ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО
МАКАРИЯ ЕГИПЕТСКОГО
СЕМЬ СЛОВ
К оглавлению
СЛОВО
5.
О возвышении ума.
ГЛАВА 1.
Блаженный Моисей в той славе Духа, которая сияла на лице его, и на которую
не мог взирать ни один человек, представил нам образ, как в воскресение праведных
прославлены будут тела Святых тою славою, какую верные души Святых еще ныне сподоблены
иметь во внутреннем человеке. Ибо сказано: мы откровенным лицем, то есть
во внутреннем человеке, славу Господню взираем, в той же образ преобразующеся
от славы в славу (2 Кор. 3, 18). О Моисее написано еще, что сорок ночей и
столько же дней не вспомнил он ни о пище, ни о питии; а это свойственно не человеческой
природе, разве только Моисей приобщался духовной пищи, — той самой, какой святые
души еще ныне причащаются от Духа.
ГЛАВА 2.
Та слава, какою здесь еще обогащаются души Святых, в воскресение покроет и
облечет нагие тела, и восхитит их на небеса; и тогда уже будут они вместе и телом
и душею непрестанно упокоеваться в царствии Божием. Бог, сотворив Адама, не дал
ему телесных крыл, как птицам, потому что намерен был по воскресении даровать
ему духовные крыла, чтобы на них воспарял и восхищаем он был, без сомнения, куда
восхощет Дух. Сии же умные крыла дано еще ныне иметь душам Святых, и они восторгают
Святых к небесному мудрствованию; потому что у христиан иной мир, иные одеяния,
иная трапеза, иное наслаждение. Ибо знаем, что Христос придет с небес воскресить
почивших от начала века, как учат и Божественные Писания, и что разделит Он воскрешенных
на две части, и так далее.
ГЛАВА 3.
У кого в попечении, как можно совершеннее, преуспеть в христианской жизни,
тем преимущественно надлежит со всею рачительностию позаботиться о смысле, рассудке
и о владычественной силе души, чтобы, в точности произведя различение хорошего
и худого, и от чистой природы отделив страсти привзошедшие вопреки природе, могли
они жить непреткновенно, рассудком пользуясь, как оком, и в состоянии были не
соглашаться на побуждения к пороку. Ибо в душе есть желание — телесные члены соблюдать
чистыми от испорченности чувств, ограждать себя от мирских развлечений, охранять
сердце, чтобы помыслов своих не рассеивало по всему пространству мира, но отвсюду
их собирало и удерживало от земных попечений и удовольствий. Посему, Господь,
когда видит, что человек живет таким образом, ведет себя с такою строгостию и
готов служить Ему со страхом и трепетом, тогда подает ему помощь благодати Своей.
Но что было бы делать Богу с тем, кто добровольно предает себя миру и ходит во
след его удовольствий?
ГЛАВА 4
Пять оных трезвившихся дев, которые в сосуды сердца взяли необычайный для их
природы елей, то есть благодать Духа, возмогли войти с Женихом в брачный чертог.
Другие же юродивые и злые девы, удовлетворившись собственною своею природою, не
трезвились и не потщились в сердца свои взять тот же елей радования, но как бы
предались сну по причине нерадения, лености и самомнения о своей праведности;
почему и чертог царства для них заключен. Ибо явно, что были они задержаны какими-нибудь
мирскими узами и мирскою приязнью, а потому и не оказали небесному Жениху совершенной
своей любви и приверженности. А души, взыскавшие сей необычайной для природы их
святыни Духа, всею своею любовью прилепившиеся ко Христу, там ходят; там молятся,
там рассуждают, там размышляют, удалившись от всего прочего. Ибо пять душевных
чувств: разумение, ведение, рассудительность, терпение, милость, если приимут
свыше благодать и святыню Духа, будут истинно мудрыми девами. Если же остаются
при своей природе; то подлинно делаются юродивыми, и оказываются чадами мира.
ГЛАВА 5.
Как порок есть нечто странное для нашей природы, — он вкрался в нас вследствие
преступления первого человека, и мы приняли его, и со временем сделался он для
нас как бы природою: так сим необычайным для нашей природы (разумею дар небесного
Духа) надлежит нам опять изгнать порок из естества нашего, и восстановить себя
в первобытную чистоту. Почему, если не достигнем сего многими молениями, верою,
внимательностью и отвращением от мирского, и если оскверненная пороком природа
наша не будет освящена оною любовию, то есть, Господом, и не пребудем до конца
непреткновенными, исполняя Божественные Его заповеди; то не возможем получить
небесного царства.
ГЛАВА 6.
Намереваюсь по возможности изложить некоторое тонкое и глубокое учение. Беспредельный
и бесплотный Господь по беспредельной благости плототворит Себя; Великий и Пресущественный,
как сказал бы иной, умаляется, чтобы прийти в возможность срастворяться с умными
Своими тварями — душами, разумею Святых и Ангелов, чтоб и для них сделалось возможным
причащаться бессмертной жизни Его Божества; потому что всякая тварь, и Ангел,
и душа, и демон, по собственной своей природе, есть тело [1].
Ибо хотя они утонченны; однако же, в существе своем и по отличительным чертам
и по образу соответственно утонченности природы своей, суть тонкое тело, тогда
как это тело в существе своем дебело. Так и душа, будучи тонким телом, обложилась
и облеклась членами сего тела, облеклась оком, которым смотрит, облеклась и этим
ухом, которым слышит, и рукою, и ноздрями, и одним словом, душа облеклась всеми
членами тела и срастворилась с ними; вследствие чего и совершает все отправления,
какие предлежат ей в жизни. Подобным же образом, неизглаголанная и недомыслимая
благость Христова умаляет, плототворит себя, срастворяется с верными и любящими
Христа душами, объемлет их и, по изречению Павлову, бывает с ними един дух
(1 Кор. 6, 17), душа, так сказать, в душу и ипостась в ипостась, чтобы таковая
душа могла жить Его Божеством, достигнуть бессмертной жизни и наслаждаться нерастленным
удовольствием и неизреченною славою.
ГЛАВА 7.
Для такой души Господь, когда угодно Ему, бывает огнем, пожигающим в ней все
негодное и совне привзошедшее, как и Пророк говорит: Бог наш огнь потребляяй
есть (Втор. 4, 24); а иногда бывает неизреченным упокоением, иногда же радостью
и миром согревает и объемлет душу. Ей только должно прилагать старание любить
Его и угождать Ему добрыми нравами, и на самом опыте, для самого чувства осязательным
образом, увидит она те неизреченные блага, ихже око не виде и ухо не слыша,
и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9), и какими только бывает Дух
Господень то в упокоение, то в радость и наслаждение и в жизнь душе, оказавшейся
Его достойною; потому что плототворит Себя как в духовную пищу, так и в ризу и
в неисповедимые лепоты, чтобы таким образом исполнить душу духовного веселья.
Ибо говорит: Аз есмь хлеб животный (Иоан. 6, 51), и: пияй от воды, юже
Аз дам, будет в нем источник воды текущия в живот вечный (Иоан. 4, 14).
ГЛАВА 8.
Так Бог являлся каждому из иереев и Святых, как Его была на то воля, и как
полезно было сподобившемуся видения; например: иначе являлся Аврааму, иначе Исааку,
иначе Иакову, Ною, Даниилу, Моисею, Давиду и каждому из Пророков, умаляя и плототворя
Себя, как сказано, преображаясь, и сим любящим Его, по великой и недомыслимой
любви, какую имел к ним, давая Себя видеть, не каков Он Сам в Себе, потому что
Бог невместим, но соответственно их вместимости и силе.
ГЛАВА 9.
Душа, сподобившаяся вместить в себе силу свыше и оный Божественный огнь, имея
в членах своих срастворенную любовь небесного благого Духа, совершенно отрешается
от уз порока. Как железо, или свинец, золото и серебро, вложенные в огонь распускаются
и твердость своего естества пременяют в мягкость и, пока бывают в огне от силы
огня делаются неупорными, уступчивыми, сложившими с себя естественную свою твердость:
так душа, прияв в себя небесный огнь духовной любви, устраняется от всякого пристрастия
к духу мира, освобождается от уз порока, отлагает естественную свою греховную
жесткость, все мирское почитая малым и недостойным уважения. Сказываю же, что,
если будут у ней крайне любимые братья, и станут ей препятствовать в оной любви,
то и от них отрекается душа, плененная такою любовью. Ибо, если плотская любовь
вступающих в брачный союз разлучает с отцем, с матерью, с братьями, и если кто
любит кого из них, то любит не много, все же расположение и всю привязанность
устремляет к сожительнице своей, и если плотская приязнь так отрешает от всякой
другой мирской приязни: то предавшиеся оной бесстрастной любви едва ли могут быть
задержаны чем-либо мирским.
ГЛАВА 10.
Бог, как благий и человеколюбивый, долготерпелив и весьма ожидает покаяния
от каждого из согрешающих, обращение кающегося вменяя в небесный праздник. Ибо
Сам говорит: радость будет на небеси о едином грешнице кающемся (Лук. 15,
7). Но, если кто, видя сию благость и долготерпение, видя, что, Бог не наказывает
за каждый грех, ожидая, как сказали мы, покаяния, презрит заповедь и самую благость,
— увы! — обратит в повод к небрежению, присовокупляя грех ко греху, на одном грехопадении
созидая другое, леность прилагая к лености; то исполнит он меру грехов, и уловлен
уже будет таким грехом, из которого невозможно ему восстать, и он погибает, вотще
спасаясь от сокрушения и в конец преданный лукавому. Так было с Содомлянами; они
исполнили, даже превзошли, меру грехов; и, когда не осталось в них, так сказать,
искры покаяния, — по суду Божию стали добычею огня. Так было при Ное. Предавшись
необузданным стремлениям к пороку, не показывая в себе никакого покаяния, люди
собрали для себя такое бремя грехов, что совершенно растлили в совокупности всю
землю. Так к Египтянам, которые много согрешали и оскорбляли народ Божий, Бог
был благ, не предавал их совершенному истреблению, но разными казнями вел к покаянию.
Когда же, едва обратившись к Богу, снова возвращались к пороку, предавались прежнему
неверию, и напоследок погнались за изведенным Божиим народом: тогда суд Божий
истребил и погубил их совершенно. Так, когда Израиль много согрешал и убивал Пророков
Божиих, — Бог сохранял обычное Ему долготерпение. Но когда Израильтяне до того
преуспели в злобе, что не устыдились достоинства Владыки, но и на оное возложили
убийственные руки: тогда навсегда они отвержены и низринуты; отняты у них пророчество,
и священство, и богослужение, и даны уверовавшим язычникам.
ГЛАВА 11.
Усердно притечем к зовущему Христу, изливая пред Ним сердца, не будем с упорством
отчаиваться в своем спасении. Ибо и это ухищрение лукавого — напоминанием о прежних
грехах доводит до отчаяния. Но нам должно представлять, что если Господь, пришедши,
был врачом и целителем слепых, расслабленных и глухих, воскрешал подвергшихся
уже тлению мертвецов; то кольми паче исцелит слепоту ума, расслабление души и
глухоту нерадивого сердца; потому что не иной кто, но Он же Сам, сотворивший тело,
сотворил и душу. И если так благоволил и милостив был к тому, что разрушается
и умирает; то не тем ли паче человеколюбиво уврачует бессмертную душу, которая
была одержима недугом порока и неведения, и потом к Нему притекает и Его просит?
Ибо Его это слово: Отец Мой небесный не сотворит ли отмщение вопиющих к Нему
день и нощь? Ей глаголю вам, сотворит отмщение их вскоре (Лук. 18,
7). И также: просите, и дастся вам (Мф. 7, 7); еще: аще и не даст ему,
зане друг ему есть: но за безочство его востав даст ему, елика требует (Лук.
11, 8). А сим убеждает Он просить неотступно и постоянно; потому что ради грешников
и пришел, чтобы их обратить к Себе. Только мы, отступив от прежних худых дел,
предадимся Господу; а Он не презрит, но готов будет подать нам Свою помощь.
ГЛАВА 12.
Как в рассуждении одержимых болезнью и немощью, когда тело их не в состоянии
уже принимать пищи и пития, ведет сие к отчаянию и служит признаком смерти; почему,
друзья и родные начинают при сем плакать: так Бог и Ангелы достойными великой
скорби и слез признают те души, которые не в состоянии питаться небесною пищею.
Посему, если сделался ты престолом Божиим, и Бог восседает в тебе, если душа твоя
стала вся духовным оком, вся — светом, насыщена оною пищею Духа, напоена живою
водою, духовным вином, веселящим сердце, если облек ты душу в ризу неизреченного
света, если опытно и несомненно дознал все сие внутренний твой человек: то живешь
уже ты вечною жизнью, и в настоящее время упокоеваясь во Христе. Если же не получил
ты сего и не вошел в обладание сим; то проливай горячие слезы и рыдай, что не
имеешь еще такого богатства, и да будут у тебя и забота и непрестанное моление
о нищете твоей. И о если бы хотя ощущение своего убожества явилось в том, кто
пребывает в оном, и не вел бы он себя беззаботно, как пресытившийся Божественным
богатством! Ибо сказано: ищай обретает и толкущему отверзется (Мф. 7, 8).
ГЛАВА 13.
Если и оный составный елей имеет столько силы, что помазанные им вступают уже
в царственную славу; то кольми паче те, у которых ум и внутренний человек помазаны
освящающим елеем радования, и которые прияли залог благого Духа, взойдут в меру
совершенства, то есть, царства и сыноположения Христова, соделавшись сотаинниками
самого Царя, когда угодно, имея право входить ко Отцу и исходить от Него. Ибо
хотя и не получили они совершенного наследия, будучи обложены еще тяготою плоти:
однако же, по причине залога Духа, несомненно для них уповаемое, и что воцарятся
со Христом и будут в обилии и полноте Духа, не сомневаются они в этом, потому
что, находясь еще в плоти, испытали уже оную силу и оное наслаждение. Ибо нисходящая
благодать чрез очищение внутреннего человека и ума совершенно отъемлет покрывало
сатаны, наложенное на людей преслушанием, и отревает от души всякую скверну и
всякий нечистый помысл, с тою целию, чтобы душа соделалась чистою и, прияв собственное
свое естество, ясными очами и невозбранно взирала на славу истинного света. И
таковые здесь еще бывают восхищены в оный век, и созерцают тамошние красоты и
чудеса. Как телесное око, когда ничем не страждет и здорово, смело смотрит на
солнечные лучи: так и они, имея просвещенный и чистый ум, во всякое время созерцают
непреступное сияние Господа. Но таковая степень нелегко достигается людьми; напротив
того, потребны для сего продолжительные труды, неисчислимые подвиги и поты. Ибо
много таких, в которых присутствует действующая благодать, и от которых также
нимало не отступал кроющийся в них порок, напротив же того, два духа — дух света
и дух тьмы действуют в одном и том же сердце. А сказанное: кое общение свету
ко тме (2 Кор. 6, 14), и: свет во тме светится и проч. (Иоан. 1, 5),
должно принимать в различных отношениях, а не односторонним образом. Иные в такой
мере упокоеваются благодатью Божиею, в какой могут владеть собою и не уступать
над собою победы живущему в них греху. И случается, что иногда, пребывая в прилежной
молитве, они упокоеваются, а потом подвергаются действию нечистых помыслов и окрадываются
грехом, хотя в них же пребывает и самая благодать. Почему, люди легкомысленные
и не постигшие в точности, сколько действует в них Божественная благодать, думали,
что вовсе истреблен в них грех; имеющие же рассудительность и ум не будут отрицать,
что, когда обитает в них и Божия благодать, приводятся они в колебание скверными
и неуместными помыслами.
ГЛАВА 14.
Нередко видели мы, что некоторые из братии получали богатую благодать, и, в
продолжение пяти или шести лет действия, похоти совершенно в них увядали и угасали,
а потом, когда думали, что достигли пристани и тишины, порок, как бы явившись
из засады, так неприязненно и свирепо нападал на них тогда, что приводило их сие
в изумление и недоумение. Посему, никто из людей проницательного разума не осмеливался
говорить о себе: „поелику пребывает со мною благодать; то свободен уже я от греха;“
потому что, по сказанному выше, в одном и том же уме действуют два духа. И хотя
люди легкомысленные и невежды, имея в себе какую-нибудь тонкую духовную нить,
говорят уже: „мы победили!“ однако же, кажется мне, в действительности бывает
дело так. Когда и чисто сияет солнце, — нашедший вдруг потемненный воздух, или
туман, помрачает прекрасный свет его. В таком же почти положении бывают и те,
которые сподобились благодати Божией, но не во всей полноте очистили себя, и во
глубине одержимы еще грехом; почему, действительно нужно много рассудительности,
чтобы поверить это самым совершенным опытом.
ГЛАВА 15.
Как без глаз, языка, ушей и ног невозможно видеть, или говорить, слышать, или
ходить: так без Бога и от Него подаваемой действенности равно невозможно соделаться
причастником Божественных таин и познать Божию премудрость, или обогатиться по
духу. Мудрые у еллинов занимаются словесными науками и усердно проводят время
в словопрениях; а рабы Божии, хотя и незнакомы бывают с словесными науками, усовершаются
Божественным ведением и Божиею благодатью.
ГЛАВА 16.
С уверенностью же сказываю, что и самые оные Апостолы, исполненные благого
Утешителя, не были вполне свободны от забот, но за весельем и неизреченною радостью
следовал некоторый и страх в следствие самой даже благодати, а не потому, чтобы
давали они предлог действовать в них злобе. Ибо сама благодать поставляла их в
безопасность даже от малейшего уклонения с пути правого. Как ребенок, бросив небольшой
камень в стену, ничего ей не сделает, или как слабая стрела нимало не повредит
крепкую броню: так и какая-либо часть порока, приразившись к ним, оказывалась
недейственною и тщетною; потому что хорошо были ограждены Христовою силою. Однако
же и при всем совершенстве была в них свобода произвола. И неразумно говорят некоторые,
что после благодати бывает отрешение и освобождение от забот. Господь и у совершенных
взыскует душевного изволения на служение Духу, чтобы взаимное было согласие. Ибо
Апостол говорит: Духа не угашайте (1 Сол. 5, 19).
ГЛАВА 17.
Передать дело словом простым всякому по силам и удобно. Так, скажем для примера,
всякому легко сказать, что хлеб приготовлен из пшеницы; но, чтобы подробно описать
его приготовление, не у всякого достанет знания, и могут сделать сие только люди
опытные. Подобно сему сказать просто о бесстрастии и совершенстве нетрудно и удобно,
но дознать дело опытом значит тоже, что самым делом и на самой истине постигнуть,
как приобретается совершенство.
ГЛАВА 18.
Тех, которые предлагают духовное учение, не вкусив и не изведав опытом, уподобляю
человеку, который летом, во время самого полдня, идет по пустынной и безводной
равнине, потом, при сильной и палящей жажде, представляет в уме своем, что близ
него находится прохладный источник с сладкою и прозрачною водою, и воображает,
что он без всякого препятствия наслаждается водою в сытость; или, уподобляю человеку,
который не вкушал и капли меда, но пытается объяснить другим, какова его сладость.
Таковы поистине и те, которые, не дознав на самом деле и по собственному своему
удостоверению, что такое совершенство, святыня и бесстрастие, хотят растолковать
сие другим. Ибо если Бог даст им получить хотя малое сознание о том, о чем рассуждают
они; то, без сомнения, узнают, что истина и самое дело несходны с их толкованием,
но весьма много отличны. Евангелие решительно повелевает всякому человеку одно
делать, а другое не делать, чтобы стать угодным человеколюбивому Царю. Ибо говорит:
не гневайся, не пожелай: аще кто тя ударит в десную ланиту, обрати ему и другую
(Мф. 5, 39). Апостол же, постепенно объясняя заповеданное, наставляет и в том,
как мало помалу должно совершаться дело очищения, а именно, с терпением и великодушием,
и сперва питает млеком, как младенцев, потом приводит в возрастание и наконец
в совершенство. И, сказать так для примера, Евангелие предписало: сделай из волны
совершенный хитон. Апостол же прекрасно объяснил, как должно прясть волну, соткать
и приготовить хитон.
ГЛАВА 20.
Иные воздерживаются от явного блуда, татьбы, любостяжания и подобных худых
дел, и потому ставят себя в числе Святых; но им многого не достает, чтобы стать
святыми на самом деле и поистине; потому что нередко в уме еще скрывается, живет
и пресмыкается порок, и вовсе не удалялся от них. Святый же есть тот, кто освятил
и совершенно очистил внутреннего человека. Некто из братьев, молясь вместе с другими
братьями, пленен был Божественною силою и в восхищении видел горний град Иерусалим,
светлые тамошние жилища, беспредельный и неизреченный свет, слышал голос, который
говорил: „вот место упокоения праведных“! Потом надмившись и возымев высокое о
себе мнение, впал в глубину греха, и в последствии стал добычею великих зол. Если
же так было с ним; то возможно ли простому человеку сказать: „поелику пощусь,
веду странническую жизнь, раздаю имение, сохранил себя от упомянутых худых дел,
то ничего уже не остается, чтобы и мне быть Святым?“ Воздержание от видимых худых
дел не есть еще совершенство, как сказано; но очищение ума — вот совершенство!
ГЛАВА 21.
Ты, предполагающий это, при бдительном надзоре над своими помыслами, войди
к уму твоему, пленнику и рабу греха и рассмотри, что есть на дне его, во глубине
твоих помыслов, — этого, разумею, змия, гнездящегося в так называемых тайниках
души твоей и умерщвляющего тебя в главнейших членах души твоей. Ибо сердце подлинно
есть необъятная бездна. Посему, если убил ты сего змия, если очистил себя от всякого
беззакония, изринул из себя грех; то похвались о Боге чистотою; а в противном
случае, смирившись, как скудный еще и грешный, приступи ко Христу, молясь о тайных
твоих. Ибо все ветхое и новое Писание рассуждает, по-видимому, о чистоте; и всякому
человеку, Иудею и Еллину, слово о чистоте вожделенно, хотя и не во всех действенно.
Достигнуть же сего, то есть, чистоты сердца, не иначе возможно, как чрез единого
Иисуса. Ибо Он есть ипостасная и сущая Истина, и без сей Истины невозможно как
познать истину, так и улучить спасение.
[1] Смотр. примечание к 9-му отделению 4-й беседы,
стр 27.
|
