Английская «сдержанность» — она не английская, она общебуржуазная. Она с трудом вырабатывалась с 15 столетия. Она и в Америке есть, она нарастает одновременно с количеством миллионов на счете. Я ее недолюбливаю. Конечно, приятно, когда все такие из себя вежливые, как мне давеча написала подруга из Канады — в очереди страшный скандал, дошло до того, что один другому не сказал, где следовало бы, «пожалуйста». Я видывал на Западе, как скандалят буржуа, пытаясь одновременно и приличия соблюсти, и агрессию проявить, это умиляет и заставляет вспомнить Чаплина.
Проблема с такой вежливостью в том, что она для своих. Для чужих будет не грубость, а просто пулемет и танки. Либо полный игнор, как теперь говорят. И я — чужой. А Путин — свой, из-за чего они особенно взъелись на него, вроде свой, а подвел. Горбачева любили за то, что был «свой», не цыкал зубом.
Если говорить о Церкви, то при всех проклятиях в адрес патриарха сегодня, он и подобные ему остается и останется своим, а я всегда буду чужим. Маргиналом. Уминский свой, я — нет. Он защищает Пусси Райот — не надо сажать, просто штраф, а я защищаю ПР — наградить их за правду, а не наказывать.
Почему я не экуменист? Потому что экуменическое движение — движение аппаратчиков, номенклатуры, буржуа. А моя открытость — профессиональная черта интеллигента. Не интеллектуала, интеллектуал либо буржуа, либо... Либо антибуржуа, но в своей антибуржуазности интеллектуал типа Жижека еще хуже, чем буржуа. На людей ему по любому наплевать, ему важны не люди, а аудитория...