Богочеловеческая комедия - Вера.
ТОВИТ: АКУШЕР ВОСКРЕСЕНИЯ
Книга Товита умудрилась войти в число боговдохновенных у католиков с православными, но не у евреев и протестантов. Поздняя она! Самый конец III века до рождества Христова, начало II-го. Лет четыреста отделяет её от событий, которые в ней описаны, а уж ошибки в географии и того хлеще. В общем, не история, а романтическая повесть с элементами мистического триллера.
Однако, книга Даниила этого же времени, а может, и попозже немного (в Товите не видно персидских реалий, актуальных для евреев после 165 года, а в Данииле видны). Однако, в канон вошла. Потому что книга Даниила со всеми её туманнейшими прорицаниями намного проще. Туман вообще прост. А вот попробуй объясни, почему Товит посылает своего сына найти нищего, которого можно облагодетельствовать бесплатным обедом, а сын возвращается без нищего, зато с известием, что на городской площади труп задушенного еврея. Да, тело хорошо бы похоронить – так и похорони сам, а не возвещай об этом пожилому отцу. Почему Товит живёт в нищете, хотя у него куча денег у друга в далёком городе? Почему он решает забрать эти деньги только перед самой смертью, когда уже нет сил за деньгами ехать самому?
Понятно, что спрашивать об этом – всё равно, что спрашивать о зарплате Кота в сапогах. Есть центральная идея, ради которой все эти нелепости. А вот в чём идея-то? Ну не в пошлейших же поучениях, которые в этой книге как копыто на бабочке? Ну не в пропаганде же прочной советской (католической, иудейской, протестантской) семьи? Не в глупейшем, архаическом уже для времён Моисея сюжете про демона, который убивает мужчин, посмевших жениться на девушке, которую демон облюбовал, видимо, для себя?
Кстати, мужчин погибло семь – очевидно, что, когда неверующие в воскресение предлагали Иисусу казус с девушкой, которая побывала женой семерых братьев и всех пережила, не зачав ни от одного, это было доведение до абсурда повести о Товите.
Товит, на самом деле, книга интересная – боговдохновенность не снисходит на вздорные, пошлые, без творческого огонька текста. Демоны, ангелы, этика-метика, молитва-шмолитва, - это всё узоры на главной картине. Картина с подвохом. На первый взгляд, мы видим мужчину, одержимого двумя идеями – родить и похоронить. Товит прямо сообщает о себе: «Я взял жену … и родил от неё». Это похлеще «Авраам роди Исаака». В «Авраам» Сарра всё-таки очень даже рожает, а у Товита – так, жена вроде швейной машинки. Рожать – удел мужчин.
Родил – начинай хоронить. Товит роет одну могилу за другой под предлогом, что ему жалко соотечественников-единоверцев, остающихся без погребения. Царь евреев убивал, Товит хоронил, царь удивлялся – куда трупы пропадают! Вот не было у царя других занятий, кроме как за трупами следить. Прямо Понтий Пилат!
Не спрашивайте, почему убитых не хоронили родственники. Это же лишь образ!
Образ, однако, двоится. Как главный герой Товита – именно Товит, а не его сын Товия, который женится на Сарре, так и не Сарра вовсе интересует автора, а её отец. Каждый муж Сарры умирает во время первой брачной ночи, и свыкшийся с этим во время первой брачной ночи Сарры и Товии что делает? Правильно – роет могилу для Товии. Из чего следует, что отец Сарры так же наловчился рыть могилы для мужей, погибших от Асмодея, как отец Товии – для евреев, погибших от Сенахериба.
Один сумасшедший выкапывал трупы маленьких девочек и хранил их у себя дома, играя, словно с куклами. Сумасшедшего отправили в соответствующий дом, но у него нашлись защитники, которые заявили, что это был просто историк и некромант, занимавшийся «радикальной культурной практикой».
Ошибка в том, что радикально – не выкапывать умерших, а закапывать. Товит – радикал и супермен, а кто убивает людей, тот мещанин и пошляк, будь он хоть киллер, хоть герой фронта. Товит, в сущности, Бог, и рассказ о нём – рассказ о богоявлении (как и вся Библия). Бог оплакивает человеческую жестокость, Бог неспокоен, пока измываются над мертвецами.
Симметрично – в истории с Анной. Бог неспокоен, когда девушку отдают замуж только, чтобы отдать замуж, сбыть с рук. В книге не упоминается национальность мужей, но повествование достаточно чётко подводит к тому, что они были не из народа, избранного Богом. Товит особо поучает сына, что браки должны заключаться только между единоверцами (между прочим, более древние книги Библии этого абсолютно не утверждают, а многие лучшие люди Ветхого Завета женились на абсолютных неееврейках). Злой демон – лишь орудие Божие.
Один радикал хоронит евреев, другой – неевреев. Тем не менее, главная симметрия не между отцом жениха и отцом невесты, а между будущим свёкром и будущей невесткой, и симметрия в том, что оба молят Бога о смерти. Их обоих попрекают – одного попрекает жена, что раздал всё имение без толку (про вклад она будто бы не знает!), другую попрекают слуги, что без толку выходила замуж. Бессмысленные дела добра, бессмысленные браки, в общем – всё та же история Иова.
Бессмыслица, однако, кажущаяся. Смысл есть, но он не виден, а не виден, потому герои – слепы. Товит слеп буквально, Сарра видит перед собой мужа, потом второго, потом третьего, но ведь она же не видит перед собой – те, кого она видела, были ей не мужья, были самозванцы, обманные мужья, ненастоящие. Настоящим был только Товия.
Странная история про двух мужчин, без устали копающих могилы, оказывается историей о рождении – о рождении нового человека, который видит смысл во всём происходящем, который видит, где настоящее, где поддельное, и «прилепляется», говоря библейским же языком, к настоящему, а поддельное уничтожает – в этом смысле правильно служанки подозревали Сарру в том, что она задушила своих мужей. Только надо понимать, что зрячесть Товита не в том, что он видит сына и невестку, а в том, что он видит небесный Иерусалим – город из сапфиров и изумрудов, сине-зеленое чудо с багряно-золотистыми улицами, вымощенными золотом и гранатами. Вот почему надо хоронить тех, кого власть убивает, не хочет видеть живыми – их есть Царство Небесное. Кто хоронил Христа, те вселяли его в утробу воскресения. Кто любит людей и помогает им, помогая живым жить, а умершим замереть, тот рождает воскресение и хоронит смерть.
