IV век: материнство и вера
В середине IV века в Риме соединили почитание реальной мученицы Филицаты, похороненной на кладбище Максима у Салариевой дороги, с именами семерых других мучеников (Феликс и Филипп были похоронены в катакомбе Присциллы, Марциал, Виталий и Александр на Иорданском кладбище, Иануарий в катакомбе Претекстата, Сильван в катакомбе Максима). Так в святцах появилась семьяя из богатой римской аристократки и её семерых сыновей.
О погибших сочинили рассказ, что они были казнены не во время массовых гонений; языческие жрецы предъявили обвинение лично Филицате, утверждая, что проповедь Евангелия является оскорблением язычества. В преддверии суда она раздала свое имущество нищим. Сыновья вместе с нею исповедовали свою веру и все они были замучены на глазах у матери, которая молилась о том, чтобы они устояли в подвиге и встретили её в Царстве Небесном. Останки мучеников покоятся в Риме в церкви св. Сусанны (т.н. «храм американских католиков»).
В этой выдумке соединяется дохристианский римский идеал матроны, которая готова пожертвовать детьми ради веры с рассказом 2 Книги Маккавеев о безымянной еврейке-героине с семью детьми, которые были убиты за отказ есть свинину. Понятно, что такие легенды имеют смысл только в обществе, где рожать сыновей — высшая ценность для женщины, и вдруг этот смысл обламывается. Ради отечества? Ради веры? После этого не нужно удивляться, что современные женщины вовсе не считают своим идеалом рожать, рожать, рожать. Церковь их этому и научила такими легендами.