Книга Владимира Янкелевича составлена из двух эссе — «Ирония» и «Прощение». Первое читается с наслаждением, второе читать — пытка. Потому что второй перевод невероятно дурен.
Юмор Иисуса очень часто — самоирония (курица и непослушные цыплята). Но Янкелевич метко отметил, что эта ирония заканчивается в Гефсимании, и дает очень хороший анализ — чем смерть Иисуса отличается от смерти Сократа, которая иронична насквозь:
«Иисуса никак нельзя назвать иронизирующим, иронией можно скорее назвать таинственную судьбу. Не Иисус прикидывается отчаявшимся, а как раз именно его Отец делает вид, что покинул его. Следовательно, не Бог притворяется умершим, а смерть Бога есть само это притворство. Насмехается над собой не жертва, пародируют ее и издеваются над ней как раз палаяи. Тот, кто в саду масличных деревьев шепечет «душа Моя скорбит смертельно», — не иронизирует. Он желал бы, чтобы это испытание не выпадало ему и чаще сию пронесли бы мимо него, ту самую чашу, которую мудрец выпил, даже не шелохнувшись (Фенон, 117b) ... И тем более не иронизирует тот, кто на Голгофе стенает: «Жажду» (Ио 19:28), а к устам его подносят гуку, смо— 49/50 -ченную уксусом. ... Большая разни цамежду вином, которым наслаждатся в диалоге «Пир» и которое развязывает языки, и тем вином Голгофы, вином мучеников, горького одиночества и оставленности. ... Ирония — это дружба и разговор. Сократ умирает не в одиночестве ...А вот Иисус умираает отвергнутый Петром, преданный Иудой».
Янкелевич делает вывод (только напомню, что «литота» означает чрезмерное преуменьшение):
«Всякая слишком видимая слабость есть сила», — писал Паскаль. Но если распятый, униженный и оскорбленный Бог одерживал сверхъестественную победу, то греческая литота одерживала духовную победу в мире земном».
Христос преуменьшился! И нам того же!