4. БОЛЬНЫЕ МИРОТВОРЦЫ
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
В репрессивной имперской системе предательство - оборотная сторона лояльности. В советской и неосоветский системе предательство возводится в квадрат. "Колебался вместе с линией партии". Здесь водораздел между либералами и реакционерами, готовыми предать любой либерализм ради карьеры, и либералами и реакционерами, которые "тупо" держатся за свои взгляды. Наиболее яркие примеры: митр. Иларион Алфеев, который в 2002 г. доказывал, что английские филиалы МП должны активнее бороться с "карловчанами", а в 2006 г. одобрил введение "карловацкого" епископа в состав комиссии, которая должна была наводить порядок среди англичан.
*
Активисты Патриархии находятся в ситуации постоянного предательства,
как в крупных, так и в мелких вопросах. Это неизбежное следствие
превращения в придаток к тайной политической полиции, совершившегося
в 1927 году, когда палочка Иуды перешла от "обновленцев"
к "сергианцам". Соответственно, эти активисты постоянно
пытаются избавиться от чувства вины, обвиняя в предательстве других.
И чем большей верностью Христу отличался человек, тем усерднее его
обвиняют в предательстве. Например, А.Кураев одобрил объявленное
в ноябре 2003 года соединение карловчан с патриархией,
на первое место поставив при этом предполагаемое им "посрамление"
священника Глеба Якунина: "Прошедшие переговоры с Зарубежной
церковью можно назвать запоздалым прощанием с Глебом Якуниным. Именно
такие люди делали все, чтобы не допустить естественного воссоединения
двух ветвей русского православия. Слишком долго епископы Зарубежной
церкви жили карикатурными представлениями о церковной жизни России.
Потому что черпали свою информацию от людей, которые ставили целью
оправдать сам факт своего предательства". ("Конец
якунинским фантомам", ноябрь 2003 г.).
Большевистская риторика не объясняет, в чем "предательство".
Она называет предателем, а уже обозванный должен оправдываться.
Тем не менее, это не советская, а именно постсоветская риторика,
ибо для советских пропагандистов Якунин был не предателем, а клеветником.
Якунин писал и пишет о коррупции патриархийного духовенства - Кураев
противопоставляет этому "живое православие" патриархийных
низов. Но ведь "живое православие" было вполне живо и
в 1960-е, и в 1930-е годы, и карловчане этого никогда не отрицали.
Проблема (для них, как для всех фанатиков иерархичности) и состояла
в том, можно ли считать доброкачественной жизнь низов, когда верхи
изменили православию и просто порядочности. Эту проблему Кураев
не затрагивает. Как и многие, он после краткого юношеского прото-либерализма
выбрал для себя (после недолгой попытки в начале 1990-х годов выжить
из лидеров Патриархии Гундяева и поруководить патриархом в направлении
большей чистоплотности) путь абсолютной аполитичности в отношении
церковного руководства. Но подсознательно он остается критически
настроенным, коррупция для него - факт, но факт этот не так важен
как принцип "не выносить сора из избы", и требующий чистоты
в избе для него - предатель.
Вот редколлегия журнала ОВЦС: Алфеев, Боровой, Буевский, Чаплин, - это люди, ещё с брежневских (а Боровой - и со сталинских) времён точно соответствующие советскому духу. Но вот свящ. Николай Балашов и диак. Сергий Говорун, зам. главного редактора о. Александр Макаров. Среди авторов - свящ. Владимир Зелинский, бывший православный оппозиционер, эмигрант в Италии. Из них многие были в годы "перестройки", а то и застоя "либералами". Но вот в номере 1 за 2006 год вполне в духе проекта «карловизации» Патриархии А.Кострюков бранит за либерализм прот. Георгия Шавельского, а Е.Т.Рудакова хвалит сборник «Сергиевские чтения», выпущенные при ГАРФ в 2005 г. на средства мэрии Москвы (пять лет книга пролежала в издательстве из-за отсутствия денег). Эти чтения организовала Наталья Вит. Масленникова, руководитель отделения «Религиоведение» МГУ, издавал – С.С.Ермолаев. Целый раздел посвящён апологии еп. Серафима Соболева. Масленникова бранит русскую интеллигенцию (вслед за Соболевым) за богоборчество и разрушение России. Воспроизводится брань Соболева в адрес о. Сергия Булгакова («ересь софианства»), причем автор обзора одобрительно пишет о том, что софиология – явление каббалистическое и оккультное, связанное с масонством и экуменизмом, а значит, «оная ересь не имеет отношения не только к русскому православию, но и к христианству вообще» (С. 245).
БОЯЗНЬ БРАКА
Cвящ. Григорий Лурье поссорился с англичанином Владимиром
Моссом, обвинив того в "блудопоклонной ереси" за сборник
статей "Супружество, закон и благодать" (Москва, 2001).
Надо помнить, что Лурье сам бросил жену с дочкой, стал "монахом",
но что за монах, который никогда в монастыре не жил, послушаний
никаких не проходил! В порядке компенсации, видимо, он воспевает
монашество в своей книге о его истории, а вот и Моссу досталось
от сторонницы Лурье Т.Сениной: он, видите ли, восхваляет похоть.
Под "похотью" Сенина имеет в виду всякий секс.
"Из святых отцов мы знаем, что для зрения Бога необходимы
долгие подвиги воздержания, самоумерщвления, молитвы; святые отцы
отказывались даже от видения лиц противоположного пола, чтобы ум
не возмущался разными помыслами; многие святые, жившие в браке,
отказывались от брачного ложа ...Однако, получается, что они зря
старались: высшей степени христианской жизни — зрения Бога — оказывается
можно достичь… через удовлетворение блудной похоти, устремленной
к конкретной женщине — собственной жене" (Вертоград, 10.5.2002).
Мосс цитирует житие св. Бригитты Ирландской, которая помогла женщине
страстно полюбить мужа. Вопль Сениной: "Святые не могут потакать
чьим-либо страстям, будь это даже “страстная любовь” супругов".
Вывод рецензента Т.Сениной (апологета Лурье): "можно, видимо,
говорить о пропаганде В. Моссом новой блудопоклонной (назовем ее
так) ереси, учения, по сути подобного тому, которое проповедовали
Х. Яннарс, П. Евдокимов, В. Соловьев и С. Булгаков, и которое подверг
основательной критике о. Патрик Рансон в своей книге “Учение нео-православных
о любви” (Pere Patric, La Doctrine des Neo-orthodoxes sur l’Amour)".
В следующем выпуске "Вертограда" критикует сторонник
Мосса, бывший прихожанин Ардова и Русанцева Антон Тер-Григорян,
за несторианство, равно и за то, что "живет в центре Москвы
на Арбате в богатой квартире, ездит на автомашине “Ford” и имеет
возможность на собственные средства издавать книжки и брошюры".
Мосс и Тер-Григорян отвечают Лурье, обвиняя того в имябожии, бракоборчестве
и панк-православии.
УНИЧТОЖЕНИЕ СЕМЕЙНЫХ СВЯЗЕЙ
Май 2005 года. Школьник погибает от непосильной нагрузки
во время военных сборов - и что? Все возмущаются тем, что прокуратура заранее
объявляет военных невиновными, врачи убегают от ответственности. Но никто не возмущается
тем, что военные сборы вообще существуют, а главное - родители не прибежали за
детьми, не забрали их по домам. Сборы продолжаются. Материнский инстинкт - у животных,
а у человека либо любовь, либо вот это... не животное, а именно человеческое равнодушие
к самому себе, к своему потомству. Конечно, это не за пять минут появляется, но
если уж появилось, что с этим делать? Ведь эти мамаши и папаши - среди них вполне
могут быть протестанты, католики, православные либеральные и православные консервативные
(либеральных протестантов и либеральных католиков я пока в России не встречал,
поэтому их не упоминаю). Их ребёнок погибнет - неважно, они будут продолжать вить
гнездо для несуществующего ребёнка. Будут Богу молиться, в отпуск ездить, дачи обихаживать.
Фантомное существование. Реальность утрачена. Вполне реальные чувства, реальная
вера, реальное Пресуществление - но в нереальном мире.
*
60 девочек от 3 до 17 лет, все имеют родителей, но именуются "социальными сиротами", содержатся в
Никольском Черноостровском женском монастыре. Подъем в полседьмого. Молитвы. Родители "кто в тюрьме, кто
под забором ... В монастырском приюте пытаются откатить "яблоки" как можно дальше от "яблонь".
- М.Широкова. Ангелы тоже мерзнут. - Аргументы и факты. - №38. - 2003.
ОГОРАЖИВАНИЕ
Лояльность и предательство смыкаются в молитве. Лет десять назад неофиты узнали, что есть у Церкви границы,
что в Церкви есть молитва о верных, что поэтому нельзя молиться за неверующих
- уважая их свободу выбора, любя их независимость... Ну, быстренько освоили старые
проповеди: о том, что Толстой сам себя высек из Церкви, а мы только зафиксировали
его отпадение, что нельзя молиться о самоубийцах и отпевать их. Но вот в интернете
уже всерьез обсуждают, как отсечь записки с молитвами о всяких нецерковных людях.
Ведь невозможно - по той же логике - священнику в алтаре молиться о тех, кто "живет
в блуде", невенчаный. Эта логика должна бы привести к тому, что имена на
каждой записке должны предварительно согласовываться с особым опытным цензором,
которому сперва нужно донести об всех отклонениях, имеющихся у потенциальных объектах
молитвы, а уполномоченный пускай решает, канонично или нет за них молиться как
за членов Церкви.
Этот маразм тем свирепее, чем меньше реальной общинности в Церкви, чем более
она превращается в партию. Целостность, вселенскость все более вытесняются партийностью.
"Обособление есть единство". "Отлучение есть любовь". Причем,
сопротивление духу советскости обычно идет в том же советском духе. Большинство
противников Патриархии - карловчане, суздальцы - еще более партийны по духу. "Советскость"
оказывается заразой, которой болеют многие люди, никогда при советской власти
не жившие, вполне американцы или европейцы. И это не удивительно, а логично, ведь
и советская власть была вовсе не извергом каким, как в пылу борьбы с ней казалось,
а именно законным, хотя и уродливым, крайним вариантом определенной духовной линии.
"Член Патриархии" заменяет "член партии". Но это лишь на
первых стадиях - партийность, когда человек гордо щеголяет своей принадлежностью
к Церкви. Рано или поздно он понимает, что попал не в партию, а в партком. КПСС
не была партией, как онанист - не муж никому. Партийность тоже не может быть грехом,
но парткомовщина - даже не грех. Партийность - это свойство людей равных, но там,
где только одна партия, там нет равенства её членов, там монополия партийной номенклатуры.
Парткомовское православие: если не член КПСС, значит, не коммунист. Даже по
отношению к КПСС логика эта была неверна.
*
2 февраля 2006 г. в Москве во время очередных Рождественских чтений собралось трое преподавателей психологии из государственных вузов, один священник и "журналист и предприниматель": заведующий кафедрой общей психологии МГУ Б.Братусь, профессор Московского городского психолого-педагогического университета Федор Василюк, директор Института развития дошкольного образования Виктор Слободчиков, свящ. Андрей Лоргус. Собрались для создание психологического общества и заспорили о том, называть ли его "христианским" или "православным". Спора не получилось - только Братусь выступал за "христианское". Испугались: если назвать "христианское", то нельзя будет отказать в приёме католикам, протестантам, "тоталитарным сектантам". Назвали "Православное общество психологов". Директором выбрали "журналиста предпринимателя" Бориса Соколовского.
По этой логике пора сменить название "православный" на "московскопатриархийные", чтобы не оскверняться общением с теми, кто смеет называть себя православными, не подчиняясь Московской Патриархии. Впрочем, есть более простой ход, и его собираются использовать: запретить всем "раскольникам" называться православными. Возмутителей спокойствия немного, их американские войска защищать не будут. В Белоруссии уже диктатор подарил Московской Патриархии монополию на использование "православия" и "православных символов".
Любопытный оборот речи в тексте одного православного русского: Московская Патриархия, старообрядцы, катакомбные православные названы "религиями". Это, видимо, оговорка, однако символическая: в реальности многие фундаменталистские приходы действительно считают "врагов", "еретиков" - сторонниками иной религии. С ними сосуществуют в одной юрисдикции не потому, что считают Христа важнее разногласий, а потому что считают разумным пользоваться храмовым помещением и разнообразными льготами за счёт ненавистных "иноверцев". Позиция православных, которые покидают МП из ненависти к ней (а не ради следования воле Божией), более честная и последовательная, хотя, конечно, не более человечная и христианская.
*
Из России в целом с 1991 года уезжали и уезжают на Запад люди, не принимающие реакционной, античеловеческой
политики.
Из приходов Московской Патриархии уходили и уходят православные не только, желающие, чтобы Патриархия была
более реакционной, более антисемитской, более изоляционистской, чем она есть, но и люди, которые не желают соединять
веру с духом рабства, суеверия, человекоугодничества. Уход таких людей не так заметен, как уход ультра-реакционеров,
ибо эти люди обычно уходят не в иные церковные структуры, а в частную жизнь (часто они и те, кто уезжает на
Запад от дурной правительственной политики - одни и те же люди).
Многие люди, к началу 1990-х годов считавшиеся и считавшие себя либералами или даже диссидентами (или даже
бывшие таковыми), остались в Московской Патриархии, пассивно приняли политику реакции, а иногда и приняли в
ней то или иное участие. Хотя формально это - те же люди, что входили в состав Патриархии во время относительной
либерализации, они изменились настолько, что и здесь уместно говорить о замещении прежнего состава новыми. Изменения
такого рода были происходили тем чаще, что происходили они постепенно, как и реакция укреплялась в течение не
месяцев, не одно-двух лет, а в течение 10-12 лет.
Победившая реакция, однако, имеет одно слабое место, характерное для любой власти: к ней примыкают и люди,
безразличные к реакции, примыкают потому, что считают эту среду единственной. В частности, среди православных
Московской Патриархии изоляционизм восторжествовал до такой степени, что многие люди вырастают в этой среде
или попадают в неё, даже не подозревая о возможности иного отношения к православию. Если изменится ситуация
или если внутри человека обострится воля к свободе, он может оказаться чужим для тех, среди кого существует
годами.
*
Новое поколение православных. Те, кто сознательную жизнь в Церкви начал после 1995 года, когда уже либералы были зачищены. Для них предел либерализма - журнал "Фома", гламур Института международных отношений, фильм "Остров" и т.п. Они остро чувствуют недоступную для нормального человека разницу между Шаргуновым и Шевкуновым. Это абсолютно такие же персонажи, как комсомольцы 1930-х годов, для которых Троцкий был исчадием ада. Эта группа страдает не подлостью, как предыдущее поколение, её вырастившее и пасущее, а наивностью. Впрочем, агрессивность присутствует и здесь - любое соприкосновение с реальностью оборачивается истерикой. Это церковная разновидность общероссийского феномена, и нелепый взрыв ненависти к Эстонии очень наглядный тому пример: сошлись клерикалы и антиклерикалы, гламурщики и отстойники.
Это поколение разделяет с предыдущим главное: аутизм, нежелание с кем-либо не то что компромиссы заключать, а хотя бы беседовать. Это моноложники. Они изъявляют готовность разговаривать лишь с теми, кто приползёт к ним на коленях, покается, засунет в рот кляп и встанет коленями на горох.
АГРЕССИЯ ОБРАЩЁННАЯ ВНУТРЬ: ДРОБЛЕНИЕ ЦЕРКВИ
Раньше при знакомстве с человеком следовало исходить из того, что он неверующий. Сейчас - из того, что он считает себя верующим, обычно даже - единственно правильно верующим. Конфликты между неверующими родителями и верующим ребёнком сменились конфликтами внутри верующих одинаково семей. Так в ослабленной форме повторяется история религиозных войн в Европе, и закончится это тем же: новым, уже не навязанном, а от сердца взрывом секуляризации, аллергией на религию.
Ультра-консерваторы более трансформируют Православие, чем любые либералы. В борьбе за старый стиль или антиэкуменизм они легко избавляются от некоторых простых вещей, составляющих основы православной традиции. Так было со старообрядцами. В России ярким примером такого фундаменталистского анархизма, яростно борющегося с комарами, но верблюда поедающего, стал Григорий Лурье, священник юрисдикции митр. Валентина Русанцова. В 2005 г. митрополит Валентин запретил Лурье в служении, и тот сперва объявил, что подчиняется запрету. Но в 2006 г. Лурье объявил, что запрещение вынесено неканонично, что всё церковное управление Русанцова противозаконно. Он стал вновь служить, постригать в монахини, выступил с целым манифестом, в котором в стилистике Жириновского и Павловского описал, как он будет создавать "поместную Российскую Истинно-Православную Церковь", как намерен "восстановить (а на самом деле, фактически, впервые установить) каноническую структуру управления РПАЦ".
Вокруг Лурье, располагающего (что для России чрезвычайная редкость) отдельным храмом под Петербургом сложился кружок почитателей, есть у него симпатизанты в других городах России ("фактически автономные церковные общины, клирики и миряне, которые поддерживают друг с другом евхаристическое общение"), но некоторой малости недостаёт - епископского сана, а учитывая нелицеприятные отзывы Лурье об архиереях своей юрисдикции, вряд ли этот сан ему кто-либо даст.
Священник без епископа - для православия явление невероятное, но оно стало вероятным и реальным. Более того - случай Лурье не такой уж дикий, как может показаться. В Московской Патриархии, и во многих других юрисдикциях единство епископа и священников носит сугубо административный, а иногда чисто коммерческий характер. Единство любви, да хотя бы человеческое взаимоуважение, подменены "лояльностью" - сделкой ради карьеры. В этих условиях даже там, где архиереей "имеет место быть", налицо, по формулировке Лурье, "фактически автономные церковные общины, клирики и миряне, которые поддерживают друг с другом евхаристическое общение". Есть епископ - хорошо, нет - тоже не проблема. В иерархии ценности высшее место занимает "догмат". У Лурье православие превращается в "исихазм", у старостильников - в солнцепоклонство (ведь календарь - солнгечный) и т.п.) Такое православие без епископа, наверное, не обязательно считать чем-то кощунственным и невероятным, и с либеральной точки зрения тут не обязательно говорить об отходе от нормы. Парадокс в том, что именно с консервативной точки зрения такое поведение абсолютно недопустимо. |
