ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЮНОСТИ?
Роман Анны Гавальда «Просто вместе» (М., 2009, на французском вышел в 2004), если подыскивать кинематографический аналог – очаровательная романтическая комедия. Действительно, очаровательный дамский роман, рассчитанный на то, чтобы выжать скупую слезу из любого мачо, если тот вдруг возьмёт в руки томик. Впрочем, всё-таки роман именно дамский, это вывернутые наизнанку «Три мушкетёра», то есть роман воспитания. «Роман воспитания» начинается там, где заканчивается воспитание, где ещё не вполне созревший человек выходит на самостоятельный путь (Д’Артаньян – выезжает). «Вполне» есть объединение разных сторон личности. В «Трёх мушкетёрах» нравственность и интеллект (Атос, хранитель традиций, ходячая совесть), эмоция (Арамис, страстный любитель женщин и власти), воля (Д’Артаньян), физическая сила (Портос). Если разделить нравственность и интеллект (что бывает на практике и что практично в теории), то ипостасей в человеке окажется пять, и именно пять аспектов личности выделяют самые популярные психологические направления.
Сила романа Дюма в том, что у четырёх героев есть четыре тени – их слуги, комически пародирующие своих хозяев, словно мимы на похоронах римских императоров. Навальда же делает слуг хозяевами, её роман – о конфликте родителей и детей, причём родители есть по определению самозванцы, узурпаторы. Пользуясь своим положением, они заходят туда, куда заходить запрещено: лгут, чтобы использовать детей к собственной выгоде. Одни лгут, обожествляя детей, другие лгут, унижая детей, но и то, и другое разрушительно. Родитель должен быть слугой, а становится деспотом. Трое друзей, герои романа, все на пороге взрослости – правда, порог этот сильно выше, чем в России, ближе к 30 годам, на то и Запад. Один повар из крестьян – сила без воли и ума, второй – писатель из дворян, ум без воли и силы, третий – художница, эмоция без силы, воли, ума. Д’Артаньяном – волевым началом, которое объединяет все остальные – оказывается бабушка повара. Интрига строится на том, как герои изживают травмы, нанесённые негодным воспитанием.
Роман здорово испорчен концом, счастливым до слащавости (впрочем, и бедствия героев преувеличены до гламурности, в которой трэш обязательная компонента). Герои обретает душевное здоровье и крепкое буржуазное счастье – у каждого работа, каждый вкалывает с удовольствием, каждый в своей сфере оказывается чемпионом, чья продукция пользуется гарантированно высоким спросом. Читатель должен остаться в уверенности, что своих-то детей герои накормят сбалансированной смесью любви и справедливости. Дюма каждую часть трилогии завершает очень набожно, подчёркивая, что достижения героев прах и тлен на фоне вечности. Набожность, конечно, специфическая – как раз та, в борьбе с которой и крепнет буржуазность. Потому что не надо из вечности делать пояс верности, ключ от которого неизвестно у кого.
Мораль романа проста: человек должен уметь любить себя, прощать себя, терпеть себя – а не выливать на окружающих злость, порождённую неизбежными внутренними проблемами. Научился терпеть – созрел. Другое дело, что, как и во всякой сказке, главные проблемы начинаются после созревания. Буржуазный фаланстёр, описанный Гавальда, - вполне эгоистическое явление, видящее в ближнем всего лишь покупателя и потребителя.
На всякий случай, стоит заметить, что современные религиозные институты ничуть не лучше – они борются с потребительским обществом лишь для того, чтобы все потребляли не материальное, а духовное. Подобно любому продавцу, религиозные институты стремятся к монополии, чтобы рынок стал фикцией, чтобы потребителю было некуда податься. В крайнем случае, удовлетворяются разделом сфер влияния с соперниками.
Самый простой способ победить эгоизм, самость, гордыню – не дать человеку созреть. Вечно держать его в инфантильном состоянии, как сохраняют незрелыми фрукты и овощи, перевозя их через полпланеты. Разумеется, такая победа фиктивная, зато жизнь тратится реальная – и педагога-патерналисты, и воспитуемого инфантила. Все при деле, все заняты, материалов для разговор и обсуждений масса. Только материал – для дамского или мужского романа, не более того. Вечное топтание на пороге. Конечно, Гавальда не виновата, да и её читатели. Чтение подобных романов – не признак незрелости, а признак того, что зрелый человек устал и нуждается в отдыхе, убегает в своё детство. Конечно, патерналист скажет, что на дамских романах надо печатать предупреждение: «Опасно для душевного здоровья». Так ведь всё опасно для душевного здоровья! Любой отдых может превратиться в раковую опухоль, так что на час работы будет приходиться три месяца отдыха, на час молитвы – три месяца религиозных конференций, заседаний церковных комитетов и т.п. Но предупреждения не спасают, скорее – пугают и смущают. Спасает известно что реальность - только в полном объеме, а не в объёме романа.
