АНТРОПОЛОГИЯ
ВОСТОЧНЫЕ ОТЦЫ И УЧИТЕЛИ ЦЕРКВИ V
BEKA
К оглавлению
ПОСЛАНИЕ К НЕСТОРИЮ
Благоговейнейшему и боголюбивейшему сослужителю Несторию Кирилл
о Господе (желает) всякого блага.
Некоторые своим суесловием, как слышу, хотят ослабить в твоем благочестии
твое мнение обо мне, и это часто они делают, выискивая для этого то время, когда
сановники составляют собрания, а иногда и потому, что этим надеются угодить твоему
слуху. Они говорят такие оскорбительные слова не потому, что они обижены мною,
но потому, что были обличаемы мною к их же пользе: один - за то, что притеснял
увечных и бедных, другой - за то, что обнажил меч на свою мать, а третий - за
то, что через свою служанку похитил у другого деньги, и всегда такой мучился подозрительностью,
какой никто не пожелает са мому злому врагу. Но о таких людях я не стану говорить
много, дабы мои слова не переступили ту меру, какую указал Господь и учитель,
а также и отцы. Нельзя никому избежать невежественной дерзости злых людей, какой
бы кто ни избрал образ жизни. Они, у которых уста полны клятвы и горечи (Пс. 35,
4; 13, 4), дадут ответ Судии всех. А я обра щусь опять к тому, что более всего
прилично мне: и теперь тебе, как брату в Господе, напоминаю, чтобы ты в поучительных
словах своих со всякою внимательностью предлагал народу учение веры и имел в мыс
лях, что соблазнить и единого из меньших, верующих во Христа, заслу живает непощадный
гнев Бога. И если теперь так много есть смущен ных, то как нам не употребить всего
старания не только для исполне ния обязанности благоразумно прекратить соблазн,
но и предложить здравое слово веры тем, которые ищут истины? Для этого самым пра
вильным делом нашим будет то, если мы, обратившись к словам святых отцов, постараемся
принять их за главное руководство и, испытывая, по слову Писания, самих
себя, аще в вере есмы, наши собственные рассуждения будем, сколько можно,
вернее соображать с их верными и непорочными мыслями.
Так святой и великий Собор изрек, что единородный Сын Бога Отца,
родившийся от существа Его, Бог истинный от Бога истинного, свет от света, которым
Отец все сотворил, сошел с небес, воплотился и вочеловечился, страдал, воскрес
в третий день и восшел на небеса. Этим словам и догматам должны следовать и мы,
вникая мыслью в значение слов: Бог Слово воплотился и вочеловечился. Мы
не говорим, что естество Слова, изменившись, стало плотью, ни того, что оно преложи
лось в целого человека, состоящего из души и тела; но говорим, что Слово, соединив
с собою в единстве лица тело, одушевленное разумною Душою, неизреченно и непостижимо
для нашего ума, стало человеком, сделалось Сыном человеческим не волею одною и
благоизволением, не воспринятием только лица; а говорим, что естества, истинно
соединен ные между собою, хотя различны, но в соединении обоих этих естеств есть
один Христос и Сын. Это мы представляем не так, что в этом соединении уничтожилось
различие естеств, но божество и человече ство при неизреченном и неизъяснимом
соединении пребыли совершен ными, являя нам единого Господа Иисуса Христа и Сына.
Таким обра зом, говорим, что сущий и рожденный от Отца прежде веков по плоти родился
и от Жены не так, чтобы Божественное естество Его приняло начало бытия в Святой
Деве, и не так, чтобы Он после рождения от Отца имел нужду родиться от Нее. Ибо
безрассудно и легкомысленно было бы говорить, что Тот, Который прежде всех веков
всегда пребы вает со Отцом, еще имеет потребность родиться, чтобы начать Свое
бытие. Так как Он ради нас и ради нашего спасения родился от Жены, соединив с
Собою, в Свою ипостась, естество человеческое, то поэтому и говорится, что Он
родился плотью. Это не так, что прежде родился от святой Девы простой человек,
а после сошло на Него Слово; но Оно, соединившись с плотью в самой утробе, родилось
по плоти, усвоив себе плоть, с которою родилось. Таковым же мы Его исповедуем
и в страда нии и в воскресении: не говорим, что Слово Бога по своему естеству
подвергалось ударам, язвам гвоздиным и прочим ранам, потому что Божественное естество,
как бестелесное, не причастно страданию. Но так как всем этим страданиям подвергалось
Его Тело, которое есть его собственное, то мы и говорим, что слово страдало
за нас, потому что бесстрастный был в страдающем теле. Равным образом мы разумеем
и смерть Его; бессмертно по естеству, нетленно, жизнь и животворяще есть Слово
Бога. Так как Его Тело благодатию Божиею, как гово рит Павел, за всех
вкусило есть смерти (Евр. 2, 9), то говорим, что Оно за всех претерпело смерть;
не то, что Оно подверглось смерти по своему естеству - говорить и думать так было
бы безумно, а то, что Его Тело, как я сказал уже выше, вкусило смерть. Также,
когда говорим, что воскресло Тело Его, опять к Нему же относим воскресе ние не
так, чтобы Он подвергался тлению, нет, а так, что Его Тело воскресло. Таким образом,
мы исповедуем Христа единым и Господом не так, чтобы мы поклонялись Слову и вместе
с тем поклонялись еще какому-то человеку; никакого представления о раздельности
здесь не вводится при слове «вместе», но поклоняемся Единому и Тому же, потому
что не есть что-либо особое от Слова Тело Его, с которым Он сидит вместе с Отцом,
не два сына сидят вместе со Отцом, но один, соединенный со Своею плотью. Если
бы мы стали отвергать ипостасное соединение как что-то непонятное и странное,
то мы должны бы были признать двух сынов, потому что тогда необходимо должно было
бы сделать разделение и одного называть собственно человеком, удостоен ным звания
Сына, а другого - собственно Словом Бога, как имеющего имя и достоинство сыновства
по Своему естеству. Посему не должно разделять единого Господа Иисуса Христа на
два сына. Правое учение веры нисколько не поддерживается и тем, что некоторые
считают за лучшее допустить соединение лиц. Потому что Писание говорит, что Слово
плоть бысть (Ин. 1, 14), а не то, что Слово соединило с Собою лицо человека.
Выражение: Слово плоть бысть - означает только то одно, что Слово приискренне
приобщися нашей плоти и крови (Евр. 2, 14); наше тело Оно усвоило Себе, и
от Жены произошел человек, не перестав быть Богом, рожденным от Бога Отца, и при
восприятии пло ти пребыв тем, чем Он был. Таково учение правой веры, повсюду исповедуемой.
Так мыслили святые отцы, как находим в их писаниях. Они дерзновенно говорили,
что Святая Дева есть Богородица не пото му, что естество Слова или Божество Его
началось по бытию от Свя той Девы, но потому, что от Нее родилось Святое Тело,
имеющее разум ную душу, -таким образом, Слово, соединившись с ним ипостасно, ро
дилось по плоти. Пишу к тебе эти слова, побуждаемый любовью во Христе, и, как
брату, советую тебе и умоляю пред Богом и святыми ангелами Его одинаково с нами
мыслить и учить, дабы сохранился мир Церквей и чтобы союз единомыслия и любви
пребывал неразрывным между священниками Божиими. Приветствуй братию, находящуюся
при тебе; тебя приветствует братия, находящаяся со мною.
ПОСЛАНИЕ КИРИЛЛА, ЕПИСКОПА АЛЕКСАНДРИЙСКОГО, В
КЕЛЕСТИНУ, ЕПИСКОПУ РИМСКОМУ
Преподобнейшему и боголюбезнейшему отцу Келестину Кирилл желает
о Господе всякого блага.
Если бы мне можно было молчать и не писать к твоему благочестию
о всех настоящих смутах, если бы можно было избегнуть жалоб и избавиться от огорчений,
особенно при столь важных событиях, когда потрясается некоторыми правая вера,
то я сказал бы самому себе: «Хо рошо! И нечего опасаться молчаливому - покой лучше
тревоги!» Но так как Бог требует от нас бдительности в таких обстоятельствах,
а Давний обычай Церквей указывает входить в сношение с твоим благо честием, то
я необходимо должен писать к тебе и известить, что сатана и ныне приводит все
в смятение, свирепствует против Церквей Божиих и везде пытается уклонить от прямого
пути веры тех, которые идут по нему. Не утихает этот вселукавый зверь, быстро
распространяющий нечестие. До настоящего времени я молчал и ни к твоему благочестию,
ни к другому кому-либо из наших сослужителей ничего не писал о нынешнем правителе
Церкви Константинопольской, думая, что поспеш ность в таком деле - заслужить неодобрение;
но так как зло достигло уже крайней степени, то я почел за непременную обязанность
не мол чать больше и сказать все о происшедших смутах.
Тот, о ком я говорю, как скоро вступил на епископию, вместо того
чтобы назидательными поучениями делать добро не только постоян ным тамошним жителям,
но и временным пришельцам, которых там, говорят, из всех городов и селений бывает
очень много, поставил себе задачей говорить странное, нелепое - такое, что далеко
отступает от апостольской и евангельской веры, которую отцы сохранили в точности
и передали нам как многоценную жемчужину. Беседы его, которые говорил он в церкви,
и притом очень часто, - и доселе не перестает говорить, - я послал к твоему благочестию
как прямое доказатель ство его учения. Признаюсь, что я соборною грамотою хотел
довести до его сведения, что мы не можем входить в общение с тем, кто так говорит
и мыслит, но этого я не сделал. Рассудив, что поскользающим ся надобно подать
руку для поддержания их и упавших надобно под нять, как своих братий, я в своих
письмах к нему советовал отстать от такого нечестивого учения, но от этого мы
не получили никакой пользы. Как скоро он узнал, что мы не только далеки от того,
чтобы одинаково с ним мыслить, но и, не одобряя его, побуждаем отстать от вымыс
лов - я не хочу назвать их учением, - он всячески стал коварство вать против меня
и доселе не перестает производить смуты. Когда мы ждали, что он исцелится от своей
болезни, удержится от противохристи анского учения, узнаём, что мы ошиблись в
своей надежде, по следующе му событию. В Константинополе был епископ Дорофей,
одинаковых с ним мыслей, человек корыстолюбивый, и льстивый, и дерзкий на сло
вах. Он во время одного общественного богослужения - это было уже в то время,
как Несторий занимал престол Церкви Константино польской, - встал со своего места
и громким голосом дерзнул сказать: «Кто говорит, что Мария есть Богородица, тот
да будет анафема». Весь народ поднял сильный крик и вышел из храма; он не хотел
быть в общении с теми, которые имеют такие мысли; так что и в нынешнее время народ
константинопольский не бывает при соборных молитвос ловиях, кроме немногих людей,
легкомысленных и угодников ему. Мо настыри же почти все, и их архимандриты, и
многие из членов сената, не бывают при богослужениях, боясь, чтобы не сделалась
неправою их вера от того превратного учения, которое он и его клевреты, пришед
шие с ним из Антиохии, везде разглашают. Его беседы принесены были и в Египет,
и я узнал, что некоторые нерассудительные люди увлечены были ими в заблуждение,
а некоторые в недоумении спрашивают друг друга: истинны ли слова его или он заблуждается?
Опасаясь, чтобы яд этой болезни не проник в сердце простодушных, я написал окружное
послание ко всем египетским монастырям, укрепляя их в правоверии. Списки с него
некоторыми переданы и в Константинополь; прочитав шие его получили от того великую
пользу, так что многие из государ ственных сановников письменно благодарили меня.
Но в нем это толь ко сильнее раздражило досаду на меня: он поднимает брань против
меня, как против врага, хотя не находит во мне другой вины, кроме той, что не
хочу иметь одинаковых с ним мыслей, что я вопреки ему под держал во многих веру,
которую приняли мы от отцов, убедив многих считать истинным то, чему научились
мы из Священного Писания. Не озабочиваясь умыслами его против меня и поручая себя
всеведущему и всесильному Богу, я написал к нему и другое послание, в котором,
кратко изложив учение правой веры, убеждал и заклинал его Богом сообразно тому
и мыслить, и говорить; но и этим я не принес никакой пользы: он и теперь таков
же, как и прежде, и не перестает говорить превратное. Считаю нужным известить
твое благочестие, что с моими словами согласны и все восточные епископы; они все
теперь в огорче нии, в печали, а особенно благочестивые епископы в Македонии.
А он, зная это, считает себя мудрым больше всех, думает, что только он знает смысл
Боговдохновенного Писания и постиг тайну Христову. Не сле довало ли бы ему скорее
убедиться в том, что, когда все, какие есть по всей Вселенной, православные епископы
и миряне исповедуют, что Хри стос есть Бог и что Дева, родившая Его, есть Богородица,
Он один, отвергая это, находится в заблуждении? Но он, ослепленный гордостью,
думает, что, действуя на всех властью своего престола, заставит и нас и всех других
одинаково с ним мыслить. Так что же остается теперь делать нам, когда не можем
ни вразумить его, ни отклонить от таких бесед, когда народ в Константинополе со
дня на день сильнее и сильнее заражается зловерием, а некоторые с томлением в
душе ждут Себе помощи от православных епископов? Рассмотрению нашему подлежит
не какое-нибудь обыкновенное дело, и молчание тут нисколько не оп равдает нас.
Христос подвергается поношению - как же мы будем мол чать? Каждый из нас знает
слова Павла: Аще убо волею сие творю, мзду имам: аще же неволею, строение ми
есть предано (1 Кор. 9, 17). Поэтому мы, которым вверено служение Слову, которым
и поручено охранять незыблемость веры, что скажем в день Суда, если промолчим
при настоящих событиях в Церкви?
Но мы не хотим открыто прервать наше сношение с ним, не сделав наперед
сношения с твоим благочестием. Поэтому, благоволи письмен но изложить свое мнение
о том, должно ли нам еще иметь общение с ним или прямо объявить, чтобы никто не
входил в общение с ним, когда он остается с таким образом мыслей и так учит. Суждение
твоего благочестия об этом деле надобно будет письменно передать также благочестивейшим
и боголюбивейшим епископам Македонии и всем прочим пастырям восточных Церквей.
Согласно желанию их, мы дадим им опору и оружие, чтобы стоять всем им единодушно
и единомысленно и подвизаться за правую веру, против которой открылась брань.
А на него самого уже изрекли анафему наши великие, досточтимые и славные отцы,
учившие, что Святая Дева есть Богородица, с ними же вместе и мы, ныне живущие.
Он не хотел высказать своего учения сам своим языком, а выставил для того другого,
Дорофея, о котором я говорил, и настроил его высказать его мысли в то время, когда
сам он тут сидел и слушал; сошедши же со своего седалища, он допустил его к совершению
Боже ственных Таин. Для того чтобы твоему благочестию яснее видеть, чему он учит
и как он мыслит, а также чему учили блаженные и великие отцы наши, я послал к
тебе книги, содержащие основные статьи учения; по моему распоряжению с них сделан
перевод, какой можно было сделать в Александрии. Письма, написанные мною, я отдал
возлюбленному Посидо нию, поручив ему доставить их твоему благочестию.
ПОСЛАНИЕ КИРИЛЛА, ЕПИСКОПА АЛЕКСАНДРИЙСКОГО К НЕСТОРИЮ
ОБ ОТЛУЧЕНИИ
Кирилл и Собор, собравшийся в Александрии из египетского округа,
Несторию, благоговейнейшему и боголюбезнейшему сослужителю, же лают о Господе
всякого блага.
I. После того как Спаситель наш ясно говорит: Иже любит
отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин: и иже любит сына или дщерь паче
Мене, несть Мене достоин (Мф. 10, 37), что должны будем потерпеть мы, от которых
твое благоговеинство требует любви к тебе большей, чем ко Христу, Спасителю всех
нас? Кто будет в силах по мочь нам в день Суда? Или какое найдем мы себе оправдание
в столь долгом молчании при таких на Христа злохулених? Если бы ты, имея такие
мысли и учение, вредил только самому себе, то нам меньше было бы заботы. Но как
ты соблазнил Церковь и распространил в народе закваску необычайной и чуждой ереси
и книги твоих толкований разне сены не только там1,
но и повсюду, то какая еще причина достаточна будет к нашему молчанию? Или как
невольно не вспомнишь Христо вых слов: Не мните, яко приидох воврещи мир на
землю, но меч Приидох бо разлучити человека на отца своего, и дщерь на матерь
свою (Мф. 10, 34 - 35). Ибо, когда искажают веру, тогда погибает уважение
к родителям, как бы устарелое и неосновательное, прекраща ется и закон любви к
детям и братьям, и, наконец, смерть для благочес тивых становится приятнее жизни,
да, по Писанию, лучшее воскресение улучат (Евр. 11, 35).
П. Итак, вот вместе со святым Собором, собравшимся в великом
Риме, под председательством святейшего и благочестивейшего брата и сослужителя
нашего епископа Келестина мы с третьим уже посланием обращаемся к тебе и единодушно
советуем отстать от того ложного и превратного учения, которое ты выдумываешь
и рассеиваешь, а вместо его избрать правую веру, вначале преданную Церквам святыми
апосто лами и евангелистами, которые были самовидцами и служителями
Слова (Лк. 1,2). Если твое благоговеинство не сделает этого к сроку, назначенному
в послании помянутого святейшего и благочестивейшего брата и сослужителя нашего,
епископа Церкви Римской Келестина, то знай, что ты не имеешь никакого общения
с нами, ни места или счета между священниками Божиими и епископами. Ибо невозможно
же нам оставаться небрежными, когда Церкви так возмущены, народ соблазнен, правая
вера попирается и ты разгоняешь стадо, - ты, который должен бы хранить его, если
бы, подобно нам, крепко любил правую веру, строго следуя благочестию святых отцов.
А со всеми мирянами и клириками, коих твое благоговеинство отлучило или низложило
за веру, мы все находимся в общении, ибо несправедливо подвергаться твоим тяжким
приговорам тем, которые умеют мудрствовать православно, потому что они стали противоречить
тебе с доброю целью. Это самое ты объявил в послании, писанном тобою к святейшему
епископу великого Рима и нашему соепископу Келестину. Впрочем, достаточно будет
того, чтобы твое благоговеинство только исповедало с нами Символ веры, изло женный
некогда во Святом Духе святым и великим Собором, который был собран по обстоятельствам
в Никее, ибо ты понял и объяснил его неправильно и даже превратно, хотя на словах
исповедуешь так, как он изложен, а следует, чтобы ты письменно и с клятвою исповедал,
что ты проклинаешь злочестивое и гнусное свое учение и будешь мудрство вать и
учить так, как и все мы, западные и восточные епископы, учители и вожди народов.
Что же касается посланий, писанных к твоему благо говеинству Александрийскою Церковью,
как составленных правильно и неукоризненно, то с ними согласен святой Собор римский
и мы все. К настоящему посланию нашему мы приложили то, что должно содержать и
чему учиться, и то, от чего надлежит удаляться. Вот вера кафоличес кой и апостольской
Церкви, в которой согласны все православные епис копы, западные и восточные.
III. «Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца всего
видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного,
рожденного от Отца, т. е. из сущности Отца, Бога от Бога, Света от Света, Бога
истинного от Бога истинного, рожденного, несотворенного, Отцу единосущного, через
Которого все произошло как на Небе, так и на земле; ради нас, человеков, и ради
нашего спасения нисшедшего, воплотившегося и вочеловечившегося, страдавшего и
воскресшего в третий день, восшедшего на небеса и грядущего судить живых мертвых.
И в Духа Святого. Говорящих же, что было бытия, когда не было Сына, что Он не
существовал до рождения и произошел из не, или утверждающих, что Сын Божий имеет
бытие от иного существа или сущности и что Он подлежит превращению или изменяем,
- таковых кафолическая и апостольская Церковь предает анафеме. » Следуя во всем
исповеданию святых отцов, которое постановлено под руководством говорившего в
них Духа Святого, строго разбирая цель заключающихся в нем мыслей и шествуя как
бы царским путем, мы говорим: само единородное Слово Божие, рожденное из самой
сущности Отца, истинный Бог от истинного Бога, Свет от Света; которым получило
бытие все, что есть на Небе и на земле, ради нашего спасения сшедшее (с небес)
и уничижившееся, воплотилось и вочеловечилось, т. е. , приняв плоть от Святой
Девы и усвоив Себе от самого зачатия, претерпело наше рождение и произошло от
Жены человеком, не теряя того, чем было, но и по восприятии плоти и крови пребывая
тем же, чем было, т. е. Богом по естеству и по истине. Но мы не говорим ни того,
будто плоть превратилась в естество Божества, ни того, будто неизреченное естество
Бога Слова изменилось в естество плоти. Ибо оно не подлежит превращению и изменению,
но, по Писаниям, всегда пребывает совершенно то же. (Евр. 13, 8). Став же видимо
и быв еще младенцем в пеленах, Оно, как Бог, и в недрах родившей Девы наполняло
всю тварь и восседало с Родившим Его. Ибо Божество не имеет ни количества, ни
величины и не терпит никакого ограничения.
IV. Исповедуя, что Слово соединилось с плотью ипостасно,
мы поклоняемся единому Сыну и Господу Иисусу Христу, и в этом случае мы не разлагаем
по частям и не разлучаем человека и Бога, особенно когда они соединены между собою
не единством достоинства и произволения (ибо это пустословие, а не что другое),
не называем Христом отдельно Слово, сущее от Бога, и также Христом отдельно другого,
сущего от жены, но признаем одного только Христа - Слово, сущее от Бога Отца,
с собственною Его плотью. Ибо тогда Оно по человечеству помазано (Святым Духом),
хотя достойным получить Само дает Духа, и дает не в меру, как говорит блаженный
евангелист Иоанн (Ин. 3, 34). Не говорим мы и того, что Слово, сущее от Бога,
обитало в рожденном от Святой Девы, как в обыкновенном человеке, да не представляют
Христа человеком богоносным. Ибо хотя Слово и с нами обитало (Ин. 1, 14), но сказано,
что, во Христе обитала телесно и вся полнота Боже ства (Кол. 2, 9). А мы содержим
в мысли и определяем, что Слово, став плотью, обитало во Христе отнюдь не так
же, как, говорится, обитало Оно во святых, но, став едино с человеческим естеством
в ипостасном бытии и не превратившись в плоть, Слово устроило такое обитание,
какое, можно сказать, имеет душа человека с собственным своим телом.
V. Итак, един Христос и Сын и Господь, впрочем не так, будто
человек имеет союз с Богом только по единению с Богом в достоинстве или в воле.
Ибо равное достоинство еще не объединяет естеств. Например, Петр и Иоанн друг
другу равны достоинством, как апостолы и святые ученики, но оба не суть одно.
Не понимаем мы образ союза ни как приложение, ибо этого недостаточно для единения
естеств, ни как согласие свойств, подобно как мы, прилепляясь к Господу, по Писанию,
бываем един дух с Ним (1 Кор. 6, 17). Мы даже избегаем имени союз
(συνάφειας), как не могущего достаточно
выразить единение (ενωσιν). Слово, сущее от Бога
Отца, мы не называем Богом или Владыкою Христа, чтобы опять единого Христа, Сына
и Господа, видимо не рассечь надвое и, делая Его Богом и Владыкою Самого Себя,
не подпасть вине злохуления. Ибо Слово Божие, как мы уже прежде говорили, став
едино с плотью ипостасно, есть Бог всего и владычествует над всем, а сам для Себя
Он ни раб, ни Владыка. Мудрствовать и говорить таким образом глупо и даже нечестиво.
Правда, Отца Он называет Богом своим, хотя Сам по естеству Бог и (рождается) из
сущности Его, но мы знаем, что, пребывая Богом, Он стал и человеком, подчиненным
Богу, по закону, которому подлежит естество человеческое. А Сам для Себя как Он
может быть Богом или Владыкою? Итак, как человек и нисшедший до уничижения по
внешнему состоянию, Он говорит, что вместе с нами Он подчинен Богу. Таким же образом
Он стал под законом, хотя Сам изрек его и, как Бог, Сам есть законодатель.
VI. Мы избегаем о Христе таких речей: «Ради носящего чту
носимого; ради невидимого поклоняюсь видимому». Ужасно прибавить к этому и следующее:
«Воспринятый Бог действует совокупно с воспринявшим». Кто говорит так, тот опять
рассекает Христа надвое и человека становит отдельною частью, и Бога также, ибо
открыто отрицает единение, по которому не приемлет кто-либо поклонение, как один
в Другом, ни Бог совокупно действует (с человеком), но признается един Иисус Христос,
Сын единородный, с собственною Его плотью чтимый единым поклонением. Мы исповедуем,
что самый Сын, рожденный от Бога Отца, и единородный Бог хотя бесстрастен по собственному
естеству, однако же за нас пострадал плотью, по Писаниям, и в распятом Теле бесстрастно
усвоил Себе страдания собственной плоти. По благо волению Божию Он принял смерть
за всех (Евр. 2, 9), предав ей соб ственное тело, хотя по естеству есть Жизнь
и сам есть Воскресение. Дабы в собственной плоти, как бы в начатке, поправ смерть
неизречен ною силою, быть перворожденным из мертвых (Кол. 1, 18) и начат ком из
умерших (1 Кор. 15, 20) и открыть человеческому естеству путь к достижению нетления,
Он по благоволению Божию, как мы сейчас говорили, вкусил смерть за всех и, разорив
ад, в третий день ожил. Посему хотя говорится, что воскресение мертвых совершилось
человеком (1 Кор. 15, 21), но мы под человеком разумеем Слово, рожденное от Бога,
и разумеем, что Им разрушена держава смерти. Как единый Сын и Господь, Он придет
некогда во славе Отца, дабы, как написано, судить Вселенную праведно (Пс. 37,
9). Нужным счита ем присовокупить и следующее.
VII. Возвещая смерть по плоти единородного Сына Божия, т.
е. Иисуса Христа, исповедуя Его воскресение из мертвых и вознесение на небеса,
мы совершаем в Церквах бескровную жертву, приступаем, таким образом, к таинственным
благословениям и освящаемся, причащаясь святой плоти и честной крови Христа, Спасителя
всех нас; принимаем не как обыкновенную плоть (да не будет!), не как плоть человека
освященного и сопряженного со Словом единением достоинства или сделавшегося обиталищем
божества, но как кровь поистине животворящую и собственную для самого Слова. Ибо
Оно, как Бог и Жизнь по естеству, и став едино со Своею плотью, явно сделало ее
животворящею. Поэтому, хотя говорят нам: Аминь, аминь глаголю вам, аще не снесте
плоти Сына человеческого, ни пиете крове Его (Ин. 6, 53), однако же мы должны
разуметь плоть не человека, одного из подобных нам (ибо как плоть человека будет
животворящею по собственному естеству своему), но плоть, поистине принадлежащую
собственно Тому, Кто ради нас сделался и действовал как Сын человеческий.
VIII. Что касается изречений нашего Спасителя, заключающихся
в Евангелиях, то мы не относим их раздельно ни к двум существам, ни к двум лицам.
Ибо един и единый только Христос, хотя и признается соединенным в нераздельное
единство из двух, и притом различных естеств, не есть сугуб; подобно как и человек
признается состоящим из души и тела, однако же не двойным, но единым из той и
другого. Рассуждая по-надлежащему, мы полагаем, что единым (Христом) сказаны человеческие
и вместе божеские изречения. Именно когда Он говорит о Себе богоприлично: Видевый
Мене, видит Отца (Ин. 14, 9) -
и: Аз и Отец едино есма (Ин. 10, 30), то мы разумеем Его
божеское, неизреченное естество, по которому Он и есть едино с Отцом Своим и по
тождеству сущности есть образ и начертание и сияние славы Его (Евр. 1,3). Когда
же, не находя бесчестия в человеческом естестве, говорит иудеям: Ныне же ищете
Мене убити, человека, иже истину вам глаголах (Ин. 8, 40), мы опять и из свойств
Его человечества не менее признаем Его Богом, равным и подобным Отцу. Ибо если
необ ходимо веровать, что истинный по естеству Бог стал плотью, т. е. чело веком,
одушевленным разумною душою, то какое кто имеет основание стыдиться таких Его
речений, которые были бы и человеку приличны? Если бы Он отказывался от речений,
приличных человеку, то кто бы принудил Его стать подобным нам человеком? А когда
Он ради нас низвел Себя в добровольное уничижение, то по какой причине Ему отказываться
от речений, приличных уничижению? Итак, все заключа ющиеся в Евангелиях изречения
должно относить к единому лицу, к единой воплощенной ипостаси Слова. Ибо, по Писанию,
един Господь Иисус Христос (1 Кор. 8, 6).
IX. Хотя Христос называется посланником и первосвященником
исповедания нашего (Евр. 3,1), как священнодействующий пред Богом и Отцом в исповедании
веры, приносимом нами Ему и через Него Богу Отцу и даже Святому Духу, несмотря
на то мы говорим, что Он по естеству есть Сын Божий единородный, и как имя, так
и само совершение священства не приписываем человеку, отдельному от Него. Ибо
Он, предав Себя Самого в приятное благоухание Богу и Отцу (Еф. 5,2), стал посредником
между Богом и человеками (1 Тим. 2,5) и ходатаем примирения. Поэтому и говорил
Он: Жертвы и приношения не восхотел ecu, тело же совершил Ми ecu. Всесожжении
и о гресе не благоволил ecu. Тогда рех: се иду: в главизне книжней написася о
Мне, еже сотворити волю твою, Боже (Евр. 10, 5 - 7; Пс. 39, 7 - 8). Он принес
собственное свое Тело в приятное благоухание за нас, а не за Себя. Ибо будучи
как Бог выше всякого греха, какую имел Он нужду в приношении или в жертве за Себя?
Если и все согрешили и лишены славы Божией (Рим. 3, 23), так как мы стали склонны
к заблуждению и естество человеческое изнемогло от греха, то Он не таков, и потому
мы побеждены Его славою. Какое, впрочем, сомнение может быть в том, что Он, истинный
Агнец, заклан ради нас и за нас? Говорить, что Он принес Себя за Самого Себя и
за нас, почти то же, что быть виновным в нечестии. Ибо Он ни в каком отношении
не погрешил и не совершил никакого греха. Какую же нужду имел Он в приношении
(за Себя), когда нет греха, за который бы справедливость требовала приношения?
X. Когда Он говорит о Духе: Он Мя прославит (Ин. 16,
14), то мы, рассуждая по-надлежащему, говорим, что единый Христос и Сын приимет
от Духа Святого славу не в том смысле, будто нуждается в славе от кого-нибудь
иного, потому что Дух Его ни лучше, ни выше Его. Но так как Он употреблял (силу)
Духа Святого при совершении великих дел для доказательства Своего Божества, то
в этом смысле и говорит, что Им Он будет прославлен, подобно тому как если бы
кто из нас об имеющейся у него силе или знании в известном деле сказал: «Они меня
прославят». Хотя Дух существует в собственной ипостаси и признает ся Сам по Себе
существующим, так как Дух и не есть Сын, Он и не чужд Ему, так как именуется Духом
истины (Ин. 16, 13), а истина есть Христос (Ин. 14, 6). Посему, когда Дух через
святых апостолов совер шал чудеса, по вознесении Господа нашего Иисуса Христа
на небо Он прославил Его. Ибо люди тогда уверовали, что Он есть Бог по есте ству,
что Он же снова действует Духом Своим, посему и сказал Он; Яко от Моего приимет,
и возвестит вам (Ин. 16, 14). Впрочем, этим мы не говорим, будто Дух мудр
и силен по заимствованию (εκ μετοχής)
(от другого лица), ибо Он всесовершен и не нуждается ни в каком благе. Но как
Он есть Дух Силы и Мудрости Отчей, т. е. Сына, то по этому самому Он есть Мудрость
и Сила.
XI. И, как Святая Дева по плоти родила Бога, соединившегося
с плотью в (единую) ипостась, поэтому мы и говорим, что Она есть Бого родица,
не в том, впрочем, смысле, будто естество Слова имеет начало бытия от плоти (ибо
в начале бе, и Бог бе Слово, и Слово бе к Богу (Ин. 1, 1) и само Оно есть
творец веков, совечно Отцу и создатель всего), но в том, что Слово, как мы уже
прежде говорили, приняв чело веческое естество в личное с Собою единение, претерпело
плотское рождение из Ее ложесн, не потому опять, будто ради собственного естества
имело необходимость во временном рождении, в последние времена мира, но для того,
чтобы благословить самое начало нашего бытия, чтобы с рождением Его, соединившегося
с плотью, от Жены прекратилась наконец клятва над всем человеческим родом, предающая
земные наши тела смерти, чтобы с упразднением через Него приговора: В болезнех
родиши чада (Быт. 3, 16) - оправдалось сказанное у про рока: Пожерта будет
смерть возмогши; и опять: отъят Бог всякую слезу от всякого лица (Ис. 25,
8). Мы говорим, что для этой же цели Он по особому устроению сам благословил брак
и, когда пригласили его вместе со святыми апостолами, отправился в Кану Галилейскую.
Так думать мы научены святыми апостолами, и евангелистами, и всем Богодухновенным
Писанием, и истинным исповеданием блаженных от цов. Все это должно принять и твое
благоговеинство, и принять без всякого коварства. А что твоему благоговеинству
необходимо предать анафеме, то изложено ниже, в прибавлении к нашему посланию.
1. Кто не исповедует Еммануила истинным Богом и посему Святую Деву
Богородицею, так как Она по плоти родила Слово, сущее от Бога, ставшее плотью,
да будет анафема.
2. Кто не исповедует, что Слово, сущее от Бога Отца, соединилось
с плотью ипостасно и что посему Христос един с своею плотью, т. е. один и тот
же есть Бог и вместе человек, - анафема.
3. Кто в едином Христе, после соединения (естеств), разделяет лица,
соединяя их только союзом достоинства, т. е. в воле или в силе, а не, лучше, союзом,
состоящим в единении естеств, - анафема.
4. Кто изречения евангельских и апостольских книг, употребленные
святыми ли о Христе или Им самим о Себе, относит раздельно к двум лицам или ипостасям
и одни из них прилагает к человеку, которого представляет отличным от Слова Божия,
а другие, как богоприличные, к одному только Слову Бога Отца, - анафема.
5. Кто дерзает называть Христа человеком богоносным, а не, лучше,
Богом истинным, как Сына единого (со Отцом) по естеству, так как Слово стало плотью
и приблизилось к нам, восприяв нашу плоть и кровь (Евр. 2, 14), - анафема.
6. Кто дерзает говорить, что Слово Бога Отца есть Бог или Владыка
Христа, а не исповедует, лучше, Его же Самого Богом и вместе человеком, так как,
по Писаниям (Ин. 1, 14), Слово стало плотью, - анафема.
7. Кто говорит, что Иисус как человек был орудием действий Бога
Слова и окружен славою Единородного как существующий отдельно от Него, - анафема.
8. Кто дерзает говорить, что воспринятому (Богом) человеку должно
поклоняться вместе с Богом Словом, должно его прославлять вместе с Ним и вместе
называть Богом, как одного в другом (ибо так думать заставляет и постоянно прибавляемая2
частица συν - вместе с), а не чтит Еммануила единым поклонением
и не воссылает Ему единого славословия, так как Слово стало плотью, - анафема.
9. Кто говорит, что единый Господь Иисус Христос прославлен Духом
в том смысле, что пользовался чрез Него как бы чуждою силою и от Него получил
силу побеждать нечистых духов и совершать в людях божественные знамения, а не
почитает собственным Его Духом, чрез которого Он совершал чудеса, - анафема.
10. Божественное Писание говорит, что Христос был Первосвященником
и ходатаем нашего исповедания, что Он принес Себя за нас в приятное благоухание
Богу и Отцу. Итак, если кто говорит, что Первосвященником и ходатаем нашим был
не сам Бог Слово, когда стал плотью и подобным нам человеком, а как бы другой
и некто отличный от Него человек, происшедший от жены; или кто говорит, что Он
принес Себя в приношение и за Самого Себя, а не за нас только одних, так как,
не зная греха, Он не имел нужды в приношении (за Себя), - анафема.
11. Кто не исповедует плоть Господа животворящею и собственно принадлежащею
Самому Слову Бога Отца, но принадлежащею как бы другому кому, отличному от Него,
и соединенному с Ним по достоинству, т. е. приобретшему только божественное (в
себе) обитание, а не исповедует, как мы сказали, плоти Его животворящею, так как
она стала собственною Слову, могущему все животворить, - анафема.
12. Кто не исповедует Бога Слова пострадавшим плотью, распятым плотью,
принявшим смерть плотью и, наконец, ставшим первородным из мертвых, так как Он
есть жизнь и животворящ как Бог, - анафема.
|
