Фив, назван теперь папой патриархом Константинополя.
1. Император Палеолог, придя из Венгрии, и граф Савойский, который
вместе с господином Павлом, прежде бывшим митрополитом Фив, ныне же наименованным
папой патриархом Константинополя, пришел из этой страны,[2] встретились в Созополе.
Здесь и был поставлен ими, т. е. графом и Павлом, вonpoс о единстве
церквей. Император ответил
им так:
— Я один ничего не могу сказать об этом; разве только, когда
мы вернемся в Константинополь, ибо там находится мой отец-император и пребывает
патриарх, и его собор выслушает то, что вы говорите, мы все вместе дадим вам на
это ответ,
2. По прибытии их в Константинополь, когда Павел захотел и старался
увидеться и обсудить с патриархом [3] вопрос о церкви, тот не пожелал этого,[4]
сказав:
— Как могу я при соборе видеться с ним и обсуждать какие бы то
ни было вопросы о церкви, когда он не принес с собой письма от папы? Но если он
хочет побеседовать со мной дружески, один на один, я уступлю ему и соглашусь.
Графу и Павлу это показалось в высшей степени удручающим и как
бы знаком некоторого презрения, так что последний стал решительным образом требовать
ответа на эти вопросы. Поскольку же император Палеолог, патриарх и архиереи просили
императора Кантакузина, чтобы он с этой целью встретился с ним и побеседовал,
он взялся вести этот спор сам. В назначенный день вместе с ним прибыли во Влахернские
палаты его сын, император Палеолог, его дочь, деспина госпожа Елена, император
господин Андроник и деспот господин Мануил, их дети, еще же некоторые из архонтов
и его духовный отец господин Марк, а также три архиерея — Эфесский, Гераклейский
и Адрианопольский — с другими избранными церковными архон- тами; вошел и Павел
и, сотворив обычное приветствие, сел.
3. И после того, как все расселись, император Кантакузин
спросил его:
— Каковы твоя воля и желание и чего ты добиваешься?
Тот ответил:
— Единства церкви.
Император ему:
— Ты стремишься к хорошему и богоугодному делу, но каким путем:
силы и самовластия или убеждения, истины и церковного общения и постановления?
Тот:
— Путем убеждения и истины и согласно церковному установлению
и порядку.
4. И император, возблагодарив Бога и его за его мнение и ответ,
сказал следующее:
— Люди, не сохранив божественную заповедь мира, предались чудовищным
страстям и делам и разделились: одни из них стали врагами христиан и присущего
им по душе и телу, каковыми являются нечестивые и последователи Магомета, другие
же врагами их добра, а иногда и тел, каковыми являются единоверные нам и придерживающиеся
церкви, т. е. болгары, сербы и им подобные, — ведь стоит им захотеть разграбить
наше добро, как отсюда начинаются войны, и по необходимости за ними следуют
телесные смерти. Но есть и иные, кажущиеся друг другу друзьями; они — единоплеменники,
но забыли об этом и являются врагами тех, кто имеет с ними дело; ведь если кто-нибудь,
обманув, сможет получить от другого что-либо, стоящее много денег, дав взамен
немногое, то не считает, что приобрел это хищнически, обманно, чуть ли не путем
воровства, но радуется, как будто совершил какое-нибудь доброе дело, а в итоге
по- степенно становится врагом другого.
5. Так дело обстоит с врагами, с друзьями же дело обстоит следующим
образом.
Оказываются ведь друзьями люди, которые, сойдясь из разных
стран и земель, относятся друг к другу по-дружески, как мы — ведь ты из Калабрии
(ибо тот был калабриец родом), а я из здешних. Есть опять же люди, ставшие
друзьями: одни — из разных городов, другие — из одного отечества и рода. И еще
третьи есть, которые еще роднее этих, отец с сыном и брат с братом. А жена со
своим мужем — не только друзья, но и плоть одна (Быт. 2, 24). Но ни одна дружба,
ни одно самое полное соединение из тех, что я перечислил, не может сравниться
с духовным единением и любовью Церкви. Да что я говорю о многих?! Даже отдельный
человек, даже индивидуум не может сам по себе быть цельным и единым так, как духовный
человек, т. е. Церковь, ибо именно Церковь есть тело Господне, голова коего —
Христос.
6. И поэтому тот, кто хочет расколоть Церковь, раскалывает само
тело Господне и сам есть распявший Господа и проткнувший бок Его копием. Я того
в первую очередь приравниваю к распявшему Его, кто вызвал этот нынешний раскол.
Но я сказал бы, что и тот, кто может соединить Церковь, но не сделал этого либо
из-за собственного пристрастия, либо по какой бы то ни было причине, не лучше
первого, и что про этого человека можно сказать, что даже кровавый мученический
венец не освободит его от кары; ведь на моей стороне сказавший: «Если и страдает
кто, не венчается, если не законно страдать будет» (2 Тим. 2, 5). Я утверждаю,
что не только из-за множества людей, которых спас Христос,
промысел воплощения Его совершился, но и будь в мире всего только один человек
— ради него одного Он воплотился бы и страдал, чтобы спасти его. Итак, если бы
я не понимал, сколь великим злом является разделение Церкви, то кара Божия
была бы мне умеренной, но поскольку я точно и отчетливо знаю, сколька добра может
принести единство и сколько зла приносит раскол Церкви, то, если только
есть у нас возможность достигнуть этого единства и оно не будет достигнуто, не
знаю, как я вынесу достойную кару. Я говорю это, свидетельствуя перед Богом и
его избранными ангелами, что, ниспошли он мне смерть в огне ради единства Церкви,
я бы сам, собрав дрова, зажег их и вошел бы в огонь с большим желанием и рвением.
7. И не говори мне, что я говорю это просто потому, что желаю,
чтобы Римская церковь присоединилась к нашей; ибо, с одной стороны, я уверен,
что именно наша церковь правильно мыслит, — как сам Христос научил и Его
ученики и апостолы, — и готов тысячу раз умирать за это; это совершенно ясно,
и вы, как и мы, ничего против этого не имеете. Но, с другой стороны, свидетельствуя,
что наши мнения хороши и правильны, вы считаете еще, что и ваши правильны, поскольку
они не являются противоречащими тому, что думаем и говорим мы. Потому-то я и говорю,
что с готовностью предам свое тело сожжению, чтобы выяснить и обнаружить перед
Богом и людьми подлинно обнаженную истину, если только есть истина в том, что
вы говорите. Ведь мы в это не верим.
8. Так вот, поскольку дела и истина находятся в таком состоянии,
ни один человек — ни из нашей церкви, ни из Римской — не сможет сказать, что стремится
к единству больше меня. Ибо едва ли не с той поры, как на свет появился и увидел
солнце, я охвачен стремлением и желанием увидеть единство Церкви. Не случилось
же этого, я полагаю, потому, что все время — с того момента, как разделение Церкви
сделалось всеобщим, и доныне — вы подходите к вопросу объединения не как друзья
и братья, а наставнически, самовластно и как если бы вы были господами, заявляя,
что ни мы, ни вообще кто-либо из людей не может иметь взгляды, отличные от того
и противоречащие тому, что папа говорит или же скажет, поскольку он является наследником
Петра и говорит то же самое, что и Христос, но что мы должны выслушивать его слова,
склоняя сердца и головы, как если бы они исходили от самого Христа.
9. Так вот, знай, архиерей, что пока подобное мнение держит у
вас верх, воссоединить Церковь невозможно. Но если ты хочешь, чтобы была общая
польза, послушайся моего совета и не сочти меня человеком гордым и хвастливым.
Мы, полководцы, когда собираемся выступить в поход и вторгнуться в землю наших
врагов, следуем не только своему мнению, но пользуемся и советами солдат, находящихся
на границе, которых мы зовем глазами войска, и хотя по знаниям очень от них отличаемся,
принимаем их мнение — как специалистов и людей, имеющих сведения о прилегающих
к границе районах. Поскольку я опытнее тебя в здешних делах, прими мой совет.
Состоит он в следующем.
10. А именно: надо, чтобы состоялся кафолический и вселенский
собор, на который собрались бы в Константинополь архиереи, находящиеся под властью
вселенского патриарха — и те, которые близко, и те, которые далеко пребывают,
как-то: митрополит России с несколькими его епископами, митрополиты
Трапезунда, Алании, Зихии,[5] также другие патриархи: Александрии, Антиохии и
Иерусалима, а кроме того — католикос Ивирии, патриарх Тырнова и архиепископ Сербии;
— собор, на который и папа прислал бы своих представителей, согласно с
установленными издревле порядком и обыкновением. И когда они соберутся, надо,
чтобы они с любовью Всесвятого Духа и братским расположением исследовали существующие
причины конфликта между нами и вами. И если так будет, я уверен, что Бог не скроет
от нас Свою святую волю и истину.
11. Если же будет не так, как я сейчас советую, а так, как безрассудно
в данный момент ты ста- раешься, чтобы было, то не только не произойдет объединения,
но и начнется еще худший, чем прежде, раскол. А ведь этот церковный раскол уже
дошел до такой чудовищности, что некоторые из ваших вздумали крестить заново людей,
принадлежащих к нашей церкви: ведь венгерский король делает это безбоязненно и
уже перекрестил многих, в том числе и сына болгарского царя Александра,[6] как
будто наше крещение недействительно! Что пользы перечислять поименно?! Самого
императора, моего сына, когда он там находился и просил у короля помощи против
нечестивых, и сам король, и его мать,[7] и их вельможи настойчиво пытались окрестить
заново вместе со свитой, заявляя: «В ином случае, если ты сначала этого не сделаешь,
мы не сможем оказать тебе помощи!»
12. И, наконец, подумай, какая нелепость: ведь, будучи перекрещен
из нашей веры, человек ока- зывается полностью отверженным и лишенным первого
крещения, второго же крещения нет, ибо христианским крещением мы только раз крестимы;
такой человек поневоле становится безбожным, ибо ясно, что кто не имеет крещения,
не имеет и Бога. И ясно, как мы сказали выше, что те, кто поступает так, вместо
того, чтобы быть нашими друзьями, братьями и соучастниками в духовном теле
Христа, становятся нашими врагами — и не только в отношении тел и добра,
но и по отношению к самим душам, а это, как мы сказали вначале, — характерная
особенность нечестивых!
13. Потому, если произойдет так, как сказано, будет хорошо, если
же нет, то и среди тех, кто далеко, и среди самих тех, кто находится в Кон- стантинополе,
произойдет раскол, так что одни из них убегут в чужие земли, другие подчинятся
нашей воле, третьи будут противостоять ей до са-мой смерти, считая
себя мучениками. Ведь так и произошло при самодержце и предке моем им- ператоре
господине Михаиле, первом из Палеологов:[8] было сделано не так, как я советую
сейчас, а так, как в настоящее время ты стараешься, чтобы случилось. И отсюда
возникла тирания и началось немалое гонение, пользы же не было никакой,
вследствие чего его дело вскоре оказалось непрочным, и все снова вернулось в прежнее
состояние. Так вот, чтобы снова не произошло того же самого, послушайся моих слов
и совета.
14. Услышав это от императора, Павел сказал:
— Но какая мне польза от собрания многих? Я обращаюсь только
к тебе, а через это мне доступно все, ибо ты подобен вертелу, на котором все,
как куски мяса, висят; и если ты сдвинешься, и они вместе с тобой повернутся.
15. Император:
— Это не так, архиерей. О себе я скажу, что если бы я был таким
человеком, которого легко убедить твоими словами, и если бы ты этого достиг, то
тебе, конечно, никоим образом не следовало бы полагаться на мои слова, ибо если
бы я так легко послушался твоих слов, то в будущем так же легко обратился бы к
чему-нибудь другому. Что же касается необходимости исследования тех вопросов,
по которым возникают и существуют споры, то с этим я согласен, одобряю это и желаю
этого от души. И когда по рассмотрении окажется, что ваше учение здраво,
истинно и не противоречит нашим догматам, то первым, кто примет и возлюбит его,
буду я. В ином случае не питай никакой надежды на то, что ты хочешь относительно
меня.
16. Далее: если я подобен вертелу и все висят на мне, как ты
говоришь, то это — не так просто; эти люди следуют в этих вопросах за мной, принимая
мои слова и склоняясь к ним как к при- частным божественной истине и правильным
догматам, и никоим образом не иначе. Некоторое время назад, когда встал вопрос
о церковных догматах, было произведено их рассмотрение — и не один раз,
но дважды и трижды — и церковь высказала свое мнение по этим вопросам.[9] Но некоторые,
не будучи убеждены и этим, сказали: «Мы согласны с твоими предписаниями во всем,
что касается тел; такие предписания мы приветствуем и следуем им, подчиняясь
тебе, поскольку ты наш император. Но в том, что нам представляется идущим
во вред нашим душам, мы не можем за тобой последовать». Таким образом, они сохраняют
верность своей воле по сей день, хотя я вполне мог бы как самодержец применить
к ним моей властью все, что захотел бы: конфискацию, изгнание, смертную казнь.
Но это не свойственно нашей церкви, поскольку вы- нужденная вера — не вера. Так
вот, если эти отдельные здешние люди, которых можно легко пересчитать,
не захотели внять ни церковному, ни на- шему решению, тем более могут не послушать
нас многие верующие, живущие далеко отсюда.
17. Павел:
— Нет правильной веры без решения папы; и из этого ясно, что
с той поры как вы отошли от общения с ним, верх над вами взяли нечестивые и отобрали
у вас ваши земли.
Император ему:
— Твои слова о том, что с тех пор, как мы порвали общение с папой,
нечестивые осилили нас, не убедительны: ибо и Антиохию, большой и знаменитый город,
и множество находящихся в той земле крепостей они захватили до раскола. И не только
это: ведь и в ваших пределах многое было захвачено еще раньше. Я имею в виду Африку,
Карфаген и другие земли вблизи Испании. И погому не доказательны твои слова, что
якобы нечестивые захватили наши земли из-за раскола Церкви. Это произошло из-за
многих других наших грехов, совершая которые мы не раскаиваемся.
18. Что же касается нашей веры, то я заявляю, что не только одни
мы убеждены, что по сей день храним ее неизменной, как приняли от Христа, апостолов
и их преемников, но и вы сами то же самое по сю пору свидетельствуете, да и ты
сам говоришь, что наши убеждения не противоречат вашим. Если же ты осмелишься
сказать, что наша вера и наши слова не содержат истины, справедливости и праведности,
пусть разведут огонь и давай войдем в него!
На вопрос Павла относительно того, когда будет огонь, император
сказал:
— Я не поднимусь со стула до тех пор, пока не разожгут огонь.
Некоторое время Павел, возможно, считал, что эти слова сказаны
императором не всерьез, и потому соглашался. Когда же он понял,
что это не пустые и напрасные слова, но реальное дело, он сразу начал отказываться,
говоря: «Я жить, а не умереть хочу». Император сказал:
— То же самое хочу и я, но я абсолютно уверен, что при Божьем
содействии в пользу православного учения я не только не сгорю, но окажу вам помощь.
Потому-то я и осмеливаюсь войти в огонь. Ты же, похоже, сомневаешься в своей вере
и потому боишься смерти.
19. Павел некоторое время помолчал, затем император спросил его:
— Что же ты думаешь по поводу сказанного мной?
Тот ответил:
— Правду говорю, не обманываю: все это хорошо, истинно
и справедливо. Остается только тебе встретиться с папой. И если это случится,
много произойдет добра.
Император:
— Я полагаю, что безумен человек, который, желая перейти реку,
простодушно влез в воду, не изучив предварительно выхода из нее. Я говорю это
в качестве примера к твоему ответу. Ведь то же самое, что ты сейчас говоришь и
утверждаешь, говорит папа; потому, если, как ты сказал, одобришь мои слова и совет
— то, что мы исследуем, решено; если же нет, то и прибыв к папе, я услышу от него
то же самое, что и от тебя сейчас, и то же самое, что говорю тебе, скажу ему и
я, и, значит, мое прибытие к нему было бы напрасным.
20. Павел:
— Вы, императоры, усевшись на вершине императорской власти, не
соглашаетесь посетить папу. Потому-то ты и не хочешь отправиться к нему.
Император:
— Прежние, бывшие до меня императоры справедливо и не без причины,
я полагаю, — и притом основательно полагаю, — не прибывали к нему. Но говорить
здесь об этом пространней я отказываюсь, чтобы мы, забыв дело, не занялись посторонним.
Я же ради единства Церкви не то что на лошадях или на корабле — пешком отправился
бы к нему, будь он даже на самом краю света. Всякий, кто прибывает к нему, целует
его ногу. Для меня это весьма удивительно. Но ради, повторяю, объединения Церкви
я бы не только его ногу поцеловал, но и его лошади, и даже пыль под ее ногами.
21. Павел:
— Если ты согласишься с моими словами и отправишься к папе, чтобы
исполнить его волю, поскольку она справедлива и хороша, то папа даст тебе не только
средства для защиты границ и иных целей, но и перстень, который он носит. Если
же нет — знай: великая и грозная сила придет и обрушится на вас, так что вы испытаете
огромные бедствия.
22. Император, слегка усмехнувшись, сказал ему:
— Союз предполагает нечто большее, чем перстень. Допустим, папа
даст вместе с перстнем и свою мантию и — ничего больше. Этим он исполнит твое
обещание, нам же от этого не будет никакой пользы. Но я это сказал шутя. Серьезно
же говорю, что если догматы, которых придерживается папа и вы, окажутся правильными
и истинными, то мы сами по себе примем их — без какой бы то ни было помощи и даров.
Если же нет, то ни огонь, ни меч, ни сабля не заставят нас отступить от истинных
и правильных догматов, ибо нам сказано: «Не бойтесь убивающих тело, души же не
могущих убить» (Мф. 10, 28), а также: «Никто не может похитить овец моих из руки
Отца моего» (ср. Ин. 10, 29). Так что овец, находящихся у Христа в руке, никто
не сможет похитить, хотя бы и убивал тело десять тысяч раз.
23. Когда же Павел сказал: «Христиан, живущих среди нечестивых,
я ставлю наравне с этими самыми нечестивыми, поскольку они терпят, слыша, как
каждый день поносится имя Христово», император ответил ему:
— Я не только не считаю их всех, как ты говоришь, нечестивыми,
но думаю, что многие из них лучше и благочестивей многих из живущих в здешних
краях: ведь те, оказавшись в плену и в руках у нечестивых за известные Богу грехи
и не имея даже возможности оттуда уйти, тем не менее тщательнее этих блюдут
свою святыню и веру.
А из здешних некоторые туда перебегают, некоторые же, не имея
возможности это сделать легко, пребывают здесь против своей воли. Потому я и сказал,
что тамошних христиан я считаю православными, а этих — нечестивыми. Судьбу
же их ведает праведный судия — Бог! А что плененные христиане, слыша имя Божие
поносимым, ничуть не терпят ущерба, ясно следует из того, что побе- доносные исповедники
и святые мученики, находясь среди нечестивых идолопоклонников, будучи христианами
и слыша хулу в адрес Бога, не терпели ущерба. Но первые умирали естественной смертью,
без мученичества, и отходили с тем, чтобы дать отчет в своих делах; другие же
в решающий момент сами отдавали себя на мученическую смерть с тем, чтобы ее посредством
приобрести вечные и неувядающие венки.
24. После этих слов беседа подошла к концу. Когда они немного
перевели дух, император снова, как прежде, спросил:
— Что ты думаешь по поводу сказанного, архиерей? Если это несправедливо,
то изобличи несправедливость, если же это оказывается речами истины и справедливости,
послушайся моих слов и совета!
Павел:
— Перед лицом Христа и истины, как прежде сказал, так говорю
и теперь: свято, прекрасно и истинно то, что ты говоришь. И потому я соглашаюсь
и приветствую, чтобы был созван собор.
25. Император:
— Как дела, так и слова мои пусть будут ясны и понятны, чтобы
они не потребовали иного объяснения в будущем. Если ты хочешь, чтобы был такой
собор, как древние вселенские соборы, замечательно, слов нет. Но если вы собираетесь
прибыть, чтобы учить нас истине, то мы учителей не приглашаем, и если судьями
— тем более. Ибо как вы будете выступать одновременно и судьями, и стороной в
споре? А если же вы придете дружески и братски, без вражды и высокомерия, как
люди, от души ищущие истину, мир и согласие, то это будет угодно Богу и нам, его
рабам, приятно. Итак, если, собравшись вместе, мы изучим взгляды друг друга и
придем все к соглашению — слава святому Богу! Если же всем руководящий и движущий
Бог за ему известные грехи попустит, чтобы опять явилось такое же разногласие
между нами и вами и разгорелся спор, то, дабы не оборвалась связь и не возникла
у нас вражда и еще большая распря, чем теперь, пусть каждая церковь останется
при том, чего она держится сейчас, с тем чтобы все от души просили и умоляли миротворца
Бога ниспослать Свой святой мир и единство так, как он Сам ведает.
26. После того, как император это сказал и Павел заявил, что
он с этим согласен, было постановлено, чтобы этот собор состоялся в Константинополе
в промежутке между началом июня пятого индикта шесть тысяч восемьсот семьдесят
пятого года и концом мая седьмого индикта.[10]
Комментарии
Перевод сделан с греческого текста, изданного о. И. Мейендорфом
по рукописи Lavra А 135: Meyendorff J. Projets de concile oecumenique en 1367.
Un dialogue inedit entre Jean Cantacuzene et ie legat Paul // Dumbarton Oaks Papers.
Washington, D. С., 1960, № 14. P. 169—177. Впервые перевод опубликован: Прохоров
Г. М. Публицистика Иоанна Кантакузина 1367—1371 гг. // Византий- ский Временник.
М., 1969. Т. 29. С. 328—334.
1. ...шесть тысяч восемьсот семьдесят пятого года. — 1367.
2. ...из этой страны. — Очевидно, из Италии.
3. ...с патриархом. — Константинопольским патриархом был тогда (во второй раз)
Филофей Коккин (1364—1376 гг.).
4. Здесь и далее курсивом обозначены вставки переводчика.
5. ...митрополиты Трапезунда, Алании, Зихия. — Митрополия Алании находилась на
Север- ном Кавказе в районе Осетии, митрополия Трапе- зунда — на южном берегу
Черного моря, а Зихий- ская — на северном берегу Черного моря в районе Тамани
и Абхазии.
6. ...венгерский король... царя Александра. — За год до этого венгерский король
Людовик Великий перекрестил, заставил принять римско-католическое крещение захваченного
им в плен в Видине Страцимира, сына болгарского царя Александра.
7. ... его мать. — Елизавета Польская. Речь идет о визите в Венгрию в 1366 г.
с просьбой к Людовику Великому о помощи византийского императора Иоанна V Палеолога.
8. ...при самодержце и предке моем императоре господине Михаиле, первом из Палеологов.
- Михаил V Палеолог, император (1259—1282 гг.), востановивший Византийскую империю
(1261 г.) и заставивший византийскую церковь — с целью обезопасить свою империю
с Запада — заключить в 1274 г. в Лионе унию с римско-католической церковью. Уния
была не принята населением Византии и со смертью Михаила прекратила свое существование.
9. ...церковь высказала свое мнение по этим вопросам. — Имеются в виду константинопольские
соборы 1341, 1347 и 1351 гг.
10. ...между началом июня пятого индикта... и концом мая седьмого индикта. — Это
означает: между началом июня 1367 г., когда состоялся этот разговор, и концом
мая 1369 г.
|
