Год издания II
№ 5 (июль-октябрь 1995 г.)
АКТУАЛЬНЫЕ КОММЕНТАРИИ
ПРАВОСЛАВИЕ И МУНИЗМ
24 августа 1995 года Москву обклеили листовками в поистине предвыборном
количестве, но к выборам листовки отношения не имели. Листовки приклеили
даже к старинным дверям Университета на Моховой. Крупный заголовок:
"Осторожно — обманщики!" в этом контексте воспринимался так же двусмысленно,
как "Добро пожаловать" на дурдоме.
Листовка была выпущена специально к 25 августа. В этот день религиозное
движение Муна ("Церковь объединения") устраивает свой праздник,
на котором совершается бракосочетание тысяч пар одновременно во
всем мире. На листовке написано мелко и хлестко: "Листовка выражает
мнение Православной Церкви". В Отделе внешних церковных сношений
Московской Патриархии заявили, что не имеют отношения к листовке,
но что она действительно отражает постановление недавнего архиерейского
собора, на котором мунизм был признан "неоязычеством". Правда, Русская
Православная Церковь — далеко еще не вся Православная Церковь, но
Православие тем и обаятельно для многих, что не имеет никакого центрального
авторитета.
Листовка может служить образцом того, как не следует вести борьбу
с инославием. Её авторы создают карикатуру на мунистское учение,
заявляя, что "Мун объявил себя новым Христом". Любой мунист резонно
возразит, что это вовсе не так. Согласно катехизису Муна (Бог и
мы: Учение преподобного Муна. Москва: Известия, 1992. 254 стр.),
в 16 лет ему было видение Христа. "Иисус велел Сан Мюн Муну завершить
дело установления Царства Божьего на земле" (С.8). Значит, Мун считает
себя исполнителем повеления Христа, а не Христом. Конечно, это лишь
неточность, но в реальной-то жизни люди столкнутся с реальным учением,
и надо быть точным, чтобы приготовить их к этому.
Листовка не подписана никем конкретно. Это большая ошибка, потому
что люди давно уже не доверяют анонимкам: почему боятся? почему
прячутся за широкую спину всей Церкви? В листовке много говорится
о грехах Муна. Грехи, может, имели место, но зачем же "переходить
на личности"? Мун — умнее, он никогда не говорит о грехах своих
идеологических противников (а безгрешных-то нет).
Наконец, листовка вообще бессмысленна. Она предостерегает тех,
кто собрался "венчаться" у Муна: "вы отлучаете себя от Православной
Церкви". Однако, венчаются те, кто уже довольно плотно вошел в движение,
выбор сделал, и догадывается, что попал не в Троицкую лавру, "наиболее
заслуженные", по выражению корреспондента "Известий" А.Степанова
(Известия, 26.8.95). Вряд ли накануне свадьбы такой человек передумает
из-за бранчливой агитки, а вот мнение его о Церкви станет хуже:
мы ее не трогаем, чего она нас трогает. А в основном листовку-то
прочтут обычные советские атеисты, и только ухмыльнутся, прочтя
сравнение мунизма с наркотиком, и подумают: "А сами-то... почём
опиум для народа?" Неизвестные агитаторы взяли неудачную ноту, не
сообразив, что со стороны все это будет похоже на перебранку двух
торговцев "травкой".
Листовка — лишь самый яркий пример травли иноверия в современной
России. В Петербурге депутаты "обратились в милицию с требованием
принять необходимые меры для предотвращения антиобщественных проявлений
и нарушения закона. Меры были приняты, но помешать акту венчания
по-муновски они не смогли". Позор и подлость: звать городовых против
верующих людей лишь потому, что они веруют иначе. И лексикон-то
каков — сразу напоминает о том, как осудили в том же Питере за "антиобщественное
поведение" великого Бродского. Все ссылки на закон несостоятельны:
пока еще в России действует демократический закон о свободе совести,
хотя он всё больше становится декорацией, за которой царят произвол
и самодурство. Стыдно, что, по сообщению той же газеты, "опасаясь
протеста российской общественности, муновцы вынуждены были проводить
обряды бракосочетания в условиях строгой конспирации". Вновь вышла
на тропу войны та самая "общественность", которая травила диссидентов
светских и церковных, только теперь уже не спишешь ничего на принуждение
свыше — сами травят, да еще похваляются этим в печати.
Защищая мунистов от злобы человеческой, нельзя, однако, не сказать
несколько слов о мунизме и его отношении к христианству. Мун не
считает свое учение чем-то отличным от христианства, и поэтому христиане
могут высказаться об этом учении, а то как бы не получилось по пословице:
"Без меня меня женили". По Муну, "Бог является ... мужским началом
по отношению к творению. Творение ... есть объект с женским началом
для Бога".
Совпадает это с Библией? Нет! Библия говорит о Боге как о Творце
и мужского, и женского. Бог творит мужчину и женщину, но к Нему
представления о мужском и женском неприложимы.
Мун говорит, что творение есть воплощение Бога. Для Библии "воплощение"
противоположно "творению". Творец не воплощался в творении, но созидал
нечто абсолютно отличное от Себя.
Фактически выражения христианского катехизиса использованы Муном
для выражения древнего взгляда на мир как на гармоничное, уравновешенное
сочетание Света и Тьмы, Мужского и Женского. Бог и мир слиты как
душа и тело (для Библии они неслиянны как художник и картина). Так
в учении Муна вдруг прорезалась древняя восточная религиозность,
сплавляющая природу и Бога. При этом отрицательное считается необходимым
для гармонии элементом мира. Христиане часто поддавались искушению
отождествлять "мужское" с положительным, благим, а "женское" - с
отрицательным, греховным. Но с таким искушением легче справиться,
чем с религиозным соблазном Востока: считать Бога и человека, свет
и тьму столь же равноценными, обязательными для мировой гармонии,
как мужское и женское.
Это не означает, что Мун - как и вся древняя восточная религиозность
- отрицает грех. Значит, в понятие "грехопадения" он вкладывает
свой, а не христианский смысл? Да, рассказ Библии о грехопадении
не следует понимать "традиционно", "буквально", утверждает Мун.
По его мнению, Ева "вступила в интимные отношения с архангелом"
- Сатаной. Христианский грех, разумеется, не есть "интимные отношения"
с сатаной. Он есть нечто неизмеримо худшее - гордыня. Грех как похоть
вторичен, а первично в нем желание свергнуть Бог.
При столь различном понимании Творца, Христа, греха, — понятий
начальных — не может быть у Муна и христианства одинакового понимания
понятий конечных: воскресения, вечной жизни. Здесь Мун поразительно
категоричен: "Воскресение не обозначает и никоим образом не может
обозначать возвращение трупов к жизни". Когда Христос воскрешал
умерших, "то это не могли быть физические тела" .
Евангелие однозначно сопротивляется таким перетолковываниям. Христос
воскрес во плоти, Он ел и пил в доказательство этого. Учеников не
интересовало бессмертие души - тогда оно всем было несомненно. Пока
ученики видели в Иисусе Воскресшем бесплотного духа, они боялись.
Фома Неверный хотел вложить пальцы в Раны Христовы, чтобы убедиться
в воскресении плоти, всей полноты человеческого существа. Лазарь
воскресал не "духовно", не потому, что достиг совершенства, а потому,
что Господь вырвал его у смерти, как вырывает всех, имеющих веру
в Сына Божьего. Лазарь плотью, извините за цитату из церковно-славянского
Евангелия, "смердел" - и христиане пованивают и телом, и душою.
Нам воскресение - не итог наших духовных усилий, а дар от Бога,
дар слабой и немощной вере, дар и духом, и материей. Мы веруем в
воскресением во плоти: с костями, эмоциями, кровью, даже, возможно,
с белыми тапочками.
В сущности, мунизм так же далёк от христианства, как и гностицизм
II столетия, и так же использует христианскую терминологию. Что
тут плохого, кроме хорошего? А что плохого в том, что крымское игристое
называют "шампанским"? Почему французы возмущаются этим и заставляют
экспортные бутылки этого вина именовать иначе? Потому что язык —
драгоценное, единственное средство общения в этом мире, орудие хрупкое
и обоюдоострое. Индуизм — замечательно. Буддизм — прекрасно. Конфуцианство
— великолепно. Мунизм - близкий ко всем трем — был бы замечателен,
прекрасен и великолепен, если бы не погрешал против общечеловеческих
приличий в использовании языка. Называть "путь Неба" "воскресением"
есть лукавство в целях приобретения сторонников из людей, благосклонно
относящихся к христианству.
На обложке муновского катехизиса - символы буддизма, ислама, иудаизма.
Это напоминает рассказ о южном торговце, который торговал вином
из одной и той же бочки, но имел коллекцию разнообразных этикеток
и, разливая напиток в бутылку, наклеивал на нее этикетку сорта,
который предпочитал покупатель. Что ж, вряд ли стоит учреждать какую-нибудь
госинспекцию, которая бы следила за религиями, как следит (или должна
следить) за коммерсантами. Можно запретить мунизм, но от этого он
станет лишь вожделеннее. Проще же и естественнее для Церкви: дать
людям попробовать христианства, и победить лукавство мира сего единственным
своим доводом: свидетельством о живом, воскресшем Спасителе и Господе
Иисусе Христе.
Яков Кротов
ДЕТИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ КРАСЯТ НЕБО
13 июля 1995 года Московская областная Дума выступила с обращением
к властям России с призывом отказаться от сооружения мечети и синагоги
рядом с православным храмом в московском Парке Победы. Один из депутатов
думы, Игорь Серебряный (Общая газета, 20.7.95) сообщил в газете,
что дума "четырежды отказывала ревнителям национально-религиозной
гармонии в своей поддержке, чувствуя, что составленная реутовским
депутатом Анатолием Ворониным петиция попахивает чем-то неприличным".
Он упомянул среди организаций, вдохновлявших Воронина, Союз православных
братств.
Удивительно, но этому обращение дали дружный отпор самые разные
люди. Съехидничали евреи (не иудеи, о чьей синагоге шла речь!) —
в заметке Михаила Ланцмана "Конфликт между городом и деревней" (Сегодня,
2.8.95): "Историческую известность Поклонной горе принесли сапоги
французского императора Наполеона — католика по вероисповеданию.
В связи с этим законодателей Московской области можно было бы заподозрить
в замаскированном франкофильсве". Публично выступил против решения
коллег депутат этой же Думы Михаил Мень, сын отца Александра Меня.
Михаил Ланцман в "Сегодня" (2 авг.) одесски съязвил: "Истори-ческую
известность Поклонной горе принесли сапоги французского императора
Наполеона — католика по вероисповеданию".
Вздыбились демократы: "Черносотенный пафос обращения Мособлдумы
целиком построен на передержках и грубейших ошибках" (Анатолий Коротич
и Евгений Ихлов в "Новом времени", № 31).
Заодно с евреями и демократами выступило правительство Москвы,
обычно равноудаленное и от первых, и от вторых. Оно заявило, "что
будет со всей решительностью пресекать любые попытки разжигания
межнациональной розни в городе, от кого бы они ни исходили" (заявление
полностью оп.: Вечерняя Москва, 3.8.95; Куранты, 4.8.95). Московская
правда, особо чуткая к пожеланиям Лужкова, еще 28.7.95 поместила
передовицу с заголовком: "Память и вера — не для предвыборных спекуляций".
Может показаться (особенно депутатам облдумы), что спор идет между
неверующими евреями, демократами, руководителями и верующими, православными.
Верующие среди депутатов думы, возможно, и есть, но обращение этого
не доказывает. Не только логика обращения носит чисто националистический,
внерелигиозный характер, но сам поднятый вопрос обличает неверие
напавших на будущую мечеть и синагогу. Защитники религиозного многообразия
и его противники в данном случае одинаково не понимают сути религиозного
взгляда на мир.
Бывают и верующие, которым очень важно, пожалуют ли им наперсный
крест, призовут ли к президенту, признают ли представителями главной
в России конфессии. Эти верующие, однако, ведут себя вопреки своей
вере. Одна их часть верит в Небо и стремится туда, другая их часть
скребет лапами, пытаясь ухватить и на земле кусочек мозговой косточки.
Этим людям можно и нужно напоминать о Небе.
Иное дело вполне неверующие националисты, евреи, демократы. Они
не видели Неба, они живут в подземелье с низким потолком и отсчитывают
расстояния не от Полярной звезды, а от земных пупырышков. Это само
по себе грустно, а уж когда неверующий в Небо человек начинает рассуждать
о том, в какой цвет надо красить Небо, когда слепой рассуждает о
том, какой цвет в спектре важнее, а каким в спектре не место...
Положение только трагичнее от того, что многие из этих практически
неверующих людей провозглашают себя верующими, вламываются в христианство,
отодвигая задами и резолюциями патриархов, пап, исповедников, богословов.
В споре неверующих с неверующими к какой стороне примкнуть христианину
— к протестующей или защищающей мечеть с синагогой? Протестовать
верующему человеку против строительства храма Бога, в которого он
верует (а в мечети и в синагоги молятся тому же Богу, это знают
уже на первом курсе семинарии) смешно. Конечно, защищать, и, коли
уж пошло на принцип, надо строить эти храмы в мемориале.
Только жизнь верующего человека предоставляет более возможностей,
нежели двоичное "протестовать" — "восхвалять". Схватка вокруг храмов
на Поклонной горе заставляет христианина прежде всего страдать и
сострадать. Страдать, потому что Православную Церковь сделают опять
козлом отпущения. Не областная дума, а вселенское христианство свяжется
в умах слышавших о скандале с попыткой оттеснить иноверцев.
Сострадания, однако, больше. Разумеется, христианин не может сострадать
национализму, но сострадать националистам (а областные депутаты
именно таковыми себя проявили) — нужно, ибо национализм есть в первую
очередь болезнь духа, опасная для окружающих, но болезнь, не заблуждение,
почему он и не лечится увещеваниями и просветительством. Более сострадания,
однако, даже не к националистам, а к тем, кого большинство в этом
споре: к людям, которые искренне считают, что это очень важно, будут
ли в мемориале Победы только христианская церковь, или еще и синагога,
и мечеть, кто искренне убежден, что верующим прибудет или убудет
в зависимости от того, сделают им красиво на Поклонной горе или
нет. Как сердиться на того, кому "небо" — пустой звук, кому вся
жизнь — борьба за место не в книге Жизни, а в начальственных планах
либо в политической структуре. Те, кто так печется о благе верующих,
не понимая, в чем благо веры, не страдают и не просят о сострадании.
Что ж, сострадание тем, кто так увлечен межрелигиозными разборками,
что его не мучает высота Неба, есть сострадание истинное, совершенно
свободное от жалости, отдающее себя совершенно без награды.
Бедные дети подземелья! И те, кто против мечети с синагогой в мемориале
Победы, и те, кто за, не видят того, что перед Небом нет и не может
быть победы в любой войне. Только кроты верят в то, что из драки
можно выйти победителем, почему и дерутся не на жизнь, а на смерть.
Верующему, да и просто человеку возможно и нужно глянуть на события
полувековой давности с точки зрения Небесного Отечества, которое
одно для всех людей, а не только с точки зрения отечества земного.
И сторонники, и противники храмов на Поклонной говорят о мемориале
"в память о погибших в Великой Отечественной войне", о том, что
мемориал увековечивает победу над "фашистскими захватчиками", обеспечившую
"независимость нашей Родины".
Кто глянет как поэт или как верующий в Небесного Отца на павших
солдат, тот увидит, что они зарыты не в русскую или немецкую землю,
а в земной шар. Выйдем из подземелья, оглянемся и увидим: Великая
Отечественная война — лишь малая часть Второй Мировой войны. Увидим:
самый страшный день войны — не 22 июня 1941 года, а 1 сентября 1939,
когда мы фактически помогли фашистам начать войну и приняли участие
в дележке чужих земель. Увидим: война окончилась не 9 мая, а намного
позже, и бомба на Хиросиму сброшена, как ни крути, нашими союзниками,
так что и наша доля вины есть в японском кошмаре.
Не презрение, а сострадание вызывают люди, не понимающие, что в
любом храме молятся об упокоении не просто "жертв войны", а людей,
созданных Богом и убитых вопреки Божьей воле о спасении всех. Не
презрение, а сострадание вызывают люди, не подозревающие, что участие
в борьбе с агрессором еще не делает человека святым, что участие
в агрессивной войне еще не делает еще безнадежно проклятым, и что
в христианском храме надо молиться об упокоении душ и тех, кто изменял
Родине, кто сражался на стороне немцев, да и за немцев. Радующийся
победе над гнусным врагом не видит слез Бога о побежденном человеке.
В мечети надо молиться и о тех немногих, кто пошел против коммунистического
режима, оказавшись при этом с гитлеровцами. В синагоге тоже могут,
могут найтись — и находятся — люди, способные молиться за мучителей
и палачей, и если среди нацистов были люди с еврейскими предками,
то и за таких. Вера Авраама, вера иудеев, мусульман, христиан есть
вера не в людей, побеждающих друг друга, а в Бога, милосердного
к людям. Эта вера, а не храмы (которые, коли уж пошло на принцип,
надо построить) есть истинная, ежедневная Победа над ненавистью
и раздором.
Яков Кротов
ХРИСТИАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА: ВЫСТАВКА ДОСТИЖЕНИЙ
Северный полюс Москвы — это ВДНХ. Сегодня более, чем вчера, это
витрина материализма, коммерции, алчности (ибо только сильное желание
купить дешево и мило может погнать на этот полюс).
Южный полюс Москвы — это Университет. Сегодня более, чем вчера,
это анти-витрина, свернувшаяся на себя интеллигентность, гордая
нищета и духовность, принципиально не желающая проповедовать и сеять
разумное, торговать добрым, проповедовать вечное. Да ей это как
бы и не совсем к лицу: именно в Университете и вокруг слишком еще
пахнет казенным атеизмом, недурно оплачиваемым марксизмом, карманными
фигами. Юго-Запад, окрестности Университета, — своеобразное гетто
московской интеллигенции, советская "Пречистенка". Словно лагерными
вышками Гетто подперто башнями всевозможных разведок, контрразведок,
штабов.
Только в таком районе, на улице Строителей, могущей по праву претендовать
быть Новой Пречистенкой, и возможна библиотека №174, по виду вроде
бы обычная районная, а внутри ошеломляющая изобилием того, что огулом
называлось у нас когда-то "иностранной литературой". За новоязовским
эвфемизмом имелась в виду вовсе не "Одиссея" на языке оригинала,
а все, что было написано латиницей и уже пахло свободомыслием, не
могло быть целиком проконтролировано, и в идеале должно было бы
быть запрещено абсолютно, но уж для интеллигентов, в интеллигентском
гетто, было допущено.
Видимо, закономерно, что именно в этой библиотеке открылась и проходила
всё лето 1995 года выставка "Христианская литература - 95". Язык
веры и любви всегда был самым иностранным языком из всех известных
науке. Для русской же интеллигенции этот язык был еще и самым ненавистным,
хотя времена, когда его заставляли учить, давно уже миновали. Подозрительность
к религии сегодня так велика, что интеллигенция в целом убеждена,
будто ее со всех сторон уговаривают креститься. Так пьянице с похмелья
кажется, что кошка грохочет, ступая своими лапками. Пуганые марксистами
поднимают панику при одном виде президента, входящего в церковь
— им все еще кажется, что они должны быть там же, где начальство.
А мы живем уже совсем в другой России, где туда, где начальство,
народ скорее и ногой не ступит.
На самом деле кошка ступает тихо, а христиане еще тише. Выставка
получилась представительная, небольшая, потому что христианской
литературы издается мало, физически мало. Устроители выделили три
раздела, в соответствии с конфессиями. Невольно, наверное, расположили
витрины так, что если двигаться от входа против часовой стрелки,
как крестный ход, то сперва следует православный раздел, затем католический,
потом уже протестантский (хоть и не без исключений).
Протестантизм - последний, как говорится, по месту, а не по значению.
Если бы книги были расположены по источникам финансирования, то
многие православные издания перекочевали под сень протестантских
струй. На выставке, к примеру, представлены многие издания так называемого
"Круглого стола по религиозному образованию в Русской православной
церкви", изданные на деньги в основном зарубежных протестантов,
тысячью ручейков стекающимися во Всемирный совет церквей и от него
в Патриархию. Труды вполне православного публициста А.Кураева, хотя
и издаются Братством святителя Тихона, но финансируются, как ни
парадоксально, и протестантами.
Взаимопомощь христиан — дело благородное. Вчера протестанты помогли
православному богослову, а сегодня этот богослов уже перестал критиковать
протестантов (а ведь как поносил Билли Грэма!) и сосредоточился
на критике рериховцев и прочих крохотных движений, которые и сектами-то
не являются в строгом смысле слова, потому что существуют лишь как
литературное движение. Им от этой критики ни холодно, ни горячо.
Выставка, по словам ее администратора Ольги Неве, организована
не для того, чтобы слить все христианские исповедания в одну какую-то
аморфную религиозность, а чтобы напомнить: "Любые проявления духа
вражды и соперничества между христианами разных исповеданий, как
и между любыми людьми, совершенно несовместимы с самой сущностью
нашей веры".
На открытии выставки говорилось, однако, и о другой ее задаче дать
"противоядие против распространяющихся ныне различных сект". Не
допустить сектантскую литературу взяла на себя комиссия Российского
Библейского общества, организации не конфессиональной, посвященной
в принципе лишь распространению Библии. Зачем понадобилось уважаемой
организации лезть не в свои сани? Да кому ж могло придти в голову,
что какие-то эксперты могут определить "соответствие представленной
литературы тематике выставки"? отличить настоящую христианскую литературу
от подделывающейся под христианство?
Наверное, пройдет еще не один год, прежде чем исчезнут инквизиционные
позывы и станет ясно, насколько они несовместимы с экуменическими.
Хорошее дело: собрать вместе христианские издательства, но вот отказывать,
к примеру, Богородичному центру в возможности выставиться вместе
с прочими (впрочем, наверное, Богородичный центр не подозревает
об этой выставке) - это уже значит брать на себя бремена неудобоносимые.
Вот, к примеру, выставлена на выставке монография известного библеиста
Дмитрия Щедровицкого, первый выпуск его лекций о Ветхом Завете (издательство
"Теревинф"). Автор читал эти лекции в православных школах о. Кочеткова
и о. Экономцева, но если открыть их, то можно сразу найти утверждения,
чуждые христианской традиции (хотя чисто иудаистский счет лет от
сотворения мира - идет середина шестого тысячелетия, а в седьмую
тысячу мы все кое-что увидим небывалое). Что ж, снять эту книгу
с выставки? Наоборот! Очень жалко, что на выставке был, к примеру,
священник Александр Борисов, и освятил, и благословил, а вот его
книги, признанной чуть ли не еретической, не было, как и интереснейших
изданий его прихода. Боятся, видимо; за этот приход не двух, а две
тысячи небитых можно дать.
Сегодня, как и полтысячелетия назад, инквизиционный рефлекс принадлежит
не Церкви. Когда Церковь была действительно сильна, инквизиции не
было. Инквизицию всегда поддерживало прежде всего государство. И
сегодня более всего о необходимости борьбы с сектантами говорят
государственные чиновники, "державники". К сожалению, всегда найдутся
православные, которые попадут им в тон. Более того, и среди протестантов
предостаточно людей, которые полагают своим святым долгом бороться
с заблуждениями. На выставке есть антисектантские книги, изданные
теми сами протестантами, которых православные считают сектантами.
Впрочем, предостаточно сегодня и таких православных, которые и католиков
считают сектантами и служителями антихриста. Может быть, в таких
условиях лучше вообще не начинать выяснять, кто сектант, а кто нет?
Воздержание от инквизиции может быть вернейшим критерием христианства,
ведь именно сектанты не умеют воздерживаться от критики истинной
веры.
Совершенно несомненно, что большинство изданий, представленных
на выставке, заведомо для издателей убыточны и организуются на пожертвования.
Исключений, видимо, всего два. На большой витрине собраны многочисленные
издания книг отца Александра Меня. Иногда бывает горько, что его
книги продают где угодно, но не в православных храмах. Эта маленькая
шероховатость, однако, вполне уравновешивается тем, что его книги
выгодно издавать и продавать, что их можно встретить даже у книжных
жучков, с наценкой-наказанием для тех, кто никогда не заглядывает
в книжные магазины. Каждое слово этих книг — о существе дела, о
вере, о Христе, никогда не о второстепенном, и каждое слово - на
нормальном (и к тому же хорошем) русском языке, обращенном прежде
всего к нормальным интеллигентным людям. Неудивительно, что имя
отца Александра остается единственным на сегодня мостиком между
христианством и интеллигенцией, хоть как-то уравновешивая вековую
отчужденность и недоверие.
Второе исключение - книги издательства "Гэндальф". По качеству
издания они, может быть, и не дороже роскошных богослужебных православных
книг (золотой обрез, переплет под кожу) или шикарно-ярких изданий
католического колледжа св. Фомы Аквината. Но вкуса несомненно больше,
он не исказился чисто конфессиональной самоуверенностью, пренебрегающей
опытом книгоиздания в России. Роскошь и шик воспринимаются как стилизация,
как нечто нарочитое, бьющее в глаза. "Гэндальф" издает, во-первых,
идеально эстетически, гармонично, элегантно. Во-вторых, издает то,
что точно купят хотя бы как символ интеллигентности: "Исповедь"
блаженного Августина, Фому Кемпийского. Всякого московского интеллигента
провоцирует потратиться словарь "Иудаизм и христианство". В-третьих,
издает и те книги, которые просто заполонили рынок, но издает так,
что всякий разумный человек купит это издание, а предыдущее выкинет.
Именно таково издание сказок о Нарнии Льюиса.
Прямая противоположность этим изданиям - невзрачнейшие, без всяких
пожертвований, за казенные гроши составленные библиографические
брошюры Нины Мелик-Пашаевой (Государственная публичная историческая
библиотека). Целая серия указателей книг по истории христианства
с древнейших времен, причем книг, реально имеющихся в библиотеке,
показывает, какие сокровища накоплены были при большевиках и остаются
по сей день невостребованными.
Посередине находится основная масса книг и издательств. Выделяется
шкаф с изданиями могучего протестантского "Духовного возрождения":
многотомные комментарии к Библии, словари, апологетическая литература.
Из католических изданий, конечно же, выделяется "Жизнь с Богом"
(Брюссель) и "Россия христианская" (Милан). Из православных, безусловно,
— "Мартис" с качественными, новыми переводами святых отцов (а в
качестве ложки дегтя — антикатолическая брошюрка).
Выставка в целом представила менее двух десятков издательств, из
которых к тому же не все специализируются на христианской литературе.
Такова реальность, и она не так грустна. Христианам не к лицу гигантомания;
в конце концов, наша самая главная книга даже не Библия, а та, небесная,
куда вписаны имена исполнивших заповеди Христа. Как же хорошо, что
есть и исполняющие заповедь о проповеди словом, победившие лень
и нигилизм в себе, чтобы другие поняли, что Христос — Победитель.
Яков Кротов
РЕЦЕНЗИИ
В.Сендеров. "Божественное безумие победило мудрость человеческую".
- "Русская мысль", 9.8.95. Рец. на кн.: Св. Григорий Палама. Триады
в защиту священно-безмолвствующих. М.: Канон, 1995.
|
