Яков Кротов

1994-2007 ГОДЫ: ОХРАНКА И ОХРАНИТЕЛИ

20 столетие оказалось не только веков тоталитаризма, но и веком глобализации. Миграция увеличилась в тысячи раз и ускорилась в десятки тысяч. В то время, как вера в национальное государство достигла своего пика в нацизме и пошла на убыль, продолжили увеличиваться возможности человека выбирать страну для проживания и ведения бизнеса, формировать свой круг общения по своему усмотрению, а не по принципу "среди кого родился, с тем и общался". В церковной жизни это особенно отразилось на православных, которые традиционно отождествляли церковь и землю, церковь и этнос. Практически все православные церкви в ХХ в. превратились из "поместных" в "космополитические". Это отразилось и на противостоянии тоталитаризму: у православных впервые появился ресурс, аналогичный католической "вселенскости" - возможность опираться в своём неприятии несвободы на зарубежных собратьев. В то время, как российский тоталитаризм успешно манипулировал всеми православными церквами на подвластных ему территориях, спасшиеся от него (бежавшие и изгнанные) в страны "первого мира" верующие организовывали свои церкви. Так, русские православные мигранты создали три церковных группировки, из которых одна попыталась занять нейтральную к большевикам позицию (подчиняться Московской патриархии, не служа Кремлю), вторая заняли позицию более жёсткую и выбрала подчинение Константинопольскому патриархату, лишь бы соучаствовать в "делах тьмы" (Еф. 5, 11). Впрочем, "лояльность" к Москве была тяжёлым бременем, и в конце концов патриархийные приходы в США добились независимости от Москвы под вывеской "Американской Автокефальной Православной Церкви" (автокефалию эту не признали остальные православные Церкви). Долго держались приходы Московской Патриархии в Англии, но в 2006 г., когда политика Москвы стала более агрессивной, значительная их часть со скандалом перешла под омофор Константинополя.

Крушение коммунизма побудило кремлёвскую номенклатуру создать новую идеологию (обязательную для всей страны, как и прежняя). Эта идеология оказалась голой эклектикой: брались частью советские символы, частью дореволюционные. Православие оказалось востребовано именно как набор символов дореволюционных, обозначающих "величие России" в пространстве и времени. Не отказываясь от красных звёзд на кремлёвских башнях, номенклатура поставила рядом двуглавых орлов на Иверских воротах (новодел). Соединились дореволюционные (самодержавные) и постреволюционыне (антисамодержавные) символы в военной форме, в гимне и т.п. Были произведены торжественные похороны Николая Романова и его семьи, в Россию стали перевозить и торжественно захоранивать останки деятелей послереволюционной эмиграции, хотя и весьма избирательно. Кремль отказался реабилитировать адмирала Колчака, а вот "мыслителя" Ивана Ильина торжественно реабилитировали и прах его перевезли в Россию.

Особенно крупной операцией стало соединение "советских православных" с Русской Православной Церковью Зарубежом ("карловчанам") - той частью эмигрантского православия, которая догматизировала дореволюционное прошлое как норму "духовности" (разумеется, при этом создавался совершенно новый тип православия, к реальной дореволюционной традиции имевший в лучшем случае дочернее отношение).

Начиная с 1991 г. многие православные в России, находившие в оппозиции к "большевистскому православию", стали блокироваться с карловчанами, получая от них моральную, финансовую, каноническую поддержку. Таким образом, "катакомбная Церковь" обрела мощного и неподконтрольного Кремлю союзника. 10 февраля 1991 г. был рукоположен в епископы архим. Валентин Русанцев, который с апреля 1990 г. числил себя под омофором РПЦЗ. Карловацкий еп. Григорий Граббе (ум. 1995) активно помогал союзу церковной оппозиции с РПЦЗ. Многие священники и приходы вместе со зданиями начались переходить в юрисдикцию РПЦЗ.

В 1991-1992 гг. власть использовала против "разгулявшейся" оппозиции грубую силу: суды выносили неправомерные решения о конфискации у них зданий, "силовики" выгоняли оппозиционеров из церквей как по решениям суда, так и без оных. С середины 1990-х г., однако, репрессии почти прекратились (в основном, потому что рост оппозиции прекратился, она съёжилась количественно и лишилась доступа к СМИ). Одновременно стал реализовываться проект по соединению РПЦЗ с МП.

Главная идея проекта та же, что и торжественном перезахоронении Романовых, возвращении двуглавого орла в государственную символику и слов о Боге в советский гимн: обосновать законность власти Кремля после 1990 г. на его преемстве от Кремля самодержавного, одновременно стараясь сохранить максимум из промежуточного, советского символического набора. Такое соединение несоединимого не уникальное явление, это тот самый "термидор", "реставрация", которые случались и после других европейских революций и которые объясняются тем, что революция именно в силу своего насильственного характера родственна режиму, который свергает.

Русские эмигранты были разные: одни отвергали большевизм, поскольку отвергали всякое насилие и несвободу, другие - и таковы были карловчане - отвергали большевизм, потому что жаждали несвободы и насилия в их самодержавной упаковке. Впрочем, и "самодержавные православные" различались между собою по одному важнейшему параметру: одни из них были коллективистами, готовые использовать властные механизмы для достижения своих идеалов, другие - персоналисты. Разница такая же как между Гитлером и Ганди, программы которых были достаточно близки, а вот представления о методах различались весьма.

Потомки вчерашних врагов Советской власти не устояли перед Советской властью в ее нынешнем, православном облачении из-за изначальной внутренней слабости, и слабость эта в том, что советская власть сама вовсе не была таким уж антиподом власти дореволюционной. В гражданской войне, как говорил митр. Вениамин Федченков, бесы сражались с бесами. Дух рабства, косности, формализма пронизывал царский режим точно так же, как и режим советский. И когда во время Второй мировой войны советский режим догадался нацепить золотые погоны, многие бывшие белогвардейцы заколебались. А уж теперь, когда к золотым погонам добавили православие, народность и пусть не наследственное, но самодержавие, существенных причин для противостояния не осталось – во всяком случае, у тех, кто отождествляет православие со Святой Русью образца 1913 года.

* * *

Операция по соединению РПЦЗ и МП, когда она стала доступной внешним наблюдателям, оказалась операцией в очень узком смысле слова - проект реализовывался контрразведкой. Не вполне понятна роль личности Путина в операции. Путин лично активно помогал проекту с первых месяцев своего президентства. Был ли он инициатором изначально, судить сложнее. Первые признаки того, что операция стала осуществляться, относятся к концу 1994 года (А.Сергеев-Зарнадзе, 2005), когда Путин ещё не имел формального отношения к внешней политике Кремля. Однако, хотя он и был лишь сотрудником петербургской мэрии, он мог сохранять связи с контрразведкой, где работал прежде. Примечательно, что из эмигрантов наиболее активными деятелями по "соединению" были люди, тесно связанные с Германией: Борис Йордан и еп. Марк. Однако, во время своей работы в Германии, Путин был слишком молод и вряд ли относился к числу лиц, принимавших важные решения. Скорее, можно предположить, что проект начинал разрабатываться без него, хотя несомненно, что Путин внёс в проект намного более, чем следовало бы ожидать от простого исполнителя чужого замысла.

Первым признаком готовящегося соединения можно считать встречу еп. Марка Ардта с патр. Алексием II Берлине в 1995 г. Содержание этой встречи осталось неизвестным. Следующая встреча Арндта с Ридигером прошла в Москве в ноябре 1996 г. Арнд о том, как была организована встреча, сообщал крайне невнятно - он-де неожиданно был приглашён выступить в Твери на научной конференции: "Я совершенно неожиданным для себя образом оказался в России, где пробыл всего четыре дня. ... Сначала я не думал, что мне удастся участвовать, как из финансовых соображений, так и по краткости срока для получения визы". Арндт обратился с посланием к митр. Виталия Устинову (тогда главе РПЦЗ), уверяя его, что в России ведётся "самая положительная церковная деятельность" (которую он увидел за четыре дня?!). Арндт, похвалил Патриарха и обругал еп. Валентина Русанцева.

Устинов ответил резко критически, намекнув, что столь "удачное" приглашение, получение денег и визы - организованы Кремлём.

Следующим открытым событием стало письмо свящ. РПЦЗ В. Потапова 21.4.1998 г. с призывом к переговорам:

"Основная слабость, основной недостаток Московской Патриархии состоит именно в том, что она не желает осознать свои ошибки, упорствует в них, не каяться. В этом, думается, суть нынешнего сергианства. ... Насколько я могу судить, в Церкви на родине происходят заметные сдвиги к лучшему - все громче звучат голоса, даже среди епископата, против "всеереси" экуменизма; пусть медленно и пока без покаяния за страшный грех клеветы и лжесвидетельства на них, но все же причисляются к лику святых Новомученики и Исповедники Российские; принято и оглашено потрясающее покаянное синодальное послание по поводу убийства Царской Семьи, прославление которой принципиально одобрено. К сожалению по сей день Московская Патриархия коснеет в сергианстве. Но именно для того, чтобы разрешить сей вопрос, необходимо развить и углубить диалог между сторонами, чтобы окончательно отвергнуть сергианство".

Забегая вперёд, следует отметить, что никакого "отвержения сергианства" к моменту воссоединения так и не произошло.

По-видимому, в этом же году началось строительство под Москвой особняка для РПЦЗ - с церковью. Закончено было строительство к 2000 г. В доме оборудована церковь, служат священники из США. К.Преображенский, указавший на это строительство, полагал, что РПЦЗ была инфильтрована Лубянкой еще в 1950-1960-е гг. (как, заметим, и НТС). Митрополит Лавр спокойно и часто ездил в Чехословакию к брату - высокопоставленному коммунисту. Еп. Марк Арндт, будучи еще офицером армии ГДР, без скандала эмигрировал в США (Преображенский К. Глава РПЦз (Л) Лавр и чекисты // Меч и трость. Интернет-журнал. 7 авг. 2005 г. ttp://apologetika.com).

В октябре 2000 г. собор РПЦЗ создал комиссию для обсуждения вопроса о соединении с МП. Против выступил (помимо части духовенства и мирян) тот же митр. Виталий Устинов. Разыгралась довольная мрачная история в духе шпионских романов - с похищениями, принудительными освидетельствованиями, насилием и т.п. На место Устинова в октябре 2001 г. был выбран митр. Лавр Шкурла. Таким образом, на пути "единства" был создан первый раскол: РПЦЗ разделилась на сторонников единства и противников (во главе с Устиновым). Методы, которыми действовали сторонники единства, заставляют вспомнить методы, которыми действовало ГПУ в среде эмиграции в 1930-е годы. Когда дело дошло до американского суда, решение было вынесено в пользу митр. Виталия, защитив его от притязаний промосковской группировки и обелив от обвинений в старческом маразме. В России в это время уже правил президент Путин, и проправительственные СМИ (т.е., большинство) освещали этот конфликт однозначно в пользу партии Арндта-Шкурла.

Месяц спустя, в ноябре 2001 г. в Венгрии прошла совместная конференция представителей РПЦЗ и МП. Свящ. Г.Митрофанов (МП) так охарактеризовал её атмосферу:

"Туда съехались главным образом историки, занимающиеся церковной проблематикой, а со стороны духовенства были архимандрит Тихон (Шевкунов) и протоиерей Валентин Асмус. Потом была вторая конференция, уже в Москве. Здесь круг участников был большим, в том числе больше священников. Мероприятие получило благословение митрополита Лавра и патриарха Алексия. На этой конференции я делал доклад “Русская Православная Церковь и основные этапы антибольшевицкого движения. 1917 – 1945 гг.”. И так получилось, что я больше спорил с патриархийными священниками, например о позиции Зарубежной Церкви в отношении Комитета Освобождения Народов России, чем с представителями Зарубежной Церкви. В результате на Зарубежном Синоде мой доклад охарактеризовали как наиболее содержательный, и вот на этой точке антикоммунизма было найдено согласие."

"Точка антикоммунизма" - выражение оригинальное. Кремлёвский постсоветский режим лишь в первой половине 1990-х гг. подчёркивал свой антикоммунизм. С приходом к власти Путина возобладала другая идеология: коммунистическое прошлое восхвалять и включать в своё наследие. (Реально же реставрация коммунистических порядок - как экономических, так и политических, и культурных - велась с 22 августа 1991 года).

Антикоммунизм был жёстко ограничен властью как площадка для зарубежной пропаганды. Внутри России Московская Патриархия отнюдь не проявила себя даже в 1990-е годы как активный критик коммунистической идеологии. Патриарх Ридигер чаще встречался с лидерами компартии, чем с лидерами демократов.

24 сентября 2003 г. президент Путин во время официального визита в США посетил митр. Лавра и вручил ему письмо патр. Алексия с предложением объединиться. Митр. Лавр ответил восторженно, делая акцент на значении этого единства для России. Через два месяца в Москве состоялись переговоры руководителей МП и РПЦЗ, после которых митр. Кирилл Гундяев объявил, что решение о единстве достигнуто, что архиерейские соборы МП и РПЦЗ примут решение о соединении к 2004 году и что вообще у МП больше разногласий с Константинополем, чем с зарубежниками.

Сообщение, однако, вызвало опровержение со стороны карловчан. Шкурла в интервью "Коммерсанту" (8.12.2003) дезавуировал сообщение митр. Кирилла Гундяева о том, что карловчане соединяются с МП: "В любом случае речь не может идти об административном единстве. Это абсолютно невозможно, даже практически. Самое большее, о чем мы можем говорить – об общении и сослужении".

Поступок митр. Кирилла мог быть проявлением обычного номенклатурного триумфализма, мало заботящегося о реальности. Однако, нельзя вполне исключить и той вероятности, что Гундяев хотел сорвать процесс объединения, представив его уже законченным. Во всяком случае, можно уверенно говорить о том, что проект "Охранка и охранители" был инициирован не лидерами МП, а именно светской номенклатурой. Патриарх был поставлен в унизительное положение лакея, который выполняет распоряжения господина.

Церковная номенклатура прекрасно выдрессирована Кремлём, но потребность в самоуважении сохраняется и у неё. Она умеет следовать "курсу партии", но хочет делать это с максимально независимым видом. Путин не предоставил Ридигеру и Гундяеву такой возможности. Он по-прежнему предпочитал ставить себя на первое место.

Между этим, верхушка МП в течение многих лет, выполняя указания той же кремлёвской номенклатуры, травила "карловчан": объявляла их раскольниками, безблагодатными, отлучала от Церкви, проклинала. В 1992 году патриарх Алексий лично демонстративно перерукоположил Олега Стеняева, ставшего священником в РПЦЗ. В 1990-е годы Патриархия поддерживала государственные гонения на неказённое православие. После всего этого приветствовать «зарубежников» и разговаривать с ними не как с самозванцами, а как с подлинными епископами означает признать свою прошлую неправоту и, что особенно опасно, создать опасный прецедент, дать сигнал всем многочисленным православным, покинувшим Московскую Патриархию: они могут добиться своего, могут заставить Патриархию разговаривать с ними на их условиях.

Особую роль в операции играл иг. Тихон Шевкунов, которому был в середине 1990-х годов вручён Сретенский монастырь на Лубянке и который постоянно подчёркивал свою близость к Путину. Шевкунов и вообще «молодые консерваторы», не теряли лица, идя на переговоры с «зарубежниками», они лишь приобретали. Многие из поколения Шевкунова (а в МП образовалась брежневская геронтократия) в 1990-е годы открыто критиковали верхушку МП за поведение в советские годы и восхваляли "стойкость" и фундаментализм РПЦЗ. Например, свящ. Максим Козлов, настоятель храма при МГУ попытался отмеженваться от ответственности за то, что делало его начальство при коммунистах, заявив: "В 60-70-е годы в действиях тех или иных лиц были переступания канонических норм" (Радонеж, № 141, дек. 2003, С. 7).

Но сам Патриарх, один из лидеров Церкви с 1963 года, в послании к карловчанам от декабря 2003 г. признавал лишь, что были "высказывания и поступки" - причем, одинаково и карловчан, и патриахийников - которые "в значительной мере определялись внешними обстоятельствами церковной жизни, а иногда и прямым давлением нецерковных сил" (Радонеж, № 141, дек. 2003, с. 8). И никакого "переступания"! Вот это было выдано за "покаяние Московской Патриархии". С таким же успехом вор может сказать: да, я кое-что делал под давлением внешних обстоятельств, но точно так же поступали и поймавшие меня за руку обворовываемые, так что разницы между нами никакой нет, давайте считать, что все покаялись, а потому пускай меня отпустят, раз, и признают меня начальником, два.

Для старой номенклатуры идеологическая ревность молодого поколения должна представляться если не опасной, то беспокойной и нарушающей правила бюрократической игры. Симпатии к тем, кто официально считался раскольником, существовали и при брежневском режиме, но тогда эти симпатии вполне укладывались в допускаемое двоемыслие. Так уравновешивалась жесткость системы. Парадоксальным образом, именно смягчение структуры в целом, отказ от идеологизации жизни всей страны привел к повышению жесткости в социальных подсистемах. Если в 1970-е единство Московской Патриархии обеспечивалось извне, гарантировалось тем, что государство не допускало никаких существенных альтернатив, то с 1990-х гг. прежнее единство нужно было поддерживать уже изнутри, требуя лояльности не формальной и не к советской власти, а искренней и к власти конкретных церковных структур.

Потенциал анархизма, содержавшийся в «младо-консервативном» проекте, можно оценить, обратившись к высказываниям одного из ведущих его идеологов. А.Кураев именно в связи с визитом карловацкой делегации заявил, что существует три типа церковных разделений: во-первых, когда не причащаются совместно лишь высшие иерархии (например, патриархи Румынии и России), но священники и миряне практикуют интеркоммунион; во-вторых, когда не причащаются совместно все священнослужители, а миряне практикуют интеркоммунион (именно так он охарактеризовал отношения с РПЦЗ); в-третьих, когда не причащаются вместе даже и миряне (отношения со старообрядцами).

Концепция, не имеющая основания ни в каких канонах или традициях, отразила, однако, реальное положение вещей в русском православии. Патриарх долго закрывал глаза на то, что рядовые православные причащаются у карловчан, видят в карловчанах эталон ортодоксии. Тем временем, «новый консерватизм» понемногу набирал силу: его носители все выше подымались по лестнице власти, а в лице Путина получили если не полного сторонника, то, во всяком случае, лицо, подключившее их к процессу управления. В итоге патриарх потерял контроль над ситуацией. Переговоры с карловчанами стали его последним шансом этот контроль хотя бы отчасти восстановить.

Переговоры с РПЦЗ представляли собой опасность ещё и тем, что показали лицемерие Патриархии в отношении Ватикана. Официально неоднократно провозглашалось, что встреча церковных лидеров должна быть итогом переговоров, что сперва необходимо разрешить спорные вопросы. Встреча на высшем уровне превратилась в грандиозный символ:

"Нельзя патриарху встретиться с папой римским, - говорил митр. Кирилл Гундяев в январе 2004 года, - потому что если такие иерархи встречаются, им нжно поцеловаться, они должны руки друг другу протянуть, а это будет ложная картина. ... Мы не можем ввести в заблуждение наш народ, мы не можем идти на символические действия, которые будут противоположны той реальности, которая существует" (Из выступления на Рождественских чтениях 2004 г. Цит. по: Солдатов Ю. Поцелуй невозможен. Иностранец. 2 февр. 2004 г.).

Впрочем, лицемеру грозит разоблачения лишь в более или менее свободном обществе, в российском же обществе демагогия - начальственная - отпора не встречает.

В 2004-2007 гг. активно велась кремлёвская пропаганда, объяснявшая положительный смысл "воссоединения". Свящ. Николай Балашов, сотрудник ОВЦС, который был назначен давать интервью прессе по вопросу о "воссоединении", заявил, к примеру, в "Российской газете" (1.6.2004), что объединение с карловчанами "имеет большое значение", потому что показывает: РПЦЗ, которая "считала церковь в Отечестве несвободной и находящейся под игом безбожных властей", теперь убедилась: "Россию сегодня невозможно характеризовать как страну государственного безбожия".

Балашов, правда, упустил из виду, что есть ведь и третий вариант: а вдруг Россия - страна безбожной государственности.

* * *

Хотя примирение с карловчанами выставило лидеров МП в несколько смешном виде марионеток власти, меняющих свою позицию в зависимости от движений кукловода, они попытались получить свою пропагандисткую прибыль. Если светская власть использовала операцию для повышения своего авторитета, то ничто не мешало так же поступить и церковной власти. Ведь те, кто ранее обвинял лидеров МП в сотрудничестве с КГБ, своими объятиями подтвердили, что сотрудничество не было грехом или, во всяком случае, что каяться тут не в чем и менять тут нечего. "Охранители", признав первенство Московской патриархии, подтвердят тем самым, что за пышным фасадом современного российского православия бурлит не менее величественная, доброкачественная духовная жизнь. Пускай Московская Патриархия уже много лет нарушает собственный устав, не созывая поместного собора, пускай отказывается создать положенный по уставу церковный суд, пускай поощряет дикие неофитские суеверия, пускай превращается в бесчеловечную контору, ради денег и власти готовую кого угодно принять в подданные и кого угодно отлучить, - всё это лишь факты, а признание "карловчанами" для деформированного сознания больше чем факт - символ.

Многочисленные православные, которые сравнительно молоды, в Церковь пришли уже во время перестройки, стучали мало и формально или даже вообще не стучали, потому что никому уже это было ненужно, тоже нуждались в авторитете зарубежных православных. Казалось бы, и так все прекрасно: отстроен пышнее прежнего храм Христа Спасителя, восстановлены сотни храмов и построены сотни новых, десятки тысяч новых православных ходят в церкви, совершают паломничества, черпают святую воду, слушают лекции, пикетируют безбожные кинотеатры. Все прекрасно, так что же это проклятые потомки белогвардейцев морщатся?

Потомки белогвардейцев морщились по-разному сорок лет назад и сейчас. Сорок лет назад храмы Московской Патриархии тоже поражали приезжих количеством молящихся – а как могло быть иначе, если закрывали храмы, и народ скапливался в тех, что остались. На приемах зарубежных архиереев – кто не брезговал приехать в Советскую Россию – потчевали пайками из кремлевских распределителей и вручали конвертики с тысячами долларов, заготовленные на Лубянке. Тогда многие западные христиане сострадали гонимому российскому православию, предпочитая не замечать, что гонят не вообще православие, а лишь его живую часть. Гнали одних, а сочувствие выражали другим, тем, кто покрывал гонителей.

В современной России проблема внешне решена просто: вчерашние гонители стали самыми лучшими друзьями. Полковники Лубянки не приказывают патриарху, а берут у него благословение. Прямо из государственной казны или через нефтегазовых доверенных лиц Кремля Московскую Патриархию осыпают миллионами долларов, так что смешно даже вспомнить про то, как в середине 1990-х ради грошовых доходов приходилось приторговывать разными экзотическими для христиан товарами.

В начале 1990-х годов от иностранцев были нужны деньги. Десять лет спустя денег своих стало немеряно, а от иностранцев нужно нечто большее: моральная поддержка. Поддержка иностранных партнеров дает президенту Путину возможность утверждать: в России все делается правильно. Российские выборы – действительно свободные, российская экономика – действительно рыночная, насилия и убийства девушек, женщин и детей на Кавказе – действительно борьба с международным терроризмом. И не нужно ничего менять в судебной системе, не нужно ничего сносить на Лубянке. Чтобы прикрыть нищету реформ чем-то респектабельным, рядом с пятиконечными звездами водружены двуглавые орлы, ради этого привлечена на государственную службу и Московская Патриархия.

Яснее всего эту сокровенную надежду патриархийной номенклатуры высказал один московский дьякон, написавший, что воссоединение с карловчанами стало возможно, потому что они приехали и самолично убедились, что всё то, чтов предатель Якунин писал о Патриархии – неправда. Правда, остается вопрос: если отец Глеб выдумывал – то он не предатель, а фантазер; а если он писал правду, то в какой момент эта правда перестала соответствовать реальности? А он писал правду: за искренней верой и героизмом одних в Патриархии скрывался и скрывается карьеризм, подлость и властолюбие других. То, что Патриархия из гонимой (впрочем, гнали-то именно о. Глеба Якунина, а не тех, кто нынче говорит о гонениях так, словно сам лично пребывал в якутской ссылке) превратилась в гонящую, намного ухудшило положение. То, что еще можно было оправдать несвободой, давно уже не имеет никакого оправдания.

* * *

Позиция же РПЦЗ в противостоянии тоталитаризму оказалась изначально хрупкой. Кто почитает одну несвободу – несвободу самодержавной монархии, тот не может уверенно противостоять другой несвободе – советской и крипто-советской. Карловчане никогда не могли указать на то, что было действительно порочным, действительно несвободным в жизни Русской Церкви, потому что эту несвободу они разделяли: несвободу мысли, несвободу коллективизма, несвободу ненависти. Они были вынуждены критиковать Патриархию за второстепенное и случайное: за сотрудничество с атеистической властью и за экуменизм. Но Патриархия лишь случайно, по воле той же атеистической власти оказалась втянутой в экуменическое движение. Случайным оказался и атеизм власти. Ко времени переговоров с карловчанами власть уже вполне вернулась к дореволюционному покровительству православию, а экуменизм превратился в рудимент советского прошлого, который может легко отпасть в любой момент. В результате не только сравнительно умеренные карловчане РПЦЗ оказываются в положении людей, сражающихся с призраками. И более радикальные карловчане «суздальские» могут оказаться в ситуации, когда ненавидимая ими Московская Патриархия обгонит их в фундаментализме.

* * *

Операция "Охранка и охранители" включала в себя, видимо, объединение не только с карловчанами. Предполагалось объединение всех эмигрантов вообще под омофором МП. Но в Европе операция была провалена - церковные "либералы" оказались устойчивее к кремлёвским посулам и националистическим идеям. 1 мая 2004 г. в кафедральном Свято-Александро-Невском соборе Парижа состоялось заседание Архиепископии Русских Православных Церквей в Западной Европе. Новый (с 2003 года) архиепископ Гавриил де Вильдер блокировал обсуждение вопроса о воссоединении всех основанных русскими эмигрантами приходов под юрисдикцией Московской Патриархии. В поддержку объединения выступило созданное в 2003 году "Движение за поместное православие русской традиции в Западной Европе". Движение критиковало Константинопольскую патриархию за претензии на координацию деятельности различных православных Церквей, за создание или поддержку "альтернативных", не подчиняющихся Московской Патриархии церквей там, где Москва имеет "свои" прихода - в США и в Эстонии.

В поддержку Кремля высказался внук Евгения Трубецкого Александр Александрович Трубецкой (Независимая газета, 7.7.2004). Он указал, что Константинополь, когда предоставлял русским эмигрантам автономию, делал это "временно". По мнению Трубецкого, "временно" означало, что Константинополь имел в виду создание автономной структуры для русских православных. Но очевидно, что и в 1931 г. (томос патр. Фотия от 17 февраля), как и в любые другие годы, патриархи Константинополя полагали, что русские эмигранты либо вернутся на постоянное жительство в Россию, либо - если останутся навсегда за ее пределами - войдут навсегда в структуры Константинопольской патриархии. Такова логика древних канонов, запрещающих функционирование параллельных церковных структур на одной территории, тем более, если эти структуры разделяют христиан по национальному признаку. Эти каноны можно отменить (как фактически сделали это католики, введя понятие "национального обряда"), но не отменяя их, говорить о единстве Церкви - это показатель раздвоенного сознания.

Потомки русских эмигрантов показали то же, что показывали их деды: что борьба революционеров и контрреволюционеров была борьбой не двух противоположных идей, а двух противоположных способов осуществления одной идеи - имперской. Боролся большевистский империализм и тоталитаризм с империализмом и тоталитаризмом дворянским, несвобода дворовых и несвобода дворян. Духовно обе стороны были ближе друг ко другу, чем к немногочисленной группе любящих свободу православных русских людей: Николаю Бердяеву, Георгию Федотову.

Обе стороны были готовы закрыть глаза на свои разногласия, если в интересах власти удастся примириться между собой. Поэтому прямые продолжатели дела Ленина и Дзержинского - Горбачев, Ельцин и Путин - сумели расположить к себе потомков белоэмигрантов, завязать с ними переговоры, придав тем самым еще больше помпы своему режиму. Поэтому потомки эмигрантов приняли аргументы Московской Патриархии, сугубо советскую методику ее пропаганды, которая всегда "забывала" факты, разоблачающие захватническую и националистическую психологию Патриархии. Умалчивалось, что в Эстонии, в США, на Украине православная традиция не с Москвы начиналась и не Москвой исчерпывалась. Все заверения Москвы о "мирных намерениях" принимались за чистую монету - хотя надо очень усердно закрывать глаза на происходящее в России, чтобы не видеть, что лидеры Московской Патриархии далеко не искренни в своих словах и, особенно, в делах.

Парадоксальным образом, когда Бердяев в 1930-е годы оставался в парижском приходе именно Московской Патриархии, он не обманывался и не обманывал никого относительно порочности административных принципов Москвы. Тогда белоэмигранты отшатывались от "руки Кремля", хотя именно тогда Патриархия настолько была чужда атеистической российской власти, что ею манипулировали нехотя, неумело и не в полную силу. Московскую Патриархию полюбили, когда она была приближена ко Кремлю и когда была реставрирована - при сохранении и советской атрибутики - та самая дореволюционная ситуация, что была Бердяеву ненавистна и которая Бердяева подвела под суд за оскорбление православия.

* * *

Тем не менее, союз карловчан и Московской Патриархии может оказаться очень непрочным из-за того, что потомки царских офицеров и помещиков за сто лет одиночества стали вполне западными людьми. Они привыкли существовать в правовом пространстве, они забыли, что такое хамство и лукавство российских чиновников – неважно, светских или церковных. Они закрывают глаза на то, что современное российское православие, перестав быть гонимым, стало гонящим, жестко преследующим всякую нелояльность, пытающимся утвердить себя в качестве единственного идеологического наставника общества. Ни в Америке, ни во Франции, ни в Германии немыслимо представить себе церковь, выступающую с такими притязаниями, с какими в России выступает Московская Патриархия.

Наверное, «карловчане» надеются, что на них эти порядки не будут распространены, что для них, как это всегда было у большевиков, припасен лидерами Московской Патриархии экспортный вариант, режим щадящий. В конце концов, они ведь на Западе остаются, не возвращаются физически, их не посадить, собственность приходов не отобрать – уж при воссоединении об этом западные русские позаботятся, не согласятся принять общий для Московской Патриархии порядок, при котором самое помятое кадило, самая изношенная фелонь принадлежат не прихожанам, а только центральной церковной власти. Что ж, большевикам не впервой использовать двойные стандарты для расширения своего влияния. Тем не менее, это влияние сегодня покоится – если не считать оголтелой решимости прибегать к лжи и насилию всегда и всюду, где это может быть результативным и безнаказанным – исключительно на высокой цене нефти. Фактор слишком материальный, чтобы служить надежной основой делу церковному, фактор слишком западный, чтобы примирение западных русских православных с восточными оказалось долговечным или хотя бы доброкачественным.

21 июня 2005 г. Патриархия и карловчане выпустили заявление об условиях примирения. Даже если карловчане не утвердят этот документ (что не исключено, тогда как патриархийные товарищи проголосуют покорно по указанию начальства), он примечателен.

Во-первых, оказывается, все грозные проклятия в адрес друг друга не стоили выеденного яйца - они объявлены небывшими. А ведь и в служении запрещали, и санов лишали, и антихристами называли.

Во-вторых, карловчане получают статус автономии внутри Патриархии. Как это возможно? Что делать со святыми, которые канонизированы карловчанами и среди которых есть лютые враги митр. Сергия? Или их задним числом "простят" - как мормоны крестят давно умерших людей в свою веру?

В-третьих, складывается фантастическая ситуация: в недрах одной из православных церквей целый анклав, который не признает другие православные церкви. Потому что Московская Патриархия может от себя договориться с карловчанами, приняв их антиэкуменизм, но Константинопольский Патриарх отнюдь в этом сговоре не участвует.

В-четвёртых, Московская Патриархия впервые официально приняла антиэкуменизм карловчан - теперь она "исключает всякую возможность литургического общения с неправославными". А что, собственно, имеется в виду? Причащаться было нельзя и раньше, - теперь нельзя, очевидно, даже молиться. Весь цимес карловчан в запрете даже на молитву - она заразная, кто молится с еретиками, тот еретик. Так что для них Константинопольский патриарх - еретик, он ведь с Папой молится, хоть и не причащается.

Теперь, когда Кремлевская Патриархия торжественно отказалась молиться вообще со всеми - интересно будет посмотреть на тех её подданных, кто пока молился и причащался у католиков с протестантами, следуя принципу "что не запрещено, то разрешено".

И куда теперь митр. Ташкентский Владимир засунет себе свои антикарловацкие тирады:

"В той идеологической группировке, которая сейчас задает тон в Зарубежье, нет ничего русского и уж тем более православного - это "Русофобская Партия Циничных Западных Господ - РПЦЗГ" ...Сколько сатанинского зла уже принесли народу лживые мифы, распространяемые РПЦЗГ! Непросвещенный человек, услышав, что в Матери-Церкви сплошь "сергиане-кагэбэшники-экуменические еретики" ... отправлялся в притон или в секту: в любом случае прямо в когти душеубийцы-диавола ... Духовно опытные люди знают, что такое - поклониться Западу: там скалит зубы душеубийца-сатана, и именно союз со всезлобным духом все более проявляется в идеологии РПЦЗГ. Наши зарубежные соотечественники успели пристраститься к западному комфорту и ради земных благ отвергают даже малый подвиг: вернуться и помочь бедствующему Отечеству" (Восток свыше. Ташкент 2001. Ч. 1. http://www.pravoslavie.uz/book/vostok2/01.htm).

Путин в 2004 году встречался в США с карловацкими архиереями (почему не с про-патриархийными автокефалами?) и заявил им, что главное для Церкви служить родине. Видимо, запамятовал, что у этих архиереев, пусть они и русские по внешности и языку, родина - США. Любопытно, что карловчан это заявление ничуть не протрезвило.

Что же движется сторонниками объединения? Некоторые ключевые фигуры, безусловно, куплены, причём давно. Действия Бориса Йордана заставляют вспомнить о существовании «подснежников» - агентов Лубянки, которые десятилетиями вели нормальный для эмигрантов образ жизни, чтобы в нужный момент (как при разгоне НТВ, как сейчас) расцвести и выполнить приказ. Но, думаю, что больше не купленых и не обманутых, а желающих обмануться. Слаб человек: ему легче сопротивляться невидимому Богу, чем видимой силе, позолоте, величию земной власти, власти крови и плоти. Ну хочется верить, что «святая Русь» воскресла – и так трудно понять, что её вовсе и не было-то никогда.

Результат – не нулевой, как может показаться. Путин (и пост-православные) своего добились: они получили признание у тех, кто для них самый большой авторитет. Надзиратель более всего мечтает быть посаженным за один стол с «нормальным» человеком – например, со смотрителем музея. Посадили. Что до практической стороны, то не следует недооценивать фирменного путинского стиля. Он даже не удавий, а по-крокодильи схватить жертву за ногу, утащить на дно и там ждать, пока она стухнет и разложится, чтобы потом уже по кусочку отщипывать.

Против тех карловчан, которые выступили против "воссоединения", было выдвинуто обвинение в том, что они действует в "чекистском" духе.

В поддержку объединения РПЦЗ и МП выступил Сергей Бычков, который как раз и ранее был известен как человек, находящийся в своеобразных отношениях с тайной политической полицией: "Здоровые силы в РПЦЗ понимают, что раскол должен быть преодолен" (Московский комсомолец, 17 апр. 2006). Он обвинил противников объединения в том, что они боятся: вскроется их неприглядное прошлое. Ведь эти противники, по мнению Бычкова, священники, перешедшие в РПЦЗ из МП в страхе перед наказанием за развратную жизнь. В качестве примера назван свящ. Сергий Окунёв из московской церкви Всех Святых, запрещённый в священнослужении якобы за вымогательство денег у прихожан.

Против объединения выступил свящ. Георгий Эдельштейн, объясняя свой протест тем, что связи лидеров Патриархии с Лубянкой не только не ослабели, но и вышли на качественно новый уровень.

"Держи вора"... Да, в 1922-м году большевики пытались ослабить Церковь, поощряя в ней раскол. Но из этого делать вывод, что всякое разделение в Церкви - большевизм и чекизм, всё равно, что утверждать: "Ленин умер - следовательно, всякий умерший - Ленин". Чекисты имеют одну цель: диктатуру. Коммунизм оказался недостаточной опорой диктатуре, и на смену коммунизму взяли христианство - точнее, тех лидеров христианства, которые согласились заменить собой коммунизм. Политика разделения сменилась политикой загоняния всех верующих в одну корзину уже при Сталине, особенно после окончания Второй мировой войны, когда даже протестантов разных деноминаций власть сумели загнать в один "Союз евангельских христиан-баптистов".

*

Постановление архиерейского собора карловчан от 19 мая 2006 г.: "Противостояние друг другу русских единоверных людей после падения советско-атеистического тоталитаризма уже причинило много вреда, и особенно в деле воспитания детей и юношества". Ключевым является слово "атеистического". А тоталитаризм просто "советский" - хорош? А тоталитаризм "советско-православный" - допустим? В том-то и дело, что - да, с точки зрения карловчан. И акцент на "воспитании детей" есть продолжение той же тоталитарной демагогии, которая отличала и Победоносцева, и Крупскую, и Сталина, и Брежнева, и Путина.

Отсюда и классический тоталитарный новояз: "Дело единения Церкви Русской мы намерены совершать неотлагательно, по мере удовлетворительного взаимоприемлемого решения остающихся проблем". Чистая шизофрения: "соединяться, не соединяясь".

*

Сотрудник МП Н.Балашов, которому было поручено пропагандировать соединению РПЦЗ и МП, ярко выразил вполне материалистическое отношение "православистов" к жизни, когда обругал еп. Агафангела Пашковского, отказавшегося принять соединение: "Маргинальная "новая РПЦЗ" Агафангела Пашковского рассыплется скоро в мелкие кусочки". Размер как критерий истинности, - почему одним из самых распространённых признаков "секты" выдвигают малочисленность. В этом конкретном случае налицо некоторый комизм: ведь в течение многих десятилетий пропагандисты кремлевского православия ругали "карловчан", указывая именно на их малочисленность. Ну что такое - 230 приходов! Однако, когда Кремль приказал совокупиться с карловчанами - совокупились, и с гордостью стали говорить: смотрите, сколь многие к нам пришли - целых 230 приходов!!! А неприсоединившиеся опять объявлены малочисленной группкой, которая-де "не имеет никакого значения для подавляющего большинства верующих, не говоря уж о российском обществе в целом". Идиома "подавляющее большинство" приобретает тут весьма своеобразное, угрожающее звучание.

Ирония судьбы в том, что сам Балашов пришёл в Церковь, когда та была именно "подавляемым меньшинством", в 1970-е годы. Но стал служить властям, и вот некогда интеллигентный человек в стиле развязных кремлёвских хулиганов обвиняет еп. Агафангела в том, что он "не любит Россию", политизирован и эгоистичен, и слушает указания, которые ему отдают "кураторы из посольства США на Украине" (Ежедневный журнал, 31.5.2007).

Пашковский заявляет, что в Московской Патриархии власть узурпирована синодом. Балашов некогда написал монографию о том, как Поместный собор Русской Церкви обсуждал вопрос о реформе богослужения, но прошли годы - и он вопрошает: "Кому же выражать "соборное мнение", как не синоду?". Так можно заявлять только, будучи уверенным, что никогда не встретишься с противником лицом к лицу, в обстановке свободной дискуссии, что вообще никто никогда не сможет тебя в лицо спросить: с каких пор "соборность" стала отождествляться с "синодом".

См.: памфлет Борисова, 2004.

Главное, что разделяло Русскую Православную Церковь Зарубежом – белоэмигрантскую по своему духу – и Московскую Патриархию – красноармейскую по своему духу – это разный уровень  последовательности. «Зарубежные русские православные» считали и считают, что одна только молитва с католиком или протестантом автоматически отлучает от Церкви. Поэтому они и сейчас не вливаются в Московскую Патриархию, как следовало бы по церковным канонам, а заключают довольно оригинальный союз, примеров которому в церковной истории доселе не было: вроде бы и вместе, но при этом такая самостоятельность, чтобы не заполучить через Московскую Патриархию заразу, которой её лидеры осквернены от молитв с инославными. Среди православных в России позиции на счёт экуменизма были разные, но с приходом в 1990-е годы свежего пополнения с парткомовским прошлым возобладала такая же суровость. Если кто молится с католиками и протестантами, тот делает это тихо и незаметно, чтобы невзначай не скинули с колокольни за ересь. Однако, Московская Патриархия не желает провозглашать антиэкуменизм догматом – просто потому, что последнее слово и в этом вопросе остаётся за Кремлём. Кремль в 1948-м году приказал ненавидеть католиков – стали ненавидеть. В 1963-м приказал любить католиков – стали любить. Сейчас приказано ненавидеть, но никто не может поручиться, что будет завтра. В союзе больше заинтересованы зарубежные русские – им тоскливо, их не признаёт ни один из православных патриархов, на них смотрят как на сектантов, а так они обретают респектабельность, каноническую крышу. Лидеры Московской Патриархии принимают блудных детей без большой охоты – им приказал тот же Кремль. А Кремлю это нужно так же, как соединение советского гимна с царскими орденами: не удалось завоевать весь мир, так хотя бы прошлое завоюем. Как и всё, что делается по приказу Кремля, и это «воссоединение» – имитация реальности, выдавание желаемого за действительное, потому что из небольшой Зарубежной Церкви в союз с Московской Патриархией вступает лишь часть, а другим противно. Но вряд ли стоит сожалеть о том, что интернационал людей, ненавидящих инославных и любящих святую Русь и её кесарей больше Бога, выходит неполноценный.  

*

Любопытный слух: якобы патриарх Алексий после того, как президент с архим. Тихоном Шевкуновым ездили в США вести переговоры с карловчанами, "весьма язвительно спросил у архимандрита Тихона ... : "Ну что, видел своего будущего Патриарха?", о чем сам Тихон в конфиденциальной беседе впоследствии и рассказывал" (некий Л.С., portal-credo.ru, 3.11.2006). Из этого выводится версия, что союз с карловчанами был инициирован Лубянкой, чтобы найти преемника Ридигеру за рубежом, якобы все российские архиереи Лубянку не устраивают.

Такое объяснение кажется скорее выражением ненависти к своим архиереям, чем рациональным анализом ситуации. Реальность такова, что новое поколение епископата МП - надёжные воспитанники Лубянки, люди вполне соответствующие новому поколению кремлёвской номенклатуры: холодные, циничные, расчётливые, с большей или меньшей искренностью исповедующие идеологию государственничества. Выбрать следующего патриарха есть из кого. Союз же с карловчанами - явление из того же ряда, что пририсовывание двуглавых орлов к советским символам, устройство потешного кремлевского караула, устраивающего на плацу показательные выступление в дореволюционном обмундировании, назначение 4 ноября вместо 7 ноября главным праздником.

*

*

В политике МП отражается как в капле святой воды империализм, характерный для российской номенклатуры и до, и после 1917 года. Безграничное расширение своей администрации "до концов земли", постепенное переманивание к себе людей из других конфессий. По этому принципу велось объединение с карловчанами. По этому принципу был "приручен" новозыбковский патриарх Александр: государственные органы помогли ему отобрать храм у старообрядческого же епископа по просьбе МП. По этому принципу в 2005 году был сделан заведующим сектором по старообрядчеству Иван Миролюбов, в 1995 г. учинивший раскол в Рижской старообрядческой общине, потерпевший там поражение - и нашедший радушный прием в МП. 25.12.2005 митр. Кирилл Гундяев рукоположил Миролюбова в дьяконы по "старым книгам" - насмешка над старообрядческим идеалом.

Люди, которые радуются возможности соединения РПЦЗ и МП, желают единства христиан. Но от соединения этих двух христианских общин единства не прибавится, скорее наоборот. МП более открыта экуменическому движению, чем РПЦЗ. Митр. Лавр говорит прямо: "Экуменизм - это ложное понятое стремление к вселенскому единству ... экуменисты много говорят о любви, но истинная любовь к инославным и иноверным состоит в том, чтобы не скрывать от них истину Христову, свято хранимую в православии". Католиков и протестантов еп. Лавр приравнял к иудеям и язычникам. Уроженец Словакии почему-то оказался большим монархистом, чем многие москвичи, и восторженно говорит о том, чо "народ добился прославления в МП" Романовых (Независимая газета, 14.11.2001). Осталось преодолеть ересь экуменизма и сергианства. От соединения с таким человеком прибавится столько же единства в русском православии, сколько целомудрия прибавится в школьнике, который соединится с барышней легкого поведения.

*

*

*

Карловчане после Второй Мировой войны стали принимать без отпускных грамат клириков Поместных Церквей на основании, что "они осудили не Епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделений" (15. Двукр. Соб.). Так изящно было и признано, что окружающие православные - еретики, раз молятся с инославными, хотя в то же время это не было провозглашено открыто.

Борис Йордан, выступая на соборе карловчан: "Наконец, думаю, мы вправе назвать вещи своими именами и сказать, что именно Президент России в сентябре 2003 года дал импульс к сближению двух частей Русской Церкви".

Он же: "На прошлом Всезарубежном Соборе 1974 года выступал мой отец - Алексей Борисович Йордан. Особое значение для меня и моей семьи имеет тот факт, что в последний день своей земной жизни, 20 августа 2002 года, за несколько часов до своей кончины, он написал письмо Митрополиту Лавру, в котором говорил о необходимости начать переговоры с Московской Патриархией по поводу объединения".

*

Комментарий "Русской линии" (видимо, главного редактора - Анатолия Степанова; впрочем, любопытно, что этот комментарий указан с сайта воронежской епархии: митр. Сергий Фомин, видимо, относится к числу "лояльных оппозиционеров", более радикальных, чем верхушка МП):

"Делегаты Собора выразили согласие "подтвердить на будущее канонический статус Русской Зарубежной Церкви, как самоуправляемой части Поместной Русской Церкви, в соответствии с действующим Положением о Русской Православной Церкви Заграницей". Такая словесная эквилибристика не может не возмущать сознание православного человека. Где эта Поместная Русская Церковь, самоуправляемой частью которой считают делегаты собора РПЦЗ? Ведь Зарубежная Церковь не имеет евхаристического общения ни с кем! Этим странным в экклезиологическом смысле пассажем делегаты собора попытались скрыть очевидную истину - РПЦЗ не является никакой частью никакой Православной Церкви, так как ее чада не имеют и не хотят иметь общения с православными ни в России, ни в мире, и откладывают решение о восстановлении единства в Русской Церкви до "благоприятного для сего времени". Делегаты Собора фактически отказались решать вопрос о восстановлении евхаристического общения и лишь выразили надежду, что "грядущий Поместный Собор Единой Русской Церкви урегулирует и остающиеся неразрешенными церковные вопросы". Когда этот собор будет? Да и доживет ли до него РПЦЗ? ... IV Всезарубежный Собор явственно показал, что Зарубежная Церковь как церковная структура умирает и поэтому не может принять никаких конструктивных решений. Сейчас уже нет никаких канонических, идеологических и нравственных оснований для ее существования. Говорить же (как это делают делегаты Собора РПЦЗ) о возможном объединении Церкви и ставить при этом какие-либо ультиматумы, как минимум неприлично" (rusk.ru).

*

В ноябре 2006 г. был публикован официальный проект документа о примирении с карловчанами. Текст абсолютно антиправовой, вплоть до излюбленного большевиками "по согласованию". Со ссылками на "канонические нормы", что ввиду отсутствия каких-либо единых интерпретаций канонов, означает бесконечный источник взаимных обид. Собственно, сама постановка бредовая - некая "заграничная" Русская Церковь несёт якобы своё служение на территории иных государств. С какого бодуна? По какому праву? Но самая изюминка, конечно, в двух фразах:

"Настоящим Актом восстанавливается каноническое общение внутри Поместной Русской Православной Церкви. Ранее изданные акты, препятствовавшие полноте канонического общения, признаются недействительными либо утратившими силу".

Спрашивается: что же такое "поместная"? Какое "место" поместной Русской Церкви в Нью-Йорке, где уже есть Автокефальная Американская Церковь, причём порождённая именно Москвой? И, наконец, трепещите все те, кто сегодня обличает "катакомбников", называя нас нечистотами, раскольниками и пр. Раз, два - и все отлучения и обличения могут быть признаны вашим любимым начальством "недействительными либо утратившими силу". Начальство плевать - оно высоко сидит, общается только с поварихами и уборщицами, а вы-то, выливавшие тонны грязи на карловчан, как будете теперь отчищаться? Так что не плюйте и во всех прочих, неровён час и с этими помирятся...

Союз церкви Кремля с церковью митрополита Лавра более всего выгоден тем православным, которые не подчиняются ни первому, ни второму.

В России таких довольно много, их не любят как с использованием прокуратуры, анафем и силовиков, так и без. Их называют раскольниками, тараканниками, предателями, провокаторами. Славное имя «катакомбников»  лидеры Московской Патриархии с некоторых пор стали присваивать себе. Мол, «настоящих» катакомбников всех расстреляли ещё до войны, а в смысле противостояния коммунизму патриарх Алексий и митрополит Кирилл сделали больше отца Глеба Якунина, который только всё портил. Как академик Сахаров только путался под ногами у истинного борца за свободу России полковника Путина.

Поносили и зарубежных православных, и как поносили! Патриарх Алексий в 1992 году демонстративно рукоположил заново Олега Стеняева, уже рукоположенного у «карловчан». И вдруг оказалось, что все анафемы забыты, - не сняты, а именно забыты, словно их и не было. Все проклятия недействительны. Это уже второй раз церковь Кремля послушно меняет свой курс на противоположный: в 1943 году Сталин приказал принять назад обновленцев – и приняли на очень и очень мягких условиях, и поставили на ключевые посты. Так обнаружилось, что большевизм – это когда собственные постановления значат не больше туалетной бумаги, а уж где туалет, в храме или в Кремле, значения не имеет.

Следовательно, если следующий кремлюкатор прикажет патриарху Алексию возлюбить отца Глеба Якунина – возлюбит. Обымет, про анафему попросить даже не поминать, введёт в алтарь храма Христа Спасителя и медалью прихлопнет.

Очень поучительная история и очень христианская мораль: не надо ненавидеть тех, кого приказано ненавидеть. Достаточно сделать вид. Чтобы, в случае приказа, легче было возлюбить. И все разговоры про неканоничность, провокаторство и т.п. вести без излишнего усердия и только за деньги.

А кому менее всего выгодно происшедшее? Американской Православной Церкви и тем епископам, которых Московская Патриархия щедро наставила по Западной Европе, на канонической территории Константинопольского патриарха. По логике церковных канонов американские «карловчане» должны были «воссоединяться» именно с Американской Православной Церковью, западноевропейские – с западноевропейским православным начальством. Позор тем тяжелее, что Американская Православная Церковь была создана именно Московской Патриархией, торжественно объявлена полномочной правительницей православной Америки – а теперь показали, что сами создатели этой церкви её ни в грош не ставят. А ведь они считают её "автокефальной". Следовательно, к примеру, украинские православные должны все вопросы решат с Москвой, а не с руководством украинского филиала Москвы.

В результате "воссоединение" количество отколовшихся возрастёт. Оно уже возросло, уже часть приходов РПЦЗ сформировала независимые юрисдикции. Ясно, что многие приходы отложатся лишь теперь, когда акт подписан. Но ведь и те, кто сейчас "воссоединился", могут передумать. Не потому, что очень ветреные, а потому что русские, уже пожившие в США, забыли, что такое российское беззаконие. Представитель Московской Патриархии Николай Балашов заверяет карловчан: "Пункты, в которых говорится о превосходящих полномочиях патриарха, имеют символический характер" (Русский Newsweek, 14.5.2007, с. 21). Классический большевистский новояз. Сперва заверяют, что "символический характер", а потом удивляются: "Так вы же подписали, читали, что ж теперь удивляетесь!".

Для верующего человека самый важный вопрос, однако, в другом. Сохранят ли «зарубежники» то, за что их ценили даже посторонние: аскетичный, молитвенный, благоговейный дух в отношениях с Творцом. За этот дух прощают консерватизм старообрядцам и лефевристам. Это – настоящая церковность, которая понимает христианство как покаяние и молитву, а не как «процесс принятия решений» (митрополит Кирилл Гундяев на пресс-конференции 17 мая сказал, что христианство есть влияние Евангелия на принятие решений). Союз с большевиками сегодня оправдывают тем, что это дало возможность молиться "легально" - как будто легальность есть главное в молитве.

Очень хочется верить, что – сохранят. Но крайне не верится. Потому что легче верблюду войти в игольное ушко без единой царапины, чем людям охранительного духа войти в «каноническое общение» с лубочно-лубянским православием, не потеряв ничего. Тут не охранительство нужно, а иной Дух.

История с присоединением части карловчан почти закончилась, надо лишь подождать организационного оформления тех, кого присоединить не удалось, и можно вставлять в очерк о церковном сопротивлении как ещё одну чекистскую операцию. Назвать можно "Охранка и охранители": о том, как охранительский, реакционный дух оказывается удобным объектом для манипуляций. Важно отметить, что это - не единственная операция такого рода. Совершенно такова же по цели и способам операция, проделанная чекистским Кремлём с российским иудаизмом. Только в случае с православными было внешне оформлено как "соединение", а в случае с иудеями было внешне "разделение": чекисты, недовольные возросшей самостоятельностью иудаизма, который приобрёл себе финансовую опору в лице некоторых нэпманов, параллельно устроили травлю этих нэпманов и создали новый "государственный иудаизм" во главе уже не с Адольфом Шаевичем, а с Берл Лазаром. Возможно, и здесь сыграло свою роль соперничество внешней разведки и внутренней политической полиции: Берл Лазар - итальянец, что не помешало ему стать такой же марионеткой Кремля, каким был (и хотел бы оставаться, да не вышло) коренной биробиджанец Альфред Шаевич. История этой операции была описана Гай Чэзеном в "Уол Стрит Джорнал" в 2007 г. Яркой иллюстрацией того, что в данном случае государственное было первичнее религиозного, может служить то, что один из типичных представителей таблоидной кремлёвской пропаганды Борис Клин одновременно выполнял функции апологета группы Берл Лазара и группы Алексия Ридигера, травил врагов обоих групп, получал награды от обоих. Это проявление не широты его религиозных взглядов, а узости служения, которое он на себя принял.

*

Ридигер: «Было ясно: чем дольше мы будем откладывать это решение, тем больше Русская Зарубежная Церковь будет терять свою русскость» (Русский курьер, 27.5.2007). То есть, Патриархия оказала великую милость «карловчанам», спасла их от потери того, что важнее всякого христианства – от потери «русскости». Разумеется, если бы Патриарх в ходе переговоров сказал что-либо подобное, карловчане сразу бы развернулись к свободе лицом, а к патриарху задом. Лукавство большевизма в том и заключается, что перед соединением кивали карловчанам на их разговоры о том, что они, именно они, помогут Патриархии обрести утерянную русскость - а после воссоединение поворот на 180 градусов. До подписание "Акта" подчёркивали, что речь не идёт о "воссоединении раскольников", что карловчане - отнюдь не раскольники. После подписания - радостный вопль: ага, раскольники вернулись в материнское лоно. А вернувшимся делать нечего: протестовать глупо, назад идти ещё глупее, так что теперь придётся терпеть.

Ридигер: «Причащаться из одной Чаши, свободно общаться и обсуждать общие проблемы – такая возможность вызывает у церковных людей с обеих сторон необыкновенный прилив воодушевления. И даже кажется им чудом» (Русский курьер, 27.5.2007).

Подлинно, это было бы чудо – если бы при соединении двух организаций, в каждой из которых никакого «свободного общения и обсуждения» отродясь не бывало, оно бы вдруг появилось. Один мыслитель сравнил объединение МП и РПЦЗ с объединением кастрированного кота и стерилизованной кошки. Сумма двух нулей равняется нулю.

Уже задним числом, вполне светский (хотя прокремлёвский) журналист Виталий Куренной нашёл ещё один довод в пользу союза: «Поддержка митрополии может способствовать распространению влияния Русской Православной Церкви Зарубежом. … Газетные киоски … Германии завалены русскоязычной прессой весьма посредственного качества. Однако нет ни одного умного и современного церковного или хотя бы околоцерковного православного издания, хотя бы по образцу тех, что стали в последнее время появляться в России. Несомненно, что объединение РПЦ – хороший повод для активизации деятельности в том числе и в этом направлении» (Куренной В. Православие и идентичность. Мирской смысл объединения РПЦ МП и РПЦЗ(Л) // Политический журнал, 21.5.2007). Можно было бы назвать это маниловщиной, но это именно большевистская маниловщина, которая мечтает не потому, что свободна мечтать, а потому что абсолютно несвободна и остаётся лишь выдувать мыльные пузыри.

*

\*

Газета "Новое русское слово", которая была главным органом русских эмигрантов в США и настроена была, соответственно, крайне недоброжелательно ко Кремлю, резко изменилась в правление Путина. Она изменила курс ещё резче, чем "Известия", превратившись в орган лобовой кремлёвской пропаганды. В октябре 2007 г. выяснился механизм такого превращения: Кремль заплатил за него несколько десятков миллионов долларов. Так же был куплен Международный совет российский соотечественников. Деньги в значительной степени разворовывались, примитивность пропаганды имела, скорее, противоположный эффект, но как и при старом большевистском режиме, это не имело значения для номенклатуры: она заинтересована в отчёте, а не в результате. В связи с этим всплыло упоминание и о проекте "воссоединения" карловчан. «На поддержку присоединения эмигрантской Русской Православной Церкви за Границей к Русской Православной Церкви, которое лично курировал Владимир Путин, было истрачено 15 миллионов долларов. Там тоже не видно особой деятельности, но РПЦЗ по крайней мере присоединилась наконец к матери-церкви» (israfile.info, 6.10.2007).

Неужели таких почтенных людей как митр. Лавр, о. Виктор Потапов попросту купили? Может, их всё-таки запугали, убедили и ещё немножечко купили?

А какая, собственно, разница? Не судите, да не судимы будете. Главное - не творите тако, а творите инако. В смысле, не продавайся, не поддавайся и не пугайся. "Не верь, не бойся, не проси".

*

Странный штрих добавился к истории ликвидации "карловацкой церкви" в сентябре 2007 года: был арестован Владимир Мелихов, бывший директор Подольского цементного завода. В связи с этим появилось письмо М.Назарова, одного из идеологов православного радикализма, в котором Назаров упрекнул руководство карловчан, что то не вступается за Мелихова, хотя тот десять лет (т.е., с 1997 года) финансировал карловчан в России. Мелихов владел в Подольске магазинами, финансировал организацию "казачьего движения", построил карловчанам два храма. Он, очевидно, стал жертвой "спора хозяйствующих субъектов": кто-то сумел использовать прокуратуру для расправы с конкурентом.