УПОРСТВО И УПРЯМСТВО
Упрямство, перефразируя Генри Бичева, защищает свою свободу, упорство – защищает чужую. Бичер говорил о нежелании и желании, но желание – это проявление воли, тут и обнаруживается связь желания и свободы, свободы и творчества. Упрямым называют того, кто не подчиняется чужим приказам. Кто приказывает, тот обычно и ругается.
Пытаться разделить упрямство и упорство бесполезно. Это всё равно, что разделить диссидентство и интеллигентность. Кто критически оценивает слова и факты (а это и есть интеллигентность), тот всегда может быть обруган диссидентом – со стороны тех, кто желал бы бездумного и беспрекословного выполнения своих приказов. Поэтому опасно анализировать «диссидентство». Кто так поступает, уверен, что его никогда не зачислят в диссиденты, но полную гарантию от непопадания в диссиденты даёт лишь абсолютно безвольный характер. «Безвольный» не означает «подлый» - подлец как раз имеет и характер, и волю, и умение маскировать то и другое.
Упрямство может мешать упорству. Творчество немыслимо без свободы, но свободы недостаточно для творчества. Упрямство как грех начинается там, где человек уже может творить, уже достаточен свободен, но ещё боится осознать это. Иногда такое сопротивление отсутствующей угрозе связано с горьким прошлым опытом, иногда – чистая паранойя, а чаще всего – проявление таких классических грехов как уныние и лень. Уныние и лень доказывают, что человек – творец, что каждый может и должен создавать новое, а раз может и должен – значит, может и не захотеть. Нормальное упрямство отлично сочетается с упорством, как выпивка с закуской. Более того, они должны сочетаться. Ведь не случайно же на человека напали, не случайно его пытаются ограничить – пытаются поработить и истребить творческое начало в нём. Конечно, мечтают поработить, заставить работать по приказу, но, поскольку по приказу творить невозможно, то – «не доставайся же ты никому!». Упрямо сопротивляться несвободе невозможно только отрицанием, внутри должно быть творчество. Увы, обычно это творчество сублимированное, что не очень-то хорошо, как и любой сублимированный, высушенный, обезвоженный продукт. Человек сочиняет стихи в уме, не имея возможности их записать, - это ещё очень сносный вариант. А каково творить «в уме» прирождённому художнику, который сидит в карцере… Или историку, которого лишили источников… Программисту без компьютера… Но – надо! В этом смысле упорство и упрямство так временно неслиянны и нераздельны как белок с желтком и скорлупа.
