Яков Кротов: кощунство и диссиденты

1 марта 2007 года в московском Музее и Общественном центре имени Андрея Сахарова открылась выставка «Запретное искусство – 2006». На ней были собраны картины, запрещённые к показу в российских музеях как кощунственные по отношению к России («СССР») и Церкви.

16 марта вдова Сахарова Елена Боннер написала директору центра Юрию Самодурову письмо, в котором возмутилась кощунственным отношением одного из художников к ордену Ленина. Она подчеркнула, что Сахаров был награждён тремя орденами Ленина. Кощунство она усмотрела в том, что орден Ленина был соединён с изображением распятия.

В 1982 году, когда Сахаров и Боннер были в ссылке, Василий Аксёнов, бывший в эмиграции, изобразил в романе "Бумажный пейзаж" российского художника Гвоздева, который "для души" рисовал портреты Ленина и поучал девочку, которую растлевал: "У каждого человека должно быть что-то святое, так поучал он меня, а у тебя, Фенька, нет ничего святого… Ленин был его святыней… А Христос? — спрашивала я. Христос — это мода, отвечал он. Видишь, Велосипедов, какое вымирает поколение. Христос — это мода. Ленин — святыня!"

Боннер потом своё мнение переменила, но несколько людей с репутацией демократов высказали мнение такое же. Об этом подробнее ниже.

Суть претензий к выставке «Запретное искусство» можно сформулировать так: «Сахаров был деликатным человеком с хорошим вкусом, выставка кощунственных работ, не имеющих отношения к искусству, оскорбляет его память и неуместна в центре его имени».

Конкретные имена и обстоятельства в этой формуле можно переменить, а сама-то формула банальна. Когда отец говорит 13-летней дочери, что её причёска или юбка позорят честь семьи, - это всё та же формула. Когда приговаривают на сожжение протопопа Аввакума за богохульство, - это та самая формула. «Ты меня уважаешь?!» - и это она.

Формула недлинная, но она возможна лишь потому, что стоит на множестве предпосылок, аксиом, не всегда понятных для самого говорящего. Вот главные из них:

Существует нормальное и ненормальное.

Нормальное и ненормальное абсолютны, одинаковы и однозначны для всех.

Ненормальнее обладает свойством оскорблять и осквернять.

Всякий человек может отличить нормальное от ненормального.

Ненормально создавать ненормальное.

Ненормальное оскверняет людей.

Имя человека так же может быть осквернено ненормальным.

Человек обязан защищать себя от ненормального.

Человек обязан защищать других от ненормального.

Защищаться от ненормального следует, запрещая ненормальное, призывая к запрету ненормального, изгоняя ненормальное из всех или некоторых мест.

Допустимо уничтожать ненормальные вещи, запрещать ненормальные знаки, поступки.

Допустимо уничтожать тех, кто совершает и производит ненормальное.

Все эти элементы могут встречаться в разных комбинациях. Например, желание уничтожить «кощунника» кажется неотъемлемым свойством фанатизма. Но ведь это вопрос языка – какое значение вложить в понятие «фанатизм». На практике, есть множество людей не агрессивных, никак не проявляющих своё недовольство ненормальным, тем не менее, вполне фанатичных. Если обстоятельства изменятся, они могут стать инквизиторами, а в демократическом обществе будут просто выделяться недовольным выражением лица. Фанатик может быть трусом, может быть лодырем, может быть, в конце концов, просто миролюбивым человеком, - тогда его фанатизм превращается в подобие хобби, родимого пятна, интеллектуальной или эмоциональной экземы, от которой плохо только несчастному носителю фанатизма.

Большинство претензий к Самодурову были похожи на притчу ребе Салмана из Шмоцина: жил-был царь, и однажды утром он сидел на лавочке и читал газету, но тут пришли воины и его арестовали за то, что в газете был прогноз погоды. А прогноз погоды, как объяснил царю первосвященник, есть кощунство, ибо погода во власти Всевышнего. И царя приговорили к штрафу в десять тысяч талантов, которые заплатил вместо царя Союз левого бессилия.

Вот расшифровали часть моего выступления в Сахаровском центре 28 марта 2007 года: Передо мной один черносотенец говорил о том, как хорошо было бы, если бы Россия подражала Саудовской Аравии, не допуская оскорблений своих святынь.

"Почему не хорошо для России, если она стала бы Саудовской Аравией? Прекрасно было бы для России. Но это будет плохо для Церкви, плохо для христианства. Потому что вера в Христа, это вера, которая рождается из личного выбора. И если бы я переехал завтра в Саудовскую Аравию, то стал бы и там точно так же исповедовать веру в Христа, как исповедую я ее в Харькове или в Москве.

Главная миссия Церкви и человека Церкви - это говорить правду. В этом смысле мне было здесь сегодня даже неловко. Потому что близок к правде - прошу прощения за "лесть" - оказался, кажется, только Юрий Вадимович Самодуров, а вот искусствоведы меня разочаровали. Потому что они пытались заверить нас, что все дело в Церкви, а общество - оно хочет толерантности, страна хочет европейской культуры. Мне кажется, это неправда. Мы живем в стране, в которой за последние шесть лет в семь раз вырос военный бюджет. Мы живем в стране, в которой как написано на стенке музея – с 1994 года идет война... Вот, представьте себе чувства чеченки, на дом которой наезжает танк. Она будет рассуждать при этом о том, куда стремится общество и так далее? Нет, она будет плакать. Но вот теперь этот "танк" докатился до Центра Сахарова. Поэтому, какие тут уместны рассуждения про Церковь? Церковь, в данном случае, это как веревочка, на которой висит бантик, которым мальчик играет с котенком. То же самое – и отец Всеволод Чаплин – всего навсего марионетка. Поэтому, не бойтесь православных нацистов – бойтесь тех, кто совершенно не выступает, кто высоко сидит. Вот этих надо бояться! И не надо делать вид, что для государственного музея нормально избегать подобных экспонатов. Это не нормально, потому что среди налогоплательщиков есть и неверующие люди. И в этом смысле мне за государственные музеи стыдно. Я бы предложил точно так же, как нехорошо Церкви быть государственной, так и музеи выводить из под такого государства.

Я бы не пришел сюда, если бы речь шла только о православных, о некоторой части православной Церкви. Прямо скажу, что на этот раз меня больше всего возмутило одичание неверующей части наших российских образованных людей. Я должен напомнить вам аксиому – точно такую же бесспорную, какой является для меня вера в Воскресение Христово и которая мой личный выбор, а не папа с мамой рассказали или князь Владимир приказал. Аксиома такова: образованный человек, это человек с критическим складом ума, а не просто умеющий читать.

Да, в Польше преподают современное искусство в школах. Но в той же Польше образованный человек и хороший актер Даниел Ольбрыхский приходит с саблей в галерею "Захента" и рубит там экспонаты, которые ему не понравились. И православные нацисты будут на это справедливо указывать. Европа далеко не вся сплошь цивилизованна и толерантна, о чем мы тоже знаем. И в Европе, к сожалению, именно моими единоверцами-христианами очень часто оказываются нацистские лидеры или христиане оказываются подверженными нацистским тенденциям. Абсолютно не верен тот стереотип, когда говоря "Европа", подразумевают "христианская". Да нет такого! Есть, это когда конкретный человек-христианин. Но это другой вопрос.
Поэтому, когда я слышу, что председатель "Мемориала" критикует эту выставку, мне делается совсем нехорошо. Я понимаю, что организация, которая объединяет потомков и палачей, и жертв - пусть палачей тоже расстреливали, но они остались палачами... я понимаю, что не этой организации хранить нравственный эталон. Но когда и Елена Георгиевна Боннэр выступает с критикой и говорит, что орден Ленина нельзя показывать в нехорошем контексте, мне делается странно. Потому что я вижу, что ни образование, ни возраст, ни житейский опыт, ни политический опыт – ничто не мешает человеку вдруг сорваться, и призвать "лучше не раздражать"...

И, в завершение, хорошая новость, которая заключается в том, что оскорбить никого нельзя. Потому что оскорбление – не есть дело или факт, который я произвожу на свет. Оскорбление рождается в сердце того, кто хочет оскорбиться. Синедрион хотел оскорбиться тем, что Спаситель сказал о Себе. А православные нацисты оскорбляются тем, что существует Центр Сахарова. Пожалуйста, оскорбляйтесь! Но это не проблема Христа и не проблема Центра Сахарова. Это проблема больных, духовно искалеченных людей, и я не склонен списывать это на то, что ими манипулируют. Верно, ими и манипулируют тоже. Но те, кто ими манипулирует – они здоровы или нет? Наверное, если речь идет об умении отличать доброе от дурного, более чем здоровы.

Поэтому речь идет уже не о толерантности, а о миротворчестве. Речь о том, что человек не просто имеет право на богохульство, на кощунство. Например, я как христианин такого права не имею: я сложил его с себя, когда принял крещение. Кроме того, я сложил с себя и другое право – не только, скажем, рубить иконы, но и издеваться над полумесяцем или звездой Давида. Потому что, как последователь распятого и воскресшего Бога Любви, я никому не могу даже дать в морду. И именно поэтому я буду защищать от любых оскорблений тех, кого обвиняют в богохульстве. Это – их выбор. И есть Страшный суд, который не надо подменять этими нелепыми пикетами.

Я не заглянул ни в одну дырочку, и, по-моему, это единственная подобающая здесь христианину позиция. Не потому, что я боюсь кощунства. Какие-то из этих экспонатов я безусловно видел ранее. Я именно хочу показать, что я не смотрю на показанное, что всякий может не смотреть, как может не убивать, не бить, не оскорбляться и не оскорблять.

В ЗАЩИТУ ЛИЧНОГО

В музее Сахарова устраивают семинар по свободе искусства. Позвали и меня - я сказал, что приду, если придёт Ю.В.Самодуров. Самодуров отказался, что было легко предсказуемо и что очень правильно. Ведь попечители музея - Ковалёв, Боннер - предали Самодурова, купившись - по разным, видимо, мотивам - на уловки Лубянки, уволили его, оставив без поддержки в самый важный момент - момент суда. Организация семинара - "дешевая благодать", попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Семинар - дело безопасное, за него не судят, и толку от семинара ни малейшего - толку в том смысле, в котором был толк от диссидентства Сахарова, к примеру. Семинар о свободе слова - это нормально, но о свободе живописи - патология. Вспоминается "Театральный роман":

"Форменное заблуждение! - отрезал Иван Васильевич. - Эта сцена не только не главная, но ее вовсе не нужно. Зачем это? Ваш этот, как его?.. - Ну да... ну да, вот он закололся там вдали, - Иван Васильевич махнул рукой куда-то очень далеко, - а приходит домой другой и говорит матери - Бехтеев закололся!"

Зачем какие-то картины писать? Пишите докладные начальству или - что в России то же - заметки в "Известия" о клерикальных тенденциях в музейном деле. "Пишите нам, пишите, а мы ответим вам" (Галич).

Денис Мустафин (акционист) заявил, что не надо путать личную шерсть с общественной ("не путайте личные отношения и общую проблему" - http://ne-da.livejournal.com/121583.html). На мой взгляд, это типичное непонимание того, что такое свобода, жизнь, порядочность. человечность. Парткомовщина. Нет ничего выше "личного" и "личных отношений". Предать, а потом "обсуждать проблему вне зависимости от личности" не означает ставить общественное выше личного, а означает пытаться затушевать предательство абстрактными "общими интересами", которые просто не существуют. Единственное - своё личное можно отставить в сторону, но это каждый решает сам, а за Самодурова никто не имеет права решать.

Конструктивный выход, между прочим, из ситуации есть и очень простой: взять обратно Самодурова на работу, оплатить ему вынужденный прогул, заплатить за него штраф. Не бином Ньютона... Взрослые люди (Ковалёв et al.), а стесняются как дети - поступить нормально...