ЖИТИЕ МИХАИЛА ТВЕРСКОГО

ПОВЕСТЬ ДРЕВНЯА СПИСАНА О ЖИТИИ ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧЯ ТВЕРСКАГО, ВНУКА МИХАЙЛОВА

Того же лета, месяца Августа въ 26 день, преставися князь велики Михайло Александровичь Тферский, внукъ Михаиловъ, правнукъ Ярославль, праправпукъ Ярославль же, препраправнукъ Всеволожь, пращуръ Юрьа Долгорукаго, во иноцехъ и въ схиме, и преименованъ бысть вместо Михаила Матфей, и положенъ бысть въ соборней церкви Преображениа Господня епископомъ Арсениемъ и всемъ священнымъ съборомъ месяца Августа 27, седелъ на великомъ княжении Тверскомъ 34 лета, а жилъ всехъ летъ 60 и 5.

Сей благородный и христолюбивый великий князь Михаило родися отъ великого князя Александра Михаиловичя я матери его Настасеи во Пскове. Тогда бо отцу его великому князю Александру Михаиловичю по Щелканове Дюденевиче, братаниче Азбяка Ординскаго царя, убиении немогущу въ своей отчине во Твери жити, татарскаго насилиа и гонениа тръпети, еще же и отъ братии своей, великихъ князей Русскихъ, разгласиа и розмириа, и сице отьиде въ Псковь, и тамо родися ему сынъ князь Михайло, въ велицей скорби и напасти живущу ему, и крести его владыка Василей, архиепископъ Новогородцкий, въ лето 6841.

Жившу же великому князю Александру въ Пскове летъ 13, и по семь наипаче начя тужити и скорбети и къ слезамъ слезы проливаа, и къ рыданию рыдание слогаше, глаголя сице: «аще прииму смерть зде, что убо ми будетъ и детемъ моимъ? Ведятъ бо вси языци, яко отбежа княжениа своего и смерть прия, и тогда дети мои лишени будутъ княжениа своего; лутче убо ми умрети Бога ради. Неже зле жити». И посла бояръ своихъ къ Феогнасту митрополиту Киевскому и всея Руси, прося благословениа и молитвы отъ него и отъ всехъ святителей, хотя ити ко царю во Орду. И приимъ оть Феогнаста митрополита и отъ всехъ святителей Русскихъ благословенье и молитвы, и начя наряжатися во Орду з боары своими и съ слугами, и поиде изо Пскова во Орду. И пришедъ къ царю Азбяку, и глагола ему сице: «господине волной царю, аще много зла сътворихъ ти, но приидохъ къ тебе или смерть, или животъ отъ тебе приати, какъ тебе Богъ известитъ; на все есмь готовъ: аще Бога ради и но своему царскому величеству даси ми милость, благодарю Бога и твою милость; аще ли смерти предаси мя, достоинъ есмь смерти и се глава моя предъ тобою есть».

Царь же Азбякъ удивися сладости словесъ его и смирению его и рече ко княземъ своимъ; «видите ли князя Александра Михаиловича Тферьскаго, како смиреною мудростию избави себя отъ смерти». И удивишася вси, и даде ему царь Азбякъ честь велию и пожалова. его отчиною его, великимъ княжениемъ Тферскимъ, и отпусти его на Русь. И прииде во Тферь на великое княжение, а съ нимъ послы князь Киндякъ и Авдулъ, и посла во Псковъ, выведе свою княгиню и дети къ себе во Тферь. И отпусти сына своего князя Феодора съ послы царевыми, съ Киндякомъ и со Авдуломъ, ко царю Азбяку во Орду; а съ великимъ кназемъ Иваномъ Даниловичемъ Московскимъ не докончяша и мира не взяша; и пришедшу князю Феодору Адександровичю Тферскому во Орду ко царю Азбяку, а царь Азбякъ уже зело гневенъ иа великаго князя Александра Михаиловичя и на сына его Феодора, бе бо отъ некыхъ оклеветани быша. И посла царь во Тферь, призва Александра къ себе, и убиенъ бысть во Орде и съ сыномъ своимъ Феодоромъ.

Другому же сыну его князю Михаилу младу зело, 9 летъ сущу, и иде въ Новъгородъ къ отцу своему крестному Василью архиепископу Новогородцкому грамоте учитися; онъ же даде его протодиакону своему, мужу богобоязниву и христолюбиву, грамоте учити и всему духовному наказанию и закону христианскому. И вскоре отрокъ грамоте изучися и духовному любомудрию и закону, и въ церкви всегда обреташеся, детскихъ же играний и глумлений отлучяшеся, но всегда Божественому писанию прилежаше и мужей мудрыхъ и благыхъ беседамъ внимаше; паче же отъ отца своего пресвятаго и духовнаго Василиа владыки поучение и наказание приемляше и сими наслажашеся и питашеся.

Егда же сяде на отчине и на дедине своей, на великомъ княжении Тферскомъ, тогда Божиею благодатию сынове Тферстии много благаа возприаша, бе бо мужь боголюбивъ н человеколюбивъ. Во дни убо княжениа его разбойници и тати и ябедники изчезоша, и корчемникы и мытари, и торговыя злыя тамгы истребишася, н насилование и грабление нигдеже обреташеся. но вси бяху въ тихости и въ кротости и въ смирении въ любви; понеже убо сей князь всегда имя Божие во устехъ имяаше и славу Богу всылааше, святители почитааше, иереи и иноцы любляше и чтяше, церкви созидаше и украшаше, удоволяаше всемъ, печалныя утешаше. Люди отвсюду собирааше, грады Тферскиа утверди, враги молитвою и милостынею о Бозе устраши, и оружиемъ победи, егоже именемъ сынове Тферстии хвалятся, нищихъ милуаше и питааше, обидимыя избавляаше, болныя посещааше, алчющаа кормяше, жажющаа напоаше, нагиа одеваше, къ злымъ страшенъ и яръ бываше, къ добрымъ же милостивъ и тихъ бываше. Духовныя беседы любляаше, сквернословиа и срамословиа ненавидяше, Божественаа писаниа прочитааше и сими наслажашеся, и внимаше и послушаше чтущихъ прилежно со вниманиемъ. Ратное художество отвсюду навыщаше, и въ сихъ искусенъ бываше и мужественъ п крепокъ, и страшенъ супостатомъ, отчину свою крепко соблюдаа отвсюду, и всемъ всяко яко отець чадолюбивый бываше.

Наипаче же святителя, яко самого Христа, почиташе и любляше; и священники же и иноки паче князей почитаже; толико же милостивъ бе на иноческий чинъ, якоже многажды любезне со слезами лобызаше ихъ, и съ крепкимъ желаниемъ сердца, зело радуяся, предстоаше яко ангеломъ Божиимъ; сице же и священники, зовяше ихъ князей церковныхъ, яко тии, глаголаше, «великиа слуги Божиа и честнее наипаче насъ суть». Обаче же много и неизреченно благонравие показа и къ Богу велию веру въ делехъ стяжа, образъ добръ оставлъ всемъ княземъ, хотящимъ властвовати на земли; темъже и Господь Богь возлюби его, и много благаа дарова ему, и славою и честию венча его, и въ странахъ прослави; Самъ бо рече: прославляющаго Мя прославлю; темъже и Господь постави его во главу языкомъ многимъ, и отъ всехъ странъ собирахуся къ нему, и сынове чюждии поработаша ему, понеже онъ Бога возлюби и Богъ его возлюби: Азъ бо, рече, любящаа Мя люблю, и ищущии Мене обрящутъ благодать.

Исходящу же лету 34-му дръжавы великаго княжениа его въ сие же лето и церковь обнови соборную Преображение Господне, и приидоша къ нему посолницы его Тферстии огъ Констянтинаграда, Данило протопопъ соборныя церкви святаго Михаила и Колоянъ, преже бо двою летъ посланнымъ имъ сущимъ отъ князя Михаила Тферскаго ко Царюграду съ милостынею къ соборней церкви святой Софии, патриарху и царю, якоже преже обычяй бе ему многажды посылати милостыню въ соборную церковь, святую Софию, и патриарху. Царь же и патриархъ зело чествоваша ихъ и отпустиша; в посла патриархъ посла своего къ нему, Германа архимандрита, съ благословениемъ и икону, страшный судъ написанъ имеющу, съ мощми святыхъ, и миро честное н драгое. И бысть якоже симъ приближающимся ко граду, повеле благородный (князь), и да не внидуть въ градъ къ вечеру сущу, радости же духовныя исполнився, бе бо всею душею ждый благословениа и молитвы отъ святаго патриарха; мысляше бо, яко да святаго молитвою хотяше тещи въ добрый путь, имъже добрии текше, добрая и неизреченнаа возприаша, еже во иноческое житие, и возприати святаго ангелскаго иноческаго образа, егоже отъ многихъ летъ горениемъ сердца желаше и сего ради со слезами завидяше иноческому житию и, яко бо ангелы Божиа, съ любовию инока среташе. Абие же тогда въскоре пременя умъ отъ тленныхъ на нетленнаа и отъ маловременныхъ на безконечнаа; сице бе рече: «да аще мя сподобитъ Господь Богь срести и видети животворивую икону, еже отъ святаго места, и возприати благословение отъ праведнаго патриарха и отъ вселенскаго събора, живъ Господь Богъ мой, къ тому не возвращуся въ домъ мой, но да будетъ ми сие вожь въ вечный путь». Всю же нощь безъ сна пребысть, моляся Господеви со слезами, сице глаголя:

«Господи, иже премногиа Тя ради милости, сподобь мя во утрий день возприати иноческое житие святаго ангелскаго образа и причти мя, Владыко мой, недостойнаго во святомъ избраннемъ Твоемь стаде, яко мне зело честни бышя друзи Твои, Боже, да со всеми и азъ воспою силу Твою». Наутрие же, дни сущу вторнику, благороднымъ сыномъ его сущимъ у него, прочимъ же княземъ и боаромъ и всемъ людемъ ждущиимъ и хотящимъ приити къ нему обычнаго и градскаго ради управлениа, и уже не повеле никомуже внити къ себе, поведе же сыномъ своимь и всемъ изыти отъ него, и прнзываетъ къ себе единаго блаженнаго епископа Арсениа, и съ темъ наедине много беседова, и сице глагола: «мене егоже видиши недостойнаго, отче, ибо человеколюбивый Богъ, даровавый ми мирнаа лета животу, и въ нихъ здраву ми быти сътвори, и многоденьство ми безъ пакости препроводи, къ симъ же и славою въ человецехъ почте мя и богатства много ми исполни, да при всемъ томъ боюся того благаго моего безсмертнаго Дародавца, еда неколи восхощегь у мене воспросити отъ долгу того, азъ же обрящуся якоже и онъ ленивый рабъ, иже не ждавый господина своего и небрежениемъ изгубивый вся порученнаа ему; ныне же, честный отче, моли Господа Бога, да мя сподобить въ день сий пострищися во иноческое житие оть честныя ти рукы, и еще помози ми святыми ти модитвами, да ничтоже тленныхъ сихъ и мирьскихъ красоть ослабить ми на пакость».

Блаженный же епископъ Арсеней видевъ мужа божественыимъ огнемъ возгоревшася зело, на Христову любовь духомъ того горяща, и къ симъ же начать епископъ многа отъ Божественыхъ писаний прилогати въ добродетелное сердце ему, яко да и еще всяко силенъ Христовъ воинъ явится, еще крепце могий оттещи мира сего славы и презрети честь сего суетнаго маловременнаго царства. Надолзе же бсседующима князю же и епископу, последи же рече великий князь: «Богъ, честный отче,твоимни молитвами по милости своей, якоже възсхощетъ, и сътворить, азъ же уповаю нань; ты же, отче, всякимъ хранениемъ соблюдай сие, да не како сынове мои и княгини стужать ми начнуть; дни же сего повели всему святому собору, да соберутся къ тебе архимандрити и игумени и прочии вси во сретение святыя иконы».

И якоже изыде епископъ отъ благороднаго, повеле же я посолникомъ, да внидуть во градъ. Съ того же чяса изыде въ слухъ по всему граду, яко дни сего хощегъ великий князь Михаило Александровичь оставити княжение и хощетъ пострищися во иноческий чинъ. И дивляхуся людие зело, инии же не вероваху глаголемымъ, и собарахуся людие яко на дивное чюдо. Бояре же и отроцы его, помалу съклоншеся другь къ другу, слезы источяху; такоже и княгини его и сынове его особь плакахуся, предъ нимъ же никтоже не сме что рещи, бояхубося его, яко бе мужъ страшенъ и сердце ему, яко сердце лву.

Посланнии же преже поидоша въ градъ, носяще честнаа и безценнаа съкровища; епископъ же и весь съборъ и множество народа изыдоша съ свещами и съ кандилы во сретение честныя иконы, ликующе и поюще Господеви. Изыде же и самъ благоразумный князь великий Михайло Александровичь, отъ ложа своего великою силою воздвижеся и срете ея на своемъ дворе у церкви святаго Михаила. И якоже среть честне святую икону и видевъ ю, возрадовася духомъ и всселиемъ сердца и со слезами и радостью поклонение сътвори, съ страхомъ же и верою знаменашеся отъ нея, благодаряше Господа Бога, сице глаголя:

«слезъ моихъ не премлъчи, Боже, яко убо преселникъ есмь азъ у Тебе и пришлецъ, якоже и вси отцы мои; но ослаби ми, да у Тебе почию, преже даже не отъиду, и уже къ тому паки зде не буду; но что Тебе, воздамъ, Господеви, за многое Твое на мне человеколюбие и яко сподобилъ мя еси конечное благословение отъ святаго патриарха и отъ вселенскаго собора приати и страшный Твой судъ на святей сей иконе воображенъ видети? О слава. Тебе слава Тебе, премногий въ милости и человеколюбивый Боже, яко, толику грешну и недостойну ми сущу, по безмерней Ти милости желание сердца моего далъ ми еси, да слава Тебе, благый Богодавче, Боже, слава Тебе».

Посолници же вдаша ему грамоту преподобнаго патриарха и отъ всего святаго събора, миръ и благословение и разрешение въ ней ему имеюще. Повеле же епископу и всему собору нести честную ту икону въ соборную церковь святаго Спаса, да, поставльше ю; и възслютъ благодарныя песни Господу Богу. И несоста предъ нимъ; самъ же, радуяся, вследъ ея грядяше, и частыми въздыханми сердца и многыми слезами молящеся и благодаряще Господа Бога и яко сподобися таковыя видети святыя иконы, на нейже написанъ бысть Страшный Судъ, и отъ святаго патриарха вселенскаго собора еже въ грамоте благословениемъ даровася, и сия вся желанная получивъ, Давидьскы рещи, яко многую корысть обреть, радовашеся. И поставиша честную икону близъ святаго олтаря на десной стране, епископъ же и весь соборъ въ светлыхъ ризахъ въздаша благодарныя песни Господу Богу, молящеся, и пречистей Его Матери и сътвориша въ той день праздникъ честенъ. И по отпущении же литургии зва къ себе на обедъ епископа своего Арсениа и съ нимъ архимандриты, и игумены, и попы, и диаконы, и весь причетъ церковный и отъ мнишескаго чину, такоже и посолниковъ святейшаго патриарха, и сотвори обедъ честенъ, учрежение великое, епископу же и всему собору; и самъ понудися на обеде сести съ ними, уже бо бе велми изнемогая, и повеле поддрежати ся. Такоже повеле ину трапезу .уготовати нищимъ, убогымъ, хромымъ и слепымъ и 6еднымъ, и до изобилия напитати ихъ повеле и милостыню дати имъ. По обедовании же своемъ, испивъ ко всемъ сущимъ на обеде бывшимь съ нимъ, и начя прощатися у всехъ, и отъ всехъ прощениа просить, коемуждо ис своея рукы чяшу подая и поцеловавъ его, глаголаше: «прости мя и благослови».

Они же, не могуще удрежатися, жалостно плакаху. И тако со всеми, по ряду целуя, прощашеся отъ малыхъ и до великыхъ, и отпусти ихъ; они же отхожаху, плачющеся. Последи же целова детей своихъ, и бояръ, и слугъ, и всехъ сущихъ своихъ, учяше дети своя, глаголя: «чада моя, имейте обычая благы, боголюбие и милостыню стяжати, правду любити, целомудрие п братолюбие честно дръжати». И заповеда имъ брату брата любити и чтити, а не обидети, а старейшаго брата имъ всемъ слушати. Бояромъ же своимъ рече: «а вы, братие, въспоминайте моимъ детемъ, чтобы въ любви были, якоже указахъ имъ и разделихъ имъ коемуждо часть отчины: сыну князю Ивану и его детемъ, Александру, Ивану,— Тферь, Новьй городокъ, Зубцевъ, Радидовъ, Въбрынь, Опоки, Вертязинъ; а князю Василию и Борису и сыну его Ивану—Кашинъ, Коснятинъ; а сыну Феодору—два городка Микулины съ волостьми, якоже написахъ въ грамоту душевную, почему имъ княжити и жити, не преступати моего слова и грамоты душевныя».

И, въставъ, поиде въ соборную церковь, святый Спасъ, и помолився предъ образомъ Спасовымъ и Пречистыя и прочихъ святыхъ, и потомъ начя у гроба въскланятися великыхъ князей, деда своего князя Михаила Ярославичя и отца своего Александра Михаиловичя; пришедъ же ко столпу, иже на правой стороне, идеже написанъ Аврамъ, Исакъ, Иаковъ, и подъ темъ местомъ указа ся положити. И уже пометаетъ княжение, исходить же изъ церкви красными враты, и се народа множество людий зело безчислено; онъ же, ставь на высоце степени предь церковью, поклонися всемъ людемь, прощениа отъ нихъ прося, и сице глагола имъ:

«братиа моя, дружина, добрии сынове Тверстии, мне Господь Богъ доселе повеле быти у васъ, ныне же простите мя, и се вамъ оставляю любинаго и старейшаго сына моего Ивана, да будеть вамъ князь въ мое место; вы же любовь имейте къ нему, якоше и ко мне, и онъ о Бозе да съблюдеть васъ, якоже и азъ». Людие же, слышавше сия, возплакавшеся зело, горце рыдающе, и глаголаху: «где ныне отходиши и камо грядеши отъ насъ, о Тверскаа великаа свобода и честнаа слава сыновъ Тверскихъ, великий стражь Тферскаго града, иже тако всегда стрегый, якоже орелъ гнездо свое, и тобою сынове Тверстии въ странахъ честни и необидими биваху?»

И бысть плачь въ людехъ велий зело. Онъ же смирено всемъ поклонився, конечную любовь и миръ имъ подавъ. Видите же бе зрака его тогда изменилося на дряхлость, и светлость лица его преложися на бледость отъ многия истомы и отъ великиа ему болезни. И посемъ поиде со степеней церковныхъ. Сынове же его и бояре мняху на свой дворъ идуща; онъ же, рукою кажа, веляше вести себе въ монастырь святаго Афонасия; княгыни же его Ездокея съ прочими княгынями и съ снохами своими, такоже и сынове его и внучата, бояре же и вси людие, то отъ него слышавше, великъ плачь сотвориша. Онъ же тако поиде въ лавру святаго Афонасиа; они же вси проводиша его съ плачемъ.

О умилное видение и слезъ достойно! Кто бо не почюдится о сихь или киа слезы не пролиются, зрящи? Иже въ странахъ славенъ бывъ великий князь и страшенъ бывъ ратнымъ, толику славу княжени вскоре оставляеть и толми смирено своима ногама въ монастырь приходитъ и умилне у епископа пострижениа просить. Преподобный же епископъ Арсеней, со слезами благодаря Господа Бога, постриже и и облече во святый ангельский иноческий образъ, Матфей тому имя нарекъ. Людие же реша: «воистинну Господь не лишитъ доброхотящихъ незлобою; се очи Господни на боящихся Его, и благословенъ Богь, иже сътворяа волю боящихся Его». Доблий же душею Матфей, уже къ тому безо власти, но со смирениемъ, ко брату иноку Григорью приходить, въ кельи у него упокоитися прося и мзду тому подаваа. Премудрому жездетелю Господу Богу иже вся человеколюбне строящу, начатъ болезнию изнемогати крепкый Матфей, въ 4-й день призываетъ епископа и скимнаго съвръшениа желаниемъ просить; епископъ же, духовне радуяся, въ куколь и въ схиму сверши и, и святымъ масломъ по многи дни помазаху его, и пречистыхъ Христовыхъ Таинъ чясто причящашеся. Благодатию же Божиею болезнь его не бе тяжка, но, седя, вся исправляше; повеле бо, и прихожаху къ нему всего града игумени и попове, своима рукама многое сребро на сорокоустья темъ подаваше и свое имя предъ собою написовати въ поминание веля; они же, предъ очима его и зрящу ему, написовахуть Матфей имя ему. Итако благодатию Божиею пребысть дний 8 во святемъ ангелскомъ иноческомъ образе; ибысть якоже скончевающуся дни осмому, вторник вечеру сушу, благороднымъ сыномъ его приседящимъ у него, уже конечное имъ благословение отдаде, отпусти а, остави же архимандрита Корвилья и сващенноинока Парфениа и тема повеле пети канонъ въ исходъ души. И бысть якоже скончевающимъ канонъ. часу же пришедшу, абие простеръ нозе, иже беста красно текли отъ славы мира сего, тихо и кротко преставися блаженный Матфей и въ добре исповедании ко Господу Богу отъиде, Егоже возлюби. По вере же его тогда прилучишася преподобнии иноцы Святыя горы Сава и Спиридонъ, мужии духовнии, и сия скутавше тело блаженнаго по обычаю лаврьскому; якоже видеша въ велицей Святей горе.

Преставижеся въ монастыри святаго Афонасиа во вторникъ, вечеру глубоку сущу, и въ томъ часе уведеся по всему граду преставление его, и возплакаша человециа въ домехъ своихъ, и смятеся весь градъ нощи тоя печали ради бывшиа. Наутрие же, свитающи среде, стекахуся людие всего града, мужи и жены, раби и убозии и чада маломощныхъ, старии же и болнии влечахуся, глаголюще: «конечное дадимъ благый конецъ добраго посетителя нашего». Блаженный же епископъ Арсеней събравъ весь соборъ, и снидошася всего града архимандрити, и игумени, и попове, и диакони и, вжегше свеща и кандила, въ светлыхъ ризахъ придоша ко одру блаженнаго. Повеле же епископъ, да положено будеть честное тело его въ велицей соборней церкви у отець своихъ. Много же плакашася по немъ благороднии его сынове; кто же исповесть умилное рыдание и слезы любимаго и старейшаго сына его, благороднаго Ивана, колико, рыдая, глаголаше:

«отче, отче мой, господине сладкой и любезнейший, драгий свете очию моею, благый наказателю и вожу юности моея! азъ всегда веселяхся, зря, яко ангела Божиа, светлыя красоты лица твоего, ныне же кто ми утешитъ многосетованную скорбь сердца моего, яко разлучившумися сладкиа и неизбытныя любве твоея? къ тому бо уже не узрю благаго и любимаго лица твоего, ни къ тому целую честныхъ лобролепныхъ сединъ Твоихъ, ниже насыщуся красныа ти беседы, яко уже не услышу тихаго наказаниа и благаго ти гласа».

Многа же ина съ стенаниемъ въ печяли сердца глаголаше. И якоже понесоша благороднии князи тело блаженнаго любезнейшаго отца, народу безчислену сущу мужь и женъ и детей, съгнетахуся зело, кождо хотяй конечное видети одръ любимаго си господина, и въ болезни сердца вопиаху, жалостныя слезы испущающе, плакаху разлучениа сладкиа любве господина своего. Гостие же мнози отъ странъ тогда быша ту, и те такоже плакаша зело, видяще толикъ недоуменный плачь вародъ имущь, глаголаху другъ ко другу: «вижь, како ти любезенъ бе таковый князь граду сему»; и пакы глаголаху: «блаженъеси воистинну, Тверский граде, иже такову красоту по много время предъ очима имевый». Епископъ же и весь съборъ въ светлыхъ ризахъ, со свещами и съ кандилы, честно провожаху и, принесше, поставиша на одре тело его въ соборней церкви, и не бе слышати пениа во мнозе плачи; и тако, съ ыногнми слезами певше надъ нимъ надгробныя песни, конечное целование и обычное благословление и разрешение о Бозе ему подавъше, и погребоша и въ велицей соборней церкви святаго Спаса на десной стране. Благородный же сынъ его Иванъ, видевъ толику несовратну любовь людий ко отцу его имуща, и со многими слезами моляще Господа Бога споследовати въ стопы отчая, и прошаше всего суда и исправлениа, смиренъ тогда глаголъ, кроткый уветъ подаде всемъ людемъ и благочинне утеши сыны Тверскиа; и взята быша всехъ сердца сладкою любовию благородному, и възлюбленъ бысть всеми благонравиа его ради.