|
ЧЕЛОВЕК БЕЗ СВОЙСТВ
СТУПНЯ
По хлебу современный русский человек богаче своего прадеда, а по сапогам - беднее. Между тем, чем холоднее, чем более нужда в обуви, тем лучше живут люди. Богатый Север, бедный Юг. Бедный Йорик... Страдания мобилизуют. Или, точнее, те, кто от страданий мобилизовался, живут лучше избежавших страданий. Только не надо забывать про тех, кто не перенёс страданий, и стараться впредь мобилизовываться более человечными способами. Слишком часто мы сопротивляемся страданию, сжав зубы. Между тем, сжатые зубы мешают говорить, а человечность без говорения невозможна. Человек, который любит, ходит, несмотря на бесконечную боль в ступнях, молчит как рыба, - это, возможно, прекрасно, но это не человек. Это русалка. Или русал.
*
Римский фут ("педес") был чуть короче английского - 29 сантиметров. Разумеется, это не длина стопы (а был анекдот про то, что такой длины была ступня короля Джона). Это длина голени. Сенека, давая советы о посадке оливковых деревьев, говорит о том, что высота саженца должна быть не более четырёх футов.
У голени есть одно любопытное свойство: её самое легко измерить. Измерить локоть труднее - ведь остаётся лишь одна рука, чтобы прикладывать мерку. Только верёвку или ткань удобно отмерять локтями. А голень - вот она, пожалуйста, нагнулся и померял. Приложил к саженцу и сразу видишь, сколько в нём "голеней". Встал на колени - голень отпечаталась на земле.
CТУПНЯ
Стопа, ступня в Евангелии не упоминается, хотя, возможно, лишь в силу того, что переводчики на
греческий там, где было на еврейском "стопа", писали "нога". Например, когда Иисус повелевает
отряхнуть прах с ног (Мф. 10, 14), очевидно, что речь идет именно о ступнях. Да и когда Он умывал ученикам "ноги"
- это ведь повторяют в церквах изредка, и всегда моют именно ступни. Это логично - именно ступни потеют и грязнятся
больше всего. При этом ступня как бы и не нога вовсе - никто ведь не скажет про человека, потерявшего ступни,
что он безногий. Так и человека, лишившегося ладони, никто не назовёт безруким. Человек в этом смысле вполне
фрактален - он в целом похож на пятерню (или стопу), и в то же время каждый отдельный элемент построен по тому
же принципу, так что нетрудно ладонью изобразить целого человека (знаменитый балетный номер Чаплина в "Золотой
лихорадке"). Есть схожая самодостаточность и в ступне. Нормально целовать руку (говорят "целовать
руку", хотя целуют ладонь!) - это всё равно, что целовать целого человека, ибо в руке достаточно материалы,
чтобы обозначить и голову, и руки, и ноги, и еще один палец про запас останется). Так же нормально и "целовать
ноги" - то есть, стопу, конечно.
В каком-то смысле ступня даже важнее ладони, потому что ступня опирается на землю. Не случайно
в Библии именно ступня выбрана единицей  измерения земли: "Я не дам вам земли их ни на стопу ноги"
(Втор. 2, 5). Русский человек в такой ситуации сказал бы: "Чужой земли ни пяди нам не надо", однако
Бог Библии явно не русский человек и меряет землю на ладонью, а ступнёй. Впрочем, тут дело не в национальности,
а в профессии: это интеллектуал, который работает в основном ладонью, держа в ней стило, говорит "семь
пядей во лбу", а крестьянин землю меряет, ступая ступнями. Знаменитая карикатура изображала несчастного
крестьянина, стоящего на крошечном своём клочке земли, словно аист, с поджатою ногой, - и земли этой было ровно
на ступню. Стопу же повелителя - византийского императора или римского папы - целуют, потому что под этой стопочкой
вся планета (во всяком случае, та часть планеты, которая стоит внимания).
Ступня так же отличается от ноги, как затылок отличается от головы. То и другое - край человека, пограничная линия. Её можно ещё сузить - до пятки, которая ещё больше похожа на затылок, да и кулак напоминает. Пятка даже лучше кулака - "боевая пятка" это орудие цельное, а кулак это всё-таки пальцы, которые повредить легко. Беда в том, что пятка - это кулак, которым очень трудно ударить, так что она оказывается скорее символом слабости - и у Ахилла, и у Адама, потомков которого грех жалит в пятку. Но это временная слабость. Начинается с того, что змея жалит в пяту, закончится тем, что пятой раздавят змею - и аспида, и василиска (Пс. 90, 13), в конце концов, "наступит день Господень, великий и славный" (Деян. 2, 20). В этом смысле ступня бесконечно важнее затылка, который разве что чесать хорошо. Вода на ступнях учеников - как напоминание о мокрых ступнях евреев, шлёпающих по влажной грязи "расступившегося" моря. Вода на ступнях Петра - как напоминание о хождении его по водам. Иисус моет ноги ученикам, как Ему самому умыла ноги женщина. Он истолковал это просто - как приготовление к погребению. И в последних строках Евангелия от Иоанна Петру будет прямо сказано, что не тогда он достигнет совершенства, когда будет вести людей, а когда его поведут - поведут на казнь (Ио. 21, 18). Стопочками, стопочками, да на смерть. Ступни так незаметны, пока человек жив, но когда человек умер, они торчат и лезут в глаза, словно два самостоятельных остромордых существа залезли в гроб. То, что идеально прилаживалось к земле, только после смерти устремляется в небо.
Ступня - единица безопасности. Если нога в воде по щиколотку - то есть, если тонет ступня - это
безопасно. По колено - уже тревожно. Опасна крупная тварь - и "крупная" это та, которая не проплывёт,
где мелко, где ступня. Поэтому Бог обещает евреям, что Красное море остановится и пересохнет, как только в его
воды погрузятся именно стопы пущенных вперёд священников. В псалмах ступня - то же, что смысл жизни, потому
что "смысл жизни" это для сидячих, а для тех, кто думает ногами, смысл жизни - это направление жизни.
Поэтому библейская молитва просит направить стопы, сделать непоколебимыми стопы, победа - это попирать стопой
врага, а поражение - это почувствовать на своей шее чужую ступню. Но враг будет разбит, победа будет за нами,
и праведник "омоет стопы свои в крови нечестивого" (Пс. 57, 11).
Бррр! Какая гадость эта ветхозаветная радость!! А хуже всего, что такое представление о победе
не столько ветхое, сколько заветное - множество людей в глубине души не возражали бы против такой ванночки для
ног. То есть, для ступней. А как иначе объяснить, что говорят с деланым ужасом: "Руки по локоть в крови!",
"кровь убитых текла рекой" - в смысле, что если кровь по локоть или по колено, то это ужасно, а если
так - ладошки сполоснуть, ступню омыть, то это как бы нормально. То-то и Пилат не сказал ведь, чем будет мыть
руки и из чего устроит ванну своим натруженным ступням.
На общенародном уровне это проявляется в том, что человек может не только "иметь" или
"быть" (популярное противопоставление, изобретённое Фроммом), но может ещё и топтать. Юрий Сабанцев
(Итоги, 25.7.2000) заметил, что если Запад - это иметь, когда цветок с корнем срывают и либо продают, либо изучают,
если Восток - это быть, созерцать цветок, то Россия - это топтать. О чём стихотворение Алексея Толстого:
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые...
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый.
Топтать бессмысленно и беспощадно. Кто топчет, тот уравнивает "иметь" и "быть" путём прибавления приставки "по":
"поиметь" и "побыть". И считать себя свободным.
Ступня как вторая (нижняя) ладонь может всё то же, что может и ладонь - прежде всего, символизировать власть и всего человека, носителя власти. Правда, это обычай, где он есть, воспринимается как "древний", архаичный, нечто, напоминающее о первобытной дикости. Тем не менее, в критических обстоятельствах израильтяне вспоминают древний обычай при продаже передавать в качестве символа власти сапог, сандалию (Руфь 4,7) - как при продаже лошади передавали уздечку. Псалом 59 выстраивает поэтическую параллель между ладонью и ступнёй: Моав принадлежит Богу как рукомойник, Едом принадлежит Богу как подставка для сапог. В Индии изготавливают копии сандалий почитаемого божества (обожествлённого человека) и носят их на паланкинах во время великих торжеств - где сандалия (иногда из серебра), там и божественный обладатель ступни.
 Хорошо
хотя бы то, что современный человек не хочет целовать ладони и ступни ближнему своему - да и не требует. Если,
конечно, он современный человек. Целование папской туфли - то есть, той же ступни, только её имитации - отменили
лишь в конце ХХ века (вообще история этого обычая есть история постоянного переноса - сперва целовали ногу,
а со временем стали целовать именно туфлю, точнее - пурпурный ботинок, а ещё точнее - золотой крест, нашитый
на этот ботинок). Русские православные любят возмущаться этим - отменённым - обычаем, однако считают нуждым
соблюдать его точный аналог - целование руки священника. Так материально подтверждается горькая насмешка Бердяева
- хорошо-де католикам, у них только один Папа, у православных же что ни поп, то Gапа. (Впрочем, хотя папа Павел
VI и отменил обычай целования папской туфли, а папа Иоанн Павел II даже отменил обычай ношения особых - красных
- папских туфель и носил простые коричневые ботинки 44-го размера - его преемник Бенедикт XVI опять надел именно
красные ботинки, в чём справедливо усмотрели пусть символический, но акт реакции).
Все те доводы, которые приводили (и, увы, приводят) в защиту целования руки, оправдывают и целование
ступни. Почтение, любовь, и не к человеку, а ко Христу, которого человек представляет, - всё это верно, слишком
верно. "Слишком" - потому что человек в определённой ситуации может представлять Самого Христа, но
Сам Христос совершенно ведь не требует целовать Его в губы, в руку или в ступню. Да, Иуда поцеловал Спасителя
в губы, Магдалина поцеловала Его ступню, - но ведь и предатель, и распутница не должны быть примером. Поцелуй
должен быть зарезервирован не за покаянием, не за подчинением, а за любовью. А любовь иногда вообще не посмеет
целовать. Магдалина вряд ли целовала ступни Иисуса, когда они истекали кровью на кресте - не потому, что у евреев
кровь считалась поганой, а потому, что больно же, если целуют живую рану.
Не то плохо, что целуют ступню, а то плохо, что целуют не из любви. Ступня превращается в идола
веры. Ничуть не лучше, а даже и хуже, когда целуют ступню из любви к ступне - а ведь все эти воздыхания о "ножке"
обычно были зацикленностью именно на ступне, причём - маленькой. Не только в Китае ценили малость женской ступни
- не потому, что маленькая красивее, а потому что маленькая ассоциируется со слабостью. Она меньше земли попирает.
Она вообще детская, так что поклонников маленьких ножек можно сажать за педофилию. А поклонников больших ступней
(сколько их - огромнейших - валяется по музеям Европы; некогда эти двух-трех-метровые монстры украшали царские
дворцы и храмы) можно сажать за властолюбие.
Тогда, однако, придётся посадить всех. Лучше не надо никого сажать - человек должен не сидеть,
а крепко стоять на ногах - то есть, на ступнях. Не в крови стоять, не на коленях стоять (кстати - стоящий на
коленях не стоит на ступнях!), а просто топтать землю, вытаптывая из неё мир, справедливость, счастье,
как вытаптывают - ступнями - сок из винограда, чтобы сделать вино. А уж какое вино получится из того, что натопчут
ступни человеческие, зависит, как и в случае с вином, не только от ступней, даже не только от человека.
*
На поместном соборе Галлии 972 г. в Монт-Нотр-Дам под Суассаном вопрос о ботинках стал одним из главных. Любопытно, что он был решён прямо противоположно позднейшей католической традиции. Архиеп. Адальберон, возглавивший Галльскую Церковь, обличал склонность монахов к роскоши, проявляющуюся в остроносых узких ботинках: "Кроме того, они требуют от своих прислужников, чтобы обувь блестела". Спустя ровно тысячелетие католические священники сразу выделялись своими идеально начищенными чёрными ботинками. Дресс-код изменился, и значение блеска изменилось - он ассоциировался уже не с аристократизмом, а с казармой. В Х веке аристократия и казармы были ещё единосущны. Собор чистить ботинки до блескак запретил. Очевидно, что в данном случае ботинки выступают как заменить лица, а блеск ботинок - как символ славы, ореол.
*
«Смерть» в греческом – мужского рода (как и в немецком). В древнееврейском несколько слов обозначали смерть, наиболее распространено было mavet - существительное мужкого пола. посланник (или ангел) смерти - mal'aк hamavet. Посланник или ангел в иврите тоже мужского пола - малак.
Понятно, почему можно воспевать победу над смертью. В русском языке выходит странно – несчастную женщину с роскошной косой сшибли с ног… Именно сшибли – ведь «смерть победили как последнего врага» (1 Кор. 15, 26) отсылает к образу царя, который попирает враг, поверженных перед ним на землю (Пс. 109, 1 – который Иисус цитировал однажды – «Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих»). Можно вспомнить и Пс. 8, 7, но там говорится о творениях Божиих, положенных перед человеком – не как побеждённые враги, а как подарки от Бога положены. Смерть, конечно, не подарок. Этот образ – класть к ногам – использует Павел, когда в том же тексте говорит об Иисусе как «начатке умерших». «Начаток» - это часть нового урожая, которую приносили в жертву Богу – возлагали перед Богом на алтарь. Именно к стопам Божиим – ведь престол Божий бесконечно выше вселенной, люди копошатся где-то у Божьего мизинца, мизинца ноги. Иисуса кладут к стопам Божиим, а Бог подымает Иисуса. Рабовладелец раба не подымает. Раб, даже когда стоит, всё равно повержен. У раба всё равно нога хозяина на шее, даже если он почёсывает хозяину пятки.
|
