|
принятый на Соборе в Труа в 1128 году во время правления Папы Гонория II
Устав бедных воинов Святого Града
Пролог
Прежде всего речь наша направлена к тому, чтобы все, кто презирает следовать собственным желаниям и хочет в чистоте духовной сражаться в рядах Истинного и Высочайшего Царя, возжелали бы присоединить к послушанию славное оружие, восполняя это усерднейшей заботой, и в постоянном упорстве восполнили бы. Итак, мы увещеваем тех, кто вплоть до сего дня состоял в войске временном, для которого причина не Христос, и стремился всего лишь к человеческому одобрению, чтобы вы стали навечно союзниками тех, кого Господь избрал из множества погибающих(massa perditionis) и поставил по данной им благодати защитниками святой Церкви. Но прежде всего, кем ты ни был, Христов воин, обратившийся к столь святому делу, надлежит, чтобы в отношении твоего обета (circa professionem tuam) ты проявлял искреннее прилежание и твёрдое постоянство. И поскольку Бог считает эти качества достойными, священными и высокими, то если будешь служить искренне и с постоянством, то удостоишься участи тех воинов, которые отдали за Христа душу свою. Ведь именно так снова процвело и заблистало воинское сословие, которое ранее, презрев ревность о справедливости, перестало защищать бедных и церкви, что было его долгом, но обратилось к грабежу, разбою, убийству. Итак, благо нам, которым Господь и Спаситель наш Иисус Христос направил своих друзей из святой земли в пределы Франции и Бургундии, которые ради нашего спасения (salus) и проповеди истинной веры не замедлили принести свои души в желанную жертву Богу. И вот мы со всеобщей радостью и братским благочестием, молитвами магистра Гуго, от которого упомянутое выше воинство прияло учреждение, по внушению Святого Духа, из различных мест Ультрамонтанской провинции собравшись вместе на празднике св. Гилария в год 1128 от воплощения Бога Сына, от учреждения упомянутого выше воинства в год девятый, в Труа, с Божьей помощью, сподобились услышать отдельные главы устава, а также и об облике рыцарского ордена из уст самого магистра Гуго, и согласно с ничтожеством нашего ведения то, что показалось нам нелепым (absurdum), и все, что на настоящем соборе мы не могли узнать и разобрать, не по легкомыслию, но обдуманно, решением Общего Капитула препоручили мы единодушно промышлению и рассуждению почтенного отца нашего Гонория и достославного патриарха Иерусалимского Стефана из-за изобилия и необходимости не невежественного восточного обряда, а бедных воинов Христа. Вообще же нашим словам может придать вес великое число благочестивых отцов, которые прибыли на этот собор по божественному внушению: не должны мы обойти молчанием тех, кто рассматривал и предлагал истинные решения, и ради кого я, Иоанн Михеленский, сподобился Божьей милостью, по решению Собора и почтенного аббата Клервосского, кому это было поручено и вверено, стать смиренным писцом настоящей страницы.
Имена отцов, принимавших участие в Соборе в Труа.
Первым восседал Матфей, епископ Альбанский, Божией милостью легат святой Римской Церкви, затем Ренальд, архиепископ Реймский, третьим Генрик, архиепископ Сенонский, с другой стороны - их со-епископы, Ранкед Карнотенский епископ, Гозлен, Свессинский епископ, епископ Парижский, епископ Труа, предстоятель Аврелианский, епископ Антисиодорский, епископ Мелденский, епископ Каталонский, епископ Лаудунский, епископ Бельваченский, аббат Везелиаченский, который немного позже стал Лугдунским архиепископом и легатом святой Римской Церкви, аббат Цистерцианский, аббат Понтиниаченский, аббат Трех источников, аббат св. Дионисия из Реми, аббат св. Стефана из Дивиона, аббат Молисценский не отсутствовал и поименованный выше аббат Бернард Клервосский, со мнениями которого перечисленные выше при голосовании (libera voce) соглашались. Были также и магистр Альберик Реймский и магистр Фульгерий, и многие другие, которых было бы долго перечислять. Кроме того, кажется нам подобающим, чтобы в качестве свидетелей здесь были упомянуты также и необразованные любители истины. Граф Теобавд и граф Нивернейский и Андреас де Бандиненто, с усерднейшим старанием выискивали наилучшее, исправляли то, что им казалось несообразным, и таким образом помогали на соборе. И разумеется, сам магистр воинства, прозываемый Гуго, не отсутствовал, и имел при себе некоторых из своей братии, например, брата Готфрида, брата Роралла, брата Гофрида, Бисола, брата Пагана с горы Дезидерии, Архембавда из св. Амана. И вот этот-то магистр Гуго со своими учениками сообщили выше названным отцам, согласуясь со своей памятью, устав и облик малого начинания своего ? рыцарского ордена, который принял начало от Того, Кто говорит: Я начало, Который и говорит это вам. Итак, собору было угодно, чтобы решение, тщательно проверенное на оселке рассмотрения Божественных Писаний, соединённом, впрочем, с промышлением Папы Римского и Патриарха Иерусалимского и с одобрением Капитула бедных рыцарей Храма, что в Иерусалиме, было записано, да не будет предано забвению и путанице, чтобы верной дорогой рыцари удостоились вернуться к своему создателю, чья сладость превосходит мёд так же, как сладость последнего абсинф, с помощью того, за кого они сражаются, и да воюют они бесконечные веки веков. Аминь.
I. О том, как следует слушать божественную службу
Вы, отказавшиеся от собственных желаний, и те,
кто до конца сражаются вместе с вами ради
спасения душ своих в рядах Великого Царя на конях
и с оружием, старайтесь всегда с чистым и
благочестивым чувством слушать заутрени, и
всякое священное (integrum) богослужение, согласно
каноническому установлению и обычаю учителей
права (regularium doctorum) Святого Града. Поэтому вам,
почтенные братья, весьма следует, презрев блеск
настоящей жизни и страдания вашей плоти, навечно
пренебречь сим бурным миром ради любви к Богу:
итак, пусть никто после божественной службы не
боится идти на битву, но готовится к венцу,
приобщившись божественной трапезе и ею
насытившись, научившись божественным правилам и
в них укрепившись.
II. О том, чтобы читали молитву Господню, если не
могут слушать божественную службу.
Впрочем, если какой брат, удалившись от
восточного христианства (negotio orientalis Christianitatis)
(что, мы не сомневаемся, будет случаться все чаще),
по причине оного отсутствия не услышит
божественную службу, то пусть вместо заутрени он
читает 13 молитв Господних, и каждый час - по семь;
вместо же вечерни мы предписываем девять и
единодушно утверждаем свободным голосованием
(libera voce). Ведь поскольку эти братья были
направлены для спасительного труда, не могут они
в назначенный час прибыть к божественной службе.
Но, если только возможно, пусть они не
пренебрегают назначенным часом.
III. Что следует совершать об усопших братьях.
Когда же кто-нибудь из постоянных воинов ордена
(militum remanentium) предстанет (что неизбежно) смерти,
которая никого не щадит, то капелланам и клирикам
вместе с вами мы повелеваем, с любовью совершая
службу Высшему Первосвященнику (summo sacerdoti),
вознести торжественно и в чистоте духа должную
службу и мессу за его душу Христу. Братья же,
стоящие там и проводящие ночи в молитвах за
спасение умершего брата, пусть возносят за
умершего брата по сто молитв Господних вплоть до
седьмого дня; с того дня, в который была возвещена
кончина брата, и до седьмого дня пусть сто
человек братолюбиво соблюдают (habeat) совершенную
чистоту (perfectionis integritatem). Ещё же заклинаем
божеским и человеческим милосердием и
приказываем пасторскою властью, чтобы каждый
день, всё, что полагается распределять между
братьями для удовлетворения потребностей этой
жизни в еде и пище, уделялось каждому нищему до
сорокового дня. Все же прочие приношения, которые
добровольная нищета бедных воинов Христа
привыкла давать Господу в честь успения брата, по
случаю пасхального Празднества и прочих
Праздников, мы вообще запрещаем.
IV. О том, чтобы капелланы имели только средства к
существованию и одежду
. Прочие же приношения и все виды милостыни,
какого бы рода они ни были, мы предписываем
приносить капелланам или лицам, замещающим их на
время (aliis ad tempus manentibus), в общую казну ордена (unitati
capituli communis). Итак, пусть церковные служители имеют
только средства и плащ, соответствующие их
власти, и пусть они не жаждут иметь ничего сверх
того, если только магистры по своему усмотрению
им этого не предоставят.
V. Об усопших воинах, которые состояли на временной
службе.
Есть в Божественном Ордене (in domo Dei) Храма
Соломона воины, по милосердию нашему временно (ad
terminum) с нами пребывающие. Поэтому мы просим вас с
несказанным состраданием, предписываем и,
наконец, строго приказываем, чтобы, если какая
ужасная сила в это время подведет кого-нибудь к
последнему его дню, каждый бедный Христов воин из
божественной любви и братского благочестия,
наложил на себя семидневное воздержание ради
души его.
VI.
Чтобы ни один из постоянных братьев ордена не
делал приношения.
Мы предписываем, как было сказано выше, чтобы
никто из постоянных братьев не совершал иного
приношения, кроме как денно и нощно с чистым
сердцем следовать своему обету, дабы мог он в
этом сравняться с мудрейшим из пророков: Чашу
спасения приму и в смерти своей буду подражать
смерти Господа: ибо как Христос за меня положил
душу свою, так и я за братьев моих готов положить
душу. Вот истинное приношение; вот жертва живая и
Богу угодная.
VII.
О неумеренном бдении
То же, что нашему слуху поведал вернейший
свидетель, а именно, что вы слушаете божественную
службу в неумеренном бдении и не соблюдая меры в
стоянии, мы не только не предписываем, но даже
порицаем: по окончании псалма придите,
воскликнем Господеви c прокимном (invitatorio) и
гимном, мы приказываем, чтобы сели все - как
сильные, так и немощные, во избежание соблазна.
Когда же вы сядете, то по окончании каждого
псалма, при возглашении Слава Отцу..., мы
предписываем вам вставать для молитвы к алтарю
из почтения к Святой Троице, а немощным - склонять
главу. Также приказываем стоять при чтении
Евангелия и тя, Господи, хвалим... и на всех
Хвалитех (Laudes), пока не кончится Благословим
Господа... и следовать тому же правилу на утрени
Святой Марии.
VIII.
О трапезе собрания (conventus)
Мы полагаем, что вы будете вкушать пищу вместе,
в одном дворце или, лучше сказать, столовой, a если
потребуется что необходимое, то вместо
невежественных жестов (pro signorum ignorantia), следует
испрашивать это тихо, не возбуждая всеобщего
внимания. Так, всякий раз (omni tempore) то, что вам
необходимо за трапезой, просите со всяческим
смирением и почтительной покорностью, как
говорит Апостол: Вкушай хлеб твой в молчании и
псалмопевец должен вас вдохновить, когда он
говорит: Положил я печать на уста мои, т. е. я решил
не согрешать языком, т. е. запечатал свои уста,
дабы не сказать ничего дурного
IX.
О чтении
Во время завтрака и обеда пусть читается Св.
Писание. Если мы любим Господа, то должны
внимательнейшим образом слушать Его
спасительные слова и предписания. Чтец же
писания пусть требует от вас тишины.
X.
Об употреблении в пищу мяса
В продолжении недели, если не случается
Рождество Господне, или Пасха, или праздник Св.
Марии, или Всех Святых, да будет вам достаточно
трижды вкушать мясо, так как употребление мяса в
пищу считается дозволенным способом (honorosa)
развращения плоти. Если же в среду (die Martis)
случится пост такой, что употребление мяса
запрещено, то на следующий день пусть вам будет
добавлено его столько же. В воскресенье же всем
постоянным воинам, а также капелланам пусть
будет добавлено по два блюда в честь Святого
Воскресения, благого и полезного. Прочие же, т. е.
оруженосцы и клиенты, сойдясь вместе, пусть
пребывают в благодарении (cum gratiarum actione permaneant).
XI.
Как следует трапезовать воинам
Воинам следует вообще трапезовать по двое (duos et
duos), чтобы один всячески заботился о другом, дабы
суровость жизни или тайное воздержание не
примешивались (ne... intermisceatur) к общей трапезе. А
также справедливо приказываем, чтобы каждый воин
или брат имел для себя одну и ту же меру вина
одной и той же крепости.
XII.
Чтобы в прочие дни подавалось два или три блюда
пищи из бобов
В прочие же дни, т. е. на второй и четвертый день
недели (secunda et quarta feria), а также в субботу, мы
полагаем, всем будет достаточно двух-трех блюд
бобов или другой пищи, или, к примеру, печеных
приправ; и приказываем вести дело так, чтобы тот,
кто не может наесться одним, насытился бы другим.
XIII.
Какой пищей следует питаться в пятницу
Мы полагаем, что в пятницу всей конгрегации
будет достаточно одноразовой постной пищи в
воспоминание Страстей Господних, за исключением
больных, ради их немощи, от праздника всех святых
до Пасхи, если только не случится Рождество
Господне или праздник Св. Марии или апостолов. В
прочее время, если только не случится Великий
пост, пусть трапезуют дважды.
XIV.
О том, чтобы после трапезы всегда возносили
благодарственные молитвы
Строго предписываем всегда после завтрака и
обеда в церкви, если она есть неподалеку, если же
ее нет, то в том же месте, со смиренным сердцем,
как положено, приносить благодарность нашему
высшему правителю, который есть Христос. Мы
приказываем, чтобы по братской любви между
слугами и нищими были распределены остатки из
нетронутых хлебов.
XV.
О том, чтобы десятая часть хлеба всегда уделялась
в милостыню.
Нищета заслуживает награды, которая есть
Царство Небесное, нищим оно, без сомнения
уготовано. Вам же, которым христианская вера о
них истину возвестила, мы приказываем десятую
часть всего хлеба ежедневно отдавать в качестве
милостыни.
XVI.
О том, чтобы сбор был отдан на усмотрение
магистра.
Когда же солнце покинет Восток и спустится к
Иберии, вы должны, услышав условный знак таков
обычай той области, все прийти на всенощную
(Completa), но до этого мы весьма советуем устроить
общий сбор. Этот сбор мы поручаем распоряжению и
усмотрению магистра, чтобы, когда он захочет,
пили воду, а когда милостиво прикажет - некрепкое
вино. Только это не должно приводить к излишнему
пресыщению и совершаться с роскошеством, но
достаточно умеренно. Так как мы видим, что
насытившиеся становятся даже отступниками.
XVII.
О том, чтобы по окончании всенощной (Completa)
соблюдалась тишина.
Итак, когда кончится всенощная, следует идти на
улицу. Братьям же, идущим со всенощной, пусть не
будет позволено обращаться ко всем, если только
кто не будет вынужден необходимостью; то же, что
он захочет сказать своему оруженосцу, пусть
говорит тихо. Но так как возможно, что в то время,
как вы идете со всенощной, возникнет величайшая
необходимость обсудить военное дело, или
состояние нашего ордена (domus), и так как,
оказалось, что дня вам для этого не хватило, то
надлежит говорить либо самому магистру с некой
частью братьев, либо тому, кому временно дана
магистерская власть. Так нам приказано
поступать; к тому же сказано: Во многословии не
избежать греха, и в другом месте: Жизнь и смерть
зависят от языка. Во время же этого разговора мы
вообще запрещаем балагурство, празднословие и
шутки; а когда вы отходите ко сну, также
приказываем со смирением и благоговением
чистоты читать молитву Господню, если кто-нибудь
скажет что-либо глупое.
XVIII.
О том, чтобы уставшие не вставали к утрени
Уставшим же воинам мы предписываем вставать на
утреню не так, как вам было объявлено, но пусть
они отдыхают (acquiescere) с разрешения магистра, или
того, кому это будет поручено магистром, и 13 раз
пропоют установленные молитвы так, чтобы разум
был согласен с устами, согласно следующим словам
Пророка: Пойте Господеви разумно и другим: Пред
очами ангелов воспою Тебе. Это мы вам единодушно
предписываем. Сие же да будет всегда на
усмотрение магистра.
XIX.
О том, чтобы среди братьев сохранялась общность
имущества.
На богодухновенной странице читаем: Уделялось
каждому, сколько было надо. Поэтому мы настаиваем
на том, чтобы не было личного имущества, но должно
созерцать непостоянство всего. Если кто меньше
нуждается, пусть возносит благодарность Богу и
не омрачается, кто же нуждается, пусть смиряется
ради свей немощи и не кичится своим уничижением;
и так все члены пребудут в мире. Но мы запрещаем,
чтобы кому-нибудь было позволено соблюдать
неумеренное воздержание, но пусть все постоянно
ведут совместную жизнь.
XX.
О качестве и виде одежды.
Мы приказываем, чтобы одежды всегда были одного
цвета, например, белого, или черного, или, скажем,
бурого (burella). Итак, всем воинам, давшим обет
(professis), мы предписываем белые одежды и летом, и,
если только можно, зимой, так как те, кто оставили
темную жизнь позади, должны через чистую и
светлую жизнь вернуться к своему Творцу. Ибо что
есть белизна, как не нетронутая чистота это
чистота, спокойствие духа, здоровье тела. Если
какой воин не сохранит чистоту, то не сможет он ни
вечного покоя достигнуть, ни бога увидеть, по
свидетельству апостола Павла: Мир имейте со
всеми и чистоту, без которой никто не увидит
Господа. Но так как одеяние такого рода не должно
иметь излишней ценности, приводящей к
надменности, то мы приказываем иметь всем такие
одежды, чтобы каждый мог спокойно сам одеваться и
раздеваться, обуваться и разуваться. И пусть
ответственный за это распоряжение (ministerium) в
неусыпной заботе старается избегать того, чтобы
раздавать слишком длинные одеяния, или слишком
короткие, но пусть раздает соразмерные одеяния
тем, кто будет ими пользоваться, в соответствии с
размерами каждого. Итак, каждый, получив новое
одеяние, пусть cразу (in praesenti) сдает старое,
которое должно быть помещено в хранилище, или же,
если постановит брат, которому это поручено,
пусть отдает оруженосцам или клиентам, а иногда и
в пользу нищих (pro pauperibus).
XXI.
О том, чтобы слуги не имели белых, т. е. светлых,
одеяний.
Всё, что происходило в Божественном ордене и
среди принадлежащих к нему воинов Храма без
распоряжения (sine discretione) и постановления Общего
Капитула, мы категорически запрещаем, и вообще
предписываем считать это как бы особым пороком.
Ведь некогда имели слуги и оруженосцы белые
одежды, отчего произошли великие несчастья. Ибо
появились по ту сторону гор какие-то лжебратья,
женатые (conjugati), и прочие, говорящие, что они от
Храма, в то время как они от мира. Они такие
бесчестия и столько ущерба причинили рыцарскому
ордену, и бывшие там (remanentes) клиенты сделали так,
что разразились многие скандалы из-за
надменности. Так пусть постоянно носят они
черное: но если таковые одеяния они не смогут
найти, то пусть носят то, что можно найти в той
провинции, где они проживают, или одноцветное,
что сравнительно дешевле, а именно бурое (burella).
XXII.
О том, чтобы только постоянные воины имели белое.
Следовательно, никому не дозволено носить
блестящие плащи, или иметь белые камзолы, кроме
признанных (nominati) воинами Христа.
XXIII.
О том, чтобы пользовались шерстью агнцев.
Предписываем общим указом (communi consilio), чтобы ни
один постоянный брат (frater remanens) никогда не имел
меховой одежды или одеял, сделанных не из
овечьего или бараньего меха.
XXIV.
О том, чтобы старое распределялось между
оруженосцами.
Пусть попечитель или распределитель тканей со
всяческой заботой и внимательно относится к
тому, чтобы честно и поровну раздавать
оруженосцам, клиентам, а иногда и нищим старые
вещи.
XXV.
О том, чтобы тот, кто желает лучшее, получал
худшее.
Если какой постоянный брат в силу должности (ex
debito) или из чувства гордыни возжелает красивого
или лучшего, пусть за такое желание он непременно
получит самое дешевое.
XXVI.
О том, чтобы сохранялось размер и качество
одеяний.
Следует следить, чтобы размер одеяний
соответствовал размерам и длине тела. Пусть за
это будет ответственным распределитель тканей.
XXVII.
О том, чтобы распределитель тканей в первую
очередь следил за одинаковой длиной одежды.
Пусть попечитель с братским вниманием смотрит
за тем, чтобы длина одежды, как было сказано выше,
была одинакова, да не усмотрит чего глаз
клеветников и врагов. Пусть также во всём
вышеупомянутом со смирением помнит о Божеском
воздаянии.
XXVIII.
Об излишних волосах.
Всем братьям, и в первую очередь постоянным
(remanentes), следует иметь волосы причесанные так,
чтобы они всегда могли их правильно уложить и
спереди, и сзади. И пусть те же правила
неукоснительно соблюдаются в отношении бороды и
grenniоnibus, чтобы не было в этом излишества или
повода для шуток.
XXIX.
Об украшениях (laqueis) и клювах (rostris).
Об украшениях et rostris известно, что они - признак
язычества. И коль скоро это всеми признается
мерзким, мы запрещаем их и налагаем вето, так что
кто их не имеет, пусть и впредь будет их лишен.
Прочим же временно служащим, мы не позволяем
иметь rostra, украшения, излишние волосы и
непомерную длину одежд, но совершенно запрещаем
это. Ведь слугам Высшего Творца снаружи и изнутри
необходима защита, как свидетельствует Тот, Кто
сказал: Будьте чисты, так как Я чист.
XXX.
О числе коней и оруженосцев.
Каждому из ваших воинов позволено иметь трёх
коней, так как великая бедность Божественного
Ордена Храма Соломона не позволяет сейчас иметь
больше, если только не с позволения магистра.
XXXI.
О том, чтобы никто не бил верного оруженосца.
По той же причине каждому воину разрешаем иметь
лишь одного оруженосца. Но если верен и
почтителен будет этот оруженосец по отношению к
воину, не позволено последнему бить его, даже
если тот в чем-либо провинится.
XXXII.
О том, как должно принимать рыцарей на временную
службу.
Всем воинам, желающим с чистым сердцем до
определённого срока служить Иисусу Христу в том
же Ордене, мы приказываем честно покупать и
коней, которые им необходимы в ежедневных трудах,
и оружие и то, что им вообще будет необходимо.
Затем же, сохраняя интересы обеих сторон, мы
приказали хорошо и по достоинствам (utile)
оценивать коней. Итак, пусть цена значится в
записи, чтобы ее не забыть; и то, что воину, или его
коням, или его оруженосцу будет необходимо,
включая и сбрую коней, пусть из братской любви
будет оплачено из средств Ордена, учитывая
возможности Ордена. Если между тем воин потеряет
своих коней во время какого-нибудь события,
связанного со службой, то магистр, учитывая
возможности Ордена, пусть даст других. Когда же
подойдет срок возвращения на родину, пусть воин
ради божественной любви половину пожертвует,
другую же, если захочет, возьмет из братской
общины.
XXXIII.
О том, чтобы никто не поступал (incedat) по
собственному желанию.
Подобает тем рыцарям, которые считают, что для
них нет ничего более драгоценного, чем Христос,
беспрекословно соблюдать повиновение магистру
ради своей службы, так как они принесли обет, ради
славы высшего блаженства, или страха пред
Геенной. Следует же так соблюдать его, чтобы
когда что-либо будет приказано магистром, тут же
это было исполнено без промедления тем, кому
приказал магистр, а если Divinitus imperaretur, пусть они не
знают промедления в исполнении. Ведь о таковых
Сама Истина сказала: От слуха ушей подчинился мне
меня.
XXXIV.
О том, позволено ли идти через селение без
приказа магистра.
Итак, временных (hospitales) воинов, оставивших
собственную волю, и прочих, временно служащих, мы
просим и строго им приказываем, чтобы без
позволения магистра, или того, кому это доверено,
не осмеливались идти в селения, кроме как ночью
на могилу, и к стоянкам, которые находятся в
стенах Святого Града.
XXXV.
О том, позволено ли кому ходить одному.
Путники пусть не дерзают начинать путь без
охраны, то есть без воина или постоянного брата
(remanente), ни днем, ни ночью. В войске же, после того,
как они приняты на временную службу, пусть ни
один воин, или оруженосец, или кто другой, не
входит в чужую палатку ни для того, чтобы увидеть
помещение других воинов, ни для того, чтобы с
кем-нибудь поговорить, без приказа, как сказано
было выше. Итак, мы подтверждаем решением, чтобы в
этом Ордене, учрежденном свыше, никто не воевал и
не отдыхал по собственному желанию. Но согласно
воле магистра пусть всегда поступает так, чтобы
всегда подражать Господу, который говорит: Я
пришел исполнить не Мою волю, но Того, Кто Меня
послал
XXXVI.
О том, чтобы никто не требовал для себя того, что
ему необходимо.
Это обычай мы особливо приказываем записать
среди прочего и со всяческим благоразумием
предписываем воздерживаться от греха
попрошайничества(quaerendi). Итак, ни один постоянный
брат не должен открытым или частным образом
(assignanter et nominatim) требовать коня или сбрую (equitaturam)
или оружие. Но как же тогда? Если его немощь, или
немощь его коней, или тяжесть его оружия
действительно будет признана такой, что она
наносит общий вред, то пусть он придет к магистру,
или к тому, кому вверено управление (ministerium)
вместо магистра, и с истинным и чистым доверием
представит это ему. И вот тогда-то, по разумению
магистра, или попечителя (procuratoris), пусть дело и
решается.
XXXVII.
Об уздечках и шпорах.
Мы не хотим, чтобы хоть какое-либо золото или
серебро, которое является частной
собственностью, появлялось на уздечках и
нагрудниках, ни на шпорах, ни на strevis, и да не будет
сие позволено ни одному постоянному брату (remanenti).
Если же из-за привязанности (caritative) будет
сохранено старое снаряжение, золото и серебро
следует закрасить так, чтобы блестящий цвет не
казался другим проявлением надменности. Если же
таким окажется новое снаряжение, пусть магистр
делает с таковыми то, что посчитает нужным.
XXXVIII.
О том, чтобы не было покрова (tegimen) у копий у щитов.
Да не будет покрова (tegimen) на копьях и щитах и
флюгеров (furelli) на пиках, так как мы считаем, что
это не только не полезно, но даже и вредно.
XXXIX О позволении магистра.
Магистру позволено давать коней, или оружие
кому угодно, и вообще кому угодно какую угодно
вещь.
XL.
О власянице и сумке
Мешочек и власяница не сообразуются с латами
(firmatura); пусть же будет предписано, чтобы воины не
имели их без позволения магистра, или того, кому
будут поручены дела Ордена вместо него. В
настоящей статье не имеются в виду попечители и
те, кто живут в различных провинциях, не
подразумевается и сам магистр.
XLI.
О чтении писем.
Да не будет позволено никоим образом никакому
брату от родителей своих, ни от кого другого, ни
получать, ни, в свою очередь, посылать письма без
позволения магистра или попечителя (procuratoris).
После же того, как брат получит позволение, пусть
письмо будет прочитано в присутствии магистра,
если тому это будет угодно. Если же от родителей
ему будет что-либо прислано, пусть не смеет брать
это, прежде, чем об этом будет сообщено магистру.
Эта статья не касается магистра и попечителей
Ордена.
XLII.
О беседе о собственных грехах.
Так как всякое праздное слово признано
рождающим грех, то что скажут грешники о
собственных грехах, пав пред суровым судьей?
Верно указывает пророк, что, если от хороших
речей следует воздерживаться ради молчания, то
тем более следует избегать дурных слов из-за
наказания за грех. Итак, мы проклинаем и со гневом
запрещаем, чтобы какой-нибудь постоянный брат
дерзнет вспоминать с братом своим или кем-либо
другим те, лучше всего сказать, глупости, которые
он в неумеренном количестве произносил в миру во
время военной службы, и услаждения плоти с
ничтожнейшими женщинами; и, если вдруг услышит,
что кто-то говорит такое, то пусть заставит его
замолчать, или же пусть как можно скорее
послушной стопой идет оттуда и не отдает
предателю драгоценный елей своего сердца.
XLIII.
О прошении (questu) и получении подарков.
Если какая-либо вещь без всякой просьбы (quaestu
)будет подарена какому-нибудь брату, пусть он
донесет об этом магистру или ответственному за
трапезу (dapifero): если его друг или родитель не
хочет давать иначе, как только для его личного
пользования, то пусть он не берет это, пока не
получит позволения от своего магистра. И тот,
кому была дана вещь, пусть не досадует, если эта
вещь будет передана другому: более того, пусть он
точно знает, что он пойдет против Бога, если на
это разгневается. Изложенное выше правило не
касается служащих, которым эта служба (ministerium)
специально была поручена и касается питания и
запасов (conceditur de mala et sacco).
XLIV.
О кормушках для коней.
Полезно, чтобы всякий неотступно держался
этого нашего предписания: ни один брат не должен
обивать ясли льном или шерстью, как император.
Никому это не позволено, кроме как profinello.
XLV.
О том, чтобы никто не дерзал обменивать или
требовать.
Кроме того мы приказываем, чтобы никто не
пытался обменивать свое, брат с братом, без
позволения магистра, и что-либо требовать, если
только не брат у брата, да и то, если это вещь
малая, дешевая, небольшая.
XLVI.
О том, чтобы никто не охотился на птиц с ловчей
птицей, и не приходил с ловчей птицей.
Мы единогласно приказываем, чтобы никто впредь
не смел охотиться на птиц с ловчей птицей. Ибо не
подобает благочестию (religioni) быть настолько
привязанным к мирским удовольствиям, но подобает
слушать предписания Господа, часто предаваться
молитве, каждодневно исповедовать грехи свои в
слезах и с рыданием в молитве к Богу. Итак, пусть с
человеком, охотящимся с помощью ястреба или
другой птицы, никакой постоянный брат не смеет
общаться (ire) уже по одной этой причине (hac principali
causa).
XLVII.
О том, чтобы никто не стрелял зверя луком или
балистой.
Подобает шествовать со всяким благочестием,
просто, без смеха, смиренно и говорить немногие,
но разумные слова и не кричать. Особливо
добавляем и предписываем каждому брату, давшему
обет, чтобы он не осмеливался в лесу стрелять из
лука или балисты; и пусть он не общается с тем, кто
таковое совершает, разве что ради защиты его от
неверных язычников. Также, пусть не смеет кричать
и вопить с собакой; и не бьёт своего коня из
желания поймать дикого зверя.
XLVIII.
О том, чтобы всегда убивать львов.
Определено, что вам специально вверено и
вменено в обязанность полагать души за братьев
ваших, а также неверных, которые всегда грозят
Сыну Девы, стирать с лица земли. Обо льве же
читаем, что он ходит кругами, выискивая, кого бы
пожрать; и рука его против всех, и руки всех
против него.
XLIX.
О том, чтобы вы выслушивали решение о всяком деле,
которое касается вас.
Мы знаем, что преследователи святой церкви
неисчислимы и что они постоянно и с жестоким
усердием торопятся смутить тех, кто не любит
судебного разбирательства (contentio). Итак, пусть в
результате рассмотрения собором будет вынесено
ясное решение о том, что, если кто-нибудь в
странах восточного региона, или в каком-либо
другом месте, заведет дело на вас, мы
предписываем вам выслушать решение верных и
любящих истину судей; и предписываем
неукоснительно исполнить то, что будет признано
справедливым.
L.
О том, чтобы этот устав соблюдался во всём.
И мы приказываем, чтобы этот вот устав
постоянно соблюдался во всех обстоятельствах,
какие бы вам ни выпали.
LI.
О том, что всем воинам, принесшим обет, позволено
иметь землю и людей.
Мы верим, что по божественному промыслу получил
начало в святых землях этот новый род
благочестия (religionis), чтобы воинство
присоединилось к благочестию, и, таким образом,
религия, вооруженная воинством, шла вперед и
поражала врага, будучи невинной. Итак, мы
законным порядком приказываем, хотя вы и
называетесь воинами Христа, чтобы за выдающиеся
успехи и особенную честность (probitatis) вы сами
имели дом, землю, людей и владели крестьянами,
правя ими по справедливости; но особенно должно
вам посвящать себя установленным обязанностям
LII.
О том, чтобы о больных была постоянная забота.
Прежде всего, постоянная забота должна быть о
больных братьях, чтобы им служили как Христу,
чтобы евангельское: Я был немощен, и вы навестили
Меня постоянно было в памяти. К ним надо
относиться с любовью и терпением, так как за это
без сомнения следует высшее вознаграждение.
LIII.
О том, чтобы больным всегда даваnь необходимое.
Попечителям же предписываем всяческое
внимание и постоянную заботу о больных, чтобы они
давали им все, что только необходимо для их
питания, честно и любовно, согласно возможностям
Ордена, например, мясо, дичь (volatilia) и прочее, пока
те не станут здоровыми
LIV.
О том, чтобы никто не вызывал у другого гнев.
Весьма следует остерегаться того, чтобы
кто-нибудь не попытался подвигнуть другого на
гнев, так как высшее милосердие любви к ближнему
и божественного братства одинаково охватывает
как нищих, так и могущественных.
LV.
О том, как должно обходиться с женатыми братьями.
С женатыми братьями так предписываем вам себя
держать, чтобы, если они просят благодеяния и
участия вашего братства, то пусть завещают часть
своего имущества и всё, что приобретут после
вступления в орден, после своей смерти казне
Ордена (unitati communis capituli), и тем временем пусть ведут
жизнь честную, пусть стараются делать добро
братьям, но пусть носят лишь светлую одежду, а не
белый плащ. И если женатый брат умрёт раньше жены,
то пусть должная часть отойдёт братьям, а другая
часть супруге в обеспечение её жизни. Ведь мы
считаем несправедливым, чтобы такого рода братья
оставались в одном ордене с теми, кто посвятил
свою чистоту Богу.
LVI.
О том, чтобы не было слишком много сестер.
Принимать слишком много сестер опасно, так как
с участием женщины древний враг многих сбил с
праведной дороги в Рай. Итак, дорогие братья,
чтобы цветок невинности всегда был в вас, никоим
образом не позволено злоупотреблять этим
обычаем.
LVII.
О том, чтобы братья Храма не общались с
отлученными (excommunicatis).
Братья, следует остерегаться и опасаться, как
бы кто из воинов Христа не захотел каким-либо
образом связаться с отлученным человеком,
частным образом или публично, или допустить его к
своим делам, дабы не стал он подобно ему
проклятым (anathema maranatha). Только если ему будет
приказано войти с ним в общение, и благосклонно
участвовать в его делах, то в этом случае его
поступки будут оправданы.
LVIII.
О том, как должно принимать мирских воинов.
Если какой воин из бездны погибели (massa perditionis),
или другой мирянин, желающий отречься от мира,
захочет выбрать ваше общество и вашу жизнь, пусть
его просьбу удовлетворяют не сразу, но согласно
словам Павла: Испытывайте духов, от Бога ли они, и
пусть его принятие происходит так. Пусть в его
присутствии прочтут устав; и если он сам охотно
подчинится предписаниям представленного устава,
тогда, если магистру и братьям будет угодно,
пусть он в чистоте души возвестит свое желание и
просьбу всем, когда будут собраны братья. Затем,
пусть испытательный срок полностью зависит от
распоряжения и разумения магистра, согласно
достоинству жизни просящего.
LIX.
О том, чтобы не все братья призывались на тайный
совет.
Мы приказываем, чтобы не всегда всех братьев
призывали на совет, но тех, которых магистр
сочтет подходящими и полезными совету. Когда же
он захочет коснуться дел более важных (de maioribus),
как например (ut est) о раздаче общей земли, или о
самом Ордене (de ipso ordine), или о принятии брата,
тогда, если магистру будет угодно, он может
созвать все собрание; и после того, как будет
выслушано мнение Общего капитула, пусть будет
сделано то, что является лучшим и более полезным
по мнению магистра.
LX.
О том, что молиться надо в тишине.
Мы приказываем, чтобы братья в согласии с нашим
общим решением молились так, как того требует
состояние их души и тела, стоя или сидя; но с
великим благоговением, в простоте душевной и не
громко, чтобы один не беспокоил другого.
LXI.
О том, чтобы получить от сержантов клятву в
верности.
Мы узнали, что очень многие как клиенты, так и
оруженосцы из различных провинций ради спасения
души горят желанием до конца остаться в нашем
ордене. Полезно же, чтобы вы получили от них
клятву в верности, дабы старинный враг во время
их служения Богу не посеял в них чего-нибудь
тайным и неподобающим способом , или не отвратил
бы их благого намерения.
LXII.
О том, чтобы мальчики, пока они еще маленькие, не
принимались в число братьев Храма.
Хотя правила святых отцов и позволяют иметь
мальчиков в конгрегации, мы совсем не желаем
отягощать вас таковыми. Кто же хочет своего сына,
или родственника, посвятить навечно рыцарскому
благочестию, пусть воспитывает его до тех лет,
пока он с оружием в руке подобно мужу не сможет
стирать с лица святой земли врагов Христа; затем,
согласно уставу, пусть отец или родители
поставят его среди братьев, и всем возвестят свою
просьбу. Ибо лучше в детстве не давать обета,
нежели, после того, как он станет мужем, исключать
его, нарушая благочиние.
LXIII.
О том, чтобы стариков всегда почитали.
Стариков же, по благочестивому разумению,
следует из-за их немощи поддерживать и любовно
почитать; и пусть благой властью устава никоим
образом не будут они сурово лишены того, что
необходимо для их тела.
LXIV.
О братьях, которые путешествуют по разным
провинциям.
Пусть братья, которые отправлены по разным
провинциям, стараются соблюдать устав в
отношении пищи, пития и прочего, насколько хватит
сил, и пусть живут безупречно, чтобы прочие
хорошо свидетельствовали о них: да не оскверняют
они дело благочестия ни словом, ни делом, но
подают пример мудрости и добрых деяний и отраду
всем, с кем они будут связаны. Пусть тот, у
которого они захотят остановиться, будет украшен
доброй славой, и, если только можно, пусть этот
дом не будет лишен света этой ночью, чтобы, не дай
Бог (quod absit), темный враг не учинил убийства. Когда
же воины услышат о том, что где-то собираются не
отлученные, мы советуем, чтобы они шли туда,
заботясь не столько о временной пользе, сколько о
вечном спасении своих душ. Тем же братьям в
заморских областях, что так жаждут пополнения (spe
subvectionis ita directis), тех, кто захочет навеки
присоединиться к воинскому ордену, мы на этом
соборе (hac conventione) приказываем принимать по
следующему договору: пусть и тот, и другой придут
к епископу той провинции, и пусть тот выслушает
желание просящего. А когда это будет исполнено,
пусть брат пошлет его к магистру и к братьям,
которые находятся в Храме, который в Иерусалиме;
и, если жизнь его честна и достойна такого жребия,
пусть он милостиво будет принят, если магистру и
братьям это будет угодно. Если же он в это время
умрет от труда и усталости, то пусть по отношению
к нему будет выказано все благодеяние /доброта/ и
братская любовь бедных воинов Христа, как одному
из братьев.
LXV.
О том, чтобы средства одинаково распределялись
между всеми.
Также мы считаем, что разумно и правильно было
бы постановить (manutenendum), oiau между всеми
постоянными братьям (fratribus remanentibus) средства
распределялись поровну, согласно данным
возможностям. Ведь частная собственность не
полезна, и размышление над бренностью её
необходимо.
LXVI.
О том, чтобы воины Храма имели десятины.
Мы знаем, что, оставив преходящие богатства, вы
подверглись добровольной бедности. И потому мы
указали, что было бы справедливо, если бы вы,
живущие совместной жизнью, имели десятину
следующим образом. Если епископ церкви, которому
по справедливости положена десятина, с любовью
захочет вам ее дать, то с позволения Общего
Капитула он должен вам ее дать из тех десятин,
которые на тот момент будут у церкви,. Если же
какой-нибудь мирянин до этого порочным путем
владел такой десятиной как бы по наследству, но
раскаялся в этом, пусть он оставит ее вам и только
с распоряжения начальства.
LXVII.
О легких и тяжелых проступках.
Если какой-либо брат в разговоре или во время
воинской службы, или как-нибудь иначе, совершил
какой-нибудь легкий проступок, пусть лучше он
сам, нежели кто другой, расскажет о своем
проступке магистру для извинения. За легкие
проступки, если они не будут постоянными, пусть
он получит легкое наказание. Если же при том, что
он будет молчать, о его вине узнают через
кого-нибудь другого, пусть он будет подвергнут
большему и более серьезному наказанию и
исправлению. Если же проступок будет серьезным,
пусть будет он отлучен от братской близости и не
ест с братьями за одним и тем же столом, но
получает подкрепление в одиночестве. Лишь
разумением и судом магистра определяется, будет
ли он спасен в Судный День
LXVIII.
За какую вину брат более не считается таковым.
Прежде всего, следует позаботиться о том, чтобы
ни один брат, могущественный или не
могущественный, слабый или сильный, возжелавший
возвыситься и постепенно возгордившийся,
оправдывающийся в своих проступках, не остался
безнаказанным; но если он не захочет исправиться,
пусть его постигнет более суровый приговор. Если
же он не захочет исправиться несмотря на
благочестивые увещевания и возносимые за него
молитвы, но будет все больше и больше возноситься
в своей гордыни, то пусть он будет извергнут из
благочестивого стада, согласно Апостолу:
Изгоняйте злого из рядов ваших: необходимо, чтобы
из общества верных братьев была удалена больная
овца. Впрочем, пусть магистр , который должен
держать в руке посох и жезл (посох, которым он
поддерживал бы немощь чужих сил, а также жезл,
которым он из ревности о праведности поражал бы
пороки провинившихся), по совету патриарха и по
духовном размышлении старается поступать так,
чтобы не случилось, как говорит блаженный Максим,
так, что либо излишнее попустительство в
отношении наказания согрешившего, либо
неумеренная суровость не смогли отвратить
провинившегося от падения.
LXIX.
О том, что от пасхального торжества до праздника
всех святых можно носить одну льняную рубаху.
Между прочим, из-за слишком высокой температуры
в краях Востока, милостиво разрешаем, чтобы
каждому от Пасхального празднества до праздника
всех святых не в обязательном порядке (ex debito), а
лишь по желанию (sola gratia) дается каждому по одной
льняной рубашке, я имею в виду, тому, кто захочет
ею пользоваться. В прочее же время пусть все
носят шерстяные рубашки.
LXX.
Сколько и какие ткани необходимы для ложа.
Мы общим решением предписываем, чтобы каждый
спал на отдельной кровати, и не иначе, если только
не случится величайшая нужда или необходимость.
Пусть каждый имеет постельные принадлежности,
ограниченные распоряжением магистра; мы
полагаем, что каждому, скорее всего, хватит рясы
(saccum), подушки и одеяла. Кто же будет лишён одной
из этих вещей, пусть имеет сarpitam, и ему будет
позволено в любое время пользоваться льняным
покровом, то есть покрывалом. Одетые же пусть
спят в рубашках и пусть всегда спят в штанах. И
пусть у спящих братьев до самого утра будет
светильник.
LXXI.
О том, что следует избегать ропота.
Мы божественным увещеванием предписываем вам
избегать соперничества, зависти,
недоброжелательности, ропота, сплетней,
злословия и бежать их как некой чумы. И пусть
каждый старается в бодрствовании духа, как бы не
обвинить или не осудить брата, и пусть обратит
внимание на следующие слова Апостола: Не будь
обвинителем и доносчиком в народе. Когда же кто
узнает наверняка, что брат в чем-либо согрешил,
пусть, согласно предписанию Господа, в мирном и
братском благочестии, он побранит его с глазу на
глаз. Если же тот его не послушает, пусть он
привлечет другого брата. Но если тот не обратит
внимания на обоих, пусть в собрании он будет
публично уличен на глазах у всех. Ведь велика
слепота тех, кто порочит других, и весьма велико
несчастье тех, которые не остерегаются
недоброжелательности: оттого погружаются они в
древнее ничтожество отвратившегося врага
LXXII.
О том, чтобы избегали поцелуев всех женщин.
Мы считаем, что опасно для всякого
благочестивого человека обращать слишком
большое внимание на лицо женщины; и потому пусть
никакой брат не возжелает поцелуя ни вдовы, ни
девицы, ни матери, ни сестры, ни тетки, ни какой
другой женщины. Итак, пусть Христово воинство
избегает женских поцелуев, чрез которые часто
люди подвергаются опасности, чтобы смогло оно
идти пред очами Господа с чистой совестью и
непорочною жизнью.
|
