Салафииль: асимметрия греха и добра
«По переселении же в Вавилон, Иехония родил Салафииля; Салафииль родил Зоровавеля;» (Мф. 1, 12).
«Мелхиев, Аддиев, Косамов, Елмодамов, Иров,» (Лк 3, 28).
Иехония был побежден и посажен в вавилонскую тюрьму в 598 году, его преемник Седекия — через двенадцать лет. Седекия приходился Иехонии дядей. Судьбы вроде бы похожие: оба пали жертвой натиска Вавилонской империи. Но Иехония с сыновьями прожили в плену почти сорок лет, а Седекию сразу после ареста заставили смотреть, как убивают его сыновей, после чего ослепили. Более того: Иехонии крупно повезло, потому что царь Авель-мардук (то есть, «Человек Божий») из какой-то царской прихоти его выпустил из тюрьмы и даже осыпал почестями. Повезло сравнительно с другими царьками завоеванных стран, которые содержались в Вавилоне на случай всяких политических осложнений, как заложники.
Этот Божий человек пробыл на престоле всего ничего, полтора года, и был свергнут и убит собственным шурином. Для евреев имя «Авель» к тому времени стало означать именно «дурачок». Небось, убийцу Каина никто не посмеет назвать христосиком — и слава Богу. Язык напоминает о том, что евреи и вавилоняне — один регион, одна кровь, и вся священная история вращается в довольно ограниченном пространстве. Если бы Авель-Мардук приказал, к примеру, истребить все семейство Иехонии, Спаситель всё равно бы воплотился, только родословие у Него шло бы иначе. Грех дело такое — его обойти всегда можно. Но вот доброта есть дело сугубо позитивное, если уж добрый поступок совершен, его не признаешь случайным или неизбежным (хотя цинизм пытается это делать). Помиловал человека — и проложил путь Спасителю, хотя чаще всего сам об этом не подозреваешь — и опять же слава Богу, чтобы не возгордиться. Поэтому прощение всегда — проявление царственной, благородной природы человека, а непрощение — всегда чушь собачья, и ничего более.
У Матфея и Луки есть отдельные расхождения в генеалогии Иисуса времён самостоятельности Израиля, но они — мелочь по сравнению с тем, что родословия после переселения в Вавилон, родословия после Зоровавеля не совпадают абсолютно. Причём у обоих явный недобор предков: у Матфея между Зоровавелем и Иосифом 9 человек, у Луки — 12. А речь идет о пяти веках! Филологи обычно пытаются сократить перечень Луки, но историки, более трезво смотрящие на возможности мужского организма, предпочтут, думается, как-нибудь растянуть список Матфея. В идеале было бы попросту соединить оба списка, как соединяют две колоды карт. Тогда как раз вышло бы вполне реалистическое для пяти веков количество предков, по четыре за сто лет, — а ведь средним возрастом деторождения для того времени считается именно 25-летний.
Конечно, для сокращения числа предков достаточно трех-четырех гулён, которые рожали себе наследников (или считали, что родили) лет в шестьдесят-семьдесят. Стоит ли напоминать, что ни одному из праотцов Иисуса, начиная с Адама, не дали бы гражданского современного «иудаистского» Израиля, потому что у них не доказано наличие матери-еврейки, а очень у многих прямо доказано обратное? Впрочем, грешно смеяться над материалистами, тем более, над материалистами в религии. Дух Божий требует верить, что даже фанатики в лапсердаках, равно как и фанатики без лапсердаков, но с семью просфорами, всё-таки — потомки Авраама. Хотя видимые факты свидетельствуют, надо признаться, об обратном: отношение верующих во Христа к израильтянам сегодня не может игнорировать фактические различия между иудаизмом первого века и двадцатого. Но игнорировать придётся. Для фактов это плохо, для людей хорошо.