Лк. 18, 9 Сказал также к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других, следующую притчу:

№115 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

Проповедь Меня; его же 1988 г. Аверинцев, 1993.

См. о воскресенье, посвященном этой притче. Иллюстрации к притче.

Cм. также комм. к Мф. 18,17 где мытарь упоминается как символ тех, кого надо избегать.

Мозаика из Равенны дает замечательный комментарий к притче о мытаре и фарисее: мытарь на ней сед, а фарисей - молодой брюнет...

Лк 18, 9: ФАРИСЕЙ И МЫТАРЬ: 1996 г.

В воскресенье 4 февраля Православная Церковь начинает подготовку к Великому Посту (Пасха в этом году рано, 14 апреля), называя этот день "неделя о мытаре и фарисее". Наконец-то! Среди постоянной заботы о пропитании вдруг тихо (и хорошо, что тихо) звучит голос о том, ради чего питаемся. Существует понятие "качества жизни": важно не только, есть ли колбаса, но и какая это колбаса, не только, есть ли свободное время, но и как мы используем свободу - как дубинку или как лестницу. Притча о мытаре и фарисее изображает не столь привычный нам конфликт голодного и сытого. И фарисей, и мытарь были представителями тогдашней номенклатуры. Фарисей представлял номенклатуру духовную, был кем-то вроде нынешних учёных архимандритов с дипломами о богословском образовании, величавой осанкой, нежно светящимся от постов и смирения лица. Мытарь же представлял номенклатуру светскую: сегодня он бы собирал взятки с коммерсантов, оправдываясь тем, что все берут, что иначе не прокормить семью, что не он такую систему выдумал. Не надо думать, что нынешние церковные деятели очень уж рады, когда рядом с ними встают покрасоваться чиновники со свечками: наверняка испытывают брезгливость (помнят, как еще недавно эти чиновники измывались над верой, а прощенья ведь ни один не попросил), радуются, что Господь привел их в архиереи, а не в начальники департамента. Так и древний фарисей, заметив при входе в синагогу мытаря, внутренне передернулся и, пройдя вперед, вспомнил его в молитве: "Боже! благодарю Тебя, что я не таков ... как этот мытарь!" Что он именно прошёл вперед, уверенно, как нынче духовенство уверенно идёт в алтарь, зная, что за ним никто не последует, ясно, потому что Господь Иисус сказал, описывая мизансцену, что мытарь стоял "вдали". Только, когда мы самоуверенно идем впереди другого, мы всегда забываем, что на затылке глаз нет, что человек, которого мы обогнали, может измениться. Мытарь-то, может, входил в храм нагло, но увидев набожность фарисея, смешался, смутился, что-то в нём дрогнуло, совесть заговорила, и он вдруг почувствовал, что с Бога-то налог не сдерешь, что Творец не с ним и его законами, а с теми, кого он обирал. "Боже! будь милостив ко мне грешнику!" — только и смог произнести мытарь. Фарисей, видимо, оказался для него живым укором, полезным укором; только вот сам фарисей, говорит Христос, был менее "оправдан". Не вообще проклят, не отвергнут за проблеск гордыни, а менее оправдан, унижен в самом простом смысле слова, как унижает себя всякий, унижающий другого. Церковь запрещает поститься целую неделю после воскресенья мытаря и фарисея, чтобы мы, берясь за вилку, вспоминали, что не стоит колоть другим глаза.

Оп.: Куранты, 1996

Доп. 2001 г. (тоже - 4 февраля воскресенье мытаря и фарисея):

Кстати, кроме номенклатуры, есть еще и простые люди. Которые, кстати, в основном вообще в церковь не ходят: одним нечего стыдиться, другим нечем гордиться.

Фарисей и мытарь формально неправы. Строгая логика вообще отрицает возможность покаяния или гордыни, ведет к секулярного взгляду на мир. Ведь покаяние, как и хвастовство - это всегда попытка сейчас жить прошлым. Грех в прошлом, сейчас - когда мытарь стоит в синагоге - он уже не грешит. Десятина, которой гордится фарисей, уже давно выплачена и проедена левитами, ее нет. Гуманист пытается жить "здесь и сейчас", "экзистенциально", но это и означает, что "былые заслуги не в счет" - как и былые грехи. Нас не догонишь, как черепаху невозможно догнать, ибо, как подчеркивал один греческий мудрец, пока догоняющий продвинется на один отрезок, черепаха тоже продвинется, хоть и чуть-чуть.

Слабость этой софистики очевидна, пока речь идет о приготовлении черепахового супа: ведь физически мы передвигаемся не отрезками, не рывками. Но духовная жизнь часто ощущается состоящей именно из нескленных кусков. Отсюда и радость, когда прошлая ошибка кажется не имеющей последствий. Отсюда и уныние, когда прошлые светлые мгновения кажутся всего лишь мгновениями, не имеющими отношения к мгновению настоящему. Правда же Христова в том, что и фарисею не след самоуспокаиваться, потому что его добрые дела не склеены пока присутствием Духа и в любой момент могут рассыпаться. И мытарю не следует отчаиваться, ибо Дух исцеляет и неисцелимые случаи.

Спасение в том единстве личности, в объединении разрозненных мгновений и переживаний времени - в вечность. И объединение это приходит, когда прошлые грехи человек склеивает покаянием, сколько бы времени ни прошло с момента их совершения. Тогда и Дух Божий наполняет Собою и склеивает красоту и доброту в нашей жизни так, что мы не становимся рабами своих добродетелей, но освобождаемся от всего для радости во Христе.

1.2.2004

Притча о мытаре и фарисеям сказана фарисеям - во всяком случае, несколько двусмысленный греческий оборот большинство толкователей понимают как "сказал некоторым людям, которые были уверены в своей праведности" (хотя возможно и "сказал о некоторых..."). Между тем, обычно эту притчу обращают к покаявшимся мытарям, что, конечно, несколько изменяет ее смысл. Или обессмысливает. В этом-то и проблема: слишком часто мы читаем чужое Евангелие, мы читаем весть, благую не для нас. Поэтому рассказ об изгнании торгующих из Храма - вовсе не оправдание войны. Он обращен к тем, кто почитает Иисуса, а читают его - почитающие Марса. Начитавшись Евангелия, изгонять из церквей торгующих - все равно, что пытаться летать по небу на херувимах. Впрочем, никто и не пытается изгонять торгующих. Именно те, кто так любит этот эпизод, торговлю-то терпят, а все норовят изгнать каких-нибудь бедолаг с их родной земли. И рассказ о фарисее и мытаре нельзя читать с позиции мытаря. Даже после десятилетий жизни в Церкви, все равно - не хочешь быть фарисеем, будь им, воспринимай все упреки фарисеям как упреки в свой адрес, и только в свой.

Притча о фарисее сказана не фарисею, а именно фарисеям: тем, кто презрительно относится ко всем прочим людям - таков смысл оригинала: "не таков, как все прочие". Вообще существование коллектива фарисеев - нонсенс. Гордость есть эгоизм, а коллективный эгоизм это - логически - как коллективное одиночество. Психологически, однако, это более чем возможно. Да, каждый из фарисеев презирает всех, кроме себя, в том числе и других фарисеев. Однако, признаться в этом себе невозможно, ибо фарисейство есть цинизм и эгоизм трусливые, маскирующиеся. Бесстыдный циник - Уайльд - одинаково презирает и мытарей, и фарисеев; последних даже чуть более. Объединение с другие гордецами и ханжами и есть жертва стыду. Конечно, объединение это весьма хрупкое, тактическое, а не стратегическое. А то, что все люди кажутся фарисею подлецами - и современные фарисеи ничуть не лучше, достаточно почитать, что пишут церковные лидеры о современной цивилизации - лишь показывает, насколько фарисей лицемерит. Он неискренно хвалится, неискренно ругается - слишком огульно. "Да, ужас! Но все-таки не ужас-ужас-ужас!", - как говорила хозяйка публичного дома, успокаивая сотрудниц, кричавших "Ужас! ужас!! ужас!!!" после визита одного клиента.

5/2/2004

Мытарь и фарисей - во всяком случае, в притче - это культурные крайности.

Фарисей - это хиппи своего времени. Религиозный хиппи, но хиппи (атеистические хиппи тогда были просто немыслимы). Человек сознательно отказался от карьеры, дохода, суеты ради "фу-фу". Конечно, "Бог", "Закон Моисеев" - это всё очень важные социальные ценности, мытари их тоже уважали, но это именно ценности для общества, а не ценности, ради которых нужно бросать общество. Когда Иисус - от имени фарисея - заявлял, что платит налог со всего дохода, слушатели улыбались. Настоящий фарисей - в отличие от саддукея - не имел, с чего платить доход. Десятину с тараканов, разве что... Талмудические предания, конечно, преувеличивают, но всё же ясно, что человек, который посвятил всё своё время изучению Писания, будет беден.

Правда мифа об Иисусе как хиппи, Иисусе - маргинале, мифе, который был создан в эпоху "детей-цветов" и памятником которого остаётся "Иисус Христос Суперзвезда", в том, что Иисус был фарисеем, причём именно из бессеребренников. "Негде главу преклонить". Неправда же этого мифа в том, что Иисус не имел выбора. Он совершенно не собирался отказываться от работы во имя изучения Слова Божия. Он не собирается изменять Закон, но и к изучению Закона Он не призывает. Он призывает к исполнению, и исполнение это диктует в крайне диких (c точки зрения фарисейского мейнстрима) терминах. С римлянами целоваться, чуть ли не в менструациях купаться... Фу, гадость... Иисус поставлен в положение маргинала обстоятельствами. Он не совершал "дауншифтинга" - так стали называть с конца ХХ века сознательное понижение по социальной лестнице ради подъёма по лестнице эмоциональной. Иисус воплотился - это так же трудно назвать дауншифтингом, как трудно назвать отпуском каторгу.

Мытарь - это истеблишмент. Это симпатичный, обаятельный, достойный человек. Собирать налоги это бизнес, идиоты в этом деле не задерживаются. Если снимать фильм по притче, то мытарь - голливудский рослый красавец, о каком мечтают все женщины, да и Бог тоже. Ну зачем Богу фарисей... От фарисея никому никакой радости, вот он - радуется себе, это есть...

Принято считать, что мытарей презирали "все", но, извините, кто "все"? Все хиппи, возможно, презирают бизнесменов, но это не означает, что быть бизнесменом плохо. Мытарь сотрудничал с римскими оккупантами? А вы бы хотели, чтобы он их взрывал вместе с гостиницей "Царь Давид"?

Нормальный был человек мытарь. В этом соблазн элиты - она не какие-то сверхчеловеки. Ненормально человеку быть нищим, неумейкой, невежей. Ненормально быть посредственностью, быть молчаливым большинством, быть серостью. Тут-то и развиваются всякие фобии и мании. Нормально же быть совершенством, нормально на отлично выполнять свою работу, нормально быть элитой. Мытарь - так собирай налоги так, чтобы тебя Бог хвалил и люди, это вполне возможно. Платить налоги ведь - не грех, а значит, не грех их собирать. Другое дело, что мы живём в ненормальном мире, где элита почему-то всегда - с горчичное зерно...

Мытарь каялся не в том, что он не таков, как фарисей. Смирение не есть анти-гордыня. Мытарь каялся, можно надеяться, в том, что он плохой мытарь, собирает не все налоги, какие мог бы. Мытарь каялся в том, в чём не каются обычные люди - в том, что он не делает всего, что может. Обычные люди полагают, что всё, что они могут - это грешить. Нормальный человек, что может не грешить, не должен грешить, может любить всех, может никому не делать зла, может ответить на насилие добром, на злость кротостью, может "разрулить" любую ситуацию. Для настоящего человека нет невозможного! Поэтому он и просит у Бога милости и прощения - ведь даже самый активный человек, и именно активный человек знает, что делает далеко не всё то, что может, а что может, того не делает.

Ханжи этого не знают, они ведь даже не пробовали что-то делать, они лишь изучают инструкцию к жизни и инструктируют других. Кто не пробовал жить, кто жил по инерции, вполсилы, тот, конечно, удивляется проповеди покаяния: в чём дело? я никого не обидел! Велика заслуга! Вон, мумия Ленина тоже за последние девяносто лет никого не обидела...

Между человеком и Богом стена эгоизма. Фарисей подкапывается под эту стену, роет ход широкий, красиво украшенный, и умирает, не успев выбраться на поверхность. Мытарь пытается перескочить через эту стену - да-да, даже самый неверующий бизнесмен совершает свои подвиги отнюдь не ради наживы; точнее, нажива для него - способ воспарить над миром. И ведь воспаряет - но стена растёт даже чуть быстрее, чем он поднимается вверх. Что ж, мытарь оказывается в более выгодном положении, чем фарисей. Кто зарылся в Священное Писание как крот, тому трудно выбраться на поверхность. А кто нашёл в себе силы надуть шар и воспарить, тот может и найти в себе силы проткнуть этот шар, лопнуть и опуститься туда, где Вифлеем, где Назарет, где Царство Небесное. "Лопни, но держи фасон"? "Лопни - и это лучший фасон!" Не надо себя надувать, надо дать Богу себя надуть или, используя выражение из притчи, "помиловать". "До того" мы горим сами - и сжигаем кислород, сжигаем свою жизнь, а часто и чужую. Дух горит - и согревается наше сердце, и расширяется, и затухают искры гордыни, из которых если что и разгорается, так ненависть, а от света Божия разгорается свет любви.

1644

Мытарь как идеал смирения заполонил православную традицию. Околоправославную – тоже. Любой пьяный бродяга считает себя мытарём, который смиренно бродит вокруг храма, сознавая своё недостоинство войти во оный.

Есть, однако, старый анекдот.

- Вась, а я, оказывается, го-мо-сек-су-ал!

- У тебя вилла на Багамах есть?

- Не-а.

- А яхта есть?

- Не-а.

- Может, ты в администрации президента работаешь?

- Вась, кончай придуриваться!

-  Вань, ты не гомосексуал, ты пидор.

Слово «пидор» тут употреблено именно как синоним слову «гей», а не слову «педофил». Педофилы в основном натуралы, они потому и любят мальчиков, что видят в них девочек. А геям подавай шварценеггеров.

Мытарь, говоря современным языком, - сотрудник налогового управления. Вы думаете, достаточно быть беспринципным и алчным, чтобы стать мытарём? Попробуйте! Нужно  нужно уметь маскироваться, нужно уметь соблюдать закон, нарушая его. В общем, нужно быть умным, смелым, активным, осторожным, творчески мыслящим, умеющим работать в команде человеком.

Тридцатилетний мужик, живущий в дивной стране Россия, где работать в команде – преступление, а нужно уметь просто выполнять идиотские и часто преступные приказы, - не матырь. Двадцатилетний альфонс – не мытарь. Тридцатитрёхлетний мужик, живущий на материнскую пенсию и валяющийся на диване, не освоивший никакой профессии, кроме развлечений с подобными себе великовозрастными балбесами, - не мытарь. Пьяницы подавно не мытари – пьянство несовместимо с многолетним тщательным обкрадыванием государственной казны путём хитроумных уловок.

В утешение заметим, что притча о мытаре есть притча вовсе не о мытаре, а как раз о фарисее. В синагоге всё было нормально – богачи сидели впереди, бедняки позади. Мытарь, скорее всего, и строил эту самую синагогу или, самое меньшее, оплатил скамью в первом ряду из отборного ливанского кедра, и на скамейке была табличка с его именем. А фарисей не работал, только изучал Тору на грант, полученный от фонда, куда мытарь вкладывал часть своих денег. Так оно даже и до сего дня. В том и юмор притчи: грантополучатель и грантодаватель поменялись местами. Мир вверх кармашками, как говорят дети.

Как и в любом анекдоте, анекдот про мытаря и фарисея не имеет практического приложения. Что, фарисею встать сзади, а мытарю впереди? Нет ничего противнее скромных Молчалиных от православия, соревнующихся между собою, кто последним подойдёт к Причастию. Думают, кто последний к Чаше, тот первый к Богу. Да не первый и не последний, а просто устроил себе хобби из религии, а оправдан не он и не мытарь (которого вовсе в храме и нет, мытари люди разумные и молятся в церкви при налоговом управлении, куда идиотам и фарисеям ходу нет), а мама или жена, волокущие на своём хребте великовозрастного лодыря. А помрут – вот и будет ещё один бомжара, мнящий себя смиренным. Да нет, не всякий, кто пропил квартиру – Алексий Человек Божий. Неправда буржуинства не оправдывает неправды лоботрясинства.

* * *

Духовная жизнь это, прежде всего, жизнь – нечто системное, не просто рычаг, который нажмёшь на одном конце – подымется другой. В жизни обычно приходится жать в самых неожиданных местах. Чтобы похудеть, надо прежде всего заняться не едой, а сном, потом – движением, а уж в последнюю очередь собственно поменьше есть.

В духовной жизни недостаточно веры. Для телесного исцеления её бывает достаточно, а для оживления души нет. Недостаточно хождения в церковь, дел милосердия, чтения Библии. Если только это, то будет как с похудением – сегодня сбросил, завтра вернул прежний вес и ещё прибавил. Сегодня был добрым, завтра так напортачил, то облагодетельствованные сегодня больше не придут, даже если будут умирать с голоду, а я буду как Иосиф Прекрасный.

Фарисейство и есть попытка соединить две параллельные прямые одной точкой.  Похудеть, не двигаясь. Быть добрым, командуя. Добро, прямолинейное как бревно в глазу.

Духовная жизнь – не человека жизнь, а Бога. У человека есть свой центр, но появляется Бог со Своей любовью, и всё идёт сикось-накось, словно в детской машинке с эксцентричным центром тяжести. Они до смешного хаотично ездят, зато проедут там, где прямолинейный бульдозер опрокидывается.

У человека есть, конечно, крылья. Но без Бога человек – как майский жук, опрокинутый на спину. Лежим, жужжим про духовность, лапками перебираем, а полёту нету. Нужен хотя мизинчик Божий, чтобы за него уцепились лапками. Вот, Иисус…

Мы оказываемся на спину каждый раз, когда кого-то недолюбили – начиная с самых близких и любимых и до самых дальних до врагов. Любовь к врагам, конечно, редко требуется в жизни, благо мы от врагов держимся подальше, но ведь любовь к врагам – лишь хвостик любви к любимым. Не любить любимых – это уникальная способность человека, ей и соответствует способность любить ненавидящих нас.

В душе человеческой борьба. Но это борьба не между Богом и дьяволом – ну куда дьяволу с Богом бороться! Это борьба между верой смиренной и верой гордой, между верой  падающей и кающейся и верой непоколебимой в своей надменности.

«Все верующие во Христа Иисуса будут гонимы», - говорит апостол Павел. Гонимы, потому что гонят. После разрушения Иерусалима христиане с тоской, небось, вспоминали, какое было чудное время. Был Храм Соломонов, были там мытари и фарисеи, стояли бок о бок. молились… Ну чего не поделили? Да вот Храм и не поделили. Бога не поделили. Фарисею мытарь мешает, мытарю фарисей мешает – и нам мешает, и ещё как, аж в Храм отказываемся ходить. Мол, из-за фарисеевой спины Бога не видно. Ай, бросьте Бог больше любой спины!

Притча Спасителя напоминает об иерархичности мира. Есть верх и низ. Мы различаем их внутренним отвесом, но он сбоит. Мы понимаем, что к Богу – возвышаемся, но мы не всегда понимаем, что возвышаться над другим означает падать перед Богом. Важно не то, как высоко мы подымемся, а то, как низко опустился Бог – до нашего сердца и ниже. Всё-то мы мним себя христофорами. Ишь, носители Христа выискались! Бог – антропофор, поддерживает и несёт нас на Своей шее, а мы ножки свесили и Его по затылку похлопываем, и больше всего не понимаем, как это на одной шее могут все усидеть. Тут же место только для одного? А вот и нет! На Божьей шее либо все, либо никто, потому что по образу Божьему не один кто-то создан, а все. Либо ни мытаря, ни фарисея, либо и мытарь, и фарисей. Не там верх, где мы видим другого под нами, а там, где мы видим Бога под нами, а всех остальных – равными нам в Царстве Божием.

По проповеди 1 февраля 2015 г, в воскресенье о мытаре и фарисее.