Барсенков А.С., Вдовин А.И. История России. 1917-2009. М.: Аспект Пресс, 2010. 846 с.
См. издание 2005 г.
Авторы с истфака МГУ. У Барсенкова упоминается монография 1988 г. о советской исторической науке в 1945-1955 годы, у Вдовина – монография 1976 г. о росте рабочего класса в СССР в 1917-1940 гг. Далее оба писали, в основном учебники по истории России.
Общий объём 250 тысяч слов, правлению Путина уделена 11 глава, 11 тысяч слов.
(Странность: глава XI озаглавлена: «Российская Федерация в 1992-2004 гг.», но в тексте главы информации о времени после 1999 года нет. Видимо, это следы редактуры, после 2004 г. материал был выделен в отдельную главу).
Не без простейших опечаток («пол девизом» - с. 733).
В сентябре 2008 г. И.Курляндский в «Вопросах истории» критиковал авторов за использование фальшивки - постановления Политбюро 1939 г., якобы меняющего отношение к религии. В данном учебнике постановление не упоминается, но ослабление репрессий против Церкви в предвоенные годы всё же описывается. Например, в 1939 году было расстреляно в 95 раз меньше священников, чем в 1937 (300). Правда, причина может быть проста – расстреливать уже было особенно некого.
«Под модернизацией в широком плане подразумевается процесс превращения общества из традиционного (аграрного) в современное, индустриальное, городское, демократическое, индивидуалистское» (148). Тут авторы не говорят, что демократия бывает «восточная», а бывает «западная»…
О том, как писать историю, авторам поведал Путин на Всероссийской конференции преподавателей общественных наук в июне 2007 года. Они пересказывают: «В пособиях по истории должна быть представлена альтернативная точка зрения … Однако в них не должно быть перегибов, оскорбляющих историческую память и национальное чувство» (10).
Авторы державники. «Трудами многих исследователей показано, что «советский империализм» был ничуть не хуже, чем его западные классические образцы. В некоторых аспектах он давал «младшим» партнёрам даже большие возможности, чем западные модели. Трудно себе представить, например, индийца премьер-министром Соединенного Королевства» (12). Что критерием успеха должно быть не занятие чиновничьего поста, а развитие экономики на благо миллионов людей, авторы не подозревают.
«Оценки роли личности в истории, как правило тоже неоднозначны. К примеру, Сталин, с точки зрения государственности, - великий герой, с точки зрения прав человека, - душегуб и злодей. При этом полагаем, что огульное осуждение прошлого … опасно. В данном случае актуален А.С.Пушкин, сказавший: «Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости. Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно» (13-14).
Не вполне понятно, почему авторы решили, что Сталин – великий герой с точки зрения государственности. Душегуб он не с точки зрения «прав человека», а с точки зрения человека и, кстати, Уголовного Кодекса. То, что Пушкин оказывается апологетом Сталина, заставляет вспомнить анекдот про «Души прекрасные порывы!» как девизе Берии. Авторы выбрали себе в предки Сталина, а не Мандельштама или Вавилова, - что ж, предков выбирает каждый сам.
Вообще вполне оригинально у авторов лишь умение найти неожиданные авторитеты для своих взглядов. Антизападничество и антиамериканизм они основывают на цитате из Леонардо: «Идущий по следу никогда не обгонит» (14). То есть, догнать и обогнать Америку надо, только не надо идти по дороге свободы.
Антизападничество: «После распада СССР на Западе стали говорить не только о кризисе идеи суверенного государства, но и переходе государств в иное качество. При этом международные институты берут верх над национальными государствами, готовы вмешиваться в их внутренние дела путём «гуманитарных» и прочих интервенций» (788). Россия критиковала ОБСЕ «за отклонение от своей основной миссии по разрешению … конфликтов и сосредоточении вместо этого на продвижении в регионе демократии западного типа» (805). Что демократия не бывает «западного типа», авторы, конечно, не подозревают. Что демократия и есть средство «разрешения конфликтов», - тоже не подозревают.
Резолюция ОБСЕ с осуждением сталинизма – «оскорбительный антироссийский выпад и оскверение истории. Обоснование концепции оккупации чревато выдвижением требований компенсации всем её «жертвам», куда войдут не только страны Балтии, но и, возможно, всей Восточной Европы» (805).
Рассказ о вторжении в Грузию предваряется описанием вторжения НАТО в Югославию. «В Грузии с ведома США готовилась военная акция против Южной Осетии» (806).
Антиамериканизм: «США стали претендовать на роль единственной сверхдержавы, … «продвигающей» демократию в избранных для этого странах. Некоторые же крупные государства (прежде всего Россия …) хотят сохранить себя в качестве самостоятельных» (789). Экономический взлёт России к началу 2008 года был прерван – по вине США, у которых случился ипотечный кризис (13).
Авторы антисемиты. Они подчёркивают, что «в партийном и государственном аппаратах, сферах науки и искусства к 1930 годам с большим отрывом от других лидировала еврейская национальность» (299). Однако, гонения на евреев они приписывают желанию Сталина опровергнуть пропаганду Гитлера о «еврейской большевистской власти», чтобы завоевать симпатии народа. Они не называют репрессии - антисемитскими, а лишь пишут, что репрессии «не могли не восприниматься определёнными кругами как проявление политики государственного антисемитизма». Тут же доказывают, что евреям («определённым кругам») померещилось: «Однако, по данным статистики, потери еврейского населения в относительном исчислении не превышали потерь других народов СССР» (299). На с. 573 критикуется «усиление сионистских настроений среди советских евреев» при Брежневе, безо всякой критики излагается содержание брошюры против этих настроений, хотя сама брошюра названа «официозной».
Политические взгляды авторов вполне видны из характеристики перестройки – устами некоего Г.Мирского она названа «благородной по замыслу, смутной по концепции и бездарной по исполнению» (535).
Авторы начинают нетривиально: они указывают, что назначение Путина не было неожиданным, ведь накануне заявления Ельцина в «Российской газете» была опубликована программная статья Путина «Россия на рубеже тысячелетий». Тут уже провозглашалось главное: нужно преодолеть состояние «раскола» общества, уже был применён и главный метод – операция прикрытия через простое, наглое отрицание того, что власть собирается делать: «Любое общественное согласие здесь может быть только добровольным». После чего началось строительство того, что Путин назвал «принудительным общественным согласием». Во имя пребывания «в первом эшелоне государств мира» необходимо «сплотиться». Путин предупредупредил в статье, что власть снимает с себя всякие обязательства по отношению к жителям страны, призвав их «настроиться на длительный нелёгкий труд». Впрочем, жители страны и без этой статьи поняли – на место деспота-алкоголика пришёл трезвый деспот, самое кошмарное, что лишь может случиться в России.
Возвращение номенклатурного порядка назначения управленцев – «эффективный социально-политический и экономический курс» (771).
Упоминается, что в 2002 г. планировалась «реформа» МВД с расчленением на несколько ведомств («федеральная служба расследований», «национальная гвардия», «муниципальная милиция»), но «на время отложена».
Однако, если ослабить МВД через расчленение не удалось, то удалось усилить Лубянку через возвращение ей в 2003 г. погранслужбы и правительственной связи.
Учебник перегружен риторикой в стиле брежневизма: «Активизировалась работы по совершенствованию организационных и правовых основ деятельности» (772). Видимо, студент показать готовность если не изъясняться на таком жаргоне, то спокойно его воспринимать.
Запрет на функционирование партий с «малым» числом членов (весна 2001 г.) объясняется так: «Чтобы партии не узкими региональными объединениями, а являлись выразителями интересов граждан в государственном масштабе» (773).
Закрытие свободных СМИ обозначено как «острая полемика о роли средств массовой информации в формировании гражданского общества в России» (773). Во всяком случае, ни к какому другому событию подобное описание не подходит.
Соединение двуглавого орла с гимном: «Такое сочетание элементов символики имеет целью … примирить сторонников различных политических настроений» (773).
Процесс Ходорковского описан как часть борьбы с коррупцией. Благодаря «делу Юкоса» (авторы добавляют «так называемому») «были усилены многие акценты, касавшиеся ответственности крупного бизнеса перед государством и обществом». Они позволяют себе фронду, говоря, что «провозглашалось намерение создать равные «правила игры» для всех участников хозяйственной деятельности» (774) – а ведь могли бы написать «были созданы», а не «намерение создать».
«Проводилась дальнейшая приватизация», причём некие «многие министры» «исходили из того, что государственное управление неэффективно «по определению» (774). Упоминаются, однако, «преобразования в управлении нефтяной, газовой индустрией, … сфере жилищно-коммунального хозяйства», которые якобы были «направлены на создание конкурентной среды» (775). И вновь: авторы воздерживаются от заявление, что среда была создана.
Желание правительства преодолеть сырьевой крен в экономике увязывается с развитием ВПК, «в котором традиционно сосредоточен колоссальный высокоинтеллектуальный потенциал» (775).
Глухо упоминается «пакет законов по пенсионной реформе» (775).
«Стабилизирована ситуация» (780):
«Это нашло отражение в практике бесконфликтного согласования интересов между различными частями политической, экономической и региональной элиты. Не было громких разоблачений и отставок среди политиков, продолжалась приватизация привлекательных кусков государственной собственности» (780).
Создание механизма фальсификации выборов названо так: «Создавались политические и организационно-правовые условия для предсказуемого исхода будущих голосований» (780).
Запрет проводить референдумы за год до федеральных выборов – «ограничение возможностей использование этого института в популистских предвыборных целях» (780).
«Сближением дат выборов парламента и президента они превратились в единый неразрывный цикл, а на политическую рекламу отводится лишь один месяц» (780). Тут звучат старые антикапиталистические ноты – «реклама» обозначает отрицательное явление, конкуренцию между политиками.
Отмечено восстановление советского стиля в назначении «политиков»: «Развернулась кампания по вовлечению в партии известных журналистов, деятелей культуры, космонавтов» (780). Речь идёт, конечно, лишь о партии Кремля и её марионетках. Когда политика превращается в фарс, номенклатура посылает в этот фарс маргиналов, к которым относятся в номенклатурном государстве именно «деятели культуры», производящие псевдокультурные продукты, «журналисты», создающие псевдожурналистику. Любопытно тут появление космонавтов. Собственно, впервые ещё в эпоху Большой Чистки в пропаганде стал использоваться образ авиатора – Чкалов и др. Космонавт есть лишь доведение этого образа до предела. Полёт из символа победы над невежеством, над материей становится символом безропотного выполнения начальственной воли. Космонавт при Кремле – как ангел при Творце.
Иногда кажется, что авторы издеваются над правительством, но это могут быть издержки блудословия. На с. 780 авторы восторженно отмечают, что Путин выдерживал график, по которому в первый год правления формируются цели правления и команда. На с. 781 г. пишут, что лишь четыре года спустя – «к началу 2004 г. у окружения президента сложилось достаточное четкое понимание задач, которые стране предстоит решать, и представление о механизмах, посредством которых это можно сделать». После чего опять говорится об усилиях «для концентрации властных полномочий группирующихся вокруг президента реформаторов». Имена реформаторов не называются. Упоминается лишь, что в думу в 2004 году не прошли СПС и «Яблоко», а «Единая Россия» получила большинство.
Авторы возвращаются (вслед, впрочем, за Путиным) к манере каждой эпохе давать название. Пятилетка качества… ускорения… Первое президентство Путина – «стабилизация», второе – «динамичное развитие» (782). Что заставляет вспомнить, как авторы описывают правление Черненко, которое свелось к полемике о том, живёт ли Россия при социализме развитом или развивающемся.
О трагедии Беслана 1.9.2004 не говорится, что от пуль борцов с террористом погибли сотни детей, говорится: «В результате действий боевиков погибли 333 человека». Виновата в трагедии Беслана Америка: авторы начинают описание трагедии с вторжения США в Ирак, говорят о гибели миллиона мирных жителей Ирака (к концу 2009 года): «События в Ираке усилили угрозу расползания экстремизма. Эта беда коснулась и России. 1 сентября 2004 г. в североосетинском городе Беслане…» (783).
Любопытно заявление авторов: «Согласно Конституции Президент является ключевой фигурой российской политики, основным институтом национальной интеграции» (783). Разумеется, Конституция ничего подобного о президенте не говорит. Зато авторы откровенно сообщают, что «Как орган, непосредственно обеспечивающий реализацию Президентом своих функций, Администрация занимает особое место среди государственных органов» (784). Можно даже узнать численность администрации – две тысячи человек, из которых в 2004 году 20% были уволены.
Подробно говорится об административной реформе, начавшейся в марте 2004 г. Авторы, возможно, единственные, кто уловил какой-то смысл в разделении ведомств на министерства, агентства и службы. Министерства должны были обеспечивать стратегию, агенства тактику, а службы контроль. Своего рода законодательная, исполнительная и судебная власти. Впрочем, авторы отмечают, что результаты реформы «эксперты весьма сдержанно оценивают». Чиновников и ведомств стало больше (в 2004 году 53, в 2006 году – 84, в т.ч. 16 министерств, 34 агентства, 34 службы). Любопытно, что они дерзают даже поправить председателя Госдумы, который в октябре 2006 г. заявил, что административная реформа потерпела провал. Мол, погорячился: «Такие высказывания свидетельствуют не столько о неудаче реформы, сколько о сложности решаемой задачи и неизбежности преодоления значительных трудностей» (785).
И вновь авторы не без фронды. Они говорят, что монополия ЕР позволила добиться «более энергичной работы законодателей» - 300 законов в год, но оговаривают: ««Партийная монолитность» Думы привела к снижению уровня критичности при обсуждении правительственных инициатив». Единственный закон, который авторы считают возможным назвать в этой связи – о монетизации льгот 2004 г. Да и то, они говорят: вызвал «неоднозначный общественный резонанс» (786).
Есть основания «рассматривать «Единую Россию» не просто как «партию власти», но и как объединение федеральных и региональных «начальников», многие из которых сосредоточены лишь на решении своих корпоративных задач. Это вело и к сужению поля политической конкуренции, превращению «единороссов» в замкнутую касту» (786).
Авторы говорят о том, что в 2006 г. В.Сурков провозгласил «суверенную демократию», но не называют фамилий, когда объясняют, что «в последние годы утвердилось представление о том, что в ближайшие 10-20 лет для страны будет предпочтительнее полуторапартийная система. Это система, где в политической сфере доминирует одна партия, которая постоянно побеждает на выборах, опираясь на мощный административный, финансовый и информационный ресурсы. Полуторапартийная система более 50 лет существовала в Италии, Японии, Мексике. Считалось, что это нормальное условие для переходного периода, когда меняются формы собственности, идет болезненный процесс освоения новых ценностей и институтво, общество не интегрировано и существуют мощные антисистемные силы. На это время для сохранения стабильности требуется гарантированная преемственность и предсказуемость, которую и обеспечивает полуторапартийная система» (788).
Особенно комично упоминание в этом контексте классической парламентской республики Италии, где редкое правительство существует более года, а президент является чисто декоративной фигурой. Риторика Суркова (и Барсенкова с Вдовиным) вполне воспроизводит риторику Ленина, Гитлера, Сталина – «коней на переправе не меняют». Да, коней на переправе не меняют, но зачем считать путешествие на автомобиле по шоссе, каковой может и должна быть жизнь, – переправой на конях?
