Бог лёгкого поведения

Одним из неожиданных комментариев к книге Иова служит роман Роберта Хайнлайна «Иов, или Осмеяние справедливости». Роман был написан в 1984 году — не фантастическом 1984-м году Орвелла, а в реальном. На русском он вышел двадцать лет спустя, потому что в России в 1984 году был как Орвелл.

«Осмеяние справедливости» — не очень точный перевод, в оригинале «Комедия справедливости», «Job: A Comedy of Justice», и это «комедия» драгоценная отсылка к Данте. Герою суждено проскакать по адским кругам земной жизни.

Роман — редкий образец теологической фантастики, продолжающей традицию Марка Твена (который и упоминается, но в немного замаскированном виде как С.Клеменс). Главный герой мучается: почти каждый день его переносит в параллельный мир, немного отличающийся от его родного. «Родной» — Америка в очень ханжеском варианте, застывшая в 1650 году.

Учиться герой не хочет, поэтому зарабатывать обречён исключительно мытьём посуды; ведь лишь знания переносятся куда угодно. Вместо знаний у него возлюблённая, из более фривольного варианта Америки, чем нынешний. В конце выясняется, что герой — святой, ибо переносы были испытаниями от Бога, а он не жаловался, только старался не потерять любимую. В конце описан рай, но тут Хайнлайн до высот «Путешествия капитана Стормфилда» не поднялся, даже до подоконника не поднялся и поспешил отправить героя в ад за любимой. Ад вышел если не ярче рая, то комфортнее и сексульнее.

Автор книги Иова был умнее: он начал с убийства жены и детей, причём ни малейшего загробного бытия для них не предусмотрел. В результате испытание не превратилось, как у Хайнлайна, в опереточные прыжки глуповатого обормота за подругой жизни. А прыгать из одного мира в другой, коли любимая рядом, — да за это надо Бога благодарить, это же мечта всей жизни! Это же полное освобождение от мира не через отказ от мира, а через переполненность мирами.

То ли дело Златоуст, который сравнивал страдания с наградой юноше, влюблённому в проститутку, которого отец выгнал из дому и лишил наследства. Человек — не блудный сын, а влюблённый сын. Хармс и Шекспир отдыхают перед такой лентой Мёбиуса. Ведь кто любит, тот и Бога любит. Мужчина, который полюбил женщину, открывается и для любви к родному отцу — настоящей любви, свободной. Что же Отец меня наказывает за любовь? Противоречие можно разрешить двояко: либо наказывает сатана за то, что мы влюблены в Бога, либо Бог обращается с нами именно как Настасья Филипповна, как влюблённая, проверяя нашу любовь.

Бог наш есть Бог лёгкого поведения — во всяком случае, поведение Бога легко в сравнении с нашим, носорожьим. «Бремя Моё легко». Не настоящие наши страдания, как ни трудно в это поверить. Точнее, верить в лёгкость страданий и не нужно, и ошибочно. Верить нужно в Любящего. Это именно вера, потому что факты этому противоречат, как «нет», сказанное девушкой, противоречит «да», которое, как верует любящий, он видит в её глазах.