БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
978 год: боевой корабль молитвы
Десятое столетие - век "клюнийской реформы" на Западе, век "афонской реформы" на Востоке. Афанасий Афонский (ум. 5 июля 1000 года), считающийся реформатором афонской жизни, - современник папы Сильвестра II (ум. 1003) он же Герберт Орильякский, одного из зачинателей европейской науки,современник и милейшего грека Нила Россанского, основателя монастыря Гроттаферрата в Тоскане. Проблема в том, что ясно сформулировать, в чём проявилось реформаторство Афанасия, никто не может.
Говорят о новизне возвращения к традиции святых отцов, но это означает принимать за чистую монету средневековую риторику. Во-первых, другие афонские монахи той эпохи ничуть святым отцам не изменяли. Во-вторых, ничего Афанасий не сделал такого, что можно было бы истолковать как возрождение каких-то забытых идей св. Василия Великого. Единственный "святой отец", тексты которого Афанасий активно использовал в своём уставе, - Феодор Студит, в ту эпоху ещё не считавшийся святым отцом по причине слишком недавнего жития (ум. в 826 году, всего за сотню лет до рождения Афанасия). К тому же именно заветам Студита Афанасий оказался неверен в одном принципиальном пункте.
Все недоумения разъясняются, если вспомнить слова из указа ("хрисовула") византийских басилевсов Василия II (который "крестил Русь") и Константина VIII, данного Афанасию около 978 года:
"Что фундамент для дома и вёсла для корабля, то молитвы святых для империи. Кто усомнится, что молитва безо всяких иных средств может легко добиться того, чего не добьются меч, лук и военная сила?" (Цит. по Ware, 1996, 7).
Разумеется, это довольно шизоидное высказывание. Император лгал самому себе, иначе бы он распустил армию и оставил бы только святых - то есть, монахов. Однако, любой милитаризм по определению есть прежде всего самообман, и современные люди просто иными словесами себя обманывают, когда защищают свои "оборонительные войны".
Впрочем, в современном мире есть и носители средневековой психологии. Вот монах Маркелл Павук пишет в 2009 году:
"Самая большая в мире Российская империя была создана не путем завоевательных походов великих князей и выдающихся полководцев, а благодаря непрестанной молитве благочестивых иноков и мирян. В свою очередь, начало развалу великой Российской Империи было положено безбожной политикой секуляризации монастырей".
Павук в лучших традициях советской пропаганды объясняет, почему после секуляризации монастырей Российская империя очень даже росла - по инерции. Зато с 1990 года опять начался рост монашества и...
"И в наше время есть еще много людей, которые не преклонили свои колени перед идолами безудержной свободы, наживы и распутства, есть еще много людей, которые готовы постоять за Истину. Такое мужество каждый год проявляют те молодые люди, которые не уклоняются от призыва в Российскую Армию, но честно служат, а порою даже жертвуют своей жизнью, как это было в Афганистане и Чечне.".
Сам Павук, можно поспорить, в армии не служил. Украинец, патриот Российской империи. (Ещё нынешние монахи очень любят призывать к чадородию, сами принципиально уклоняясь от этого неприятного долга; это следовало бы назвать "таскание каштанов из огня чужими руками", но, хотя огонь страсти налицо, речь идёт не совсем о руках и совсем не о каштанах). Принёс монашеские обеты, имеет сан архимандрита, но это "учёный монах". Какое уж там монашеское неисходное пребывание в монастыре - то он в Тобольской семинарии, то (с 2011 года) проректор Киевской духовной академии. Нужно строить "Русский мир", как указал товарищ Путин, - и вот уже Павук в Генуе...
В принципе, сравнение монаха с солдатом само по себе есть метафора, вовсе не обязывающая сгонять монахов в казармы. Тот же Афанасий Афонский сравнивал же монахов с атлетами - так это была чистая риторика, цитирование апостола Павла. Павел атлетов видал, Афанасий - нет. Олимпиад уже полтысячелетия как не было, а метафора осталась.
Византийские басилевсы, однако, были настроены серьёзно - они намеревались обустроить Афон наподобие военного лагеря, чтобы каждый монах был в каком-нибудь взводе. Солдат ведь не живёт в отдельном домике среди деревьев! Афанасию Афонскому поручается создать на Афоне монастырь, который получит привилегии, будет центральным органом в сношениях с императором и прекратит порочную практику анархии, при которой отдельные старцы со своими учениками без должного контроля что-то там делают по своим хижинам.
В полном виде эта идея выполнена не была, как и любые великие имперские начинания. Слава Богу. Сам Афанасий вряд ли вполне сочувствовал этой идее. Он не был сторонником "киновий", которые пропагандировал Федор Студит, эти своего рода православные кибуцы, где монах никогда не остаётся наедине, не имеет никакой личной собственности, всегда под контролем начальства. Когда в юности Афанасий жил в Константинополе, он вёл жизнь одинокого аскета и не постригся в одной из киновий студийского типа, а ушёл в Киминский монастырь старого, "лаврского" типа. Поэтому он сохранил за своим монастырём название "лавра", а не "киновия", хотя "лавра" - это именно те небольшие афонские скиты, которые и составляли Афон до середины Х века. Более того, как уже было сказано, Афанасий сохранил в уставе разрешение отдельным монахам быть отшельниками ("исихастами" в тогдашнем, самом древнем смысле слова). На 120 монахов Великой Лавры полагалось 5 исихастов, и они были явно милее сердцу Афанасия. Он, правда, писал, что те, кто в послушании проводят общее житие, могут оказаться даже выше исихастов (Ware, 1996, 13), но сама формулировка подразумевает, что всё же исихаст - лучшая, эталонная форма жизни.
Традиционно басилевс Никифор Фока рассматривается как "друг" Афанасия, который просто решил поддержать идею приятеля. Биография Афанасия, однако, свидетельствует, что ему больше нравилась жизнь отшельника, а не общежительная. Так что прав еп. Каллист, когда пишет, что "по всей видимости, Никифор Фока убедил Афанасия создать не лавру, подобную киминской, а студитскую киновию" (15). Более того, басилевсы "помогли" не только Афанасию. В 970-е они организуют вторую грандиозную "лавру", населённую специально грузинами, "иверон". В "Великой лавре" Афанасия было всего 120 человек, а ко времени его смерти на Афоне было 3 тысячи монахов. (Для сравнения - в 1903 году 7432, половина славяне, в конце ХХ века около 2 тысяч).
В 969 году, после смерти Фоки, афонские монахи заговорили, обвиняя Афанасия в нарушении древних традиций. Он оправдывался, отвечая, что ничего не нарушал. Формально - да, реально - нарушал. Его "великая лавра" в документах именовалась "царской". Идея, что монах - это лишь весло в корабле Империи, вовсе не традиционная, её не найти у св. Василия Великого. Сам Афанасий эту идею не озвучивал, и довольно сомнительно утверждение еп. Каллиста Уэра, что это потому, что для него мысль о молитвенном служении была "само собой разумеющейся" (7).
"Афонская реформа" заключалась в насаждении монашества казарменного типа, ограничении свободы собственно "монахов" - ведь "моно" это "один", тот самый один, который в поле воин. Реформа шла медленно. Ещё в начале 970-х годов "Трагос", один из первых общеафонских уставов, подписывают 57 монахов, из которых 46 называют себя игуменами, но при этом не добавляют - какой именно обители. Вслед за Уэром можно сказать, что это не настоятеля монастырей студийского типа, а как раз старцы небольших "лавр", говоря нынешним языком - скитов. И сегодня на Афоне много таких обителей, но вся земля расписана между большими киновиями, так что отшельникам приходится становиться своего рода субарендаторами у православных казарм, которые насадили Никифор Фока, Василий II Болгаробойца и другие православные самодержцы и которые многим русским очень нравятся.
Кстати, устав называется "Трагос" не потому, что в нём заключено нечто трагическое, а потому что он был написан на пергамене из козьей шкуры. Вот "трагедия" - от "трагос", "козёл", потому что первоначально это было нечто вроде колядок, где пастухи надевали на себя козьи шкуры. Отсюда забавное древнерусское (с XI века) "козлогласование", дословная калька с греческого, которая иногда ещё в ходу у шибко православных как обозначение дурного церковного чтения.
Экое же плодовитое слово "козёл"! Так смотришь на иностранное слово и благоговеешь - Леонардо ди Каприо... "По капле, это на Капри"... Салат "капрезе". А ведь "капер" - тоже всего лишь "козёл", и красавчик ди Каприо попросту Лев Козлов, что любопытное соединение двух животных, наподобие козерога, который на латыни каприкорн - смесь козла с носорогом. В довершение всего, "капрон" называется капроном, потому что капролактам, как явствует из названия, первоначально добывали из козьего молока.
Молоко, правда, дают козы, не козлы. Устав Афанасия Афонского запрещал его монастырю держать животных женского пола. Возможно, он тем самым лишь подтверждал древнюю традицию, которая, безусловно, имела и сексуальный подтекст (вместе с запретом пускать в обитель несовершеннолетних и скопцов). Могла она иметь, предположил Уэр, и экономическое значение: проще надо жить, беднее, а где самки, там приплод, прибыль и прощай бедность...
Правда, бедности угрожают не только самки, но и цари, которые выделяли на содержание афонских монахов довольно круглые суммы. Нынче царей заменяют русские нувориши и Совет Европы.
Cм. Афон.
