Августин Иппонский

Августин Иппонский (13.11.354, Тагаста (Нумидия, совр. Алжир) — 28.8.430, Иппон). Имя происходит от латинского «августус» — «возвышенный», «благородный», «великий».

Сын язычника Патриция и христианки Моники, сын любимый и, в общем-то, избалованный. Он был с детства «оглашён», то есть, над ним совершили обряд, делавший его «кандидатом» в христиане, но обрядом всё и ограничилось. Вера матери не передалась сыну. Все слуги в доме были христианами, только отец оставался язычником, но именно отец и был для мальчика наибольшим авторитетом. Христиане были жалким меньшинством, их влияние при императорском дворе было несравенно большим, чем в обществе, но Августин-то жил не при дворе.

Августин получил хорошее образование, «перебесился», как это разрешалось юношам его круга, затем стал делать карьеру интеллектуала (в ту эпоху это означало быть адвокатом, учителем, проповедником). Остепенившись, он завел себе сожительницу, сына от которой (Адеодата) очень любил, но всё же не испытывал ни малейшего желания оформлять законный брак с его матерью.

Как не получалось из Августина приличного мужа, не получалось из него и нормального профессора, ему всё хотелось чего-то ещё, и он считал, что стремится к жизни философа. В 383 году он перебрался в древний центр империи — Рим, в 384 — в фактическую столицу Медиолан (Милан), и тут познакомился со знаменитым Амвросием Медиоланским, епископом. Амвросий не был похож на тех христиан, которых Августин знал с детства. Церковь ассоциировалась у него с материнской добротой, провинциальностью, с чем-то милым, но отсталым и устаревшим. Его больше привлекала сравнительно новая и модная среди интеллектуалов религия — манихейство. В Амвросии он увидел христианина, который был и несравненно более знатным, и более образованным, чем он сам, который активно занимался политикой и одновременно умел объяснить Библию языком античной философии и логики. Он увидел, что христианство может быть религией не только домашней, но и творческой, вселенской, активной, мыслящей.

В своей автобиографии Августин вспоминал:

«Когда я открывал сердце свое тому, что было сказано красиво, то тут же входило в него и то, что было сказано истинного — входило, правда, постепенно. ... Я перестал думать, что только по бесстыдству можно выступать за православную веру».

Он как-то отошел от манихейства, стал склоняться к крещению, но без особой уверенности. Посватался к молоденькой девушке, нужно было ждать два года до свадьбы. Мать его сына оставила Августина и уехала, он поскучал-поскучал, и не вытерпел: завел себе новую любовницу.

Странные с ним происходили вещи: Августин активно общался с христианами, рвался стать защитником Церкви, послужить Богу, и — опять соскальзывал в будничную суету. Он чувствовал себя в плену у собственных грехов, «и жаловался и вопил». И вот однажды, когда он плакал от собственной нерешительности, услыхал детский голос, «часто повторяющий нараспев: «Возьми, читай! Возьми, читай!». Похоже было, что где-то ребята играют, только вот такой игры Августин не знал. «Подавив рыдания, я встал, — писал он, — истолковывая эти слова, как божественное веление мне» и прочел первые попавшиеся строки Евангелия: «Облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти» [Рим. 13, 12-14]. В это же мгновение он, наконец, пережил решительное обращение, и первым признаком решительности было то, что он не стал торопиться. Спокойно дождался конца учебного года, подал в отставку, записался на подготовку к крещению и в Страстную субботу (24 апреля) 387 года был крещен (вместе с сыном) св. Амвросием. Вскоре после этого и его сын, и мать скончались.

В 391 году Августин стал священником, в 394 престарелый епископ Иппона Валерий сделал его своим помощником, а в 395 он сам стал епископом. На протяжении трети столетия после этого он был одним из самых активных пастырей Церкви, совмещая многочисленные епископские обязанности с мощной писательской активностью. Августину приписываются слова о том, что он заявил, что самые блистательные добродетели («vitia splendida») язычников ничто иное как блистательные пороки. Однако, на практике подобного он не говорил, а оборот встречается (Contra Iulianum IV,3,21-27).

Он много писал о монашеской жизни, и по его имени называется орден братьев-отшельников св. Августина, («каноники», «августинцы»). Его многочисленные сочинения, написанные большей частью в связи с давно забытыми ересями и событиями, стали одной из вершин богословия, стяжав Августину прозвание Отца Церкви (правда, он писал на латыни, почему в Восточных церквах его знали мало).

Слабым местом Августина оставался лишь его печальный опыт юношеского разврата: он до конца жизни с подозрением относился ко всему, связанному с женщинами и театром, и предпочитал быть более строгим в вопросах частной жизни, чем большинство Святых Отцов. Он умер в печальных обстоятельствах: Иппон был осажден варварскими племена, уже разрушившими к тому времени его любимый Рим. Августин, однако, до последней минуты не переставал веровать, надеяться, писать, проповедовать. С VIII столетия его останки покоятся в главном алтаре церкви монахов-августинцев св. Петра в Павии (южнее Милана). 

В Римо-католической Церквиизображается как епископ с пылающим сердцем (иногда пронзенным одной или двумя (крест-на-крест) стрелами), с книгой или крестом в руке. Живописцы любили изображать также рядом с Августином ангела или маленького мальчика с чашей и свечой (символами веры) или с ложкой, вычерпывающим море. Августин, увидев однажды мальчика, который играл, вычерпая из моря воду и выливая ее в песок, подумал, что сам похож на такого ребенка в своих попытках мыслями исчерпать тайну Пресвятой Троицы). Живописцы, разумеется, считали, что мальчиком был младенец Иисус. Почитался покровителем богословов, пивоваров, книгопечатников.

Память 28 августа, РПЦ 15/28 июня, также 25 апреля/7 мая, 28 августа/10 сентября.