БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
XVII ВЕК: МОСКОВСКАЯ ОРДА
См. Москва. Военная Россия.
Три повести XVII века предлагают три варианта ответа на вопрос "Кто убо чая или слыша, когда яко Москве граду царством слыти и многими царствы и странами обладати?"
Впрочем, первая повесть (в своеобразной рукописной хрестоматии, составленной в конце XVII века, помещена второй) не говорит о Москве как обладательнице многих царств и стран, но лишь как о государстве, в котором живут "разных различных орд люди". Нет здесь ни слова про Рим или Иерусалим, зато есть настоящая славянская мифология в лице трёхглавого зверя. Князь Даниил Московский (которому приписано строительство собора в Юрьеве Польском, "на рези от подошвы и до верху", почему-то решает основать новую столицу, берёт себе в проводники юного грека Василия и попадает "во остров темен и непроходим зело, в нем ж бе болото велико и топко, и посреде того болота и острова узре князь великий Данило Иванович зверя превелика и пречюдна троеглава".
Любопытно, что зверя автор повести характеризует как очень красивого ("красна зело"). Видимо, нимало не смущает его и характеристика Москвы как "болота великого и топкого". Пушкинское "из тьмы лесов, из смрада блат" оказывается не только к Петербургу подходит, но и к Москве. Болото - языческая первостихия, в которой вода не отделена от суши.
Три головы зверя, конечно, наводят образованного человека на ассоциации со всевозможными (включая славянских) мифологическими образами, трёхчастным делением мира. Только вот образованный русский XVII века всего этого старался принципиально не знать. Ему важно другое - Василий (кстати, имя-то на греческом означает "басилевс", "император") пророчествует:
"Великий княже, на сем месте созиждется град превелик и распространится царьствие треугольное, и в нем умножатся разных различных орд люди, то есть прообразуют зверя сего троеглавого".
В других вариантах повести появляются отшельники, зверь становится "пёстрым" (разноцветным), однако минимальный - и, видимо, первоначальный - вариант удовольствуется простой метафорой: три головы - треугольное царство - "различные орды".
С.Шамбинаго считал, что "треугольное царство" - то же, что "триличное царство" во "Временнике" Тимофеева - соправление патриарха Филарета Романова, его жены (формально - монахини) Марфы и сына Михаила. Однако, текст совершенно ясно говорит о трёх головах как символах "различных орд" - трёх орд. Голова - символ не правителя, а столицы. "Треугольное царство" - геометрическое понятие, в отличие от "триличного".
Объяснение лежит на поверхности, и только специфика сталинского национального мифа помешала Шамбинаго и другим это объяснение дать. "Три головы" Московского царства - это Москва, Казань и Астрахань. До завоевания Украины именно Казань и Астрахань были единственными царственными столицами в составе Московского государства. "Царь Казанский, царь Астраханский" - вот ключевые позиции первоначальной титулатуры русского царя, когда ещё "Малая" и "Белая" Руси находились в Речи Посполитой. После завоеваний XVIII века Астрахань вообще воспринималась как ничтожная провинция, но для Ивана Грозного она даже важнее Казани, потому что она - центр собственно Золотой Орды. Казань - лишь третья по значимости голова (как и в послепетровское время она воспринималась "третьей столицей" - уже после Питера).
Воспринимал ли автор легенды Москву как орду? Во всяком случае, он не видел в слове "орда" ничего оскорбительного, в отличие от современного русского языка.
Золотая Орда... Были ещё Белая (Священная) Орда, Синяя Орда (ныне Казахстан). Какого же цвета Московская орда? Конечно же, красного... И главная площадь у неё Красная. О, велими прекрасна есть орда московская!
Красная - кровавая. Вторая повесть о начале Москвы носит сугубо антизападнический характер, даёт отпор неназванным полякам, скорее всего ("нецыи от окрестных стран, враждующе, поносяще"), поэтому на доступном проклятым европникам языке и объясняется, что Москва - третий Рим. Главное-то обвинение явно не то, что Москва - самозванец в Европе, а то, что москвичи - кровожадны. Ответ даётся в лучших большевистских традициях: "А у вас негров травят!" "Всюду одно и то же, только Европа и Америка лицемерят, а мы по наивности искренние". Европейские-де империи тоже на крови стоят, "едино кровопролитие".
После чего следует трогательный рассказ о том, как Юрий Долгорукий приезжает в Москву - село боярина Кучки. После историй трёх евреев - Гусинского, Березовского и Ходорковского - история Кучки читается особенно актуально:
"Кучка возгордевься зело и не почте великого князя подобающею честию, яко же довлеет великим князем, но и поносив ему к тому ж. Князь великий Юрьи Владимирович, не стерпя хулы его той, повелевает того болярина ухватити и смерти предати".
К счастью, современные Кучки - отнюдь не могучие, пигмеи в сравнении с настоящими хозяевами Красной орды - ухвачены хотя и были, но смерти не преданы. Березовского отпустили в Лондон, Гусинского в Испанию, Ходорковского в Красноярск.
Третья повесть предназначалась для внутреннего употребления, поэтому о полякам там ни слова, римская версия отставлена, а Москва провозглашена вторым Иерусалимом. Митрополит Пётр предсказывает Калите:
«Будет град сей царствующий Московское государство и всеа Росии ... и церквей Божиих будет множество, ... и наричется сей град вторый Иерусалим, и многим державством обладатель, не токмо всею Росиею, но и всеми странами прославится, восточною и южною и северною, и пообладает многими ордами до теплого моря и от студеного окияна, и вознесется рука высока Богом дарованная отныне и до скончания миру».
И тут "орда" - слово не только не уничижительное, а почётное. Митрополит Пётр, правда, оказывается не вполне прозорлив - не ведает, что Московское государство еще и западными странами будет обладать. Понятно, почему Пётр - Великий? Отхватил кусок, на который и позариться не мечтали. Поэтому так яростно вопят о "распаде СССР" - а ведь всего лишь вернулись к границам, которые очерчены святым митрополитом Петром. "Распад СССР" - псевдоним для "потеряли запад". Конечно, хорошо, что осталась сибирская скважина, но ведь так сладно было немецкие, польские, чешские двери сапогом распахивать.
