После дефолота 1998 года поселился в Италии в Милане (и на Лугано?).
Центр Внедрения “Пролог”,
Центр Внедрения “Протек”,
Совместное советско-швейцарское предприятие “Метатек”.
26 мая 1988 года Верховный Совет одобрил закон N 8998-XI “О кооперации в СССР”. В сентябре этого же года я должен был поехать в Москву поступать в аспирантуру. При ВЦ (Вычислительном Центре) Академии Наук СССР (Вавилова 40, Москва). Там было уже все “на мази” - тема интересная, отличный научный руководитель (Владимир Рубенович Хачатуров), сделаны предварительные работы и пр.
Но так получилось, что я, все же, пошел по пути кооперативов.
Кооператив удалось зарегистрировать достаточно быстро и просто. Благодаря Зам. пред. райисполкома, которая была клиенткой моей жены. Следует также подчеркнуть, что необходимый для любого бизнеса начальный капитал также дала моя жена, продав свой собственный дом. Моя жена была высококлассная модельерша/портниха и кооператив вначале планировалось открыть именно под нее. Но в итоге мы зарегистрировали “Кооператив Центр Внедрения “Пролог” при Всесоюзном обществе изобретателей и рационализаторов” - таким образом мы пытались (кстати, достаточно успешно) скрыть “ругательное” в тот период слово “кооператив”. Т.е. из обязательной на то время печати и бланков предприятия слово кооператив было изъято и название наше звучало так:
“Центр внедрения “Пролог” при ВОИР СССР”.
Мой друг детства - Михаил Пашук - как только узнал про наш кооператив, а он работал в одном из институтов Академии Наук СССР, сразу же заказал нам купить персональный компьютер для его лаборатории.
Это в принципе, и определило направлении нашей будущей деятельности. Первые компьютеры, 24-игольчатые принтеры (это был шик!), а потом - фотокопировальные аппараты (революция!) и лазерные принтеры (сказка!) в наш город были завезены нами.
Мне постоянно приходилось летать в Москву. Бывало - на неделе - по несколько раз. В итоге назрело решение открыть в Москве филиал нашего кооператива.
Для этого были нужны партнеры. Мой выбор пал на Григора Хачатурова, которого я знал по своей учебе в Физтехе (МФТИ). Григор на тот момент был военным (работал в каком-то военном НИИ). Моя идея Григору сразу же понравилась. Он вообще был очень даже smart-guy. Но Григор поставил свое условие, чтобы я взял также на работу его лучшего друга Вадима Якунина. Вадим тогда как раз заканчивал аспирантуру в Физтехе и ему светила карьера зам-директора какого-то там завода в Зеленограде под Москвой. Ему даже уже была выделена 3-х комнатная (по тем временам - факт высокой оценки специалиста) квартира, куда он собирался перевезти свою жену и двух своих маленьких дочек. Поэтому Вадиму, прежде чем согласиться работать в каком-то там кооперативе, пришлось очень серьезно подумать. Но у Григора был талант убеждать людей.
И Григор, и Вадим были талантливые ребята и сразу же показали весомые результаты. Они сразу же стали набирать людей (своих друзей) из Физтеха.
Но основная проблема, которую тогда необходимо было решить - найти выход на банки.
Тут нас ждала удача. Мне удалось познакомиться, а потом буквально подружиться с Владимиром Львовичем Саламандрой. Он тогда работал Начальником Операционной деятельности при Государственном Банке РФСР. Благодаря Владимиру Львовичу у нас был выход на обналичивание любых сумм (принципиальная на тот период возможность) и на практически на любые кредиты.
В общем, все эти составляющие: наличие первонального капитала (еще раз - полученного с продажи дома моей жены), талантливые ребята (Григор, Вадим, ребята из Физтеха), выход на банки (В.Л. Саламандра), отсутствие какой-либо конкуренции на рынке позволяли построить бизнес практически любого направления.
Что мы и делали.
К концу 89-го с помощью “Пролог” нам удалось заработать уже приличные по меркам того периода деньги, которые позволили не только накупить машин, значительно улучшить свои бытовые условия, дать нам необходимую для бизнеса свободу перемещения по миру, но самое главное - у нас появилась возможность реализовывать масштабные проекты.
В 1989 и 1990 годах вышли постановления СМ СССР о совместных (советских с зарубежными) компаний и об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью.
Мы были одними из первых, которые сразу же воспользовались предоставленной возможностью и зарегистрировали:
Совместное советско-швейцарское предприятие “Метатек” и Центр Внедрения “Протек”.
В “Протек” наши доли распределились: 25% у Георгия Хавбошина (крестный отец моего сына Олега), 25% - у Григора Хачатурова, 25% - Вадима Якунина и 25% - у меня.
Я решил сосредоточится на “Метатек”, оставив “Протек” Григору и Вадиму. Правда, куда потом подевались наши с Георгием Хавбошиным доли, признаться, я не помню. Не помню, что мы это когда-либо оформляли.
Работа в Пролог-е, Метатек-е и Протек-е - это был очень интересный период моей жизни. Который дал очень хороший опыт. Все эпизоды я вспоминаю с огромным удовольствием.Жаль, конечно, что связи наши оборвались.
Григор: ты помнишь свое обещание написать Мемуары, где ты планировал рассказать “как Саня кардинально поменял мою и нашу жизнь?” Ты был человек слова. Когда мы увидим твою книгу?
И я надеюсь ты не забыл все это - что кооператив “Пролог” вырос на деньги от дома Зины, а “Протек” на деньги “Пролога”. Ну и огромную роль, конечно же, сыграл Владимир Львович Саламандра. Не умоляя, при этом заслуг всех других участников. В общем, Григор, жду твоих обещанных Мемуаров.
@Михаил: ты, может быть и не знал, а я, к стыду своему, подзабыл - ты сыграл очень важную роль в нашей судьбе. В судьбе всех вышеперечисленных предприятий. Как мы теперь знаем, многие бизнесы того времени выросли именно благодаря торговле компьютерами. Если бы не тот твой заказ, а потом последующий - для другой лаборатории, сомнительно, чтобы мы начали заниматься этим бизнесом. Михаил, спасибо тебе огромное. Низкий поклон.
@Зина: без денег, вырученных от продажи твоего дома на Шмидта 11, и твоей инициативы по открытию кооператива, вообще сомнительно, чтобы мы тогда начали заниматься бизнесом.
Как интересно все переплетается в этой жизни.
В 1990 году я как-то узнал, что “невозможно найти обычный нательный православный крестик”. Оказывается в советский период крестики эти производились только в городе Риге. В конце 80-х и начале 90-х производство практически развалилось, а связи с Прибалтикой оборвались. Вот и возник вакуум.
Я “побежал” в Гохран. Мне удалось встретиться с Валентином Петровичем Никитиным (первым замом в Гохране). Он оказался человек очень общительный и сразу мне сказал: “Забудь. Без благословения Патриарха Всея Руси тебе не удастся создать никакого производства”.
Тогда я договорился о встрече с моим преподавателем из Физтеха - Андреем Владимировичем Медведевым. У него дома. Идея ему понравилась. Он сразу же созвонился со своим старым знакомым - Николаем Петровичем Хрушковым. Последний в течение более двадцати лет проработал Генеральным Директором Гознака (выпуск денежных знаков, паспортов, и прочих ценных бумаг) и буквально только что вышел на пенсию. Николай Петрович был очень энергичным и деловым человеком. Он сразу же вышел на Евгения Евгеньевича Милованова - зам. министра Отдела по делам религий при Совете Министров СССР. Евгений Евгеньевич одновременно занимал генеральскую должность в КГБ. Т.е., понятно, что именно он фактически курировал Русскую Православную Церковь.
В общем, мы создали предприятие на четверых: Андрей Владимирович Медведев, Петр Николаевич Хрушков, Евгений Евгеньевич Милованов и я. Правда Андрей Владимирович Медведев быстро отошел от наших совместных дел и мы остались втроем.
Это была отличная команда. Ярчайшие и интереснейшие люди.
Евгений Евгеньевич достаточно быстро организовал мне встречи с Патриархом Всея Руси Алексием II, с которым я встречался неоднократно и который дал нам желаемый документ - Величайшее Благословение. Под этот документ там очень легко выделили фонды в одну тонну серебра и ста килограмм золота.
Николай Петрович Хрушков организовал производство крестиков на Ленинградском Монетном Дворе (ЛМД). Крестики вышли колоссально высокого качества. Их изготавливали по той же технологии и на том же оборудовании, на котором производили юбилейные монеты из драгоценных металлов (платина, палладий, золото, серебро).
Бизнес-схема была чрезвычайно простой. Гохран, согласно выделенных нам фондов, отгружал золото и серебро в ЛМД. ЛМД из этого материала штамповал и упаковывал крестики. Потом мне звонили из монетного двора и называли данные для платежа. Я платил и в этот же день выезжал ночным курьерским в Питер. Иногда один. Иногда с Евгений Евгеньевичем, иногда к нам присоединялся и Николай Петрович. Там мы получали необходимые документы и сам товар. Возили мы его в Москву в обычном купе поезда. Это происходило иногда еженедельно, иногда ежемесячно (в зависимости от периода). Потом перевозкой занимались бывшие бойцы бывшей группы “Альфа” (Ельцин тогда практически упразднил КГБ и ребята в тот период остались без работы).
Крестики мы сдавали в Главювелирторг и практически сразу же получали оплату за товар.
Несмотря на неплохие обороты и прибыли, это была самая простая бизнес-схема в моей жизни. И она была осуществлена на остатках старых структур СССР.
Самое сложное в ней было - необходимость выпивать со старым директорским составом, топ-менеджерами старой формации. Это была в буквальном смысле пытка. Но и тут я приобрел хороший опыт - “сачковать” пить.
Как бы то ни было - это был достаточно интересный проект. В течение которого я познакомился со многими интересными людьми, понял работу Патриархии и разных советских министерств и методы работы менеджеров старой (советской) формации.
3. Импорт ювелирных изделий в Россию.
Начав работать с Гохраном, Ленинградским Монетным Двором и войдя в тему “драгоценные металлы”, мы столкнулись с проблемой чрезвычайно высоких акцизов на изделия из драгоценных металлов, которые еще, к тому же, “сверху” облагались НДС.
Естественно, встала проблема оптимизации налоговых схем. И мы начали исследовать различные варианты.
Есть старый еврейский анекдот:
- Абрам, а ты почему бороду сбрил? Я спрашивал у нашего раввина, он говорит, что нельзя бороды брить!
- Хм… а я у раввина не спрашивал.
Я часто действовал подобным методом. В начале 90-х, когда все развалилось, это вообще отлично работало.
Я попросил моего друга из Швейцарии Марка Крэембюля:”Марк, а не мог бы ты мне в Москву выслать 10 кг серебра?”
Получать серебряные слитки в Шереметьево я попросил своего работника Виталия Шумилина. Он был достаточно cмышленым парнем. Поехал он туда с другой моей сотрудницей, которая, кстати, впоследствии стала его тещей (как, бывает, интересно течет жизнь и переплетаются судьбы) Наталией Вадимовной. Как ни странно, долго они там не задержались и привезли слитки к нам в офис. Они рассказали, что: “В таможне искали-искали и не нашли никаких запретов. Они сами там все удивлялись”. В общем, у нас получилось. И у раввина мы ничего не спрашивали.
В результате у нас возникла идея протащить через Таможню уже не серебряные слитки, а золотые ювелирные украшения.
В процессе мы узнали, что основной производитель ювелирки в Европе - Италия; что 583-й пробы там нет (это потом уже она стала 585-й); что у них в ходу “желтое”, а у нас “красное” (больше меди) золото; что изделия необходимо потом будет все штамповать в Пробирной Инспекции. Но самое главное, мы поняли, что следующий раз Таможня уже не пропустит без специальной лицензии Министерства по Внешне-Экономическим связям СССР. Там же, про такие лицензии еще не слыхивали. В общем, мы были первыми (и я люблю быть первым). Коррупция тогда, можно сказать, только зарождалась. Точнее, не расцвела еще пышным цветом. А поэтому - стоило все это не так дорого. В общем, вся сложность была в получении лицензии и организации штампования Пробирной Инспекцией. На начальном этапе.
Бандитизм тогда тоже еще только давал свои всходы. Но друзья мне уже говорили: “Саня, куда ты сунулся? Золото. Сотни килограмм. Тебя же скоро прибьют”.
Ну да. Потом я убедился, как это золото кружит голову разным людям. Мне часто говорят, что я чокнутый. Часто я с этим вынужден согласиться. В частности, ящик золота или ящик с обыкновенными булыжниками - действуют одинаково на мое сознание. И то и другое - материал для работы. Многих других же - эта тема просто циклит.
По мере приближения даты прибытия груза я задался задачей сопровождения груза из аэропорта Шереметьево в Пробирную Палату (возле Патриарших). В итоге я буквально угодил в логово бандитам. Т.е. пришел я на завод по драгметаллам. К начальнику охраны. Как он мне представился - “бывший афганец”, офицер. Он привел своих коллег. В общем, я понял, что вероятность, что они “потеряют” груз по дороге из Шереметьево - стремится к 100%. Ребята на самом деле были крутые. И они, кстати, уже узнали номер рейса. Т.е. это я, идиот, им все сказал.
Как вылазить из этой ситуации - я не знал. Признаюсь, я растерялся. Более того - реально испугался.
За помощью я обратился к Евгению Евгеньевичу Милованову (я о нем писал уже в блоке про “РПЦ, ЛМД и православные крестики”). И вот мы с Евгений Евгеньевичем пошли на встречу в логово этих бандитов - “договариваться о частностях”. Признаюсь, я был поражен профессионализму Евгения Евгеньевича. Нас было двое. Их же - человек 5. Все они были такие крутые крутые. Суровые. Уверенные в себе. В общем, люди бывалые. И вот Евгений Евгеньевич начал с ними разговаривать. Это было реально - искусство. Он не произнес никаких угроз, он не повышал своего голоса, говорил ровно, но убедительно. Пересказать я это не смогу. Смогу сказать только об итоге. Они нас провожали с большим почтением. Чуть ли не пылинки сдували с пальто. Не моего, Евгения Евгеньевича. Когда мы вышли, он мне сказал улыбаясь: “Ну что, Саша, вдвоем легче, чем одному?”. Я ему был чрезвычайно признателен. Евгений Евгеньевич потом меня вывел на какого-то начальника в какой-то милиции. В итоге, к самолету компании Swissair (прямо к самолету!) мы подъехали на ГАЗ-66 с будкой, в которой сидели полковники и подполковники (не меньше) с автоматами. Грузчики, как только узнали, что в самолете шесть ящиков с ювелиркой (300 кг), начали меня уговаривать “Куда вам все это отвезти? Мы все это организуем!”. Глаза у них при этом буквально блестели. “Да нет. Спасибо! Сейчас подъедет наша машина”. Грузчики же не унимались. Успокоились они уже после того, как увидели людей в погонах и с автоматами.
Потом все было уже скучно, обыденно.
Пробирная Палата организовала дополнительную смену, чтобы перелопатить первую партию “русской” ювелирки из Италии. Потом я продал всю эту ювелиру оптом.
Больше я импортом ювелирных изделий не занимался. Далее мы реализовали схему производства ювелирных из “русского золота” в Италии с ре-импортом в Россию. Но об этом будет отдельный рассказ.
4. “Производство” ювелирных изделий.
Как я уже описывал в проекте “Импорт ювелирных изделий”, в 90-х годах основной проблемой при производстве, импорте и продаже ювелирных изделий были высокие акцизы, на которые еще сверху накручивали НДС и (при импорте) таможенные пошлины.
Тут мы нашли в законодательстве “дырку”, лазейку, которую можно было бы сформулировать следующим образом: “При производстве изделий (любых) за рубежом из российского сырья (любого!) и (фактическом) ре-импорте продукции обратно в Россию стоимость сырья налогами и таможенными пошлинами не облагалась”.
Кто, как, когда и зачем пробил это решение, я не знаю. Подсказал мне его один товарищ из Министерства Внешне-экономических связей.
В общем, берешь кредит в банке. Закупаешь на него приличную партию золота в Гохране. Экспортируешь его (по лицензии МВЭС). Там (в Швейцарии) сразу же продаешь по рыночной цене чистого золота. И, при необходимости, сразу же можешь возвратить кредит банку. При этом у тебя появляется, по сути, неограниченная по времени квота на беспошлинный импорт ювелирки в Россию.
Пошлину накладывали, но уже на “работу”. Там еще были другие оптимизационные схемы.
В общем, глупость какая-то, но реальный факт. По этой схеме мы ввозили ювелирку вплоть до лета 1998 года.
Ювелирку мы сдавали на реализацию в магазины (десятки магазинов в Москве и Питере). Магазины с нами расплачивались по факту реализации. Т.е. платили мы за нее в валюте, а магазины отдавали нам в рублях. И тут, понятно, была зарыта мина замедленного действия. До 17 августа 1998 года рубль был привязан к доллару и стоимость доллара составляла 6 рублей. А через пару недель уже доллар рванул и долетел до 20 рублей. Потом болтанка и через месяц доллар фактически не опускался уже ниже 15 рублей.
Это был классный кризис. Кризис - это вообще - отличная штука. Но об этом как-нибудь потом. А тогда - это был шок. Много денег сгорело тогда.
Можно было бы попытаться набрать кредитов в банках, чтобы спасти ситуацию. Но я уже к этому периоду фактически не жил в России. И мне давно уже стало неинтересно там работать. Основная причина - взятки. Не бандиты, а именно - взятки. Противно было осознавать, что для реализации практически ЛЮБОГО проекта надо думать не о бизнесе, а о том - кому и сколько дать. Я не знал и не видел ни одной схемы, где можно было бы обойтись без многочисленных паразитов-чиновников. Я давно уже мечтал о создании бизнеса, где думаешь только о бизнесе, а не о клопах.
В общем, кризис 1998 года - это был прекрасный повод окончательно уехать из России и туда больше не возвращаться. И на самом деле, с 1998 до 2013 года я в России ни разу не был. Не специально. Но так получилось.
В общем, кризису 1998 года я чрезвычайно благодарен.