ЯСНОСТЬ И РЕЗКОСТЬ
Ср. наука.
Ясность и резкость — помнить о том, что это разные явления, не так легко. От науки требуют ясности и сердятся, потому что не получают. От религии требуют резкости и тоже сердятся. Учёный открывает детали: очертания континентов, устройство галактик и атомов, количество планктона в океане и плазмы на солнце. Чем больше деталей, тем меньше ясности. Конечно, у науки есть побочные, весьма приятные эффекты — технические изобретения, однако в главном она весьма неприятным голосом заявляет: «Полной уверенности нет и быть не может». Наука вполне уверена в мелочах, но человек — в том числе, учёные — хотел бы увидеть целостную картину. Наука такую картину предлагает, но целое выходит очень размытым, импрессионистическим. Причём речь идёт не только о взгляде на мир, космос, речь идёт о взгляде на любой кусочек мира. Чем более наука открывает в какой-либо сфере — открывает чётко, резко очерчивает позитивные данные — тем меньше становится в этой сфере ясности. Ясность — представление человечное, целостное, осмысленное — всегда до науки или вне науки. Конечно, наука помогает человеку двигаться в мире, как зрячий помогает слепому, заботлива перечисляя всё, что слепой не может видеть. Однако, человек-то жаждет зрения, а не объяснения.
Религия как противоположность веры тоже не показывает, а объясняет. Да и вера — не показывает, показывает Тот, Кто даёт веру, в Кого верует человек. Откровение — вспышка, благодаря которой всё становится ясным. Всё. Целое. Мироздание. Жизнь. Вот с деталями плохо. В свете благодати исчезает даже та резкость, которую с таким трудом прибретает человек и жизненным опытом, и научными исследованиями. Любое растение нетрудно нарисовать во всех деталях, - если игнорировать корневую систему. Корневой комок всегда будет комом неясности и спутанности, и распрямлять тут что-либо означает погубить растение, а знания не приобрести. Верующий человек словно видит мир насквозь, словно начинает понимать язык животных, - но перестаёт понимать то, что и младенец знает. Как ходить? Что есть? Как дышать? Как смотреть? В целом ясно, в деталях — полная смутность.
Конечно, привычка берёт своё, человек втаскивает в религиозный опыт опыт абсолютно внерелигиозный, бытовой, создаёт обряды, предписания, - всегда мелочные, в том-то и смысл этих движений и норм, чтобы добавить к ясности целого резкость в мелочах. Только ведь это такое же мошенничество, как втаскивать в науку мировоззренческую ясность. Обряды и заповеди отменяют Бога, делают Его ненужным в качестве ежеминутного Собеседника. Научное мировоззрение — любое, как жанр — отменяет науку, делает нужным эксперимент, сомнение, обсуждение, то крохоборчество, которое есть суть науки, как идолоборчество — суть религии. Быть верующим и быть учёным одинаково означает быть в постоянном напряжении, риске, держать строгий пост, отказываясь, в качестве верующего, от детализации, резкости, а в качестве учёного — от целостности, ясности.
Это жутковатое состояние, ведь речь идёт об отказе от свободы — своей свободы — ради свободы другого, мира или Творца мира. Свобода без знания невозможна. Верующий говорит: «Я знаю, что я никого не знаю, кроме Творца». Учёный говорит: «Я знаю, что я ничего не знаю, кроме творения». В обоих случаях человек сковывает себя, освобождая Другого и Другое. Каждый поступок становится рискованным, хотя риски прямо противоположные в науке и в религии. Не рискует тот, кто дома сидит и чай пьёт. Он всё знает, всегда посоветует что-нибудь правильное и верное. Учёный рискует, как человек, который летит в космос, верующий рискует, как человек, который опускается на морское дно. Какая уж тут свобода — в замкнутой капсуле, в разрыве с людьми, в инородной среде.
Знание, конечно, сила, будь то знание религиозное или научное, но не всякая сила полезна и выгодна в быту. Бог лишь неофиту кажется силой, способной разрешить все проблемы. Помыть пол океаном - нет проблем, только держись. Бог, конечно, помогает решить множество проблем, но при этом жизнь с Ним порождает проблемы намного большие и совершенно неразрешимые — как жизнь в науке даёт ответы на одни вопросы ценой постановки других, куда более сложных вопросов. Тут наука и религия одинаково похожи на любовь, которая даёт силы, которая кое-что решает и объясняет, вносит ясность и резкость, но куда больше запутывает, потому что ясность вносится туда, где хотелось бы резкости, а резкость туда, где хочется ясности.
