|
Оп.: [Под псевдонимом "Татьяна Шорникова"]. Патриарх - с Невзоровым и черной
сотней // Куранты. - No 32 (799). - 18 фев. 1994 г. - С. 9.
Патриарх Алексий II издал два документа: один продолжает расправу с отцом Глебом Якуниным, другой начинает
расправляться с отцом Георгием Кочетковым. В обоих случаях церковная власть оказывается в не совсем приличной
кампании:
ПАТРИАРХ - С НЕВЗОРОВЫМ И ЧЕРНОЙ СОТНЕЙ
В пятницу 11 февраля в Москве состоялось сразу две конференции, посвященные церковным делам. В полдень отец
Глеб Якунин рассказывал о том, как Патриарх Алексий прислал коммунисту Ивану Рыбкину, главе Думы, письмо, обличающее
Якунина и умоляющее не допускать его к обсуждению вопросов, связанных с Церковью. В три часа дня Александр Копировский,
глава Преображенского братства, рассказывал о том, как Патриарх Алексий приказал священнику Георгию Кочеткову
покинуть Сретенскую церковь (на Лубянке) и перейти в храм Успения в Печатниках (на Сретенке). Сам отец Георгий
отсутствовал - Патриарх "не рекомендовал" ему выступать в прессе, и священник повиновался. Оба эпизода
связаны тесно, но имя отца Георгия известно было до этого скандала значительно меньше. Между тем, отец Георгий
отличается от отца Глеба и возрастом - он значительно моложе, и тем, что предпочитает не критиковать Патриархию,
а заниматься положительной проповеднической деятельностью. За последние три года он отвоевал Сретенский собор
у государства, создал общину в тысячу с лишним человек. При храме действует (увы - пора писать "действовала")
нечто вроде воскресной школы для взрослых, такого грандиозного размаха (курс рассчитан на три года, экзамены,
сочинения), что Кочетков имел основания назвать ее Высшей Православной Школой.
Изгнание Кочеткова из одного храма в другой несправедливо чисто материально: из большой церкви его загоняют
в маленькую, из отвоеванного и обихоженного - в занятый музеем. Но свести все к материальному было бы неверно.
Дело не только в том, что монахи Псково-Печерского монастыря позарились на огромный собор в центре города (именно
им передал Патриарх это здание под подворье). Изгнание Кочеткова имеет и чисто духовный аспект - ведь одновременно
ему запрещено совершать богослужение на русском языке.
Фактически, указ Патриарха отвечает на Обращение к нему Совета Союза православных братств от 28 декабря 1993
года. Союз этот, возглавляемый иеромонахом Кириллом (Сахаровым), представляет в нынешней Церкви крайне реакционное
крыло: монархизм сплетается в умах его членов с ненавистью к евреям, масонам, демократам. В обращении клеймится
не только Кочетков, но и великие покойные православные проповедники отец Александр Мень и отец Александр Шмеман.
Досталось мимоходом Николаю Бердяеву и Сергею Аверинцеву. Опубликована обращение в печально знаменитом "Русском
Вестнике" (No 1 за этот год), где уже досталось тому же Аверинцеву за выпуск энциклопедии "Христианство",
в котором недостаточно разоблачена ересь "жидовствующих". Кочеткова обвинили в том, что он разрешает
академику Аверинцеву проповедовать в своей церкви: для наших черносотенцев светило русской культуры - всего
лишь ничтожный лжемудрствующий мирянинишко. Как сказал Николай Лесков - "пастырь без рясы - овцам на съедение"...
А пастырь в рясе - он, оказывается, идет на съедение лично Патриарху?..
Выступление Патриарха против Якунина поддержали Жириновский и Невзоров. Чего только не наговорили они про отца
Глеба! А сводится все к одному: эти члены Думы разделяют стремление Патриарха вернуться в прежние времена, когда
начальство одно решало, кому быть депутатом, а кому нет, кто достоин выступать на трибуне, кто нет. Письмо Патриарха
Рыбкину, как и его указ Кочеткову - яркий образ номенклатурного мышления, для которого "народ" есть
всего лишь слово из пяти букв, глубоко неинтересное и чуждое быдло, которому нечего совать свой нос в начальственные
дела. Если бы не оглядка на Запад, можно было бы и без всяких там "свободных выборов" обойтись, и
опять посадить Якунина, и опять загнать Кочеткова за тридевять земель (тоже было - при Брежневе). Впрочем, на
Запад, кажется, и Патриарх, и прочая номенклатура оглядываются все меньше...
"Дела" Якунина и Кочеткова, таким образом - не внутреннее дело Церкви. Это проблема номенклатуры,
которая едина и неделима. Защищать Якунина и Кочеткова тем более нужно, что они далеко не безупречны. Отец Глеб,
может быть, многим уже надоел монотонностью своих обличений, неумением сделать эффектный и эффективный политический
ход. Отец Георгий, может быть, действительно напрасно изменял что-то в богослужении без положенного разрешения
начальства, отчего его ссылки на мученика иеромонаха Феофана, обновлявшего богослужение по благословению митрополита
Сергия, воспринимаются как некоторое лукавство: сам-то он благословения у иерарха не брал. Среди его прихожан
действительно - невольно, конечно - утверждается дух высокомерной исключительности, элитарности. Это очень ярко
проявилось и на пресс-конференции, где от журналистов требовали защиты гонимых (святое дело!), но очень уж напирали
на то, что защищать гонимых "кочетковцев" надо не как всяких гонимых, а потому что они самые лучшие,
самые передовые, уникально-миссионерские. Но дело в том, что о недостатках Якунина и Кочеткова гонители говорят
вовсе не для того, чтобы их исправить; гонения никогда еще никого не исправляли. Патриарх в январе принимал
Кочеткова и расстался, уверив его в своем хорошем отношении, не назначив ему какого-то срока на исправление.
Даже с несгибаемым Якуниным можно было бы найти общий язык - в этом и заключается та самая добродетель конструктивного
диалога, к которой призывают отца Глеба. Но нет: выпячивают недостатки, а гонят за достоинства. Якунина преследуют
не за твердокаменность, а за правдолюбие, Кочеткова преследуют не за русский язык в богослужении, а за свободолюбие
в обхождении, его прихожан ненавидят не за сектантстский душок (уж "православные братства" этим сектантством
пропитаны в куда большей степени), а за интеллигентность.
Патриарх, помимо прочего, еще и просто большой начальник. Разумеется, ему по должности естественно поддерживать
людей, пронизанных холопским, рабьим духом и недолюбливать вольномыслие. Но Патриархом его делает не наличие
бюрократического аппарата, политических интриг на высшем уровне, а простая Божья благодать, изливающаяся и на
руководителей, и на подчиненных. Пожалуй, именно это дает православным самое мощное орудие воздействия на первоиерарха
своей Церкви: молиться о том, чтобы благодать превозмогла номенклатурные рефлексы, чтобы с наезженного пути
совкового начальника хотя бы лидеры Церкви (а хорошо бы - и страны) свернули на прямой, трудный и праведный
путь, где ждет их подлинный, милосердный и мудрый Начальник Жизни и Церкви - Господь Иисус Христос.
|
