Яков Кротов

Богочеловеческая комедия: чека

Апологеты Лубянки: представители РПЦ МП

Епископы

11 июля 2005 г. в Пехотном переулке патриарх освятил Пантелеймоновскую церковь при Центральном клиническом госпитале ФСБ (клиника Лубянки, попросту говоря). Церковь строил концерн "Крост", он же "реконструировал" в 2002 г. Софийскую церковь при той же Лубянке. Освящал церковь патриарх в присутствии всего руководства. В Софийскую церковь из Италии привезил мощи св. Софии (интервью с Алексеем Добашиным, руководителем "Кроста": От храмов божьих к домам людским // Комсомольская правда. - 2 авг. 2005 г. - С. 8. "Божьих" в названии с маленькой буквы).

В декабре 2007 г. Патриарх освятил храм в этом госпитале, заявив:

"Важно сохранить безопасность не только внешнюю, но и духовную".

Митр. Харьковский Никодим Руснак, многие годы работавший зарубежным представителем Патриархии, в 2006 году написал стихи памяти главы Харьковского КГБ генерала бывшего начальника Харьковского областного управления КГБ Николая Гибадулова:

"«Был он человек один из тех немногих,
Кто всегда за истину стоял.
Верил он в добро, и верил в Бога,
И охотно людям помогал».

«Я приравниваю Николая Гибадулова к христианам первых веков, к тем градоначальникам, которые были язычниками, но в душе были христианами и потихоньку привели людей к христианству, - сказал Руснак. - А когда об этом узнавали цари-язычники, то их отдавали на муки. Таким был градоначальник Димитрий Солунский, великий мученик за веру Христову. Таким остался в наше время Николай Гибадулов»".

* * *

В 1991 году митр. Хризостом Мартишкин, возглавлявший тогда приходы РПЦ МП в Литве, заявил:

«У нас в Церкви есть настоящие кагебешники, сделавшие головокружительную карьеру; например Воронежский митрополит Мефодий. Он офицер КГБ, атеист, человек порочный, навязанный кагебешниками. Синод был единодушно против такого епископа — но нам пришлось взять на себя такой грех».

В мае 2003 года Мартишкин взял на несколько тонов ниже:

«В самих же контактах с КГБ я ничего предосудительного не вижу: это был орган государства, а мы – его граждане. … О митрополите Мефодии я говорил: не исключаю, что он кадровый сотрудник КГБ. Это было мое предположение. Когда-то мы с ним были не только коллегами по работе в Отделе внешних церковных сношений, но даже друзьями. Однажды я с ним поделился конфиденциальной информацией, а он меня выдал. Из этого случая я и сделал вывод, что он контактирует с КГБ не только во имя пользы церковной, но и преследует свою выгоду».

Митр. Хризостом по-прежнему противник того, что священник «доносил на прихожан», но за «контакты» с тайной полицией. Есть ли не на словах, а на деле различие между доносом и контактированием? Не прячется ли за тонкими оттенками слов обычное лукавство, по принципу – если донесу я, это контакт, если донесут на меня – это донос? Стоит ли ради блага своей организации, к примеру, Церкви Христовой, принимать правила игры совсем другой организации? На такие вопросы, к счастью, ответ каждый должен спрашивать у собственной совести.

Сам митр. Мефодий Немцов объяснял:

"Насколько возможно, мы старались нейтрализовать давление на Церковь. ... Мне было бы стыдно, если бы меня заподозрили в сотрудничестве с ЦРУ или в связях с организациями, которые работали против того государства, в котором мы родились и живем, в котором народ нас питает и содержит. Это было бы неблагодарностью по отношению к народу".

Хризостом Вильнюсский (Мартишкин) в интервью "Труду" (22.2.2000) о Путине:

"Он уже показал себя и в деле, а главное — я его чувствую. ... Он содержательный политик, государственник, возглавлял органы, которые заботятся о безопасности страны".

* * *

2003 год. Архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий (Смирнов) наградил церковным орденом св. благоверного князя Даниила Московского III степени начальника Управления ФСБ РФ по Владимирской области Р.В. Сиванова (сообщалось во владимирской областной газете"Призыв"). Как говорится в соответствующем патриаршем указе, главный чекист Владимирщины награжден "за содействие в сборе материалов о новомучениках и исповедниках российских, прославившихся в годы советской власти, и за помощь в деле возвращения РПЦ имущества, оказавшегося в руках раскольничьих религиозных образований".

 

Священники

Свящ. Владислав Свешников обвинил о. Глеба Якунина за разоблачение контактов духовенства и Чеки в том, что тот от «неподдельной любви к Церкви», которая его якобы воодушевляла в 1965 году, пришел к «мутному, политиканствующему тщеславию».

«Словно бы для Вас Божья правда отходила на второй план, а на первый выступала самодеятельность Вашего личного мужества».

Аргументация ad hominem не так разумна, но, пожалуй, более порядочна, чем уловки Смирнова. Правда, такая аргументация более говорит о том, кто обличает. Свешников обвиняет Якунина, что тот не способен так чудесно улыбаться, как 30 лет назад (хотя ни в 1964, ни в 1993 г. Свешников отнюдь не был сколько-нибудь близок к Якунину и не мог утверждать, какая мимика для него типична и какие изменения в этой мимике произошли). Логично предположить, что не Якунин, а Свешников пережил какие-то глубинные изменения в психике и пытается компенсировать их агрессией против другого. Правда, Свешников оговаривается:

«Не мое дело догадываться о том, что за эволюция в Вас происходила».

Но это ведь оговорка после долгих рассуждений об эволюции. Не вступая в спор по существу, не утверждая, что обвинения Якунина ложные, не обсуждая, следует ли сексотам уходить со своих постов, Свешников все сводит к тому, что розыск сексотов – параноидальная идея, «сверхценная» мысль. Это абсолютно атеистическая, материалистическая логика, носитель которой о Христу, на кресте взывающему к Отцу, сказал бы: «Ну что ты все о Боге! В такую минуту!! Это у тебя сверхценные идеи!!!»

Разумеется, видит в другом паранойю и зацикленность на одной идее тот, кто сам этими особенностями отличается. Свешников сосредоточен на идее гибели России: ее разлагают импортные пороки, продавшаяся Западу власть, скоро уже православных будут бросать в тюрьму за инакомыслие:

«Вы обнимаетесь с гонителями и убийцами, а Ваш комсомольский темперамент вот-вот приведет к тому, что Вы станете оправдывать тех, кто сажает современных «инакомыслящих». … Почему ни разу никто не увидел и не услышал, чтобы Вы выступили против государственной системы нравственного разложения народа?»

Следует отметить, что Якунин, действительно, обнимался с такими бывшими коммунистическими лидерами как Ельцин. Но еще активнее это делал патриарх Алексий, - и тогда, когда Якунин сидел в коммунистическом концлагере, и после этого. Самого Якунина Свешников не посмел обвинить в корыстолюбии, но заявил, что «товарищи» Якунина по партийной борьбе отличаются стремлением «урвать кусочек пожирней».

Свешников выступал с антиправительственными речами в момент, когда такие речи соответствовали выступлениям сторонников Р.Хасбулатова (Верховного Совета) против Ельцина. (Гражданин России, №12, ноябрь 1993). После разгона Ельциным хасбулатовцев, Свешников более власти не критиковал, не критиковал и тех церковных иерархов, да и рядовых священников, которые кинулись урывать кусочки намного «пожирнее» тех, которые доставались «инакомыслящим». Бессудное и противозаконное лишения Якунина сана Свешников оценил лояльно:

«Вы сделали выбор между Церковью и парламентов в пользу парламента и потому лишены сана».

* * *

Один из воспитанников митр. Никодима (Ротова) свящ. Марк Смирнов выступил в защиту Патриархии: мол, к чему ворошить прошлое? «Уже более десяти лет в России не существует КГБ» (на процессе в Лондоне другой апологет путинского режима в отчаянии заявил, что в России нет ни одной государственной организации под названием «спецслужбы», поэтому никто не имеет права обвинять «спецслужбы» в провокациях).

Смирнов обвинил Пономарева в том, что его комиссия, приведя клички сексотов, не привела «ни одного конкретного имени» - и обвиняет Эдельштейна в том, что он назвал имена, от митр. Мефодия до патриарха Алексия. Затем происходит подмена: мол, на Западе и до всяких разоблачений знали, что «представители духовенства из стран коммунистического блока являются политическими агентами». Но ведь речь идет не столько о деятельности иерархов вне России, сколько об их предательстве единоверцев внутри страны. Совсем странен упрек комиссии Пономарева:

«Почему-то сосредоточилась на связях со спецслужбами исключительно иерархов РПЦ».

Свящ. Глеб Якунин объяснил: сам патриарх Алексий через Р.Хасбулатова добился роспуска комиссии именно в тот момент, когда та, освоив материал по МП, собиралась переходить к другим конфессиям.

Смирнов половину своего письма наполнил саркастисческими, сугубо эмоциональными выпадами против диссидентов вообще: мол, жанр письма – это «навязчивость и однообразность» (как будто диссиденты виноваты, что другого жанра им не остается; да и не только письма писали и пишут инакомыслящие). И вообще, надо жаловаться на предателей не светским властям – «для этого есть суд церковный».

Смирнов не может не знать, что церковного суда в МП вообще нет – его создание было предусмотрено Уставом МП, но не реализовано. И, наконец, издевательский совет: пусть Эдельшейн переходит в «альтернативное православие». Но предупреждает: и там, наверное, сотрудничали тайком с КГБ (Смирнов Валерий. Ревность не по разуму. // НГ-религии. – 2 июл. 2003 г. – С. 1-2).

* * *

Пытаясь оправдать "ссучивание", духовенство прежде всего пыталось растворить свой грех среди реальных или воображаемых прецедентов. Свящ. Вс.Чаплин, сотрудник (с советских времён) наиболее подконтрольного Лубянке отдела Патриархии и личный многолетний спикер владыки Кирилла (Гундяева), писал:

"В советское время практически любой священнослужитель должен был встречаться с работниками Совета по делам религий, которые передавали информацию в спецслужбы. Уходили туда и отчеты о зарубежных поездках - вполне формальные и вряд ли могущие именоваться "стуком". Точно так же сейчас на Западе многие религиозные сообщества информируют свои МИДы, а значит, и спецслужбы, о различных международных инициативах. ... во время одного европейского межхристианского собрания известная лютеранская защитница прав человека многократно говорила, что церковным общинам нужно очиститься от тех, кто сотрудничал с коммунистическими спецслужбами. Я тогда поднялся и сказал: "Не вижу разницы с теми, кто сотрудничал со спецслужбами западными. Давайте и ими займемся?" Ответом было гробовое молчание. Как будто факт "победы" в холодной войне списывает любые действия победителей..." (Чаплин В. Церковь и КГБ // Православная Москва. - Июль 2006 г.).

"Гробовое молчание" означало всего лишь изумление иностранцев перед типично советской не просто наглой ложью, а ложью, чья безнаказанная наглость загипнотизировала своего носителя до того, что он сам поверил в эту ложь. Разумеется, никакое западное духовенство со спецслужбами своих стран не сотрудничало. Точно так же, если бы отец Всеволод посреди ассамблеи задрал бы рясу, спустил брюки, присел на корточки и стал справлять большую нужду, ответом ему было бы одно молчание. Правда, не "гробовое".

Экспансия лжи осуществляется не только в пространстве, но и во времени:

"Некоторые священнослужители действительно "стучали" на собратьев - кто по злобе, кто для устранения конкурентов, кто ради сведения личных счетов. И вот это, в отличие от естественного контакта, который Церковь должна поддерживать с любой властью, на самом деле является грехом. Однако сей грех не исчерпывается советским временем: он был при царях, он совершается сейчас (и в России, и на Западе), он, наверное, будет всегда. Всегда, пока власть прислушивается к доносам".

Вполне в геббельсовском духе вопрос о духовенстве, которое сотрудничало не с "властью" вообще, а с тайной политической полицией, подменяется вопросом о карьеристах и характерно циническим "Кредо": "Всякая власть прислушивается к доносам". Ценное для историка свидетельство об атмосфере, характерной для властных структур Московской Патриархии. Впрочем, доверять этому свидетельству нужно осторожно: советская церковная не власть не "прислушивается к доносам", она подбирает сотрудников преимущественно из числа тех, кто любит доносить. Чаплин выступил с оправданием сотрудничества духовенства с тайной политической полицией - и одновременно обвинил в этом сотрудничестве одного из журналистов, пишущих на религиозные темы и особенно остро критикующего непосредственного начальника Чаплина.

 

Историки Церкви

Михаил Одинцов, историк (с советских времён) и сотрудник аппарата уполномоченного по правам человека:

"Если осуждать сотрудничество Церкви с КГБ, тогда нужно устранять суды, прокуратуру и вообще все госорганы. Ведь из-за ВЧК-ОГПУ-НКВД- КГБ много невинных людей пострадало. Все ошибаются. Не только КГБ. Другой вопрос, человек становится агентом КГБ, постоянно передает информацию, да еще получает за свои доносы деньги. Вот это плохо и действительно заслуживает осуждения. Конечно, такие агенты среди епископата были".

Не вполне понятно, почему получение денег становится главным критерием моральности. Если бы Иуда предал Иисуса бесплатно? Многие доносители получали не деньги, а продвижение по службе, в конце концов - жизнь (если им угрожали смертью). Бессребренник Иуда - всё равно Иуда.

В а в апреле 2011 г. свящ. В.Чаплин в оправдание сотрудничества духовенства с тайной политической полицией коммунистов говорил:

"Плохо было тогда, когда верующие люди использовали эти контакты для того,  чтобы говорить неправду о ближних,  для того, чтобы подставлять под удар репрессивной машины тех или иных братьев и сестер во Христе, которые доверили им те или иные сведения о себе.   ... [C]ам по себе факт встречи или беседы с тем или иным представителем власти,  даже если это был представитель КГБ, ЦРУ или иной другой спецслужбы,  вовсе не означает безнравственного проступка".

КГБ есть ЦРУ, Сталин есть Рузвельт, Брежнев есть Никсон, чёрное есть белое...

А вот вести из нормального мира: 7 января 2011 года министр иностранных дел Польши уволил начальника политического отдела посольства Польши в Москве Томаша Туровского. Он утаил, что при коммунистах был разведчиком-нелегалом, которого польское правительство внедрило в штаб-квартиру иезуитов в Ватикан. Без суда, без возможности защиты, без доказательств, что хотя бы один кролик или кролик пострадал из-за Туровского (Новая Польша, 2011, №2, с. 10). А ведь тот, возможно, помогал иезуитам - на свой, но именно иезуитский лад.

Люстрация (в Польше) не означала запрета на участие в общественной жизни тех, кто был агентом тайной политической полиции. Запрет относился к людям, которые скрыли, что были агентами. Кто признался - о тех предоставляли судить избирателям.

Конституционный Суд Польши постановил, что нельзя принимать к закону о люстрации поправки, не допускающие люстрации применительно к разведчикам и контрразведчикам советских времен: невозможно отделить задачи разведки и контрразведки от действий, связанных с преследованием оппозиции и противников коммунистического режима (Из "Новой Польши", №7-8, 2003 С. 20). А Верховный суд Польши отменил приговор журналистам, которые сообщили, что президент Квасневский проводил отпуск с агентом КГБ: мол, если журналист собирал материал добросовестно, но собрал ложные сведения, он осуждению не подлежит (там же). Конечно, польский суд не зорче российского в разглядывании границы между добросовестностью и недобросовестностью, между шпионажем и уголовщиной - он сильнее в передвигании границы. Для того и нужны живые люди, а не компьютер, чтобы дерзнуть передвинуть то, что кажется несомненным.