ХРОНИКА БЫХОВЦА

[В году господнем 401 (Начало хроники Быховца утеряно. Вместо отсутствующей части в нашем издании (так же как и в ПСРЛ, т. XVII) приведено то место из хроники Стрыйковского (т. I, стр. 56, 67), которое, видимо, соответствует утерянному месту хроники Быховца, потому что последующий текст обеих хроник совпадает) появился Аттила, прозванный Бичем Божим, вышел он от реки Югры ¹, а Юра ² и сейчас находится в земле царя Ивака ³; отца его звали Мандазиг. Вышел он стремя слоями братьями, Ачаром, Рохасом и Бледоном, вышел морем океаном и пришел в море Земское ⁴, которое находится между Францией и Испанией. А когда вошел в то море, в то время из Британии поели королевну по имени Урсула, которую выдавали за сына английского короля, и было при той королевне одиннадцать тысяч девушек. Аттила убил и королевну и всех тех одиннадцать тысяч девушек, которые находились при ней, и они во имя Христа стали мученицами. Это первое преступление, которое совершил Аттила над христианским народом. Затем [он] обошел земли Французскую и Итальянскую и пошел морем до земли Хорватской, там высадился из моря и силой взял Хорватскую землю. Завоевал также землю Венгерскую и построил замок Будзынь и назвался королем венгерским; а братья его Ачар и Рохас умерли. И когда строил Будзынь и сооружал стену около города, в то время убил третьего своего брата Бледона, и стал править всей землей Венгерской один; и подчинил себе еще несколько государств и овладел ими. И как начал он, придя в то царство, преследовать христиан, так и в дальнейшем не только не изменил своего поведения, но преследовал христиан еще более жестоко.

И собрав пятьсот своих человек, направился в землю Итальянскую и пришел к городу, называемому Аквилея, принадлежавшему в то время императору Маркиану, и осадил Аквилею. А тот город был очень крепкий, и в нем находилось много римских рыцарей, и поэтому [он] не мог его быстро взять, и, не желая больше [34] терять время, пошел дальше в землю Итальянскую к Риму. А князья и сенаторы, [которые](Здесь заканчивается текст, заимствованный у Стрыйковского) /1/ находились в том городе, видя, что у него так много людей, были сильно напуганы и разбежались из города, а некоторые убежали в те места, где у них были рыбные ловы и там на острове начали строить жилища, и это место назвалось Венеция.

А князь по имени Аполлон ⁵, который тоже забрался в то место со всем... (У Стрыйковского далее домом и своими родными (т. I, стр. 67)) И было с ним пятьсот человек римских дворян ⁶, и между ними на острове оказалось четыре рода римских дворян: из герба Китовраса Довспрунк, из герба Колюмнов Прешпор Цезарин, а из герба Урсеинов Юлиан, а из герба Розы Торого ⁷. И пошел морем между землей (У Стрыйковского и в других летописях морем Средиземным), и взял с собой одного астронома, который астроном понимал по звездам, и пошли на кораблях морем на север, и обойдя Францию и Англию, и вошли в королевство Датское ⁸, а в королевстве Датском вошли в море океан ⁹, и морем океаном дошли до устья, где река Неман впадает в море океан. Затем пошли вверх по реке Неману, до самого моря, называемого Малое ¹⁰, которое называется Неманское море, и по той причине то море называется Неманским, что в то море впадает Неман двенадцатью устьями и каждое [из них] называется особым именем и из тех двенадцати устий одно устье назвали по имени Гилия. И пошли тем устьем вверх и дошли до целого Немана, где он уже весь течет в одном русле. И, идя вверх по Неману, дошли до реки Дубиссы ¹¹, и, войдя в ту реку Дубиссу, нашли над ней горы высокие /2/ и на тех горах равнины большие и дубравы роскошные, изобилующие всяческого рода зверями, то есть прежде всего турами, зубрами, лосями, оленями, сернами, рысями, куницами, лисицами, белками, горностаями и прочими различными породами, и здесь же в реках масса необычных рыб. И это только такие рыбы, которые в тех реках водились, но еще множество различных удивительных рыб приходило из моря, потому что недалеко находилось устье Немана, где Неман впадает в море. Над этими реками, над Дубиссою и над Неманом и над Юрою, там поселились и начали размножаться. Это место над теми большими реками [35] очень понравилось им и назвали ту землю Жемайтской землей ¹².

И затем вышеназванный князь Палемон породил трех сыновей: старший Борк, второй Кунос, третий Спера. Старший же сын Борк создал на реке Юре замок и объединилось имя того князя с рекой, которая называется Юра, и князя Борк, и назвали тот замок Юрборк ¹³. А средний сын Кунос пришел на устье реки Невяжи ¹⁴, где она впадает в Неман, и тот создал замок и назвал его своим именем, Куносов замок ¹⁵. А третий сын Спера пошел дальше в пущу на восход солнца и перешел реку Невяжу, и реку Святую ¹⁶, и третью реку Ширвинту ¹⁷, и нашел озеро, украшенное лугами и различными деревьями, и полюбил то место, и над тем озером поселился, и назвал то озеро своим именем, Спера ¹⁸. А Довспрунк из [герба] Китовраса, /3/ пошел рекою Святою и нашел место очень красивое, подобное городищу ¹⁹, и оно очень понравилось ему, и он там поселился, и создал себе замок, и назвал тот замок Вилькомир ²⁰, а сам назвался князем Девялтовским ²¹, и там начал размножаться. Мы же возвратимся на предыдущее.

И господствовал Спера много лет, и был очень ласков со своими подданными, а затем умер не оставив потомства, и подданные его, любя его, создали, согласно римскому обычаю в память его идола и назвали Спера. А потом те люди, живя около него, начали приносить ему жертвы и считать его богом, а затем, когда тот идол истлел, они почитали то озеро и место и считали богом. А затем не имели у себя господина и жили без государя.

И возвратимся на предыдущее. Спустя немного времени, умер брат его Борк, который жил в Юрборке, не имея детей, и брат его Кунос взял и ту часть брата своего Борка, и замок Юрборк, и начал господствовать в той его части.

А у того князя Куноса было два сына, один Кернус, а второй Гимбут. И, господствуя в земле Жемайтской, начал размножаться и расширяться и переходить за реку Вилию ²², в землю Завилейскую ²³, и перейдя выше реку Святую, нашел место очень красивое и понравилось ему очень то место, и он /4/ там поселил своего сына Кернуса, и назвали тот город по имени Кернуса Кернов ²⁴. А затем Кунос умер, и после него на всей земле Завилейской, по границу латвийскую ²⁵ и по Завилейский Браслав ²⁶ и до самой реки Двины правил сын его Кернус. А брат его Гимбут [правил] в Юрборке и в Кунове ²⁷ и во всей земле Жемайтской. А в то время [36], когда Кернус господствовал в Завилейской стороне, люди те его осели за Вилией и играли на трубах дубасных ²⁸, и назвал тот Кернус берег на своем итальянском языке по-латински, Литус, где люди размножаются, а трубы, на которых играли,— туба, и назвал тех людей по-своему, по-латински, соединив берег с трубою,— Листубаня ²⁹. А простые люди не умели говорить по-латински и начали называться просто Литвою, и с того времени начало называться государство Литовским и увеличиваться со стороны Жемайтии. А потом князь великий Кернус и Гимбут, желая расширить свое отечество, собрали силы свои литовские и жемайтские и пошли на Русь к Браславу и к Полоцку, и много вреда русским сделали и землю их разорили, и множество людей увели в плен. А в то время, когда он находился на Руси, некоторые люди, называвшиеся латышами и сидевшие над морским берегом, услышав, что князя Кернуса в Литве, а князя великого Гимбута в Жемайтии нет, собравшись, все пошли в землю Жемайтскую и много зла причинили земле Жемайтской. А потом князь Гимбут /5/ приехал из Руси в Жемайтию и увидя разорение земли Жемайтской, тогда же пошел к латышам и всех искоренил, истребил, а иных увел в плен в Жемайтию, и, сделав землю их пустой, возвратился в Жемайтию.

А после ухода его из Латвии к тому берегу пришли из-за моря немцы и осели на том берегу, где жили латыши, и стали господами, и назвались ливонцами ³⁰.

А князь великий Кернус господствовал в Литве, а князь Гимбут в Жемайтии, и правили немалое время, и жили между собой в мире. Потом князь Кернус жил много лет в Литве и умер в глубокой старости своею смертью, а после себя оставил на великом княжении литовском сына своего Живибуда. А Гимбут был князем Жемайтии также много лет, и умер, и оставил на княжестве Жемайтском сына своего Монтвила. И во время правления Монтвила поднялся царь Батый, и пошел на Русскую землю, и всю землю Русскую повоевал, и многих князей русских убил, а иных в плен увел, а столицу всей земли Русской, город Киев, сжег и сделал пустым. А князь великий киевский Дмитрий, испугавшись большой силы и могущества его, убежал из Киева в город Чернигов, и потом узнал, что город Киевский сожжен и вся земля Русская опустошена. И услышал, что мужики живут без государя, и зовутся дручане, и он собрал людей и пошел к Друцку ³¹, и осел [37] в земле Друцкой, и срубил город Друцк и назвался великим князем Друцким. /6/ А в то время узнал князь великий Жемайтский Монтвил, что Русская сторона опустела, и князья русские разогнаны, и он, дав войско сыну своему Ердивилу, послал с ним панов своих радных ³², прежде всего из [герба] Колюмнов по имени Грумпя, а второго из Урсеинов по имени Ейкшис, а третьего из Розы по имени Гровжис. И зашли [они] за реку Вилию, и потом перешли реку Неман и нашли в четырех милях от реки Немана гору красивую, и понравилось им, и создали на ней город и назвали его Новогрудок ³³. И устроил себе князь великий Ердивил столицу и назвался великим князем Новогрудским ³⁴.

И пошел из Новогрудка, и срубил город Городень ³⁵, и потом пошел к Бресту ³⁶, и нашел Берестец ³⁷ и Дорогичин ³⁸ и Мельник ³⁹ опустошенными и разоренными Батыем; и он те города срубил и начал в них княжить. И потом великий князь жемайтский [38] Монтвил умер и после него сел на великом княжении жемайтском сын его Викинт. А другой вышеназванный сын его Ердивил должен был княжить в Новогрудке и во всех тех вышеназванных городах, и раздал панам своим, которые с ним пришли, острова ⁴⁰ пущи. Грумпю дал остров около реки Ошмяны ⁴¹, который сейчас называется Ошмянами ⁴², и все, что прилегает к Ошмянам, что сейчас князья и паны держат в Ошмянском повете ⁴³. А Ейкшису дал остров, который назван по его имени Ейшишками ⁴⁴, и все прилегающее к Ейшишскому повету. А Гровжису дал остров, который /7/ тоже назван по его имени Гровжишками ⁴⁵, и весь повет, прилежащий к Гровжишкам. А от Грумпя родился Гаштольд, а от Ейкшиса родился Довоин, а от Гровжиса родился Монвид. Возвратимся на прежнее.

И господствовали великий князь Викинт в Жемайтской земле, а Ердивил в Новогрудке и в тех вышеназванных городах. А затем умер князь великий Викинт, и после него начал княжить Живибуд, великий князь литовский, в обоих тех княжествах, Литве и Жемайтии, а Ердивил в Новогрудке и во всех тех вышеназванных русских городах; и много лет [правил] князь Ердивил, живя в тех городах, и умер. А после него начал княжить сын его Мингайло. И после смерти своего отца князь великий Мингайло собрал войска свои и пошел на город Полоцк и на мужей полоцких, которые управлялись вечем, как Великий Новгород и Псков. И прежде всего пришли к их городу называемому Городень ⁴⁶. И мужи полоцкие, собрав свои полки, встретили их под Городцом, и был между ними великий бой и сеча, и помог бог великому князю Мингайлу, который разбил всех мужей полочан наголову и сжег город их Городень, и город Полоцк взял и сделался великим князем Полоцким. И был он великим князем Полоцким и Новогрудским, и княжил много лет и умер. /8/ И оставил после себя двоих сыновей своих, одного Скирмунта, а второго Гинвила, и Скирмунт начал княжить в Новогрудке, а Гинвил в Полоцке, и взял Гинвил у великого князя Тверского у Борка в жены ⁴⁷ дочь по имени Марию, из-за которой окрестился в русскую веру ⁴⁸, и дали ему имя Юрий; и тот Юрий правил немного времени, и умер. А после себя оставил в Полоцке сына своего Бориса ⁴⁹, и тот князь Борис создал город по своему имени на реке Березине, и назвал его Борисов ⁵⁰. И будучи русским [по вере], был очень набожным, и создал в Полоцке церковь каменную святую Софию, а другую — святого [39] Спаса и девичий монастырь вверх по реке Полоте за полмили от города, третью церковь святых Бориса и Глеба — в монастыре в Бельчицах ⁵¹.

И, правя в Полоцке, был ласков со своими подданными и дал им, своим подданным, вольности и право собирать вече и звонить в колокол и обсуждать дела, как в Великом Новгороде и Пскове, а потом князь Борис Полоцкий умер.

А после себя оставил в Полоцке сына своего Рогволода, называемого Василием, и тот князь Василий Полоцкий жил немало в Полоцке и умер. А после себя оставил сына Глеба и дочь Прасковию, и та дочь обещала сохранить свою девственность до смерти и постриглась в монахини у святого Спаса в монастыре над Полотой, /9/ и жила там семь лет служа богу, переписывая книги на церковь. А потом собралась в Рим, и, находясь в Риме, служила богу усердно, и жила там несколько лет, и стала святой, которую зовут святой Пракседой, а по-русски Прасковией, которой в Риме и церковь построили в честь ее святой, и там же ее похоронили ⁵². А брат ее, князь Глеб Полоцкий, умер молодым и похоронен в святой Софии в Полоцке в одном гробу со своим отцом. А полочане начали управляться вечем как в Великом Новгороде и Пскове, а государя над собой не имели. И обратимся на предыдущее.

Скирмунт же княжил в Новогрудке. И Мстислав (В тексте Мстиславль), князь Луцкий и Пинский, начал войну с князем Скирмунтом, намереваясь выгнать его со своей отчины из Бреста, из Мельника, из Гродно и из Новогрудка. И Скирмунт отправил своих послов к Живибуду, великому князю литовскому, прося его, чтобы дал ему помощь против Руси. И Живибуд великий князь литовский и жемайтский послал ему на помощь своего старшего сына Куковойта со всеми силами своими литовскими и жемайтскими. И пошел князь великий Скирмунт с Куковойтом и со всеми силами против Мстислава (В тексте Мстиславля) князя Луцкого и Пинского /10/ и на сей стороне реки Ясельды ⁵³ разбил князь Скирмунт князя Луцкого и Пинского наголову и всю силу и рать их русскую. Только князь Мстислав с небольшой дружиной едва смог убежать в город [40] Луцк ⁵⁴. А князь великий Скирмунт забрал город Пинск ⁵⁵ и город Туров ⁵⁶ и огласилась Русь плачем великим, что так все побиты безбожной Литвой.

А князь великий Скирмунт чествовал Куковойта, сына великого князя литовского Живибуда, и одарив безчисленным множеством золота и серебра и резвыми конями, и отпустил с честью к отцу его великому князю литовскому и жемайтскому. И когда он приехал к своему отцу и немного пожил при нем, и отец, князь великий литовский и жемайтский Живибуд, умер, а сын его Куковойт сел на великом княжении Литовском и Жемайтском.

И в то время царем Заволжским был царь по имени Балаклай, и прислал послов своих к великому князю Скирмунту, [требуя] чтобы тот давал ему дань и баскаков его содержал в тех городах, так же как с тех городов шла дань при его [предшественниках], князьях русских. И князь великий Скирмунт исполнить этого не захотел, и тем послам его приказал обрезать носы, губы, уши и отпустил обратно. И тот царь на следующий год собрался с многими силами и ордами татарскими, и пошел на Русскую землю, и много зла причинил Русской земле. /11/ И князь великий Скирмунт, собрав все войска свои, встретил его на своей границе, в Койданове ⁵⁷, и разгромил того царя и всю силу его татарскую побил, и самего царя убил и после такой великой победы пошел на Русскую землю и взял города Мозырь ⁵⁸, Чернигов, Стародуб ⁵⁹, Карачев ⁶⁰, и одержав победу вернулся назад, сохранив всех в целости.

И было у князя великого Скирмунта трое сыновей: старший Тройнат, второй Любарт, третий Писимонт. А затем великий князь Скирмунт умер. И Любарт сел в Карачеве и назвался князем Карачевским, а Писимонт сел в Турове, а Тройнат в Новогрудке и княжили в тех городах много лет. И Куковойт великий князь литовский и жемайтский, находясь на великом (На великом — два раза. Далее перерыв. В т. XVII ПСРЛ примечание Отсюда текст испорчен и сравнительно с другими списками большой пропуск (стб. 481)) новогрудском княжении. Рынгольт ⁶¹ немалое время [княжил] в Новогрудке и во многих городах русских. И сговорились между собой князья русские начать борьбу против великого князя Рынгольта, намереваясь согнать его со своих отчин, русских городов, прежде всего [41] Святослав Киевский и Лев Владимирский, и Дмитрий Друцкий. И собравшись все трое со своими полками, пошли против великого князя Рынгольта. И взяли те князья русские на помощь себе от царя Заволжского несколько тысяч татар. И князь великий Рынгольт встретил их на реке Немане /12/ у Могильно ⁶² и был с ними бой лютый, и бились между собой очень крепко, начав рано утром и до самого вечера. И помог бог великому князю Рынгольту, который разгромил князей русских и всю силу их и орду татарскую наголову, и сам, одержав победу, с большим веселием, добыв золото и серебро и много сокровищ, возвратился восвояси и жил много лет в Новогрудке и умер, а после себя оставил на Новогрудском княжении своего сына Миндовга.

И князь великий Миндовг, господствуя в Новогрудке и в русских городах, начал избивать своих родичей и в том же году изгнал Миндовг племянника своего Товтивила и Ердивила ⁶³, послав их с Викинтом на войну против Руси воевать к Смоленску и сказал: «Кто что захватит, оставит у себя. Вражда за вражду» А с ними [послал] и литву и бесчисленное множество литовцев с ними. И было у них много (Т. Нарбут отмечает (стр. 7), что здесь заканчивается сильно испорченный текст и начинается более исправный. В т. XVII ПСРЛ к этому месту дано следующее примечание Отсюда далее в др[угих] зап[адно]-рус-ск[их] сп[исках] нет всего рассказа о Миндовге; Стр [ыйковский] знал этот рассказ: потом, будучи великим князем Литовским, Жемайтским и Русским Новогрудским, находясь в зрелом возрасте, умер, оставив после себя в тех государствах сына Миндовга (стб. 481, 482) богатств и послал на них [Миндовг] своих воинов, намереваясь их убить. Они же, узнав, бежали к князю Даниилу и Васильку и приехали во Владимир ⁶⁴. Миндовг же прислал своих послов, говоря: «Не делай им милости». И не послушали его Даниил и Василько, потому что его (По смыслу должно быть их сестра, т. е. Товтивила и Ердивила.) сестра была за Даниилом замужем. Потом же Даниил, обсудив с братом своим, послал [послов] в Польшу к /13/ польским князьям, говоря: «Время уже христианам идти на поганых, потому что у них сейчас идет междоусобная война». Поляки пообещали, но не выполнили [обещания]. Даниил же и Василько послали Викинта к ятвягам и в Жемайтию и к немцам в Ригу, и Викинт одарил (В тексте ударил.) их серебром и дарами многими, ятвягов и половину Жемайтии. А немцы [42] отвечали Даниилу: «Как можем ради тебя заключить мир с Викинтом, который погубил много нашей братии?» Сказали так потому, что обещали помочь Товтивилу. Даниил же и Василько пошли к Новогрудку. Даниил же с братом Васильком, раздумав, послал на Волковыск ⁶⁵, а сына — на Слоним ⁶⁶, а сам пошел к Здитову ⁶⁷; и взяли много городов и возвратились домой. Потом же прислал Викинт, говоря, что немцы хотят оказать помощь Товтивилу. И послал Даниил Ердивила и в помощь ему русских и половцев, и много воевали они между собой. Оттуда же Товтивил пошел с пленными Даниила в Ригу, и приняли его рижане с великою честию, и был он крещен. Миндовг же, узнав, что ему [Товтивилу] хотят помогать рыцари и епископ и все воины рижские, испугался, и послал втайне к рижскому магистру Андрею, и дал ему многие дары, и тем ему угодил. Послал ему много золота и серебра, и красивые серебряные, и золотые сосуды, и коней много и сказал: «Если убьешь или прогонишь /14/ Товтивила, то получишь и еще больше». И сказал ему рижский магистр: «Не спасешься и не одолеешь врага, если не пошлешь к папе и не примешь христианство. А дружбу (В тексте службу; исправлено по Ипатьевской летописи.) к тебе чувствую, и хотя ослепил очи свои золотом, которое получил от тебя, все же я тебе благоприятствую» (У Стрыйковского это место изложено несколько иначе Но ливонский магистр сказал: «Пока живу, с нами мира не будет, и не будет тебе спасения, потому что ты язычник. И если ты не крестишься во всеобщую христианскую веру (видимо, в католическую.— Н. У.) и не пошлешь к папе с обещанием послушания, тогда я, хотя бы тем золотом, которое мне даешь, засыпал свои глаза, никогда тебе способствовать не буду» (т. 1, стр. 288).) И Миндовг послал к папе и принял крещение, но крещение его было лукавым потому, что он постоянно приносил своим богам втайне жертвы, первому Нонадаеву, Телявели и Диверкизу ⁶⁸, заячьему богу и Медину, и когда [Миндовг] выезжал в поле и перед ним заяц пробегал по полю в лес, и он в тот лес не входил и людям запрещал, чтобы там даже и прута не ломали, и богам своим приносил жертвы, и тела мертвых сжигал и язычество свое явно соблюдал. Товтивила же исповедал епископ, и священник Виржанский, видя его больным, разжалобился. Товтивил, изгнанный из Литовской земли, был в их руках и принял крещение неволею. Все это не сделало Литву христианской. Андрей был лишен сана своей братиею. Товтивил же примчался [43] в Жемайтию к своему дяде Викинту, взял ятвягов и жемайтов и помощь Даниила, которую дал ему Даниил ранее, и пошел на Миндовга. Миндовг же изготовился, но решил не биться с ними и ушел в город по имени Борута ⁶⁹ и выслал своего /15/ шурина. (Далее перерыв, отмеченный у Нарбута многоточием.) И разогнал и русь (В тексте Руша) и ятвягов, наутро же выехали [войска Миндовга] на немцев с самострелами. И ехала русь и половцы со стрелами, а ятвяги с сулицами, и гонялись по полю, как будто играя, и оттуда возвратились в Жемайтию восвояси. (Т. Нарбут отмечает, что далее, очевидно, утеряна часть текста.)

После того сейма ⁷⁰ прошло немало времени, и осенью был убит великий князь литовский Миндовг, самодержец всей земли Литовской. О убийстве же его скажем. Было так. Княжил он в земле Литовской и начал избивать своих братьев и племянников своих, а других изгнал из земли и начал княжить во всей земле Литовской один, и очень возгордился, вознесясь славою и гордостью великою, не терпя против себя никого. Был же у него сын Войшелк и дочь; дочь он отдал за Шварна Даниловича в Холм; Войшелк же начал княжить в Новогрудке, будучи язычником. И начал проливать кровь: иногда убивал всякий день по три и по четыре [человека], а в который день если не убивал, тогда был печален, если же убивал, то был весел.

Но затем в его сердце вошел страх божий, и он размыслил, и захотел принять святое крещение. И крестился в Новогрудке, и стал христианином, и затем пошел Войшелк в Галич ⁷¹ к Даниилу, к князю Васильку, намереваясь принять монашество. Тогда /16/ же Войшелк крестил Юрия Львовича, а затем пошел в Полонину к Григорию в монастырь и постригся в монахи, и был в монастыре три года, и оттуда пошел к Острой Горе ⁷², и принял благословение от Григория. Григорий же человек святой, какого не было ранее и не будет позже. Войшелк же не мог дойти до Святой горы, потому что в тех землях тогда был большой мятеж, и пришел опять в Новогрудок и создал... (Т. Нарбут отмечает, что далее недостает части текста (стр. 9)).

Троинат же направил к своему брату к Товтивилу в Полоцк посла, сказав так: «Ты, брат, приезжай сюда, разделим себе землю и имущество Миндовга»; тот приехал к нему. И начал думать Товтивил [44], намереваясь убить Тройната, а Тройнат тоже думал о Товтивиле.

И сообщил о намерении Товтивила боярин его Прокопий полочанин; Тройнат же, предупредив Товтивила, убил его и начал княжить один. Затем начали думать конюхи Миндовга, четыре работника, как бы им убить Тройната. Тот пошел в баню мыться, они же, выбрав время, убили Тройната; такой был конец убийства Тройната.

Услышав же это, Войшелк пошел с жителями Пинска к Новогрудку и оттуда, забрав с собой новогрудчан, пошел княжить в Литву. Литва же вся приняла /17/ своего господина с великою радостью. Войшелк начал княжить во всей земле Литовской, и начал избивать своих врагов, и избил их безчисленное множество, а прочие разбежались кто куда, и того Евстафия ⁷³ окаянного убил, того беззаконного воеводу Миндовга.

И когда княжил Войшелк в Новогрудке и в русских городах и, договорившись с князьями русскими, вел много войн с князем польским Болеславом ⁷⁴. И много войн вел, и много крови пролил в Польской земле, и землю опустошил и города польские, Ильзу и другие, многократно сжигал. А потому, когда он правил, крестился в русскую веру и принял монашеское звание, и постригся в монахи, и пошел в монастырь в Угровск, в церковь святого Даниила. А в монастыре настоятелем был Григорий Полонин; и, находясь в монастыре, был очень набожен, и жил в монастыре немало.

И через непродолжительное время прислал князь Лев Владимирский к Васильку, своему брату, желая с ним встретиться, и прося, чтобы он послал для какого-то совета Войшелка, чтобы и тот туда же к ним приехал. И князь Василько Галицкий просил Войшелка, чтобы он там же к ним приехал и с ними увиделся, а Войшелк не хотел туда ехать, так как не любил /18/ князя Льва и не намеревался туда ехать ради князя Льва, но поехал по зову Василька и Шварна в город Владимир. И приехал в святое воскресенье и стал в монастыре святого Михаила Великого. И вскоре после встречи просил всех тех князей на обед Маркольт немец; и были у него на обеде и много веселились. А затем Василько, напившись, поехал в свое подворье, а Войшелк поехал в монастырь святого Михаила, где остановился. И потом приехал к Войшелку в монастырь Лев, и сказал Войшелку: «Выпьем еще, кум». И Войшелк [45] вышел к нему, и Лев по дьявольскому наущению вспомнил, что отец его и он сам громили Русские земли и вредили ему самому, и здесь, в монастыре святого Михаила, убил его. И так закончился род князя Римского Палемона, и там же его, в монастыре у святого Михаила, Василько и похоронил.

И паны, жалея прирожденного своего государя, взяли себе государей Свинторога, сына великого князя литовского и жемайтского Утенуса, из [герба] Китовраса. И после того, как Свинторог немного пробыл князем в Новогрудке и в русских городах, отец его великий князь литовский и жемайтский Утенус умер...(Далее пропуск. Т. Нарбут считал, что недостает значительной части текста (стр. 10), но в других списках текст, пропущенный в хронике Быховца, изложен на двух столбцах (см. ПСРЛ, т. XVII, стб. 485—486)). /19/

На имя того великого князя. И когда тело какого-либо князя литовского или пана сжигали, при них клали когти рысей или медведей, так как верили, что должен наступить судный день, и представляли себе так, что должен прийти бог и сесть на высокой горе и судить живых и мертвых. На гору же эту будет трудно взобраться без тех рысьих или медвежьих когтей, и поэтому подле них клали те когти, с которыми они должны были на ту гору лезть и явиться на суд бога. И хотя они были язычниками, и лишь позже крестились, но и ранее верили в единого бога, и верили, что придет судный день, и верили в воскресение мертвых, и в единого богa, который судит живых и мертвых.

И затем правил великий князь Скирмунт и оставил двух сыновей, Трабуса и Гилигина, и когда Трабус начал княжить в Жемайтской земле. Гилигин был в земле Литовской и Русской; и княжил Гилигин много лет, и умер. После него начал княжить сын его Роман. И вскоре умер великий князь жемайтсккй Трабус, дядя князя Романа. И начал править в земле Литовской, Жемайтской и Русской великий князь Роман. И породил Роман пять сыновей: старшего Наримунта, второго Довмонта, третьего Гольшана, четвертого Гедруса, пятого Тройдена. И после смерти Романа начал княжить его старший сын Наримунт, и создал город Кернов, и перенес столицу из Но/20/вогрудка в Кернов, и начал княжить, и назвался великим князем новогрудским, литовским и жемайтским. А брат его Довмонт сел на отчине своей на Утянах ⁷⁵, и назвался князем Утянским. А третий брат его, Гедрус, срубил город [46] и назвал его своим именем, Гедройцы ⁷⁶, и назвался князем Гедройцким. А четвертый брат, Гольшис, перешел реку Вилию и нашел гору красивую между горами над рекой Вильно ⁷⁷ за милю до впадения ее в реку Вилию, против Роконтишек ⁷⁸, и создал город, и назвал своим именем, Гольшаны ⁷⁹, и пробыл там немного. И оттуда ездил на охоту в пущу за десять миль от того своего города, и нашел красивую гору, окруженную великими равнинами и наполненную богатствами, и понравилось ему там, и он там поселился, и на той горе создал город над рекою Кораблем ⁸⁰, и переселился оттуда, и там начал княжить, и назвался князем Гольшанским. А пятый брат Тройден жил при брате своем, великом князе Наримунте. И узнал великий князь Наримунт, что князья ятвяжские вымерли, а люди их живут без государя, и князь Наримунт пошел на них, и они подчинились без сопротивления и поклонились ему, и он, став их государем и подчинив их, дал их земли брату своему Тройдену за дань. И князь великий Тройден нашел красивую гору над рекою Бобром ⁸¹, и очень ему там понравилось, и срубил город, и назвал его Райгород ⁸², и стал называться великим князем ятвяжским и дейновским. /21/ И находясь там на том княжении, вел великие войны с поляками и с русью и с мазурами и всегда побеждал и совершал над их землями большие жестокости, что выше описано в русской хронике ⁸³. И был он для тех земель хуже и более жесток, чем Антиох Сирийский и Ирод Иерусалимский и Нерон Римский, такой был жестокий и воинственный.

Князь же великий Наримунт взял в жены у помянутого ливонца Фледра дочь его, а брат его Довмонт взял у того же Фледра вторую дочь его. И спустя немало времени разболелась жена князя Довмонта Утянского и умерла.

И князь великий Наримунт, будучи и сам болен, услышав о смерти своей невестки (В тексте невесты.), очень опечалился и послал жену свою к брату своему Довмонту, чтобы выразить свою скорбь. И когда жена Наримунта приехала в Утяны, выражая соболезнование своему деверю князю Довмонту, князь Довмонт, видя невестку свою, очень обрадовался и сказал так: «Мне нужно было искать жену, а тут мне бог дал жену», и взял ее в жены. И вследствие этого начался великий раздор и вражда между братьями, великим князем Наримунтом и князем Довмонтом. Князь великий Наримунт рассердясь [47] на то, что брат силой взял в жены его жену, сообщил [об этом] братии своей и князю Гедройцу, и князю Гольшису, и князю Тройдену, /22/ и тестю своему Фледру-ливонцу. И собравшись с братиею и со всеми своими людьми, пошел на брата своего князя Довмонта и осадил его в его городе Утянах. И тогда князь Довмонт уразумел, что он не в силах обороняться, он просил своих горожан, чтобы они не сдавали города, пока он не пройдет сквозь войска Наримунта. И сам спустился из города и, пройдя сквозь войска Наримунта, побежал, и пришел к городу Пскову. И мужи псковские, видя его, мужа честного и разумного, взяли его себе государем и назвали его великим князем псковским. А Наримунт, взяв город Утяны и жену свою, княжил в Кернове и в Новогрудке и в Жемайтии, а Довмонт — во Пскове; и оба княжили немалое время.

Тройден женился на дочери князя мазовецкого и имел от нее сына, названного Рымонтом. И когда сын его Рымонт вырос до определенных лет, отец его Тройден отдал его для обучения русскому языку Льву Мстиславичу, который заложил город, названный по его имени, Львов ⁸⁴. И, живя у князя Льва, Рымонт научился русскому языку, и понравилась ему вера христианская, и, крестившись, [он] понял, что эта жизнь ничего не значит, и, оставив мир, постригся в монахи, и дали ему имя Лавр. И, будучи монахом, пришел к своему дяде Наримунту и просил его, чтобы дал ему /23/ в Новогрудском повете место в пуще около реки Немана, где бы ему построить монастырь. И прежде всего поставил церковь святого Воскресения, и оттого назвали Лавришев монастырь, и когда он находился в монастыре, дядя его, великий князь Наримунт, умер.

А паны литовские и жемайтские взяли себе великим князем Тройдена и правил великий князь Тройден. И князь великий Довмонт, придя из Пскова, взял город Полоцк, и начал княжить во Пскове и в Полоцке, и очень жаль ему было того, что брат его младший Тройден стал княжить в Литве; и начал думать о том, как бы его умертвить. А в то время, когда Тройден правил в Литве, умерли оба его брата, князь Гольшис и князь Гедрис. А из-за вышеописанной неприязни князь великий Довмонт направил шестерых мужей, чтобы они убили брата его Тройдена; и когда он беспечно шел из бани, и те шесть мужей предательски убили его. А сам Довмонт, собрав войско свое псковское и полоцкое, пошел в Литву, [48] намереваясь стать князем литовским и жемайтским. И помянутый монах Лавр, называемый по-литовски Рымонт, а по-русски Василий, жалея о смерти отца своего великого князя Тройдена, оставил монашеский чин, пришел к панам и, собрав все силы литовские, пошел против /24/ Довмонта, желая отомстить за кровь своего отца. И ополчился со своими силами, и встретились с Довмонтом под Озером, и, сошлись они со своими полками с обеих сторон, и был между ними бой и сеча немалая, с утра и до вечера, и помог бог Лавру, и он все войско дяди своего Довмонта разгромил и самого убил, и город Полоцк взял, и возвратился в столицу отца своего в Кернов, и сказал панам своим: «Если бог дал, после кровавой смерти отца своего (В других списках отомстить за кровь отца (см. ПСРЛ, т. XVII, стб. 489).), я отрекаюсь от этого мира, одеваю на себя черную рясу и государем быть не хочу; возьмите себе государем кого хотите, но сам я советую вам так. Хотя у меня есть братья, Ольшин сын Миндовга и Гедров сын Гинвила, но они еще малы и не годятся в правители. Мой дядя Наримунт, когда сел на великом княжении литовском, то герб свой Китовраса оставил своей братии, а себе сделал герб,— человека на коне с мечом ⁸⁵. А тот герб означает взрослого государя, который может защищать свою родину мечом, а поэтому изберите себе государя взрослого, кто бы мог защищать государство, Великое княжество Литовское. И так мне кажется, что для этого годен Витень, который был маршалом ⁸⁶ у моего отца». Паны, не желая преступать волю и совет своего прирожденного государя, сына великого князя Тройдена, сделали как он хотел. И видя Витеня, мужа мудрого и годного, который был из рода и из поколения Колюмнов, /25/ владевшего в Жемайтии Эйраголой ⁸⁷, взяли его себе великим князем литовским и жемайтским, потому что князь великий Тройден, будучи в Жемайтии, ехал через имение его Эйраголу, и увидел того Витеня еще маленьким мальчиком, и увидев, что этот ребенок очень красив и возраста соответственного, взял его к себе. И был у него [мальчик] коморником ⁸⁸, и, будучи при дворе, каждую вещь своего господина удивительно хранил и все исполнял. И тот, видя его добродетель и умение держать себя, сделал его у себя маршалом и был [Витень] у него в милости и наблюдал за всякими хозяйственными [49] делами, а затем, после его смерти, был взят на великое княжение. И здесь кончился род Китовраса и началось великое княжение Витеня.

РОД ВЕЛИКИХ КНЯЗЕЙ ЛИТОВСКИХ, ИЗ ПОКОЛЕНИЯ И ИЗ РОДА... (Многоточие в тексте).

И началось великое княжение Витенеса. Князь великий Витенес княжил в Великом княжестве Литовском и Жемайтском и Русском многие годы и родился от него сын по имени Гедимин. И умер великий князь Витенес от удара молнии; после него стал править Великим княжеством Литовским, Жемайтским и Русским вышеназванный сын его Гедимин. /26/

Начало княжения великого князя Гедимина в княжестве Литовском, Жемайтском и Русском.

Великий князь Гедимин после смерти отца своего Витенеса стал княжить в Великом княжестве Литовском, Жемайтском и Русском, и сидел на престоле отца своего в Кернове. И правил он немного лет после смерти отца своего, и поднялись против него немцы, пруссы и ливонцы, и вошли с великим множеством людей своих в землю Жемайтскую, намереваясь захватить ее. И Гедимин не успел быстро собрать свое войско против них, и послал наивысшего своего гетмана ⁸⁹ с небольшим количеством людей в город Куноса, чтобы укрепить его против немцев. И был тот гетман его Гаштольд из рода Колюмнов, а немцы того гетмана и тот замок Куноса окружили и из больших пороков весь разбили, и того гетмана его из того замка забрали и увели в плен, и овладели Жемайтской землей. И князь великий Гедимин заключил договор с немцами относительно того своего гетмана, и дал за него тридцать тысяч золотых.

И на другой год, собрав все свои силы литовские и русские, пошел на немцев, а немцы и ливонцы и пруссы, взяв с собою жемайтов, встретили великого князя Гедимина на реке Отмене ⁹⁰ на этой стороне Жеймов ⁹¹ за две мили. И помог бог великому князю Гедимину, который всех немцев /27/ наголову разгромил, а Жемайтия от немцев отступилась и присоединилась к своему прирожденному государю Гедимину, который всех немцев наголову поразил и побил все войско немецкое. И здесь тоже одержав над немцами [50] победу и присоединив к себе Жемайтию, пошел тогда же с теми силами и с жемайтами в Немецкую землю и взял город Тильзит ⁹² и другой — Рагнету ⁹³, и иных городов много забрал, и землю всю опустошил, и [людей] в плен увел, и, совершив неимоверное кровопролитие в Германии и одержав победу, с великим весельем отошел восвояси.

И оградив землю Жемайтскую от немцев, пошел на князей русских, и пришел сначала к городу Владимиру, и князь Владимир Владимирский собрался со своими людьми и дал бой лютый великому князю Гедимину. И помог бог великому князю Гедимину, и он князя Владимира Владимирского самого убил, и рать его всю побил, и город Владимир взял.

И затем пошел на князя Льва Луцкого, и князь Лев, услышав, что князя Владимира литва убила и город Владимир взяла, и он не посмел выступить против него [Гедимина], и убежал к князю Роману, к своему зятю, в Брянск, а князь и бояре волынские били челом великому князю Гедимину, /28/ чтобы у них правил и был государем, а землю их не разорял. И князь великий Гедимин, укрепив их присягой и оставив своих наместников у них, начал там княжить, а потом, распустив все свои войска, ушел на зиму к Бресту и сам зимовал в Бресте. И как только прошла пасха и он, собрав все силы свои, литовские, жемайтские и русские и на другой неделе после пасхи пошел на князя Станислава Киевского, и, придя, взял город Овруч ⁹⁴ и город Житомир. И князь Станислав Киевский, сговорившись с князем Олегом Переяславским и с князем Романом Брянским и с князем Львом Волынским, которого великий князь Гедимин выгнал из Луцка, и собрались все с великим множеством людей своих русских, и встретились с великим князем Гедимином на реке на Ирпени ⁹⁵ под Белгородом ⁹⁶ в шести милях от Киева. И был бой и сеча великая, и помог бог великому князю Гедимину, побил всех князей русских наголову и все войско их побитое на месте осталось, и князя Льва Луцкого и князя Олега Переяславского убил, а Станислав Киевский и Роман Брянский с небольшим отрядом убежали в Брянск ⁹⁷. И князь великий Гедимин осадил город Белгород, и горожане, видя, что государь их из войска убежал, а войско все наголову разбито, и те, не желая противиться /29/ такому могучему литовскому войску, предались с городом князю Гедимину и присягнули служить Великому княжеству Литовскому. Затем князь Гедимин пошел со всеми [51] своими силами к Киеву и осадил город Киев, а киевляне начали его защищать; и лежал ⁹⁸ князь великий Гедимин под Киевом месяц. А затем решили между собой горожане киевские, что против силы великого князя без государя своего великого князя Станислава Киевского более терпеть не могут. И услышав то, что государь их князь Станислав убежал от Гедимина, и что войско государя их все побито, и им в помощь никакой силы князь их не оставил, и они, сговорившись единодушно, предались великому князю Гедимину. И вышли из города с крестами игумены, попы и дьяконы, и открыли ворота городские и встретили великого князя Гедимина с честию, и ударили ему челом, и начали служить ему и на том присягнули великому князю, и били челом, чтобы у них отчин их не отнимал. И князь Гедимин их при том оставил и сам с честию въехал в город Киев.

И услышали о том пригороды Киевские, Вышгород ⁹⁹, Черкассы ¹⁰⁰, Канев ¹⁰¹, Путивль ¹⁰², Слеповрод ¹⁰³, что киевляне передались с городом, а о государе своем слышали, что он убежал в Брянск и что силу его всю побили, и все пришли к великому князю Гедимину и начали служить с теми названными киевскими пригородами, /30/ и присягнули на том великому князю Гедимину. А переяславцы ¹⁰⁴, услышав, что Киев и пригороды киевские подчинились великому князю Гедимину, а государь их князь Олег убит великим князем Гедимином, и они, приехав, начали с городом служить великому князю Гедимину, и на том присягнули.

И князь великий Гедимин, взяв Киев и Переяславль и все те перечисленные пригородки, и посадил в них сына Миндовга князя Ольгимонта, великого князя Гольшанского, а сам с великим весельем возвратился в Литву. И в то время великий князь киевский Станислав, изгнанный великим князем Гедимином, находился в Брянске, и прислал к нему [посла] князь Иван Рязанский. Будучи старым, он просил Станислава, чтобы тот приехал к нему и взял замуж его дочь по имени Ольгу, потому что сына не имел, а только одну ту дочь, и чтобы Станислав был после его смерти великим князем рязанским. И князь Станислав к нему поехал, и дочь его взял в жены, и после его смерти был великим князем рязанским.

А князь великий Гедимин, прогнав князей русских и оградив землю от немцев, правил много лет в спокойствии. И однажды поехал князь великий Гедимин из своей столицы Кернова на охоту [53] за пять миль за реку Вилию, и нашел в пуще красивую гору, окруженную дубравами и равнинами, и понравилось ему очень, и он там поселился, и заложил город, и назвал его Троки ¹⁰⁵, где были Старые Троки; /31/ и перенес из Кернова столицу свою в Троки. Вскоре после того поехал князь великий Гедимин на охоту из Трок за четыре мили, и нашел гору красивую над рекою Вильно, на которой встретил зверя большого, тура, и убил его на той горе, которую и сейчас зовут Турова гора. И было очень поздно ехать в Троки, и стал он в долине Свинторога, где первых великих князей сжигали, и там заночевал. И приснился ему там сон, что на горе, которую звали Кривая, а сейчас Лысая, стоит большой железный волк и в нем ревет, как будто сто волков выло. И очнувшись от сна своего, он сказал волхву своему по имени Лиздейко, который был найден в орлином гнезде, и был тот Лиздейко у князя Гедимина волхвом и наивысшим языческим попом: «Видел я сон удивительный»; и сказал ему все, что во сне видел. А тот волхв Лиздейко сказал государю: «Князь великий, железный волк означает, что будет здесь столичный город, а что у него внутри ревет,— то слава о нем разнесется на весь мир». И князь великий Гедимин завтра же, не уезжая, послал за людьми и заложил [54] замок, один на Свинтороге, Нижний, а другой — на Кривой горе, которую теперь зовут Лысой, и дал имя тем городам Вильно. И построив города, перенес свою столицу из Трок в Вильно, и первым воеводою в Вильно назначил гетмана ¹⁰⁶ своего Гаштольда из герба Колюмнов, родившегося от Крумпя, который был схвачен немцами в Куносове. /32/ И был князь великий Гедимин князем литовским, русским и жемайтским много лет, и был он князем справедливым, и вел много войн, всегда побеждая, и правил счастливо до своей самой глубокой старости. И породил он семь сыновей и восьмую дочь, по имени Анну, которую выдал в Польшу, в жены Казимиру Владиславу Локетку ¹⁰⁷, как записано в 1323 году (Год обозначен буквами славянского алфавита.) от рождества Христова. И будучи глубоким стариком, князь великий Гедимин при жизни своей разделил владения между своими сыновьями и пяти сыновьям дал уделы, то есть старшему сыну Монтвиду дал в удел Карачев и Слоним, а Наримунту — Пинск, а Ольгерду — Крево, а к тому же у князя Витебского сыновей не было, а только дочь, и он отдал за него свою дочь, и принял его в земле Витебскую; Кориату дал Новогрудок, Любарту — Владимир и Луцк и землю Волынскую. А тех двоих сыновей своих посадил на великих княжествах: Евнутия в своей столице в Вильно и в великом княжестве Литовском, а Кейстута в Троках и во всей земле Жемайтской, и, разделив их, сам умер в почете.

И когда Кейстут правил в Троках и в Жемайтии, услышал он о девушке из Паланги ¹⁰⁸ по имени Бирута, которая по языческому обычаю обещала своим богам сохранить девственность и сама числилась у людей богиней (Внизу листа другим почерком приписано N В. Бирута: замуж вышла в 1343 г., овдовела в 1382 г., умерла в 1416. Прим. Т. Нарбута [стр. 17).). /33/

И приехал сам князь Кейстут и понравилась великому князю девушка, так как была очень красивая и умная, и просил ее, чтобы она стала его женой, но она не соглашалась и отказала ему: «Я жена своих богов и обещала сохранить девственность до самой смерти» — [сказала она]. И князь Кейстут взял ее силой из того города и привез ее с большим почетом в свою столицу в Троки, и, пригласив братьев своих, устроил большую свадьбу со своими братьями, и сделал ту Бируту своею женою. И когда князь Кейстут отъехал за милю от Трок, понравилось ему очень одно место между [55] озер, и он там поселился, и город заложил, и назвал его Новые Троки, и перенес свою столицу из Старых Трок в Новые Троки; а вот сын его Витовт родился в Старых Троках. И на том месте, где он родился, Витовт после смерти отца своего заложил костел Благовещения божией матери и поселил монахов ордена святого Августина того же ордена, у которого в Кракове есть монастырь святого Августина на Тынце.

Князь Евнутий правил в Вильно и в Великом княжестве Литовском. И не понравилось великому князю Ольгерду, старшему брату их, и великому князю Кейстуту, не понравилось им по некоторым причинам в Вильно и в княжестве Литовском, потому что княгиня Евна умерла (Текст искажен.). /34/

И не желая, чтобы он на том месте был старшим, и домыслили между собой и князь великий Ольгерд и князь великий Кейстут, чтобы брата своего князя великого Евнутия из Вильно и из великого княжества изгнать и одному из них сесть государем. И, сговорившись между собой, назначили срок, в какой день, прибыв в Вильно, отнять городу брата, великого князя Евнутия. И князь великий Ольгерд из Витебска не успел [прибыть] к тому сроку к Вильно, а князь великий Кейстут, примчавшись быстро к Вильно, занял город Вильно, а князь великий Евнутий, услышав о том, бежал на Турову гору и там ночью простыл, и там, взяв его, привезли к брату его князю великому Кейстуту. И тот, ожидая брата своего старшего, великого князя Ольгерда, посадил его, того брата своего Евнутия, под стражу, а навстречу брату своему великому князю Ольгерду послал гонца, сообщая, что он Вильно занял и брата, великого князя Евнутия, захватил. И встретил его гонец в Крево ¹⁰⁹, и князь великий Ольгерд поспешил, и вскоре приехал к брату своему великому князю Кейстуту. И князь великий Кейстут сказал брату своему великому князю Ольгерду «Тебе надлежит быть великим князем в Вильно, ты нам старший брат, а я с тобой буду заодно». /35/ И посадил его на великом княжении в Вильно, а Евнутию [они] дали Заславль ¹¹⁰. И договорились между собой, что все братья должны быть послушны великому князю Ольгерду, а волости и села разделили между собой, и крепко между собой условились, что из приобретенных городов и волостей все делить поровну и быть им до смерти правдивыми и по-братски [56] любить друг друга. И на том присягнули, что им друг против друга ничего плохого не замышлять; и так они и жили, не нарушая договора до самой смерти.

1351 год. (Год обозначен буквами славянского алфавита.) Князь великий Ольгерд, собрав силы свои литовские, пошел и побил татар на Синих водах ¹¹¹, трех братьев, Хачибея, Кутлубугу и Дмитрия. А те три брата в Орде правили и были отчичами и дедичами Подольской земли, и от них на Подолии были назначены атаманы, которые ведали всеми доходами, и к ним приезжали татарские баскаки и, забирая у тех атаманов дань, отвозили в Орду. Брат же великого князя Ольгерда князь Кориат владел Новогрудком Литовским, и было у него четыре сына: князь Юрий, князь Александр, князь Константин и князь Федор. И вот те князья Кориатовичи, три брата, с разрешения великого князя Ольгерда, своего дяди, и с литовскою помощью пошли в Подольскую землю, а в то время в Подольской земле не было ни одного города ни из дерева рубленного, ни из камня построенного. /36/ Тогда те князья, придя в Подольскую землю, вошли в дружественные отношения с атаманами и начали защищать Подольскую землю от татар, а баскакам выхода не стали давать. Прежде всего они нашли себе крепкое место на реке Смотричи ¹¹² и здесь заложили себе город Смотрич ¹¹³. В другом месте, в горе, жили монахи, и в том месте [князья] создали город Бокоту ¹¹⁴. И, охотясь, приходилось им загонять много оленей на том острове, где сейчас находится Каменец ¹¹⁵, и, срубив лес, построили каменный город Каменец, а затем все города подольские создали и завладели всей землей Подольской.

А затем король польский Казимир Локеткович ¹¹⁶ узнал, что их три брата Кориатовича в Подольской земле, люди сильные, и он прислал к князю Константину письма с печатями, прося его очень настоятельно, чтобы он к нему приехал, размыслив о том со всеми панами, что у него сына нет, а только одна дочь, и намереваясь отдать за него дочь, а после своей смерти оставить его королем. И князь Константин ездил к польскому королю, но не хотел принять его веру, и опять по тем же грамотам уехал из Польской земли в свои владения, и там на Подолии умер. А князя Юрия молдаване взяли себе воеводой и там отравили (В тексте окормили.) его. А брат [57] их четвертый, князь Федор Кориатович, владел в Литве Новогрудком; и услышал князь Федор, /37/ что братьев его в Подольской земле не стало в живых, и он ушел в Подольскую землю и там осел.

И в то время княжил на Литве и в Руси великий князь Ольгерд, и князь Федор Подольский, овладев Подольской землей, не хотел быть вместе с Подольской землей послушным великому князю Ольгерду. И князь великий Ольгерд пошел со всеми силами литовскими на Подолию, и, то услышав, князь Федор Кориатович убежал из Подольской земли к венграм, а в городах посадил молдаван. И князь великий Ольгерд пришел прежде всего к Брацлаву ¹¹⁷, и, заняв Брацлав, пришел к Сокольцу ¹¹⁸, и, забрав Соколец, пришел к Каменцу ночью, и Каменец взял. А затем Смотрич и Скалу ¹¹⁹, и Черленый город занял, и все города забрал, и воеводу князя Федора по имени Нестан, который в тех городах был, захватил, и по всем городам князь великий Ольгерд посадил своих старост. И дал тогда князь великий Ольгерд от себя держать Каменец Подольский Гаштольду Гаштольдовичу; и во всех тех городах своих старост посадил, и отошел восвояси. Мы же на предыдущее возвратимся.

И тогда князь Ольгерд взял себе в жены княжну Ульяну Витебскую ¹²⁰, из-за которой князь Ольгерд крестился в русскую веру, а паны литовские все оставались язычниками. И князь /38/ великий Ольгерд не насиловал их, и в свою веру не обращал, а римской веры в Литве уже не было, осталась ¹²¹ только русская. И когда Гаштольд держал Каменец Подольский, он часто ездил к пану Бучацкому, у которого была дочь, весьма красивая девушка, и староста каменецкий Гаштольд просил пана Бучацкого, чтобы он ту дочь свою отдал ему в жены. И Бучацкий сказал: «Я бы за тебя и рад отдать свою дочь, но не годится мне отдавать свою дочь христианку за тебя язычника, хотя ты и большой пан, но если ты крестишься в нашу веру, я тебе ее дам». И староста каменецкий Гаштольд крестился, и ту дочь пана Бучацкого взял себе в жены. И тогда крестился в польскую веру, и дали ему имя Петр.

И спустя немного времени, дал князь великий Ольгерд Петру Гаштольдовичу Вильно. И, будучи воеводой в Вильно, он впервые привел из Польши 14 монахов францисканцев и заложил в Вильно на своей усадьбе, где сейчас двор виленского епископа, с разрешения великого князя Ольгерда, монастырь Божией матери, а сам поставил двор свой над Винкером ¹²² на песках, где [58] сейчас монастырь Божией матери. И тот Петр Гаштольд первым принял римскую веру и принес ее в Литву.

И в те времена князь великий Ольгерд Гедиминович литовский и русский держал свое государство в большом порядке. /39/ И немалое время правил он Великим княжеством Литовским и был в мире и в хороших отношениях с великим князем Дмитрием Ивановичем Московским. Этот же князь великий, без всякой причины, нарушив договор и дружбу, прислал к великому князю Ольгерду посла своего с грамотой и прислал к нему огонь и саблю, и дал ему понять; что «буду в твоей земле после красной весны, после тихого лета». И князь великий Ольгерд вынул из огнива губку и кремень, и зажег губку, и дал послу, и сказал так: «Дай это государю и скажи ему, что у нас в Литве огонь есть, а что он извещает меня [о том], что хочет быть в моей земле после красной весны, после тихого лета, то я даст бог у него буду на пасху и поцелую его красным яйцом сквозь щит сулицею и с божиею помощью к городу его Москве копье свое прислоню, потому что не тот воин, кто воюет в удобное время, но тот воин, кто в неподходящее время воюет со своими противниками». И отпустив посла, собрал все войска свои литовские и русские и пошел из Витебска прямо на Москву. И на самую пасху рано утром князь великий с боярами и князьями шел от заутрени из церкви, а князь великий Ольгерд со всеми силами своими, распустив знамена свои, показался на Поклонной горе.

И увидя то, великий князь Московский сильно испугался и ужаснулся, видя великого князя Ольгерда с его великою силою, пришедшего к нему таким могучим, выполняя свое обещание. И не будучи в силах /40/ дать ему отпор, послал к нему [послов], прося его [о мире] и обещая дать ему великие дары, прося его, чтобы его из вотчины его Москвы не выгнал, перестал бы гневаться и взял бы у него, что хотел.

И князь великий Ольгерд сжалился, и милость свою оказал, и не добывал его из Москвы, и заключил мир с ним. А затем, когда заключили договор, сам князь великий Московский к нему выехал, и с ним виделся и одарил князя великого Ольгерда дарами многими, бесчисленными, золотом, серебром и дорогим жемчугом и соболями и прочими дорогими и удивительными мехами, и убытки, которые причинил Ольгерд, идя по земле Московской, ему простил. И затем князь великий Ольгерд сказал великому князю московскому: [59] «Хотя мы с тобой замирились, но мне иначе сделать нельзя, и должен я к твоему городу Москве свое копье прислонить, и то отметить, что князь великий литовский и русский и жемайтский Ольгерд копье свое к Москве прислонил». И сев на коня, и взяв в руки копье, подъехал к городу и копье свое к стене прислонил, и, отъезжая назад, сказал громким голосом так: «Князь великий московский, помни о том, что литовское копье стояло у Москвы!» А затем князь великий Ольгерд со всеми своими войсками, с великою честью, с массой пленных и с несказанной добычей, забрав много городов /41/ и установив границу по Можайск и по Коломну, и много людей забрав в плен, сохранив своих людей всех в целости, отошел восвояси.

И в то время, когда князь великий Ольгерд был в Москве, и при нем был его воевода Петр Гаштольд, собрались виленские мещане язычники в большом количестве и пришли в монастырь, не желая, чтобы были христиане римской веры, и сожгли монастырь, и убили семь монахов, а других семь монахов, привязав (В тексте развязав.) ко кресту, пустили вниз по Вилии, говоря: «С заката солнца пришли и на закат пойдете, за то, что истребляли наших богов». А где их убили, в саду епископском, там и теперь Божья мука ¹²³ стоит. И когда приехал князь великий Ольгерд в Вильно, тогда Гаштольд бпл челом князю великому Ольгерду, чтобы тех язычников за те их жестокости велел покарать, за то, что невинных монахов так жестоко и немилосердно замучили. И князь великий Ольгерд сам очень о том сожалел, что так жестоко тех монахов-христиан убили, очень он гневался, что так жестоко поступили с христианами. И выдал пятьсот виленских жителей на смерть, чтобы их покарали, с тем, чтобы, имея такой пример, никто христианам никакого вреда не делал, и те покараны были различными муками. /42/

И затем Петр Гаштольд привел других монахов - францисканцев, но не посмел уже ставить монастырь на том месте, где убили первых, а создал им монастырь на том месте, где построил себе дом, на песках, над Винкером, где сейчас находится монастырь Божией матери, и с того времени стоит в Вильно первый христианский монастырь Божией матери, римской веры.

И было у великого князя Ольгерда двенадцать сыновей, и вот сыновья его от той жены, которую он взял у князя Витебского, [60]  за которой и Витебск получил, имел шесть сыновей ¹²⁴. Первый был Владимир, который получил в удел Киев. Второй князь Иван Жедевид, который получил Подольскую землю. Третий князь Семен-Лингвений, его удел Мстиславль ¹²⁵. Четвертый Вингольт-Андрей, удел его Трубчевск ¹²⁶. Пятый Константин, удел его Чернигов и Чарторыйск ¹²⁷. Шестой Федор Сангушко, удел его Любомль ¹²⁸.

После смерти великой княгини Анны (На полях рукописи исправлено Марии. Прим. Т. Нарбута [стр. 22]) ¹²⁹ великий князь Ольгерд взял в жены дочь великого князя Тверского княжну Ульяну Ольевну ¹³⁰ и имел от нее шесть сыновей. Старший Ягайло-Владислав, второй Скиргайло, третий Свидригайло, четвертый Корибут, пятый князь Дмитрий Корецкий, шестой князь Василий. У брата же великого князя Ольгерда, у Кейстута, который был в Троках /43/ и в земле Жемайтской, сыновей было шесть. Первый Витовт, а когда он стал русским ¹³¹, то ему дали имя Юрий, а когда окрестился в польскую веру ¹³², тогда назвали его Александром. Второй князь брат его Андрей Горбатый, который княжил в Полоцке; третий Сигизмунд, четвертый Патрикей, пятый Товтивил, шестой Войдат; те все три умерли молодыми, не получив уделов. А из всех сыновей своих любил князь великий Ольгерд сына своего Ягайла, а князь великий Кейстут — сына своего Витовта, и постановили они при жизни, что быть им на их местах, на великих княжениях.

Князь же Ягайло и князь Витовт при жизни отцов своих были в великой дружбе. А затем князь великий Ольгерд в 1377 (Год обозначен буквами славянского алфавита.) году умер. Князь великий Кейстут, помня договор и любовь брата своего и то, что до самой смерти его они все делали вместе, признал великим князем в Вильно сына его великого князя Ягайла, и приезжал к нему как и ранее советоваться о делах, как приезжал к старшему брату. Был некто пан, холоп ¹³³ у князя великого Ольгерда, раб невольный, звали его Войдило. Вначале он был пекарем, потом [князь] приставил его стелить постель и давать пить воду, а затем очень полюбил его князь великий и дал ему в держание Лиду ¹³⁴ и вознес его высоко. Потом, после смерти великого князя Ольгерда, /44/ через два года и даже больше, великий князь Ягайло вознес его очень высоко и отдал за него родную [61] сестру свою княгиню Марию, которая была замужем за князем Давидом. Князю великому Кейстуту это не понравилось, и очень жаль ему стало той племянницы, сестры Ягайла, что ее отдали за холопа. И был тот Войдило в большой силе у великого князя Ягайла. И начал [Ягайло] с немцами совещаться и пересылать грамоты против великого князя Кейстута.

Был некий пан, комтур Остродский, по имени Либестин, и был он князю Кейстуту [кумом], крестил княгиню Янушеву ¹³⁵, дочь его. И тот сообщил великому князю Кейстуту: «Ты того не знаешь, что князь великий Ягайло часто посылает к нам Войдила, и уже сговорился с нами, как тебя свести с твоих княжений». И ему досталось и с сестрою великого князя Ягайла, которая была замужем за Войдилом (Текст испорчен.).

Князь великий Кейстут узнал, что князь великий Витовт живет в дружбе с князем великим Ягайлом. И начал он жаловаться великому князю Витовту, своему сыну: «Ты с ним в дружбе живешь, а он заключил с немцами союз против нас». И князь великий Витовт сказал отцу своему: «Не верь тому, не думаю, чтобы это так было, потому что он со мной живет в дружбе, и сказал бы мне». Затем появилось большое знамение. Князь великий Ягайло дал было Полоцк брату своему Скиргайлу, а они [полочане] /45/ его не приняли, и князь великий Ягайло послал свою рать литовскую и русскую с братом своим великим князем Скиргайлом к Полоцку; и она осадила город. И князь великий Кейстут опять начал жаловаться с плачем сыну своему великому князю Витовту на князя Ягайло: «Он прежде нанес мне большой урон, отдал мою племянницу, а свою сестру за холопа, я хорошо знаю, что теперь он вступил в сговор с немцами против нас; а третье: мы третий раз воюем с немцами, а он с ними Полоцк добывает, который принадлежит моему сыну, а твоему брату, Андрею Горбатому. Это уже второй знак его неприязни к нам. Уже этим совершенно ясно показано, что они вместе с немцами стали против нас». И князь великий Витовт ответил своему отцу, великому князю Кейстуту: «И тому не верю». И сказав так, великий князь Витовт поехал к Гродно и к Дорогичину. Князь же великий Кейстут, собрав свои силы, примчался в город Вильно и захватил великого князя Ягайла с братиею и с матерью, и грамоты те нашел, договоры [62] с немцами. И послал гонца к сыну своему князю великому Витовту в Дорогичин, сообщая ему какие произошли события. Гонец тот нашел великого князя Витовта в Гродно, он уже приехал в Гродно из Дорогичина; /46/ и князь великий Витовт за один день примчался из Гродно к отцу своему великому князю Кейстуту. Он же сыну своему великому князю Витовту сказал: «Ты мне не верил, а вот те грамоты, которые писались против нас, но боги нас остерегли. Но я великому князю Ягайлу ничего не сделал, не тронул ни его казны, ни стад, а сам он у меня в неволе находится только под небольшим караулом. А отчину его Витебск и Крево и все города его, которые были у отца его, то все ему даю, и ни во что не вступаюсь, а сделал я это, оберегая свою голову, узнав, что на меня замышляют зло». И князь великий Ягайло очень обрадовался приезду великого князя Витовта, и присягнул великий князь Ягайло отцу своему великому князю Кейстуту, что никуда не будет его противником и всегда будет поступать по его воле. И князь великий Кейстут отпустил его с матерью, и с братьями, и со всею казною, и князь великий Ягайло пошел к Крево, а князь великий Витовт проводил его до Крево. И князь великий Ягайло пошел из Крево к Витебску, а князь великий Кейстут как только сел в Вильно послал двух человек к Полоцку, одного — в войско, а второго — в замок. И полочане возрадовались, и кликнули рати, и люди ратные отступились от Скиргайла и пошли к Вильно, к великому князю Кейстуту, а князь Скиргайло пошел к немцам в Ливонию с небольшим числом /47/ слуг. Князь же великий Кейстут пошел к Новгороду Северскому ¹³⁶ на князя Корибута, а сына своего князя великого Витовта оставил в Литве. И идя к Новгороду [он] велел казнить Войдилу, а князь Ягайло должен был пойти с ним.

Но князь великий Ягайло забыл о своей присяге и к нему не пошел, а подговорил виленских мещан, Ганулевых слуг ¹³⁷, и засели они в Вильно. А князь великий Ягайло из Витебска со всем своим войском примчался к Вильно, а князь великий Витовт послал к Новгороду Северскому к отцу своему великому князю Кейстуту. А немцы и пруссы услышали об этом и маршал прусский быстро пошел с войском на помощь великому князю Ягайлу. А князь великий Витовт, как только услышал о том, что немцы из Пруссии идут к Вильно и к Трокам, а князь великий Ягайло тоже идет к Трокам из Вильно на соединение с немцами, ушел с матерью [63] своею к Гродно, и как [войска] подступили к Трокам, то Троки сдались великому князю Ягайлу. А князь великий Кейстут пришел к Гродно к сыну своему, а жену свою послал к Бресту, надеясь на князя Януша Мазовецкого, своего зятя; сам он пошел в Жемайтию, а сына своего великого князя Витовта оставил в Гродно. Князь же Януш, зять его, забыв добро и приязнь тестя своего и тещи своей, двинулся, и пошел с войском к Дорогичину. Осадив и взяв Дорогичин, повоевал затем Сураж ¹³⁸ и Каменец ¹³⁹, осадил Брест /48/ и, не добыв его и не захватив свою тещу, пошел прочь, оставив в тех городах, Дорогичине и Мельнике, гарнизоны...

И князь великий Кейстут, собрав свою Жемайтскую землю и все войска, пошел к реке к Вилии, а князь великий Витовт, собрав свою рать со своей отчины, пошел из Гродно навстречу своему отцу, и сошлись они на Вилии за две мили и там переправились с войском [через Вилию] и пошли к Трокам, и, прийдя, осадили Троки. И услышал Кейстут, что князь великий Ягайло идет из Вильно с войском, а с ним помощь прусская и немецкая, хотя ранее немцы обоим были неприятелями, князю великому Кейстуту и князю великому Ягайлу. Первой пришла ливонская рать к Полоцку на помощь князю Скиргайлу, а затем пришло с маршалом прусское войско к Трокам, и это уже третья ливонская рать с ним пришла, и это означало, что они с ними стали вместе против великого князя Кейстута. И тогда уже изготовились к бою: князь великий Кейстут со своим сыном князем Витовтом против великого князя Ягайла. И когда оба войска сошлись на три или на четыре выстрела, примчались князья и бояре от великого князя Ягайла к войску великого князя Кейстута и начали спрашивать великого князя Витовта, желая с ним поговорить. И начали они говорить великому князю Витовту: «Князь великий Ягайло послал нас к тебе, чтобы ты помирил нас со своим отцом, чтобы он держал свое, а вы свое, а бою чтобы между нас не было, и кровопролития, чтобы не происходило, /49/ и ты бы приехал к брату своему великому князю Ягайлу, а мы присягнем, что ты возвратишься обратно к своей рати, и так у вас может все хорошо закончиться». Князь великий Витовт сказал: «Присягу у вас принимаю, но пускай бы князь Скиргайло тоже приехал к нам и присягнул, и тогда я приеду». И они послали к князю Скиргайлу, и князь Скиргайло тоже принес присягу великому князю Витовту [64], как и они, и князь великий Витовт поехал к великому князю Ягайлу, к его войску, и полки с обеих сторон продолжали стоять, ничего не предпринимая. И князь великий Ягайло начал просить Витовта закончить дело миром, чтобы не было кровопролития. И князь великий Витовт принял присягу у князя великого Ягайла, что отец его великий князь Кейстут после встречи опять уедет и еще сказал великий князь Витовт великому князю Ягайлу: «Еще, брат, пошли Скиргайла, чтобы он приехал и присягнул бы отцу своему, чтобы ему было безопасно приехать и опять уехать, и чтобы князь Скиргайло присягнул от твоего имени». И князь великий Витовт с великим князем Скиргайлом приехали к отцу своему великому князю Кейстуту в войско и присягнул [Скиргайло] отцу своему от имени великого князя Ягайла и от себя, и князь великий Витовт со своим отцом великим князем Кейстутом оба поехали /50/ в войско к Ягайлу, надеясь на те присяги. Князь же великий Ягайло нарушил те присяги, говоря: «Поедем в Вильно и там заключим договор», и так войска, ничего не предприняв, разъехались. А когда приехали в Вильно, то князь великий Ягайло своего дядю великого князя Кейстута заковал и послал в Крево, и посадил в башню, а князя великого Витовта оставил еще в Вильно. И там, в Крево, на пятую ночь, великого князя Кейстута удавили коморники великого князя Ягайла, один из них назывался Прокша, который давал ему воду, а были и другие: брат Мостер (В оригинале на полях приписано (по-польски.— Н. У.) крестоносец. Прим. Т. Нарбута.) и Кучук и Лисица Жибентяй. Такой был конец великого князя Кейстута.

После смерти великого князя Кейстута великий князь Ягайло послал в Крево Витовта с женою и велел его крепко стеречь в комнате. Мстя за Войдилу, которому он отдал свою сестру, двоих велел на колесе изломать, одного, Видимонта, дядю матери великого князя Витовта, женатого на Ульяне, которая потом была за Монивидом, и прочих многих бояр казнил, мстя за Войдилу.

Князь великий Витовт находился в Крево и за ним ухаживали две женщины, которые укладывали его с княгиней в комнате, и, уложив, из комнаты уходили, а сторожа находились рядом.

И вот великая княгиня его услышала от людей, которые говорили между собой: «Если князь великий Витовт будет сидеть [65] здесь дольше, то ему будет то же, что и его отцу». И посоветовала /51/ ему так, что как придут женщины их укладывать, то ему нужно одеть платье одной из них и так уйти с другой женщиной, а второй женщине остаться с нею. И он по тому совету нарядился в платье одной из женщин, со второю вышел, и спустился из замка и бежал к немцам в Пруссию. И когда он находился у немцев в городе Мальборке ¹⁴⁰, у магистра, приехали к нему многие князья и бояре литовские, и он с помощью немцев начал воевать в Литовской земле. А князь великий Ягайло в то время находился со своею матерью великою княгинею Ульяною в Витебске, а брат его князь Скиргайло в Литве, в Троках. И великому князю Ягайлу и Скиргайлу оказалось невозможным бороться против него, потому что у него тогда собралась большая сила, и князь великий Ягайло призвал его из Германии и дал ему Луцк и всю Волынскую землю.

И владея всею Литовскою землею, всем Великим княжеством Литовским, начал Ягайло войну с Мазовией ¹⁴¹ и с Польшей, из-за того, что князь Мазовецкий забрал с помощью Польши Дорогичин и Мельник. И много раз ходил [он] в Польскую землю, и много вреда причинил земле Польской и Мазовецкой, и много крови пролил в земле христианской веры римской от границы литовской и до реки Вислы. И пришел к реке Висле против Завихоста с большим войском, и начал думать, как бы реку перейти. И один литовец (На полях рукописи приписка Это, видимо, был Радзивилл, потому что с этого времени начинают упоминаться Радзивиллы. Прим. Т. Нарбута (стр. 27).), сойдя с коня, завернул хвост его себе около руки и сказал так: «Тут воде не быть», и ударил коня и быстро переплыл с конем реку. И все войско, видя как сделал их товарищ, и каждый ту реку /52/ со своими конями таким же образом быстро переплыл, и, переплыв реку Вислу, пришли под город Завихост. И сказал великий князь Ягайло: «Не нужно нам того города добывать пушками». И приказал всему своему войску, чтобы каждый взял палку и бросил ее в город. И когда войско литовское, взяв по палке, бросило в город, и накидало полный город палок, и зажгло весь город Завихост, а после того, как сожгли Завихост, пошли под Опатов и сожгли его, и иные многие города и села выжгли до самой Вислицы, а паней и паненок многих забрали в плен. И когда Ягайло с войском шел обратно мимо Святого Креста, [66] некоторые из войска заехали на гору к Святому Кресту, и был между ними один пан из рода Довойнов, и он взял дерево святого креста, которое было оправлено в серебро, и взял то дерево не из-за того, что это была святыня, но из-за серебра. И он не берег того дерева и положил его в узел между прочими простыми вещами. И взял он там в плен девушку, знаменитую панну высокого рода герба Габданка, и панну эту он содержал в большом почете. А князь Ягайло, опустошив Польскую землю, взяв много пленных, золота и серебра и дорогих камней, и, забрав несказанное количество сокровищ, пришел без потерь в свою столицу Вильно.

И жители Вильно встречали великого князя Ягайла по старому языческому обычаю с женами и с детьми перед городом, распевая песни и бия в ладони, восхваляя великого князя, что одержал такую победу, и было очень тесно на улицах Вильно в то время. И кто-то из язычников /53/ дотронулся до тех узлов, в которых находилось дерево святого креста, и сразу умер. И удивлялся князь великий Ягайло тому, что при той встрече так много народа внезапно умерло, и спрашивал у своих, отчего это произошло. И пришел тот пан из Довойнов, который взял тот святой крест, и стал рассказывать об этих чудесах той панне из Габданка, которую взял в плен, и она сказала: «Я во сне видела ангела господня, который сказал, что тот гнев свой бог напустил на тех язычников потому, что они дерево святого креста, которое у себя имеют, хранят без почтения»; и тот пан из Довойнов передал это сообщение девицы великому князю Ягайлу. И князь великий Ягайло приказал тому пану тот крест, в котором было божье дерево, к себе принести и привести ту панну, которая у него была пленницей. И князь Ягайло, осмотрев дерево святого креста и ту панну из Габданка, и дал тот святой крест той панне, и приказал тому пану из Довойнов освободить ее и сам князь Ягайло ту панну, одарив, отпустил с почетом и наказал ей, чтобы она тот крест с почетом отнесла и поставила на том месте, где он был раньше. И та панна, видя того пана из Довойнов, пленницей которого она была, такого степенного, который ее у себя так хорошо и с таким участием содержал, и сказала, что она у отца единственная дочь, и просила его, чтобы он с ней поехал к ее отцу, и там у отца стал бы ее мужем. /54/

И тот пан из Довойнов с той панной поехали к ее отцу, и то дерево святого креста с почетом отнесли и поставили в костеле [67] Святого креста. А затем ту панну взял в жены и тогда же придали к тому [гербу] Габданков крест, и поэтому назвали тот герб Дубня. И так закончилось пленение литовцами святого креста из Польши. И возвратимся на прежнее.

И после того пленения провел Ягайло границу с Польшей по Белую воду, то есть по реку Вислу. А в то время у поляков короля не было, потому что король их Казимир Великий умер, оставив после себя дочь молодую королевну по имени Ядвига ¹⁴². И поляки взяли было себе князя Поморского, по имени Фридрих, с тем, чтобы он на той королевне женился, когда она достигнет соответственного возраста, и стал бы их государем. Но затем, видя такое разорение своей земли, какое совершил князь великий Ягайло, стали совещаться о том, как бы могли они землю своюь от Литвы охранить, потому что силой противиться ей никоим образом не могли. И замыслили так, что князя того Поморского из. своей земли выгнали вон, и собрали сейм в Петркове, и на том сейме решили взять себе государем на королевство великого князя Ягайла при том условии, если бы он захотел окреститься в веру христианскую закона римского и на королевне их Ядвиге жениться. И с этой целью послали к нему послов своих великих, и князь великий Ягайло согласился это их желание выполнить, принять их веру латинскую и жениться на королевне. /55/

И взяв с собой двоюродного брата своего великого князя Витовта и родного брата своего Скиргайла, и князя Ивана Ольгимонтовича Гольшанского, и своих двоих племянников, князя Ивана Владимировича Бельского и брата его князя Андрея Владимировича Могилевского, и с многими иными князьями, и панами литовскими, поехал на коронацию в Краков. И архиепископы и епископы все и вся рада польская встретили с процессиями великого князя Ягайла перед городом Краковом, и там его приветствовали и приняли и проводили его с почетом и с весельем великим в замок в костел святого Станислава. И там Ягайло, войдя в церковь, принял римскую веру и крестился, и дали ему имя Владислав, и потом его короновали, и королевну Ядвигу дали ему в жены. И тогда же и князь великий Витовт крестился и принял веру римскую, и дали ему имя Александр, и многие иные паны литовские, которые там были, крестились. А потом король Ягайло, когда уже стал королем польским, отпустил великого князя [68] Витовта и брата своего Скиргайла, и отпустил в Литву всех князей и панов, чествовав их и одарив многими дарами.

И спустя немного времени приехал в Литву сам и заложил в Вильно костел святого Станислава и одарил его дорогими вещами церковными, /56/ и основал Виленское епископство, и назначил в тот костел каноников, и сделал первым виленским епископом монаха ордена святого Франциска из виленского монастыря Божией матери по имени Матвея. И к тому же основал епископства Луцкое и Киевское, и начал распространять в Литовском государстве римскую веру. И затем уехал в Польшу, оставив губернатором в Вильно и в Великом княжестве Литовском своего брата Скиргайла. А князь великий Витовт, находясь в Луцке, просватал свою дочь княжну Софию за великого князя Василия Дмитриевича Московского.

Далее