РЕКОМЕНДОВАТЬ НЕ СТЫДНО
Оп.: Общая газета, 23 августа 2001 г.
Лето 2001 года ознаменовалось появлением на свет сразу двух
концепций церковно-государственных отношений. Один вариант сочинили
под руководством г-на Н.Трофимчука в Российской академии государственной
службы (это те, что в эпоху откровенного коммунизма готовили мелких
клерков для цекистского аппарата). Кто раньше занимался научным
атеизмом, после падения ЦК организовал тут кафедру религиоведения.
Другой сочинили в Институте государственно-конфессиональных отношений
и права (господа И.Понкин, А.Ситников) совместно с Главным управлением
Министерства юстиции РФ по Москве (господин В.Жбанков).
Различия между двумя концепция есть. "Рагсовская" более
наукообразна, с заходами в историю и с дефинициями, "жбанковская"
ближе к жанру приказа. Соответственно, рагсовская в три раза длиннее.
Но суть их одна: "не пущать". На новоязе "рагсовцев":
"Защита национально-государственной, общественной и личной
безопасности, противодействие пропаганде культа насилия и моральных
норм, противоречащих нравственным ценностям российского общества".
На новоязе Жбанкова: "Обеспечение баланса интересов граждан,
общества и государства".
Простая заповедь "не пущать" есть результат не очень
простых процессов. Пишут такие концепции те самые "маленькие
люди", которых - начиная с Акакия Акакиевича - любили классики.
Любили, не слишком представляя, что там, собственно, пишет в своем
присутственном месте этот маленький человек.
Человек, между прочим, маленьким не бывает. Маленьким может быть
зародыш бюрократа. Один такой зародыш, персонаж евангельской притчи,
четко разделил все пространство жизни на три категории: управлять,
копать, просить. Когда ему угрожало увольнение, этот персонаж сокрушался:
"Что мне делать? господин мой отнимает у меня управление домом;
копать не могу, просить стыжусь" (Лк. 16, 3).
С тех пор психология подобных маленьких господ значительно усовершенствовалась.
Они нашли четвертый род занятий: писать рекомендации тем, кто реально
управляет. Внимание общественности обычно сосредоточено на больших
бюрократах, чье творчество может представлять непосредственную угрозу
для жизни или кошелька. Глядят на Кремль и Газпром, Путина и Чубайса.
Но как в мире животных крупные млекопетающие составляют самую заметную,
но и по численности, и по суммарному весу не самую крупную группу,
так и в мире бюрократии многочисленнее всего мелкие люди с мелкими
окладами и небольшими полномочиями, а то и вовсе безо всяких полномочий.
Но суммарно именно они съедают больше и составляют основной объем
бюрократической саранчи. Более того: если крупные экземпляры занимаются
тем, что в терминологии "Советской России" не безосновательно
именуется распродажей народного достояния, то мелкие к достоянию
не допущены и поэтому вынуждены питаться свободой - свободой, которую
продать нельзя, потому что на Западе ее и так много, а вот скушать
очень даже можно. И в этом смысле ворюга опять же милее.
В Москве есть десятки людей, которым платят из казны небольшие
(ну, сравнительно небольшие, да к тому же иногда и квартирка перепадет)
деньги только за что, чтобы они не копали, не просили, не управляли,
а советовали управляющим. Проблема в том, что они могут советовать
лишь одно: ограничить свободу. Любой другой совет означает сокращение
их личного жизненного пространства. Как возмущались эти люди в 1990-м
году после путча, что их лишают работы - но ничего они не лишились,
только вывески поменяли и принялись за прежнее.
Некоторые следы марксистского прошлого проглядывают в виде любви
к диалектике. "Государству в своей вероисповедной политике
предстоит осуществить диалектическое сопряжение реализации конституционных
принципов свободы совести и равенства всех религий перед законом
с обеспечением интересов национальной безопасности в духовной сфере"
(РАГС). Как там у Орвелла? Мир есть война? Нет, мир есть диалектическое
сопряжение мира с обороной.
Разумеется, в духе времени, концепции ориентированы на ловлю шпионов:
государственные эксперты (то есть, кто и писал концепции) призваны
определять, где "настоящая" религия, а где под видом религии
преследуют иные - "коммерческие, политические, разведывательные,
инфомационно-диверсионные" -- цели (РАГС). Или, как формулирует
Жбанков, налицо "наличие угроз сохранению и развитию этнокультурной
идентичности и духовной самобытности народов России". А этого
мы допустить не можем.
Принцип "все животные равны, но некоторые животные равнее"
в сфере духовной жизни звучит так: "При "равноудаленности"
государства от религиозных объединений … предполагается различная
степень сотрудничества государства с различными конфессиями"
(РАГС). Тут же ссылки на Европу, на то, что численнось конфессий
разные, социальные позиции верующих разные и пр. Критериев "сотрудничества"
задается много, чтобы произволу было место. Например, в России скоро
будет больше баптистов, чем православных (во всяком случае, среди
тех христиан, которые реально по воскресеньям отправляются Богу
молиться). Но многочисленность баптистов не обязывает государство
ни к чему - на этот случай есть критерий "социальная позиция",
по которому только православные, и только православные одной конкретной
юрисдикции достойны высшей степени доверия правительства. Один из
авторов "жбанковской" концепции Игорь Понкин из ИМГП достиг
истинных высот в одном интервью, заявив, что все российские граждане
равны перед законом, но те, кто в законном порядке лишен определенных
прав или чьи права ограничены, те, разумеется, не пользуются правовым
равенством. То есть, "все животные равны, если их неравенство
оформлено законом".
Проект Трофимчука более бесстыден, потому что предлагает неравенство
верующих выразить "в придании отдельным конфессиям статуса
государственной церкви или в заключении соглашений (конкордатов)
между государством и религиозными организациями". Жбанков слова
конкордат, скорее всего, не знает, а знал бы, воспротивился: зачем
правительство должно с кем-то чего-то подписывать. В этом есть даже
нечто антигосударственническое. Он просто сочинил четыре критерия,
по которым из всех религий выделяются "традиционные":
это те, которые "сыграли роль", "обеспечили формирование",
"составили часть" и "выступают в качестве созидательной
и объединяющей духовной силы российского общества, направленной
на поддержание мира и стабильности". Хорошие критерии - четкие
и ясные, не оставляющие произволу чиновников никакого места.
Лишен проект Жбанкова заумной рефлексии, которая у "рагсовцев"
постоянно вылезает. Например, у Трофимчука утверждается, что создание
на территориях воинских частей "культовых зданий различной
конфессиональной принадлежности практически нереально. Формирование
же воинских частей по моноконфессиональному, как и по мононациональному,
признаку имело бы негативные политические последствия, вело бы к
дезинтеграции российского общества". Да ну? Уже давно российская
армия идентифицирует себя исключительно с православием, более сотни
церквей за счет минобороны построено, и ничего - никакой дезинтеграции.
Напротив: с каждым днем все активнее интегрируется, к примеру, Чечня
в российское общество, и именно благодаря тому, что все активнее
Московская Патриархия вдохновляет интегристов на проведение зачисток.
Как замечательно пишет священник храма при штабе ракетных войск
во Власихе о. Михаил Васильев, побывавший в Чечне: "Альтернативы
Православию в современной армии, ведущей боевые действия, тем более
на Кавказе, просто нет" (Православная Москва, июнь 2001 г.,
№246, с. 8).
Проекты были предоставлены на рассмотрение начальству, но при этом,
увы, стали и достоянием общественности. Общественность реагировала
нервно, и 19 июня появился новый вариант проекта Жбанкова. По сравнению
с вариантов от 8 июня изменилось немного. Убрали слова о том, что
иностранная религиозная экспансия в России это часть политики некоторых
иностранных государств - но добавили иностранные религиозные организации
в перечень тех, которые угрожают морали, здоровью и правам граждан
России. Слова о том, что православие "государствообразующая"
религия - остались. Важное изменение: теперь говорится уже не о
традиционности ислама или старообрядчества, а о традиционности духовных
управлений мусульман, старообрядцев и так далее. Учитывая раскол
в среде российских мусульман (да и старообрядческих толков много)
- важное добавление. Убрали критику в адрес закона 1997 г. (было
о том, что в нем есть юридические пробелы).
Понятно, что в защиту концепции выступили те верующие, которые
тоже "просить стыдятся", но требовать - ничуть. Деление
на тех, кто был выращен советской властью, оказывается сильнее религиозных
противоречий, и казенные православные, мусульмане, иудеи дружно
выступают против своих единоверцев, которые слишком много свободы
взяли в последние десять лет. Это естественно, хотя все-таки за
таких казенных единоверцев стыдно. Любопытнее другое: епископ пятидесятников
Сергей Ряховский, в советские годы героически отказывавшийся "целовать
злодею ручку", выступил в поддержку концепции еще 28 мая. Он
только попросил, чтобы традиционными признали и пятидесятников.
Думается, одобрение Ряховского не так уж нужно правительству - то
есть, одобрил, и ладно, но ничего за это он не получит. Но все-таки
какой могучий импульс надежды заложен в человеке, как хочется верить
в то, что с рабовладением можно заключить компромисс и остаться
при этом свободным человеком!
Будут эти концепции реализованы, не будут эти концепции реализованы,
для сегодняшней России значение имеет небольшое. Так в сегодняшней
Чечне вряд ли имеет большое значение различие между "пропиской"
и "регистрацией". Не до грибов. А вот реакция на очередную
попытку поужинать свободой (завтрак и обед уже успешно состоялись)
- дело важное. Можно начать торг, как это сделали пятидесятники,
можно цинически сплюнуть и пойти пить пиво. Но можно и взять на
заметку: при первом удобном случае позаботиться, чтобы подобным
людям была предоставлена свобода копать или просить, но ни в коем
случае не управлять.
|
