Богочеловеческая комедия: аполитичная оппозиция в России в 1950-е гг
1959 год. Феномен неоппозиционной оппозиции: истоки шестидесятничества
1959 год. Не одна сотня людей совсем недавно были отправлены в концлагеря и тюрьмы за антиправительственную деятельность (среди них мой родной отец – в 1958 году). Об этом не сообщается, об этом не знают. Кое-где постоянно самозарождаются люди, желающие заменить режим на другой, - это зародыши оппозиции. Каким будет «другой» эти прото-оппозиционеры считают по-разному. Преобладают сторонники «очищенного» большевизма, националисты (включая русских). Социальное положение прото-оппозиционеров невысокое – рабочие, служащие.
Тот же 1959. С четвёртого курса института кинематографии исключают нескольких студентов. На них поступил донос: во время вечеринки-капустника позволили себе пародию на пьесы о революции, в том числе изобразили Ленина и Дзержинского. Студенты в недоумении. Социальное положение этих студентов – члены «культурной элиты», которая имеет от власти повышенный паёк (прежде всего, в виде дополнительных квадратных метров) и привилегии, которые отрабатывает, создавая «социалистическую культуру».
Это конформизм, который в лучшем случае ведёт двойную игру – Чеслав Милош в 1953 году использовал турецкий термин «кетман» и оправдывает себя надеждой, что изнутри преображают диктатуру во что-то менее диктаторское. На практике, различие между конформистами пассивными и активными для постороннего взгляда не существует. Талантливые произведения случается выдавать и первым, и вторым, но в целом несвобода губит и вторых, и первых.
Одна из исключённых, Наталья Вайсфельд, вспоминала:
«Мы не боролись с властью, казалось нам, пришли новые времена, старое уж не вернётся. Весь наш капустник не был фрондой, не имел острой политической подоплёки. Именно это-то было особенно обидно потом, уж лучше бы страдать за идею, а не за балабольство».
«Лучше бы» не означает, что потом Вайсфельд стала выступать за идею. Она исправилась и сделала успешную карьеру, написав сценарии для нескольких десятков «советских» фильмов.
Вайсфельд дала остроумную и точную характеристику ректору института с говорящей фамилией Грошев, который помог исключённым «восстановиться»:
«Был он человеком незлобивым, не подлым в меру дозволенных партией границ».
«Не подлый в меру дозволенных партией границ».
Совершенно точна и характеристика, которую дал Алексей Симонов, друг Вайсфельд, описанной ею ситуации: «Так рождались шестидесятники».
Две важных черты «шестидесятников»: они не «боролись со властью». Они были аполитичны, причём достаточно принципиально. Этика, а не политика. В этом была и их сила (этика не позволяла скатиться в национализм), и их слабость – ведь этика не отделена от политики стеной. Аполитичность – анти-этична. Поэтому шестидесятники постоянно распадались на два течения – одно всё-таки преодолевало барьер и начинало заниматься политикой («выйти на площадь»), другие незаметно для себя отрекались от юношеского нон-конформизма, сводя его к минимальному набору ритуальных фраз, которые никак не влияли на их творчество, вполне удовлетворявшее руководящую элиту. Элита, впрочем, тоже поумнела, стала более гибкой, и дозволяла определённое «балабольство».
Поскольку условия, вызвавшие к жизни «шестидестяников» никуда не исчезли, то и само явление постоянно давало себя знать. Ярким аналогом стала «белоленточная оппозиция» 2011-2013 гг., которая тоже изначально декларировала свою аполитичность, нежелание «бороться», ограничивалась лозунгами «улучшения»: та же власть, но очищенная от коррупции и прочих «нехороших излишеств».
