1732 год: прусская селекция и зальцбургская трансакция
22 февраля 1732 года прусский король подписал указ: все меннониты должны были покинуть Пруссию в течение трёх месяцев.
Меннониты поселились в Пруссиию из Швецарии по приглашению предыдущего короля. Им было обещано освобождение от военной службы. Когда придворные указали новому королю, что он нарушает обещание отца, тот рассвирепел: «Я не потерплю Schelm-Nation». Нация проходимцев, видимо, по-русски. Указ гласил, что выселенных следует заменить «добрыми христианами, которые не считают недопустимым быть солдатами».
Около 600 меннитов покинуло Пруссию, но многие остались — король, видимо, вспомнил, что солдатам нужен крепкий тыл, а меннониты были знатные производители мяса и молока.
Король имел в виду зальцбургских протестантов, которых именно в это время распорядился выслать из Зальцбургского княжества архиепископ Фирмиан. К лету 1732 года, действительно, почти 20 тысяч лютеран прибыли в Пруссию.
В 1685 году Пруссия уже приняла изгоняемых из католических стран протестантов: около тысячи из того же Зальцбургского княжества и около двадцати тысяч гугенотов из Французского королевства. Ни те, ни другие не отвергали службы в армии. Так что среди военных побед Пруссии в последующие полтора столетия (до объединения Германии включительно) «добрые христиане» сыграли важную роль.
С 1685 года многое изменилось в Европе, и депортация десятков тысяч людей по религиозным соображениям воспринималась как нечто не вполне нормальное. В XVI веке, когда из Зальцбурга огнём и мечом изгнали почти половину горожан за их лютеранство — это одно, а тут, хотя высылали всего лишь горцев (в городе протестантов уже давно не было), реакция была нехорошая. В 1685 году мотивация архиепископа была понятна: порядок любил. Сперва издавал указы, наводившие порядок в пожарном деле, в организации полиции, регулировавшие ношение оружия, запрещавшие бродяжничество (которое до этого само по себе никогда преступлением не считалось, а то бы Христа распяли на три года раньше). Отдельное законодательство о чистоте дорог, отдельное о предотвращении эпидемий, о милостыне — и, наконец, до религиозного порядка добрался.
У архиепископ Фирмиана были совсем другие мотивы. Его история показывает воочию механизмы, которые делают власть человека над человеком принципиально опасным явлением. В руководители он оказался случайно. Архиепископа выбирали двадцать членов капитула Зальцбургского собора — старинная привилегия. После смерти предыдущего самым вероятным кандидатом был глава капитула Сигизмунд фон Шраттенбах, но за него была только половина голосующих. Как это бывает, в патовой ситуации выбрали — ко всеобщему изумлению — человека, у которого не было никаких достоинств, кроме слабого здоровья. Решили взять тайм-аут на пару лет. Но как только счастливец обрёл власть, он приобрёл и здоровье: правил 17 лет, до 1744 года.
Новый архиепископ родился в 1679 году в Мюнхене, его отец был послом австрийского императора в Баварии. Подростком его послали в Зальцбург учиться, - брат матери, Иоганн Эрнст граф фон Тун, был архиепископом Зальцбурга в 1687-1709 годах. Учился в Риме у иезуитов. В 1713 году Фирмиан возглавил капитул собора, но в 1718 году вдруг оказался епископом в нищем сельском диоцезе, - явный признак неудачной карьеры. В 1724 году последовал рывок вверх, он стал епископом Секау с резиденцией в Граце.
Предшественник Фирмиана был довольно экстравагантной фигурой, после него осталось 45 тысяч гульденов долга. Горожане ожидали, что новый архиепископ начнёт с весёлого и пышного праздника, но Фирмиан заявил, что не хочет тратить деньги на помпезное тщеславие. Однако, презентовал имперскому представителю тысячу дукатов и послел в Рим 32 тысячи скудо за рукоположение в феврале 1728 года.
Протестанты позднее обвиняли Фирмиана в коррупции и прелюбодействе, но это пустое. Реально и важно было другое: новый архиепископ был, самое меньшее, интроверт, а может и аутист. Более всего на свете он боялся говорить с людьми. Поздороваться — и это стоило ему колоссальных усилий, а поддерживать беседу он не мог физически. Он поссорился с доминиканцами, которые в Зальцбурге контролировали университет. Поссорился со студентами университета, которые устроили было забастовку. Горожане утверждали, что Фирмиан увлекается астрономией, чтобы иметь оправдание своему нежеланию посещать праздники и разные публичные события, обычно происходившие вечарами и позднее. Безнадёжно скверными оказались отношения с Римом и Веной, так что Ватикан изъял из его юрисдикции епархию Пассау. Ему не помогли даже родственники и коллеги — архиепископы Трира, Майнца и Кельна.
Страх перед людьми был прикрыт суровым и надменным видом. Профессор был бы неплохой, но архиепископ... В сущности, это казус папы Бенедикта XVI Ратцингера — великолепный кабинетный мыслитель достиг потолка своей компетентности, пробил его и стал компенсировать нелюдимость категоричностью. К несчастью, возможности зальцбургского архиепископа XVIII века были значительно больше, чем у Папы Римского XXI века.
Фирмиан решил доказать, что он главный, устроив ревизию подведомственной территории. Такие ревизии устраивали и предыдущие иерархи, но они, как и подобает, сводились к составлению отчётов и возложению оных в долгий ящик. Фирмиан вызвал нескольких иезуитов и поручил им изучить религиозный облик горцев. Горожан он не посмел тронуть.
Иезуиты пришли в ужас. Горцы — жители региона Понгау, крестьяне и работники соляных копей — оказались почти поголовно тайными протестантами. Они хранили дома лютеранские книги и читали их, а католические обряды исполняли только для проформы. Точно так же вели себя тогда в России старообрядцы.
Нормальный начальник ужаснулся бы отчёту, приказал бы всё исправить и перестал бы обращать внимание на ситуацию. Миссия уехала бы, восстановилось бы нормальное положение вещей — орвелловское двоемыслие. Фирмиан же пошёл на принцип — ему было нужно доказать свою компетентность и результативность.
Иезуиты стали насаждать правоверие. Более всего возмутило провинцию введение «ангельского приветствия», «englischer Gruss». При встрече теперь следовало призносить «слава Иисусу Христу». Отзыв: «Во веки. Аминь». «Gelobt sei Jesus Christus. In Ewigkeit. Amen».
Эту практику одобрил в 1728 году папа Бенедикт XIII, подкрепив её стодневной индульгенцией.
Горцы были возмущены. Произносить имя Христа всуе — само по себе грех, а уж индульгенция для лютеранина — сомнительный подарок. Раз в год что-то там пробурчать попу — одно, это начальник, с ним разговор особый, а тут каждый день проявлять конформизм в отношениях с равными себе, - это совсем другое и очень неприятное и унизительное дело.
Потребовали иезуиты регулярного и публичного чтения молитв по чёткам («розария») и ношения «скапуляра» - шарфика с изображениями Богородицы и Спасителя. Что тут плохого? Да если принудительно заставлять читать Библию — это так же плохо как запрещать читать Библию.
16 июня 1731 года в Регенсбурге, где находился имперский рейхтаг — союзный парламент, по-нашему — и где находился целый блок протестантских лоббистов — была опубликована «Петиция 19 тысяч».
Подписей под петицией не было ни одной. Составители от имени жителей долины Понгау жаловались на то,что их штрафуют на 2 гульдена за пропуск воскресной мессы, штрафуют за несоблюдение постов, а в церквах проповедуют не о Христе, а об индульгенциях-, братствах, адском огне.
Петиция просила немецких протестантов заступиться за гонимых единоверцев перед архиепископом Зальцбургским и разрешить протестантским пасторам поселиться в соответствующих деревнях для окормления единоверцев.
Требование неслыханное, противоречащее принципу «чьё правление, того и вера», подтверждённому и Вестфальскими договорами. Самое большее, можно было просить не навязывать лютеранам католических установлений, а разрешить им в своих домах молиться на свой манер.
Отсутствие подписей под документом неудивительно, удивительно то, что количество протестантов было обозначена на редкость точно. Именно 19 тысяч человек были в конце концов изгнаны из Зальбургского княжества. Правда, по ближайшем рассмотрении точность оказывается относительной, потому что «подписантами» числились только совершеннолетние мужчины, а их среди высланных было, конечно, много меньше половины.
Авторов петиции, доставивших её в Регенсбург, зальцбургские власти установили довольно быстро: Петер Вальнер, подмастерье ткача из Санкт-Йоханна, и ткач Петер Рейнбахер из Верфена. Обоим было по 50 лет. Вальнера арестовали, он держался смело, заявлял, что был в регенсбургских посольствах Саксонии и Ганновера, там его хлопали по спине и заявляли, что поддержат зальцбургских протестантов. Рейнбахера не поймали, но католический священник заявил, что тот обходит крестьян и рассказывает, что Регенсбург обещал послать 80 тысяч солдат на помощь единоверцам. Примечательно, что именно такова была в то время численность прусской армии.
В июле 1731 года состоялось несколько сходок зальцбургских протестантов, где обсужалось, что делать. Главный вопрос — стоит ли, рассчитывая на поддержку единоверцев из Германии, сбросить личину конформизма и объявить о своём лютеранстве открыто? Эмигрировать никто не собирался, все рассчитывали, что времена изменились и власть пойдёт на уступки.
Впрочем, никаких решений на сходках не принимали. В основном это была демонстрация солидарности. Демонстрация колоритная: крестьяне ставили на стол коробку с солью (которую они же и добывали), макали в неё пальцы и облизывали в знак решимости стоять до конца — обряд «Salzlecken». 25 июля сходка в Шварцвахе постановила бойкотировать католическое богослужение.
Архиепископ ответил посылкой комиссии, которая должна была определить численность протестантов. Именно тогда и всплыла неожиданная большая цифра в 20 тысяч. Фон Фирмиан решил идти до конца и прибегнул к силе: он издал распоряжение о запрете крестьянских сходок и вообще «праздношатания» («Herschwarmen»). Крестьяне были объявлены бунтовщиками. Горцы послали делегатов в Регенсбург, но их перехватили и отправили в заключение в крепость Хохенверфен. 26 сентября туда же отправили ещё 33 человека, объявленных вождями бунтовщиков. Наконец, Фирмиан обратился в Вену с просьбой о посылке войск для подавления бунта, и войска — под руководством знаменитого победителя турок Евгения Савойского — пересекли границу княжества. Впрочем, император прежде всего был озабочен тем, чтобы волнения крестьян не перекинулись на территорию Австрию, в Каринтию.
Весь октябрь юристы архиепископа составляли указ о депортации протестантов. Он был датирован 31 октября, но оглашён лишь11 ноября. Депортацию надлежало закончить к 23 апреля, весеннему дню св. Георгия. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день...
Указ был так же юридически странен, как «Петия 19 тысяч». Во-первых, он исключал возможность протестантам раскаяться и вернуться в католичество. Во-вторых, он содержал в себе противоречие, потому что депортация — это привилегия религиозных диссидентов, а крестьяне были объявлены бунтовщиками и всё их дело представлено как вполне светский бунт. Бунтовщиков следовало казнить или сажать в тюрьме, но не высылать в сопредельные страны.
История путешествия высланных в Пруссию — тяжелая и невесёлая. Умирали в дороге в основном дети, но говорить, как в некоторых текстах, о том, что умерла четверть высланных, нельзя. Десять процентов, не более. Десятина, уплаченная сатане.
Проходя Нюрнберг, изгнанники посетили уже тяжело больного Йозефа Шайтбергера. Он был одним из тех, кого выслали в 1685 году. Шайтбергеру было 74 года, в 1733 году он скончался. Сын работника соляных копей, он был истовым лютеранином, руководил небольшой молитвенной группой. Женился на Магдалене Кембль из Берхтесгадена, она родила ему двух дочерей, которых у него отобрали при высылке и отдали в католические семьи. Шайтбергер стал ремесленников (изготавливал проволоку) и писал трактаты в защиту своей веры, которые пользовались большой популярностью, некоторые переиздавались ещё в конце XIX века. Он женился вторично на девушке из числа высланных, его сын Филипп стал основателем династии трубочистов в городке Миттлефранкен. В 1691 году маркграф Баденский и принц Бранденбургский обращались к архиепископу Зальцбурга с просьбой вернуть дочерей Шайтбергера отцу — безуспешно.
Памятники депортированным зальбуржцам стоят в самых разных местах. В Гусеве — так теперь называется город в Восточной Пруссии, где их поселили в 1732 году. В литовском Вилкискяе (Виллкишкене). В американской Саванне — городок в штате Джорджия, куда в 1734 году несколько приехали, с разрешения короля Георга II (в честь которого штат и назван, что не мешает плохим переводчиком путать его с Грузией — пишется одинаково). В Вайне под Ульмом — тут селились многие протестанты из Каринтии и Штирии. К чести зальцбуржцев, больше всего памятников там, откуда некогда изгоняли несчастных, в разных городках долины Понгау.
Авторитета своего фон Фирмиан не укрепил, скорее, наоборот. Репутация была погублена окончательно, позору было на всю Европу и на несколько поколений вперёд. Депортации посвятил целую поэму Гёте полвека спустя. Но, конечно, когда архиепископ в проповеди 1734 года назвал эту историю «осиным гнездом», он был не вполне прав. Да, его репутация пострадала, но причина была не в протестантах, которые якобы только и ждали предлога напасть.
