Страдание славного великомученика Георгия, приписываемое Феодору Дафнопату // Православный палестинский сборник. Т. 59. СПб. 1911

СТРАДАНИЕ СВЯТОГО СЛАВНОГО ВЕЛИКОМУЧЕНИКА ГЕОРГИЯ,

приписываемое

ФЕОДОРУ ДАФНОПАТУ

И НЫНЕ ВПЕРВЫЕ ИЗДАННОЕ

В. В. Латышевым.

Предисловие.

В исследовании о жизни и литературной деятельности Феодора Дафнопата, предпосланном нами изданию двух слов его в честь св. Иоанна Предтечи в 59-м выпуске "Православного Палестинского Сборника" (Спб. 1910), мы обратили, между прочим (на стр. LXXXIX — С), внимание и на неизданное житие св. великомученика Георгия, приписанное Дафнопату в рукописи Парижской национальной библиотеки № 1529. Мы указали, что, кроме этой рукописи, тождественное житие св. Георгия имеется еще в двух других кодексах той же библиотеки, именно №№ 401 (XIV — XV в.) и 1178 (XII в.). К крайнему нашему сожалению, мы по особым обстоятельствам, изложенным на стр. ХСII нашего исследования, ко времени печатания его имели под руками текст этого жития только по одной рукописи, именно последней (№ 1178), на основании которой и дали (на стр. XCV — XCIX) подробную характеристику его, приведшую нас к заключению, что этот текст вполне может принадлежать исследованному нами писателю.

Уже после выхода в свет нашей книги о Дафнопате, весною 1910 г. мы получили из [4] Парижской национальной библиотеки, через посредство Историко-филологического отделения Императорской Академии Наук, во временное пользование и ту рукопись (№ 1529), в которой житие св. Георгия прямо усвоено Дафнопату. Сличение текста жития в этой рукописи с текстом, списанным нами ранее из № 1178, показало, что обе рукописи содержат по существу тожественный с начала до конца текст жития, различаясь между собою только мелкими вариантами, пропусками отдельных, слов, их перестановками, употреблением в одной рукописи сложного глагола вместо простого в другой или глаголов сложных с разными предлогами, небольшими вариациями в способах выражения и т. п.

В примечании на стр. ХСIII нашего исследования мы указали, что интересующий нас текст должен был быть издан Крумбахером в приготовленном им к печати большом труде о житиях св. Георгия. Но, так как за последовавшею в конце 1909 г. преждевременною кончиною заслуженного византиниста судьба этого труда остается неизвестною, то мы считаем нелишним издать здесь приписываемое Дафнопату житие св. Георгия по двум указанным рукописям, ¹ в дополнение к изданным нами двум словам его в честь св. Иоанна Предтечи, дабы привести в известность по возможности все литературное наследство интересующего нас писателя.

Содержание обеих исследованных нами рукописей, заключающих в себе житие св. Георгия, [5] подробно указано в каталоге Болландистов и Омона ². № 1178 ["olim Mediceus, postea Regius 1894. Foliorum 196, initio et fine mutilus... binis columnis, exaratus saec. XII (fol. 1 — 106) et XI (136 — 144)"] содержит в себе, после двух слов на введение во храм Пресв. Девы Марии, 9 житий святых из разных месяцев и рассказ о чудесном избавлении Богородицею Византии во время войны с Персами. Житиe св. Георгия помещено на предпоследнем месте, занимая листы 171 — 196.

№ 1529 ["olim monasterii Neamoni in insula Chio, postea Regius 2011. Foliorum 220... binis columnis, exaratus saec. XII"] представляет собою сборник 17 житий святых из трех месяцев, в том числе 9 февральских, 5 мартовских и 3 апрельских: св. Марии Египетской и 2 разных жития св. Георгия, из коих первым поставлено (на листах 184 — 208) интересующее нас теперь произведение, усвоенное Дафнопату.

Текст жития св. Георгия в обеих рукописях сохранился превосходно, без всякой порчи с начала до конца. Сокращенные написания слов немногочисленны и вполне обычны. В отношении правописания, ударений и придыханий обе рукописи весьма исправны. Мелкие уклонения от орфографии, объясняющиеся почти исключительно итацизмом, и от принятых правил об ударениях будут отмечены вместе с разночтениями в подстрочном аппарате. Как мы уже заметили выше, разночтения эти, в общем, незначительны, но, тем не менее, [6] в № 1529 заметно довольно много пропусков отдельных слов и мелких фраз сравнительно с рукописью № 1178, которая поэтому кажется нам заслуживающею предпочтения в смысле близости к оригиналу и потому поставлена нами в основу для издания, при чем, однако, заглавие мы берем из № 1529, вполне допуская для данного текста авторство Феодора Дафнопата. Необходимо, впрочем, отметить, что в некоторых случаях чтения № 1529-го оказались более правильными и, как таковые, приняты в текст, причем чтения № 1178 отмечены в аппарате.

В 1880 г. монахом Космою в г. Ермулоле (на о. Сире) издано по рукописи Афонского монастыря св. Павла ³ житие св. Георгия под следующим длинным заглавием: To paron martorion tou agiou endoxou megalomarturoV tou Cristou Gewrgiou tou tropaiojorou swzetai anapostaston en th iera basilih kai patriarcikh koinobiakh monh tou agiou Paulou tou en tw AJw. Antegrajh ex arcaiotathV aparallaktwV Prwtotupou membranhV Suzetai en tw Koutloumousianw kelliw twn Eisodeiwn anuJen twn Karuwon. Th 30 Septembriou 1871 KareaiV. Nun ekdidetai para tou elacistou Kosma monacou ek thV NeaV SkhthV Agiou Paulou, ek thV KalubhV tou Agiou Gewrgiou. En Ermoupolei tupoiV Renierh Printezh. 1880. 8°. На стр. 3-й — посвящение греческому королевичу Георгию.

Как уже замечено в примечании на стр. ХСШ нашего исследования о Дафнопате. Достопочтенный [7] Болландист о. Delehaye указал, что этот текст тожествен с издаваемым ныне нами по Парижским рукописям №№ 1178 и 1529, но при сличении он оказался тожественным с ними только в первой части (до слов (sauton epidounai в начале главы 9-й, стр. 7 нашего издания), а далее хотя вполне сходен с ними по содержанию), но значительно короче по изложению. Несмотря на довольно крупные недостатки издания о. Космы, зависящее как от не вполне точного чтения рукописи, так и от недостаточного вообще знания языка издателем и от невнимательности корректуры, мы сочли нелишним отметит в подстрочном аппарате варианты и этого издания в той части, где текст, изданный о. Космою, вполне сходен с текстами Парижских рукописей.

Наши научные интересы не позволяют нам в настоящее время углубляться в исследование сложного вопроса о различных редакциях житий св. Георгия для определения места, которое должно быть отведено в их среде вновь издаваемому тексту, и его источников. Цель его издания, повторяем, — только приведение в известность плодов литературной деятельности Феодора Дафнопата, интерес к которому вызван в нас особыми обстоятельствами, связанными с общим ходом наших посильных научных занятий.

В. Л.

Комментарии

1. Рукопись № 401 мы считаем возможным пока оставить в стороне в виду ее поздней даты (XIV — XV в.).

2. Catalogue codicum hagiograph. graecorum bibliothecae nat. Parisiensis, edidd. hagiograpbi Bollandiani et Henricus Omont (Brux.-Paris. 1896), стр. 77 и 225.

3. По всей вероятности, это та самая рукопись, которая описана проф. Ламбросом в Catalogue of the Greek Manuscripts on mount Athos, т. 1 (1895), стр. 27, под № 218 (91) библиотеки св. Павла. По его описанию рукопись бумажная, 8°, XVII в., содержит службу св. Георгию (без начала), 5 разных относящихся к нему текстов и oi paraklhtikoi kanoneV twn h hcwn (без конца).

СТРАДАНИЕ СВЯТОГО И СЛАВНОГО ВЕЛИКОМУЧЕНИКА ГЕОРГИЯ,

НАПИСАННОЕ МАГИСТРОМ ФЕОДОРОМ ДАФНОПАТОМ

1. Когда тиран Диоклетиан захватил скипетр Рима и Максимиан царствовал в граде Никомидовом, известный вождь Персов Нарсей, беспрерывно нападавший на границы Никомидии, тяжкою рукою грабивший Палестину и Армению и сильно опустошавший Каппадокию, снова в гордом настроении возвращался в свое отечество, прославляемый Персами как благородный витязь и непобедимый воитель. Максимиан, однажды и дважды сразившись с ним и не быв в состоянии совершить ничего более того, чтобы потерпеть от него жестокое поражение и в полном беспорядке удалиться из битвы, объятый страшным затруднением и не зная, что делать, решил попросить своего сродника Диоклетиана выслать ему на помощь Римскую силу. Тотчас пошла в Рим грамота его, просившая помощи царя. Сей, с одной стороны угождая Максимиану, с другой — гордясь могуществом Римлян, собрал огромное и сильное войско и, выступив из Рима, прибыл в град Никомидян, взявши с собою и супругу свою, именем Александрию, дабы обоим [38] повидаться со своею дочерью, супругою Максимиана. За ним следовали племянники его Магнентий, Феогний и Дадиан, бывшие топархами — первый Ливии, второй — Египта и Дадиан — Сирии. Подкрепив Максимиана ими и своими войсками, он посылает его против Нарсея. Внезапно напав на Персидскую землю, он всю ее опустошает и подчиняет и, покорив Нарсея и усмирив всех окружающих его, с великою радостью возвращается в Диосполь к Диоклетиану. Ибо последний в то время находился там с большим войском, чтобы помочь Максимиану, если тот обратится в бегство, повернув тыл к неприятелям.

2. Итак, служитель бесов, приняв его с веселием и выступив с ним из Палестины, воз вращается в град Никомидов и, приписав таковые успехи помощи своих лжеименных богов, стремится вознаградить их весьма многими жертвами животных и всенародными празднествами, стараясь угодить им любочестно и превыше меры. Поелику же он уже слышал о непорочной вере христиан, то, будучи поражен бодцом зависти и созвавши своих соумышленников, т. е. Максимиана и тех, которых слово наше указало уже раньше, стал обдумывать с ними, каким бы образом служение христиан было устранено и все подчинились поклоняться и приносить почести бездушным идолам. Более же всего был привержен к душегубительной лести Аполлона сей воистину сын по гибели, бесчувственнейший из чтимых им истуканов. Итак, устроивши соглашение для зла, как сказано, и. обдумавши вместе дело, они пишут от лица самого предстателя нечестия по всем [39] странам и епархиям начальникам, сатрапам и всем властям послания следующего содержания.

3. “Диоклетиан величайший, присночтимый, вечный царь сущим во всякой стране и епархии Римской державы стратигам, игемонам и всем главенствующим желает радоваться. Поелику до ушей наших дошел слух, не мало смущающий нашу божественнейшую державу, что возникла некая нечестивейшая ересь именуемых христиан, почитающих и держащих во всякой чести некоего именуемого Иисуса, которого родила некая Иудейская жена Мария, осужденного Иудеями как злодея и распятого, великого же бога Аполлона, Ермия и Диониса, Иракла и Дия, чрез которых дарован мир нашему царству, хулящих и бесстыдно поносящих тьмою насмешек, — сего ради установляем повсюду находимых христиан, мужей и жен, подвергать горчайшим наказаниям для того, чтобы они отрекались от своей веры и служили величайшим богам, и, если они послушаются, удостаивать их прощения и давать любочестные дары, если же не пожелают отступить от овладевшего ими безумия, после многих мучений и наказаний подвергать казни мечем. Итак, зная, что, если вы пренебрежете нашими повелениями, то подвергнетесь одинаковым с ними наказаниям, поставьте себе во всяческое тщание привести в исполнение паши повеления”.

4. Когда таковые грамоты были распространяемы по всем странам и городам, против стада Христова разразилось страшное гонение; против благочестивых изобретались всякие орудия мучений, многие по вражде и ненависти злодейски преследовали верных и предавали на смерть беззаконным [40] начальникам, при чем некоторые мужественно сопротивлялись до конца железу, огню и всяческим видам мучений, некоторые же среди подвигов не выдерживали истязаний и постыдно отрывались от непорочной веры. В это время как бы в темной ночи воcсиял всесветлый светоч и блестящий светильник Георгий, громогласный проповедник блаженной Троицы и точнейший подражатель страстей Христовых, долженствовавший рассеять многосмутную мглу безбожной лести идольской и проповедать спасительную веру не словами только, но гораздо более трудами и подвигами.

5. Родиною сего дивного была страна Каппадокийская; отец его был Геронтий, муж славный и именитый, удостоенный сана стратилата, и мать, не уступавшая супругу. Сей, славный богатством и боголюбезный образом жизни, часто раньше велелепно отличавшийся в качестве трибуна в славном отряд Аникиев, после сего был по выбору произведен в комита схол первой тагмы; ибо он отличался высоким ростом, цветом юности и силою, имея 22 года.

6. Итак, когда гнусный Диоклетиан, еще более подстрекаемый и кипевший гневом, возбуждался против христиан, так как зависть все сильнее поражала его и распаляла его богоборную душу, то, созвавши снова синклит и всех бывших во главе с войсками, которых всякий благомыслящий назовет народом глупым, а не мудрым, он снова сотворил совет, как бы всецело истребит род христианский в своем царстве. Когда же все заседавшие и предстоявшие царю были исполнены страха и соглашались с готовностью исполнять его [41] повеления, он, сильно и хвастливо возгордившись, произнес такую речь: “Мне кажется, многолюбезнейшие, что нет ничего честнее благочестия к нашим бессмертным богам, поелику чрез них даровано людям царство и спасение. Посему я полагаю праведным ублажать их должными жертвами, а находимых христиан подвергать страшным наказаниям, доколе не будет предано полному уничтожению нечестивейшее служение их”. На сие все согласно ответили: “Мы, величайший и непобедимый царь, всегда радостно признавая попечение вашей божественности, желаем чтить величайших богов подобно державе вашей; если же впредь найдется кто-либо произносящий имя Христа, тот да будет уничтожен, предаваемый тягчайшим мукам”.

7. Когда такое постановление было сделано сим скверным и беззаконным советом, который безошибочно можно назвать синедрионом Каиафы или скопищем разбойников, или сборищем бесов, тогда присутствовал и сей доблестный воин Георгий в стане у царя Максимиана, так как он, согласно данному ему сим (царем) обещанию должен был быть возведен им в сан стратилата. Узнав о замышляемом царями против Христа и стада Его злодействе, обозрев также многообразное заготовление орудий мучений, которые были выставлены в преддвериях дворца для устрашения зрящих, короткое время как следует подивившись им и мужественною мыслию пренебрегши ими, он стал размышлять, говоря себе: “Георгий, что ты стоишь бездейственно, когда Господь зовет желающих на брак Свой? отверзт чертог, пир уготован. Что медлишь? войди, пока не заперта дверь. Присутствует [42] и ныне Иисус, претерпевший за нас крест и смерть, говоря: “Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить” ⁴. Вспомни, Георгий, евангельские учения, в которых Владыка говорит: “Кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим небесным” ⁵. Не избирай, Георгий, сию временную и преходящую тень жизни пред жизнью вечною и суетную славу Mиpa пред небесною надеждою, ибо всякая слава человеческая — как цвет травы ⁶ и всякая жизненная известность стоит ничтожнее всякого сновидения. Претерпи немного, и будешь веселиться с ангелами во веки”. 8. Сказав сие к себе тихим голосом, сим прекраснейшим мнением и советом подкрепив свое размышление, поставив ни во что гнев царя и презрев предлежащее множество орудий мук, он тотчас роздал бедным все свое имение и выступил на подвиг. Впереди восседали два царя, три топарха и все выдающееся вельможи, так что все тогда заседавшие там были в числе 72, и некоторые, приняв их всех за царей, говорили, что праведник был замучен семьюдесятью двумя царями. Итак, когда восседало столько беззаконных и гнусноубийственных мужей, истинный воин всецаря Христа, став посреди судилища, смело и мужественно, не убоявшись ничего страшного, свободным голосом произнес по-давидовски дерзновенную речь, говоря: “Что здесь за лукавое и низкое сборище? что за образ столь великого безумия и нечестия? Воистину вы соделали законный престол царства седалищем губителей ⁷, измыслив [43] такие решения против Христа. Ибо вы осуетились в умствованиях ваших, омрачилось несмысленное сердце ваше и вы, называя себя мудрыми, обезумели ⁸. Итак, постыдитесь умовредительно отметающие Сына Божия, Творца и Владыку всяческих, нечистых же бесов обожествляющее и избирающие держать в чести лишенные дыхания и немые идолы их. Итак, если вы послушаетесь меня, то, оставив тьму, при дите к божественному свету и, отступив от заблуждения, прибегите к истине, которая есть познание Господа нашего Иисуса Христа, Бога истинного, чрез Которого вы будете удостоены блаженной жизни и непреходящей славы. Ибо сия слава ваша гнила и суетна и увядает подобно траве. Я не могу быть спокойным при оскорблении Божества, не выношу видеть хулу на Господа. Лучше мне быть раздробленным на части и куски и преданным тьме смертей, нежели выносить таковые хулы, дерзновенно произносимые на Владыку всяческих”.

9. Когда сие благодушно и вместе доблестно было произнесено мучеником, Магнентий, воззрев на него, сказал: “Кто же ты, как твое имя и как ты дошел до такой смелости, что с столь великим дерзновением предал себя сему страшному суди gищу”? Святой Георгий сказал: “Мое первое и честнейшее имя — христианин и раб Христов, и сим я более красуюсь, чем другой именем царства, данное же от рождения — Георгий, ибо Бог мой и здесь так благоустроил: ибо мне должно, исторгнув из сердец человеческих лукавые плевелы безбожного идольского заблуждения, насадит плодороднейшее [44] познание Зиждителя всяческих, который есть Отец, Сын и Святый Дух, Троица единосущная, в трех лицах поклоняемая и в едином Божестве славимая. Итак, Сей, в трех ипостасях созерцаемый и все выведший из небытия, всеми исповедуется и чтится, как Бог истинный, чрез Которого цари царствуют и тираны державствуют землею, чрез Которого и настоящую жизнь мы проходим искренно и непреткновенно и после удаления отсюда в будущем веке наслаждаемся вечным и блаженным жребием. Ваши же предметы поклонения или, скорее, мерзости достойны осмеяния, порицания и тысячи насмешек. Ибо они — сказки, и ничего нет у них истинного и прочного, поелику они суть изобретение диавола и посылают приверженных им в ров гибели”.

10. Когда сие сказано было мучеником, Магнентий, как громом пораженный словами и закрыв лицо от стыда, сидел, скованный безгласием. Ибо как он и мог бы, будучи служителем лжи, возразит почитателю истины? И сам Диоклетиан, долгое время храня молчание, рассматривал цвет его юности, соразмерность частей тела и красоту лица и дивился ему за неустрашимое дерзновение, за доблестный образ мыслей и за мужественный вид; наконец, прервав молчание, он кротко и ласково говорил ему: “Георгий, не однажды и не дважды, но многажды от многих мы узнавали о тебе, что ты, будучи благороден и славен богатством, будучи украшен разумом и мужеством и выказав множество подвигов, получил от державы нашей непрезрительные почести и награды чинами; и мы верим, что все сие получено тобою [45] не откуда-нибудь иначе, как от попечения великих богов. Итак, не являйся столь неразумным и неблагодарным по отношение к благодетелям, а также презрителем наших божественнейших установлений, но, приняв во внимание, что ты уже достиг столь великих почестей, хотя даже еще не был представлен нам, отнесись к нам здравомысленнее. Ибо ты, во всяком случае, будешь удостоен более блестящих чинов и более обильных даров, послушавшись наших повелений и почтив величайших богов. Итак, отступив от присущего тебе нечестия и оставив сие бесполезное дерзновение, приди и пожри бессмертным богам, твердо зная, что невыносимые муки и острые боли постигнут тебя, упорствующего в сем безумии. Итак, когда я отечески предсказал тебе то, что ты встретишь с обеих сторон, от тебя зависит затем избрать или хорошее и ценнейшее всякого слова, или пре исполненное ужаса”.

11. Святой Георгий сказал ему в ответ: “Почести твои, о царь, и бесчестия считаются у нас ничего нестоящими, (не так), как тебе представляются. Ибо как ты сам, получив сложение из тленных соков, немного позднее, подчиняясь естественному разрушению, переходишь в не сущее, и, прежде все грабящий и всеми созерцаемый, уходишь похищенным и не оставляешь в жизни даже не коего малого следа прежнего благополучия, так и все окружающее тебя растекается, гибнет и превращается в ничто, поелику вся зримая тварь раз на всегда подчинена суетности. Посему, о если бы скорее ты, повинуясь мне, познал единого истинного и вечного Бога, Который удостоил бы тебя и [46] небесного царства, как земного; ибо настоящая слава твоя, которою ты гордишься, нисколько не отличается от пара и пепла. Если же ты не желаешь придти к бессмертному Царю и просветиться светом благочестия, то, во всяком случае, не надейся обмануть раба Бога живого, чтобы он поклонился пагубным бесам и принес жертву мертвым истуканам; ибо разумным мужам свойственно возвращаться не от света во тьму, но от тьмы во свет, от худшего к лучшему, от смерти к жизни”. Царь сказал: “И ты воистину положил предать свою юность, покинуть сие сладкое солнце, и заменить безвременною смертью сию приятнейшую жизнь”? Святой Георгий сказал: “Сие не смерть и гибель, как думаешь ты, царь, но радость, наслаждение и веселие; ибо чрез кажущиеся муки мы приобретаем вековую жизнь, вечное блаженство, те блага, которых не видел глаз, не слышало ухо и которые не взошли на сердце человека ⁹: (блага), которые уготовал Бог любящим Его”.

12. После сих слов мученика нечестивый тиран. исполнившись гнева, бросив на него более суровый взор и вскричавши громко и гневно, сказал: “Я, заботясь о твоем спасении и желая поставить тебя участником тьмы благ, доселе показывал тебе ясный взор и великодушно переносил твое бесстыдство; поелику же ты сам, не принимая сего во внимание, мечтаешь достигнуть вечных почестей чрез мучения от нас, то наслаждайся тем, к чему питаешь любовь в душе, и посмотрим, к чему приведет тебя твоя надежда, а скорее заблуждение”. [47]

И тотчас повелевает, чтобы он, сильно растянутый крепкими людьми, был жестоко бит воловьими жилами. Когда же мученик долгое время мужественно претерпевал сие мучение, царь вновь повелел, привязав его к столбу, пронзить копьем в живот, дабы тайный состав его внутренностей излился на землю, как вода. Когда же копье, подобно свинцу, изогнулось назад, сказал святой мученик: “Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, что Ты отвратил от меня меч слуги диавола и уничтожил высокомерие тирана против нас”.

13. Когда праведник произнес сии слова, облако страшнейшего неистовства набегает на нечестивого, и он повелел строгать его железными когтями. После сего он приказывает пригвоздить его ноги гвоздями к деревянному жертвеннику и метко наносить раны дротиками. Когда же блаженный мученик твердо претерпевал и таковое мучение, он повелевает, освободив его от жертвенника, отнести в темницу, сдавить его ноги в колодки преступников, распростереть его на полу, растянуть веревками и положить на грудь весьма тяжелый камень, дабы он испустил дух от сего насильственного сокрушения. Когда многими людьми при помощи некоего орудия был притащен камень и возложен на грудь праведника, он громким голосом сказал: “Благодарю Тебя, Господи Боже мой, что я удостоен принять тяжесть на сердце моем, долженствующую укрепить во мне неизменность исповедания в Тебя”. Итак, непобедимый мученик всю ночь лежал распростертый под камнем, страшно давимый тяжестью его.

14. На следующий день царь, узнавши от приставленных к подобным делам, что он еще [48] жив, повелевает изготовить огромнейшее колесо, поддерживаемое в воздухе двумя столбами в виде плотничьего давила, и на земле против изгибов его подложить длинную плаху, в которой были крепко натыканы острые гвозди и разные другие острые орудия. Когда такое орудие было изготовлено, нечестивейший царь приказал привести святого и бросит на него. Когда же привели его на место, где было колесо, он, увидев изготовленное сатанинским искусством орудие и воззрев на небо, сказал: “Господи Иисусе Христе, преблагой Боже мой, благодарю Тебя, что Ты призвал меня недостойного к настоящему жребию. Итак, Сам, распятый посреди двух разбойников и ради спасения людей вкусивший смерть, будучи бессмертен, дай мне не уклонное исповедание веры в Тебя в час сей и сохрани душу мою от козней диавола”.

15. После такой молитвы праведника слуги супостата, по мановению тирана, схватив его как дикие звери и прикрепив к изгибам колеса, пригвоздили к ним гвоздями его руки и ноги, а шею, чресла и колена сковали и стянули железными цепями и начали вращать колесо на оси. Но можно было видеть терпение большее человеческого естества и рвение высшее всякой телесной нужды. Ибо, когда колесо вращалось с сильным скрипом и находящимися в плахе мечами жестоко поражало тело мученика, плоть его жалостно растягивалась, кости сокрушались, части тела отрезывались, потоки крови неслись по земле. Присутствовавшие и видевшие столь жестокое мучение его отвращали взоры, теряя сознание. Мученик же, — о душа мужественная, о ум доблестный! — чувствовал себя так, как бы

16. говоря: “Буду превозносит Тебя, Боже мой, Царю мой, [49] лежал на мягкой постели и наслаждался отдыхом. Ибо чистая и истинная любовь презирает все нападающие извне мучения и вынуждает ум обращаться к единому желаемому.

17. Диоклетиан, увидев, что святой страшно изрезан, и подумав, что он испустил дух в сем тяжком мучении, громко и звучно воскликнул, говоря: “Видите все окружающие, что нет другого бога, кроме Аполлона и Посидона, Иракла, Дия и великой Артемиды. Где ныне Бог Георгиев? Как не предстал Он похитить его из рук наших?” Итак, повелев оставить подвижника на колесе якобы для уничтожения Христа и устрашения зрящих, он удалился во дворец. Когда же настал уже час седьмой, принесся громкий и страшный звук с неба и пришел глас, говорящий: “Мужайся, Георгий, и будь непоколебим! ибо многие уверуют в Меня чрез тебя”. Сторожившие его воины, испуганные раздавшимся звуком и исполнившиеся ужасного страха, бежали, нечестивые, со всею быстротою своих ног; ангел же Господень, сойдя с неба, разорвал узы, освободил доблестного от смертоносного орудия и, восстановив тело его здравым и невредимым, облобызал его святым лобзанием, говоря: “Радуйся истинно в Господе, Георгий! Ты воистину блажен и триблажен, что предал и себя на смерть за Предавшего себя за тебя; итак, укрепляйся еще более в самом Господе и в державе силы Его; ибо Царь славы украсит тебя венцом благодатей, обратившего вспять нечестие”. Услышав сии слова, мученик, укрепленный и телом и душою. быстро устремился во дворец, [50] и благословлять имя Твое во век ¹⁰. Направь на Тебя стопы мои, Господи, Господи, и да не овладеет мною всякое беззаконие” ¹¹. Узнав от кого-то из встречных, что царь с окружающими его находится в капище Аполлона, почитая его туками жертв и возлияниями, он и сам приходит туда и, найдя их бесчувственно служащими мертвым идолам, сильно огорчился закоренелостью и гибелью такого множества народа, еще более воспламенился в сердце божественным рвением, рыкнул по львиному против пагубных бесов, мужественно растолкал собравшуюся толпу и, ставши посредине, тотчас рассеял сие мерзкое и гнуснейшее сборище, вызвав немалое смятение своим появлением, и прервал на время мерзкое бесовское служение, говоря следующую речь: “Доколе, о мужи, вы жертвуете бесам свои души? доколе, будучи одержимы мраком безбожия и смежая душевныt очи, вы не желаете воз зреть на солнце праведности? познайте, заблудшие и суетные, что все, приближающиеся к нечистым бесам, делаются подобно им нечистыми и гнусными! Прибегите к вечной жизни, дабы не покорила вас смерть; потщитесь когда-нибудь воззреть на безвременный свет, дабы соделаться чадами света и дня! Предметы вашего почитания, братия, суть бесы, посылающие в огонь неугасимый повинующихся им. Истинный Бог есть Христос, Бог мой, повинующихся Ему с Собою сопрославляющий и сооживляющий”.

18. Произнесши сие вообще к присутствующим, он, обратившись к царю, говорит ему: “Познай [51] меня, царь, и благовествуемого мною тебе Бога, избавившего меня от тяжкого орудия, которое ты изготовил на мою погибель, как думал”. Пораженный этим царь, едва двинув оцепеневший язык, сказал мученику: “Кто ты, человек, смущающий жертву богам, а нам всем внушающий смятение?” Святой мученик говорит: “Я есмь Георгий, проповедующий вам благочестивую веру в Бога живого и делом подтверждающий могущество Его, ибо Он не только из рук беззаконных, но и из всякого вражеского нападения и всякой смерти избавляет уповающих на Него”. Взирая на него пристальнее, царь говорил, что, вероятно, это призрак его, как жизнесмертного, и издевается над нами. Магнентий же говорит: “Нет, но подобен ему”. И мученик говорил: “Я есмь Георгий, раб Христов; не сомневайтесь друг с другом обо мне, но, явно познавши могущество Бога моего, уверуйте в Него непоколебимо; ибо сей есть единый Бог истинный, словом могущества Своего несущий все и оживляющий мертвых”.

19. Когда святой со дерзновением кричал сие, стратилаты Анатолий и Протолеонт, видя здравым и крепким сопричисленного уже, как казалось, к умершим, уверовали в Господа нашего Иисуса Христа всем домом вместе со многими другими и единодушно воскликнули: “Един Бог христианский воистину, сей Бог единый и нет подобного Ему, Который избавляет от всякой скорби надеющихся на Него”. Разгневавшись на это, царь повелел всех их вывести далеко за город в пустынные места и истребить; шествуя к кончине, они все согласно восклицали: “Господи Иисусе Христе, [52] Боже Георгиев, прими и наши души в мире, удостаивая нас жребия святых Твоих, вменив сие весьма запоздалое исповедание веры в Тебя в праведность и отпущение грехов наших”.

20. Узнавши все происшедшее со святым мучеником, и царица Александрия также уверовала во имя Господа нашего Иисуса Христа и, вышедши из дворца, с дерзновением воскликнула, говоря царю: “Буди ведомо тебе, царь, что и я христианка и по читаю проповедуемого Георгием Бога”. Магнентий говорит ей: “И чего ради, госпожа царица, ты отвергла бессмертных богов и уверовала в Распятого?” Она сказала: “Стремясь к лучшему, я презрела худшее”. И сказав сие, она вышла из собрания, имея в сердце укоренившуюся веру во Христа. Многие из сенаторских жен, узревши, что она так горячо уверовала, и зная уже по слухам происшедшее с великим Георгием, также уверовали в Господа вместе со многими другими женщинами.

21. Царь, весьма сильно вскипев гневом вследствие сего, повелевает ввергнуть святого мученика в яму с недавно погашенною известью и продержать там три дня, приказав стеречь яму с из вестью, дабы не произошло, говорит, какого-либо коварства. По истечении трех дней царь сказал: “Пусть солдаты, отправившись, извлекут кости того жизнесмертного и тщательно скроют их, чтобы не было взято что-либо из них”. Итак, когда воины пришли к яме с известью, сошлось и неисчислимое множество народа посмотреть на случившееся. И вот, когда известь была снята скорее (нашей) речи, — о новое и нежданное чудо! — святой мученик [53] Христов Георгий найден весь здоровым, не имея на теле даже малейшего пятна. Ибо ангел Господень был с ним, сохраняя его невредимым от извести. Когда же все узрели святого вопреки надежде нетронутым, то воскликнули, говоря: “Велик Бог Георгиев и нет Бога другого, кроме Его, Который исхищает из всякой нужды призывающих Его”. И царица Александрия, когда узнала о происшедшем, бегом является на место, восклицая: “Один есть единый Бог христианский, в которого верующий Георгий позорит и смущает заблуждение идольское”.

22. Узнавши о сем, царь повелел предстать святому и говорит ему: “Скажи нам, кто оживил тебя?” Святой Георгий сказал: “Я знаю и твердо убежден, что, если и снова скажу вам истину, вы не поверите; ибо в злохудожную душу, по божествен ному писанию, не войдет премудрость ¹². Однако, ради приходящих к Богу моему и верующих необходимо сказать. Итак, узнайте все вы, слушающее ныне слова мои, что Христос Сын Бога живого и меня сохраняет от испытания мучений ваших и всех призывающих Его избавляет от всякого злого обстояния, будучи всемогущ. Вот, я сказал вам”.

23. Когда сие сказано было дивным Георгием, присутствовавший там отравитель, именем Афанасий, узрев непреоборимость мученика, подвигнутый бесовским рвением и желая угодить царю, громким голосом сказал: “Почему, о мужи, вы не губите сего проклятого каким-либо мудрейшим [54] измышлением, но допускаете владыку вселенной так бороться с его лукавством и страдать? Я, жалчайшею участью лишив сей жизни царева супостата Георгия, отмщу за бессмертных богов”. Царь говорит ему: “В чем же состоит и какова твоя выдумка, которая исхитит из жизни сего злодея?” И Афанасий сказал: “Повелением державы вашей, величайший и непобедимый царь, я напою его гибельным зельем, от которого в одно мгновение он жалким образом на виду всех вас болезненно извергнет все свои внутренности, разорванные на мелкие части, и насильственно прервет жизнь”. Возрадовался сказанным словам царь и сказал Афанасию: “О милейший, да последуют скорее дела за словами, дабы я, увидев сего горько окончившим жизнь, нашел хотя малое отдохновение от боли. Ибо ты видишь, как мучит мою жизнь и причиняет ей страдания разно образными ухищрениями сей волхв, вседерзновенный и достойный горчайшей смерти”.

24. Когда Афанасий принес яд, царь сказал: “Так как я имею желание несомненно удостовериться в действии сего губительного зелья, то пусть один из преступников, выведенный из темницы, будет напоен им, и тогда мы ясно познаем, нет ли у Афанасия сочувствия к Георгию”. Итак, преступник, вкусив тягчайшего зелья, тотчас ударился оземь и жалким образом терзался, извергая из уст пену с кровью, и затем, изрыгая разорванные внутренности, несчастный испустил дух в невыносимых муках. Весьма возрадовался происшедшему Диоклетиан и сказал мученику: “Итак, застигло тебя время твоей гибели, несчастный! теперь изобличатся твои волшебства”. [55]

25. Так говорил низкий и всегнусный тиран, не зная, что он возбудит громкий смех и (разыграет) комедию, когда мученик останется невредимым. Итак, он повелевает Афанасию дать праведнику яд. Когда все взирали на блаженного и одни сочувственно оплакивали его, другие умоляли пощадить себя и уступит желанию царя, он, не обратив внимания ни на кого из них, взяв зелье из рук Афанасия и запечатлев его (знамением креста) своею десницею, воскликнул к Спасителю Христу и Богу: “Господи Иисусе Христе, сказавший о верующих в Тебя, что если и смертоносное что выпьют, не повредит им ¹³, покажи и здесь могущество Твое!” Сказав сие, он выпил все зелье, как жаждущий выпивает какое-либо приятное и прозрачнейшее питье. Когда все ожидали, что он претерпит подобное преступнику, он звучным голосом сказал тирану: “Всуе трудишься, царь, напрасно гневаясь на нас и выдумывая нам разнообразные смерти. Знай, что ни гибельные зелья, ни огонь, ни пилы, ни колеса, ни членовредительные орудия, ни дикие звери, ни какое-либо иное острое и невыносимое мучение не сможет отвлечь меня от веры во Владыку моего Христа”.

26. После сих слов дивного многие из присутствовавших тогда, узрев, что он остался нетронутым от действия губительного зелья и еще говорит с дерзновением, возвысили голос с отравителем Афанасием, говоря: “Велик Бог христианский, в Которого мы отныне веруем, совершенно отрекаясь от нашего отцами переданного заблуждения”. Царь, услышав сии слова и [56] распалившись в душе тягчайшим гневом, тех повелел тотчас перебить вне города, а непобедимому Георгию сказал: “Я твои выдумки и волшебства изобличу и уничтожу, проклятый и чуждый милости богов”. И приказывает устроить железные сандалии с острыми гвоздями и, раскаливши их так, чтобы от них сыпались искры, надеть рукоятями на ноги праведника и гнать его ударами как можно дальше, а затем снова возвратить в узилище и крепко стеречь в нем. Мужественный же мученик Христов Георгий, с готовностью принявши сию тяж кую казнь, внутри распалялся и горел в душе божественным рвением, а извне сожигаемый чувственным огнем, неистово поражаемый от тех проклятых и гнусных людей дубинами, как нечто бездушное, и не имея возможности ступать, тихо говорил себе: “Беги, Георгий, к постигшему тебя жребию”. И со слезами молясь, говорил: “Господи, Господи Боже мой, Спаситель удрученных, прибежище гонимых, терпение страждущих за святое имя Твое, ведающий ревность души моей и слабость тела, не оставь меня, раба Твоего, и да не обличится слабость естества моего при нечестивых сих, молюсь Тебе, дабы не сказали некогда сии нечестивцы и безбожники: где Бог Георгиев? Дабы не сказал некогда враг человеческий обо мне: я осилил его”.

27. И ему, молящемуся так, принесся глас с неба, говорящий: “Дерзай, Георгий, ибо Я с тобою”. Услышав сей глас и укрепившись, славный (мученик), мало думая о раскаленных сандалиях и острейших гвоздях, которыми пронзенный в ноги был гоним, совершил весь тот болезненный путь [57] до темницы и, вверженный в нее, на следующий день снова стал пред судилищем. И говорит ему царь: “Доколе, имея дерзновение и употребляя многообразные волшебства, ты будешь упорствовать в мучениях'?” Святой отвечал ему: “Я, получая помощь от Бога моего, мужественно претерпеваю все ваши мучения и стою, свидетельствуя о могуществе единого Бога и, вооруженный надеждою на Него, считаю стрелами младенцев причиняемые вами мне мучения. Вы же, воистину лишенные душевных очей, какою обладаете надеждою, бессмысленно служа немым идолам и становясь игралищем бездушных истуканов? Итак, постыдитесь называть богами короткое время поживших в сем мире среди распутств и убийств, ныне же наказуемых в неугасимом огне, который ожидает и всех чтущих их”.

28. Пораженные словами мученика, повелевают беззаконно бит его воловьими жилами и после сего повесить опять на столбе и жестоко строгать. Он же, когда палачи железными когтями терзали плоть его, был светел и радостен, как будто кто-либо другой претерпевал мучение. Магнентий, изобразив вид человеколюбия, испросил, чтобы святой был спущен со столба. Когда сие было исполнено, он говорит ему: “Если ты желаешь, чтобы мы по твоим увещаниям пришли к Богу твоему и уверовали в Него, покажи нам какое-либо знамение от Него, воскресив одного из мертвых, лежащих в находящейся против нас гробнице”. Святой Георгий сказал: “Богу, все произведшему из небытия в бытие, легко и сподручно воскресить и мертвого; но вы, лежащие под глубокою тьмою нечестия и [58] неистовствующие лестью супостата, и по исполнены сего пребудете неверующими и безбожными. Однако, ради обстоящего множества я, уповая на человеколюбие Бога моего, призываю Его на виду всех вас совершить знамение”. С этими словами, преклонив колена, он обратил (к Богу) долгую молитву со слезами. Затем, вставши и крестообразно воздев руки к небу, из глубины сердца воскликнул: “Христе царю, ради спасения людей пригвожденный к древу и претерпевший позорную смерть, желающий всем людям спастись и придти к познанию истины ¹⁴, чрез святых Твоих апостолов совершивший великие знамения и чудеса к обращению заблудших народов, Сам и ныне услышь молитву раба Твоего и воскреси из гробницы сей, о которой сказал Магнентий, одного из лежащих мертвецов во славу поклоняемого имени Твоего и собезначального Отца Твоего и святого Духа”.

29. После сей молитвы святого тотчас произошло немалое землетрясение и, когда крыша гробницы упала на землю, восстал некто — о чудо! — из давно сгнивших и истлевших мертвецов и на виду всего множества, подбежав, обнял честные ноги мученика, говоря: “Молю тебя, раб Бога Всевышнего, дай мне печать во Христе”. Святой в ответ сказал ему: “Если веруешь в оживившего тебя Бога, спасен будешь”. Он говорит: “Верую во Христа, великого Бога, сейчас по молитве твоей воздвигшего меня из мертвых”. Царя и соприсутствовавших при виде сего объял ужас и изумление, и они повелели сказать как можно скорее [59] имя, судьбу и время, в которое он окончил жизнь. Он сказал: “Имя мне Товит; бывши жрецом мертвых истуканов и умерши до пришествия Христа, я, несчастный, был отослан в места мучения вместе с порабощенными заблуждению подобно мне”. Святой Георгий говорит: “Тебе говорю, чудесно возвратившемуся к жизни из смерти, пойди и в одной из сих рек погрузись в воды трижды, и во имя Отца и Сына и святого Духа да будет тебе сие в крещение по прошению твоему; и, очищенный божественною банею, отойди с радостью в рай образом, который знает Господь”.

30. Неисчислимое множество из сошедшегося народа и воинского чина уверовали в Господа нашего Иисуса Христа, непрестанно славя Его; дерзкий же и губи тельный Диоклетиан, увидев происшедшее и исполнившись неудержимого неистовства, воскликнул: “Клянусь богами, предстоящие, волхв Георгий представил духа лукавого в образе человека для обмана и обморочения глупейших”. Славный мученик, воззрев на него и окружающих его, сказал: “Увы неистовству и безумию! Получив такое доказательство могущества Бога моего, о богоборцы и нечестивые, вы еще дерзаете хулить Его и изрыгать из уст неподобные речи? Но не обманывайтесь: даже одного призвания Христова не могут выносить ненавистные бесы; ибо нет ничего общего у света с тьмою ¹⁵. Как же вы считаете лукавым призраком дело воистину необычайное и достойное величества Божия?”

31. Царь, повелевши надеть на шею праведника тягчайшую цепь и крепко запереть его, сам бегом [60] скрылся во дворец с лицом; преисполненным стыда. Когда мученик был заключен в узилище, по всему городу и окрестной стране распространилась молва о необычайном чуде с мертвецом, и можно было видеть, как толпы мужчин и женщин, вполне подобные на вид морю, каждую ночь приходили к темнице, давали обильные дары стерегущим, входили к божественному Георгию и посвящались им в таинства благочестивой веры. Они приводили к нему страдавших тяжкими болезнями, хромых, калек и одержимых нечистыми духами и, получая всех свободными от одержащих бичей, возвращались с невыразимым благодушием в домы свои, воссылая Христу благодарственные песни и искренно веруя в Него.

32. У некоего земледельца Гликерия во время пашни один из волов, внезапно упавши, испустил дух. И сей, пришедши к святому и с горячею верою повергшись пред ногами его, сказал: “Господин мой, я имел хорошего вола, которого запрягал вместе с сояремником его и, возделывая землю, кормился, несчастный. Ныне же он, упавши у плуга, издох. Итак, помолись Богу твоему, молю; ибо знаю, что Он услышит моление твое, как во всем, и воскресит его”. Святой Георгий сказал: “Если веруешь в Бога моего, восстанет вол твой”. Гликерий говорит: “Верую, господин мой, что нет иного бога, кроме Бога твоего”. Говорит ему мученик: “Итак, уйди и найдешь вола живым”. Он же, быстро пришедши на место и найдя вола, по слову мученика, живым, возвратился, крича громогласно: “Велик Бог христианский!” Воины, тотчас схвативши его, донесли о нем чрез начальников царю. [61] Он, весьма смущенный этим, повелел разрубить его на части. Гликерий, кончая жизнь в исповедании веры во Христа, воскликнул, говоря: “Боже истинный, все сотворивший, не отвергни меня, негодный сосуд; ибо я прибег к Тебе чрез раба Твоего Георгия и уверовал во святое имя Твое. Итак, да будет сочтена мне, Владыко Господи, кровь моя во крещение и отпущение грехов моих”. Так молящемуся ему с горчайшими слезами и стенаниями пришел глас с неба, говорящий: “Прииди ко Мне, Гликерий, радуясь; ибо ты благоугоден и честен у Меня”. И так он скончался.

33. Когда же наставлениями и знамениями святого увеличивались толпы верных и шли к величайшему приросту, Диоклетиан, признав сие невыносимым (ибо и о сем было донесено ему), повелевает сильно раскалить медный одр и распростреть на нем приведенного праведника, скованного двумя цепями по рукам и по ногам. Жестокие и бесчеловечные копьеносцы, схватив его подобно львам, прикрепляют к раскаленному одру. И по исполнении сего Дадиан присоединяет повеление сильнее разжигать подложенный огонь, окропляя его серою и смолою. Итак, когда пламя жалостным образом истребляло плоть святого, сам он, возвышая душу к сущему на небесах Владыке, просил Его помощи. Посему и утешения Божии возрадовали душу его по множеству скорбей в сердце его. Ибо некая божественная сила, низшедшая на него, превратила в росу сильный и неутомимый огонь и, расторгнув цепи, соделала подвижника здравым. Когда все были поражены происшедшим, Максимиан сказал заседавшим вместе с ним: “Клянусь непреоборимым [62] могуществом богов, сей злодей, применив, как я ныне вижу, некие: волшебства, избег сожжения огнем. Итак, по повелению державы вашей пусть будет влит чрез уста во внутренности его расплавленный огнем свинец, и узрим, победит ли он и внутреннее пламя, подобно внешнему”.

34. Когда доблестный претерпел и сие мучение и пребыл вне вреда, беззаконные заскрежетали на него зубами, и особенно нечестивый Максимиан, так как выдумка его оказалась слабою и суетною. Диоклетиан повелевает, отведя святого в темницу, привязать к шее его огромнейший камень, привесить его вниз головою к матице1 узилища и целый день окуривать горчайшим дымом. Когда мученик претерпел и таковое мучение и не выказал никакой слабости или малодушия, по наступлении вечера воины, спустив его, заключают во внутреннем помещении темницы.

35. На следующий день злые и богоненавистные цари, снова собравшись вкупе и опять измыслив лукавства против неповинного, — о, божественная правда! — приказывают устроить некое огромное медное орудие в образе быка, воткнуть внутрь его острые гвозди и иные многообразные колющие орудия так, чтобы не только плоть, но и более сокрытое естество костей было совершенно раздроблено остриями их. Когда прошло три дня и орудие было уже изготовлено и подобно колесу было повешено в воздухе на двух столбах, они повелевают привести подвижника Божия. Когда он предстал, Диоклетиан сказал ему: “Не предсказал ли я тебе и в первых речах, что, прилежа сему служению, ты испытаешь тягчайшие орудия мучений и претерпишь невыразимые труды? [63] Вот и снова, после столь великих истязаний, которые ты бессмысленно претерпел, несчастный, я подтверждаю тебе то же самое, — что если ты, отказавшись от овладевшего тобою нечестия, хотя отныне не при падешь к бессмертным богам, но, уповая на свои заблуждения, захочешь упорствовать в такой суетности, то претерпишь большие прежних и более жестокие муки. Итак, отвергни, отвергни сию свою заблудшую и бесполезную веру, если слушаешься меня, прежде чем будешь насильственно вырван из сей прекрасной жизни”.

36. Говоря это, он, казалось, поражал витязя детскими страшилищами. Он, тотчас воскликнув с подобающим ему дерзновением, сказал: “Ты сам заблудился со своими единомышленниками, гнусный и нечестивый, приложившей славу нетленного Бога душегубительным бесам и приносящий им жертвы чрез твои бездушные гнусности. Я же, имея познание истины, удивляясь величию зримых и мыслимых (предметов) и поражаясь связующим и пребесконечным всемогуществом Бога моего, во всякое время приношу Ему жертву хваления. Итак, ты еще употребляешь многообразные испытания и угрозы, думая отвести меня от благочестия? Это — (свидетельство) великого неразумия. Итак, не медли, дурная голова, но по присущей тебе бесовской жестокости наказывай скорее и подвергай всяким мучениям, и узришь снова всемогущественнейшую силу Христа, сияющую во мне и посрамляющую безбожие, несчастно овладевшее твоей душой”.

37. Тиран, преисполнившись гнева и, как говорится, задышав огнем, повелевает ввергнуть его в медное орудие и вращать его на подобие колеса орудия мучений и претерпишь невыразимые труды ? [64]

Когда же сие продолжалось долгое время и мученическое тело ранилось и резалось находящимися внутри гвоздями и мечами, Диоклетиан, подумав, что оно совершенно разрушилось, говорит: “Извлекши скверные кости несчастного, разбросайте их по площадям, дабы зрящие сие не презирали величайших богов”. Когда же воины некими нарочитыми копьями вы бросили многострадальное тело из медного орудия, можно было видеть ужаснейшую трагедию, способную подвигнуть к слезам даже неодушевленное естество, несмягчимое и бесстрастное. Ибо сие святое тело мученика зримо было настолько истерзанным, что не сохраняло даже малого образа человеческого тела, но виднелись только растерзанные куски мяса, затоплявшие землю потоками крови. Когда все собравшиеся люди были поражены происшедшим, богоненавистный тиран приказал бросить эти куски мяса в таз и отослать в узилище, дабы они окончательно лишились оставшейся в них жизненной энергии. Ибо нечестивый злобствовал на праведника, даже почти сделавшегося мертвым, и не мог насытить своей жестокости.

38. Когда святой был отнесен в темницу и ожидал близкой кончины, внезапно в третью стражу ночи близкий к призывающим Его Господь, представ ему в молниеносном виде, сказал: “Дерзай, Георгий, горячий любитель Мой и доблестнейший воин! Да исцелится тело твое, да укрепится и сердце и, держась правой веры, прославь Меня и паки в теле твоем! Еще не настало для тебя время разрешения: ибо должно тебе и еще воспротивиться царям. земным, пока ты не поборешь их нечестия и не при ведешь ко Мне многие толпы мужей и жен. Затем [65] Я приму тебя к Себе и дам тебе возделанный твоими трудами плод, облачу в одежду нетления и украшу венцом царствия”. Таковым нежданным пришествием Спасителя восставший из тягчайшего сокрушения к полному благосостоянию и исполнившийся чрезвычайной радости от слов, сказанных ему наяву и открыто, (мученик) припал к пречистым ногам Его, воздавая ему благодарение за столь вели кое попечение. Господь же, благословив подвижника десницею Своею и сказав ему “Мужайся против богопротивных”, скрылся из очей его.

39. Итак, мученик пребывал в темнице, радуясь и веселясь божественным призрением Христовым. Царь же, узнав от приближенных, что он еще жив, и исполнившись ужаса, кричал: “О несчастье, о безвыходность! Какой изобретенный вид казни мог бы извлечь из жизни недоступного смерти? Ибо мне нет никакого отдохновения, когда тот палач отравляет и губит жизнь мою. Да будет злодей приведен снова!”

Итак, преславный был приведен, не меняя цвета лица, не выказывая очами смущения ума, чудесное зрелище! Улыбаясь и уже предвидя будущее, он шел скорее как бы на праздник, чем на судилище тирана, красотою и высотою тела привлекая к себе взоры присутствующих. Царь говорит: “Доколе ты, гордясь своими обманными деяниями, решил не отставать от своего безумия?” И святой сказал: “Пока в теле моем будет оставаться созданная по образу Божию душа, я не престану изобличать ваше нечестие. Итак, нисколько не откладывая, исполняй предстоящее тебе. Ибо не малая борьба настала для тебя со мною, рабом Христовым, [66] выступившим против главы твоей и твоих презренных гнусностей”. При сих словах враг истины, озлобившись, как пес, сказал: “Итак, мне необходимо как можно скорее извести душу из твоего тела, дабы, раз и навсегда освободившись от борьбы, я имел потом безмятежную и спокойную жизнь”. И приказывает тотчас пилою распилить мученика надвое. Когда же жестокие копьеносцы сильно сдавили его под досками и уже устремлялись отрезать главу, Дадиан, воcстав с седалища, сказал: “Молю твою бессмертную главу, величайший император, освободить сего проклятого от уз; ибо не подобает ему претерпеть столь скорую смерть, но следует со скованными руками ввергнуть его в котел, наполненный расплавленным свинцом, и сильно разжечь пламя, пока и скверные кости его не уничтожатся совершенно”.

41. Приняв совет его, царь повелевает раз вязать святого и предать сему мучению. Когда же котел был разожжен так, что силою огня свинец брызгал туда и сюда, воины, захвативши мученика железными наручниками, пытались ввергнуть его в котел, но пламя отбивало их стремление. Мученик, видя их смущенными и почти потерявшимися от страха, тотчас, возведя очи к небу, сказал: “Господи Иисусе Христе, все сотворивший, преподобных отроков Своих сохранивший несожженными в печи, соблюди и меня недостойного невредимым”. Сказав сие и написав на лице образ божественного креста, он спустился в котел столь смело, как другой не (вошел бы) в воду в час зноя. Посему и кипящий свинец, забыв о своем естестве из стыда и страха пред изображением креста, скорее [67] казался отдохновением, чем наказанием подвижнику, который, после того, как узы его разорваны были божественною силою, славословил Создавшего. Разложенное под котлом пламя, внезапно вырвавшись из печи против окружавших, всех сожгло дотла. Притом и небо сильно и громко прозвучало в честь мученика и пролившийся обильный дождь обратил в бегство лукавое сборище. Доблестный, оставшись один, вышел из котла и пришел на городские площади, поя и веселясь, и предметы поклонения царей называл душевредными бесами, веру же в Христа Бога виновницею спасения и подательницею долговечной жизни. Проповедуя сие по городу, великий Георгий убеждал бесчисленные толпы отступать от безбожного служения идолам и прибегать к истинному богочестию, удостоверяя свои слова последующими чудесами, так что и в сем исполнилось Соломоновское изречение: “Премудрость воспевается на улицах и на площадях возвышает голос свой” ¹⁶.

42. Когда об этом снова было донесено царю Диоклетиану, он повелевает схватить и представить его на судилище и, гневно воззрев на него, говорит: “Как кажется, пока мы были заняты государственными заботами, ты, по причине такового промедления подумавши, что мы побеждены и не умеем изъять с земли память о тебе, поэтому безбоязненно обходишь (людей), насмехаясь и издеваясь над нашею (верою) и убеждая простецов отказаться от бессмертных богов и обратиться к Распятому. Однако, я раз навсегда пресеку твою дерзость”. И приказывает, распростерши его на земле, нещадно [68] бить палками, жечь главу его, обсыпавши множеством угольев, и после, многих часов снова по весить на древе и жестоко строгать. Когда уже внутренности его всем видимы сквозь сложение костей, он приказывает еще обжигать сии обнаженные кости огненными светильниками. Когда же мученик долгое время был сожигаем, — увы невыносимой и тяжкой боли! — и даже не издавал ни одного стона, а только молился в души Владыке, гнуснейший царь, предположив, что он уже умер среди таких мучений, повелевает снять честное тело с древа, бросить в кошницу и, отнеся на гору, именем Иликс, выбросить в тайном месте, дабы, говорит, оно не было похищено Галилеянами.

43. Когда сие было исполнено и воины возвращались с горы, тотчас происходит сгущение и столкновение облаков; обильный дождь, внезапно пролившись, стер подобно чешуйкам язвы святого и сожжение костей, н пришел к нему некий глас с небес, говорящий: “Мужайся, Георгий, ибо Я с тобою”. Итак. он, тотчас восставши как бы от сна здравым и целым, от сердца воздал Создавшему должное благодарение и, бегом прибежавши в город и смело приблизившись к царскому дворцу, узнается тремя воинами, отнесшими его на гору. Они, объятые ужасом и вскричавшие “Велик Бог Георгиев”, многих привлекли с собою к спасительной вере, Диоклетиана же побудили к такой жестокости, что он тотчас осудил их на смерть. И они, умерщвленные в девятый день Марта, возложили на себя венцы мучеников.

44. Поборник же истины, схваченный, был поведен к тирану, стремясь к горчайшим даже [69] мучениям; ибо надежды на блаженные дары обычно облегчают настоящие истязания. Между тем Магнентий говорит царю: “Род христиан живуч и ревностен. Но если ты хочешь, чтобы он, послушавшись твоих слов, пришел к богам, лучше отнесись к нему кротко и человеколюбиво и, быть может, привлечешь к себе мужа”. Святой же мученик, ведомый к царскому судилищу, молился, говоря: “Боже, в помощь мою вонми. Господи, на помощь мне поспеши” ¹⁷. И исполнив псалом сей, предстал царю; сей, коварно отложив львиную кожу, облекся в лисью, говоря: “Клянусь владыкою Илием и всеми богами, если ты послушаешься меня и, пришедши, пожрешь богам, я весьма прославлю тебя пред лицом всей земли и сделаю тебя соучастником моего царства; ибо весьма возжелала тебя душа моя, Георгий, и я пекусь о тебе, искренно желая, чтобы ты жил с нами, а не погиб столь бесчестно и страшно”.

45. Святой Георгий сказал: “Если бы я был склонен уступить сим твоим суетным обещаниям, то не предавал бы себя так тебе на тысячи смертей; ныне же. после столь великих мук и наказаний, которые я претерпел при всем твоем синклите, не пытайся столь безумно отклонить меня от благочестивой веры; ибо сие крайне легкомысленно и глупо: ведь если бы я и желал подчиниться твоим льстивым словам. тиран, то на ком искал бы стол великой и стол тяжкой обиды?” Царь говорит: “Поелику я выказываю к тебе отеческое сострадание, как видишь, то прости мне, как [70] отцу своему, сию обиду, и я клянусь тебе бессмертными богами, что с лихвою воздам тебе величайшими почестями, богатством и славою; только пожри, молю тебя, Георгий!” И святой говорит: “Поелику, о царь, я вижу столь великое расположение твое к себе, то и я почту тебя, в чем ты желаешь; ибо было бы крайним безрассудством отклонить такую дружбу. Итак, пойдем поскорее к богам!”

46. Царь, чрезвычайно обрадовавшись, вскочив с престола и благосклонно обняв мученика, громким голосом сказал: “Да радуются боги, да веселятся люди! Приими, Аполлон, неразумно прогневавшего тебя Георгия, ныне же искренно кающегося и к тебе возвращающегося”. И с этими словами повелел собраться в святилище всему синклиту и воинству, а глашатаям кричать по всему городу, что посвященный в Галилейские таинства Георгий приходит к великому богу Аполлону для принесения жертвы. Итак, можно было видеть, что толпы верных были поражены неутешною скорбью и унынием, а толпы безбожных Еллинов преисполнялись чрез мерной радости: посему лукавые, величаясь и подобно безумным бросая прах в воздух и от великого удовольствия порываясь скакать, кричали: “Аполлон победил! Император Диоклетиан, во веки царствуй! государство Римское, во все время радуйся! Велики боги царя!”

47. Итак, когда они вошли в храм и воцарилось глубокое молчание, дивный мученик Христов Георгий, став и строго взглянув на истукана Аполлона, сказал: “Ты бог? и тебя должны чтит люди?” Тотчас пребывавший в истукане нечистый дух, палимый божественным огнем, вскричал: “Я не [71] бог, не бог, так же как и никто из сущих со мною. Единый есть Бог истинный и вечный и Сын Его Христос, чрез которого Он все сотворил. Мы же, бывшие прежде ангелами его, сделались отступниками и называемся бесами, и заблуждаются в нас люди”. Мученик говорит: “Если вы — не боги, то почему присваиваете не подобающую вам честь и вводите людей в заблуждение боготворить вас? как и ныне дерзаете пребывать здесь, когда здесь стою я, раб Божий, на которого призван и есть Христос, Бог всяческих?” И вместе со словом святого произошло великое смятение и крики бесов, жалостно вопиющих и подобно дыму выходящих из храма. Затем, когда мученик изобразил знамение креста, все кумиры пали и сокрушились; и можно было видеть дивное зрелище, победу одного голоса и движения рук.

48. Когда царь устрашился и пробыл безгласным немалое время, нечестивые жрецы идолов, исполнившись рвения и схвативши святого подобно диким волкам, кричали: “Уничтожь сего, царь, уничтожь волхва, не давая ему никакой пощады; ибо он, всех обманувши своими волшебствами, наконец сокрушил и богов”. Царь, распалившись гневом от действия бесов и крика тех гнусных, сказал мученику: “Скверная голова и исполненная всякого злодейства, разве ты не согласился со мною пожрать великому богу Аполлону?” Святой Георгий сказал: “Безумный воистину и нечестивейший, имеющий таковых богов, одним словом ниспровергаемых на землю и сокрушаемых, ты не стыдишься еще называть их богами? Пойми, бесчувственный, воистину, что я, принесши мою жертву небесному [72] Богу, пожрал как надлежало твои гнусные скверны. Ты же. если не хочешь признать истинное и явное, то почему не повинуешься хотя бы богу твоему, сказавшему, что предметы вашего поклонения суть бесы отступники, обманывающие вас жалких, и не переходишь к богочестию? Ты не видел, как они подобно дыму вышли из храма, а истуканы их пали и сокрушились? Что это за увечье ваше? Что за исступление ума и безрассудство, что вы не возмогли принять столь ясное знание и понять, что Бог и что - бездушные истуканы, составленные из камней и дерева, из меди и золота? Знай же, что, если бы я не пекся о собравшемся здесь народе, то одним словом ниспроверг бы от основания и скверный храм сей, который ты видишь, и тебе пришлось бы оплакивать не только гибель богов твоих, но и исчезновение храма их, а лучше сказать, ты и сам был бы погребен под ним и погиб бы. Итак, обратись вспять от рабов Божиих, дракон пучинный и поборник дьявола! Постыдись, почитатель издевающихся над тобою или, лучше сказать, раз навсегда овладевших тобою бесов, на деле познавши гибель твоих душегубительных идолов. Если же у тебя остались и другие истуканы, покажи мне, сколько их, каковы и где находятся, и да не будет тебе никакой заботы о них”.

49. Когда сие говорилось дивным Георгием, царица Александрия сурово обличала нечестие тирана, и многие из членов синклита стали на сторону мученика, царь, изрекши хулу и мановением изгнав его вон, говорил Максимиану и Магнентию: “Что мы сделаем, друзья? Вот все, как видите, вместе с [73] царицею пошли вслед сего волхва и обманщика; и, какому мучению подвергнув, я лишил бы его жизни, — клянусь богами, недоумеваю”. Магнентий, будучи острее Максимиана, сказал: “Если, величайший император, сей вседерзкий не будет отведен на смерть, но мы захотим еще прилагать к нему опыты мучений, то сие выйдет для нас бесполезно и (послужит) причиною не малой печали. Ибо я убежден, что после нового нападения на него с нашей стороны все уверуют в Распятого”.

50. Еще не окончилась его речь, как Максимиан ответил: “Знай, могущественнейший царь, что столь сурового, необыкновенно выносливого, страшного и неумолимого человека я не видал во всю мою жизнь. Посмотри, он обманул царицу своими волшебствами, богов сокрушил и уничтожил, твое непобедимое и божественнейшее царство безбоязненно смутил, мнения синклита смешал; извне многообразные и различные муки не побеждают, внутри губительные зелья не производят действия, страх не потрясает ума, смерть не ужасает души, обещания бесчисленных благ не смягчают; и, коротко говоря, всякое наше измышление оказалось тщетно и бездейственно по отношению к нему. Что же мы, наконец, измыслим на него? Остается только, если ты послушаешь меня, применить к нему изъятие из людей посредством меча и избавить твое царство и нас от его упрямства. Ибо, когда он и ныне выказывает против нас присущую ему непобедимость против варваров,. мы едва ли имели бы силу одолеть его. Итак, царь, как можно скорее произнеси над ним приговор и изсеки из него вместе с жизнью и бесстыдство”.

51. Все окружающие одобрили сии слова. Тогда [74] император Диоклетиан, повелев ввести святого, говорит ему: “Вот, всескверный и трикраты жалкий, ты, своим гибельным упорством безумно презрев обещаемые те6е от моего царства лары и преодолев своими волшебствами те страшные и столь многие мучения, не только исхитил из нашей власти столь великие толпы, но вот и славнейшую царицу ввел в заблуждение и богов уничтожил. Какими же воздаяниями воздадим мы тебе ныне за столь великое злодеяние? Конечно, смертью, которую ты заслужил за то, что дерзнул совершить против нас, как никто другой из живущих на земле”. Произнесши сие к великому с невыразимым гневом и печалью, он произнес над ним такой приговор: “Георгия, посвященного в таинства Галилеян, отвергшего бессмертных богов и показавшего тьмы других зол моему царству, сокрушившего даже и самых богов, а сверх того коварно обманувшего несчастную царицу, приказываю усечь мечем вместе с нею”.

52. Итак, тотчас воины, взявши их, вывели за город. Когда они с готовностью шли к желаемой ими награде и царица мысленно молилась, как показывали зрителям движение губ ее и устремление очей к небесам, скорый на милость Господь услышал молитвы ее и, одобрив ее за любовь к Нему, за горячую веру, за презрение ко всем земным благам, предупредил удар меча и, когда она села в некоем месте, принял блаженную душу ее.

53. Когда же копьеносцы привели божественного Георгия на место кончины, он, попросив у них времени для молитвы и получив его, воззрев на небо, распростерши руки и вознеся от сердца [75] глубокое стенание, помолился, говоря: “Владыко Господи Боже мой, прежде веков сущий, к которому я прибег от юности моей, доброе и истинное чаяние христиан, неизгладимое сокровище, доставляющий дары прежде молений наших, давший мне до конца совершить подвиг мученичества, услышь меня, молю, и приими душу мою в мире избавив ее от воздушных духов злобы, и сопричисли меня, раба Твоего, к возлюбившим святое имя Твое. Прости и языкам то, что они совершили против нас; и просвети, Господи, просвети очи сердца их к познанию истины Твоей; ниспошли призывающим Тебя помощь с высоты святой Твоей; дай им страх Твой и любовь к святым Твоим, дабы, совершая память их, они подражали вере их. чтобы, удостоенные с ними небесной жизни и вечного Твоего царствия, прославляли Твою великую благость, Отца и Сына и Святого Духа во веки. Аминь”.

54. Совершив такую молитву и, весьма радостно простерши шею, он усекается в подвижническую главу в пяток, в час седьмой, в двадцать третий день Апреля месяца. Его многострадальные и честные останки после сего были принесены из Никомидии в Диосполь Палестинский, т. е. на родину его, третьего числа месяца Ноября, в царствование у нас Господа нашего Иисуса Христа, Ему же подобает слава, честь и поклонение и держава со безначальным Отцом и животворящим Его Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Комментарии

4. Матф. 10, 28.

5. Матф. 10, 32.

6. Ср. 1 Петр. 1, 24.

7. Ср. Псал. 1,1.

8. Ср. Римл. 1, 21 — 22.

9. Ср. 1 Кор. 9.

10. Псал. 144, 1.

11. Псал. 118, 133.

12. Прем. Сол. 1, 4.

13. Марк. 16, 18.

14. Ср. 1 Тим. 2, 4.

15. Ср. 2 Кор. 6, 14.

16. Притчи Сол. 1, 20.

17. Псал. 09 (70), 1.